Текст книги "Свет уходящих эпох (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

   – Потом я хочу поговорить с самим Агласом. Быть может, он примет мои условия, и тогда ты будешь свободен, как ветер.

   Иль Росс задумался, глядя на Сиврэ с нескрываемой ненавистью.

   – Ты не боишься мести мага?

   – Я вообще не боюсь магов. Те из вас, кто действительно служит Высшим силам, не причинят вреда не заслужившему кары. А те, кто выбрал служение своим страстям, и без того себя накажут. Так что бояться должен ты.

   – Проклятие мага может быть очень мучительным, – продолжал пугать Иль Росс.

   – Я знаю, – кивнул Сиврэ. – Я испытал это. И я сумел исцелиться.

   Иль Росс взглянул на своего нынешнего хозяина испытующе, точно хотел проникнуть взглядом в самое сердце – или в далекое прошлое.

   – Но я надеюсь на то, что ты еще не окончательно стал черным магом, – продолжал Сиврэ. – Ты поможешь мне исцелить нашу землю.

   – Что же, по-твоему, я должен сделать? – с сарказмом спросил Иль Росс, поднимаясь на подушках.

   – Для начала ты снимешь заклятие со своих изгоев, чтобы они могли вернуться к обычной жизни.

   Иль Росс сложил руки на груди.

   – Даже если бы я хотел это сделать, все равно это невозможно. Нельзя в один миг изменить природу человека, которая создавалась многие годы.

   Сиврэ придвинул лицо к лицу мага.

   – В один миг – нельзя. Но если проклятие снято, человек сам может это сделать. И ты это знаешь.

   Иль Росс внимательно посмотрел на Сиврэ.

   – Ты думаешь, что если тебе это удалось, то и другие смогут? Ты ошибаешься, как насчет других, так и насчет себя. Мало кто может по своей воле изменить свою природу. Да и ты, если считаешь, что ушел от проклятия, ошибаешься. Оно может напомнить о себе в любой миг.

   – Я знаю, что с ним делать. И если бы ты думал не о власти над людьми, а о самих людях, доверяющих тебе, ты бы научил и их. А ты – ты оказался просто торговцем, разменявшим свои умения на место при дворе!

   Иль Росс тяжело упал обратно на подушки.

   – Оставь меня. Я еще слишком слаб.

   Сиврэ кивнул пленнику и вышел.

   ***********************************************************************

   Войска Агласа стали стягиваться под стены замка гораздо раньше, чем ожидал Сиврэ. Несколько отрядов, поспешившие из соседних земель на помощь вдруг объявившемуся своему командиру, были разбиты регулярными частями Дир-Амира, и Сиврэ вновь оказался отрезанным от союзников.

   Перевозить Иль Росса он опасался, боясь, что по дороге тот может сбежать или покончить с собой. Отпустить же не мог, хотя бы из соображений безопасности – своей и своих людей. И потому вскоре он оказался заперт и осажден. Правда, запасов, сделанных за это время в замке, должно было хватить и на годы осады. А все слабые места, изученные Сиврэ еще в то время, когда он сам собирался его штурмовать, были тщательно заделаны и укреплены.

   Аглас разбил свой лагерь далеко внизу, у подножия горы, так, чтобы сброшенные – или случайно упавшие – сверху камни не смогли нанести урона его людям. Вокруг горы постоянно курсировали дозоры. На соседних горах, в лесу, повсюду по ночам зажигались костры, и казалось, что под стенами замка собралась невиданная никогда ранее сила.

   Дух защитников падал. В довершение ко всему, в замок сумел пробраться человек из отряда дана Гора, собранного тем в Марастане. Сиврэ рассчитывал на этот отряд, это были последние оставшиеся у восставших силы, но тот был перехвачен армией Агласа и разгромлен на подходах к замку. Дан Гор отступил в Брастузем, и только один человек, принесший эту весть, проник через заслоны Агласа. Возможно, впрочем, что Аглас позволил ему пройти, чтобы вселить в защитников еще больший страх.

   День катился к вечеру. Ночь в этих краях наступала внезапно, почти без сумерек, падая темным одеялом. На западе еще догорала заря, а бархат востока уже покрылся густой россыпью звезд.

