Текст книги "Свет уходящих эпох (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

   – Но откуда в самом маге сидят мрачные стороны?

   – Мы тоже люди, и в нас, как в каждом человеке, хранятся наши страхи и желания, удерживающие от беды и помогающие выжить человеку, когда он еще ребенок. Да, мы долго учимся, чтобы уметь их замечать, и держать свой разум в чистоте, чтобы наша первая сущность не одолела вторую. Но случается всякое. И что делать, если человек, не желая стремиться к чистоте, выбирает иной путь, путь потакания своим слабостям? А при его могуществе это может привести куда угодно! В конце концов, какая разница, что погибнет весь мир – если он сам уцелеет и сможет предаваться своим удовольствиям!

   – Но как же посмертное наказание?

   – А вот потому они и стремятся к вечной жизни, продолжая ее любыми средствами. И смущают других людей – тех, кто мог бы их упрекнуть, что они недостойны своего звания мага, ибо занимаются недостойным, – смущают рассказами о якобы истинном устроении мира, в котором нет никакого посмертия.

   – Но для чего им это надо?

   Сирагунд помолчал.

   – А ты не боишься своего посмертия? – спросил он наконец.

   – Боюсь, – честно признался Надмир. – Я не удержал то, что имел. Не сберег самое дорогое, что у меня было, что было мне доверено Творцами.

   – И теперь ты боишься держать перед ними ответ, верно? И не легче ли тебе было бы, если бы ты знал, что никто с тебя за это не спросит? Трудно жить с чувством вины.

   – Лучше бы я сам умер, – прошептал Надмир, вновь подчиняясь нахлынувшим воспоминаниям.

   – Ты не знаешь всей мудрости Творцов, – покачал головой Сирагунд. – Неисповедимы их пути, но даже они – лишь малая малость перед лицом Единого. Единым я называю то, что именуют маги и поэты Истинным источником. Но это не просто источник. Из него происходит все сущее, но он содержит и все, чего нет. Он – самое простое и самое сложное. Он – все и ничего. И еще он – разумен, ибо имеет стремление, хотя сам является и прошлым, и будущим. Он превыше нашего разумения, а потому название Источник, мне кажется, его обедняет. Я предпочитаю называть его Единым, признавая при этом его множественность и загадочность. В нем начало и конец наших путей, и рождение нового, и сохранение старого. И если ты прикоснулся к нему, тебе нечего страшиться, что бы с тобой ни случилось.

   – Ты сказал, что он и так объемлет все – как же можно к нему не прикоснуться?

   – Это одна из его загадок, – ответил Сирагунд. – Можно жить в воде, но не чувствовать ее, не понимать. Можно дышать воздухом, но не замечать его, и лишь жаловаться на холодный ветер. Я не знаю, как это объяснить, но это так: можно быть частью чего-то большего и не признавать этого. Это тоже разрешено им.

   – Мне кажется, ты просто пытаешься меня утешить, – произнес Надмир.

   – Что, если так? – лукаво улыбнулся Сирагунд. – Мне нет нужды принуждать тебя к чему-то. Мне ничего от тебя не надо, я знал бесчисленное множество людей за свою слишком долгую жизнь. Меня давно уже снедает любопытство – а что там, за последней чертой, переступив через которую, мы уходим из этого мира? Но Творцы поручили мне мое дело, и я должен совершать его до конца. Тот же, кто отступает от законов Творцов, пытаясь не стать Творцом своего мира – но выгнать их из нашей жизни и заменить их собою, – он боится этой черты и пытается обрести власть здесь, чтобы продлить свое существование.

   Если человек доверяет Творцам, если он доверяет их законам, если он доверяет Единому – он не опасается людей. Он понимает их слабости, но он верит им. Но если человека лишить этой веры, посеять в нем сомнения в благости Творцов, в незыблемости их законов; уверить его, что он лишь игрушка Творцов; или вовсе сказать, что Творцов нет, ибо не видит он их деяний – и человек почувствует себя одиноким. И тогда он пойдет за первым, в ком увидит силу, и доверится этому человеку. И его можно повести куда угодно, и он придет, куда его поведут. Тогда он, быть может, спохватится, но будет поздно. И тогда они – те, кто управляют другими – станут правителями этого мира.

