Текст книги "О завтрашнем дне не беспокойтесь (СИ)"

Автор книги: Николай Симонов

– Это же страшный перегруз!– ужаснулся Павлов.

– Ничего подобного! Это – наша норма. Тут главное взлететь и набрать эшелон, то есть маршевую высоту, – рассмеялся Цибиков и, похлопав Павлова по плечу, протиснулся в толпу.

Весь день Павлов пребывал в сильном волнении. В голову лезли навязчивые мысли о том, что борт, на котором Цибиков улетел, разбился. Вечером, не выдержав, он позвонил в Москву. Доктор оказался дома, шутил и просил не зацикливаться на теме смерти.

– Все мы когда-нибудь умрем: кто-то раньше, кто-то – позже, и хотя бы по этой причине нам не следует отравлять друг другу жизнь, – сказал Цибиков, выслушав его признание о том, что после смерти Игоря Юрьевича он совсем потерял веру в людей и в торжество гуманизма.

В самом конце разговора Цибиков, утешая его, процитировал стихи своего любимого поэта Андрея Полонского:

 
"На перекрестках всех земных дорог,
где столько жизней в пропасть пролетело,
благословенны будни, пища, кров,
все видимые цели и пределы.
И если плоть неумная, устав,
вновь возопит, что ей ничто не мило,
я вспомню общевойсковой устав
в частях архистратига Михаила".
 