   – Труби сбор, – Сиврэ положил руку на плечо трубачу, стоящему на башне.

   Над замком и над окрестными горами раскатисто пронеслось пение трубы. Воины стали собираться на внутренний двор, в непонимании глядя на своего командира, стоящего на стене над воротами.

   – Друзья мои! – обратился Сиврэ к своим воинам. – Здесь, под стенами этого замка, собрались все наши враги. В одном сражении мы можем победить и разом получить все, к чему мы стремились. Может быть, нам суждено погибнуть, но мы погибнем со славой. Всем когда-нибудь суждено умереть, и недостойно воина избегать смерти, чтобы продлить бесславную жизнь – вместо того, чтобы со смертью обрести бессмертную славу.

   Воины ждали продолжения.

   – Сегодня мы пойдем в бой и добьемся победы. Я верю в вас. Будьте готовы начать вылазку, едва я вернусь. К оружию!

   Сиврэ сбежал со стены и сел в седло. Потом взял в руки копье с красным флажком и поскакал через открытые ворота вниз.

   – Это сам Сиврэ! – Дорлас дернул старшего брата за полу плаща. – Один выстрел – и войне конец!

   Но, не подъехав на расстояние выстрела, Сиврэ остановил коня на краю уступа, возвышающегося над лагерем..

   – Аглас, правитель Дир-Амира, я обращаюсь к тебе! Твой слуга, маг Иль Росс, находится у меня в плену. Если тебе дорога его жизнь и жизнь твоих подданных, я предлагаю тебе встречу!

   – Ну же, – подначивал Дорлас. – Убить его – и они сами сдадутся!

   – Эй, как тебя там! – закричал в ответ Аглас, напрягая горло. – Я не веду переговоров с разбойниками!

   – Я не разбойник, и никогда от тебя не прятался! – продолжал Сиврэ. – Выслушай, прежде чем бить!

   – Лук мне, стрелу! – метался Дорлас от одного ратника к другому.

   – Верни Иль Росса, а потом поговорим, – Аглас отвернулся и скрылся в шатре. Никем более не удерживаемый, Дорлас выскочил на границу лагеря и спустил тетиву.

   Он, однако, не учел, что стрела его должна лететь вверх по склону, а потому обладает меньшей силой. Не причинив вреда всаднику, стрела ударила в камень у ног его коня.

   Конь взвился на дыбы. Взмахнув флажком, Сиврэ развернул его и поскакал обратно.

   – За ним, скорее! Мы ворвемся в замок на его плечах!

   Дорлас собрал всех, кого нашел из своего отряда, и помчался в горы.

   – Дорлас, стой! – из шатра выскочил его старший брат. – Глупец!

   Сиврэ почти не сомневался, что так все и будет. И его поход в лагерь Агласа имел целью не столько о чем-нибудь договориться (хотя, конечно, в глубине души он надеялся, что Аглас прислушается к его требованиям и удастся решить дело миром), сколько разведать истинное число врагов и их слабые места. Теперь он видел, что ратников у Агласа не так уж и много, как казалось сверху, и внезапной атакой на лагерь можно было разгромить растянутые вокруг горы силы противника.

   Однако все получилось еще лучше, чем он рассчитывал. Часть конницы Агласа, увлеченная Дорласом, бросилась в погоню за Сиврэ. Преследователи догнали его у самых стен замка – а из распахнувшихся ворот уже выступали навстречу ряд за рядом воины повстанцев.

   Дорлас натянул поводья.

   – Назад! – успел он скомандовать, разворачивая коня, и тут же на его отряд обрушился шквал стрел со стен и с обеих башен.

   Промчавшись прямиком по склону, часть пехотинцев обогнала замешкавшихся под обстрелом всадников противника и ударила на них с тыла. Прорвавшиеся воины Дорласа в ужасе бежали назад, в лагерь, и повстанцы неслись за ним по пятам.

   Ратники разводили костры, на которых готовили скромный походный ужин. Все поле вокруг шатра предводителя покрылось огнями.

   – Где же он? – Аглас был уверен, что Дорлас, наткнувшись на закрытые ворота, скоро прискачет обратно. И в темноте он различил силуэт всадника, появившегося на склоне горы.