   – Но что, если они правы? – вскричал Надмир.

   – Видишь, и тебя смутили эти мысли. Я слышал это много раз. Сильнее всего неверие – и страх перед смертью – живет в Бросс Клагане. Там каждый одинок, хоть и среди людей.

   – Как это может быть? – удивился Надмир.

   – В государстве каждый несет свои обязанности, и если кто-то забывает о своем долге, общество разрушается. Когда воины начинают с презрением относиться к простолюдинам, которые их кормят и одевают, когда маги вместо службы творцам начинают использовать свои знания для личной власти и богатства – тогда обществу приходит конец.

   Но вот чем сложность. Когда ты что-то обещаешь, это означает, что ты приложишь все усилия, чтобы выполнить свое слово. Но как быть, если ты переоценил свои силы и обещал то, что сделать не сможешь? Для детей это простительно, и они учатся осознавать свои силы – в игре, там, где ошибка не так опасна. Но во взрослой жизни бывает многое, чего нельзя предвидеть. И должен быть кто-то, кто бы четко представлял, чем обойдется то, что ты не справился со своим долгом.

   Что страшного, если ты не успел в срок обстрогать палку? Ничего? А если эта палка – древко стрелы, которая должна лететь во врага, лезущего на стены? Совсем другое дело, не правда ли?

   Но как быть, если ты – не мастер, а лишь хозяин дела, которое за тебя делают другие? Ты даешь обещания не сам за себя – за других людей, за тех, кто на тебя работает. Но ты можешь даже не представлять, сколько времени потребуется на выполнение работы, которую ты пообещал сделать! И потому только искуснейший воин может командовать отрядом – воин, который сам сражался и знает, что может сделать воин. Только искуснейший мастер может распоряжаться другими мастерами. Не любой искусный мастер может быть хозяином – но мастер, не понимающий тонкостей мастерства, хозяином, отдающим распоряжения другим мастерам, точно быть не может.

   А нарушение данного слова – это и есть то, что отдаляет нас от Творцов. То, что заставляет нас мучительно искать себе оправдание. И там, в Бросс Клагане, где все давно продается и покупается и где верят в другой абсолют, и обосновались маги, желающие стать новыми хозяевами нашего мира, изгнав из него Творцов – а, главное, веру в них.

   Оттуда идет угроза всем. В их заговор входят и маги, служащие Саарему, и даже Иль Росс, некогда славнейший маг Йострема, затем Дир-Амира. Каждый миг мы совершаем выбор, по которому из путей пойти, и, свернув не на тот путь, вернуться на правильный бывает подчас невозможно.

   – Значит, Иль Росс тоже с ними? Теперь я понимаю, как общались между собой Бросс Клаган и Саарем! – воскликнул Надмир.

   – Я вижу, к тебе возвращается желание жить, – удовлетворенно кивнул Сирагунд. – Но я не предлагаю тебе вернуться. Ты не сможешь исправить содеянного, тебе предстоит иной путь. Может быть, когда-нибудь ты встретишься с теми, кого хотел бы видеть. А может быть, и про Дивиану сложат песни, наподобие той, которую поют про исчезнувшие во тьме веков державы.

   "С горделивой скалы над обрывом времен

   Отводя от минувшего взгляд,

   Я стою, уходящей красой покорен,

   Как стоял сотни вёсен назад.

   Снова падают дни, в зиму ночи длинней

   Над холмами зыбучих песков...

   Лишь поющий кочевник напоит коней

   Из колодца забытых веков."

   Часть 3. Гвардия Сиврэ.

   Глава 1. Нестроение Севинов.

