Текст книги "Избранные произведения в двух томах: том I"

Автор книги: Нина Артюхова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Маленькая пауза. Старший вожатый как будто задумался на секунду:

– Андрюша Кузнецов, на флаг!

Сначала Андрюше показалось, что он ослышался. Потом, – что в лагере неожиданно появился его однофамилец. Но и Леня и Сергей Николаевич смотрели прямо на него, да и все ребята тоже.

А Маша испуганно подталкивала его в спину:

– Что же ты? Иди!

Андрюша бросился к трибуне, на полдороге остановился, крикнул:

– Есть на флаг! – и помчался дальше.

– Спустить флаг!

Андрюшино: «Есть спустить флаг!» – прозвучало уверенно и четко.

Сергей Николаевич все-таки обернулся и тихо сказал:

– Не спеши.

А потом:

– Пойди стань на свое место.

Ноги понесли Андрюшу к малышам, обратно в пятый отряд. Но он уже видел, что ребята улыбаются, что Сергей Николаевич показывает совсем не туда, а в третьем отряде мальчики раздвинулись, освобождая для него место. Машенька, радостно засмеявшись, опять толкала его в спину.

Ленивое звено

– Картошку чистить! Подумаешь, какое удовольствие: картошку чистить! Мы в лагерь приехали отдыхать, а не картошку чистить!

Витя Грачев, капитан и центр нападения лагерной футбольной команды, неторопливым движением отрезал наконец завиток кожуры и перебросил очищенную картофелину Грише Самсонову. Гриша не ожидал этого, но недаром он был лучшим вратарем в лагере. Ловко поймал картофелину правой рукой, перекинул в левую, нацелился… Звучно булькнув, картофелина упала в ведро.

– Счет по-прежнему четыре ноль в нашу пользу, – сказал Сережа Ильин и прибавил восторженным тоном радиокомментатора: – Самсонов в великолепном броске взял мяч!..

Звеньевой Кирилл Лебедев заглянул в ведро с неодобрительным видом:

– Да, к сожалению, счет почти не изменился. Лучше глазки вырезайте, ребята.

Сделать замечание лично Вите он не решился.

В первом звене первого отряда было два командира. На футбольной площадке командовал Витя, во всех остальных случаях жизни – Кирилл.

После победоносного матча с соседним лагерем футбольная площадка перевесила, и авторитет Кирилла пошатнулся.

Витя поднял следующую картофелину и оглядывал ее со всех сторон, как бы прикидывая, с какой стороны половчее за нее взяться.

Кирилл не выдержал:

– Возьми другую, Витя, поменьше, не справишься с такой большой, только ручки себе натрудишь.

Ребята засмеялись. Уж очень не подходило слово «ручки» для широких, коричневых от загара Витиных лап.

Витя огрызнулся добродушно:

– Хватит тебе, Кирюша, мораль читать, и без тебя жарко!

Жарко было уже с утра, даже в тени, под навесом, где сидели мальчики.

– Смотрите, ребята, – сказал Гриша, – на велосипеде кто-то приехал!

– Где? Где? – ребята опустили ножи, подняли головы и повернулись к воротам.

– Вон, вон, около террасы остановился, с Леней разговаривает.

Из восьми мальчиков четверо встали и, выйдя из-под навеса, разглядывали приезжего.

– Хороший велосипед, – сказал Витя.

Гриша сказал:

– Это счетовод из колхоза, я его по бородке узнал.

– Ох, – сморщился Сережа, – чует мое сердце: не к добру он приехал!

Витя спросил:

– Почему не к добру и что твое сердце чует?

– Чует, что придется не только чистить картошку, а еще и полоть. Леня рассказывал: в прошлом году всем лагерем выезжали в колхоз, то есть, конечно, старшие ребята.

– Придумают тоже! – проворчал Витя. – В такую жару картошку полоть!

– Ее, Витечка, редко зимой полоть приходится, – подал голос Кирилл.

– Да что ты говоришь? Не полют зимой? А я и не знал!

Витя подпрыгнул, ухватился за перекладину навеса и несколько раз подтянулся на руках. Ребята восхищенно смотрели на его бицепсы.

Теперь около ведра с картошкой остался один Кирилл, все остальные присоединились к Вите.

