Текст книги "Ариасвати"

Автор книги: Николай Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

XI. Маскарад

Оба друга несколько времени молча созерцали эту картину. Авдей Макарович от такого созерцания даже почувствовал нечто вроде угрызений совести. По этому поводу он уже намеревался сказать своему коллеге что-то вроде того, что стыдно обижать такую добрейшую овечку, как вдруг, подняв глаза, он, за спиной капитана, в черном четырехугольнике двери, открытой в коридор, заметил какую то белую фигуру, делавшую таинственные знаки. Профессор приложил палец к губам по адресу Грачева и осторожно, на цыпочках, выбрался из залы.

В коридоре, прячась в темноте, стоял Нарайян в белой кисейной тунике брамина. Авдей Макарович вошел за ним во внутренность храма.

– От души благодарю вас и вашего друга, мистер Сименс, – сказал Нарайян, крепко пожимая руку профессора, – вы спасли мне жизнь. Благодарность моя иссякнет только вместе с жизнью…

– Совершенные пустяки, мистер Нарайян… Право, благодарить не стоит, – отговаривался сконфуженный профессор. – Наконец, мы обязаны были это сделать, потому что вы попались в руки сыщика по нашей вине…

– Нет, сагиб, не отказывайтесь от моей благодарности. Это благороднейшее из человеческих чувств и только им одним я могу заплатить за вашу услугу.

– Ну, полноте, мистер Нарайян… Мы оба так рады, что вы снова свободны… Жаль только одного, мистер Нарайян… Но что же мы тратим время? Ведь вам нужно скрыться как можно скорее, пока вас не хватились.

– Успокойтесь, сагиб: меня не хватятся до утра. А здесь я в полнейшей безопасности. Вы видели, войдя сюда, я запер дверь? При малейшей попытке отворить эту дверь, я скроюсь мгновенно, так что и вы не успеете заметить, куда я скрылся, и целые тысячи английских сыщиков не найдут даже моих следов, хотя бы им пришлось разобрать по камню весь храм… Так чего же вам жаль, мистер Сименс?

– Да это пустяки, мистер Нарайян… Пожалуй, вы еще снова попадете в беду.

– Я догадываюсь о чем вы хотите сказать, сагиб. Дело идет о рукописи, неправда-ли? Будьте покойны: прочту и переведу вам ее во чтобы то ни стало. Я скоро дам знать, где мы снова можем сойтись безопасно.

Нарайян вынул из волос длинную черепаховую спицу и разломал пополам.

– Вот, сагиб, – продолжал он, подавая профессору одну половинку, – к вам сегодня или завтра явится человек с другой половиной и когда обе половины сойдутся в изломе, вы можете смело следовать за посланным: он приведет вас прямо ко мне. Не бойтесь, в какие бы страшные места ни повел он вас, с вами не случится ни малейшей неприятности. Вас будут тщательно охранять от всякой опасности. Можете вполне положиться на слово преданного… друга, если позволите так выразиться. А теперь, до свидания, сагиб.

– До скорого свидания, мистер Нарайян.

– Позвольте еще раз пожать вашу руку, мистер Сименс. Не забудьте передать мою благодарность вашему другу. Дверь здесь, сагиб. Только отодвиньте задвижку.

Когда Авдей Макарович, отворив дверь, снова оглянулся во внутренность храма, Нарайян уже исчез, как будто провалился сквозь землю.

Также на цыпочках, без малейшего шума, профессор воротился в залу, где Грачев все еще наслаждался созерцанием спящего капитана.

– Ну, что? – спросил Андрей Иванович, – это был Нарайян?

– Тс! – зашипел Авдей Макарович, – les murailles ont des oreilles[58]58
  …les murailles ont des oreilles (фр.) – и стены имеют уши


[Закрыть].

И точно не зная, что капитан прекрасно говорит по-французски, а по-русски не понимает ни полслова, профессор наклонился к самому уху Андрея Ивановича и шепнул довольно громко:

– L'oiseau s'en vole![59]59
  L'oiseau s'en vole (фр.) – птица улетела


[Закрыть]

– Отлично! Поздравляю!

Оба приятеля от души пожали друг другу руки и даже поцеловались.

– А жаль беднягу капитана, – продолжал профессор, – ему будет неприятность.