   На огромных просторах холмистых равнин Лоди редкими вкраплениями были разбросаны хутора севинов. Этот высокий смелый народ вообще не признавал больших городов, полагая города лишь местом, пригодным для торговли, сбора войск или, в крайнем случае, укрытия при опасности – но совершенно непригодным для жизни. Конечно, в городе было спокойнее жить, он кормился не своим трудом на земле, а торговлей, и товары на рынок свозили из разных мест, так что, случись недород в одном месте, нашелся бы хлеб в другом, – но севины, побывавшие в городе, считали, что живущие там остаются детьми не взрослея, ибо совершенно не привыкли думать о последствиях своих действий, полагая, что всегда найдется кто-то, кто вытащит их из любого трудного положения, какие бы глупости они ни совершили.

   Отдельные хутора севинов представляли легкую добычу даже для мелких шаек, не говоря уж о крупных военных отрядах, но они же совершенно не давали возможности завоевателям покорить их, если севины сами этого не желали. Чтобы установить власть в этом крае, нужно было покорить каждый хутор, каждый дом, захват всех крепостей и замков не давал победителям никаких преимуществ.

   Когда-то давно, в совершенно уже незапамятные времена, о которых даже Сирагунд не сохранил записей, несколько семей севинов высадилось на берегу Яродрема. Их вел князь Радим, и потому их иногда еще называли радимами. Довольно скоро эти несколько семей размножились, и их потомки расселились по всему Призаливью и даже попытались проникнуть в Иль-Бьон, где были остановлены конницей токомуров. Тогда, продолжая свои странствия, переселенцы на лодках прошли морем вдоль отвесных склонов Велигорья и вошли в устье Северной реки – Нанлии, впадающей на границе Ильв-рана во Внутреннее море, или Залив, как его называли токомуры.

   Так, идя против течения этой реки, они достигли просторов Лоди и вскоре заселили его весь. Небольшие перелески здесь сменялись холмами, те – озерами и реками, и повсюду виднелись пасущиеся коровы и овцы, зреющие хлеба и, в отдалении от дорог – небольшие домики севинов, жмущиеся к рощам.

   У этого народа было лишь одно уязвимое место – его маги, или волхвы, как их называли сами севины. Маг в среде севинов пользовался почти бесприкословным повиновением, его слушались во всем и доверяли как самим Творцам. Наиболее известные маги прошлых эпох происходили из этого народа, да и во многих, кто вроде бы принадлежал к другим племенам, часто оказывалась севинская кровь. А потому, если бы кто-то мог войти в доверие к магам севинов, он смог бы управлять и всеми этими разрозненными хуторами. Правда, маги севинов неплохо сами разбирались в людях, и потом, их было много – среди севинов чуть ли не на каждую сотню человек приходился маг. Так что уговорить всех принять твою сторону было затруднительно. Но у магов существовали ежегодные собрания, священные места, где они обучали молодых магов и общались с Творцами, и потому поставить их себе на службу было проще.

   Токомуров, по преданию, волхвы севинов из Лоди призвали сами, когда устали от кровавых войн со сьорлингами, рвущимися с побережья. Так что союз между двором Дивианы в Далиадире и многочисленными магами Лоди был древний, освященный веками и поддерживался обеими сторонами. Севины не стремились продвинуться в военной службе, токомуры же ценили свою воинскую славу и доверие севинов.

   Но в последнее время все чаще стали ходить слухи, будто древний договор собираются нарушить, и нарушить с севинской стороны.

   – А что, сосед, – высокий пожилой севин с длинными пшеничными усами над верхней губой вышел на крыльцо своего дома и приветственно помахал своему приятелю, едущему на скрипящей телеге по дороге, проходящей по холму неподалеку, – что слышно в городе?

   Городом севины называли любое селение, обнесенное оградой, состоящее хоть из десятка домов. Сейчас речь шла о главном порте Лоди, расположенном в месте слияния реки Пенной – Сванлии – и Северной – Нанлии. Народу там обитало несколько тысяч, так что по меркам Лоди это был очень крупный город.

   – Да разное говорят, – едущий остановил лошадь, с удовольствием готовясь поболтать с приятелем, но ближе к нему не подъехал и продолжал кричать, перекрикивая расстояния, разделяющее их. – Вон, у Судислава лошадь сбежала, ее полгорода ловили, а она там настоящий погром на рынке учинила. А Пешко – помнишь его? Так вот у него дочь замуж выходит.

