355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Данилов » Кордон » Текст книги (страница 16)
Кордон
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 06:37

Текст книги "Кордон"


Автор книги: Николай Данилов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

ков-камчадалов, солдат, матросов, кои на зверя ходить уже опыт имели, и дам им задание раздобыть свежатины. И что вы думаете? Возвращались они всегда с хорошей добычей: приносили десятка три оленей и лосей, с дюжину медведей. Ешь – не хочу!

И опять Изыльметьеву невдомек, куда губернатор клонит.

– А рыбы сколько здесь? – продолжал Завойко. – Несметное число! Весной бухта становится серебристой от множества сельди и корюшки. Позже красная рыба в реках появляется. Крупная, иная чавыча пуда на три тянет. Лососевые идут в этих местах до самой осени и в необыкновен ном количестве. Наши люди вялят и солят ее в больших размерах…

«Это он к тому, – подумал Изыльметьев, – чтобы авроровцы не чувствовали себя стесненными, питаясь за счет петропавловцев».

– А может, и моих моряков послать на охоту? – осторожно предложил командир корабля и тут же поспешил заверить, что «Аврора» долго в порту не пробудет – надо пробираться в залив Де-Кастри.

– Охотников бить зверя у нас без моряков хватает, – сказал губернатор. – С хлебом будет туговато, а мяса и рыбы на всех заготовим вдоволь. Пусть вас это не волнует. Другое хочу вам предложить… – И Завойко высказал то, ради чего и пригласил к себе командира фрегата. Он подсчитал, что при самом благополучном исходе – беспрепятственном пути туда и обратно, без задержки ни на один день в порту Де-Кастри, – посланный от Камчатки бриг вернется с ответом адмирала не раньше, как через месяц.

– Долго ждать, – отозвался Изыльметьев. – «Аврора» готова будет к выходу гораздо раньше.

– Охотно верю, – согласился Василий Степанович. – Но вам, не получив указания адмирала Путятина, полагаю, нельзя покидать наш порт… Идет война. Планы командующего эскадрой могут измениться. Вдруг он решит сделать передислокацию кораблей, и они покинут залив Де-Кастри. Где их будете искать? Нельзя исключить и такое: вице-адмирал может приказать вам остаться у берегов Камчатки для защиты Авачинской губы…

– Может быть, – подтвердил догадку Изыльметьев.

– А посему… – Завойко пристально посмотрел на собеседника. – Хочу, Иван Николаевич, чтобы военные мо-

ряки не чувствовали себя здесь гостями хотя бы оставшийся месяц, до возвращения брига.

– Как изволите понимать?

– Подключить экипаж к обороне порта.

– Авроровцы, как я знаю, уже работают на земляных сооружениях.

– Я хочу сказать больше, – продолжил Завойко. – Не скрою, тревожно у меня на сердце. Чувствую, что враги не оставят нас в покое. И это может случиться в ближайшее время, до вашего ухода отсюда…

– Произойдет такое, будем обороняться вместе, – заверил Изыльметьев.

– Не сомневаюсь в вашей искренности, – поддержал его губернатор. – По-другому не мыслится. А теперь давайте подумаем, как станем обороняться… Предполагаю, что в Авачинскую губу войдет сразу несколько кораблей, ибо в одиночку враги действовать не рискнут. Что вы, Иван Николаевич, в таком случае предпримите?

– Выйду навстречу и приму бой, – решительно ответил Изыльметьев.

Завойко отозвался не сразу.

– Мне думается, что такой шаг весьма рискован, – высказал сомнение он. – Допустим, «Аврора» вступит в морской бой с двумя-тремя кораблями (нам неведомо сколько их прибудет), а петропавловцы вынуждены будут без действия наблюдать издали за неравной схваткой и ждать ее исхода. Отбросим излишнюю самоуверенность. «Аврору» могут потопить. Что дальше? Враг подойдет к порту, а тут хилый гарнизон с кремневыми ружьями, две батареи со старыми пушками. И уж коль «Аврора» перед противником не устоит, то порту перед такой силой не удержаться. Мы потеряем Петропавловск, а это, считайте, – всю Камчатку… – Завойко смолк, два собеседнику осмыслить сказанное. – У меня есть соображения, как по-другому оборонять порт.

