Текст книги "Приключения 1968"

Автор книги: Николай Леонов

Соавторы: Юрий Перов,Сергей Жемайтис,Борис Сопельняк,Роман Ким,Владимир Понизовский,Валентин Иванов-Леонов,Юрий Сбитнев,Аркадий Локерман,Георгий Шилин,Александр Поляков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

Глава пятая. Второй день

ШАХОВ, ПРИХОДЬКО И ДРУЯНОВ ОТДЫХАЮТ

Улица плескалась пестрой толпой и шумела беззаботными голосами. Бархатный сезон был в разгаре.

Друянов завтракал в открытом кафе, положив перед собой газету, но больше смотрел на улицу, порой тыча вилкой мимо тарелки. Неожиданно он встал, отодвинул тарелку с недоеденной яичницей и, наталкиваясь на стулья, пошел к выходу.

По другой стороне улицы шел Шахов. Был он, как все, с полотенцем и сумкой и шел, как большинство отдыхающих, к морю.

Друянов завернул за угол кафе и появился оттуда только после того, как Шахов отошел на значительное расстояние. Тогда Друянов двинулся за ним следом.

На пляже Друянов расположился неподалеку от Шахова, сразу попавшего в большую компанию молодежи, которую он развлекал гитарой и песнями. Вскоре к шумной группе, в центре которой восседал Шахов, прибавилась еще одна тонкая и прямая как палка фигура в обвислой соломенной шляпе. Это был мужчина лет сорока, с длинным бесцветным лицом. Вернее, все на этом лице – брови, ресницы, глаза, рот, длинные полубаки, видневшиеся из-под шляпы, – все было серо-желтого цвета, словно присыпанное пылью. Рубашкой с длинными рукавами и темными брюками мужчина контрастно выделялся среди голых обитателей пляжа. Он постоял немного, как бы прислушиваясь к гитаре, потом медленно пошел вдоль берега.

Шахов под одобрительные возгласы исполнил еще один душещипательный романс и тоже поднялся.

За неделю он покрылся ровным загаром, и сейчас мышцы мощно переливались под бронзовой кожей.

Ребята проводили своего кумира восхищенными взглядами и, когда он отошел, загалдели, что-то возбужденно обсуждая.

Через несколько секунд вслед за Шаховым отправился и Друянов.

В суете и разноголосице многолюдного пляжа все эти передвижения не привлекали к себе внимания.

Шахов пришел за валуны, где купающихся было сравнительно немного. Он огляделся и, увидев мужчину в широкополой соломенной шляпе, подошел к нему.

– Приветствую, – сказал Шахов. Он удобно устроился на песке и накинул на лицо тенниску.

Мужчина подождал, пока Шахов уляжется, потом сел рядом, обхватив ноги руками и положив подбородок на острые колени.

– Паршивая ситуация.

– Да, Сергей, не из лучших, – ответил, не открывая лица, Шахов.

Мужчина, которого Шахов назвал Сергеем, вынул носовой платок и вытер лицо и шею.

– Жарко, – сказал он.

– Тепловато, – согласился Шахов. – Ты бы разделся. – Он приподнял тенниску и взглянул на собеседника.

Сергей расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Дурак ты, – сказал он, позевывая. – У каждого свои недостатки. Я же ни слова не говорю про твой успех у местных женщин. Про гитару и романсы, эти свежие и оригинальные приемы.

– Отставной спортсмен на отдыхе, немножко бабник, немножко самовлюблен, самоуверен, – ответил Шахов и перевернулся на живот. – А гитара – это, так сказать, реквизит, реалистическое оформление.

– Станиславский. Вживание в образ. МХАТ. Может, ты и прав, Качалов – Немирович-Данченко. А что ты с валютой собираешься делать? – Сергей передвинулся к огромному валуну, стараясь спрятаться от солнца. – С Поддымовым шутки плохи, – добавил он после паузы. – Ходит, присматривается. С ним нужно держать ухо востро.

– Пусть ходит. Казаков тоже ходил, – сказал Шахов.