   Всадник замер на миг, и над ним появилась огненная точка. Потом рядом еще и еще – и на лагерь посыпался град огненных стрел. Горящие полоски светились все ярче, раздуваемые ветром, и большинство из них падали прямо на шатер предводителей.

   Ткань загорелась быстро. Еще несколько стрел – и вместо шатра посреди лагеря запылал огромный костер.

   Аглас в ужасе бросился было внутрь – спасать снаряжение и походную казну – и отпрянул, опаленный жаром.

   – Воды! Быстрее! – он толкнул нескольких ратников к выходу из лагеря и сам поспешил за ними. И уже тут, замерев на миг, он различил, приходя в себя, далекий воинственный крик, все нарастающий и нарастающий.

   Впереди этого крика мчались несколько всадников – все, что уцелело от отряда Дорласа.

   – Ко мне! – кричал Дорлас, несшийся впереди всех. – Десятный! Аглас! Аглас! Они идут!

   Началась полная неразбериха. Кто-то бежал за водой, пытаясь загасить пожар; кто-то хватался за оружие, а на краю ограды лагеря уже появились воины Сиврэ, рубя направо и налево.

   Цвет армии, лучшие воины, собранные Агласом со всей страны, гибли десятками, едва сопротивляясь. Вскоре и сам правитель бросился бежать, оставив оружие, коней и весь лагерь победителям.

   **********************************************************************

   Уцелевшим после разгрома войскам Агласа пришлось перебраться за реку, оставив весь Иск-Хайт восставшим. Город, восстанавливаемый в устье реки, был отдан во власть врагов Агласа после того, как небольшой отряд кораблей во главе с Палигером Геримом вошел в него.

   – Откуда ты взялся? – искренне удивился Сиврэ, увидев дана Герима, сходящего с корабля. – Я думал, ты сложил голову где-нибудь на Южных островах – так давно от тебя не было вестей.

   – Таких, как я, утопить нелегко, – отозвался дан Палигер. – После того как меня предали моряки из Бросс Клагана, я понял, что на наемников рассчитывать нельзя. А потому собрал таких же, как я, любителей удачи, которых за время войны много развелось в Иск-Хайте, ну, и мы захватили парочку кораблей Агласа. А дальше в нашем деле просто: если тебе улыбается удача, то люди идут к тебе сами.

   – Рад, что она тебе улыбается, – сказал Сиврэ. – Проходи, будешь гостем.

   Вырвавшись из осады, Сиврэ перенес ставку в город, оставив Иль Росса под охраной в его замке. Тот по-прежнему не желал разговаривать, сказываясь больным, но бежать не пытался. Узнав о пленении Иль Росса, дан Палигер пришел в бурную радость.

   – Так если у нас есть верховный маг – за него они отдадут все, что угодно!

   – Я уже пытался договориться, – признался Сиврэ. – У меня не получилось. Видимо, они не настолько ценят жизнь Иль Росса.

   – Зачем же его тогда таскать с собой? Надо разделаться с ним – и проблем меньше станет.

   Сиврэ покачал головой.

   – Наша война не может продолжаться долго. Все равно придется договориться. Когда Аглас поймет, что я – не разбойник, занимающийся грабежом, и люди поддерживают меня потому, что верят мне, а не Агласу – ему придется со мной договориться.

   – Неизвестно, когда это будет, – пробурчал дан Палигер. – Насколько я понимаю из твоих рассказов, Аглас ушел с престола, отдав его братьям. Братья тут же начали творить безобразия, из-за чего восстание и началось. А когда оно началось, Аглас вернулся, и у вас возникли большие проблемы.

   – Да, так оно все и было, – согласился Сиврэ.

   – Значит, надо отправить Агласа обратно на покой, и всем будет хорошо. Его брат, как я понимаю, не настолько силен ни в государственных делах, ни в войне, чтобы мы его опасались.

   – Я бы предпочел, чтобы на престоле сидел Аглас, и договориться с ним, чем отделиться от Дир-Амира, в котором правит Дорлас! – возразил Сиврэ.