– Бедный Мак-Ивор! – вздохнул Андрей Иванович, сочувственно взглянув на спящего.

– Успокойтесь, – прошептал за ними чей-то голос, – ему ничего не будет.

Оба приятеля в испуге обернулись: на пороге стоял Черпер в костюме Нарайяна… Длинной вышитой кисеей с головы пундита он обмотал себе всю голову, только в одном месте еще торчал наружу непослушный клочок рыжей баки. На его широкой, приземистой фигуре неуклюже сидел серый шелковый кафтан пундита с двумя жемчужными застежками, широкие кисейные панталоны волочились по земле и почти совсем закрывали своими складками желтые башмаки с загнутыми носками. Фигура получалась до того комичной, что оба приятеля, позабыв всякую осторожность, единодушно расхохотались и настолько громко, что Черпер в одно мгновение вылетел в коридор. Профессор опомнился первый и со страхом посмотрел на Мак-Ивора. Но капитан спал по-прежнему, положив на стол свою отяжелевшую голову. Переждав несколько времени и убедившись, что все спокойно, Черпер снова вошел в залу, крайне осторожно вступая на одних носках и боязливо поглядывая в сторону капитана.

– Вы с ума сошли, господа, – прошептал он с недовольной миной. – Не могли вы отложить ваш смех до завтра?

– Ну-ну, мистер Черпер, не сердитесь пожалуйста, – успокаивал его профессор, с трудом сдерживая новые приступы смеха. – Вольно же вам было устроить такой забавный маскарад.

– Маскарад маскарадом, сэр, а осторожность осторожностью. A lie well stuck to is better than truth[60]60
  A lie well stuck to is better than truth (англ.) – ложь пристает лучше, чем правда.


[Закрыть]. Из-за вашей неуместной веселости могло погибнуть все дело.

– Ну, полноте!.. Кажется, все в порядке?

– Да, что меня касается, я сделал свое дело. Теперь очередь за вами, мистер Сименс.

– Вы желаете получить чек?

– Да, как было условлено.

– А вы ручаетесь, что Нарайяна не найдут завтра же утром?

– Ну, мистер Сименс, собственно говоря, это уже не мое дело, а дело Нарайяна, но если вы хотите знать, то, пожалуй, я вам скажу, что найти его не так легко, как вы думаете. Вы знаете, что его разыскивали несколько месяцев и если бы вы случайно не навели меня на его след, то, по всей вероятности, розыски эти не привели бы ни к чему.

– Но теперь, когда след его найден? – спросил Андрей Иванович.

– Был он найден, мистер Гречоу, а теперь – снова пропал… Уверяю вас, что в подобной куче камней, – при этом Черпер кивнул головой по направлению храма, – в подобной куче камней целый батальон дезертиров может скрываться так удобно, что другой батальон сыщиков даже не найдет его следа. Поверьте мне, сэр: я на своем веку уже имел дело с этими кротовыми норами… Но, господа, мы проводим время…

– Ах, да! Коллега, напишите мистеру Черперу чек на 1.200 фунтов.

Андрей Иванович вынул книжку чеков, написал требуемую сумму, подписался и подал Черперу.

– All right, – промолвил этот последний, внимательно осмотрев чек и пряча его в свой засаленный бумажник.

– Так вы находите, мистер Черпер, – спросил Андрей Иванович, – вы находите, что капитану не грозит неприятность за это дело?

– Ни малейшей, мистер Гречоу. Арестант был на моей ответственности. Вы еще увидите завтра настоящую комедию, сэр: капитан будет смеяться надо мной и моими товарищами, а мы… мы будем смеяться про себя, так как нам ведь лучше известно, кто из нас двоих действительно одурачен… Затем, господа, я бы посоветовал вам лечь спать. Свечи гасить незачем. Эти пустые бутылки я положу около вас: пусть подумают, что вы их кончили в постели, а эту бутылку рома я выпью за ваше здоровье и поставлю около капитана. Ваше здоровье, господа!

С этими словами Черпер приставил ко рту почти полную бутылку рому, закинул голову назад и принялся тянуть, не отрываясь, до тех пор, пока не осушил ее до капли. Затем он положил эту бутылку под самым носом спящего капитана, прошептав ему, подмигивая: fare well – и скрылся во мраке коридора. Друзья тотчас же последовали его совету, улеглись на свои диваны и скоро заснули сном праведников. В зале еще несколько времени тускло мерцали догоравшие свечи, потом они стали гаснуть одна за другой. Наконец, фитиль последней свечи, догорев дотла, вспыхнул еще раза два синеватым огоньком и утонул в кипящем стеарине, и комната погрузилась в глубокий мрак безлунной тропической ночи.

