Текст книги "Свет уходящих эпох (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

   – Чем же тебя интересует мой правитель? – спросил Когаш.

   Надмир помолчал, а когда заговорил, то заговорил словно бы о другом.

   – Скажи мне, а чем занимается Вогуром? Я слышал, он тоже увлекается древним искусством магии.

   – Не знал ничего об этом, – удивленно поднял брови Когаш. – Насколько мне известно, сам он не обладает магическими способностями.

   – Нет, но он покровительствует всем, кто ими обладает. И в его столице собираются многие, занимающиеся этим тайным делом.

   – Почему же оно тайное? – удивился Когаш. – Мне кажется, любой может научиться ему. Я и сам немного увлекался ею...

   – Немного? – переспросил Надмир. – Магией надо жить, она не может быть развлечением. И те, кто думают, что используют ее только ради развлечения, ошибаются: если они не занимаются ею всерьез, тогда она начинает сама изменять того, кто ею занимается. Причем меняет исподволь, незаметно для человека.

   – Не заметил, чтобы меня кто-то менял, – возразил Когаш. – Хотя я уже довольно давно ею занимаюсь.

   – И что ты знаешь о магии? – с горькой улыбкой произнес Надмир. – Для нынешних людей магия – это опасная забава. Снопы искр, огненные шары, штормы, грозы и молнии. Для правителей – это жестокое оружие, нацеленное только на войну. Да и сами маги давно забыли, кем они были когда-то. Они ищут новые способы уничтожения врага, или защиты своих, они состязаются друг с другом, кто сильнее способен вмешаться в человеческую природу, чтобы поставить ее себе на службу. Но они не способны выполнить то, для чего некогда в наш мир пришли первые маги.

   – Откуда ты сам знаешь это?

   Надмир усмехнулся.

   – Хранилище книг в Дивиане – древнейшее в мире. Здесь собраны труды со всего света, многим из них – тысячи лет. Поверь, я тоже часто посещаю его, чтобы наполниться мудростью предков. И на протяжении многих лет Дивиана тоже была местом собраний магов, только они здесь собирались просто чтобы обменяться своими знаниями, написать свои книги – и возвращались к своим народам...

   – Что же, ты полагаешь, должны делать маги?

   Надмир помолчал.

   – В самом начале мира, когда Воплотивший только создал его очертания, здесь бушевали бури и все было зыбко. Откуда пришли творцы, как они творили мир – этого никто не знает. Но тот из творцов, что пришел последним, открыл людям некоторые тайны. Так, он открыл, что творцы – не всеведущи, хотя и всемогущи. Им доступно истинное созидание и истинное разрушение. Но даже они не всегда могут знать, к чему приведет их решение. Они создавали – и наблюдали. И выбирали, в какую сторону идти дальше, что следует оставить, а что – изгнать из этого мира.

   В ту пору жить было нелегко. То, что вчера казалось вечным, сегодня могло раствориться как дым. Не на что было опереться, и никто не знал, как жить дальше. Люди, уже пришедшие в мир, чувствовали себя одинокими и покинутыми, и гибли в метаниях Воплотившего.

   И тогда Сохранивший, стремящийся сберечь все, сущее в мире, наделил некоторых людей удивительными способностями. Как и творцы, эти люди стали частью того Единого, Вечного Источника, никогда не оскудевающего, знающего все – и молчащего обо всем, дающего без оглядки, содержащего в себе все – и не являющегося ничем. Наши книги говорят о нем, как об Источнике, но это нечто непостижное нашему уму, это что-то объемлющее все миры, и превосходящее их – и в то же время неоформленное, непроявленное. Я не знаю, как это выразить. Наверное, надо быть магом или творцом, чтобы почувствовать это. И вот, эти люди, прикоснувшиеся к чему-то, что выше творцов, получили возможность видеть дальше других и делать больше других. Теперь они могли охранить своих людей от гибели в бесконечной смене стихий и природного устроения, они могли изменить мир, и более того – они могли посоветовать творцам, как следует поменять мир. Они стали помощниками творцов, упорядочивая и созидая все сущее. Говорят, покинув наш мир, многие из них затем сами стали творцами миров, сходных с нашим. Их-то и называли Омагами, Повелителями Стихий, что позднее превратилось в известное тебе слово Маг.

