Текст книги "Приключения 1968"
Автор книги: Николай Леонов
Соавторы: Юрий Перов,Сергей Жемайтис,Борис Сопельняк,Роман Ким,Владимир Понизовский,Валентин Иванов-Леонов,Юрий Сбитнев,Аркадий Локерман,Георгий Шилин,Александр Поляков
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
Бланка вошла в комнату, сбросила куртку на кресло. «Дома!» Ее дом – маленькая и уютная квартирка с балконом и окном на море. У окна – письменный стол, на нем – пишущая машинка со сбитым шрифтом и западающей буквой «о», с которой она вечно воюет. По обе стороны стола, вдоль стен – полки с книгами. На стенах фотографии лагеря Сьерра-Маэстры, и она на этих фотографиях: боевая, веселая, никак не отличимая от подруг-«бригадисток». Цветы в вазочках привяли, обвисли. У дивана на полу книга с разворошенными страницами. Позапрошлой ночью читала, утром торопилась, не успела убрать.
Девушка подняла книгу. Дверь ванной скрипнула, открылась.
– Кто здесь?
Запахивая халат, в комнату вошла Мерильда.
– Ты?
– Ради бога, не так громко! – Мерильда неодобрительно оглядела ее. – Наконец-то…
– Ты же должна была…
– Но они пришли, – перебила ее подруга. – Хлыщ в ремнях, а за дверью – целая дюжина негров. Отобрал паспорт и приказал быть дома. Он в одну дверь, а я в другую. И теперь я… – Мерильда беспечно повертела рукой, – теперь я, моя дорогая, – беглый государственный преступник.
Бланка сникла: «Значит, она не увидит Конрада…» Остановила себя: «С Мери беда, а ты – о своем…» Не оборачиваясь, позвала:
– Где ты там, Мануэль?
– Кого ты привела? – Мерильда испуганно отступила к ванной.
В комнату вошел бородач.
Бланка, не оборачиваясь, попросила:
– Поставь магнитофон на стол. Спасибо.
Она подошла к балконной двери, подняла солнцезащитные жалюзи. За распахнутой балконной дверью расстилалось мерцающее море. От горизонта к набережной, казалось, к самим ногам девушки тянулась лунная дорога. Справа вспыхивал, скользил по воде и гас прожектор маяка Эль-Морро.
– Все молчишь? Обиделся?
Бланка повернулась. Отпрянула.
– Как вы сюда попали? Мануэль!
Мужчина улыбнулся.
– Не узнаете?
Он вышел на середину комнаты, под лампу.
– Братец! – охнула Мерильда.
– Конрад? – недоверчиво, всматриваясь, проговорила Бланка – и бросилась к нему. Отступила. Отвернулась. – Извините, сеньор…
– Доброе предзнаменование! – Конрад оглядел комнату. Обнял сестру. Поцеловал в лоб. Повернулся к Бланке. – Я рад, что вы вместе.
Девушка не верила своим глазам: «Он! Здесь! Боже, что делать?..»
– Что же это я! Вы, конечно, хотите есть. Сейчас!
Она бросилась на кухню. Начала торопливо доставать все, что было запасено в холодильнике. Заправила кофеварку. Бутылка с баккарди была пуста. «Мерильда выпила…» – с досадой подумала она. Прислушалась.
Мерильда говорила Конраду:
– Она ждала тебя, братец, как ненормальная – клянусь на распятии! Но я бы предпочла увидеть тебя не здесь.
– Я тоже однолюб, – отозвался Конрад. – Я люблю одну женщину, одну страну…
– Кажется, я начинаю вам завидовать…
Бланка стиснула руки. «Неужели это правда? Неужели возможно такое счастье?.. Не надо подслушивать, не надо!..» Она плотнее прикрыла дверь.
В комнате Конрад продолжал:
– Но сейчас не время любить. Время ненавидеть и действовать. Любыми средствами. За алтари и очаги.
Что-то неистовое было в выражении его лица. Мерильда никогда прежде не видела брата таким.
– Сейчас мы все проходим проверку, как металлы в мастерской ювелира, – говорил он, тяжело вышагивая по комнате. – Огонь и кислоту выдержат только благородные металлы.