XII. Комедия

Было уже довольно поздно, когда капитан Мак-Ивор проснулся. Мутным взглядом окинул он груду порванных карт на полу и на зеленом поле, недопитый стакан грога между двумя догоревшими свечами и порядочную горсть золота, лежащую под самым его носом, вместе с опорожненной бутылкой рома. На соседнем столе виднелись не убранные остатки ужина и полуразрушенная батарея бутылок. Медленно приподнял капитан свою тяжелую голову и, протирая глаза, старался припомнить события прошлой ночи. Прежде всего для этого, конечно, требовалось освежить память, а уже известно, что в таких случаях никакое лекарство не помогает так успешно, как стакан хорошего коньяку пополам с лимонадом. По крайней мере капитан Мак-Ивор тысячу раз испытывал это средство и всегда оставался доволен результатом. Пошатываясь, добрался он до батареи бутылок, отыскал коньяк и потянулся за маленькой бутылочкой лимонаду, которая виднелась на противоположном конце стола, но в это время, неизвестно отчего, его так сильно качнуло, что он едва удержался на ногах, зато, стоявший с ним рядом стул с треском полетел на пол. Стук этот разбудил Авдея Макаровича.

– Ау, Андрей Иванович! – крикнул по обыкновению профессор, поднимаясь со своего жесткого ложа. Но Андрей Иванович даже не пошевельнулся. Вместо него откликнулся капитан, уже справившийся с лимонадом.

– Ваше здоровье, мистер Сименс! – проговорил он сиплым басом, поднимая дрожащей рукой стакан приготовленной смеси.

– А! Вы уже за делом, дорогой капитан?

– Советую и вам, сэр, последовать моему примеру: освежает прекрасно.

– Да? Но я, знаете ли, предпочитаю сначала умыться.

Омовение произошло с обычной церемонией, нисколько не удивившей капитана, который хорошо знал местные нравы. Но поданный затем завтрак привел его в совершенное восхищение, так как он очень любил хорошо покушать. Вдобавок к этому, в продолжение завтрака, мистер Мак-Ивор успел настолько освежиться, благодаря изобилию освежительных материалов, что даже предложил уважаемому мистеру Сименсу и не менее уважаемому мистеру Гречоу продолжать прерванный банк. Но ни мистеру Сименсу, ни мистеру Гречоу вовсе не улыбалось подобное времяпрепровождение – тем более, что в нем уже не было никакой надобности. Они подумывали о том, как бы повежливее развязаться с добродушным капитаном, не обижая Мак-Ивора и не насилуя своих привычек. К счастью для обоих друзей, в это самое время в залу вошел чернолицый сержант сипаев и вывел их из затруднения. Он доложил капитану, что уже все готово к выступлению и что времени терять нельзя, так как, в противном случае, они не успеют к ночи добраться до Магабанпура, а ночевать в лесу или в горах, как хорошо известно самому капитану, было бы не только неудобно, но и опасно. Против такого веского аргумента капитан не мог найти никакого возражения. Он ограничился только тем, что приказал подождать его несколько минут и затем выступать, поместив арестанта в середину отряда.

– Вот видите, господа, – сказал, грустно икая, Мак-Ивор, когда сержант вышел из залы, – видите, как приятно быть военным? Не успеешь познакомиться с хорошими людьми (капитан снова икнул), как уже долг службы разрывает сердечные привязанности и, быть может, – навсегда. Конечно, мы уже не встретимся… Но поверьте, мистер Гречоу и вы, мистер Сименс, что я всегда с удовольствием буду вспоминать время, которое имел честь провести вместе с вами. Если вам понадобится какая-нибудь услуга, если в то время, когда вы уже будете на своей далекой родине, вам понадобится здесь какая-нибудь справка, что-нибудь нужно будет отсюда выслать – словом, чтобы вам ни понадобилось, черкните только две строчки на имя капитана Мак-Ивора и он всегда с удовольствием исполнит ваше поручение.