– Любопытно.

Василий Степанович предложил Изыльметьеву подняться чуть выше флигеля, к памятнику Витусу Берингу. Корректная Юлия Георговна, поняв по озабоченным лицам мужчин, что отошли они от дома не ради праздной прогулки, увела детей в глубь сада.

От памятника хорошо просматривалась окрестность. Напротив Петровской горы, на которой стояли губернатор и командир фрегата, за неширокой гаванью возвы-

шалея горбатый полуостров. Изыльметьев не сразу уяснил, что две возвышенности, соединенные между собой коротким перешейком, считаются разными сопками и имеют свои названия – Сигнальная и Никольская.

– На южном мысе Сигнальной, как видите, установлена батарея, – сказал Завойко. – Это наш аванпост. С него раньше, чем с какой-либо другой точки порта, можно заметить появившееся в Авачинской губе судно. Напротив аванпоста, смотрите под нашу гору, строим новую батарею, Кошечную. Назвали ее так по мысу, на котором она сооружается. Справа, где кончается гавань, на дефиле, между Никольской сопкой и Култушным озером, тоже установлены две батареи. Это на случай, если противник решит высадить десант севернее Никольской сопки. В порту есть еще полевое орудие и пять старых пушек, но они больше пригодны как сигнальные. Вот, пожалуй, все, чем мы располагаем для отражения вражеских кораблей с берега.

– Немного, – вставил Изыльметьев.

– И по моему разумению, мало, – огорченно сказал губернатор. – Для прочности обороны нам нужны пушки с более крупным калибром и, как минимум, еще две батареи. Одну бы поставили на перешейке сопок, а вторую – саженей на пятьсот южнее порта, около кладбища. Но, к сожалению, у нас нет орудий…

Завойко посмотрел в глаза собеседнику, стараясь угадать, понял ли командир корабля, куда его склоняет, спросил:

– Сколько, Иван Николаевич, понадобится вашим матросам времени, чтобы снять с фрегата половину орудий и перетащить их на берег?

Изыльметьев вопросительно уставился на губернатора: «Ах, вон в чем дело! Ему нужны пушки с «Авроры». Что ж это получается? Обезоружить фрегат? Так не пойдет!»

– Если враг при нас нападет на Петропавловск, – сказал Изыльметьев, – мой экипаж, как уже заверял, встанет на защиту порта. Но разоружать фрегат я ни при каких обстоятельствах не буду.

Губернатор нахмурился. Ему не понравился категоричный отказ капитан-лейтенанта.

– А вы, господин Изыльметьев, не торопитесь возражать, – предупредил Завойко. – Вначале выслушайте. Я веду разговор не о защите этого дома. – Он показал

рукой на свой флигель. – Хотя и его защищать надо. Оборона вверенного мне российского порта, в коем по воле рокового стечения обстоятельств оказались и военные моряки «Авроры», вас, офицера Российского императорского флота, должна волновать в высшей степени.

– Я в любой момент готов дать команду экипажу вступить в бой с врагом, – горячо отозвался Изыльметьев и насупленно добавил – Снимать же орудия с корабля не буду. Это не предусмотрено никаким уставом.

– Не упрямьтесь, – одернул его губернатор и настоял ответить на вопрос: сколько потребуется матросам времени, чтобы снять с фрегата половину орудий и перетащить их на берег?

– Несколько часов, – пробурчал Изыльметьев.

– Ну, часами, пожалуй, не управятся, – высказал сомнение Завойко, – а двое суток будет достаточно, чтобы уволочь их к местам батарей.

– Управятся часами, – повторил Изыльметьев.

– Хорошо, – не стал спорить губернатор. – Прошу выслушать внимательно. Чтобы принять вашим морякам максимально полезное участие в обороне Петропавловска, предлагаю такой прожект. «Аврору» вы ставите поперек Малой губы, против порта и Никольской сопки. За вами или впереди вас, значения не имеет, встанет транспорт «Двина»…

– А как на это смотрит его командир? – не преминул спросить Изыльметьев. – Транспорт тоже собирался вернуться в залив Де-Кастри.