   Но потом все успокоилось. Творцы создали законы этого мира – и возложили на людей, вернее, на магов, обязанности по сохранению и украшению этого мира. И по законам творцов мир стал процветать. Людей стало больше. Все чаще они сами делили место под солнцем, забыв о бушевавших когда-то стихиях. И тогда, оставаясь хранителями своего племени, маги стали придумывать заклинания, помогающие в борьбе с другими людьми – или другими магами. А потом, когда люди решили, что маги более не нужны им для защиты от стихий, стали сами наниматься к правителям, угождая им и выполняя все их требования. Уже не маги указывали людям, как жить и что делать – все прочие стали указывать магам, чего от них ждут. А они – они сохранили возможность нарушать законы творцов, и даже изменять их – но забыли о возложенных на них некогда обязанностях по охране этого мира. Вот таких магов и вот такую магию ты и знаешь.

   Надмир замолчал. Голова у Когаша шла кругом.

   – Странно, – тихо сказал он. – Когда мы встретились с твоим сыном, я рассказывал ему о воинах. Я говорил, что в начале они были хранителями своих народов, а теперь стали всего лишь наемниками на службе. Осознав это сам, я попытался стать больше, чам воином, и занялся магией. Но ты рассказываешь мне почти то же самое о магах.

   – Это понятно, – кивнул Надмир. – В начале маги оберегали людей. Когда люди научились жить в этом мире, их стало нужно оберегать от самих себя, и этим занимались воины. Потом люди научились жить сами, и вроде бы потребность в магах или воинах пропала. Но до сих пор лучшее устроение осталось прежним. Маг, как знающий больше других и умеющий смотреть вперед, указывает путь, по которому идут остальные. Воин, как владеющий настоящим, готовый в каждое мгновение к бою, к действию – ведет по пути. И все остальные – идут по указанному пути или, развивая в себе видение, доступное магу, создают собственный путь.

   Но сейчас маги сами решили идти своим путем, и путь этот все дальше отходит от пути других людей. Ты слышал что-нибудь о Братстве магов?

   – Это связь всех магов и их обязательство не причинять вреда другому магу?

   – Нет, это связь далеко не всех магов. До меня тут дошли слухи, что как раз в Саареме собираются некоторые маги, пытающиеся докопаться до самой сути законов Воплотившего. И, докопавшись, поставить их себе на службу. Каждый из них постиг многое, и приехал, чтобы поделиться опытом с другими. Но у них есть общая цель.А вот какая это цель – я, увы, не знаю.

   – Я подумаю о твоих словах, когда вернусь в Саарем, – произнес Когаш.

   – Когда ты думаешь возвращаться?

   Когаш пожал плечами.

   – Нас пригласил твой сын. Но я не собираюсь долго злоупотреблять вашим гостеприимством.

   Адо подошел к комнате девушки и громко постучал.

   – Виена! Выходи!

   Дверь рывком распахнулась. За нею стояла русоволосая девушка, невысокая, едва по плечо Адо, в длинном серо-голубом платье.

   – Что же ты не вышла к столу?

   – Я не люблю разговоры о делах, – ответила она. – Вы, воины, рассуждаете обо всем только с мыслями, кто кого победил и кто что захватил. А ведь мир движется не этим.

   – Что же, по-твоему, его движет?

   – Я думаю, ты сам поймешь это когда-нибудь, – ответила Виена, глядя мимо Адо, на его спутника.

   – Познакомься, это дан Сиврэ, рыцарь из Марастана, – спохватился Адо.

   – А Сиврэ – это какое твое имя, родовое или личное? – уточнила Виена.

   – Вообще-то, полностью меня зовут дан Сиврэ Атенас Антвари из Марастана, – ответил тот, с гордостью произнося все свои имена. – Но можно звать меня просто Сиврэ.

   Он не помнил, как прошел день. Виена водила его по дворцу, по дворцовому парку, что-то рассказывала, он слушал и даже что-то отвечал, но вспомнить, что он говорил, потом не мог.

   Пришел вечер. В переходах дворца засветили факелы, и на окна пала тень от высочайшей в мире башни – Хранилища книг Дивианы. Но Сиврэ ничего этого не видел. Он очнулся, лишь когда она замерла перед дверью в его комнату.

   – Здесь ты остановился, – произнесла она тоном хозяйки. – Ну, мне пора. До завтра!

   Она повернулась, чтоб уйти, но он, сам не понимая, что делает, схватил ее за руку. И она вернулась.

   – Не уходи, – попросил он.

   Она медленно приблизилась к нему и положила руки на его плечи. Время остановилось. И где-то в далекой глубине ее глаз он вдруг увидел тот самый Вечный источник всего, самое начало и самую основу мироздания.

   – Я хочу, чтобы ты был первым мужчиной в моей жизни. И единственным, – прошептала она, обнимая его.

   А Сиврэ ничего не ответил, ибо весь мир для него заполнили ее огромные серые глаза, глубокие, как море...