– Какой быстрый! На штуки считаешь? На глаза Поддымову не попадайся. Он может тебя в лицо знать. Тогда провал.

– Поддымов – твоя забота. – Шахов встал. – Давай расходиться. Машину не готовь. Нужно будет – достану. Если номер с Друяновым не пройдет, завтра утром тебя найду. Будем думать.

– Договорились. – Сергей тоже встал.

Шахов сделал уже несколько шагов, но потом вернулся и спросил:

– А где сейчас инженер?

– Час назад играл в шахматы, теперь, наверное, со своей рыжей обедает.

– До завтра. – Шахов встал на валун, огляделся, потом спрыгнул на гальку и широким шагом пошел к пляжу.

Через несколько минут ушел и Сергей.

Когда фигуры Шахова и Сергея затерялись в толчее городского пляжа, метрах в тридцати от места их встречи из-за нагромождения камней поднялся Друянов. Он постоял минуту в нерешительности и пошел вслед за ними.

Приходько действительно обедал. Но не в кафе, как обычно. Он сидел один в маленьком ресторанчике, спрятавшемся за высокими кустами акации. Трудолюбиво прожевав последний кусок шашлыка, он тщательно вытер кусочком хлеба металлическую тарелку и отодвинул ее в сторону. Потом взял бутылку пива и стал медленно наполнять бокал золотистой жидкостью. Когда тонкий слой пены выгнулся линзой, Приходько наклонился к бокалу и, довольно жмурясь, сделал несколько крупных глотков.

В ресторан вошел мужчина и окинул присутствующих быстрым оценивающим взглядом. Был он лет пятидесяти, с красивым энергичным лицом, серый цвет которого подтверждал, что где-то есть другие города, без моря и солнца. Мужчина замешкался при входе, но потом легкой спортивной походкой подошел к Приходько и спросил:

– Как пиво, дорогой?

– Исключительно замечательно! – ответил Приходько и, не отрываясь от бокала, добавил: – Садитесь, Поддымов.

Поддымов сел и подозвал официанта. Сделав заказ, он повернулся к Приходько и недовольно сказал:

– Не ожидал я от вас, Иван Николаевич.

Приходько, прищурившись, оглядел Поддымова, отхлебнул пива и тихо ответил:

– Вы сами, Поддымов, говорили, что дело предстоит сложное. Вы же говорили, что полностью доверяете моему опыту. Теперь вы прилетели проверять. Ваше право. Но дело начал я. Я и буду его заканчивать. И именно так, как считаю нужным.

– Так я же волнуюсь за тебя, Ваня, – перешел на «ты» Поддымов. – Если ошибешься, за Казакова отвечать придется.

– Не за меня вы волнуетесь, а за себя, – не поддерживая дружеского тона, ответил Приходько. – Сейчас не этот покойный деляга главное. Вы это отлично понимаете. И никакой ошибки не будет.

– Какие-то амурные дела на работе, ты же не мальчик, – продолжал Поддымов.

– Именно поэтому вас мои личные дела не касаются. – Приходько налил пиво, подождал, пока официант поставит на стол минеральную воду и салат. – Не выпутаться из этой истории дорогому Александру Викентьевичу, – продолжал Приходько, – уверен, что не выпутается. Я об этом позабочусь. Ордена за это дело вы, Поддымов, не получите, но неприятностей тоже иметь не будете.

– Обижаешь ты меня, Иван. – Поддымов укоризненно покачал головой.

Приходько встал и посмотрел на часы.

– Завтра здесь в это же время. Доложу, как идут дела, – сказал он и пошел к выходу.

После обеда Шахов вышел из гостиницы и стал прогуливаться у входа. Он несколько раз поднимал руку, пытаясь остановить проезжавшие мимо такси. Наконец одна из машин остановилась. Шахов сел рядом с шофером, проехал два квартала, положил на счетчик пять рублей и попросил подождать. Потом вылез из машины и прошел в аллею, ведущую от гостиницы к морю. Он сидел минут пятнадцать на лавочке, когда в конце аллеи показалась высокая сутулая фигура Друянова. Шахов встал и направился ему навстречу.