   – Дочка замуж? Сколько же ей лет?

   – Этим летом восемнадцать будет.

   – Ты скажи! А ведь он совсем недавно, вроде, в город перебрался. А что слышно от волхвов?

   – Да от них странное говорят, – с неохотой ответил сосед. Он-таки слез с телеги и направился к приятелю на крыльцо. Тот тоже сделал несколько шагов ему навстречу.

   – Говорят, будто они все вместе собрались и подались куда-то за море, не то за горы, – понизив голос, произнес сосед.

   – А мы как же?

   – А вот и говорят, что они, как услышали, что мы хотим избавиться от гнета токомуров, сказали, что, мол, живите теперь как знаете, без нас, а мы, мол, более вам не нужны. Сказали – и уплыли.

   – Брехня!

   – Ну, сам я не слышал, да вот только об этом и шепчутся везде в городе. И, говорят, разбираться с этим приехал сам придворный маг из Далиадира.

   – Ну, спохватились! Теперь устроят разбирательство. Раньше надо было думать!

   – Да, привыкли, что мы их слушаем, хотят нас из хуторов в города переселить. Конечно, им там нас считать удобнее, а говорят, будто о нашей защите беспокоятся. Нет уж, сами как-нибудь без них решим, где нам жить!

   – Да и то – кто нас тут держит? Соберемся и уйдем, куда глаза глядят. Тут ведь, может слышал, говорят про какую-то новую общину, где-то у истоков Энлии.

   Хозяин махнул рукой.

   – Сейчас этих общин расплодилось видимо-невидимо!

   – Это особенная. Говорят, ее собирает Первый человек, вернувшийся в наш мир.

   – Первый человек?

   – Да, тот самый, из древних преданий. Ходят слухи, что он вернулся и ищет свою давно потерянную подругу. Ты предание-то слышал?

   – Нет, – хозяин дома потеснился на крыльце, давая место соседу. Тот с удовольствием расположился рядом на ступеньке и принялся рассказывать.

   – Далеко за морями, простирающимися на юге, на островах, отделенных от нас туманами и тенями, давным-давно, в незапамятные времена, когда Творцы еще бродили по земле, поднялся первый человек. И, встав на ноги, он увидел свою подругу – первую женщину, сотворенную вместе с ним.

   И вскоре он сказал: «Я хочу увидеть весь этот мир», и, сев в лодку со своей женой, он отправился на север и ступил на нашу землю. Он поселился в лесах Ильв-рана, и здесь расселились их дети, и от них пошли ильвы.

   Но прошло много лет, и однажды он вышел к восточной опушке леса и увидел горы, высящиеся вдалеке. И он сказал: «Я хочу увидеть эти горы». И они покинули леса и пошли к заснеженным пикам. Они долго шли, и труден был их путь, но когда они поднялись, то с удивлением и благоговением осмотрели раскинувшийся вокруг мир. И там они прожили еще много лет, и эти горы тоже были заселены их детьми, и от них пошли хротары.

   Но когда минуло время, он спустился с западных склонов гор и увидел море. И сказал: «Я хочу увидеть, что там, за морями». И они вновь сели в лодку и отправились в путь, и более их никто не видел. Но потом оттуда, куда уплыли они, прибыли токомуры, а спустя еще много времени – севины. Так что где-то за морями есть другие земли, только никому из наших мореходов еще не удавалось их достичь.

   – Ну, это всего лишь предание.

   – «Всего лишь»?! Это же одно из древнейших преданий, дошедшее до нас из невообразимой дали!

   – И что же, ты хочешь отправиться искать этого Первого человека?

   – Да я бы пошел, коли не семья. Жена-то ведь не пойдет. Хотя, вот дети подрастут, делать нам будет нечего – мы и отправимся. А ты что думаешь?