– Собирался. Но его командир – человек понимающий и покладистый, – ответил Завойко с намеком на несговорчивость собеседника. – Мое предложение он принял без сомнений и колебаний.

Тут Василий Степанович сознательно покривил душой. Командир «Двины» был также категорически против разоружения его корабля. Тогда Завойко принял волевое решение: он приказал капитан-лейтенанту Васильеву, чей экипаж находится в порту, вверенному губернатору Камчатки, согласиться с необычным прожектом обороны Петропавловска.

Назвав командира транспорта сознательным и понимающим офицером, Завойко надеялся положительно повлиять на Изыльметьева. Однако и такое заявление не поколебало Ивана Николаевича. Он ничего не ответил. Завойко же, не обращая внимания на молчаливое возра-

жение командира фрегата, продолжал раскрывать прожект обороны порта:

– Как в ряд поставленные береговые батареи, корабли с обращенными орудиями левых бортов на юг смогут открыть огонь по врагу, когда тот, уничтожив наш аванпост, появится из-за Сигнального мыса. Орудия же противоло-ложных бортов обоих кораблей будут бездействовать. Они во время такого боя там практически не нужны. Как вы отчетливо понимаете, «Аврору» можно освободить от двадцати двух орудий, а «Двину» – от пяти. Вот я и предлагаю установить их на суше, там, где мы с вами определим сами. Орудийную прислугу, естественно, придется разделить: одни комендоры останутся на корабле в своих деках, другие перейдут на берег. Моряков, не артиллеристов, объединим в ударный отряд для отражения десанта. Вот так правильно будут распределены все ваши двести восемьдесят четыре человека. На «Двине» ведь тоже есть экипаж – шестьдесят пять человек.

Изыльметьев молчал. Он никак не мог смириться с мыслью, что придется снять с фрегата половину орудий. Однако доводы Завойко были весомыми, и командир корабля заколебался. «А если Василий Степанович прав в своем беспокойстве? – вкрадывалась мысль. – Что будем делать, коль в ближайшие дни к Петропавловску на самом деле подойдут вражеские корабли? Губернатора волнует судьба порта. Ему не откажешь в здравом рассудке – корабельные орудия на берегу можно расположить с максимальной пользой для обороны порта, при этом не подвергать корабли обстрелу… Ну, а если опасения Завойко окажутся напрасными? Тем лучше. Пусть какое-то время, до получения приказа от Путятина, «Аврора» постоит с невооруженным бортом. Ничего страшного не произойдет».

Изыльметьев вспомнил, как душевно и трогательно встретили авроровцев в Петропавловске. Губернатор сделал все, чтобы измотанные в пути моряки как можно быстрее вылечились, набрались сил и встали в строй. Около двух месяцев экипаж «Авроры», пищевые запасы которого еще в пути сошли на нет, питается в Камчатке за чей-то счет. А у петропавловцев самих казенное продовольствие на строгом учете. Однако тут никто и ни в чем не упрекнул авроровцев. Наоборот, ущемив себя в питании, камчатцы делились всем, чем только могли, подкрепляя силы авроровцев.

Ивану Николаевичу стало вдруг невыносимо стыдно. «Неблагодарный нахлебник!» – обругал он себя и решил непременно принять предложение губернатора.

– А как, Василий Степанович, поступим, когда придет приказ господина Путятина следовать «Авроре» по назначению? – спросил Изыльметьев, чтобы не сдаться сразу.

– Очень просто, – ответил Завойко. – Будете его беспрекословно выполнять. Для установки орудий на прежнее место вам потребуется примерно столько же времени, сколько потратите на снятие. По вашим подсчетам – часы.

– Договорились, – сдержанно согласился Изыльметьев.

– Благодарю.

Губернатор и командир фрегата пожали друг другу руки.

НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Положение Арбузова в Петропавловске завидное. Да и не только в нем. Капитан 1 ранга, почитай, второе лицо после губернатора во всей Камчатке. А должностей у него – целых три. Идет Александр Павлович по порту, офицеры, не говоря уже о нижних чинах, завидя его издали, подтягиваются, отдают честь, штатские головные уборы снимают, низко кланяются. И хотя, кроме сибирских солдат, мало кто знает, что из себя представляет новый помощник губернатора, все равно к нему относятся с почтением —: положение у Арбузова такое. Однако Александр Павлович не возгордился. Каков ты есть, надо людям себя показать в деле. Тогда их уважениие будет вдвое дороже, можно сказать, заслуженное. Доволен Александр Павлович своим положением, но вот беда – никак не найдет общего языка с губернатором. Несколько раз Арбузов был приглашен к нему на обед, а откровенного, душевного разговора у них не получилось. Держит Завойко своего помощника на установленной им же дистанции, не дает подойти вплотную. Так на «ты» и не перешли. Больше того, губернатор чаще не соглашался с Арбузовым даже в незначительных вопросах и почти всегда оставлял за собой последнее слово. А были моменты, когда Александр Павлович ждал от Завойко одобрения, поддержки, но не получал ни того, ни другого. Это обстоятельство в немалой

степени беспокоило Арбузова. «Мои обещания остаются обещаниями, – рассуждал он. – Покажу себя в работе, и наши отношения с губернатором изменятся». Александр Павлович начал дотошно вникать во все служебные дела. Однако главной заботой для него, как и для губернатора, оставалась подготовка порта к обороне.

Арбузов с инженер-поручиком Константином Осиповичем Мровинским придирчиво и долго осматривали Ко-шечную батарею. Расположенная рядом с портом, на косе, клином входящей в Малую гавань, она, по замыслу губернатора, должна стать самой крупной и мощной из шести береговых батарей. Если все прочие имели по три-пять пушек разного калибра, то для Кошечной батареи были сняты с фрегата «Аврора» восемь 36-фунтовых орудий и три коротких, 24-фунтовых.

Лейтенант Дмитрий Петрович Максутов, под чьим руководством сооружалась крупная батарея, был удовлетворен своей работой. Квалифицированному же военному инженеру Мровинскому показалась батарея уродливой и уязвимой в бою. Он немедленно вмешался в ее строительство.

– Бруствер, Дмитрий Петрович, следует нарастить до семи футов, – подсказал военный инженер. – Расстояние между амбразурами желательно иметь не менее трех саженей. Наружную крутость батареи надо покрыть фашинами, а внутренние стены – плетнем. Над орудиями необходимо поставить блиндажи… Платформы у вас сделаны не экономно. Их можно окоротить до двух саженей, если у стульев амбразур врыть по два крепких столба…

Арбузов во всем поддерживал Мровинского, надеясь на его профессиональные знания и немалый опыт фортификационных работ.

– Правильно, Дмитрий Петрович, вам подсказывает господин инженер, – сказал он Максутову. – Учтите недоделки, батарея станет крепче, боеспособнее.

– Леса не хватит, – пожаловался лейтенант. – И подходящей лозы для фашин и плетней тут поблизости не найдешь.

– Без лозы и деревянных креплений прочную батарею не построить, – заключил Мровинский.

Максутов показал Арбузову и инженеру напольную ядрокалильную печь. Она была проста по устройству, чем обоим и понравилась. Обыкновенная яма, три стены которой и пол были выложены корабельным балластом. На

девять вершков над подом устроена из того же балласта решетка для накаливания ядер. Четвертая стена, откосная – для спуска дров. Чтобы защитить печь от ветра, яму обнесли земляной насыпью.

– А шаровые щипцы есть? – поинтересовался Арбузов, знавший о калильных печах по кораблям, на которых служил. – Без них любая печь смысла не имеет.

– Для нашей батареи принесем с «Авроры», для остальных заказали в кузнице, – ответил Максутов. – Но калеными ядрами артиллеристам порта стрелять не доводилось, нет сноровки.

– Научатся, дело не мудреное, – сказал Александр Павлович. – Но до боя подтвердить стрельбу калеными ядрами надо. В основном – отработать подноску их к орудиям и закатку в стволы.

Капитан I ранга и инженер-поручик пожелали посмотреть пороховой погреб батареи. Он располагался рядом, на склоне горы Поганки.