«Какой высокий стиль!» – насмешливо подумала она. Но сказала:
– Ну, уж мы-то с тобой благородны до двенадцатого колена!
– Ты всегда была легкомысленна. – Конрад подошел к ней, посмотрел сверху вниз.
Она подняла голову.
– Пока не поставили к стенке Луиса, не отобрали дом и не запретили уезжать… Теперь я готова грызть их живьем!
Она даже скрипнула зубами.
– Что ж, сестра… Ты твердо решила?
– Терять мне нечего. «За алтари и очаги! Аминь!»
Конрад помедлил, глядя на нее. Потом подошел к письменному столу, взял листок и карандаш. Что-то быстро набросал. Протянул записку:
– Вот. Адрес запомнила? Пароль: «Аделанте». Отзыв: «Фиалка». Получишь записку или устный ответ – немедленно назад. Дорога каждая минута.
Он кивнул на дверь:
– Иди.
Мерильда оторопела.
– Сейчас? Ведь скоро полночь!
Он протянул руку.
– Дай сюда. Я сам.
Она решилась.
– Переоденусь и пойду.
Выбежала в ванную. Конрад подошел к балконной двери. Ветер парусил занавеси. Мерильда вернулась, уже одетая.
– Иду. Можешь быть спокоен.
– Да поможет нам бог! – поднял руку Конрад. – Жду.
Она вышла. Хлопнула входная дверь. В комнату внесла поднос с бутербродами и кофе Бланка.
– Вот. Больше ничего нет, вы ведь знаете – карточки… – Она виновато посмотрела на Конрада. Огляделась. – А где Мери?
– Так надо.
Конрад подошел к ней, взял из ее рук поднос, отнес к столу.
– Я рад тебя видеть.
– Я вас ждала… Я знала…
– Мы не могли разминуться. Мы шли навстречу друг другу.
Он отступил. С улыбкой посмотрел на нее.
– Как ты похорошела!
– А вы совсем не изменились. – Она достала фотографию. – Вот! Только эта борода… Настоящий повстанец!
Конрад глянул на снимок, разорвал.
– Это неосторожно.
– Что вы наделали!
Он улыбнулся:
– Зачем? Теперь здесь я.
За руки притянул девушку к себе. Она послушно приникла к нему.
– Конрад… Помните?..
– У меня дурацкая память. Я никогда ничего не забываю.
– На мне было голубое платье… Мой первый бал!
Бланка счастливо рассмеялась. Он обнял ее.
– Ты – прелесть!
Она потрясла головой.
– Может быть, все это сон? Поцелуйте меня!
Сама потянулась на носках, поцеловала его.
– Откуда вы взялись, Конрад?
– Оттуда…
Не отпуская Бланку, он снова подошел к балконной двери. Помолчал, прислушиваясь.
– Шумит… Только в Гаване так шумит море. Только в Гаване так поет ветер… И все так же мигает маяк Эль-Морро, добрый старик мечтатель из моего детства…
Он задумался. Потом повернулся, обнял Бланку, обхватил обеими руками.
– Я научился ненавидеть… Но, оказывается, я не разучился любить!
– Чудно… Но маяк Эль-Морро тоже был таинственным другом моего детства… А сейчас с его камней спиннингами ловят рыбу. Пойдемте завтра ловить?
– Ловить рыбу?
Он рассмеялся.
– Ты просто прелесть, Бланка! Сколько у тебя хладнокровия и мужества! Я уже переставал верить… Я уже привык иметь дело с предательством и трусостью…
Разомкнул руки, отошел к балкону.
– Может быть, и правда никуда не надо идти, разве что со спиннингами на маяк Эль-Морро…
Бланка слушала его, пытаясь вникнуть в смысл слов, но ничего не могла понять: «Наверное, я схожу с ума от радости!..»
– Почему ты не ешь? Поешь же! Ты останешься здесь?
Она осмотрелась: где же устроить его?
– У меня только один диван… Но я могу спать и в кресле.
– Глупая!.. – Он притянул девушку к себе. – Разве имеет значение что-нибудь, кроме нашей любви?