Оба друга с чувством искренней приязни пожали руку добрейшего капитана, совершенно не подходившего к типу холодного и надутого англичанина, с каким до этих пор им приходилось сталкиваться в Индии.

– Кстати, господа, – вспомнил Мак-Ивор, остановившись у двери зала, – не хотите ли вы сказать несколько слов Нарайяну? Я к вашим услугам.

Приятели переглянулись.

– Я только что хотел вас просить об этом, многоуважаемый капитан, – отозвался хитрый профессор.

– Так пойдемте.

При входе в следующую комнату их встретило встревоженное лицо Мисльса, одного из помощников Чорпера.

Капитан строго нахмурил брови.

– Куда же он девался, сэр? – спросил сухо Мак-Ивор. – Конечно, он около арестанта?

– Нет, капитан, его там нет… Арестант находится в отдельной комнате, под караулом, но Черпера там нет…

– Куда-нибудь вышел, может быть?

– Никто не видал его, сэр. Мы ищем его целое утро.

– Во всяком случае я не могу его ждать. Он должен знать свои обязанности. Пусть потом догоняет отряд.

Капитан подошел к двери, перед которой сидел на стуле товарищ Мисльса.

– Арестант здесь? – спросил капитан.

– Да, сэр, – отвечал, приотворяя дверь, Мисльс, – Вон он-сидит на стуле… связанный…

– Связанный! – вскричал Мак-Ивор: – Что за варварство!.. Сержант! Неужели он так оставался целую ночь?

– Не знаю, сэр, – замялся струсивший сержант. – Вы изволили приказать… вы изволили отдать его на руки этим господам… Это их дело.

– Чорт знает, что такое… Мучить человека! Войдемте, господа.

В небольшой комнате, низко опустив голову на грудь и подогнув ноги под стул, сидел человек в костюме Нарайяна, со связанными назад руками.

– Развяжите ему руки! – немедленно приказал капитан. – Что за чорт! – вскричал он, подходя: – Откуда у Нарайяна рыжая борода? Что вы за человек? Встаньте! Ха, ха, ха! Да это – Черпер! Как вы сюда попали?

Все были до крайности удивлены таким пассажем. Из двери выставились любопытные головы солдат. От изумления у сержанта, казалось, глаза хотели выскочить из орбит.

– Что это за маскарад? – продолжал допрашивать повеселевший капитан. – Да говорите же, чорт возьми! Где Нарайян?

Черпер издал какой-то неопределенный звук, скорее похожий на мычание, чем на человеческий голос. Капитан рассердился.

– Что вы – пьяны, сэр? – закричал он, покраснев от гнева.

Черпер снова издал тот же звук. Казалось, во рту у него находилось постороннее тело, которое мешало ему говорить. Придя к этой мысли, капитан заглянул к нему в рот и с громким смехом вытащил оттуда толстую пробку от шампанского.

– Ха, ха, ха! Черпер, вы совсем уже превращаетесь в винную бутылку, – даже находите нужным затыкать себе горлышко!

Черпер отвечал только стоном, но в то же время бросил на русских туристов такой плутовской взгляд, что оба друга расхохотались до слез.

– Неправда ли, господа, чрезвычайно комический случай? – заметил Мак-Ивор, с большим трудом удерживаясь от смеха. – Где же Нарайян? – продолжал он уже серьезно, обращаясь к Черперу. – Да говорите же, чорт возьми! Или у вас отрезан язык? Где Нарайян?

– Ушел! – со стоном отвечал Черпер.

– Ушел! Ха, ха, ха! Вот прекрасно. Что же, вы его сами выпустили, поменявшись с ним платьем? Ха, ха, ха! А ведь вам очень идет этот костюм! Пройдитесь, пройдитесь! Ха, ха, ха! Не дурно! Сколько вы взяли с вашего арестанта, чтоб отпустить его на свободу?

– Ничего не взял, сэр, – отвечал жалобно Черпер.

– Ничего! Ну, это всего смешнее! Что же вы так сплоховали?

– Тут вмешалась чертовщина.

– Вот что! Ха, ха, ха! Ну, ну, расскажите, что это за чертовщина?

– Сэр, вчера вечером я сидел в наружной комнате и… и… около меня была бутылка виски…

– Ха, ха, ха! И вы пили виски до того, что сами сделались бутылкой виски и вам понадобилась пробка!