– Ленечке твоему хорошо, – сказал Витя, спрыгнув на землю после нескольких замысловатых упражнений, – стоит себе и приятно улыбается. На все любезный хозяин согласен. Ему, как начальству, полоть, конечно, не придется, будет ходить и отдавать распоряжения.

– Ну уж неправда! – возмутился Кирилл. – Никогда Леня ни от какой работы не отлынивает!

Он постучал ножом о край ведра:

– Товарищи, прощу занять места!

Витя сказал:

– Хорошо бы все-таки выяснить, что там у них готовится?.. Знаете, ребята, если обойти террасу вон с той стороны…

Сережа и Гриша переглянулись.

– А ведь правда жарко! – сказал Сережа. – Пойдем, Гриша, водички попьем.

Они убежали.

* * *

В кухне шеф-повар Клавдия Алексеевна спросила у своей молоденькой помощницы Маруси:

– Как там у ребят с картошкой?

– Боюсь, не скоро еще, Клавдия Алексеевна: самое ленивое звено сегодня дежурит.

Маруся вышла к ребятам. Она была немногим старше этих мальчиков. Веселая, смешливая, пела хорошо. В лагере ее любили.

Увидев ее, мальчики вернулись неторопливо на свои места и вооружились ножами.

– Вы, ребята, как-нибудь поскорее, Клавдии Алексеевне картошка нужна. Мало вас что-то… Где Сережа и Гриша?

– Попить захотели.

– Уж не на станцию ли за водой пошли? У меня в кухне, между прочим, тоже вода имеется.

Она заглянула в ведро:

– Это только и всего? Да о чем вы думаете, ребята? И потом… Да кто же так чистит?!

Она с негодованием вынула несколько мокрых картофелин и держала их на вытянутой ладони:

– Я вижу, к вам специальную браковщицу нужно приставить… Нет, ребята, плохие из вас выйдут повара!

Витя ответил:

– А мы, Маруся, не для того в школе учимся, чтобы стать хорошими поварами.

В первый раз ребята увидели, как Маруся рассердилась.

Розовые щеки, лоб и даже шея стали ярко-красными, пушистые брови сурово сдвинулись, образуя гневную складку.

– Уйдите! – сказала она. – Все уйдите! Я одна быстрее вас сделаю.

Кирилл пытался протестовать:

– Маруся, да мы…

– Кому Маруся, а кому Марья Петровна! – гордо ответила девушка.

Она отобрала у всех ножи и унесла в кухню картошку, очищенную и неочищенную. Ребята, не ожидавшие такой вспышки, растерянно молчали.

Нужно все-таки думать, Витя, когда ты что-нибудь говоришь, – сказал Кирилл. – И какой же ты… – он запнулся, подыскивая нужное слово, наконец нашел и веско закончил: – барин доисторический!

* * *

Вечером на линейке начальник лагеря сказал:

– Ребята, сегодня к нам приезжали из колхоза с просьбой. Они сейчас картошку окучивают. Торопятся прополоть. После дождя сорняки пошли в рост, много нужно рабочих рук. Помочь просили. Я сказал, что рук у нас много, не очень большие, не очень умелые, но зато энергичные руки. Правильно я сказал?.. Так вот, поедут завтра, прямо с утра, старшие ребята, все, кому разрешит врач.

Ребят в лагере было около сотни, но Анатолий Иванович как-то очень хорошо умел видеть и слышать всех вместе и каждого в отдельности. Он сразу заметил, кто закричал: «Правильно!» – в ответ на его слова и кто молчал с кислой физиономией. Он увидел разочарование и даже обиду в глазах малышей. Он видел, как недовольно переглянулись мальчики из Витиного звена.

– Поскольку старшие уедут, – продолжал Анатолий Иванович, – пятому отряду придется их заменить здесь, в лагере. Не забудьте, ребята, что в воскресенье мы ждем гостей, нужно приготовиться…

Не только дежурным – каждому звену нашлось очень важное дело.

Потом Анатолий Иванович сделал небольшую паузу – она заставила всех насторожиться – и добавил как нечто само собой разумеющееся:

– Первое звено первого отряда завтра в колхоз не поедет.

– Почему? – невольно вырвалось у Кирилла.

Вместо того чтобы сделать ему замечание, Анатолий Иванович спокойно пояснил:

– Потому что плохо работаете. Я не хочу за вас краснеть.