   – А мне и здесь хорошо, – хозяин обвел рукой свои владения. – По мне так, коли голова и руки на месте, то везде жить можно; а ежели в голове ветер да туман, так и нигде покоя себе не найдешь. И никакой мудрец, маг или жрец-прорицатель тебе голову на место не вправит.

   – Ну, как знаешь. А только ежели правда, что надумали наши волхвы нас бросить, то жить нам тут вовсе несладко станет. Один-то ведь, какой умный ни будь, против толпы врагов не сдюжишь!

   – Оно правда, да только вот не брешут ли, насчет волхвов-то? А то ведь уже брехали, будто токомуры нас собираются на войну гнать.

   Возле телеги, оставленной путником на дороге, остановилась колесница, запряженная четверкой коней. Возница ее попытался объехать телегу, загородившую дорогу, но справа и слева шли крутые склоны холма, ведущие вниз от дороги.

   – Почтенные, не освободите проезд? – обратился к ним едущий на телеге молодой маг в длинной светло-синей одежде.

   – А ты куда торопишься? – спросил хозяин телеги, поднимаясь с крыльца на холм.

   – В город мне надо. Далеко до него еще?

   – Я как раз оттуда. Да недалеко, меньше полдня пути.

   Он свел телегу с холма, и колесница продолжила свой путь. Севины постояли, глядя ей вслед.

   – Сдается мне, это ведь кто-то из токомуров проехал. Слышал, говорил он как? У них как раз такой придых в конце слов.

   – Ну, поеду и я, – спохватился сосед, выводя телегу обратно на дорогу и направляясь в сторону, противоположную той, куда умчалась колесница Рустемаса Теора.

   ***********************************************************************

   Переночевав в городке на слиянии двух рек, Рустемас направился дальше на северо-запад, вдоль течения Сванлии, Пенной, к главному городу Лоди.

   Слухи об исходе севинских магов, упорно поднимающиеся там и тут, имели под собой некоторые основания. Многие из них и вправду подались прочь из родных мест, кто в Бросс Клаган, кто в Саарем, а кто и в Агнал. Оставшиеся ворчали на «молодежь, забывшую заветы предков», но удержать отправляющихся искать счастья на чужбине не могли.

   Самое неприятное было то, что исход этот начался именно сейчас, когда в разгаре была война с Агналом, и на помощь местных магов Рустемас Теор очень рассчитывал.

   Поход начался удачно. Дивиана никогда не славилась мореходами, однако в истоках Сванлии и Нанлии нашлись сьорлинги, помнившие свое исконное дело и сумевшие построить корабли, пригодные для плавания по морю.

   Поначалу, используя численное превосходство, новосозданный флот Дивианы даже добился успехов, но затем Хорнас, правитель Агнала, несмотря на одновременное вторжение флота Саарема, сумел перебросить часть кораблей на Внутреннее море, и новоиспеченные мореходы Дивианы были наголову разгромлены.

   Дан Делас Вер, новый правитель Дивианы, лелеял мечту о Золотом Острове, давнем зерне раздора между Йостремом, а затем Дир-Амиром – и Камангаром. Сейчас Золотой Остров достался во владения Агналу, и Делас Вер надеялся внезапным ударом его отобрать. Однако его мечты рухнули в пучину Внутреннего моря, и границы Лоди остались беззащитными, а Хорнас, отбиваясь одной рукой от Саарема, другой подтягивал силы для вторжения в Дивиану.

   Дир-Амир занял позицию невмешательства, пытаясь сохранить хорошие отношения и с Северным, и с Западным соседом. Разоренные восстанием земли еще требовали спокойного внимания, и втягиваться в новый конфликт Аглас не собирался, полагая, что брак Дорласа с Сэей поможет ему мирным путем получить то, за что можно было отдать жизнь многих воинов. Однако дан Делас напомнил ему о многих договорах, которыми были связаны Дивиана и Дир-Амир, и пригрозил, что в случае неоказания помощи вторгнется уже в земли Дир-Амира. Справедливо полагая, что, пока идет война с Хорнасом, у Дивианы нет сил для нападения еще и на Дир-Амир, Аглас проигнорировал эту угрозу. А положение Дивианы становилось все хуже. На южных ее границах ходили слухи, будто магам Агнала удалось вызвать древнего Дракона.