– То, что крышу нарастили дополнительным слоем земли, это хорошо, – одобрительно отозвался Мровин-ский. – Но демаскировка погреба налицо. Посмотрите издали, как свежая земля выделяется на общем фоне. Противник может догадаться, что именно тут расположено пороховое хранилище.

– Исправим оплошность, – пообещал Максутов, – покроем погреб дерном.

– Правильно, – согласился Арбузов.

Помощник губернатора и инженер порта обошли все батареи. Подсказывая, что, по их мнению, можно исправить, доделать, они видели многие недостатки, которые без леса и лозы не устранить. Нужно было строить блиндажи, покрывать все брустверы фашиной, а внутренние земляные стены укреплять плетнями.

На Сигнальном мысе, сзади батареи, возвышалась скала. Не покрой ее фашиной, и при обстреле осколки бомб и камни будут отлетать назад и поражать людей с тыла.

У Арбузова и Мровинского особую тревогу вызвала Перешеечная пятипушечная батарея. Расположенная на горбатом полуострове между Сигнальной и Никольской сопками, она была совершенно открытой. Через перешеек снаряды противника могли лететь прямо в порт.

– Вам, Александр Петрович, необходимо для прикрытия прислуги вырыть сзади платформ ровики и поставить

высокую горжу1,– наставительно сказал Мровинский другому лейтенанту Максутову, хлопотавшему около вновь сооружаемой батареи, – Видя через просвет корабли и город, неприятель будет вести усиленный огонь по перешейку.

– У врага, – добавил Арбузов, – появится двойная цель: снаряды, которые не попадут в батарею, улетят в порт.

– Понял, – бодро отозвался Максутов. – Прошу, господин инженер-поручик, распорядиться, чтобы сюда выделили побольше людей. И нужен лес.

Мровинский в ответ только улыбнулся. Он не волен давать такие распоряжения. Люди все распределены самим губернатором’ на складе нет леса. Инженер может показать, может подсказать, как и что следует достроить на батарее, а по части снабжения обращайтесь, мол, выше. Вот рядом капитан 1 ранга, он помощник губернатора.

– Что-нибудь придумаем, – пообещал Александр Павлович.

– А может, все это пустая затея? – спросил Максутов. – Неужели вы всерьез думаете, что на крохотный Петропавловск кто-то нападет?

– Губернатор в этом почти уверен, – ответил Арбузов. – Полагаю, есть у него на то основания.

Максутов улыбнулся, недоверчиво покачал головой.

– Мы скоро отсюда уйдем, – сказал он. – «Авроре» тут долго стоять не позволят. Ну, а пока, как сможем, поможем.

– Спасибо, князь, на добром слове, – поблагодарил Арбузов. – Никто не знает, когда придет враг. Вы скоро покинете Камчатку, заберете с собой пушки, но сооружения останутся. Нам доставят с материка другие орудия, с прислугой, и батареи в любое время будут готовы по-боевому встретить неприятеля…

На Красном Яру, южнее порта саженях в пятистах, рядом с кладбищем, сооружалась еще одна новая батарея. Она состояла из трех фасов2, но была вооружена слабо – тремя 24-фунтовыми орудиями. Два фаса за неимением пушек пустовали. Однако артиллеристы намеревались во

1 Горжа – тыльная часть оборонного укрепления.

2 Фас – прямолинейный участок с определенным направлением огня.

время боя маневрировать: переносить орудия с одного фаса на другой, в зависимости от положения неприятеля.

И на этой батарее была та же беда – не из чего строить платформы и блиндажи, нечем покрывать наружные земляные скосы и внутренние стены помещений. Однако, как знал Арбузов, и на Красноярскую (ее называли и Кладбищенской) батарею также возлагались большие надежды. Расположенная на склоне яра, саженях в стапятидесяти от кромки берега бухты, она могла стать неплохим препятствием для десанта неприятеля. Высадка его на берег в этом месте была наиболее удобной. Батарея представляла собой фланговую оборону Сигнального мыса и могла стрелять продольно по кораблям, если те займут на рейде позицию против Кошечного укрепления. Тут не было порохового погреба. Орудийные заряды хранились в железных корабельных цистернах. Для них артиллеристы вырыли сзади батареи глубокий ров. В его откосе, ближние к пушкам, они и установили цистерны. На манер Кошечной батареи и тут была построена ядрокалильная печь.