После линейки Витя и Кирилл, хмуро посовещавшись, подошли к начальнику лагеря.

– Анатолий Иванович, – сказал Витя, – вот вы говорили всем, что делать здесь, в лагере, а нашему звену ничего не сказали.

Анатолий Иванович улыбнулся с подчеркнутой любезностью:

– Ничего не будете делать. Отдыхайте!

* * *

Оба грузовика были украшены флажками и березовыми ветками. На бортах огромными буквами было написано мелом: «Будь готов!» – «Всегда готов!» и: «Привет нашей молодой смене!»

– Красиво, а?

Из кабины высунулся белозубый шофер и подмигнул ребятам. Увидев Леню Жегалова, весело сказал:

– Здравствуй, Леня! Здорово в футбол играешь!

– Почему вы знаете?

– А я вам в прошлое воскресенье овощи привозил и как раз на ваше состязание попал. Вон тот большой парень тоже очень хорошо играл, капитан ваш, Витей, кажется, его зовут, центр нападения. Я, ребята, за ваш лагерь болел. Очень жалко было, что не мог остаться до конца, но было уже ясно, что вы победите. Вратарь у вас тоже высшего класса. Я как узнал, что вы сегодня у нас будете работать, говорю: «Эти могут!»

Ребята со всех сторон облепили грузовик, прыгали на колеса, переваливались через высокие борта. Старший вожатый уже стоял в кузове и, нагнувшись, протягивал крепкую руку, помогая влезть девочкам. Девочки бежали от крыльца, на ходу надевая панамы, и кричали:

– Сергей Николаевич! Нас подождите!..

– Панамы – это хорошо, – сказал шофер, подсаживая девочек, – сегодня будет жаркий день. Эх, – залюбовался он своей машиной, – давно такого веселого груза не возил: полон кузов белых грибов!.. Леня, ко мне садись. Всю футбольную команду прошу ко мне. Товарищи футболисты, что же вы? Леня, почему они не идут? Капитан? Вратарь? Защита, полузащита?..

Леня деликатно ответил:

– Они… сегодня в лагере остаются.

– Жаль, – сказал шофер, – самые мощные ребята! Ну, как? – спросил он старшего вожатого. – Все в порядке? Поехали?

– Поехали!

Грузовик качнулся, кто-то взвизгнул со смехом:

– Держитесь, девочки!

Кто-то запел, ребята подхватили, с переднего грузовика песня перекинулась на второй и понеслась все дальше, дальше, к воротам и за ворота… Казалось, что песня уезжает из лагеря на двух грузовиках.

А вдогонку за песней бежали малыши – проводить до перекрестка.

Машенька Глебова, самая крошечная из всех ребят в лагере, как всегда, оказалась позади. Вожатая схватила ее за руку, помогая бежать. И было видно, что и маленькой Маше, и вожатой Анне Павловне одинаково хотелось бы уехать на грузовике вместе с песней.

– Поют… – желчно сказал Витя Грачев. – Посмотрим, что они запоют в поле, днем, когда самая жарища начнется!.. Что ж, ребята… – он обвел взглядом свою притихшую команду. – Поскольку нам велено отдыхать и пока еще не так жарко… Сергей, беги за мячом! Совсем получается, как в басне Крылова: «И щуку бросили в реку». Правда, Кирюша?

Кирилл сказал:

– Тьфу! – повернулся и ушел как можно дальше от футбольной площадки.

* * *

Жарко. Небо синее-синее. Прямыми рядами уходят вдаль темно-зеленые картофельные кусты. Ряды кажутся бесконечными; поле не было таким большим, когда смотрели с грузовика, подъезжая. Сочная, ломкая картофельная ботва еще не сомкнулась. В междурядьях после окучника земля рыхлая и чистая, а на гребнях вытягиваются желтые крестики сурепки, лебеда, не распустившиеся еще васильки, которые здесь абсолютно не нужны, мешают, вредят…

Леня Жегалов обеими руками захватывает эти сорняки, на которые даже смотреть противно, и вырывает их с корнями. Обязательно с корнями, чтобы не могли отрасти, чтобы совсем их уничтожить, начисто!

Устала спина, и, кажется, скоро будут мозоли на ладонях. А главное – жарко. Выпрямившись, Леня достает платок, вытирает лицо и шею.