– Добрый день, Александр Викентьевич. Что-то вас с самого утра не видно?

– Здесь я. Куда мне деваться, – ответил Друянов, останавливаясь. – На пляж путь держите?

– Нет. Вас жду. – Шахов взял Друянова под руку. – Мне нужно с вами поговорить. Только здесь неудобно.

– И далеко мы пойдем, Михаил Алексеевич? – спросил Друянов, останавливаясь у выхода из аллеи.

– Только выедем из центра. Чтобы не отсвечивать на глазах у всего города. – Шахов открыл дверцу такси.

– У вас и машина наготове, – удивленно протянул Друянов и остановился в нерешительности.

– Садитесь, Александр Викентьевич. – Шахов настойчиво подсаживал спутника в машину.

– Подождите. – Друянов отстранил руку Шахова и захлопнул дверцу. – Минуточку.

Он пересек улицу и подошел к табачному киоску.

– Михаил Алексеевич, – крикнул он, – идите сюда! У меня мелочи нет.

Шахов нехотя подошел и протянул ему двугривенный.

– Понимаешь, Рашид, – сказал Друянов продавцу, – едем с приятелем кататься, а у меня сигареты кончились, – он показал рукой на Шахова. – Знакомься. Мой друг Михаил. Хороший человек.

Продавец, сгорбленный старик с непропорционально большой головой, протянул Шахову жилистую коричневую руку.

– Здравствуй, Миша. Приходи ко мне. Гостем будешь. Вот мой дом, – и показал на соседнюю с киоском дверь. Потом строго посмотрел из-под лохматых бровей на Друянова. – Обижаешь ты меня, Саша, – и бросил полученную монету в ящик.

– Это же не твой ларек, Рашид, – Друянов потрепал старика по плечу. – Завтра жди в гости. Готовь вино и сыр.

Шахов молча стоял рядом, глядя со скучающим видом в сторону.

– Поехали, я готов. – Друянов распрощался со стариком и пошел к машине. – Хороший человек Рашид. Старый очень, но память у него отличная. – Друянов заглянул Шахову в лицо и добавил: – Особенно на лица. Меня с пятьдесят шестого года помнит.

– Завидую людям, которые имеют на юге друзей, – сказал Шахов, усаживаясь с Друяновым на заднее сиденье. – А вы, значит, в этом городе постоянный гость?

Заждавшийся водитель рванул сразу на вторую скорость.

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Москва. Уголовный розыск

Данные подтверждаются. Готовлюсь к задержанию».

ВИКТОР

Виктор пришел на место за час до условленного времени и стал внимательно изучать подходы к гостинице, хотя видел все здесь десятки раз.

– Уже работаешь, сынок, – услышал он за спиной чей-то голос и обернулся.

Рядом стоял какой-то курортник в мятом парусиновом костюме. В руках он держал полотенце и сумку для фруктов. Виктор узнал Сергея Сергеевича.

– Товарищ старшина, – начал было строго Виктор, но тот перебил:

– Зови просто – дядя Сережа.

Виктор увидел, что глаза у основателя городской милиции совсем не сонные, а внимательные и добрые. Наступившую паузу прервал вынырнувший из-за угла Толик. Подойдя к ним, он почти шепотом доложил:

– Милиционер Мухин для выполнения задания прибыл.

Без формы Толик был худощавым, но мускулистым парнем, только выглядел он еще моложе. С бритой головой, в застиранной тенниске, рваных шароварах и тапочках на босу ногу, Толик был не подделкой, а самым настоящим сыном курортного города, который знал всех и все, мог появиться в любом месте, не привлекая к себе особенного внимания.

Они сели втроем на скамейку.

– На Портовой улице, в доме шесть, – начал объяснять Виктор, – живет один курортник. Толщины он такой же, как ты, Толик. Но в два раза выше. Носит соломенную шляпу. В общем найти его не трудно.

– У меня на Портовой, в доме восемь, свояченица живет, – сказал Сергей Сергеевич.