   – Слушай, чего ты хочешь? Если сейчас замириться с Агласом, он для вида согласится на твои условия, а потом, при первой же возможности, когда ты распустишь войска и вернешься в свой замок, схватит тебя и твоих сообщников по одиночке! Нельзя верить человеку, обиженному тобой – а ты несколько раз его бил в сражениях. Да и Иль Росса я бы теперь не отпускал живым. Маг, знаешь ли, опасен...

   – Дан Палигер, я ценю твою помощь, но позволь я сам буду решать, что делать! – вспылил Сиврэ, оскорбленный намеком дана Герима.

   – Если ты не будешь слушать мудрых советов, жизнь твоя будет, конечно, яркой, но недолгой, – предрек тот.

   – Страшна не смерть – а то, что можно умереть, не успев сделать всего, что хотел, – заметил Сиврэ. – И если наше восстание будет успешным, я готов и погибнуть. Сейчас я не боюсь суда Творцов. Если же я послушаю твой мудрый совет – вот тогда мне придется цепляться за жизнь, как делает это Иль Росс!

   – А ты думаешь, Творцы существуют на самом деле? – спросил дан Палигер странным голосом. – Я вот сколько плавал, видел, что удача улыбается самым невероятным проходимцам, а отнюдь не самым смелым или доблестным. Везде правит случай, а не законы Творцов. Или, по-твоему, они допустили бы, чтобы маги могли создать Изгоев, поиздевавшись над их любимым творением – любимым, если верить преданиям о Творцах?

   Сиврэ смотрел на дана Палигера непонимающим взглядом. Он не знал, что возразить, ибо всегда плохо умел выражать чувства словами, но в груди его бушевал смерч, поднятый негодованием.

   – К делу, – оставив этот взгляд без внимания, продолжил Палигер. – Я не предлагаю тебе убивать Иль Росса, и даже Агласа. Я просто предлагаю сейчас, когда войск у Агласа нет, захватить его в плен и поговорить в спокойной обстановке. Или даже, если хочешь, можно наоборот: сначала поговорить, а если он не согласится с твоими доводами – а он не согласится – тогда захватить. И посадить на пару к Иль Россу. Наверное, им будет, о чем поговорить и поразмыслить.

   – Хорошо, – поднялся Сиврэ. – Поедем немедленно. Я поеду в их лагерь. Если до вечера я не вернусь, нападайте на лагерь и попытайтесь захватить Агласа. Дан Палигер! В моем отряде старшим остается Виллар. Тебя же я оставляю главным над всеми нашими силами в Иск-Хайте.

   **********************************************************************

   Лагерь, разбитый Агласом на правом берегу Энлии, напротив горного массива, разделяющего Брастузем и Иск-Хайт, сократился в несколько раз по сравнению с тем, что был у него под замком Иль Росса. В разные стороны отправил Аглас гонцов с просьбами и требованиями канхартам явиться на подмогу их господину, однако для сбора новых сил должно было пройти время.

   – Если они нас догонят, нам конец! – восклицал Дорлас.

   – Замолчи! – не выдержал Аглас. – Кто виноват? Кто собирался ворваться на плечах Сиврэ в его замок – а в итоге сам привел врагов на своих плечах? Так что сиди и молчи!

   – Нет, я просто подумал...

   – Ты уже достаточно думал. Ты, кажется, признал, когда приехал ко мне, что не способен ничего придумать сам, и потому думать буду я? Так что молчи теперь и слушай, что я буду говорить.

   – Нам же надо как-то защититься, на случай, если они подойдут раньше, чем твои войска! – все-таки успел высказаться Дорлас.

   – И что ты предлагаешь?

   – Предлагаю переговоры. Мы пока поговорим, позовем Сиврэ, для вида согласимся – а когда наши соберутся, тут мы и ударим!

   – Замечательный план! – с нескрываемой иронией произнес Аглас. – Сиврэ, конечно, этого не предполагает. А что мы, любопытно, ему предложим? О чем нам говорить?

   – Да предложи что хочешь, хоть должность Хранителя Дворца! Потом, когда он Иль Росса отпустит, маг найдет способ освободить тебя от клятвы. А нет – мы другого мага найдем.

   – Значит, так. Иди в свою палатку и готовься к отъезду. Поедешь в столицу, будешь готовить ее к обороне.

