Текст книги "Избранные произведения в двух томах: том I"
Автор книги: Нина Артюхова
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)
(растягивают на полу канат)
Космонавт
Мы – два брата,
Акробаты,
Очень ловкие ребята.
Это – я, а это – брат.
Балансируя руками,
Ходим даже вниз ногами.
Вот натянутый канат.
По канату, по канату
Я иду навстречу брату,
Вот ступил на самый край.
Нужно с братом разминуться,
Тише, музыка, играй!
Не упали, это ясно!
Продолжаем путь опасный,
Страх нам вовсе не знаком.
По канату, по канату
Мы идем, два смелых брата,
Здесь, под самым потолком!
Летал я на Луну,
На Марс и на Меркурий.
Немножко отдохну,
Немножко перекурим.
Потом к Сатурну я
Пущу свою ракету.
А все-таки Земля —
Приятная планета!
ЗАГАДКИ
Он идет, а мы бежим,
Он догонит все равно!
В дом укрыться мы спешим,
Будет к нам стучать в окно.
И по крыше тут да тук!
Нет, не впустим, милый друг!
Дождь
* * *
Красный нос
В землю врос,
А зеленый хвост снаружи.
Нам зеленый хвост не нужен —
Нужен только красный нос!
Морковь
* * *
Что за шалость, в самом деле, —
Шляпы на ногу надели
И стоят в лесу!
Я снимать не буду шляпки,
Забираю всех в охапку
И домой несу!
Грибы
* * *
Живете
В болоте
И песни поете.
Умеете плавать,
нырять глубоко.
По кочкам мохнатым
Помчались куда-то,
Подпрыгнули, ловкие, как акробаты,
В зеленом и гладком пятнистом трико.
Лягушки
* * *
Дом зеленый тесноват —
Узкий, длинный, гладкий.
В доме рядышком сидят
Круглые ребятки.
Осенью пришла беда:
Треснул домик гладкий.
Поскакали кто куда
Круглые ребятки!
Стручок гороха
* * *
На спинке круглый
дом несу,
Его я двигаю сама
Не только в городе – в лесу
Передвигаются дома.
Улитка
* * *
Под кустами, под листами
Мы попрятались в траву.
Нас в лесу ищите сами,
Мы не крикнем вам:
«Ау»!
Грибы
* * *
Кто на ветке шишки грыз
И бросал объедки вниз?
Кто по елкам ловко скачет
И влезает на дубы?
Кто в дупле орехи прячет,
Сушит на зиму грибы?
Белка
* * *
Сердитый недотрога
Живет в глуши лесной.
Иголок очень много,
А нитки – ни одной.
Еж
* * *
На дорожку
Вышли рожки…
Вы не будете бодать?
Я потрогал их немножко,
Рожки спрятались опять.
Круглый домик…
Может, гномик
В этом домике живет?
Он волшебный, этот домик:
По дорожке сам ползет!
Улитка
* * *
В лес ребята к нам пришли,
Поклонились до земли.
Мы гостей не принимаем —
Даже шляпы не снимаем!
Грибы
* * *
Я в шубе летом жить хочу,
Мне шапка – дом хороший.
Когда я в комнате лечу,
Все хлопают в ладоши!
Моль
* * *
Как худа бедняжка!
Волосы торчком!
В волосах бумажка,
Пыли толстый ком.
Утром встанет рано,
Подметать начнет,
Лезет под диваны
Головой вперед!
Щетка
* * *
Рыбак в углу раскинул сеть,
Крылатых рыбок жадно встретит.
И будет сеть
В углу висеть,
Пока хозяйка не заметит.
Паук и паутина
* * *
Мы, когда идем, стоим,
А стоять умеем лежа.
Даже если убежим,
Мы не двигаемся тоже.
Если очень отстаем,
Мама недовольна.
А зато, когда мы бьем,
Никому не больно!
Часы
* * *
Мой друг живет со мной в квартире,
Не разъезжает по стране.
Но все, что делается в мире,
Он раньше всех расскажет мне.
Поднимет утром на зарядку,
Потом мне песенку споет,
Он загадает мне загадку
И от меня ответа ждет.
Радио
* * *
Подбоченясь, я стою
Весело и прямо.
Я сырую воду пью!
(Позволяет мама.)
А когда разгорячусь,
Расплююсь и разворчусь,
На макушку мне набросьте
Тюбетеечку мою.
Я притихну, запою —
Приходите смело в гости.
Самовар
* * *
Говорили, что сад, а, по-моему, дом!
Ну-ка, двери откроем, скорее войдем…
Не на клумбах цветы, а на окнах цветут,
Не деревья в саду, а ребята растут!