– Вот и отлично. – Виктор посмотрел на одного, потом на другого. – Мы должны знать об этом человеке все, что знает его хозяйка. И даже больше. Справитесь?

– В обед доложу. – Сергей Сергеевич встал. – Пошли, малец.

Толик мастерским ударом забил в кусты акации валявшуюся на дороге пустую консервную банку и отправился за старшиной.

Виктор остался сидеть на лавочке и чертил веточкой на песке. В сквере почти никого не было.

Он не пошел в кабинет, чувствуя, что если пробудет там хотя бы еще час, то непременно понадобится медицинское вмешательство. Документы, противоречащие один другому, поступали так быстро, что он еле-еле успевал их проглядывать. К тому же надрывался телефон. Трубка рокотала начальственным голосом, а отвечать Виктор вынужден был однообразно и односложно: «Нет. Пока еще нет. Стараемся. Будет сделано».

Дома даже привычная ко всему сестра смотрела на него, как на больного, испуганно-вопросительно. Ее шестилетний сын Сашка, которого участковый врач научно определила как ребенка несколько чрезмерно активного, соседи – «бандитом», а бабушка – «горе мое», – даже Сашка и тот в эти дни не путался под ногами и задал всего один вопрос: «Вить, а Вить, жулики – это работа, да?» Но, получив вместо ответа легкий подзатыльник, Сашка благоразумно убрался в сад.

Папка с документами на столе Виктора толстела, сам он худел. И вот он запер сейф и кабинет и сбежал из отдела. А теперь сидит на горячей скамейке и пытается из фактов и фактиков сложить хоть что-нибудь похожее на приличную версию.

Ответственность его не пугала, но, естественно, и не радовала. Зарезали человека. И никто другой, а именно он, Виктор Перов, исполняющий обязанности начальника уголовного розыска города, должен найти и обезвредить преступника. Простое и емкое слово: должен.

Тысячи людей приехали сюда отдыхать и веселиться, десятки тысяч живут здесь: трудятся, учатся, отдыхают, радуются и печалятся – короче, живут нормальной жизнью. И вот сейчас среди них мечется, как бешеный зверь, преступник.

Нет, он не мечется. В том-то все и дело. Матерый хищник мягко ходит, в любой момент готовый к прыжку. Убийца знает, что пощады не будет, и готов ко всему. Готов уничтожить любого человека, оказавшегося у него на пути. И нет ему, Виктору, покоя, пока тот – Виктор даже в мыслях не называл его человеком – ходит среди хороших, доверчивых людей.

Виктор сидел и чертил веточкой на земле разные замысловатые фигуры, стирал и чертил заново. Вот получился домик с окнами. На домике надпись: «Приморская». Набрал камешков и стал их раскладывать. Два маленьких – Друянов и Шахов. Они живут уже здесь, а Казаков мог остановиться и в другой гостинице. Каждому по плюсу. Провел черту в сторону. Нарисовал самолет, подумал, подписал «Аэропорт». Положил третий камешек – это Приходько. Рядом положил четвертый – Казаков. Они приехали вместе, но именно Казаков сел к Приходько в машину, а не наоборот. В показаниях водителя такси сомневаться не приходится. Значит, Приходько тоже плюс.

Вроде никто из троих его не ждал. Компания сколачивалась под давлением самого Казакова. Предлог – преферанс. Значит, и общества его никто не искал. Но слишком они разные для такого быстрого и плотного объединения.

Друянов бреет Казакова. Что это – репетиция? Какая-то история с пиджаком. Виктор нарисовал вопросительный знак.

Приходько имеет твердое алиби. По первоначальной версии – минус, но сейчас уже это твердый плюс.

Виктор перестал чертить и просто тыкал веткой в свою схему.

Приходько ходит во время игры в шахматы за папиросами…

Шахов имеет в городе знакомого, который не купается.

Друянов бреет Казакова…

Друяновым интересуется москвич…

Бред сивой кобылы!

Виктор встал и зло ударил ногой по своему сооружению. Камешки разлетелись в разные стороны.