   – Я готовить ее к обороне? – повторил Дорлас в растерянности. – Но я же... В общем, я хорошо умею махать мечом, но вот все такие тонкости, как подготовка к осаде...

   – От тебя не требуется в них разбираться, – со вздохом пояснил Аглас. – Ты передашь мой приказ начальнику гарнизона и будешь воодушевлять наших воинов своим бодрым видом. А здесь мне твой испуганный взгляд уже проел плешь!

   Расстроенный Дорлас направился к своему шатру, когда на границе лагеря раздались крики дозорных.

   Оба брата выскочили к крайним палаткам. От переправы, с юга, к ним мчался всадник на белом коне, с развевающимся алым полотнищем в руках.

   – Сдается мне, это Сиврэ, – произнес Аглас удивленно. Дорлас торжествующе посмотрел на брата:

   – Видишь? Они сами испугались и первыми пошли договариваться!

   – С чем пожаловал? – не очень любезно окликнул всадника, остановившегося вне досягаемости для луков дозорных, Аглас.

   – Я предлагаю перемирие! – отозвался Сиврэ. – Ты готов обсудить его условия?

   – Обсудим! – отозвался Аглас. – Милости прошу.

   – Кто поручится мне за мою жизнь и свободу? – спросил Сиврэ, удерживая коня.

   – Я поручусь, и сам Аглас тоже ручается, – произнес Дорлас. – Даем тебе слово.

   Сиврэ перевел взгляд на Агласа, и тот медленно склонил голову, подтверждая слова брата.

   Не очень доверяя словам правителей, но страстно желая завершить войну, Сиврэ тронул коня. Его беспрепятственно впустили в лагерь, но каждый ратник оглядывался на него, желая запомнить облик главного своего врага.

   Держа копье с развевающимся флагом острием вверх, Сиврэ доехал до центра лагеря, где был расположен шатер предводителей.

   – Я пришел поговорить, Аглас.

   – Спускайся с коня и проходи, – кивнул тот, стоя на пороге шатра.

   Сиврэ спешился, оставив коня при входе, привязанным за уздечку.

   – Садись, дан Сиврэ, – Аглас указал на лавку возле походного стола, и сам сел с другой стороны. – Чего же ты хочешь?

   – Я всего лишь хочу, чтобы меня выслушали. Как ты знаешь, Аглас, любая держава сильна своими людьми. И если люди верят своему правителю, то нет такой силы, что могла бы ее сломить. Если же люди для своего правителя – лишь источник налогов, которых можно презирать, которых можно согнать со своего места, если их обычаи не уважаются – такая держава не будет прочной.

   – Мне кажется, он нас упрекает, что мы его не уважаем, – заметил Дорлас, садясь рядом с Агласом.

   – Речь не обо мне, – ответил Сиврэ. – Я верно служил тебе, пока ты правил нами. Потом ты оставил трон на двух братьев, которые совсем не обладали твоими достоинствами.

   – Так, мне это надоело, – быстро поднялся Дорлас. Аглас, ни слова не говоря, усадил его обратно.

   – Чего же ты хочешь?

   – Я хочу, чтобы люди вновь верили своим правителям. Ибо отчаявшись в тех, кто поставлен вести их – люди начинают обманывать и друг друга. Брат не верит брату, сосед умышляет на соседа. Как ты думаешь, почему так легко оказалось поднять восстание в твоей земле? Потому что те, кто пошел за твоими братьями – быстро решили, что выступив против них, получат больше. А потом так же легко отвернулись от меня. Они будут с теми, за кем сила – и так будет продолжаться, пока не встанет во главе земли совет людей мудрых и достойных, которые бы действительно думали не только о дне сегодняшнем и не только о личной выгоде.

   – И что ты предлагаешь? – спросил Аглас уже с интересом.

   – Ты восстанавливаешь Совет Магов всей земли. Ты восстанавливаешь Совет Канхартов всей земли – именно всей, туда должны входить все канхарты, и из старых, и из новых земель, никто не должен смотреть на другого свысока, потому что он более верно служит тебе! И ты остаешься во главе государства, ибо не только люди служат тебе, но и ты им служишь. Я давал присягу тебе – но я не давал присяги ему, – Сиврэ кивнул в сторону Дорласа.