   В такой обстановке Рустемас Теор был отправлен даном Деласом лично осмотреть Лодь и попытаться наладить там оборону. Сам Делас Вер занимался возвращением Дивиане Долгого кряжа, отнятого Бросс Клаганом, и подготовкой рубежей со стороны Дир-Амира.

   Осмотр привел Рустемаса к неутешительным выводам. Севины, привыкшие, что военные тяготы за них несут токомуры, не собирались воевать. От Хорнаса прибыло несколько магов, из тех, кто поступил к нему на службу из Лоди, с обещаниями принять севинов в свое подданство безо всяких условий. Перехватить этих магов Теору не удалось, и он тогда, проехав по бесчисленным хуторам и селениям, передал всем оставшимся в Лоди магам полупросьбу – полуприказ собраться в назначенный день в главном городе земли, где они должны будут решать, что делать дальше.

   Маги собрались на главной площади, выходящей к реке. Их тут было более сотни, и они не отличались тем степенным молчанием, как маги Йострема. Возбужденно беседуя, они обсуждали новости и сильнее всего – вести о появлении дракона.

   Правду сказать, драконы всегда вызывали множество слухов и сплетен на протяжении всей истории, описанной Сирагундом. Никто не знал, кто они и откуда берутся. Не знали, можно ли их поставить себе на службу, или они делают это по своей воле, когда пожелают. Среди магов ходило предание, будто те из магов, кто совершит в своей жизни злое деяние, после смерти превратятся в дракона и будут сеять смерть и разрушение, пока не погибнут. Правда, многие считали драконов просто одним из созданий Творцов, которыми те пожелали населить этот мир, только редкими и большими. Но все сходились в том, что нашествие дракона – это ужасно.

   Об этом больше всего и говорили сейчас маги, собравшиеся на площади. Но в разговорах больше было не мыслей о том, что с ним делать, а красочных описаний драконов и разрушений, ими производимых. Правда, самого дракона еще никто не видел, но слухов о нем ходило уже много.

   Рустемас Теор поднялся на возвышение возле приземистого дома городского главы и поднял руку. По толпе пронеслось легкое перешептывание и стихло.

   – Уважаемые собратья мои! Я собрал вас здесь, чтобы понять, что происходит в вашей земле. Многие века мы жили рука об руку, и всегда мы выполняли свой долг, защищшая вас от врагов. Вам же мы позволяли жить вашим обычаем, не вмешиваясь в вашу жизнь, и требуя лишь выполнения несложных обязанностей по содержанию наших воинов, крепостей и пристаней. Что из ваших обязанностей показалось вам столь тяжелым, что сейчас, когда нам грозят страшные беды, вы не хотите помочь нам, а готовы бросить нас?

   – Раньше надо было думать, – произнес молодой маг, стоявший ближе других к возвышению. – Нечего было затевать войну, когда нет сил ее выиграть.

   – Наверное, ты прав, – согласился Рустемас. – Нам надо было думать лучше. Но когда вы приходили к нашим канхартам за помощью – разве они отвечали вам: «раньше надо было думать»? Они садились на коней и скакали в бой, не считаясь, кто кому сколько должен сделать. Они выполняли свой долг. Почему теперь вы не хотите выполнить свой?

   – Если у вас нет сил нас защитить – чего вас поддерживать? – отозвался другой маг. – Найдем других канхартов, кто думает, прежде чем нападать. А то вы, видно, мало на Северной войне обожглись, решили еще и на Юге схлопотать!

   Рустемас с трудом сдержал поднимающийся в груди гнев.