Все, конец! Нечего упрямиться. Посылка с этой троицей с самого начала была ложной, думал Виктор, возвращаясь в отдел. Людей замучил, результат – ноль. Но почему тогда молчат москвичи?

– Чистой или с сиропом? – раздался над ухом девичий голос.

Виктор поднял голову. Он стоял у ларька с водой.

– Чистой, девушка, только чистой. Какой уж тут сироп!

Он выпил воду и пошел дальше.

– Меня спрашивали? – узнал он у секретарши.

– Нет, Виктор Иванович, никто не спрашивал, – ответила та, на секунду отвернувшись от машинки и сочувственно, как показалось Виктору, взглянув в его сторону.

«И эта туда же», – вконец расстроился Виктор.

Словно узнав о его появлении, зазвонил телефон. Виктор раздраженно снял трубку:

– Перов.

– С добрым утром, Виктор Иванович, – услышал он знакомый голос. – Нужно срочно увидеться.

– Где и когда? – быстро спросил Виктор.

– Через тридцать минут ждите меня с машиной на углу Сиреневого бульвара у газетного киоска.

– Хорошо.

Услышав отбой, Виктор по-мальчишески подмигнул невидимому собеседнику и аккуратно положил трубку на рычаг. Хорошо, что он вовремя вернулся! Виктор нажал кнопку звонка, но вместо секретарши в кабинет вошел капитан Сальников.

Он поздоровался, а потом, как бы между прочим, спросил:

– Знаешь, почему приятель Шахова не купается? – И, не дожидаясь ответа, пояснил: – У «Приятеля» на теле целый уголовный роман написан. От «Не забуду мать родную» до целующихся голубей. Не человек, а картинная галерея.

При последних словах в кабинет вошел следователь Фроленков.

– Шахов? – спросил он прямо с порога. – Я думал над твоей версией, Виктор. У меня получается тоже Шахов. Не знаю, видел ли он, как Друянов брил Казакова, но именно Шахов посоветовал дежурной сообщить нам о виденной сцене.

– Подсовывает свидетелей? – быстро спросил Виктор.

– Видел, не видел, а знал. – Сальников грузно опустился на диван. – Но доказательств у нас нет.

Виктор посмотрел на часы и пошел к дверям.

– Собирайте всех в отдел и ждите меня. Думаю, что доказательства я привезу.

ЛЕНОЧКА

Леночка свернула на центральную аллею и увидела Виктора, разговаривающего с дядей Арамом, чистильщиком сапог. Она прошла мимо, не ответив на приветствие. «Вот как работают», – думала она.

Леночка считала, что сотрудники уголовного розыска сейчас должны бегать, искать, преодолевать всевозможные, неведомые простым людям препятствия. А этот стоит себе, подбоченившись, и в ус не дует. Хоть всех здесь зарежут, ему и дела нет! А она еще жалела его вчера. Он мотался по гостинице такой несчастный и усталый. Два часа задавал ей никчемные вопросы.

Вот Александр Викентьевич, посторонний человек, а больше переживает.

Возмущенно хлопнув дверью, Леночка вошла в гостиницу.

Через два часа она закончила уборку и встала под душ.

Вода быстро смыла пыль, пот и усталость. Голова стала свежей, мрачные мысли отступили, и Леночка тихонько запела. Надев сарафан и сунув ноги в босоножки, она выбежала в холл.

– Елена, вот ты где, а мы обыскались. Зайди в дирекцию, – услышала она сухой голос администратора.

Опять что-то произошло. Все вокруг сразу потускнело, как бы покрылось пылью. Леночка съежилась и, предчувствуя беду, пошла к директору.

Первым, кого она увидела, был Виктор. Он писал что-то, держа на коленях папку. В комнате толпились люди, все смотрели на нее.

– Здравствуйте, Самойлова, – произнес кто-то рядом. – Садитесь.

Повернувшись, Леночка увидела стол, на котором, что-то прикрывая, топорщилась газета.

– Здравствуйте, – запоздало ответила она и увидела, что на стульях в углу сидят тетя Зина и Наташа, которая сегодня дежурила на первом этаже.