Оля Воронова и Андрюша Кузнецов не отстают. Они почти догоняют Сергея Николаевича. А ведь он часто уходит со своей борозды, проверяет качество работы, подбадривает тех, кто позади.

Как по-разному работают Андрюша и Оля!

Оля очень собранная, и кажется, что она двигается не торопясь, а получается быстро. Она все так делает с охотой, легко, без усилия: шьет, танцует, бежит на шестьдесят метров, играет с малышами… Остановилась на секунду, спрятала под панаму мягкие золотистые пружинки волос и дальше пошла.

Андрюша, живой и стремительный, делает очень много лишних движений. Он устает больше всех, но, кажется, и увлечен больше всех. Он вгрызается в сурепку, ненавидит пырей, с огромной охапкой сорняков мчится к дороге и возвращается с таким видом, будто его позвали тушить пожар.

– Не спеши! – весело кричит ему Сергей Николаевич.

– Сергей Николаевич, я сейчас вас обгоню!

– Но-но! – отвечает Сергей Николаевич. – Это мы еще посмотрим!

Ему явно доставляет удовольствие, что ребята вот-вот догонят его, но в то же время приятно, что перегнать им не удается.

Леня прекрасно понимает его. Командир должен говорить: «Ребята, за мной!» – а если ребята обгоняют, какой же это командир!

Иногда, впрочем, командир имеет право отстать и даже совсем уйти в арьергард. Нельзя смотреть только вперед, направо и налево и видеть только тех, кто идет не отставая. Необходимо оглядываться.

Отстал Игорь Нежданов, рыхловатый мечтательный парень, и загрустил в своем одиночестве. Игорь отстает не потому, что он ленив или слабее других, – просто он какой-то не приспособленный к физической работе. Книжный человек, фантазер; хлебом его не корми, дай ему почитать о приключениях и героических подвигах…

Леня подходит к нему:

– Порядочно все-таки сделали, смотри-ка, Игорь!

Когда оглядываешься назад, видишь то, что уже сделано. Сначала думаешь: «Как мало!», потом, с удивлением и гордостью: «А ведь порядочно уже», и наконец наступает какой-то неуловимый перелом, после которого радостно говоришь: «Как много!»

Неровной, зигзагообразной линией поле разделено на две части. Какая пестрота впереди! А сзади – смотреть приятно! Молодые картофельные кусты стройно стоят, как ребята на зарядке. Ничего лишнего, просторно им, легко дышится.

– Знаешь, Игорь, что мне сейчас представилось? – говорит вдруг Леня. – Что эта картошка в плену у сорняков, а эта – уже освобожденная. А освобождаем ее – мы!

Игорь с недоверчивой улыбкой смотрит туда и сюда и вдруг увидел, поверил, говорит, загораясь:

– А ведь правда, Леня, похоже! Леня, нет, ты посмотри вот на эти кусты. Вот когда только-только оборвешь кругом всю эту нечисть, поможешь им от земли отряхнуться, у них еще какой-то растерянный вид, правда? Жалкие даже какие-то! Будто еще поверить не могут, что они свободны. А вон те, подальше, они уже освоились, расправили все свои веточки, по-хозяйски в поле стоят.

И с не меньшим азартом, чем Андрюша Кузнецов, Игорь набрасывается на сорняки. Долой, долой их, душителей, вредителей, захватчиков, с корнями прочь!

– Ребята! – кричит Игорь, потрясая пучком сурепки. – Леня говорит, что картошка – в плену, а мы ее освобождаем! Вперед!

– Ура! Вперед! – отвечают ближние ребята.

– Что? Что он сказал? – переспрашивают дальние.

– Мы идем освобождать картошку! – кричат им.

– Ура! – раздается теперь в разных концах поля.

Леня возвращается к своей борозде.

Отстал. Андрюша и Оля перегнали его. Не беда! Зато подтянулись те, кто был в арьергарде. Неплохо придумано. Лене самому становится веселее и легче работать. Спина опять стала гибкой. И даже вроде не так жарко. А что мозоли будут на руках – так на то они и рабочие руки.

Леня с веселым ожесточением выдирает сорные травы.

Вперед! Свободу картошке!

* * *

– Анатолий Иванович, можно к вам?

– Да, да, пожалуйста.

Кирилл вошел в кабинет.