   ...Проснулся он поздно. Комната залита была солнечным светом. Виенны в комнате не было.

   Быстро одевшись, Сиврэ вышел к завтраку. Надмир, Рустемас Теор, Адо, Когаш и несколько канхартов сидели с унылыми лицами за столом.

   – Дан Сиврэ, ты что-нибудь слышал о событиях в Марастане? – обратился к нему Надмир.

   – Уже более трех месяцев ничего оттуда не получал, – насторожившись, ответил Сиврэ.

   – Возле границы Марастана была стычка людей Бросс Клагана и людей Дир-Амира, – произнес Теор. – Ходят слухи о готовящейся войне. Правители Дир-Амира созывают всех своих подданных под свои знамена.

   – Им далековато друг до друга, – заметил Надмир. – Воевать им придется на землях всех этих крошечных княжеств, что отделились от Дир-Амира. Не думаешь ли ты, Рустемас, что это лишь уловка со стороны Дир-Амира, чтобы собрать войско под предлогом войны – и внезапным ударом покорить независимые земли?

   – Или напасть на нас! – заметил один из канхартов.

   – Это вряд ли, – возразил Теор. – Мы с Дир-Амиром имеем столько договоров о помощи и поддержке, о торговле, об обмене знаниями, о выдаче преступников, что разорвать все это в призрачной надежде нас сокрушить – зачем ему это надо? Едва он уведет свои войска на север, как и с востока, и с запада у него откроются враги, до сих пор являющиеся тайными.

   – Но что, если он будет не один? – продолжал возражать канхарт. – Если он объединится хоть с тем же Бросс Клаганом, с которым пока, для отвода глаз, создает напряженные отношения?

   – Дан Делас, прекрати! – оборвал говорящего Надмир. – Во-первых, не забывай, что у нас в гостях рыцарь из Дир-Амира, которому могут не понравиться наши слова. А во-вторых, не надо рассуждать о том, о чем у тебя недостаточно сведений.

   – Прошу меня простить, – дан Делас отвернулся и старательно стал смотреть в свою тарелку.

   – Вы хотите сказать, что мне надо ехать? – спросил Сиврэ.

   – За тобой еще не присылали, – возразил Теор, – но вряд ли они знают, где тебя искать. Думаю, если ты дорожишь милостью правителя и верностью своему слову, ты должен быть там.

   Сиврэ замолчал, ковыряясь в еде. Но голод куда-то ушел. Он с трудом дождался, когда правитель встанет, и поспешил искать Виенну.

   – Ты хочешь уехать, – произнесла она, едва увидев его.

   – Да, – кивнул он. – Но я скоро вернусь!

   – Я буду ждать тебя, – просто сказала она. И он вновь почувствовал, что тонет в ее глазах...

   Сразу после отъезда Сиврэ и Когаш стал собираться в путь, несмотря на призывы Адо задержаться.

   – Я думаю, мы еще встретимся, – заверил его Когаш, садясь в седло. – До встречи.

   Оставшись наконец наедине с отцом, Адо тут же рассказал ему все, что случилось с ним по дороге. Надмир невесело улыбнулся.

   – Так вот почему Когаш расспрашивал меня о моих намерениях! Он думал, что я уже знаю о нападении на вас, и собираюсь мстить. Но запомни, сын мой: месть – не то чувство, которым может руководствоваться правитель! Я припомню этот случай Вогурому, но когда-нибудь потом. Когда речь будет о столь же мелкой услуге.

   – Мелкой? – возмутился Адо. – Они хотели меня схватить!

   – Я думаю, Когаш разберется и с этим. Он мне показался достойным молодым человеком. Тебе повезло с друзьями. И Сиврэ, и Когаш – славные рыцари нашего времени. Таких сейчас мало. Жаль, что живете вы далеко друг от друга. Но мысли ваши могут преодолеть такое расстояние.

   – Еще в дороге я встретил Сирагунда. Он хотел, чтобы ты пришел к нему.

   – Сирагунда? – Надмир был неподдельно удивлен. – Давно он не снисходил до разговора с простыми смертными. Что же, когда у меня будет время, я навещу его.

   Надмир с сыном спустились в зал совета, где собрались Рустемас Теор и ближние канхарты.

   Дан Делас, столь горячо говоривший за завтраком, продолжал свою речь и здесь:

   – Посмотрите, что творится вокруг! Куда делись древние державы? Где их свет и слава? И только мы продолжаем хранить наши знания и обычаи в окружении стольких врагов!