Она решилась. Достала из шкафа постель. Одну подушку. Вторую. Руки ее сделались непослушными, ватными. Конрад снял с пальца перстень. Подошел к ней. Надел перстень на ее дрожащий палец.
– Перед богом и всем светом!..
Обнял и поцеловал. Далеко за домом, в городе, куранты начали бить полночь.
7Обрагон прислушался к бою курантов.
– Полночь… – Снова перевел взгляд на Хосе. – Ну и что дальше?
– Мальчишка сразу ее узнал. Я – за ней. А она – прямо к тому дому на бульваре Пасео. Ну, я ее быстро догнал и…
– И опять поторопился, – досадливо оборвал Васкеса капитан. – Чересчур ты прыткий. Немедленно возвращайся к дому Сальгадо. Проверь, у нее ли еще шофер Мануэль. А эту пусть введут.
Хосе вытянулся.
– Слушаюсь, капитан!
Круто повернулся, вышел. Тотчас боец ввел в кабинет Мерильду. Женщина остановилась посреди комнаты. На ее лице отразилось смешанное выражение удивления и брезгливости.
– Прошу, – показал на кресло Обрагон.
Она вскинула голову.
– Бывала здесь…
Подошла не к тому креслу, на которое показал капитан, а к другому, низкому, в углу комнаты, под торшером.
– Разрешите? Мое любимое.
Села. Закинула нога на ногу, достала сигареты, закурила.
«Снова кто кого… – подумал Обрагон. – Эта штучка будет выкручиваться. Гонор, ненависть и страх». Он положил перед собой стопку чистых листов бумаги, начал писать.
– «Мерильда Антонио де ла Перес…» – поднял голову. – Возраст?
Женщина не торопясь затянулась сигаретой, оттопырив губы, выпустила струю дыма.
– Вы плохо воспитаны. У дамы возраст не спрашивают.
«Штучка! И она еще преподает мне уроки хорошего тона!..» – Капитана это начало забавлять.
– К сожалению, на этот раз вы здесь не на рауте, а на допросе у следователя, – насмешливо сказал он. И резко, тоном приказа повторил: – Возраст?
– Двадцать семь, – передернула плечами Мерильда. – Хотя все давали не больше двадцати.
– Вас окружали лгуны. Место рождения?
– Мое – Гавана. – Она сделала паузу. – Моих предков – Мадрид.
«Мадрид? Вот как… Земляки… Это твои родичи стреляли нам в спину, а потом распинали на крестах… Впрочем, и здесь они занимались тем же самым. Родовая профессия…»
– Замужем?
– Вдова. С вашей помощью.
«Да, можно было и не спрашивать. Луис де ла Перес, жандармский генерал, садист, зверь «Ла Кабаньи». Сколько наших запытал он в тех склепах…»
– Прошлой ночью вас предупредили, чтобы вы не покидали своего дома. Но вы предпочли скрыться. Почему?
Мерильда снова глубоко затянулась. Он терпеливо ждал.
– Хорошенькое предупреждение! Этот хлыщ сразу стал меня лапать и тыкать в нос пистолет.
«Хосе? Вот как!.. Ну, милый… С первого взгляда я почувствовал к нему неприязнь. И вот и на этот раз не ошибся».
– Почему вы решили покинуть родину?
Она посмотрела на него с нескрываемым удивлением.
– Оставаться? Зачем? Что меня связывает с этим городом? Ни семьи, ни друзей, ни дома…
Она усмехнулась.
– А завтра вы еще захотите послать меня на рубку сахарного тростника.
– Да, это будет ужасно. Скажите: хоть однажды за всю свою жизнь вы сделали что-нибудь полезное для людей?
– Как же! – повела рукой женщина, – Я постоянно давала работу моим портнихам. И, пожалуйста, не читайте мне лекции по политэкономии.
«Конечно, тебе не стоит рассказывать о том, сколько людей должны были потеть и подыхать с голоду, чтобы ты могла давать работу портнихам».
– Я вообще не способна к учению – в колледжах у меня всегда были неудовлетворительные отметки, – продолжала она. – И я терпеть не могу политики. Политики вот так хватило моему мужу!
Мерильда провела ребром ладони по горлу.