О результатах последнего осмотра оборонных сооружений Арбузов и Мровинский пошли докладывать губернатору. У входа в кабинет Александр Павлович остановил инженер-поручика.

– Побудьте, Константин Осипович, тут, – сказал он. – Я на одну минутку загляну к Василию Степановичу один. Надо решить наболевший вопрос с питанием сибиряков…

Вышел Арбузов от губернатора через четверть часа как из бани – красный, с капельками пота на лбу. Это насторожило Мровинского. Судя по возбужденному лицу Александра Павловича, инженер догадался, что в кабинете произошел весьма неприятный разговор.

– Что-то случилось? – осторожно спросил Мровинский.

– А-а! – Арбузов недовольно махнул рукой. – У меня в дороге люди чуть не умерли с голоду – неделю на сухарной трухе сидели. И тут их содержат впроголодь…

Константин Осипович сочувственно покачал головой и, чтобы как-то успокоить вконец расстроенного капитана

1 ранга, мягко сказал:

– Многовато нас сюда наехало. Продуктов не хватает. Правда, теперь снабжение улучшится. Сразу два коммерческих судна прибыли: американский бриг «Ноубль» и гер-

манский клиппер «Магдалина». Оба под разгрузкой стоят.

– Знаю, – отозвался Арбузов. – Об этом и разговор завел. Да, вижу, не вовремя зашел. Губернатор сегодня не с той ноги встал. То ли плохой сон увидел, то ли жена с кровати сбросила. Доложите ему о состоянии батарей без меня.

Мровинский промолчал, раздумывая, как ему поступить. Он по опыту своей службы давно уяснил: без вызова у начальства лучше не появляться, когда оно в плохом расположении духа. Инженер-поручик об – этом и намеревался сказать Арбузову, но не успел. В прихожей появился местный священник Георгий. Русоволосый, худощавый, с реденькой бороденкой, облаченный в черное саржевое одеяние, он, запыхавшийся от быстрой ходьбы, хотел что-то сказать, но не мог.

– Пра… пра… вославные! – с трудом выговорил священник. – У себя его светлость?

– Не торопитесь, батюшка, – придержал его Арбузов. – Отдышитесь. Этот господин, – он подбородком показал на Мровинского, – тоже к губернатору.

– Ради Христа прошу, пропустите меня, – взмолился отец Георгий. – Неотложной важности дело…

– Если не тайна, какое? – полюбопытствовал Арбузов. – Мы тоже с пустяками к губернатору не ходим.

– Святая тайна, – ответил священник и, опасливо оглянувшись, тут же заговорщицки сообщил – Церковь, рабы Божьи, обворовали! Все, что на ремонт храма «Господнего собрали, подчистую антихристы выгребли. Иконы ободрали. Вот страсти-то Господни!

Арбузов взглянул на инженера и тот его понял.

– Проходите, батюшка, – уступил дорогу Мровинский. – У вас случай чрезвычайный.

Священник скрылся за дверью.

– Чрезвычайный! – иронически произнес Арбузов и грустно улыбнулся. – Напротив, Константин Осипович, случай по этим местам весьма ординарный. Я нахожу, что служивые тут ужасно развращены. В порту, заметьте, господствует старая, крайне суровая система управления, по вине которой совершенно испортились дальневояжные матросы. Они обратились в людей, промышляющих беспорядками и воровством. В таком нравственном настроении состоят почти все команды ныне моего Сорок седьмого флотского экипажа. В этом хаосе и неурядице единственную надежду можно возлагать лишь на вновь привезен-

ных нами солдат-сибиряков и команду фрегата «Аврора».