 
В ту же ночь Павлов опять видел сон, в котором он проживал жизнь дельфина и терялся в догадках, что бы это значило.
Позднее Павлов прочитал, что ранние христиане считали, что именно дельфин проглотил Иону, и только позже на эту "почетную должность" утвердили кита. Одно время дельфин олицетворял образ Иисуса Христа. Если художник хотел иносказательно обозначить распятие Иисуса, он изображал дельфина, нанизанного на якорь или трезубец. С другой стороны, дельфин был аллегорией Воскресения Христа.
В средневековой Европе дельфина можно было увидеть на гербах знатных людей – в первую очередь наследников французского престола. Вообще дельфин был весьма популярен как символ, имевший довольно много толкований. Например, венецианский печатник Альд Мануций Старший изображал на своих книгах дельфина, обнимающего якорь. Это был знак осторожности и предусмотрительности. Также дельфин традиционно обозначал морской дух, силу, свободу и благородство.
Легендами овеяно прошлое дельфинов. Согласно гипотезе, 5-7 млн. лет назад это было парнокопытное животное, которое с суши ушло в море, а грудной плавник дельфина на рентгеновском снимке – точный скелет пятипалой кисти, схожей с кистью человеческой руки.
Странные сны, в которых Павлов ощущал себя дельфином, с точки зрения психоанализа, вероятно, замещали в его подсознании вытесненные Доном Аурелио паттерны долговременной памяти. Теперь он был переполнен впечатлениями обыденной жизни другой личности, смутно подозревая о том, что параллельно с ним в каком-то другом времени остался очень близкий и похожий на него человек, и это – он сам, или его точная копия – дубликат.
Частенько, набирая номер телефона, он попадал то в Министерство геологии, то к незнакомым людям, которые, услышав его голос, бросали трубку или напряженно молчали. Как-то раз, когда он приезжал из Смоленска в Москву по делам, какие-то случайные прохожие приняли его за другого гражданина, а потом, сконфузившись, торопливо извинились и, отойдя, кажется, даже перекрестились.
VII
6 апреля 1991 года в Смоленск по туристической визе на несколько дней приехала мадам де Терлен (Светлана Викторовна Оленина). Она знала причину, по которой Павлов не смог приехать в Варшаву, и искренне переживала по поводу гибели доктора Ситникова. За годы, прошедшие со дня их последней встречи в Новосибирске, она очень сильно изменилась. Изменились ее манеры, и внешность, и настроение, и вообще все…
В "бесследное исчезновение" Павлова Оленина не верила и пыталась найти свое объяснение тому, что с ним могло произойти, когда он выбросился с третьего этажа из окна дома на улице Золотодолинская. Отчет о вскрытии трупа гражданина Павлова, как документ совершенно секретный и особой важности, она не читала, и о том, что на протяжении двенадцати лет его труп хранился в холодильнике морга секретного военно-медицинского учреждения, не знала. После того, что она сама пережила во время клинической смерти в конце мая 1978 г. в Новосибирске, ей казалось, что Павлов промыслом Божьим был спасен, а затем, как и она, возвращен к предыдущей жизни в назидание за гордыню и безверие.
Павлов и его супруга Галина встретили мадам де Терлен в полдень на железнодорожном вокзале и после полуторачасовой ознакомительной экскурсии по городу на автомобиле "Жигули" первой модели отвезли ее в гостиницу "Центральная", в которой французская туристическая компания TerreEntiere забронировала для нее номер Люкс.
По дороге Светлана Викторовна рассказала о своих планах на сегодняшний день, неожиданно, попросив их сопровождать ее на торжественном пасхальном богослужении в Свято-Успенском кафедральном соборе. Павлов, нехотя, согласился и, в свою очередь, предложил отметить их встречу обедом в ресторане "Днепр" на ул. Глинки, где он заказал столик. Однако его приглашение мадам де Терлен вежливо отклонила, сославшись на пост, который, по ее словам, она строго соблюдала с февраля месяца. Так, Павлов узнал, что бывший старший лейтенант госбезопасности стала верующей, и отнесся к перемене ее мировоззрения с большим сочувствием.
Пасха в 1991 году была особой, поскольку совпала с Благовещением – праздником, посвященном воспоминанию о радостном дне, когда Архангел Гавриил возвестил Деве Марии о зачатии и о рождении Ею Богомладенца Христа. Между Благовещением и Рождеством Христовым – девять месяцев, то есть срок вынашивания ребенка. Кириопасха (или Господня Пасха) происходит, примерно, один-два раза в столетие и в следующий раз повторится только в 2075 году.
…Задолго до начала торжественной литургии в Свято-Успенский кафедральный собор – один из огромнейших и величественнейших храмов России – стали стекаться прихожане и паломники, прибывавшие в Смоленск отовсюду, даже из соседней Белоруссии. За полчаса до полуночи внутреннее пространство собора – более 2000 кв. метров – было полностью заполнено людьми. В годы "воинствующего атеизма" пойти на Пасху в храм мог только человек крепкой веры, готовый за эту веру пострадать, но теперь, благодаря горбачевской "перестройке", "гласности" и "новому мышлению", многое изменилось. Светлану Викторовну Оленину, которая не была в СССР уже много лет, особенно поразило присутствие на богослужении большого количества молодежи и людей среднего возраста.
Галина Павловна рассказала гостье из Франции все, что она знала об истории Свято-Успенского собора и его достопримечательностях и святынях: чудотворной иконе Божией Матери "Одигитрии" и старинной плащанице. Говорила она шепотом, чтобы не смущать молитвенного благоговения присутствующих, слушающих священников, которые с высокой кафедры попеременно читали отрывки из "Деяний Апостолов". Вскоре к их группе присоединились Лена Водонаева и Нина Петрова. Девушки подошли к супругам Павловым, чтобы поздороваться, но, узнав, что с ними настоящая иностранка, да еще француженка, повели себя, как истинные провинциалки – невероятно любопытные и словоохотливые. Лена Водонаева с удовольствием заговорила с мадам де Терлен по-французски, давая понять, что мечтает познакомиться с ней поближе.
Раздраженный женской болтовней, Павлов почувствовал себя неуютно, и, выждав подходящий момент, оставил общество мадам де Терлен, чтобы вздохнуть свежего воздуха и перекурить. На площади перед собором тоже было немало народу. Кто-то поджидал своих родственников и знакомых, кто-то, встретив их, после обязательного троекратного целования, оживленно беседовал. Паломники из других городов собирались в группы и очень живо обсуждали проблемы временного размещения и предстоящего отъезда. Многие из них были с дорожными сумками и котомками, так как, очевидно, прибыли прямо с вокзала.
Пожилые и молодые женщины переобувались и повязывали на головы платки. Мужчины счищали щепками с сапог и ботинок приставшую к ним грязь. В отличие от прежних лет, в окрестностях собора не наблюдалось ни усиленных нарядов милиции, ни оцепления дружинников, препятствующих проходу в храм нетрезвых граждан и несознательной молодежи пионерского и комсомольского возраста.
Вечер был малооблачный, прохладный (около 5 градусов выше нуля) и невероятно тихий. В тусклом свете фонарей блестели весенние лужи. Не спеша, проходя от одной группы людей к другой, Павлов настороженно прислушивался: а что народ православный говорит? Народ говорил практически обо всем. Даже о кино! Но больше, все-таки, люди говорили о вере, о Кириопасхе, о стране и о грядущих переменах, которые всех пугали и тревожили:
 

– Если Благовещение приходится на Лазареву субботу, то не имеет попразднства. А если Благовещение бывает в Страстную или Светлую седмицы, то не имеет ни предпразднства, ни попразднства, а празднуется один день…

– Ах, что делается, СССР растаскивают! Мы советскими потому и назывались, что совесть у людей была. А теперь ни совести, ничего. Одни бесы и кооператоры кругом! …

– А был и хороший сон, будто сверху в детской зыбке спускается светящаяся женщина и рукой манит: садитесь в зыбку, я вас спасу. Может, и вправду спасемся? И страна наша спасется? …

– Ты не думай, новой войны не будет, а будет Великий Суд, с неба станут камни падать, всех грешников убьет, и начнется новое размножение…

– В гороскопе Ленина Марс в соединении с Нептуном. По этому пути и шла его карьера. Нептун – идеология, Марс – разрушение. Ленина надо обязательно похоронить. Но произойдет это не ранее 2010 года. К этому времени Уран войдет в созвездие Овна, и начнется очищение…

К Павлову подошел пожилой бородатый мужчина в куртке типа Аляска с капюшоном, и, извинившись, попросил закурить. Павлов угостил его Marlboro, который ему в количестве трех блоков привезла в подарок Оленина. Мужчина, с наслаждением затянувшись, признался, что таких сигарет никогда не курил, хотя часто видел их в заграничных фильмах. Они познакомились и разговорились. Виктор Степанович,– так звали его нового знакомого,– приехал в Смоленск из Тулы, до выхода на пенсию служил бортмехаником в полку стратегической авиации, а в последние три года с такими же, как он, энтузиастами в летний период занимался восстановлением храмов земли Русской.

– Знаешь,– признался он,– я в 1987 году на собственные средства и своими руками возвел купол на одной из Архангельской церквей, в которой венчались мой дед и бабка, и помогал много еще где, в частности на Валааме, и отнюдь не из уважения к попам. Мне просто нравилась красота. И до сих пор нравится. Пусть попы начнут хотя бы нормальным языком с людьми разговаривать, а то животы отрастили до пола, видимо, на постах, и занимаются, хрен знает чем. Я только одного священника уважаю – отца Владимира, который с нами, засучив рукава, раствор цементный месит, по лесам и болотам ходит и наших военных в безымянных захоронениях отпевает.

Их разговор привлек внимание двух молодых людей с румяными лицами и жиденькими бородками, одетых в длинные черные рясы – то ли семинаристы, то ли послушники. Молодых людей духовного звания возмутило нелицеприятное суждение Виктора Степановича о священнослужителях, и они принялись доказывать ему, что в нем засела гордыня и, наверное, что-то еще, что на нормальном человеческом языке называется религиозным невежеством.

– Ладно, ладно, каюсь и беру свои слова обратно,– добродушно посмеиваясь, стал отбиваться от них Виктор Степанович, и затем, обращаясь к будущим священникам, неожиданно, спросил: Кириопасха, это – знамение или случайное совпадение дней юлианского календаря?

Молодые люди в рясах ничего определенного сказать не смогли, и тогда Виктор Степанович поразил их и Павлова знанием "белых пятен" отечественной истории:

– Последний раз "двойная" Пасха была в 1912 году. В тот год,– и об этом еще помнят старики в Архангельщине, Вологодчине и на Вятской земле,– ждали Апокалипсис: многие люди древнеправославной веры одевались в белые саваны и сами ложились в колоды – в ожидании смерти. Иные бежали в леса. Число скрытников по Печоре и Двине увеличилось в три раза. Было от чего прятаться, ведь спустя два года началась германская война, а еще чрез три года явился "антихрист" вместе с революцией. Тогда дошла очередь и до святых книг. Люди стали зарывать их в землю, опасаясь, что слуги антихристовы их конфискуют и сожгут…

 
…В половине двенадцатого ночи Павлов и его новый знакомый уже находились в северо-западном пределе собора и наблюдали за тем, как священник, стоявший перед Царскими вратами алтаря, читает канон Великой субботы, посвященный погребению Христа Спасителя. Затем произошел яркий запоминающийся момент, когда священнослужители после слов: "Воскресни Боже, суди земли, яко ты наследиши во всех языцех",-поменяли тёмные облачения на светлые ризы, и дьякон, подобно ангелу, сообщившему жёнам-мироносицам о воскресении Христа, вышел в белых блистающих одеждах и стал читать Евангелие уже о воскресении.
Ровно в полночь из алтаря раздалось негромкое пение первого пасхального песнопения: "Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити". Мгновение спустя, с колокольни грянул торжественный благовест, возвестивший о наступлении великой минуты светоносного праздника воскрешения Христова. Священнослужители с Крестом, светильниками и фимиамом вышли из алтаря и вместе с православным народом с зажженными свечами в руках отправились с пением: "Воскресение Твое, Христе Спасе…",– вокруг собора на Крестный ход.
В Пасхальном богослужении есть особенно яркие, ключевые моменты, которые надолго остаются в памяти каждого участника торжеств – и священнослужителя, и простого богомольца. На Павлова особое впечатление произвело исполнение церковным хором пасхального канона и Огласительное слово святителя Иоанна Златоуста, которое прочитал сам Владыка митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл.
…Шествие остановилось у входных дверей храма, символизирующих запечатанный гроб Господа Иисуса Христа, и началась пасхальная утреня. Грянул знаменитый пасхальный тропарь: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав". Во время пения митрополит Кирилл несколько раз возглашал: "Христос воскресе!",– на что православный народ громкоголосо и с воодушевлением отвечал: "Воистину воскресе!" Затем хор запел особенным, веселым пасхальным распевом канон Пасхи: "Воскресения день, просветимся людие, Пасха, Господня Пасха, из смерти бо к жизни и от земли к небеси Христос Бог нас возведе, победную поющия…".
У Павлова осталась одна свечка, и он решил ее возжечь, чтобы не уносить с собой. Он остановился у первой, попавшейся на глаза, иконы. И встал перед ней… Это оказался узнаваемый образ Николая Чудотворца. Не успел он прошептать слова заветного желания о спасении Родины, как в груди, чуть выше солнечного сплетения, что-то вдруг, нет, не вспыхнуло и не затеплилось даже, а, может быть, приоткрылось, и оттуда по телу, пошли волны: тёплые, сладкие, мерцающие, блаженные волны,– и стало так легко, как будто всё вокруг то ли исчезло, то ли, наоборот, наконец, по настоящему проявилось.
В половине четвертого утра литургия закончилась. Некоторые паломники начали разговляется уже за оградой собора – чарочкой, яичком, куличиком… Местные прихожане спешили домой к праздничному столу. Знакомые и незнакомые люди, троекратно целовались и обменивались взятыми заранее из дома крашенными яичками: "Христос воскресе!" – "Воистину воскресе!" Весело и громко гудели колокола. На город опускался густой туман.
Нина Петрова пригласила супругов Павловых и мадам де Терлен разговляться у нее, а точнее говоря – у ее родителей, проживавших в частном секторе в районе железнодорожной больницы. Она просила так искренне и непосредственно, что пришлось согласиться. Ехали в "Жигулях" по разбитому асфальту впятером. На заднем сидении – Нина Петрова, Лена Водонаева и Галина Павловна. Светлана Викторовна заняла место впереди рядом с Павловым.
Пожилые родители Петровой – Сергей Иванович и Зинаида Дмитриевна – встретили их с исконным русским радушием, и угостили всем, чем были богаты. Кроме традиционной пасхи и куличей гости отведали слоеный рыбный пирог, кулебяку, пирожки из дрожжевого, сдобного, слоеного теста с начинкой из рыбы, риса и яиц. Вся выпечка была приготовлена в русской печи, и от этого, наверное, была невероятно вкусной. Домашние вина, овсяная брага и самогон, по мнению мадам де Терлен, превосходили все русские напитки: алкогольные и безалкогольные,– которые она дегустировала в знаменитом парижском ресторане Dominik на rue Brea.
После разговения женщин потянуло на сон. Павлов же отправился домой и через три часа вернулся назад вместе с Дим Димычем, Мариной Князевой и ее дочкой Светланой. К его приезду Сергей Иванович успел протопить баню, в результате посещения которой Павлов почувствовал себя так превосходно, что спать ему совершенно расхотелось. Едва обсохнув, он попросил у хозяев какую-нибудь мужскую работу, например, дров наколоть или забор править, но ему сказали, что в праздник работать грех и предложили осмотреть домашнюю библиотеку, которую начал собирать еще дед Нины Петровой – истинный русский интеллигент и настоящий земский врач. Библиотека на две трети состояла из миниатюрных томиков русской и зарубежной классики и редких изданий Твардовского, Исаковского, Рыленкова, Яшина, Грибачева и Смелякова.
Открыв наугад книжку стихов Михаила Исаковского "Провода в соломе" 1927-го года издания, Павлов обомлел, увидев стихотворение "Апрель в Смоленске":
 