«Что ж, если учение дается тебе так тяжко, не буду. Да и бесполезно. И почему уносишь ноги в Штаты, тоже не требует разъяснений: будешь обедать без карточек, по утрам принимать молочные ванны, а у нас не хватает молока и детворе…»
– Кто из родственников у вас в Штатах?
– Уже никого… Ах, вспомнила: родной братец. Конрад.
«Почему она спохватилась? Странно…»
– Давно вы не получали от него известий?
– Очень. Он ленив писать.
«Почему она отвечает так быстро?»
– Говорит вам что-нибудь имя Бланка?
Мерильда насторожилась. Посмотрела на капитана. Отвела взгляд.
– Заурядное кубинское имя.
Сигарета сломалась в ее пальцах.
– Не знаю! Не впутывайте меня! Политика – не моя сфера.
– Речь не о политике. О вашей подруге сеньорите Бланке Гарсия де Сальгадо.
Она раздвинула губы в улыбке.
– Ах, Бланка! Как-то не подумала… Конечно, моя лучшая подруга детства.
Обрагон начал писать, в такт перу кивая головой. Чувствовал: женщина смотрит на него. Откинулся на стуле.
– Вот и отлично. Дело двинулось… Не просила ли ваша лучшая подруга передать что-либо вашему брату?
– Неужели вас интересует и лирика? Такие чувства, как любовь?
Он уловил в голосе женщины грусть. Неподдельную. «Завидует?»
– Любовь и ненависть – родные сестры. А ненависть – как раз предмет нашего особого интереса.
Она смяла окурок в пепельнице.
– Бланка просила передать, что любит и ждет братца.
– И только?
– Разве этого мало? – искренне удивилась она.
«Неужели действительно любовная история? Нелепо. Но может быть…»
– Хочу предупредить вас…
Мерильда вскочила. Сделала несколько шагов к нему.
– О, как вы все мне надоели! Капитан, выпустите меня в Штаты!
«Ага, не хватает выдержки!.. Не помогает и апломб».
– Полагаю, что до выяснения некоторых обстоятельств сеньоре придется задержаться… Отдохнуть на острове Пинос.
Она ненавидящими глазами посмотрела ему в лицо.
– Покойный муж возил меня туда, показывал… Очаровательное место! Вилла с видом на море, только мешают решетки – рябит в глазах!
Женщина подступила к нему.
– Надеюсь, настанет час, когда мы встретимся там с вами!
– Напрасные надежды.
Она подперла бока кулаками.
– Да, для вас Пиноса будет мало! Вас будут стрелять на улице, как бешеных собак!
Обрагон ударил ладонью по столу.
– Осторожнее, сеньора!
Перевел дыхание.
– Политика – не ваша сфера. Прочтите и распишитесь.
Он пододвинул к ней листки протокола. Мерильда взяла, начала вслух читать:
– «Протокол допроса Мерильды Антонио де ла Перес…» – подняла голову. – Звучит недурно!
Голос ее предательски дрогнул. «Ага!..»
– Куда вы направлялись в столь поздний час?
Она все еще смотрела на листы.
– Бульвар Пасео – обычное место моих ночных прогулок.
– А если я подскажу вам адрес, по которому вы шли?
– Нет!
Она отложила в сторону протокол. Замолчала. Обрагон не торопил. Пустая женщина. Для нее центр земли – она сама. И вся ее бравада – как пыльца на крыльях бабочки. Ради себя такая не пожалеет никого, ни друга, ни брата…
– Если… – после паузы начала Мерильда. – Если я скажу, что вам надо, вы выпустите меня в Штаты?
«Я был прав… Кажется, она действительно что-то знает… Или набивает цену?»
– Содействие следствию подтвердит вашу невиновность.
Мерильда отошла к своему креслу, в угол комнаты. Села. Закурила.
– С меня хватит… Слушайте: Конрад в эту минуту находится в квартире Бланки, Авенида Уна, тридцать семь.
Она повернулась к Обрагону, но смотрела не ему в лицо, а мимо, куда-то в сторону:
– Я свободна и могу уезжать в Штаты?
«Не может быть! Этого не может быть!.. Нет, все бывает».
– Это действительно так?