Мровинский не поддакнул и не возразил. Он сам был свидетелем вольного разгула моряков флотского экипажа и солдат инвалидной команды. Недавно кто-то обворовал кабак, а кто-то из озорных побуждений опрокинул конфетную лавку. Вначале думали, что это по-прежнему бесчинствуют иностранцы. Известно, что нахальные чужеземцы много внесли в городе беспорядков. Однако строгие меры, предпринятые губернатором, возымели действие. Беспощадная порка плетьми и лозой, моченой в соленом рассоле, холодный и голодный карцер сказались на поведении иностранных китобоев. Они заметно присмирели. Факты грабежа и воровства сократились, но, к сожалению, не прекратились. Когда стали разбираться с последними случаями бесчинства, убедились, что в кабак лазили русские экипажные матросы, а конфетную лавку перевернули солдаты инвалидной команды.

– Если служивых и впредь будут кормить так скудно, – проговорил Арбузов, – я н€ поручусь и за этих, ныне скромных, непорченых солдат сибирской роты. Голод – не тетка. Губернатор это понимает. Не зря ведь из трехсот казенных коров он двадцать лучших отобрал для свое» фермы…

Мровинский последнюю фразу как бы пропустил мимо ушей.

– И все-таки я думаю, – сказал он, – в грабеже церкви не следует грешить на своих людей. Христиане, по-моему, Божий храм осквернять не станут. Воры не провизию же в церкви промышляли. Там, надо полагать, золотишко было. На него, скорее всего, иностранцы позарились.

– Возможно, – ответил Арбузов. – Пока не найдем злоумышленников, ничего определенного сказать нельзя. В первую очередь поспрашиваем своих людей, может, что и прояснится.

Александр Павлович попрощался и ушел. Ему захотелось самому найти украденное, обличить воров. Губернатору такое дело наверняка понравится. Завойко убедится, какой у него расторопный и умный помощник. С этой целью Александр Павлович и разослал с десяток солдат-сибиряков по порту. Те, выполняя тайное указание помощника губернатора, побывали в подвалах и на чердаках казенных зданий, куда доступ был свободным, осмотрели все потаенные места, где, по их предположению, могли

быть спрятаны украденные вещи. И поиск дал плоды: на одном из чердаков солдаты нашли под старыми плетеными корзинами… десять тюков серого сукна – пятьсот аршин!

Узнав, что из церкви никакое сукно не пропааало – оно там никогда не водилось, – Арбузов поспешил сообщить о находке губернатору.

– Вот! – Александр Павлович положил в кабинете Завойко на пол тюк и доложил как и где фельдфебель сибирской роты обнаружил кем-то спрятанный казенный материал.

Губернатор доклад своего помощника выслушал с явным недовольством.

– Что за материал? – спросил он, нахмурив брови.

– Вступая в отправление своих обязанностей по порту и флотскому экипажу, – сообщил Арбузов, – я на первых порах заметил неполноту показанного по ведомостям провианта…

– Почему до сих пор молчали? – спросил Завойко.

– Нужно было уточнить, а на сверку и сводку наличия имущества с ведомостями недоставало времени. Пятьсот аршин серого сунка в ведомостях значится с пометкой моего предместника господина Фрейганга: «Употребить на теплые одеяла для моряков флотского экипажа». Я и полагал, что оно употреблено по назначению. А теперь, извольте убедиться, злоупотребление налицо.

– На сверку и на сводку у вас не хватило времени! – недовольно отозвался Завойко. – Усматриваю в этом и нечто иное…

– Что усматриваете?

– Ваш странно легкий подход к приему материальных ценностей, – обвинил помощника Завойко.

– Так я же вам докладывал, что по ведомостям…

– Не припоминаю.

Нет слов, тяжел у Арбузова характер. Об этом, конечно же, знает Завойко. Губернатор знакомился с личным делом помощника, с его послужным списком. Каких только там нет записей: «склонен к самовольству», «с сослуживцами не уживчив», «горазд учинять скандалы»… Но и у Завойко характер не мед. Нежный муж и любящий отец, Василий Степанович неузнаваемо придирчив и строг на службе. Сам не знающий покоя, он требовал полезной отдачи от других и не терпел возражений, оговорок, оправданий. Не скупясь на разносы и наказания, губернатор

на расстоянии держал от себя офицеров, не допуская с их стороны фамильярности, а для нижних чинов всегда тесна была гарнизонная гауптвахта, не пустовал карцер.