Солнце, разбудив утром старших ребят, днем погостив у малышей, теперь обогнуло дом с третьей стороны, заливало ярким светом террасу и заглядывало в кабинет начальника лагеря. Сияла чернильница и все металлические предметы около нее, электрическая лампочка казалась зажженной, а на голове у Анатолия Ивановича каждый серебряный волосок отчетливо выделялся среди черных.

– Анатолий Иванович, вы меня звали?

– Да, звал. Кто-то из старших мальчиков утром уходил с территории лагеря, его видели около шоссе.

– Это я уходил.

– Зачем?

– Я хотел идти в колхоз, потом вернулся.

– Один хотел идти?

– Да.

– А где сейчас твое звено?

– Не знаю.

– Не знаешь?

Кирилл покусал губы:

– Анатолий Иванович, они, должно быть, опять в футбол играют, а мне…

– А у тебя аппетита нет в футбол играть?

– Нет аппетита.

– Ты думаешь, они сегодня с аппетитом играют? Кирилл пожал плечами:

– Я не знаю.

– Должен знать.

– Анатолий Иванович!

– Ну, ну, поспокойнее.

– Анатолий Иванович, я вообще отказаться хочу, пусть другого звеньевого выбирают!

– Почему ты хочешь отказаться?

– Меня ребята не слушаются.

– Думаешь, они лучше будут тебя слушаться вот так, на расстоянии: ты – здесь, они – там?

– Анатолий Иванович, я же вам говорю: ну какой же я звеньевой!

– Очень плохой. Когда работаешь плохо, самое простое – это отказаться от работы.

– Так я же не…

– Что же ты замолчал? Я знаю, что ты сейчас хотел сказать, во всяком случае, подумал: что вчера на дежурстве ты не отказывался работать. Но ведь вас было восемь человек. Так где же, по-твоему, сейчас ребята?

– Должно быть, опять на футбольной площадке.

– Не может быть! – решительно возразил Анатолий Иванович. – Футбольная площадка слишком в стороне, оттуда ничего не видно и не слышно. Они теперь куда-нибудь поближе к дороге перекочевали.

– Вы думаете, им хочется посмотреть, как наши приедут?

– А тебе разве не хочется?

Кирилл ничего не ответил.

– И тебе хочется, и мне хочется. Им тоже хочется, хотя бы из любопытства.

Анатолий Иванович вдруг замолчал, прислушиваясь. Ветер колыхнул занавеску и донес в открытое окно далекий-далекий стук моторов. И еще – далекие-далекие голоса. Песня возвращалась в лагерь.

– Анатолий Иванович, так я пойду.

– Куда?

– Пойду посмотрю, где ребята.

– Заявление об отставке не будешь подавать?

– Нет.

Малыши уже бежали к воротам навстречу песне.

«Ленивое звено» во главе с Витей Грачевым было тоже здесь в полном составе. Конечно, Витя и его товарищи не бежали к воротам. Они сидели в тени, под деревьями, около биллиарда, но не играли. Это был очень удобный наблюдательный пункт.

«Бессовестные! – со злостью подумал Кирилл. – Неужели пришли только из любопытства?»

Мальчики покосились на своего звеньевого – подойдет к ним или опять скажет: «Тьфу!»

Очень хотелось сказать «тьфу» и не подходить, но Кирилл подумал: «А чем я лучше их? Все сегодня что-то делали, даже малыши, только мы, дяди здоровенные, „отдыхали“ с утра и до вечера».

Он подошел и сел на скамейку рядом с Витей.

Мальчики не ожидали этого, потеснились, освобождая место. Что-то неуловимое промелькнуло на их лицах.

Не очень-то хорошо себя чувствовали щуки в родной стихии.

Сначала бравировали, вызывающе били хвостами, делали вид, что им страшно весело. Это еще во время обеда было заметно. Только Кирилл не хотел замечать.

Грузовики подъехали к дому и остановились. Ребята допели последний куплет и высыпали из грузовика.

– Устали? – спросила Андрюшу Кузнецова маленькая Маша Глебова.

– Здорово устали! – откровенно признался он. – Нам, Маша, сам председатель колхоза объявил благодарность за хорошую работу! Вот, посмотри!

Маша с уважением разглядывала его руки.

– Андрей! – окликнул Витя.