Детский сад
* * *
У него две ручки есть
И четыре ножки.
Приглашает вас присесть
И скрипит немножко.
Но скажите, почему,
Если спереди к нему
Подойти – его спина
Будет все-таки видна?
Кресло
* * *
С короткой бородкой,
С дырой посередке
Лежу я, тихонько в кармане звеня.
Я весь из железа,
Я в щелку залезу…
Ты в дом ни за что не войдешь без меня!
Ключ
* * *
Висел железный кренделек
И без меня мой дом стерег.
Замок
* * *
Две черные лодки плывут по воде,
По грязным озерам проходят везде,
Идут по ступенькам домой со двора…
Под вешалкой лодки стоят до утра.
Калоши
* * *
Я на ежика похожа,
А еще на свинку.
У меня на спинке тоже
Колкая щетинка.
Я щетинкою своей
Прогоню пылинки…
Подходите поскорей,
Подставляйте спинки.
Щетка
* * *
Прямой, высокий и худой,
Стою с протянутой рукой.
Не отдыхаю никогда!
Проходят мимо поезда…
Я руку подниму свою
И машинисту говорю:
– Спокоен
будь!
Свободен
путь!
Шлагбаум
* * *
Я молча смотрю на всех,
И смотрят все на меня,
Веселые видят смех,
С печальными плачу я.
Глубокое, как река,
Я дома, на вашей стене.
Увидит старик – старика,
Ребенок – ребенка во мне.
Зеркало
* * *
Вниз и вверх,
Там и тут
Реки черные текут.
Много круглых городов.
Без людей и без домов.
Горы плоские совсем,
Не поднимешь их ничем!
Муха села прямо в море,
Не утонет никогда.
Что за реки? Что за море?
Где такие города?
Географическая карта
* * *
Почему же, почему же
Корешок снаружи,
А внутри листочки,
На листочках – точки?
Книга
* * *
Сестра и брат всегда вдвоем.
Сестра торопится вперед,
А брат, тяжелый на подъем,
Всегда немножко отстает.
Сестра остра,
Легка, тонка,
Стрелой вонзится в облака.
А брат гудит,
Всегда сердит,
Ворчливым басом говорит.
Гром и молния
* * *
Оно высоко в небе, но не птица,
Не шар воздушный и не самолет
Ложимся мы, когда оно садится,
И надо встать, когда оно встает.
Солнце
* * *
Ее всегда в лесу найдешь —
Пойдем гулять и встретим,
Стоит, колючая, как еж,
Зимою в платье летнем.
А к нам придет
Под Новый год —
Мы гостье будем рады…
Хлопот веселых полон рот:
Готовим ей наряды!
Елка
* * *
С неба звезды падают,
Лягут на поля…
Пусть под ними спрячется
Черная земля.
Много-много звездочек
Тонких, как стекло.
Звездочки холодные.
А земле – тепло.
Снежинки
* * *
Блестит с окошка
Букет роскошный.
На стеблях белых
Листочки-стрелы.
К нему иду я,
Тихонько дую…
Завял и на пол
Цветок закапал…
Морозный узор
* * *
Он всегда стоит с метелкой,
Но не хочет чистить снег.
Не могу понять я толком,
Кто же этот человек?
Почему ему морозы
И метели нипочем?
Почему весною слезы
По нему бегут ручьем?
Снеговик
* * *
Растет зимой, не летом,
И сверху вниз при этом!
Становится длинней
В конце февральских дней.
На солнышке поплачет
И до утра тверда!
Сосулька
* * *
Сверху одеяло
На землю упало.
Самой лучшей ваты
Мягче и белей.
Травкам и козявкам,
Всем зверюшкам малым
Спать под одеялом
До весенних дней!
Снег
ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК
МалышиМалыши в поезде
– Мама, мы красную сумку забыли?
– Забыли, милый.
– И авоську забыли?
– И авоську.
– А что еще забыли?
– Больше ничего не забыли.
– Значит, мы не доедем?
– Почему не доедем?
– А папа сказал: пока все не перезабудем – не доедем!
Малыши в троллейбусе
Мальчика лет двух или трех мать ввела за руку. Тесно. Мать берет билет, ее заслонили вошедшие. Отчаянный вопль:
– Не потеряй меня, мамочка!
* * *
– Невоспитанный ты у нас, Боря!
– Как – невоспитанный? Я – невоспитанный?! Я – очень воспитанный. Вчера мы ехали в троллейбусе, и я уступил место беременной бабушке!
У каждого своя точка зрения
Двухлетнюю Мариночку привезли в Москву. Долго водили по улицам, по бульварам. Побывали в Парке культуры. Прошли по Новому Арбату, показывали высотные здания.