И вот нашла коса на камень: до раздражительности не уступчив Арбузов, до упрямства настойчив Завойко.

– Фельдфебеля рекрутской роты от должности отстранить! – распорядился губернатор.

– За что? – возразил Арбузов. – Фельдфебель нашел сукно.

– Кто умеет находить спрятанное, тот способен надежно спрятать ворованное сам, – недовольно проговорил Завойко. – На его место назначить Степана Спылихина. Кто еще с вами принимал вещевое имущество?

– Подведомственный мне комиссар господин Руднев.

– Руднева посадить на гауптвахту на десять суток.

– Как понимать?

– Выполняйте!

Арбузов стоял набычившись. Его лицо багровело.

– Это.. – Он искал слово, чтобы заменить подвернувшееся «самодурство». – Это самоуправство.

– Прекратите пререкания! – повысил голос Завойко.

– Вы со мной разговариваете как с низшим чином…

Арбузов поднял с пола тюк сукна, недовольно крякнув, вышел из кабинета.

На следующий день, 10 августа, Александр Павлович, получил через вестового от губератора предписание. В нем было сказано, что капитану 1 ранга Арбузову А. П. (без-указания должности) «предлагается отправиться для ознакомления со страною до селения Усть-Большерецк». Александр Павлович с интересом рассматривал предписание. Он чего-то недопонимал. Неожиданное решение губернатора, без предварительного разговора о поездке, казалось странным. Усть-Большерецкое селение расположено на западной окраине Камчатки, на берегу Охотского моря. От Петропавловска по суше до него ни много ни мало – триста с лишним верст. Но туда, как понял Арбузов по предписанию, придется отправиться морем. Это вдвое дальше. Нужно будет обогнуть южный мыс Камчатки и потом следовать на север вдоль западного побережья. Сколько на такую «прогулку» уйдет времени! А ведь не позднее, как двое суток назад Василий Степанович говорил ему же, Арбузову, о больших работах в порту, которые производятся все еще медленно, торопил содействовать быстрейшему сооружению батарей, ибо, по заверению За-

войко, англичане или французы в скором времени могут напасть на Петропавловск. И вот предписание. Он, помощник военного губернатора Камчатки, капитан над портом, командир флотского экипажа, вынужден оставить горячий участок и отбыть в дали дальние без указания конкретного задания и срока возвращения. «Для ознакомления со страною», другими словами: сколько, мол, хочешь, столько и разъезжай – ты тут, в Петропавловске, не нужен. Не очень ли роскошная поездка в такое тревожное время? Но помощник губернатора – человек военный, дисциплинированный. Предписание – это все равно, что приказ, его надо выполнять.

Арбузов, прежде чем отправиться в путешествие, заторопился покончить со всеми неотложными делами. Дорожа временем, Александр Павлович вместе с Мровинским еще раз осмотрел оборонительную линию. Больших расхождений у них в оценке сооружений не было. Главным препятствием в строительстве прочных батарей оставался лес, которого в порту явно не хватало. Теперь же забота о его доставке у Арбузова невольно отпадала.

Мровинский очень удивился непредвиденному отбытию помощника губернатора из Петропавловска, но сказать что-либо не пожелал: начальству виднее кого и куда посылать.

– За батареи, Александр Павлович, не беспокойтесь, – заверил инженер-поручик. – Все сделаем, как надо.

– Надеюсь, – ответил Арбузов и заспешил по другим делам.

В порту шла разгрузка иностранных коммерческих судов. Александр Павлович приостановился. Два дня назад, порадовавшись почти одновременному приходу американского брига «Ноубль» и немецкого клипера «Магдалина», он сам выделил солдат для разгрузочных работ. Часть груза временно сложили тут же на берегу, под большими деревянными навесами. Сейчас же мешки с судов и из-под навесов переносили в селение и складывали и одно здание-лабаз. «Что делают?! – внутренне запротестовал Арбузов. – Нельзя ничем не заменимое продовольствие хранить в едином месте. Это всегда большой риск. Вдруг лабаз загорится. А если действительно будет сражение с врагом? Тогда при обстреле селения неизбежно возникнут пожары. Продовольствие до заморозков необходимо разместить в разных помещениях».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю