Текст книги "На Севере дальнем"

Автор книги: Николай Шундик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

ВСТРЕЧА С ПОГРАНИЧНИКАМИ

А по другую сторону пролива тоже стояло высокое летнее солнце. Неразлучная тройка – Петя, Кэукай и Эттай – бродили вдали от поселка.

– Вот видите тот высокий холм? – спросил Петя.

– Ну видим, конечно, – ответил Эттай.

– Так вот знайте: это не холм, а самый высокий в мире перевал, на который мы сейчас должны будем взойти.

– Ну да, понятно, – поправил свой заплечный мешок Кэукай. – Мы путешественники!

– Правильно! – сурово нахмурился Петя. – Мы великие путешественники. Мы много, очень много километров прошли пешком. Очень устали. Но не сдаемся. Когда дойдем до перевала, у нас уже совсем не будет сил. Но мы все равно не сдадимся, мы поползем, чтобы добраться до вершины перевала.

– Правильно! Поползем, будем цепляться руками за камни, будем бросать друг другу веревки, будем подтягиваться кверху, чтобы всем вместе до вершины добраться! – сказал Эттай, быстро-быстро разматывая свой аркан.

– Но это еше не все, – фантазировал Петя. – Там, за перевалом, нас ждут больные люди. Мы обязательно должны будем помочь им, спасти их.

– А пусть там, за перевалом, будет Аляска, а? – Кэукай ухватился за рукав Петиной рубашки. – Это ничего, что она совсем не там, не за перевалом, а за проливом. Если это будет Аляска, то мы братишку моего спасем и всех-всех остальных спасем, кто на земле той погибает...

– Ой, как хорошо ты придумал! – обрадовался Эттай.

– А верно, Кэукай очень здорово придумал! – похвалил Петя. – Итак, вперед, великие путешественники! Нам не страшны никакие трудности. Все люди будут гордиться нами!

До самого подножия холма путешественники подбадривали друг друга, говорили о том, что они должны «или умереть, или победить». Когда же началось восхождение на «самый высокий в мире перевал», силы постепенно стали изменять им. Но путешественники не сдавались. Метр за метром они поднимались вверх уже ползком.

– Скорее! Скорее! – подбадривал Петя. – Там, за перевалом, ждут нас люди, которых мы должны спасти.

«Утомленный до изнеможения», Кэукай вдруг покатился вниз. Эттай, быстро собрав аркан для броска, ловко метнул его. Кэукай схватил конец аркана, обвязался им вокруг пояса и с помошью своих преданных друзей, которые готовы были «скорее умереть сами, чем оставить друга в беде», стал снова подниматься вверх.

Все ближе и ближе вершина «перевала».

– За мной! За мной! – кричал Петя. – Скоро мы на вершине перевала водрузим красный флаг! – Но тут же встав на колени, Петя огорченно добавил: – Как же это мы о красном флаге, в самом деле, забыли? Галстук у меня есть, а вот древка нет.

– Я сейчас принесу. Вон видишь – внизу, под холмом, кусты растут. – Эттай с готовностью вскочил на ноги и побежал вниз.

– О, придумал! – Кэукай стукнул себя по лбу. – Эттай теперь не путешественник, а горный барашек. Давай стрелять!

Тут же Кэукай и Петя повалились на землю и открыли по «горному барашку» оглушительную пальбу, изображая выстрелы собственным голосом.

Когда Эгтай снова был вместе с друзьями, он немедленно превратился опять в «великого путешественника». Петя привязал к древку красный галстук, и восхождение на «перевал» возобновилось.

– Там, за вершиной перевала, ждут нас голодные, измученные люди, – твердили друзья.

И каково же было их удивление, когда за вершиной холма они действительно встретили людей! Правда, эти люди не были ни голодны, ни измучены, мало того – на их фуражках алели звезды, а на коленях лежали автоматы.

– Пограничники! – вполголоса воскликнул Петя и застыл на месте.

А пограничники, видимо, уже давно наблюдали за «великими путешественниками». Один из них был русский, с добродушным, улыбающимся лицом, второй – чукча, сухощавый, смуглый, с проницательными узкими глазами. Оба они были в чине младшего лейтенанта.

– Так, так... Значит, вперед! «Там, за вершиной перевала, ждут нас голодные, измученные люди»! – засмеялся русский пограничник.

– А интересно, почему голодные? Почему измученные? – спросил чукча.

– Да потому, что за перевалом у нас здесь Аляска... – недовольно буркнул Петя, хотя встреча, с пограничниками его в душе обрадовала.

– Аляска? – многозначительно переспросил русский.

– Ай, как плохо получается, когда географии совсем не знаешь! – Чукча укоризненно покачал головой. – Аляска же за проливом, а не за перевалом находится.

– Я так и знал, что они это скажут,—пробормотал Петя.– Давайте растолкуем им, – обратился он к своим друзьям.

Долго и довольно путано объясняли «великие путешественники», почему у них Аляска очутилась не за проливом, а за перевалом.

–Ладно! Все понятно! Видно, что географию вы знаете, – успокоил мальчиков русский. – А вот скажите мне, как вы, советские школьники, должны себя чувствовать, если вам хорошо известно, что вы живете на границе с государством, которое готовит против нас войну?

– Известно, как. Мы должны быть по-настоящему бдительными,– с достоинством ответил Петя.

– Надо, чтобы уши наши врага слышали, надо, чтобы глаза наши врага видели, – по-своему ответил на вопрос Кэукай.

– Надо, чтобы мы помощниками вашими были, – добавил Эттай.

Пограничники переглянулись, как бы говоря друг другу: «Видал ты их? Отвечают как надо...»

– А скажите... – Пограничник-чукча подвинулся ближе к мальчикам. – Вот встретится вам незнакомый человек, спросит дорогу к нам на заставу или о полярной станции что-нибудь выспрашивать станет – что вы будете делать?.

Мальчики переглянулись, помолчали.

– Посмотрим, как он одет, – наконец не очень уверенно начал Кэукай.

– Ну, ну, дальше, – поторапливал русский пограничник.

– Спросим, кто он такой, – продолжал Кэукай, – откуда, он. Если человек поселок какой-нибудь назовет, спросим, кого он там знает. Но если он запутается, как заяц в собственных следах, то...

– Ну, ну, интересно, что же тогда?

– Тогда я вот этот аркан ему на шею наброшу и поведу, как чымначгына [20]20 Ч ымнэ – олений бык, чымначгын – бычище


[Закрыть], к вам на заставу, – с решительным видом сказал Эттай. – Я лучше всех в школе аркан кидаю.

– А то можно камнем по башке слегка стукнуть, чтобы не совсем убить, а так, немножко оглушить, – добавил Петя.

Пограничники расхохотались. Друзья, довольные собой, переглянулись, будучи уверенными, что на все вопросы дали блестящие ответы.

– Нет, не годятся они еще нам в помощники, – промолвил пограничник-чукча.

У мальчиков от изумления вытянулись лица. Они с надеждой уставились на второго пограничника, ожидая, что он возразит первому. Но русский вздохнул и согласился:

– Да, к сожалению, вы еще не годитесь нам в помощники.

– Это почему же? – обиженно спросил Петя.

– Да потому, что не знаете вы, как с незнакомым человеком обойтись, – ответил русский. – Вот один из вас говорит, что на аркан его поймает. Так он же, этот незнакомец, может вас застрелить, если это действительно шпион. А вот второй предлагает камнем по башке слегка стукнуть. А вдруг вы ошиблись? А вдруг это настоящий советский человек и подозрения ваши не оправдались бы?

– Да, тогда действительно беда получилась бы. – Петя почесал затылок.

– Просто надо будет следить за ним, хорошо следить, вот так, как охотник следит за зверем, – нашел выход из затруднительного положения Кэукай, всем своим видом изображая охотника, выслеживающего зверя.

– Да-да, следить! – подхватил Петя. – А одного кого-нибудь послать к вам па заставу, или в сельсовет, или в правление колхоза.

– Вот это я понимаю! – воскликнул русский.

– Да. Думаю, что хорошими они будут у нас помощниками. – Пограничник-чукча улыбнулся.

– Ну что ж, друзья, так и договоримся,– поднялся с пригорка русский. – Помните, хорошо помните, что живете вы на границе. Там, за льдами, у берегов Аляски и Канады, враги сейчас проводят военные маневры, учатся во льдах воевать. Вполне возможно, что они попытаются заслать к нам своих шпионов. Значит, будьте бдительны!

– Да-да, будьте нашими хорошими помощниками. – Пограничник-чукча встал. – Побеседовали бы с вами еще, да некогда...

– Постойте, постойте! – заторопился Кэукай. – А вот как мне быть? Там, на Аляске, у меня родные есть, братишка есть...

– Родные? Братишка?.. – удивились пограничники.

– Да-да, и у Тынэта, комсорга нашего, отец там, – подтвердил Кэукай и принялся объяснять, почему все это так получилось.

– Да-да... Дело это очень сложное, – задумчиво сказал русский, выслушав Кэукая.

– А нельзя ли туда как-нибудь проникнуть и забрать их? – Эттай хитро скосил глаза в сторону Аляски.

– Нет. Этого сделать нельзя, – сказал пограничник-чукча.– Советские люди на чужую землю не лезут.

– Эх, вот бежали бы они к нам сами! – Кэукай повернулся в сторону пролива.

– Ну, а если бы они бежали сюда, тогда, конечно, мы порадовались бы вместе с вами, – промолвил русский. – Советские люди друзей всегда приютят...

Долго мальчики провожали глазами пограничников, пока они окончательно не скрылись из виду.

– Ну что ж! Давайте теперь играть в пограничников,– предложил Петя.

– Правильно! Давайте играть в смелых пограничников, – согласился Кэукай.

– Только я все равно шпионом не буду, – заранее запротестовал Эттай, предчувствуя, что именно ему будет предложена эта неблаговидная роль.

– Пусть пока побудет шпионом вот тот каменный столб, который на берегу моря стоит, – нашел выход из положения Петя. – Этого мы можем и камнями колотить.

Вскоре мальчики были захвачены новой игрой. Они подкрадывались к врагу, заманивали его в ловушку, опрокидывали в прямом бою. И вот они уже дерутся не с одним шпионом, а с целой армией захватчиков. Один за другим совершаются подвиги. Враг бежит. А они, доблестные, благородные воины земли советской, освобождают порабощенных, спасают больных, кормят голодных.

А в сердцах их, в их неудержимой фантазии столько неистребимой силы, чго, казалось, они действительно готовы принести счастье всем обездоленным людям на земной планете, да вот жаль: возможности их мальчишеские пока ограниченны.

ШЕСТВИЕ БЕЛЫХ БАЛАХОНОВ

Старый негр Джим вошел в свою хижину встревоженный и подавленный. Он схватил Тома на руки и прижал его к груди.

Том забеспокоился:

– Что такое, отец? Тебя обидел кто-нибудь?

– Ничего, ничего. Может, все обойдется. О, слишком много горя видел старый негр Джим! Пожалуй, слишком много для одного человека, чтобы сердцу его сейчас быть спокойным.

– Скажи, чем ты так расстроен? – настаивал Том.

Мальчик широко расставил ноги, заложил руки за спину, как бы говоря всем своим видом: «Скажи, отец! На меня ты можешь положиться».

– Я когда-то был крепким мужчиной, – сказал Джим.– Сотни ударов плетью не могли вырвать из меня ни одного слова, ни одного стона. Но сейчас мои нервы далеко не те. Сейчас все чаще и чаще на меня находит отчаяние. Вот так случилось со мной и сегодня... Будь готов, мой мальчик, ко всему, – вдруг твердо сказал Джим. – Дело в том, что я видел, как во дворе мистера Кэмби делают большой деревянный крест. А что это такое, знает каждый негр...

Том съежился, словно его облили холодной водой. Теперь он понял, почему так встревожен его отец.

Во дворе Кэмби кипела работа. Члены местной организации ку-клукс-клана сколачивали огромный деревянный крест.

– Мы им, черномазым чертям, покажем свою силу! – гудел мистер Кэмби, поглядывая на сыновей, кипятивших в черном котле смолу, предназначенную для обливания креста. – Правда, у нас в поселке только два негра и они, кажется, пока нам ничего дурного не сделали, но мы должны предупредить их!

О чем следует предупреждать негра-калеку и его сынишку, Кэмби не знал, и все же воинственный пыл в нем загорелся настолько, что он готов был, не задумываясь, учинить над Джимом и его сыном Томом самую жестокую расправу. Но для этого нужна была хотя бы маленькая причина, а старый негр, как назло, был самым безобидным существом в поселке Кэймид. Он неустанно паял в своей хижине посуду эскимосов, чукчей, индейцев и пользовался у этих людей глубокой симпатией и уважением.

– Все они, черные свиньи, притворяются тихими да добрыми!– распалял себя Кэмби. – А вот представится им случай перерезать чистокровному янки горло, они и перережут. Да-да, черт побери, перережут!

Голос Кэмби поднимался все выше и выше, наливаясь яростью.

– Вот мы сегодня им зададим! – захлебывался от восторга Дэвид,

Несмотря на свои шестнадцать лет, он готов был прыгать по двору, как ребенок, и орать на весь мир о том, что наступает в его жизни исключительный момент: он будет участником ночного парада ку-клукс-клана!

Заметив пробегавшего мимо Чочоя, Дэвид вымазал пальцы в смоле, вышел из-за калитки и остановил мальчика:

– Ты, Чочой, очень дружишь с черномазым негром Томом...

В глазах Чочоя была затаенная ненависть. Дэвид заметил это. Криво усмехнувшись, он сказал:

– Да-да, ты дружишь с негром Томом. Хорошая пара, ничего не скажешь, только вот лицо у тебя не такое черное, как у негра. Но я готов помочь тебе...

С этими словами Дэвид схватил Чочоя и вымазал ему лицо смолой. Во дворе Кэмби послышался хохот.

Чочой от обиды готов был заплакать, но он проглотил слезы и снова бросил на Дэвида такой взгляд, что тот невольно выпустил его из рук. Чочой бросился бежать.

– У, дикий волчонок! – бросил ему вслед Дэвид.

Несмотря на то что его выходка рассмешила добрый десяток американцев, Дэвид почувствовал какое-то смутное неудовлетворение. Когда он подходил к Чочою, он ожидал увидеть его в смятении, ожидал услышать от него слова о пощаде, но ничего этого не случилось. Перед глазами Дэвида все еще стоял полный ненависти взгляд Чочоя.

– Ничего, он еще расплатится за свою дружбу с черномазым чертенком, – пробурчал Дэвид и зашагал по двору.

А Чочой вбежал в хижину к старому Джиму и одним духом рассказал все, что с ним произошло. Старый негр, увидев смолу на лице мальчика, пошатнулся, как от удара, и тихо сказал:

– Горе! Большое горе нам будет сегодня! Линч идет! Черный крест и смола – это страшный знак для негра.

Он беспомощно затоптался на одном месте, тоскливым взглядом осмотрел хижину, как бы прощаясь с ней и, опустившись на скамью, тяжело задумался.

– Понимаешь, Чочой, нас с отцом сегодня ночью будут бить... возможно, убьют, – сказал Том с таким спокойствием и самообладанием, что даже его отец поднял с изумлением голову.

Чочой во все глаза смотрел то на Тома, то на самого Джима, еще не вполне понимая, о чем идет речь.

– Как – бить? За что вас бить? Как можно невинных людей убивать? – наконец спросил он.

Глядя на худенькие, слегка согнутые плечи Тома, на его не по-детски серьезные, со скорбным выражением глаза, Чочой только сейчас почувствовал, насколько любит он своего друга.

– Я и мой дядя Гоомо вас спасем! – воскликнул он.

Старый негр медленно повернулся к нему, пристально посмотрел на взволнованное лицо Чочоя и тихо сказал:

– У тебя большое, очень большое сердце, мальчик... Но знаешь ли ты, что будет угрожать тебе и твоему дяде, если вы попытаетесь защищать нас?

– Пусть будет что будет! – решительно заявил Чочой, устремляясь к двери.

Он выбежал из хижины негра и бросился в ярангу Гоомо.

Джим и его сынишка долго молчали, как бы прислушиваясь к тому, что происходит во внешнем мире, в том проклятом мире, где так много тревог и горя у простого человека, и особенно, если этот простой человек имеет черный цвет кожи.

Тихо было в хижине, настолько тихо, что Том вдруг услышал, как шуршат жуки, которых он насобирал в коробку из– под консервов.

– Том, иди ко мне, – послышался ласковый голос отца.

Том вздрогнул, подошел к отцу.

Джим посадил сынишку на колени, закрыл глаза и принялся покачиваться взад и вперед. Том подумал, чго отец сейчас будет петь. Так оно и вышло: старый Джим запел. Трудно было назвать это песней – столько боли, столько обиды и ненависти было в голосе негра!

«Странные плоды раскачиваются на деревьях, – говорилось в песне. – Странные черные плоды. Хищные птицы клюют их, а ветки деревьев, на которых висят они, обагрены кровью. Странные черные плоды раскачиваются на деревьях...»

Том слушал песню отца, и порою сам подпевал ему тихонько. В его задумчивых прекрасных глазах была видна вся его детская душа, глубокая, чистая.

У двери послышались шаги. Джим умолк. Дверь отворилась, и на пороге показалась богатырская фигура Гоомо. Нагнувшись, он шагнул в хижину, а за ним вошел и Чочой.

Гоомо минуту стоял неподвижно: его поразили глаза Тома. Тяжело вздохнув, он вытащил из-за пазухи трубку, раскурил ее и протянул Джиму. Затем, положив свою огромную руку на голову Тома, он скупо улыбнулся и сказал:

– Собирайте-ка с Чочоем инструменты отца в мешок.

Джим хотел что-то возразить, но Гоомо предупредил его:

– Как хочешь, но если ты и Том останетесь здесь и эти звери нападут на вас ночью, я вынужден буду прийти сюда, и тогда кто его знает, чем все это кончится. Не лучше ли вам перебраться к моему очагу?

– Ну хорошо, хорошо, – сдался старый негр. – Я слишком давно знаю тебя, Гоомо: ты действительно не сможешь спокойно уснуть, если мы с Томом на ночь останемся в нашей хижине.

Постепенно наступили сумерки. Зловещая тишина нависла над поселком Кэймид. Эскимосы и чукчи, узнав о предстоящих событиях, поглядывали в сторону массивного креста, вкопанного американцами в землю, и на всякий случай заряжали свои винчестеры. Они уже знали, как люди в белых балахонах бесчинствуют над неграми.

Когда поселок Кэймид совершенно погрузился во тьму, у дома Кэмби послышались громкие голоса, сердитые окрики, команда. Громче всех выделялся голос самого мистера Кэмби.

– Зажечь факелы! – приказал он.

Во мраке замерцали слабые огоньки. Вскоре они загорелись ярче, заколыхались нестройным рядом. Багровые отблески факелов смутно осветили около десятка людей в белых балахонах.

У креста факельное шествие остановилось. Прошло минут десять, и вот, извиваясь, пламя поползло снизу вверх по кресту, облитому черной смолой. Оно разрасталось; красные с черной копотью языки рвались в чернильную тьму.

Люди в балахонах, размахивая факелами, пошли в каком-то диком танце вокруг пылающего креста, и в тот же миг послышались ругань, визг, свист, улюлюканье.

Громко лаяли в поселке возбужденные собаки.

Слышались сдержанные голоса эскимосов и чукчей, наблюдавших дикую пляску белых балахонов. Люди собирались группами и с тревогой говорили о том, что времена становятся все хуже и хуже, что страшные обычаи богатых американцев пришли и сюда, на самые далекие берега Аляски.

Собралась отдельно группа и тех американцев, которые ненавидели Кэмби и его друзей. Здесь тоже слышались слова тревоги.

А люди в балахонах продолжали бесноваться.

– Выходи сюда, черномазый хромоногий Джим! – кричали они. – Выходи, черная свинья! Мы тебе и вторую ногу на деревянную колотушку сменим!

Яранга Гоомо стояла метрах в двухстах от хижины негра. Крепко сжимая винчестер, Гоомо сурово смотрел в ту сторону, где бесновались куклуксклановцы.

Старый негр и его сын, крепко прижавшись друг к другу, лежали на мягких оленьих шкурах и с ужасом глядели на пылающий черный крест и белые балахоны.

Чочой лежал рядом с Томом. Обхватив его худенькие, дрожащие плечи, он тихо приговаривал:

– Ничего, ничего, Том, они сюда не придут... Мой дядя не пустит их сюда. Он сильный, очень сильный и метко стреляет.

– Выходи сюда, грязный негр! – донесся чей-то хриплый возглас.

– Мы хотим тебя предупредить! – взвизгнул кто-то другой.

– О чем, о чем вы меня хотите предупредить? – полушепотом спрашивал Джим. – Что я вам плохого сделал?

Один из белых балахонов отделился, пошарил рукой на земле и, вернувшись к кресту, швырнул что-то в хижину негра. Послышался звон разбитого стекла.

Гоомо вскочил на ноги. Джим тоже встал. Он схватил руки Гоомо, сжимавшие винчестер, и умоляюще сказал:

– Успокойся, Гоомо! Не ходи туда. Пусть они бьют стекла. Если останусь жив, вставлю новые. У меня где-то там, на чердаке, были осколки стекол...

Крест постепенно догорал. Когда он совсем потух, белые балахоны выстроились и, подняв горящие факелы, с дикой бранью и свистом обошли вокруг хижины негра. Убедившись, что хижина пуста, они направились к дому Кэмби.

Когда наступила тишина, Гоомо повесил на перекладину в яранге своей винчестер и сказал:

– Ну что же... кажется, на сегодня они успокоились. Давайте вскипятим чайник и попьем чайку.

Тускло горел костер в яранге. Над костром на железном крюке висел чайник. Том и Чочой лежали рядом на оленьей шкуре; утомленные, они дремали. А старый Джим смотрел на костер и говорил о том, что ему с сыном нужно отсюда уходить, чтобы спастись от дикой расправы.

– Но куда? – Он беспомощно развел руками. – Разве есть на этой проклятой земле хоть один уголок, в котором можно было бы жить спокойно чернокожему человеку?

– Скоро пойду и я. Поброжу по другим поселкам, – отозвался Гоомо, – поищу такое место, где можно охотой заниматься, где нет поблизости вот этих балахонов. Если найду такое место, Чочоя заберу и вас с Томом к себе приглашу.

– Нет, такого места тебе не найти, – со вздохом сказал Джим.

– Попробую поискать, – невесело ответил Гоомо, поправляя в костре головешки.