– Капитан! Грешно смеяться над несчастьем человека, – обиделся Черпер.

– Хотя бы этот человек был сыщиком? – спросил с иронией Мак-Ивор, дергая себя за усы и стараясь принять серьезный вид. – Ну, хорошо! Продолжайте.

– Я действительно пил виски… Но, сэр, какая-нибудь бутылка виски для меня значит то же, что стакан воды…

– Верю.

– Я пил виски, сэр, и меня все что-то тянуло посмотреть, что делает арестант. Товарищи мои караулили дверь. Квекк, кажется, стоял, а Мисльс…

– Это я стоял, – поправил Мисльс.

– Да, действительно: Мисльс стоял, а Квекк дремал на стуле..

– Ну, что же дальше?

– Я говорю, сэр, что меня так и подмывало пойти в комнату и посмотреть, что делает Нарайян. Я наливаю себе виски, а меня точно кто тянет туда, точно кто шепчет мне на ухо: пойди и посмотри… Я долго крепился… Наконец, не выдержал, взял ключ у Мисльса и вошел в комнату…

– Нарайян был там?

– Он сидел на этом самом стуле, на котором вы нашли меня. Руки у него были связаны назад. Когда я вошел, он уставил на меня глаза – точно очковая змея… Словом, сэр, я почувствовал то же, будто на меня глядит змея…

– Понимаю.

– Я стоял, как столб, и не мог пошевельнуться. Тогда Нарайян встал, поднял руку…

– Как же он мог поднять руку? Ведь вы говорите, что у него были связаны руки за спиною?

– Да, сэр, руки у него были связаны. Когда я вошел, я хорошо это видел.

– Ну-с, он поднял руку?

– Да, сэр, поднял руку, указал мне на стул и шепнул: "сядь".

– И вы сели?

– Да, сэр… И что было потом – ничего не помню.

– Странно!

– Вероятно, Нарайян вас загипнотизировал? – схитрил профессор.

– Не знаю, сэр, что это значит: "гипнотизировать". Я пришел в себя утром, когда в соседней комнате стали ходить солдаты. Я хотел закричать, но не мог. В комнату несколько раз заглядывали – то сержант, то Мисльс, то Квекк, но я не мог ни пошевелиться, ни позвать кого-нибудь из них…

– Не могли пошевелиться?

– Да, сэр. Именно в таком состоянии вы меня нашли здесь.

– Странно… очень странно!.. Значит, Нарайян ушел в вашем платье? Вы, Мисльс, видели, как вошел сюда Черпер?

– Да, сэр.

– И видели, как он отсюда вышел?

– Да, сэр.

– Долго он здесь пробыл?

– Да и минуты не пробыл. Сейчас же вышел обратно.

– И вы видели, что это вышел именно Черпер, а не Нарайян?

– Как же, сэр, отлично видел: это был Черпер.

– Вовсе это был не я, – перебил с досадой Черпер, – я сидел здесь на стуле.

– Может быть, вы видели только человека, одетого в платье Черпера, – продолжал допрашивать капитан, – но лица его не видели?

– Нет, сэр, я и в лицо его видел: это был Черпер. Он мне отдал ключ от двери и подошел сначала к тому столу, а потом ушел туда, в коридор. Я тогда еще подумал, что он пошел переговорить о чем-нибудь с вами.

– Странно… чрезвычайно странно! – заметил в раздумье капитан. – Неправда ли, мистер Сименс, забавная история? Как вы об этом думаете? Ха, ха, ха! Мистер Черпер, как это вы попали впросак? Пропали ваши 600 фунтов!

– Капитан Мак-Ивор, я прошу вас обыскать немедленно эту дьявольскую нору! – внезапно потребовал рассерженный Черпер. – Нарайян наверно еще здесь. Во всяком случае он не успел далеко уйти.

Лица обоих друзей мгновенно вытянулись.

– Обыскивайте, сэр, – сухо отвечал капитан и отвернулся от сыщика.

– Я прошу вас, – настойчиво продолжал Черпер, – я прошу вас, сэр, прикажите оцепить весь храм кругом часовыми и дайте мне солдат для обыска.

– Сержант, расставьте часовых вокруг здания, – приказал Мак-Ивор, – и отрядите в распоряжение этого господина двенадцать человек сипаев. – Пойдемте, господа, – продолжал он, обращаясь к нашим друзьям. – Подождем, чем кончатся эти поиски.

ХIII. Напрасные опасения

Благодаря такой неожиданной перемене в поведении Черпера, оба друга почувствовали себя в положении курицы, которую внезапно окунули в холодную воду. Они смотрели на вероломного англичанина самым укоризненным взором, но был ли замечен этот взор мистером Черпером, покрыто мраком неизвестности. По крайней мере сыщик уже не обращал на русских ни малейшего внимания. Торопливо сбрасывая непривычный наряд и переодеваясь в свое обыкновенное платье, он горячо совещался со своими подозрительными товарищами, вероятно, о предстоящих поисках. Постояв еще несколько времени, глядя на сборы сыщиков, оба друга печально поплелись вслед за капитаном.

Они нашли его на привычном месте, за столом, со стаканом вина в руках.

– Знаете ли, господа, – встретил их Мак-Ивор: – хоть мне, как агенту британского правительства, не следовало бы так говорить, но во всяком случае, у меня не отнято же право иметь собственное мнение, – и потому я скажу открыто: я от души рад, что Нарайяну удалось надуть этого противного сыщика.

В ответ на спич капитана друзья только печально улыбнулись.

Мак-Ивор в это время допивал стакан. Подождав еще несколько мгновений ответа, он с удивлением поднял глаза и, пристально посмотрев на обоих друзей, только тут заметил их вытянутые физиономии.

– А! Понимаю, в чем дело, – протянул он, вставая со стула. – Вы, кажется, встревожены, господа? – продолжал он, подходя к ним и конфиденциально понижая голос. – Не думаете ли вы, что Черперу удается снова захватить Нарайяна?

– Черпер теперь не один, мистер Мак-Ивор, – сухо сказал Грачев.

– Да, сэр, – добавил Авдей Макарович, – ему теперь помогают ваши солдаты…

– И кроме того, – продолжал Андрей Иванович, – храм оцеплен часовыми.

Пока оба друга высказывали поочередно свои соображения, Мак-Ивор поворачивал голову то к одному, то к другому. Затем он взял Грачева за верхнюю пуговицу сюртука, легонько потянул к себе и шепнул с торжествующей улыбкой:

– Сэр! Клянусь вам этой рукой, которая имеет честь держать пуговицу вашего сюртука… Кстати, сэр, держу пари, что этот сюртук сшит в Лондоне… Да?

Андрей Иванович утвердительно кивнул головой.

– Ну, вот видите. У меня на это прекрасный глаз, сэр… Ну-с, так держу пари… то есть, клянусь вам чем угодно и на какую угодно "сумму", – хотел добавить капитан, но сообразив, что клясться на какую бы то ни было сумму нельзя, продолжал, не докончив фразы, – клянусь, что сотни сыщиков, подобных Черперу, не найдут теперь даже следа Нарайяна! Его можно было захватить только врасплох, когда он считал себя в безопасности. Но теперь, когда он уже предупрежден, – повторяю, сэр, – найти его невозможно.

– Но если он не успел уйти отсюда раньше, чем храм был оцеплен часовыми? – попробовал усомниться Авдей Макарович.

– Он и не ушел, сэр, – горячо заговорил Мак Ивор, переходя от пуговицы Грачева к пуговице профессора, – он не ушел и ему незачем уходить! Вы не знаете, сэр, что такое эти индийские храмы? Это такой лабиринт всевозможных тайников, такая путаница кротовых нор, что, раз попав туда, можно проплутать целые недели, не находя выхода… Конечно, вы понимаете, что на требование Черпера я не мог отвечать отказом, как агент правительства, я должен был оказать ему содействие. Я дал ему солдат… Но я не могу быть вполне уверен, что они воротятся ко мне sain et sauf[61]61
  …sain et sauf (фр.) – целыми и невредимыми


[Закрыть], что они не будут заживо похоронены в каком-нибудь caclot, вместе с этими негодяями – сыщиками, которым, по правде сказать, туда и дорога…

– Вы думаете, что это возможно? – спросил Грачев.

– Вполне возможно, сэр. И не только я, но и никакая сила в мире не будет в состоянии их оттуда спасти, если того не пожелают сами господа черные джентльмены. Впрочем, я надеюсь, что Нарайян и этот старый черный джентльмен… этот старый брамин…

– Мистер Мартан?

– Да, кажется, Мартан… Я надеюсь, что они этого не сделают. Конечно, они могут мстить и даже, по моему мнению, имеют право за зло платить злом… Но они этого не сделают.

– Я тоже думаю, мистер Мак-Ивор, – согласился в раздумье профессор.

– Да, сэр, они этого не сделают. Они слишком тонкие политики, чтобы из таких пустяков поднимать на ноги правительство. Во всяком случае, исчезновение дюжины солдат наделало бы шуму, вызвало бы наверное административные репрессалии, которых и так за глаза довольно. Но что касается Чорпера с товарищами, то они играют рискованную игру.

– Так вы полагаете, капитан, что им может грозить опасность?

– Только не здесь, мистер Сименс, не здесь. Храмы, сэр, сколько мне известно, вполне безопасны. Они служат только своим caclots. Но несчастье с Чорпером может случиться где-нибудь на дороге, – вообще так и при таких условиях, чтобы оно не могло принести вреда какому-нибудь храму или другому учреждению, не навлекло подозрения на какое-нибудь лицо или в особенности – на целую корпорацию, как это непременно было бы, если бы случай произошел здесь.

Против таких соображений ничего нельзя было возразить. По-видимому, капитан хорошо знал местные условия и, если несколько преувеличивал, то, вероятно, с целью успокоить и развеселить своих новых приятелей. Действительно, оба друга, благодаря рассуждениям Мак-Ивора, значительно ободрились и хотя не могли еще совершенно успокоиться, но уже с большей уверенностью рассчитывали, что Нарайян сумеет избегнуть грозящей ему опасности. Между тем, считая предмет достаточно исчерпанным, капитан снова вернулся к столу и налил три стакана шампанского.

– Надеюсь, господа, – сказал он, поднимая свои стакан, – вы не откажетесь предложить тост, провозгласить который, по своему официальному положению, я считаю себя не в праве, – тост за спасение известного вам лица? Не правда-ли? Что до меня, то я тогда с удовольствием выпью свое вино.

Профессор подошел к столу и взял стакан.

– Если вы, капитан, допускаете подобный тост, – сказал он, – то я с величайшим наслаждением предложил бы выпить это вино за спасение мистера Нарайяна!

– От души желаю ему избежать когтей Черпера с братией! – крикнул Андрей Иванович, звеня своим стаканом о стакан профессора.

– Soit! – поклонился сговорчивый Мак-Ивор и, чокнувшись с обоими друзьями, медленно выпил свое вино.

– А теперь, господа, – продолжал он, ставя на стол опорожненный стакан, – так как нам volens-nolens приходится дожидаться конца этих поисков (хотя в результате их мы заранее уверены), то не приняться ли нам пока за дело, – капитан показал на карточный стол, – чем сидеть в непростительной праздности?

Друзья не нашли возможности отказаться от предложения капитана.

– Вы правы, мистер Мак-Ивор, – вскричал хитрец-профессор, устроив веселую физиономию и принимаясь за карты. – Мы учили еще в азбуке, что праздность есть мать всех пороков…

– И в том числе – карточной игры, – заметил Андрей Иванович, в свою очередь присаживаясь к карточному столу.

Началась игра и продолжалась вплоть до вечера с таким же результатом, как вчера. От постоянных возлияний капитан дошел до такой степени откровенности, что уже начал рассказывать о белокурой Мэри, в которую он был влюблен и которая его так любила, что обещала на всю жизнь остаться ему верною, но через несколько месяцев после того, вышла замуж за соседнего богатого помещика-спортсмена, у которого такие божественные собаки, каких нет у самого герцога Аргайля… Рассказ его был прерван приходом Черпера в сопровождении чернолицего сержанта.

– Капитан, – сказал Черпер, подмигивая обоим друзьям, – я пришел доложить вам, что мы перерыли все трущобы в этом чертовом гнезде и нигде не могли найти беглеца. Не угодно ли вам сделать каких-либо распоряжений? Сержант здесь.

Но капитан уже забыл свое официальное положение. Грузно оперевшись локтями на стол, он уставился мутным взглядом на Черпера и постарался, хотя не совсем удачно, подмигнуть ему с лукавым видом.