– Лена, – Виктор подошел к ней, – нам нужна твоя помощь. Не волнуйся, пожалуйста, посмотри внимательно и скажи, знакома ли тебе эта вещь. Если да, то когда ты ее последний раз видела и кому она принадлежала?

Он подвел ее к столу и откинул газету.

На столе лежал голубой шелковый платок.

Леночка много раз видела этот платок с желтовато-оранжевыми пальмами. Его носил на шее Казаков, завязывая узлом и заправляя концы под рубашку.

Когда Леночка сказала об этом, Наташа вышла на середину комнаты и быстро заговорила:

– Я же точно помню, что это его платочек.

– Хорошо, хорошо, садитесь, – почему-то раздраженно сказал Виктор и отошел к незнакомым Леночке мужчинам.

Она услышала, как он вполголоса сказал:

– Ясно, товарищи. Значит – он. И группа крови та же.

Леночка посмотрела на платок внимательнее. Он был в бурых пятнах и разрезан почти пополам.

– Ленка, иди сюда. – Наташа потянула ее за подол.

Леночка села, и Наташа, захлебываясь, жарко дыша ей в самое ухо, зашептала:

– Платочек-то в крови Казакова, а нашли его у твоего Друянова. А он брил Казакова. Чуешь? Готов старикан. Вот сволочь! А ходит все эти дни, как Христос.

– Девушки, – услышала Леночка голос Виктора, – в котором часу Друянов ушел сегодня из гостиницы?

– В восемь, как обычно. – Наташа посмотрела на часы. – Сейчас без пяти три. Значит, сейчас придет. В три он всегда приходит.

– Спасибо, девушки. Идите отдыхайте. – Виктор вытер платком лоб и молча смотрел на них, пока вместе с тетей Зиной, безмолвно сидевшей в стороне, они не вышли из кабинета.

– Вот дела, Ленка, – говорила Наташа и тянула ее за собой. – Ты ведь меня не оставишь, родненькая, на дежурстве одну? Такой ужас творится! Знаю, не оставишь. Ты у нас чуткая, хорошая. Ты подружку никогда не оставишь.

Леночка покорно шла следом за Наташей, хотя оставаться сейчас в гостинице очень не хотелось. И она точно знала, что ничего Наташка не боится, просто ей скучно одной на дежурстве. Хочет почесать язык, благо представился такой повод. Когда они подошли к столу дежурной, Леночка сказала:

– Я посижу с тобой часок, если ты будешь молчать, – и взяла со стола журнал.

– Подумаешь!.. – протянула Наташа. – Можешь вообще уходить.

Леночка перелистывала журнал, не читая и даже не глядя на картинки.

Эта новость была для нее еще тяжелей, чем смерть Казакова. Леночка словно видела перед собой большую сутулую фигуру, спокойные, чуть насмешливые глаза. Лицо, как у гуттаперчевой игрушки, – причудливо складывается и растягивается.

«Не может этого быть, – думала Леночка. – Сейчас он придет, и все выяснится».

– Ленка, иди сюда. – Наташа смотрела в окно и призывно махала рукой.

Леночка подошла.

– Смотри. Видишь, ходит.

На заднем дворе гостиницы под старыми кипарисами прогуливался мужчина.

– Это старшина из милиции, – шептала Наташа, – я его знаю. В холле тоже один сидит. Да еще у главного входа двое, на лавочке в шашки играют.

– Привет, красавицы! – по коридору быстро прошел Приходько.

– Иван Николаевич! – Наташа соскочила с подоконника и побежала за ним в номер.

«Вот трепло, – возмутилась Леночка. – Еще ничего не известно, а она уже торопится рассказать. Подумаешь, платок какой-то! Вот придет Александр Викентьевич». Леночка посмотрела на часы. Уже пять, что-то он сегодня задерживается.

Но Друянов не пришел. Ни вечером, ни ночью.

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Москва. Уголовный розыск. Шарову.

Убийца известен. Приступаю к задержанию».