 
"Прокатилась весна тротуаром,
Расколола суровые льды.
Скоро, скоро зеленым пожаром
Запылают на солнце сады.
Все шумнее ватага воронья,
Все теплей перелив ветерка.
И в квадрате ожившего Блонья
Зашумела людская река.
А вдали – за стеной крепостною,
У сверкающей солнцем стрехи,
Петухи опьянились весною
И поют о весне петухи".
 
 
В гостеприимном доме Петровых Павлов и Компания задержались допоздна: обедали под открытым небом во дворе, куда вынесли столы и лавки, раскочегарили старинный медный самовар, а вечером жарили шашлыки из свежей баранины, которую привез из деревни младший брат Зинаиды Дмитриевны Николай. Как в пасхальное воскресение и положено, гости пили и ели до отвала, шутили, пели старинные русские песни и плясали под гармонь и балалайку.
В половине десятого вечера Павлов доставил мадам де Терлен, уставшую и довольную, в гостиницу "Центральная". Прощаясь с ним до завтрашнего дня, который они посвятили посещению истоков Днепра, Светлана Викторовна призналась:
 

– Знаешь, у меня из детства остались воспоминания о Пасхе, как о каком-то секретном празднике. Вроде все вокруг готовятся, яйца красят, куличи пекут, но поздравляют друг друга как-то втихаря… Я к такому шумному "Христос воскресе" все никак привыкнуть не могу. Мне это кажется совершенно невероятным!

 
………………………………………………………………………………………………………………………………….
По дороге к истоку третьей по величине реки Европы и обратно Павлов и Светлана Викторовна получили возможность поговорить о многом, что их волновало, хотя и не обо всем. Их, очевидно, смущало присутствие Дим Димыча, который с ревом напросился взять его с собой. Галина Павловна и Марина Князева помогли мадам де Терлен экипироваться в соответствии с погодными условиями и весенней распутицей. На случай вынужденной остановки путешественники запаслись провизией и даже взяли с собой спальные мешки.
Светлана Викторовна, живо и с юмором, рассказала Павлову о своей учебе и нелегкой жизни мигранта из далекой Финляндии по фамилии Паасилинна (дословно переводится как "каменная крепость"), под которой она пять лет проживала в США. Вначале она изучала экономику (в Колумбийском университете), но поняла, что это не то, и взялась за антропологию и этнографию (в Принстоне). Денег на жизнь катастрофически не хватало, так как за учебу приходилось выкладывать порядка $25-30 тысяч в год. Ее выручил спорт. Практически каждый американский университет имеет свою баскетбольную, хоккейную, футбольную, бейсбольную, плавательную и другие команды, членам которых, как правило, предоставляются Sport-scholarship – спортивные стипендии, покрывающие все расходы на учебу, жилье и покупку книг.
Оленина продемонстрировала неплохие результаты в стрельбе из пистолета и в женском многоборье, но настоящее призвание она нашла в волейболе: – стала помощником спортивного руководителя волейбольной секции Принстонского колледжа и вторым (играющим) тренером женской сборной.
В Принстоне она вышла замуж за своего научного руководителя, человека значительно старше себя. У них были общие интересы, и вначале семейная жизнь казалась ей раем. "Он был старше ее, она была хороша", далее по тексту. Проблемы начались во время этнографической экспедиции на север Канады, когда она сблизилась с Мишелем де Терленом – докторантом Принстона из Франции, потомком старинного дворянского рода. Какое-то время она мучительно разрывалась между мужем и любовником, наконец, решилась стать честной и подала на развод.
Со своим вторым мужем Оленина совершила две экспедиции в труднодоступные районы Амазонки на границе Венесуэлы и Бразилии, где они изучали жизнь и быт племени индейцев, называющих себя яномани. Из второй экспедиции она вернулась одна. Мишель де Терлен, пройдя по своему желанию обряд инициации, по ее словам, сошел с ума, так как перестал ее узнавать и стал женой Верховного вождя.
 