В лагерной футбольной команде Андрюша был самым младшим. К нему относились немного покровительственно. Но сейчас он подошел как равный к знаменитым чемпионам. Больше того: знаменитые чемпионы смотрели на него снизу вверх – может быть, просто потому, что они сидели на скамейках, а он стоял?

– Ты что Маше показывал? – поинтересовался Витя. – Что там у тебя?

Андрюша протянул обе руки ладонями кверху и гордо ответил:

– Мозоли!

Мозоли разглядывали в молчании.

– Это что! – сказал Андрюша. – Это пустяки! Мы хотели еще остаться, только Сергей Николаевич не позволил, сказал: лучше в другой раз поедем.

– Так вы не кончили полоть? – оживляясь, спросил Кирилл.

– Завтра поедете? – с деланным равнодушием спросил Витя.

– Нет. Сергей Николаевич сказал: завтра – всем отдыхать, то есть… ну, в общем, послезавтра поедем и закончим.

Андрюша смутился, почувствовал, как болезненно ранило знаменитых чемпионов простое слово «отдыхать».

– Ну, я, ребята, умываться пойду.

Он убежал.

– Вот что, ребята! – медленно начал Кирилл. – Если кто из вас откажется и не пойдет со мною сию минуту к Анатолию Ивановичу и не будет просить, чтобы нас послезавтра взяли в колхоз, тот будет такая дрянь!.. Такая дрянь!..

– Не ругайся, – мрачно сказал Витя, – и не ломись в открытую дверь. Ребята, пошли!

И Витя пошел к дому впереди всех. Но Кирилл чувствовал, ребята идут за ним, а не за Витей.

Мальчики уже подходили к крыльцу, когда Кирилл вдруг сказал:

– Стойте!

И все остановились, даже Витя, который уже взошел на верхнюю ступеньку.

– Стойте, ребята! Никуда мы не пойдем и не будем просить Анатолия Ивановича. Я знаю, что он нам скажет. Он опять скажет: «Я не хочу за вас краснеть». Вот что он нам скажет!

* * *

Под навесом, около кухни, утреннее оживление и суета. Гремят ведра, позвякивают ножи, переставляются табуретки с места на место.

Девочки – дежурное звено – рассаживаются по местам и, шумно болтая, начинают чистить картошку. Но ни одна картофелина не успела еще булькнуть в воду, как работа была неожиданно прервана.

Твердые шаги босых ног, широкие длинные тени на песке.

Девочки замолчали, удивленные. Восемь мальчиков с видом мрачноватым и решительным вошли под навес.

– Вот что, девчата, – сказал Кирилл, – давайте-ка нам ножи и идите себе, отдыхайте, а мы займемся картошкой.

Звеньевая вскочила с протестующим жестом:

Мы дежурные! Бросьте, ребята! Уходите, не мешайте нам!

Услышав разгорающийся спор, шеф-повар Клавдия Алексеевна выглянула из окна.

– Пойди-ка, Маруся, разберись, в чем там дело. Похоже, что ребята каяться пришли, так ты им помоги восстановить репутацию.

Маруся подошла к ребятам:

– Мальчики, зачем вы здесь? Не мешайте работать. Вы не дежурите сегодня, вы третьего дня дежурили.

Плохо дежурили третьего дня, – сказал Кирилл.

– Ты не сердись на нас, Маруся, – добавил Витя, – обещаем быть хорошими поварами!

– Тогда вот как сделаем, – сказала Маруся. – Мальчики, придвиньте сюда вон ту скамейку, садитесь. А вы, девочки, не гоните ребят, им нужно восстанавливать репутацию. Вместе будете работать. Сейчас принесу ножи.

Кирилл вошел в кухню вместе с ней.

– Клавдия Алексеевна! – сказал он. – Картошку мы сейчас очень быстро очистим. Вы потом еще что-нибудь нам чистить дайте… ну, кастрюли там какие-нибудь, сковородки или котлы, – он неуверенно обвел взглядом кухню, сиявшую белизной. – Может быть, найдется у вас погрязнее что-нибудь, позаржавленнее. Вы не стесняйтесь, подвалите нам побольше, ребята сегодня все сделают!

– Прекрасно! – сказала Клавдия Алексеевна, выволакивая на стол упругий ком теста величиной с футбольный мяч. – Не беспокойся, Кирилл, мы с Марусей не будем стесняться, такого случая не упустим.