Мерильда встала, подошла к столу. Вынула, протянула капитану записку:
– Вот. Он сам написал. Пароль: «Аделанте». Отзыв: «Фиалка».
Он взял записку, пробежал торопливо написанные строчки. «Конечно, текст зашифрован. Но почерк Маэстро. И правилен пароль. И адрес явки. Да, кажется, правда…»
За домом куранты пробили один раз. Звук медленно таял. «Час ночи… Понадобился всего час, чтобы ты предала родного брата и лучшую подругу детства… Эх, ты!..» Эта женщина не вызывала у него ничего, кроме презрения. Он нажал кнопку звонка.
Вошел сержант.
– Уведите. И немедленно пошлите…
Его прервал телефонный звонок.
8Бланка подняла руку. Перстень поблескивал на пальце. «Он сказал: «Перед богом и всем светом!..» Как в сказке о прекрасном принце… – Она перевела взгляд на диван. – Брачное ложе… И мне совсем не страшно». Посмотрела на него. Конрад молча стоял посреди комнаты.
– Ты, наверное, очень устал?..
Он огляделся.
– Мечты…
Провел ладонью по лбу. И словно бы стер рукой то выражение лица, которое было еще мгновение назад. Из мягкого, грустно-восторженного оно вдруг стало жестким.
– Мерильда почему-то застряла. Мне надо уходить.
И голос его стал другим.
– Я не улавливаю смысла в твоих словах…
– Я не имею права, Бланка. Извини, я дал волю чувствам. Я должен уйти.
«Куда? – обида захлестнула ее. – Он не любит!»
– Не понимаю…
– Нам надо уходить, – повторил он.
«Уходить…» – эхом отозвалось в ней.
– Мы пойдем с тобой вместе. Мы будем идти с тобой рука об руку – до конца.
«До конца…» – повторило эхо. – Значит, любит?.. Я ничего не могу понять!..»
– Не бойся, Бланка. Смелость, еще раз смелость, всегда смелость! – Он расправил плечи. – Да, это самое опасное задание.
Она посмотрела на него. Что стало с его лицом! Оно заострилось. Глаза лихорадочно блестели. Он осунулся, побледнел.
– Конрад, милый, о чем ты говоришь? Что это за странные шутки?
Он не слушал ее. Продолжал о своем:
– Я выполню это задание, пусть оно будет стоить мне головы.
«Какой-то кошмар, бред…» – Бланка в изнеможении присела на край дивана.
Он подошел к ней, положил руки на ее плечи.
– Так необходимо. И ты пойдешь со мной.
– Куда? Зачем? Какое задание?
Конрад отступил от нее. Лоб его покрылся испариной. Глаза исступленно горели.
– Ты умеешь стрелять? Впрочем, неважно. Я умею.
«Святая Мария!.. Что случилось с ним, бедным?» Ей стало страшно.
– Что с тобой, Конрад? Ты был добрым…
– Не-ет, я не добрый! «Пусть ненавидят – лишь бы боялись!»
Бланка с жалостью посмотрела на него:
– Я начинаю понимать…
– И я уверен, ты будешь надежной помощницей до конца!
«Мерильда говорила: босс… А эти испытания сломили его разум. Бедный Конрад!..» Ей захотелось успокоить его. Она подошла к нему. И тут только увидела: его куртка и брюки – в бурых пятнах и на руках темно-красные запекшиеся потеки.
– Кровь! – испугалась она. – Ты весь в крови! Ты ранен?
Он спокойно оглядел свою одежду, посмотрел на руки.
– Нет. Это его кровь.
– Чья?
– Того шофера-бородача.
Бланка отшатнулась.
– Постойте! Не может быть! Как вы оказались у меня? Где Мануэль?
– Он мог нам помешать, – спокойно сказал Конрад.
– Вы… убили его?
– К сожалению, у каждого свой крест. – Он взял ее за плечи.
Бланка стряхнула его руки.
– Не подходите!
Он с удивлением посмотрел на девушку.
– Тише, ты разбудишь весь город. Тут что-то не так… Сядем. Сейчас мы разберемся… С кем же вы? С нами или с ними?
– Оставьте меня!