– Ты хотела сказать, что он женился на дочери Верховного вождя?– переспросил ее Павлов.

– Нет. Произошло именно то, что я сказала. Верховный вождь яномани – одновременно колдун и лекарь. Он, почему то, решил, что в моем муже обитает женская душа и с помощью магии и каких-то снадобий добился желаемого превращения,– с грустью констатировала Оленина.

– Без хирургического вмешательства?– удивился Павлов.

– Даже без анестезии,– горько всплакнув, сказала она, и тут же себя поправила: Вообще то, все тамошние аборигены – мужчины и женщины – наркоманы, они привыкли одурманивать себя наркотическими растениями, которые вдыхают через специальные трубки.

– Может, твоего мужа еще можно как то вызволить и вернуть в прежнее состояние?– сочувственно предположил Павлов.

– Бесполезно. Туда никого калачом не заманишь. Яномани агрессивны и враждебны к белым людям,– сказала Оленина и тихо заплакала.

– Как же вас угораздило к ним попасть?! – сердился Павлов, вспоминая при этом лжемичмана Алексхана, который оказался демоном, и чуть было его самого не превратил в бисексуала, или чёрт знает во что.

– Мы хотели произвести в научном мире сенсацию, мечтали прославиться,– объяснила Оленина причины, которые подвигли ее и ее мужа на совершение столь рискованного предприятия.

От Смоленска до Сычевки они доехали за три часа по вполне приличному асфальту, а далее проследовали 30 километров по ухабистой боковой дороге через деревни Караваево, Моховатка, Ключики, Бехтеево и Ширяево.

. У каждой дороги своя судьба: есть скоростные автострады, есть забитые машинами городские улицы, а есть и такие затерявшиеся в российской глуши лесные дороги. Но у каждой из них – своя задача и своя цель, к которой эта дорога ведёт. Дорога, по которой они ехали, вела их не только истоку Днепра, но и к предполагаемому месту падения истребителя ЛАГГ-2, на котором в феврале 1942 года принял свой последний бой бравый капитан Оленин – дед Светланы Викторовны по отцовской линии. Место падения самолета зафиксировал его напарник, который в своем рапорте отметил, что, объятый пламенем самолет капитана Оленина, взорвался в ста метрах от земли, и купола раскрывшегося парашюта он не заметил…

В два часа после полудня наши путешественники прибыли в Бочарово – захудалую деревеньку из 15 дворов. Для павловского "Жигулёнка" поездка оказалась непростым испытанием, но всё закончилось хорошо. На околице деревни они встретили седого пожилого мужчину, который сам не далее, как вчера, приехал сюда из Москвы навестить своих родных. Здешние места ему были знакомы с детства, и, выслушав Оленину, он охотно вызвался их проводить "до самых истоков". Оставшуюся часть пути – не менее 7 километров! – им пришлось преодолевать пешком по глубокой колее, проложенной лесовозами. Река протекала параллельно дороге в непроходимом заболоченном лесу.

Проводника звали Андреем Петровичем. Он рассказал им, что до войны на данной территории было 14 деревень, и общее число жителей превышало 1000 человек. Теперь же все запустело: молодежь разъехалась по городам, и в 12 деревнях (две дотла сожгли фашисты) остались одни старики, до которых никому нет дела. Свою родную тетку, к которой он приехал в гости на Пасху, ему, к сожалению, не удалось застать живой: старушка преставилась три дня тому назад. Из родственников в Бочарово у него остался только двоюродный брат, да и тот собрался переезжать в Сычевку.

Исток великой русско-украинской реки не представлял ничего особенно удивительного – болото как болото, и не более того. Точное местонахождение истока, очевидно, определили наугад, потому как болотистые озерца, а в них ключи – пойди, угадай, какой из них носит величественное название "Днепр".

Андрей Петрович привел их в сосновый лесочек, показал старый полуразрушенный колодец и беседку и объявил, что река, предположительно, берет свое начало именно здесь. По его словам, в былые времена верховье Днепра было широким и глубоким, а теперь превратилось в узкую и мелкую речушку, в которой не искупаться, ни рыбы наловить.

Когда они вернулись в Бочарово, Андрей Петрович предложил им заночевать в доме его покойной тетушки, дескать, дорога плохая, и темнеть скоро начнет. Светлана Викторовна была не против, но Павлов оставаться в Бочарово не захотел, испугавшись, что между ним и Олениной незаметно возникнет близость, да еще при свидетеле, то есть Дим Димыче.