   – Это все?

   – Пока все. Остальное я не имею права решать без совета Канхартов.

   – Ну, тогда слушай мои условия. Вы немедленно отпускаете Иль Росса, освобождаете Иск-Хайт и другие земли от своих шаек. А потом мы будем судить вас, как изменников присяге, разбойников и бунтовщиков.

   – Я не бунтовал против тебя!

   – Однако ты сражался со мной! Ты убивал моих людей, ты разорял мои города – и думаешь, что тебе это сойдет с рук? Эй, стража! Взять его!

   Сиврэ вскочил. На него нацелились жала десятка копий вбежавших стражников.

   – Что же, и ты нарушил свое слово, – с горечью произнес Сиврэ. – Считаю себя свободным от обязательств служить тебе.

   Он бросил меч на стол.

   – Связать и увести, – приказал Аглас. – Не спускать глаз!

   Сиврэ вышел с грустной улыбкой на губах.

   После его ухода в шатре предводителя разгорелся жаркий спор по поводу судьбы Сиврэ.

   – Его надо казнить немедленно! – требовал Дорлас. – Тогда прочие его сторонники устрашатся и сами сложат оружие.

   – Боюсь, если они увидят, как мы поступили с главным зачинщиком, остальные будут сражаться до последнего, – возразил Аглас. – Придется отложить казнь, пока мы не разберемся с остатками восставших. Узнав, что он в наших руках, они будут не так упорствовать.

   – Ты имеешь в виду оставшихся в Иск-Хайте?

   – Нет, я имею в виду всех мятежных канхартов, в Брастуземе, в Фаревогре, в Марастане. Сиврэ прав – бунт живет в душе каждого. И казнить надо будет публично, при всех, при большом стечении народа, позвать представителей от всех земель. А не здесь, тайком. И голову выставить на обозрение над воротами столицы. А то никто и не поверит, что Сиврэ погиб. И если мы казним его сейчас, Иль Росса я больше не увижу, а он обещал мне помочь. И, между прочим, этот мятежник предлагал очень многое из того, что советовал мне сделать и Иль Росс, чтобы закрепить нашу власть.

   – Ты, братец, уж не думаешь ли помиловать негодяя?

   – Я думаю отправить его в столицу немедленно, чтобы по дороге все видели, кого мы захватили. Ты его и повезешь.

   – На ночь глядя?

   – А чего ты боишься? – удивился Аглас. – Иди, собирайся. Тут его опасно оставлять.

   Дорлас с отрядом в несколько десятков человек выехал из лагеря первым. А чуть погодя, оставив лишь небольшой заслон, на север, следом за ними, отправился и сам правитель.

   Едва стемнело, на остатки лагеря обрушился удар отряда Сиврэ под началом Виллара. Однако он чуть-чуть опоздал: его хозяина в лагере не было, как не было и почти никого из воинов. В разочаровании люди Сиврэ отправились в обратный путь.

   А по возвращению в замок Виллара ждала еще одна неприятность: Иль Росс тоже сумел бежать из оставшейся почти без охраны башни.

   Глава 4. Оазис.

   Рустемас Теор с некоторым волнением входил теперь в комнату сестры. Тут все было пропитано духом великой тайны рождения, и в запахе стиранных пеленок и грудного молока Теору виделось что-то дремуче-правильное, глубинное, что-то такое, на чем держится весь мир.

   Виена только что закончила кормить малыша. Тот, почмокав и помахав ручками, блаженно уснул, и мать передала его няне, чтобы та отнесла его в колыбельку в соседней комнате.

   Вид у молодой мамы был устало-блаженный. Она полулежала в кресле и смотрела на брата спокойными понимающими глазами, огромными, как озера.

   – Мы можем поговорить? – осторожно осведомился Рустемас.

   – Только негромко, – попросила сестра.

   Рустемас прошелся перед нею взад-вперед, успокаивая свое волнение.

   – Ты уверена, что Сиврэ нужен тебе? – спросил он.

   – Конечно, – ответила Виена неторопливо.

   – Но почему? Ты не знаешь его совершенно!