– Очень рад!.. Очень, очень рад! – заговорил он заплетающимся языком. – Весьма приятно слышать… Я этого ожидал и… и – пусть бы чорт побрал всех сыщиков на свете! – заключил он неожиданно, повысив голос. Затем, одушевившись глотком грога, Мак-Ивор ударил по столу так, что карты веером полетели на пол и два стакана с грогом упали разбитые, и закричал диким голосом. – Ступайте к чорту, сэр! Сержант, гони каналью в шею! Чтоб духом его не пахло!..

Этот неожиданный пассаж удивил и встревожил обоих друзей и до крайности напугал сержанта, который немедленно ретировался от взбесившегося капитана за дверь, заставив уйти вместе с собою и Черпера.

Показав себя с новой стороны, капитан несколько времени просидел молча, уставив воспаленные глаза на дверь, за которой скрылись сержант и Черпер, затем на его лице неожиданно появилось выражение стыда. Он закрыл рукою глаза и заговорил глухим голосом:

– Я знаю, господа, вы сделали обо мне невыгодное заключение. Я готов извиниться… но… только перед вами. Я сознаюсь, что поступил в вашем присутствии недостойно джентльмена. Но… всему виной лишняя выпитая рюмка, клянусь вам! И… и кроме того, я терпеть не могу сыщиков. Еще в Оксфорде у меня постоянно чесались руки, когда длинный нос педеля нюхал воздух в моей келье и открывал в камине винную пробку… А относительно Черпера, – чорт возьми! – я остаюсь при прежнем мнении. Поверьте мне, если вы наплюете ему в физиономию и дадите гинею, он сам предложит вам – плюнуть еще раз, чтобы получить другую… Слово джентльмена, господа! Но… но перед вами я виноват… и… и это меня огорчает… Слово джентльмена!.. Да… огорчает…

С этими словами капитан пригорюнился еще больше, положив локти на стол, опустил, по вчерашнему, на них свою отяжелевшую голову, глубоко вздохнул и заснул безмятежным сном.

– Чорт знает, что такое! – сказал наморщившись Андрей Иванович. – Наконец, мне эта история начинает надоедать.

– Что делать, коллега! – отозвался профессор. – Это некоторым образом искупительная жертва.

– Надеюсь, что последняя?

– Конечно. Завтра мы развяжемся с Мак-Ивором… А ведь, как метко прозвали его товарищи! Mac'Ivre! Ха, ха, ха!

– Это просто возмутительно! Я не могу на него смотреть хладнокровно. Человек добрый, хороший – и до чего доводит его несчастная слабость!

– Да, коллега, вы правы. Если бы не эта слабость, признаюсь, мне трудно было бы с ним расстаться.

– Что, уже готов? – послышался за ними шепот Черпера.

– Ах, это вы? – обернулся профессор. – Как это вы всегда незаметно подкрадываетесь!

– Не всегда, мистер Сименс. Но иногда случается… А как цыкнул на меня капитан? Не любит он меня, господа. Пустой аристократишка! Моя профессия ему не нравится, – а сам хорош в настоящем положении! Я по крайней мере, дурно ли, хорошо ли зарабатываю себе хлеб, – но что стало бы с ним без дядюшкиной поддержки?

Черпер подошел к столу и отыскал бутылку с коньяком.

– С вашего позволения, – сказал он, наливая себе стакан. – А не правда ли, господа, ловко разыграл я свою комедию? – продолжал он, прищурившись в сторону капитана. – Ваше здоровье! – заключил он и выпил залпом налитое вино. Затем он снова налил стакан и продолжал:

– Надеюсь, что я честно заработал свои деньги… А кстати, господа: вы, конечно, еще долго останетесь здесь?

Авдей Макарович сразу почуял расставляемый силок.

– Что же нам здесь делать? – ответил он вопросом на вопрос, устроив совершенно невинную физиономию.

– Но ведь для ваших работ Нарайян вам нужен?

– Во-первых, Нарайяна здесь нет, а во-вторых, что же нам платить ему даром? – выпалил неожиданно профессор и сам почувствовал, что краснеет. – Теперь мы можем обойтись и без его помощи. Работа настолько подвинулась, что мы и сами сладим.

– Это другое дело, сэр. Но простите нескромный вопрос: куда вы думаете ехать, отсюда?