На обратном пути в пяти километрах от Сычевки они все-таки застряли в какой-то колдобине, но, к счастью ненадолго. Их выручил проезжавший мимо на пустом лесовозе водитель, и в девять часов вечера путешественники благополучно возвратились в Смоленск.

Как не уклонялся Павлов от ответа на вопрос Олениной о том, что с ним все-таки 13 лет тому назад произошло, и где он все это время пропадал, ему пришлось сознаться в том, что их встреча на реке Лопарь, а затем на Красных Камнях, действительно, имела место быть. После этого ему уже ничего не оставалось делать, как рассказать начистоту, как и с кем, он жил, и чем занимался, попав в неведомые времена и неизвестные дали. Дим Димыч всю дорогу от Вязьмы до Смоленска крепко спал, расположившись на заднем сиденье, и поэтому за свои слова в последующей ретрансляции Павлов мог не опасаться.

– Это невероятно! Все, что ты мне рассказал, противоречит всем законам науки!– разволновалась Оленина, выслушав его рассказ о том, как он из Тибула Храброго – охотника из племени орландов, превратился славного героя Тезей-хана, и… очнулся в Институте судебно-медицинской экспертизы имени Сербского.

– Отнюдь,– возразил Павлов.– Как ты знаешь, мой старший брат Сергей – известный ученый-физик. Так, вот, он считает, что бесконечность мультивселенной при бесконечном времени приводит к простому заключению: – в любой момент может случиться, и случается даже самое маловероятное событие. Более того, оно случается бесконечное число раз, как и любое другое событие. Это доказывает, что все физические законы и построения, отталкивающиеся от вероятностных функций, полностью несостоятельны.

– Нет. Ты лукавишь,– немного подумав, сказала Оленина, и уточнила: Вы оба – ты и твой брат – лукавите. Физическое время должно иметь начало и конец. Иначе, все сущее – абсурд.

 
Примечание к главе 5-й:
(1) Глаз дельфина не только хорошо видит и в малопрозрачной полутьме под водой, и при ярком солнечном свете, но способен при выныривании на поверхность мгновенно перестроиться с одного типа восприятия на другой. Благодаря особому устройству хрусталика, дельфин как бы "надевает другие очки" – с вогнутыми стеклами, которые носят близорукие люди. Исследуя устройство глаза дельфина, можно предполагать, как он видит. Но ответить на вопрос, что видит это удивительное существо, человек не может, как не может и взглянуть на мир глазами дельфина. Глаза дельфина замечательны еще и тем (об этом сообщили ученые еще в 50-е годы XX века), что способны не только воспринимать свет, но и излучать его. И этот свет, этот дар дельфиньих глаз человек уже способен почувствовать и увидеть. Недаром еще во времена античности дельфин служил олицетворением бескорыстной дружбы и любви к человеку…
 