   – Ты забываешь, брат, что я многое могу видеть. Я видела его душу. И я могу сказать, что он – настоящий человек.

   – Что ты имеешь в виду? – удивился Рустемас.

   – Я не могу требовать от него, чтобы он всегда был рядом со мной. У него есть долг чести, и его понятие о чести выше, чем у многих. Он не может обмануть людей, доверившихся ему. И если он будет в силах, он вернется ко мне. А нет – он погибнет вместе с теми, кого он повел в бой и кто пошел за ним. Я понимаю, почему он не едет. Он согласился возглавить восстание, хотя не хотел этого – чтобы спасти своих людей. Теперь, чтобы спасти их, он готов погибнуть. Но главное в нем – то, что это все в нем было не от рождения. Та доблесть, составляющая в нем основу его сущности, была создана им самим.

   – Объясни, – попросил Рустемас. – Разве он не родился рыцарем?

   – Он был Изгоем, – произнесла она. – Но он хотел стать рыцарем, и стал им.

   – Изгоем? – Рустемас был поражен. – Тем самым? То есть, ты поэтому бросилась к нему в объятия, что не могла себя сдерживать?

   Виена улыбнулась покровительственно.

   – Он был рожден Изгоем. На нем, на его семье лежало проклятие. Древнее проклятие пустыни, постигающее даже самые прославленные семьи. Но его отец, его мать, он сам – они сумели победить это проклятие. И он стал рыцарем. Рыцарем до мозга костей. И теперь он – тот человек, единственный из известных мне, на кого можно положиться. Тот, кто не предаст и не отступится от данного слова. Который не будет разбрасываться словами. Который умрет ради тех, кого любит и кто поверил в него.

   – Ты знаешь, что Сиврэ схвачен и ждет казни? – спросил он резко. Виена склонила голову в царственном кивке.

   – Надежды нет никакой, – продолжал Рустемас.

   – Есть, – лишь слабое дрожание верхней губы выдало волнение Виены. – И если ты любишь меня, ты спасешь его.

   – Надмир Вегар не хочет ссориться с Дир-Амиром.

   – Разве Дивиана – это один Надмир Вегар? Вы, слишком долго служащие при дворе, стали думать, будто вся жизнь – это заговоры, предательства и войны. А есть еще простая человеческая жизнь! Где люди любят друг друга. Где не думают о своей выгоде, а думают о счастье любимого человека. Где не ищут, как бы можно было ослабить или победить врага, а думают, как жить в дружбе с соседом. И разве твое, Надмира, мое чувство к Сиврэ – не выше политической выгоды? Сиврэ верил нам и надеялся на нашу помощь. Вы бросили его ради старых договоров. Но помните: тот, кто пытается быть хорошим для всех, становится ненужным никому. Надмира заботило, что о нем подумает Аглас – неужели его не заботит, что о нем подумает его собственный сын? Адо, которого он послал усмирять восстание Сиврэ?

   – Я и не знал, что ты так хорошо знаешь о событиях в мире, – попытался пошутить Рустемас. Виена уничтожающе взглянула на него.

   – Прошу тебя – поезжай, – произнесла она уже мягче. – Спроси свою душу – разве Сиврэ заслуживает казни? И если нет – разве не твой долг восстановить справедливость?

   Рустемас хотел что-то сказать, но махнул рукой и вышел. Говорить о своих видениях в северных горах сейчас было явно не время. Да и сам он, положа руку на сердце, не мог бы сказать, что правильно понимает древние предсказания.

   ***********************************************************************

   Второй месяц Сиврэ видел небо только в узком окошке, перехваченном решеткой, высоко-высоко над головой. К счастью, его не держали в оковах, и он мог бродить из угла в угол каменной каморки, вспоминая минувшую жизнь и думая о происходящем сейчас на воле.

   Ему всегда с удовольствием сообщали о новых поражениях восставших. В Иск-Хайте был разгромлен и сброшен в море дан Палигер Герим. В Брастуземе сложил оружие дан Саве. Дан Гор не удержал Фаревогр и бежал в Мефльхол. Оставшись без своего лучшего полководца, восставшие теряли одну крепость за другой. Аглас торжествовал повсюду.