Вечером спросили:
– Ну, как, понравилась тебе Москва?
Мариночка сказала:
– Слишком много ног!
Защитник
Лене – пять, Диме – три года. Вернулись с прогулки, радостно сообщают бабушке:
– А у нас во дворе есть защитник! Мальчик один! Когда нас кто-нибудь обижает, он нас всегда защищает!
– Какой хороший мальчик! Маленьких защищает. Сколько же этому защитнику лет?
– Два года!
* * *
Соседка, обремененная семейством, кричит под горячую руку годовалому сынишке:
– Будешь баловать – убью тебя!
Дима (4-х лет) рассудительным баском:
– Зачем убивать хорошего человека?
* * *
– Дима, ты что во сне видел?
– Я не спал.
– Почему не спал?
– Чтобы плохие сны не видеть.
– Ведь Леночка тебя учила, как с плохими снами расправляться: взять двумя пальчиками – и под кровать.
А он твердый, сон? Как его взять?.. (Подумав.) Ведь сон – это воздух.
* * *
– Бабушка, бывают только три дня, правда? Завтра, сегодня и вчера?..
* * *
– Чем больше человек растет, тем больше он умнеет. А потом с него постепенно слезает обезьянья шкура, и он постепенно превращается в большого человека.
* * *
– Тетя Матрена не верит, что у «Запорожца» мотор сзади. Это потому, что она верит в Бога и Бог ей неправильно рассказывает.
* * *
– Дедушка, почему ты думаешь, что я обязательно куплю машину? Во-первых, у меня не будет столько денег. Во-вторых, мне негде ее держать. В-третьих, у меня нет прав.
Нет, дедушка, давай лучше я не буду шофером!
* * *
– Я рисую собачку.
– И ножки ей нарисуешь, и глазки?
– Ножки я ей не рисую, потому что она не бегает.
* * *
Дима: – В желудке – темно.
Лена: – Нет, почему же? В желудке светло. Свет входит через горло. Если рот закрыт – темно. А когда ты у доктора – светло!
* * *
На бульваре играют в кольцеброс. В одной команде в основном мужчины, в другой – молодые женщины и мальчики. Лена с интересом следит за игрой.
– Бабушка, ты за какую команду?
– Я не знаю.
– А я за ту, где мужчин больше. Они проигрывают, я за них. Мне их жалко.
* * *
– Бедная тетя продавщица! Она себе пальчики отрезала.
(У продавщицы накрашены ногти.)
* * *
Саша болен, у него жар. Спрашивает тревожно:
– Бабушка! Кто там по коридору ходит?
– Никого там нет. Спи, милый.
– А если войдет?
– Ну и войдет. Ты со мной, я с тобой, я тебя в обиду не дам.
Ночью Саша проснулся.
– Бабушка, ты меня в обиду не дашь?
– Не дам. Спи, милый. Да ты куда смотришь? Никого там нет.
– Вон он у двери стоит!
– Кто стоит?
– Вобида у двери стоит. Ты меня ему не давай!
* * *
– Наташа, скажи папе ласковое слово!
Девочка 2,5 лет, ласкаясь к отцу:
– Мама, дай папе десять рублей!
* * *
Маленькая девочка перебегает улицу. Мать, нагруженная покупками, спешит за ней.
– Погоди, доченька, вместе перейдем! Возьми меня за руку! Как же я без тебя?
Девочка перебежала, оглянулась. Рядом с ней остановился пожилой человек. Покачал головой.
– Разве можно маму одну оставлять? Как мама теперь без тебя перейдет?
Девочка ответила:
– Пусть пливыкает!
У нас во дворе– А вот я скажу матери!
– Твоей?
– Да.
– Иди говори!
* * *
– Бабушка, ты каталась на трехколесном велосипеде?
– Каталась, когда маленькая была.
– Что же это я не видела?
* * *
– Я – поливальная машина!
– А я – помогальная машина!
– Техпомощь?
– Техпомощь и этихпомощь – всехпомощь!
* * *
– Андрюша, как тебе не стыдно стрелять в девочку, в сестру!
– Она ж двоюродная!
* * *
Мать ведет сынишку домой из детского сада. Он рассказывает:
– Это очень хороший мальчик, он никогда не портит охрану природы. Если он видит, что кто-нибудь хочет портить, чего-нибудь ломать, он кричит.
– И что же, помогает?
Не помогает. Он тогда зовет воспитательницу или меня. А группа у нас трехэтажная.
– Почему же трехэтажная?
– Так ее построили.
– А что такое группа?
– Она сделана не из мальчиков и не из девочек, а из кирпичей. Это – дом.
* * *
– Ну тогда я не буду играть!
– Не будешь?!