   – А не кажется вам, что это походит на детские капризы? Мы будем жить, как хотим, а вы, как хотите, а должны нас защищать? Вы живете своими хуторами, разбросанными на многие дни пути, мы бережем ваши границы, а когда мы говорим, что у нас нет сил удержать врага на границе, помогите нам, укройтесь в крепостях, дайте людей на подмогу – вы отвечаете: «Это не наше дело». Что ж, тогда не взыщите, когда летящий дракон спалит ваши поля и леса, высушит ваши озера – и вам негде будет разводить свои сады. И тогда вы вспомните, как отказались помочь тем, кто многие века охранял вас, но только поздно будет.

   – А что – дракон-то? Как прилетел, так и улетит, – заметил кто-то. – Ему, верно, тоже кушать хочется. А уж развернуть его в другую сторону мы сумеем. Тоже, чай, не лыком шиты. Ежели мы с хозяином дракона договоримся – неужто он свою зверюгу не уведет?

   Рустемас осмотрел собравшихся долгим печальным взором. Гнев куда-то ушел, осталась горечь от непонимания.

   – Значит, вы хотите сами решать, кому платить дань, кто будет вас охранять и кровь за вас проливать. Хорошо. Завтра же я отдам приказ вывести с Лоди все наши войска. Отзову всех управляющих и всех канхартов. И можете договариваться, с кем хотите. Долго вы жили нетревожимой жизнью, так что решили уже, что защищать вас не от кого! Посмотрим, что вы скажете, когда поползут на вашу землю шайки изгоев с севера и с запада! Кого будете просить защитить вас? Только к нам более не приходите.

   Рустемас сошел с возвышения. Неожиданно на его место поднялся пожилой маг в сером одеянии.

   – Послушайте меня, люди! Все вы умеете решать за других, что они должны делать, что не должны, что хорошо они делают, а что плохо. А за себя вы это решить можете? Или вы никому ничего не должны, и всегда поступаете лучше некуда? Так вот знайте. Я только что с юга, от устья Нанлии. Дракон летит вверх по реке, и вода кипит под его крыльями. За ним движутся суда и войска Агнала, и они жгут и грабят наши хутора, ибо им нужна еда, а чтобы прокормить один отряд, нужно высосать сотню наших дворов! И вы знаете, что такое войско, идущее по земле. Вы не хотите спасти своих жен и дочерей? Свое добро? Свою жизнь? Вы знаете, что принесет вам новый хозяин – что так легко отказываетесь от старого? Вы уверены, что там вам будет лучше, или хотя бы не хуже – и ради этого вы, чтобы не напрягаться, собираетесь предать своих защитников? Вы готовы купить свою жизнь предательством – но такое не прощается. Вы предали один раз – вам не будет уже доверия. Дан Хорнас Йонард, правитель Агнала, запомнит, как вы пришли к нему просить милости, отвергнув того, кто защищал вас на протяжении многих веков, и, поверьте, сделает все, чтобы на ваших землях поселились верные ему люди – а не те, кто не помнит добра, если не надеется на новые милости.

   – Так кто же кого предает? – непонимающе спросил первый маг, молодой. – Мы ж их не выгоняем, они сами собрались уходить. В спину никого не бьем. Они должны нас охранять. Они этого сделать не могут. На кой они тогда нам нужны?

   – А вы им на кой нужны? – с презрением спросил выступающий.

   – Ну, вот и разойдемся полюбовно, – заметил второй. – Никто никого не предает.

   Однако, похоже, мысль, что их действие может быть расценено как предательство, зацепила многих. По рядам вновь пошло перешептывание.

   – Тот, кто любит в радости, но не способен помочь в горе, не может быть другом, – с горечью произнес говоривший. – Были дни славы Дивианы, и вы кричали: «Да здравствуют наши канхарты, защитники земли». Теперь нам грозит беда, и вы говорите: «Позор вам, рыцари, вы не можете выполнить своего долга». А вам – не позор, что вы не хотите помочь встать тому, кто упал, и говорите: «раз лежит – значит, сам виноват»? И это вы говорите о тех, кто столько лет честно выполнял свой долг!

   – Оставь их, Дамир, – Рустемас узнал вышедшего на помост мага. – Мы уходим, и пусть они сполна вкусят плоды своего отступничества.