   Сиврэ мог упрекать себя в глупости, что пошел на разговор, положившись на честное слово правителя, но в глубине души его была уверенность, что он поступил правильно. Если Аглас был настоящим правителем, принимающим на себя тяжкое бремя ответственности за других людей, за их жизнь и смерть, за процветание и нищету, понимающий, что, встанет ли он на ту или другую сторону – и мир необратимо изменится, – он должен был принять правоту Сиврэ и сделать так, как он предлагает. А если так, если голос магов и канхартов, представляющих всю землю Дир-Амира, все народы, его населяющие, снова будет иметь вес и несправедливости будет поменьше – значит, восстание было не напрасным.

   Но здесь, в темноте заточения, он все реже думал о битвах и походах, и все чаще вставали перед ним глаза Виены. Он ничего не знал о ней с тех пор как получил письмо с приглашением от Рустемаса, ее брата. Тогда он ответил согласием, надо было только разобраться с некоторыми делами, оказавшимися слишком долгими... Кем она его теперь считает? Негодяем, не держащим своего слова? Обольстителем, поигравшим – и исчезнувшим? Чувство вины начинало терзать его снова – и тогда он начинал себя корить, что попался в ловушку Агласа, а, вернее, сам себе ее устроил.

   А между тем, во дворце правителя шли споры по поводу судьбы Сиврэ. Иль Росс не участвовал в этих спорах. Удалившись вновь в свое уединение, он предоставил правителям изобретать виды казней, сам же тяжело переживал свое увечье. Теперь, даже если соберется Совет магов, он вряд ли станет его главой, ибо маг-калека далеко не так силен, как маг, сохранивший себя в целости. Часть умений улетели безвозвратно вместе с кистью его руки. Посох, на самом деле, как верно заметил Сиврэ, можно было сделать новый, посох был лишь символом власти и тем орудием, что пользовались маги для раскрутки Круга Силы, но главным орудием было тело мага и его внутренние потоки, а эти потоки всякий раз замутнялись и сбивались, натыкаясь на обрубок правой руки. И даже самая страшная казнь, на которую бы обрекли Сиврэ, не восполнила бы этот урон и не утишила горечь поражения. А потому он и не собирался никак сам мстить Сиврэ, понимая, что наказание, которое придумают правители, будет не менее мучительным, чем изобретет его воображение, он же может сосредоточиться на восстановлении своей силы и влияния.

   Правда, его смутил слух, прошедший по Ильв-Рану, будто в сторону столицы Дир-Амира проехал один из северных магов, причем намерения этого мага остались для Иль Росса неизвестными.

   *********************************************************************

   – Я хочу поговорить с правителем, – Рустемас, пошатываясь, вышел из колесницы, в которой провел более трех недель, на каменную мостовую перед дворцом.

   – А кто ты такой, чтобы говорить с ним? – удивился стражник.

   – Перед тобой, невежа, маг Рустемас Теор, Хранитель дворца Дивианы, правая рука правителя Надмира Вегара! – повысил голос Рустемас. Он так измучался за последнее время, что спорить со стражником сил уже не было.

   Глаза ратника вытаращились от испуга и удивления и он стремглав кинулся внутрь.

   – Сейчас тебя примут, – вместо убежавшего стражника появился сам Борас Окет, Хранитель Дворца Дир-Амира, единственный, кто был равен Рустемасу по положению. – Не желаешь пока отдохнуть?

   Уставшее тело Рустемаса предательски обрадовалось этому предложению, но маг взял себя в руки.

   – В начале я должен поговорить с Агласом.

   Правитель вышел к Рустемасу в длинном домашнем одеянии. Он встречал гостя в небольшой комнате, освещенной факелами даже днем, поскольку окна в ней выходили во двор и почти не давали света. Позади него на почтительном расстоянии встал Борас Окет, Хранитель дворца.

   – Чем обязан такому неожиданному приходу? – заговорил Аглас. – Мне казалось, все должны быть довольны! Дайм Росс свергнут, его войска более не угрожают вам. Ваша западная граница так же в безопасности. Вы выполнили свои союзнические обязательства по отношению к нам, оказав помощь в подавлении восстания на наших восточных рубежах. Так что лишь мир и процветание могут быть спутниками наших держав!