– Не могу. Сейчас речь не обо мне. Поймите меня: или – или… И если вы еще не сделали выбор, я помогу вам.
«Выбор! И он тоже требует выбора! Боже!..»
– Замолчите!
– Наша любовь, наконец.
«И он говорит о любви!..»
– Как вы смеете! Убийца!..
Конрад пригнул голову. Посмотрел на девушку в упор. Она содрогнулась под его взглядом.
– Вот как? Хорошо…
По его губам скользнула улыбка. Такая же жестокая, как взгляд.
– Сама судьба сделала за вас выбор. Ваш шофер убит. На вашей машине я приехал в Гавану. И наконец, в вашей квартире я провел ночь… Любой из этих улик достаточно, чтобы вас поставили к стенке. У вас единственный путь – идти со мной.
– Нет! Нет! Нет!..
– Успокойтесь. Выпейте.
Он протянул ей стакан. Она взяла. Конрад подошел к балконной двери.
– Та-ак… С Мерильдой что-то случилось…
Он возвратился к Бланке.
– Возьмите себя в руки. Нам нужно уходить. Одевайтесь.
«Боже!.. Уж лучше бы он сошел с ума!.. На что он поднял руку! Неужели нужно все это, чтобы понять и сделать выбор?… Боже мой, неужели нужно было все это…»
Конрад направился к двери. Девушка вскочила, раскинув руки, встала перед ним.
– Убивать? Нет! Не пущу!
– Я не шучу. – Он сунул руку в карман. – Уйдите!
– Не пущу! – Она загородила дверь.
– Ну что ж…
За окнами куранты пробили один раз.
Хосе Васкес оставил машину на углу Авенида Уна и заспешил к дому Бланки. «Одно к одному! Одно к одному!..» Он испытывал досаду за все неудачи этих дней, когда, казалось, можно было проявить себя с таким блеском. И злость на капитана – за его тон, за то, что Обрагон прав, за то, что в его власти помешать Хосе быстро подняться вверх. «Ничего, еще все только начинается! Попался бы только этот подлец Ронка именно в мои руки!..»
В темноте у дома Бланки маячили несколько фигур. В маленькой и тонкой Васкес угадал Хуанито. Тихо позвал:
– Эй, парень!.
– Вы меня, командир? – отозвался мальчуган.
– Больше от красотки никто не выходил?
– Нет, командир.
– Лезь по трубе на балкон! Что-то шоферишка застрял. Лезь!
Хуанито подошел к водосточной трубе. Раздался удар курантов.
Мальчуган ловко вскарабкался по трубе, спрыгнул на балкон. Остановился в дверях. Его рожица расплылась в улыбке.
– Я очень поздно, сеньорита? Вы приглашали меня на чашку кофе!
Он заглянул в комнату, увидел Бланку, преградившую путь мужчине. В ярком свете увидел мужчину. Остолбенел. И закричал истошным голосом:
– Маэстро! Он здесь!
– А, проклятье!.. – Конрад выхватил пистолет и повернулся к Хуанито.
– Ребенка! – Бланка заслонила мальчугана.
– А-а, святая Мария! – Конрад выстрелил в девушку.
Она упала. Он выстрелил вслед исчезнувшему в темноте Хуанито. За стеной дома послышались крики, топот ног. Он бросился к окну. Выпрыгнул. Стреляя наугад, побежал. Его преследовали голоса:
– Держи! Держи! Уйдет!..
Щелкали выстрелы.
9Капитан Обрагон сидел за столом. Могло показаться, что он не вставал из-за него вот уже вторые сутки. Лицо его приобрело землистый оттенок. А правый, с разлившимся кровоподтеком глаз стал еще красней.
Зазвонил телефон. Капитан узнал голос команданте. Слушал его молча, сомкнув губы. Резко сказал в трубку:
– Да, понимаю. Не надо, команданте. Я не люблю валерьяновых капель… Да, понимаю. Мой принцип тоже такой: доверяй, но проверяй.
Повесил трубку.
Мужчина с трудом протиснулся в щель ограды. Огляделся. Это был двор склада или магазина, заставленный разбитыми ящиками, захламленный рваными бумажными мешками.
Мужчина огляделся и, осторожно ступая, побрел в глубь двора, за бочки и тюки. Он шел медленно. Каждое движение отдавалось болью в левом плече. Он поддерживал правой рукой другую руку – под локоть, ощущая ладонью только тяжесть, а не свое израненное, кровоточащее тело.
Ночью неизвестно где он потерял каскетку, порвал в клочья блузу и брюки. Без передышки, как зверь, заметающий след, он петлял по городу. Выходил на явки и обостренным чутьем чувствовал что-то настороженное, враждебное за молчаливыми дверями и окнами тех домов… Несколько раз чуть было не напоролся на патруль – вдавливался в стены, растворялся в тени. Ему чудилось: весь город взвел затворы своих карабинов и пистолетов… И одновременно слух и взгляд улавливали и фиксировали и шорохи моря, и свет в окнах ночных баров, и шепот влюбленных, и песни, и музыку… Город жил, и ему не было никакого дела до него, до Конрада де ла Ронка…
Перед рассветом он все-таки нарвался на засаду. Пришлось отстреливаться, бежать. Кажется, погоня отстала. Но он еще долго не позволял себе передохнуть. Только сейчас, в углу двора, перевел дыхание. Опустился на кучу хлама. Привалился спиной к шероховатой безоконной стене. Небо над головой становилось жемчужным. Розовым светом загорались кромки облаков.
Хотелось пить. Губы пересохли, и язык распух. Наверное, поднимается температура. Он попробовал пошевелить левой рукой в плече. Резкая боль. Наверное, пуля задела кость… Тогда, в перестрелке, он даже не ощутил ранения – только потом, в проходных дворах, когда стал тяжелым и горячим рукав…
Что же делать дальше?
Тупая, как боль в плече и боль в голове, продиралась мысль. Он подсознательно отгонял ее. Не давал ей завладеть мозгом. Но она проступала все четче: «Бланка… Бланка!..»
Боль в плече нарастала. Что же делать дальше? Рыскать по городу, пока не схватят, не засунут в рот грязный кляп, поволокут, как мешок, а потом пристрелят под забором?
Пристрелят, как он пристрелил того шофера. И Бланку. Женщину, которую любил… Бессмысленно. Все бессмысленно.
Бессмысленно? Ну, нет!.. Только бы выбраться отсюда и вылечить руку. Только бы выбраться. Бланка?.. Ну что ж…
Он словно бы прислушался к тому, что происходит в его душе. Нет ни жалости, ни страха. Снова только ненависть. Он выполнит задание, даже если это будет стоить ему жизни!
Конрад снова ощупал раненую руку.
За оградой послышались шаги. Цокая подковками каблуков, приближался патруль. Голоса парней были возбужденны и самоуверенны. Вот уже можно разобрать, что они говорят.
Звонкий, совсем молодой голос:
– Он не мог далеко уйти, я видел – он ранен. Он где-то здесь!
Другой, с хрипотцой:
– Вот! Смотрите! Это кровь!
Шаги остановились за оградой. Наверно, солдаты осматривают землю, ищут следы. Третий голос:
– Вот капли… Вот… И вот!
Снова шаги. Они приближаются к тому месту, где Конрад нашел проход во двор. Неужели попался?
Голос с хрипотцой:
– Сейчас проверим. Только осторожней. Он умеет стрелять, этот гад. Ты, Хесус, стой здесь. Вы, ребята, оцепите по углам. А мы с Франком прочешем двор. Пошли!
Конрад встал. Бесшумно, как кошка, прыгнул за угол сарая. С трех сторон – каменные стены. Не выбраться. Но зато отсюда, из-за укрытия, весь двор как площадка в тире…
«Вы не ошиблись, парни, стрелять я умею». Правой рукой он достал из внутреннего нагрудного кармана пистолет с еще полной обоймой. Привычно, большим пальцем, взвел курок…
Куранты пробили шесть раз. В этот рассветный час по всему городу сменялись посты милисианос. Парни и девушки в зеленых и голубых блузах передавали из рук в руки оружие.
Утренний легкий бриз шелестел по улицам. Откуда-то с окраины он донес хлопки пистолетных выстрелов. Затем автоматную очередь – одну, другую. Потом снова стало тихо.