   – Но... – неуверенно возразил один из магов, обращаясь к собратьям, – может быть, все будет и не так плохо? Мы же можем многое дать дану Хорнасу!

   – Зачем ему с вами договариваться, если он все это возьмет и сам? – не оборачиваясь, бросил через плечо Рустемас. – Ему надо просто не останавливать свои войска, и вскоре Лодь станет выжженной пустыней. А такие ненадежные подданные ему не нужны. Чему вы научите своих детей? Тому, что, если стало плохо, надо идти туда, где хорошо, пока там тоже не станет плохо?

   Он обернулся, остановившись. Над стеной города поднималось далекое пламя и, закрывая солнце, стелились клубы дыма.

   – Он пришел, – произнес Рустемас сквозь зубы. И головы всех собравшихся повернулись за ним следом.

   ********************************************************************

   Напуганные вышедшими против них магами Лоди, маги Агнала увели дракона прочь. К стенам города, не теряя времени на захват разрозненных селений, подошли пешие отряды Агнала, пройдя тяжелым походом через всю равнину Лоди, но внезапно у них в тылу возникли ополчения Севинов, собранные вернувшимися к своим подопечным магами. Осада была снята, а вскоре и сам дан Делас во главе своей гвардии прискакал в Лодь – добивать остатки врагов.

   Война вновь откатилась к границе. Рустемас взял с собой Дамира и нескольких магов, выразивших готовность помогать ему, и отправился на южные рубежи Лоди, доходившие почти до самого Внутреннего моря.

   – Ответь мне, почтенный Дамир, – спрашивал Рустемас, взяв старейшего мага в свою колесницу, – откуда вообще у севинов родилась эта мысль? Почему они решили, что вправе разорвать давний договор, с нашей стороны ни разу не нарушавшийся?

   – А почему у твоего нынешнего хозяина родилась мысль начать войну за далекий бесплодный остров? – вопросом на вопрос ответил Дамир. – Жадность и желание легкой наживы. Севины тоже посчитали, что им дешевле будет откупиться от нового завоевателя, чем гибнуть, защищая свою землю в угоду далеким хозяевам.

   – Но что они собирались делать дальше? Они принесли бы присягу верности дану Хорнасу, а потом, когда вторглись бы на их землю воины Вогурома, так же разорвали эту присягу и поклялись бы служить и платить дань новому захватчику? Я думаю, уже дан Хорнас предпочел бы скорее выгнать их со своей земли, чем оставлять столь ненадежных союзников у себя в тылу.

   – Именно поэтому, осознав, что, если ты не собираешься никому помогать, тебе тоже никто помогать не будет, они и пошли за тобой.

   – Но изначально – разве они этого не знали? Почему понадобился полет дракона, вторжение – чтобы они вспомнили о долге или хотя бы о простой благодарности?

   Дамир пожал плечами.

   – Наверное, кто-то им подсказал, что верность не всегда хорошо оплачивается. Не спроста они поверили, будто их маги их бросили. И не спроста родился этот слух. Да и, как ты сам видел, маги тоже не являли своим сородичам пример верности данному слову.

   – Но как, как можно жить, если никому не доверяешь? Если думаешь, что, пообещай кто-то лучшие условия – и человек, которому ты доверился, уйдет, бросив все? Жить с вечным подозрением, что каждый может обмануть, если ему это покажется выгодным?

   – Тут все-таки вопрос жизни и смерти, – ответил Дамир. – Не каждый захочет класть голову на полях сражений не вполне понятно за что – только из верности долгу. Мои соплеменники не очень доблестные воины, и их можно понять.

   – Тпрру! – Рустемас натянул поводья коней.

   Они ехали вдоль обрывистого правого берега реки, направляясь к югу. А навстречу им по реке поднимался огромный флот из множества кораблей. Сотни весел, казавшиеся издалека тонкими палочками, взмывали вверх – и дружно опускались, толкая суда вперед. Круто изогнутые носы, распущенные паруса – отсюда, сверху, все казалось словно игрушечным, и маленькими муравьями выглядели черные воины, снующие по кораблям.