 
(2) В криминальной хронике пистолет Макарова (ПМ) с глушителем мелькает постоянно: он хорошо просматривается в кадрах, демонстрируемых по телевиденью, хотя в качестве штатного оружия уже нигде не числится. В общей сложности в СССР было произведено почти два миллиона пистолетов Макарова. В Болгарии, ГДР, Китае, Польше, Венгрия и Чехословакия выпускались собственные образцы этого оружия под патрон 9х18 мм.
ГЛАВА 5
МИЛЛЕННИУМ
Ах, время, время, времечко.
Что было – то ушло.
Года совсем не семечки,
Хоть щелкаем давно
Недели, дни и месяцы,
Минуты и часы…
Лишь утром годы светятся,
В спокойствии весы.
Проходит утро весело,
Нет горя и забот…
Начнется скоро месиво…
Эх, времечко, вперед!
Бегут минутки шустрые.
С пеленок до седин,
Все ждем, такие мудрые,
Прибытья бригантин.
И ветра ждем попутного,
Но он несет шторма…
Мы все живем полундрово,
Пока не скроет тьма.
Де Ля Гард
I
Выбежав из здания Вычислительного центра на Смольной улице, Галыгин спохватился: он оставил в кабинете свой кейс. Там находился комплект ключей от его квартиры в Строгино, – той самой, которую он сдал в аренду Елене Сергеевне, – и его новогодний подарок: флакон французских духов Eau de Trois. Но возвращаться назад он не захотел, чувствуя, что находится в таком состоянии, когда человек раздражен и вызывает раздражение у других. Пистолет, приобретенный для самообороны у г-на Мясникова, он заблаговременно переложил в бардачок автомобиля, так как проход в здание Вычислительного центра с оружием был запрещен; все сотрудники на входе проходили через рамку металлоискателя и предъявляли саквояж для просвечивания рентгеноскопом.
Он уже принял решение, что завтра, где-нибудь до обеда, часов в одиннадцать, ненадолго заедет на работу и напишет заявление об увольнении по собственному желанию. Хватит с него подневольного труда с обязательным распорядком дня и чопорным дресс-кодом! Трудовая деятельность на дому для квалифицированного программиста – самое лучшее времяпровождение, были бы регулярные заказы от компаний-разработчиков банковского софта и мелких хайтековских фирм.
Подходя к охраняемой стоянке, где он припарковал автомобиль Skoda, на котором он утром приехал на работу, Галыгин неудачно поскользнулся, упал на спину и ушиб её так сильно, что сбилось дыхание. Подняться и встать на ноги ему помог случайный прохожий. На этом неприятности не закончились. Обходя машину, он обнаружил свежие царапины на бампере на стыке с крылом у заднего левого колеса и подозвал охранника, но тот лишь ему посочувствовал, поскольку не мог сказать ничего определенного по поводу водителя, который причинил ему материальный ущерб. Сев за руль, Галыгин немного успокоился, досчитал до десяти, несколько раз глубоко вздохнул, повернул ключ зажигания и включил передачу.
Автомобиль Skoda принадлежал его супруге Наине Иннокентьевне, до кризиса 1998 года был приобретен в кредит, за который они еще не расплатились. Думая о предстоящем разводе, Галыгин уныло представил себе, как ему придется гасить кредиторскую задолженность, поскольку по условиям кредитного договора он являлся поручителем. К тому же ему предстояло посетить автосервис и оплатить ремонт, ну, естественно, и заодно поменять масло в коробке и бензофильтр. Потом его мысли переключились на шестилетнего сына Виктора, и, не выдержав, он набрал питерский номер домашнего телефона родителей Наины Иннокентьевны.
Трубку взял тесть Иннокентий Игнатьевич – отставной генерал-майор МВД, с которым у Галыгина были довольно натянутые отношения, впрочем, как и с тещей. Тесть спросил, что передать, поскольку Наина с Витьком ушли на прогулку по Васильевскому острову и оставили мобильный телефон дома на зарядке. Галыгин попросил передать Наине и сыну привет и поздравил тестя с наступающим Новым годом. Тесть довольно хмыкнул и выразил надежду на то, что в следующем году, когда "проходимец Ельцин" уйдет в отставку и "наши" придут к власти, в стране, наконец, что-то начнет изменяться к лучшему.
Выслушав политический прогноз своего информированного родственника, Галыгин сразу подумал о том, что лучшей даты объявления Ельциным о досрочном прекращении полномочий, чем 31 декабря уходящего столетия не придумаешь. А что? Красиво и эффектно! О следующем Президенте России в контексте того, что сказал тесть, можно было не гадать: им станет нынешний премьер Владимир Владимирович Путин.
Выезжая на МКАД, Галыгин набрал номер мобильного телефона Елены Сергеевны. Она ответила сразу, сообщив о том, что благополучно отправила свою дочь с подругой Ниной Петровой в Смоленск, и в настоящее время направляется в Торговый центр на улице Маршала Кулакова. Он попросил ее из супермаркета не уходить, а дождаться, когда он приедет, и прибавил скорость. Минут через 15 они встретились, и уже совместно продолжили закупку продуктов и спиртных напитков, с расчетом на завтрашний новогодний праздничный ужин. Галыгин денег не жалел, и брал все, что, по его мнению, должно было сделать их первое семейное застолье обильным и роскошным: икру, осетрину, пармскую ветчину, швейцарские сыры и французские вина.
Погрузив покупки на тележки, они отправились к своим автомобилям, припаркованным напротив Торгового центра. Новенький автомобиль Елены Сергеевны марки Toyota Yaris привел Галыгина в полное замешательство. До этого она ездила на стареньком ситроене, который у нее постоянно ломался.
 

– Муж купил?– спросил он, страдая от ревности.