– Не буду!!
– Не будешь играть?!!
– Не буду!!!
– Ну и не играй.
* * *
Неторопливо проходят с портфелями две первоклассницы.
– А эта девочка была совсем глупая, она спросила: «Сколько осталось до конца звонка?» А нужно было спросить: – Сколько осталось до конца перемены?
* * *
Мальчишки-первоклассники играют в снежки. Маленькие дошколята преследуют их. Забросали снежками, одолевают: их больше. Один малыш упал.
– А мы сами атаковали их! Ура-а! (Это вместо рева.)
– А мы в полном порядке сами отступили! Ура-а!
Москвичи в деревнеСумерки. От калитки к сараю мимо террасы медленно проходят корова, телка и теленок.
Испуганное восклицание:
– Ой, мама!
Лена бежит к дому.
– Бабушка! Три коровы прошли! Огромные! Одна черная! Другая поменьше, с белыми пятнами! Третья еще поменьше… Это телушка, да? А самая большая даже не корова была, а прямо даже кобыла!
– А ты знаешь, что такое кобыла?
– Нет, не знаю.
* * *
– Бабушка! Смотри, какой хорошенький беленький ягненочек из конуры выбежал и опять туда скрылся!
– Дима, да какой же это ягненок, это щенок!
* * *
Дима – утром:
– Мне сегодня снилось, что нам купили щенка! Мы с папой пошли в магазин, и там щенков продают, только сборных. Их нужно собирать, но они живые. А папа сказал, что купит щенка без инструкции и сам догадается, как собрать!
* * *
Лена – вечером:
– Мама! А как говорят про собаку, когда она – мужчина и когда она – женщина?
Мама помялась немножко, позатруднялась, но выговорила, наконец, оба слова – и собаку-мужчину, и собаку-женщину.
Пояснила, что, вообще-то говоря, этими словами лучше не пользоваться.
Утром Лена играет со щенком.
– Дима! Как бы нам этого щенка назвать? Давай назовем Неуклюжкой? Беленький такой, мохнатенький, весь будто игрушечный, плюшевый… Неуклюж, Неуклюж, иди сюда!
– Да его уже хозяева сами назвали. Его зовут Пушок.
– Да какой же он Пушок, когда он – сука!
Малыши в КрымуЛена с бабушкой приехали в Крым. Потом мама привезла Диму и вернулась в Москву.
Брат и сестра делятся впечатлениями от поездки.
– Дим! Когда мы ехали в поезде, я выходила в коридор и гуляла там с одним мальчиком!
– А я – с двумя девочками!
* * *
Жаркий крымский полдень. Дима с бабушкой идет от моря к дому. А дорога все в гору, в гору… Дима устал, приходится вести его за руку. Наклонив голову, он упорно смотрит в землю. Неожиданно спрашивает:
– А ведь земля спасает людей. Правда, бабушка?
– Ну, конечно… Вот, например, на войне: люди роют окопы, прячутся…
– Не-ет! Если бы не было земли, мы бы в Тихий океан провалились!
– Милый мой, да кто же тебе это сказал?
– Ты сама, бабушка, говорила. Помнишь, в Москве на глобусе показывала: «Тут – мы, а тут – Тихий океан!»
* * *
Письмо маме из Крыма в Москву. (Лена диктует бабушке.)
«Дорогая мама! Как ты поживаешь?
Море очень бушуйное. Горы пока еще лежат спокойно. Здесь цветут маки и лютики».
* * *
А ведь горы когда-нибудь все-таки побегут, а море за ними все-таки кинется!
РАССКАЗЫ
Маринка
– А у нас новенький! – кричал Володя Жуков своим приятелям из четвертого «Б». – Морозов, Саша. Вот он, рядом с Юркой стоит, видите? Его сегодня уже Николай Иванович спрашивал и пятерку по арифметике поставил! Из-за спины лохматого, похожего на медвежонка Юры Борукаева потянулся за своей шубой худощавый мальчик в сером свитере. Он отошел в сторону, вынул из кармана перчатки и уронил на каменный пол раздевалки что-то маленькое, пушистое, белое с розовым.
Юра Борукаев вытянул шею:
– А ну-ка, Жук, выуди мне эту штуковину!
Маленький и вертлявый Володя Жуков послушно хихикнул и ринулся головой вперед в самую гущу ребят.
Борукаев едва не вскрикнул от изумления и негодования: в руках у Володи была вязаная кукольная шапочка из розовой шерсти, с пушистым белым помпоном.
Мальчишка, четвероклассник, играющий в куклы… Невыносимо!
Юра надел розовую шапочку на свой кулак, хорошенько облизал его и нарисовал чернильным карандашом под шапкой презабавную рожицу.
Выбежав на крыльцо, Юра увидел, что из соседней школы в другом конце двора цветастым веером выходят девочки.
Чем больше публики, тем веселее представление.
Аля Якушина, Женя Зайцева и с ними еще несколько знакомых девочек замедлили шаг, с любопытством и опасением поглядывая на ребят.
– Уж этот Юрка! Всегда что-нибудь придумает!
Саша Морозов спускался со ступенек крыльца.
Юра шел за ним, повторяя каждое его движение. Рука в розовой шапочке раскланивалась направо и налево, как петрушка, за Сашиной спиной.
Иногда Юра, бесшумно ступая в мягких валенках, подходил вплотную, и казалось, что человечек в розовой шапочке говорит Саше по секрету то в одно ухо, то в другое. Ребята шли рядом, давясь от смеха, – девочки немного поодаль. Саша Морозов почувствовал недоброе и обернулся:
– Отдай! Это Маринкина шапочка!
Но сказать Юре «отдай» – это еще не значило получить.
– Отдай сейчас же!
Саша бросился к нему. Володя Жуков услужливо подставил ножку.
В следующее мгновение Саша и Юра, сцепившись тесным комком, уже катились по снегу прямо под ноги старичку-учителю, выходившему из школы.
– Что за безобразие! – воскликнул тот. – Сейчас же прекратить драку! Да это мои, четвертый «А»! Борукаев, встань сию минуту, тебе говорят! А кто другой? Новенький? Ты что же это, Морозов, в школе тихоня тихоней, а за дверь вышел – думаешь, все можно делать?
– Николай Иваныч, он не виноват, к нему Борукаев приставал! – вступилась Аля Якушина.
– «Борукаев приставал»! Мало тебе, Борукаев, что замечание в классе сегодня получил, ты еще на улице безобразничаешь! Что это у тебя? Кукла? С куклами в школу ходишь?
– У меня нет куклы, Николай Иваныч. У меня рука. Видите? Это Морозов играет в куклы.
Саша Морозов вспыхнул:
– Это Маринкина шапочка, он у меня взял. Николай Иваныч, велите ему отдать!
Ребята обступили учителя и Сашу.
– А что такое Маринка? – спросил Николай Иваныч, передавая шапочку ее владельцу.
Саша Морозов широко улыбнулся:
– Это моя племянница!
Таинственная Маринка заинтересовала всех, в особенности девочек.
– Почему она такая маленькая? – спросила длинноногая Соня Смирнова, когда они вышли на бульвар.
– А почему ты такая большая?
– Ты любишь свою племянницу? – спросила Аля Якушина.
– Очень люблю.
Саша пошел быстрее, девочки стали отставать.
– Куда ты торопишься? – крикнула Женя Зайцева. Саша обернулся:
– Маринка ждет.
Девочки шли по бульвару, кричали и спорили.
– Она новорожденная, совсем грудная, – говорила Соня Смирнова.
– Не может быть! – кричала Женя Зайцева. – У меня у самой брат новорожденный, так ему эта шапочка на нос не годится!
– Она карлица, – сказала Аля Якушина. – Уж я-то знаю!
– Карлица?!
Аля переплетала косу, ленточку пришлось держать зубами, поэтому она говорила невнятно:
– Уж я-то, девочки, знаю! Я с ними в соседнем доме… через двор. Их квартира напротив…
Все повернулись к ней.
Юра Борукаев и Володя Жуков шли по крайней дорожке, делали вид, что не обращают на девочек внимания, но с интересом прислушивались к разговору.
– Ты ее видела?
Я-то не видела, мне наши девчонки рассказывали. Они, Морозовы, на той неделе к нам переехали… Эвакуированы были, а теперь назад… С чемоданами… И кого-то маленького в одеяле по лестнице пронесли.
– Она, Маринка! – ахнули девочки.
– Очень маленькая, Аля? Очень малюсенькая?
– Не знаю. Они вечером. Темно было, ничего не видать.
С этого дня у Юры Борукаева прибавилось новое замечание по дисциплине. А Саша Морозов получил прозвище: «Маринкин дядя».
В субботу Саша Морозов попросил у Юры:
– Послушай, Борукаев, у меня нет учебника истории. Дай мне на воскресенье, а в понедельник я тебе принесу.
– Принесешь, Маринкин дядя, не надуешь?
В понедельник Саша в школу не пришел и учебника не принес. Юра забеспокоился. Правда, следующий урок истории был в среду. Но вдруг этот Маринкин дядя снова куда-нибудь уедет вместе с учебником?
После школы Юра отправился выручать свою историю.
Он знал большой серый дом, из ворот которого каждое утро, как бомба, вылетала Аля Якушина.
Юра вошел во двор. На ступеньках около двери сидел небольшой мальчишка хмурого вида и, завернув чулок, разглядывал ссадину на колене.
– Скажи мне, раненый боец, – обратился к нему Юра, – где тут у вас живут Морозовы?
– Это которые недавно переехали?
– Да-да.
– Это у которых девчонка маленькая?
– Вот-вот! – оживился Юра.
– Второй этаж. Восьмая квартира.
Юра стал подниматься по лестнице, а мальчуган снова принялся разглядывать свою коленку, видимо, не зная, зареветь ли ему и бежать к маме или продолжать прогулку.
Дверь открыл Саша Морозов.
– Ах, это ты! – сказал он приветливо. – Ты за историей? Извини, что я задержал. Сегодня соседка уходила, не с кем было оставить Верочку.
«Какую Верочку? – подумал Юра. – Ведь у него Маринка, а не Верочка».
– Мальчики, – послышался тоненький голосок, – не шумите в передней! Маринка спит.
– Зайди в комнату, сюда, направо, – понижая голос, сказал Саша.
Он бросился на кухню, где что-то шипело и пахло жареным.
Юра нерешительно вошел в полуоткрытую дверь. В комнате почти не было мебели. Налево от двери стояли сундук и несколько приставленных к нему чемоданов, прикрытых сверху пледом. Направо, из-за ширмы, высовывалась походная «раскидашка». Единственный стул был притиснут куда-то в угол. У самого окна, освещенная бледным зимним солнцем, стояла детская кровать с опущенной сеткой.
Казалось, что все вещи в комнате стоят временно, случайно, что потом будет не так. Только уютная белая кроватка у окна поставлена заботливо и надолго.
В кровати, высоко на пухлых подушках, лежала девочка лет пяти с беленьким лицом и серьезными глазами.
«Таких не бывает, – подумал Юра. – Точно нарисованная».
– Здравствуй, мальчик, – сказала она. – Как тебя зовут?
– Юра.
– А меня Верочка. Садись, поиграй со мной.
Юра опасливо сел на стул, подальше от кровати. Он считал, что все девочки, в особенности маленькие, – пискухи, ябеды и плаксы. Эта была приветливая и тихая.
– Ты что, хвораешь? – спросил он.
– Нет.
– Почему же ты лежишь?
– Я всегда лежу, – ответила она своим спокойным голоском. – У меня ножки не ходят. Это у меня с детства.
Юра невольно посмотрел на тоненькие ноги, чуть приподнимавшие одеяло.
– Это от бомбы. В наш дом бомба попала и всю меня засыпала. Даже не сразу нашли, – прибавила она с гордостью.
– Ты это помнишь?
– Нет, не помню, – она снисходительно усмехнулась, – маленькая была. Это еще давно, еще в самом начале войны.
На одеяле лежали знакомая розовая шапочка и маленький игрушечный будильник.
– Уже половина девятого! – тревожно сказала девочка, взглянув на часы. – Маринке пора вставать! Экая соня!.. Юра, разбуди ее, пожалуйста, только не испугай, и приведи ко мне. Ах да, ты не знаешь! Она спит за ширмой, на маминой кровати.
Юра шагнул за ширму, ища глазами загадочную Маринку.
Там лежала кукла, раздетая, прикрытая маленьким одеяльцем, а рядом с ней аккуратно сложенные платьице, трусики и лифчик.
– Тебе куклу твою принести? – спросил Юра.
– Не куклу, а дочку, – поправила Верочка.
– Ну да, вот эту, с закрывающимися глазами.
– Дочка у меня только одна. Веди ее сюда. А если глаза у нее не откроются, стукни ее по затылочку, только не больно.
Юра неловкими мужскими руками взял дочку поперек живота и положил ее Верочке на одеяло.
– Вот ее одежки, – сказал он. – А уж по затылочку ты сама стукай: я «не больно» стукать не умею.
– Эх, ты, – сказала Верочка, – неопытный! Разве так детей носят? Ведь она же маленькая! Ей три года.
На вид Маринка была гораздо старше своего возраста. Ее когда-то пышные волосы торчали редкими желтыми пучками, цвет лица был землистый и нездоровый. На правой руке не хватало двух пальцев.
Верочка надела ей трусики и лифчик. Потом, утомленная, откинулась на подушку и доверчиво посмотрела на Юру:
– Надень ей платьице, Юра. Оно очень трудно надевается.
Юра густо покраснел, покосился на дверь и стал быстро напяливать платье, выворачивая кукле руки.
– Не так, не так! – говорила Верочка. Ты руки сначала, а потом голову. Вот. Теперь застегни.
– Ну и кукла у тебя! – проворчал Юра. – Прямо сложный механизм какой-то. Того и гляди, не тот винтик отвинтишь.
– У нее не винтики, а пуговицы, – кротко возразила Верочка. – И ты их не крути, а то оторвешь. Вот и оторвал!.. Ничего, ты возьми иголку и нитку, вон там, в ящичке.
– Что-о?! – воскликнул Юра. – Чтоб я ей пуговицу пришивал? Да я никогда в жизни иголки в руки не брал и не знаю, как это делается!
Саша вошел в комнату:
– Маринка проснулась? Очень хорошо, сейчас она будет есть суп.
– Она не хочет.
– Нет, она хочет. А если не хочет, уговори ее: ты мать.
– Пять ложек, – сказала Верочка.
– Десять!
– Нет, пять!
– Ну хорошо, четырнадцать, – сказал Саша.
– Ну, уж так и быть, четырнадцать.
Каждую ложку Саша подносил сначала к губам Маринки, потом давал Верочке.
– А это что-то очень уж много – четырнадцать! – страдальчески сказала девочка на девятой ложке.
– Ешь, Маринка, с хлебом ешь, поправляйся! – настаивал Саша.
Маринку кормили до тех пор, пока Верочка не проговорила с отчаянием:
– Она не может больше, ее стошнит!
Саша уступил:
– Ну хорошо. Теперь ей спать нужно.
– Она только что спала, Саша!
Саша взял кукольный будильник и быстро перевел стрелку.
– Они отстают. Уже три часа. После обеда детям нужно спать. Только, Верочка, возьми ее к себе, а то ей за ширмой скучно. И сама лежи тихо. Вот так. И ты закрой глаза. Маринка уже спит. Тише. Не шевелись.
Верочка обняла куклу тоненькой ручонкой и послушно закрыла глаза.
Саша заслонил ее от света и подошел к полке с книгами:
– Вот тебе учебник. Большое спасибо… Подожди, вместе выйдем.
Саша быстро оделся и заглянул в кухню.
– Анна Семеновна, – сказал он соседке, хлопотавшей около печки, – я сбегаю в булочную. Послушайте, пожалуйста, Верочку – она спит.
– Хорошо, хорошо, – отвечала та.
– Что она, эта толстая, Верочку не обижает, когда ты уходишь? – спросил Юра.
– Зачем? Она добрая. Нашу Верочку все любят.
Мальчики вышли во двор и остановились у ворот.
– Саша, она такая и останется? – сказал вдруг Юра сдавленным голосом.
Саша нахмурился и завертел веревочную сетку.
– Не знаю… Мы для того и в Москву вернулись, чтобы ее лечить. Ее уже разные профессора смотрели. Ведь три года прошло.
– А вы с кем, с мамой приехали?
– С мамой.
– А отец у тебя есть?
– Папа на фронте.
– Вот и мой тоже… – Помолчав, Юра прибавил: – Ну да ничего, теперь это все скоро уже кончится.
Саша вздохнул.
– Тебе сюда, Юра? А мне направо. Приходи.
На другой день в школе, когда Володя Жуков назвал Сашу Маринкиным дядей, Юра сказал сурово:
– Брось! Надоело.
И, повернувшись к Саше:
– Морозов, ты, кажется, один на парте сидишь? Ничего не имеешь против, если я к тебе перейду? Мне этот Жук все уши прожужжал. Надоел хуже горькой редьки.
– Садись, я очень рад, – ответил Саша.
Обиженный Володя Жуков вскочил на парту и закричал:
– Слышали новость? Юрка Борукаев женится на карлице, на морозовской племяннице! Вот они рядом сидят, будущие родственнички! Маринкин дядя и Маринкин жених!
Володя немедленно раскаялся в своих словах: характер у Юры Борукаева был вспыльчивый, а «стукать не больно», как нам, уже известно, он не умел.
В конце четверти Саша опять пропустил два дня.
– Ребята, – сказал Николай Иванович, – кто знает адрес Саши Морозова и может узнать, почему он не ходит в школу?
Маленький мальчишка на передней парте уже начал краснеть и поднимать руку, но Борукаев быстро сказал:
– Николай Иваныч, я пойду.
Соседка открыла дверь и исчезла в кухне.
Юра постучал в комнату Морозовых, ответа не было. Он постучал еще, потом приоткрыл дверь и остановился, пораженный.
Верочкина кровать, пустая и аккуратно постланная, стояла на прежнем месте. Саша сидел в углу и плакал, положив на стол голову и локти.
Юра посмотрел на сундук, заглянул за ширму.
Верочки не было.
Юре стало страшно. Ему захотелось уйти и ни о чем не спрашивать. Наконец он собрался с духом и подошел к столу. Он чуть не споткнулся о половую щетку. Кучка мусора на полу захрустела у него под ногами.
– Саша, ты о чем?
Саша вздрогнул, вскочил со стула и, прикрывая рукой лицо, отошел в проход между стеной и ширмой.
– Что у вас случилось? Где Верочка?
– Она… в больнице.
– Что с ней?
– Ей… делали… операцию…
Саша говорил с трудом и останавливался после каждого слова.
– Ну и что?
– Доктор… говорит… что она… будет ходить!
– Саша, я понимаю, ведь это же хорошо, ведь это замечательно!
Саша молчал и раскачивал рукой ширму.
– Да расскажи толком, что случилось! – резко сказал Юра.
– Маму… отпустили со службы… поехала за Верочкой… Скоро привезет… а я… стал прибирать комнату… и… разбил Маринку!
Саша исчез за ширмой. Заскрипела складная кровать.
Юра сердито прошелся по комнате.
– Совсем разбил? Склеить нельзя?
Судорожно поскрипывала складная кровать, тряслась ширма. И больше – ни звука. По-видимому, Саша спрятал голову под подушку. Юра опять наступил на кучу белого мусора и понял, что склеить нельзя.
На столе он нашел безголовое Маринкино туловище, пучок волос и кусочек голубого глаза.
– Сашка, брось! – сказал он. – Мы купим новую куклу.
Саша заговорил, уже не сдерживая рыданий:
– Ты… не знаешь Верочку! Она – только одну!.. Других не хотела… Она ее как ребенка… Без Маринки ни есть не будет, ни спать! Как приедет – спросит: «Где Маринка?» Она и в больнице без нее скучала! Она заболеет!..
Глупости! – крикнул Юра. – Теперь она будет ходить, как другие ребята, она забудет про куклу.
– Так ведь это же не сразу! Ей еще долго лежать… Постепенно… Доктор сказал – не волновать!..
– Саша, а если к этому туловищу новую головку приделать?
– Она заметит… Ведь у Маринки и волосы были лысые и нос облупленный!
Юра подумал с минуту.
– Заметит… Еще бы не заметила!.. Другого такого экземпляра… Сашка, постой, а мы ей скажем, что Маринка тоже была в больнице и очень поправилась. После операции такая стала!
Саша тоже помолчал, потом спросил уже другим голосом:
– А где они продаются?
– Иди сюда, садись, поговорим.
Саша стал сморкаться.
– Сейчас.
– Выходи, не буду я на тебя смотреть, очень ты мне нужен!
– Ну, я сейчас…
Саша вышел из-за ширмы и сел на сундук, спиной к Юре.
– У меня и денег нет…
– У меня есть! – Юра похлопал себя по карману. – Идем!
– Юра, я не могу уйти, ведь они скоро приедут…
– Хорошо, оставайся, прибери тут все, умойся холодной водой и жди меня. Туловище спрячь, я его не возьму. Дай мне эту розовую шапочку, чтобы не ошибиться, не купить какую-нибудь великанскую голову… А если они приедут раньше, скажи, что Маринка еще из больницы не вернулась. Я в два счета… Не унывай, Сашка!
– Скажите пожалуйста, кукольные головки у вас есть?
– Нет, – скучным голосом ответила продавщица.
– А где их можно достать?
– Не знаю.
Юра вздохнул. Это был четвертый игрушечный магазин.
– А вообще-то они продаются, с закрывающимися глазами головки?
– Нет. Если бывают – только простые, глиняные.
– А целые куклы с закрывающимися глазами?
– Да что ты, мальчик, не продаются теперь такие! Видишь же ты, что только матерчатые есть!
Юра стоял у прилавка и с ненавистью разглядывал нарядных, улыбающихся кукол. И кому они нужны, бесполезные, с нарисованными глазами и противными приплюснутыми носиками! Еще какие-то собачки и зайчики торчат в каждом магазине… Так и расшвырял бы этих зайцев!
Он выбежал на улицу. Куда идти? Направо? Налево?
Аля Якушина покупала линейки и выбирала точилку для карандашей. Дверь магазина распахнулась, Юра Борукаев ворвался с пылающим лицом и бросился в игрушечное отделение.
– С закрывающимися!.. то есть… вы можете? То есть скажите, где можно купить куклу с закрывающимися глазами?
По-видимому, он так часто повторял эту фразу, что уже стал заговариваться.
Продавщица ответила ему что-то. Юра растерянно посмотрел на тряпичных кукол, повернулся к двери и встретился глазами с Алей. Аля съежилась и хотела стать совсем незаметной.
– Стой, Алька! Тебя-то мне и нужно.