   – Хранить мало, – внезапно оборвал его речь Надмир. – Все живет в обновлении. Народ живет, хотя люди в нем рождаются, живут и умирают. И ни один человек не похож на другого. И деревья каждый год теряют листву – и вновь ее обретают. Просто храня наши старые обычаи, мы лишь отодвигаем встающие перед нами трудности, но от них не уйти. Нельзя один и тот же обычай хранить вечно. Что-то придет ему на смену. Если смена окажется неудачной – что же, по крайней мере, у нас будет выбор, искать что-то новое или вернуться к старому.

   – Если будет, кому возвращаться! – возразил дан Делас. – Севины все грознее требуют предоставить им возможность управляться своими делами самим! И на наши возражения, что тогда они сами себя будут защищать, они грозят отойти к другим правителям!

   – Где ты слышал такое? – удивился Надмир.

   – В Лоди, прежде всего. В Трегорье тоже о таком начинают поговаривать. Только Сиярень и Заречье сохраняют спокойствие.

   – В Лоди, говоришь... Видишь ли, люди, живущие мирной жизнью, имеющие возможность делать то, что они любят, и защищаемые властью, не будут требовать дать им правление в свои руки. Либо их на самом деле что-то не устраивает – хотя я не знаю, что – либо их кто-то учит. Ибо чтобы управлять, нужно видеть дальше других. А они, привыкшие копаться в своих огородах, вряд ли имеют должный склад мысли. И, стало быть, кто-то их начинает учить, будто они могут жить сами. Кто-то, являющийся нашим врагом. Лодь граничит с Дир-Амиром, с Сааремом и Тарматом...

   Надмир погрузился в размышления. Наконец, он вновь поднял голову.

   – Дан Делас, отправляйся в Лодь и выясни сам, что происходит на нашей границе с Сааремом.

   Высокий канхарт кивнул и вышел.

   Глава 4. Перекресток дорог в пустыне.

   Дорога из Далиадира в Марастан шла бескрайними полями, где паслись стада коней токомуров и цвели благоухающие сады севинов. Дан Сиврэ ехал неспешным шагом, сберегая силы коня, по извилистой дороге, ведущей через Трегорье и Долгий Кряж в Марастан.

   Для Сиврэ упоминание о стычках между Дир-Амиром и Бросс Клаганом на земле Марастана было раной в самое сердце.

   Уже давно восточные земли Дир-Амира тяготились его властью. Да и чтобы удержать под одним правлением столь разные народы, нужно было иметь более семи пядей во лбу или быть магом. Дир-Амир, как прежде Йострем, объединял земли, населенные всеми известными народами. Тут жили ильвы, и хротары, и эвогры, и севины, и токомуры, и сьорлинги... Когда-то, в эпоху расцвета Йострема, государством управлял совет, избираемый из представителей всех народов, но возглавлял его потомок древних токомурских родов, прославленных в войнах. Прочие народы признавали его главенство.

   Но затем последовало восстание севинов, пришедших к власти на долгую Шестую эпоху, а потом, после свержения севинской династии, общий совет сменился небольшим «Тайным советом избранных», где три представителя – а на деле, три главы трех небольших держав внутри общего государства – руководили четвертым, ставшим, по сути, всего лишь воеводой на случай войны.

   В итоге те земли, что не имели своего представительства в совете, оказались просто источником налогов для роскоши столичного двора. В подражание столице местные канхарты тоже стремились завести себе роскошный двор, притесняя тех, кто оказался слабее; и так – почти до самого низа, где в самых бедных семьях, завидуя роскоши соседей, ругались друг с другом родичи и близкие. Кончилась такая политика сначала проигранной войной с Бросс Клаганом, когда в результате войны несколько окраинных земель отделились от Йострема и образовали новое государство – Дир-Амир, – а затем и полным завоеванием Йострема выходцами из этого нового государства.

   Однако удержать целостность разваливающейся державы было невозможно силой. Даже помощь Дивианы, провозглашавшей себя «представителем Сохранившего в этом мире» и стремившейся любой ценой сохранить существующий порядок, не могла переломить стремление мелких князьков самим стать хозяевами. Объединение Дир-Амира держалось на страхе перед его непобедимыми воинами, но воины тоже имеют обыкновение стареть и умирать, если не гибнут в битвах, а заменять их приходится представителями завоеванных народов, и эти новые войска не могут быть столь же послушными, как и ветераны, пришедшие вместе с завоевателями.

   И сосед Дир-Амира, Бросс Клаган, тоже вносил свою посильную лепту в его развал. Долгое время этой торговой республике удавалось искусно стравливать между собой своих соседей, наживаясь на войнах. Жизнь в Бросс Клагане почиталась самой богатой, спокойной и веселой во всем мире, тут продавались и покупались товары со всего света – но при этом сам Бросс Клаган производил очень мало своего. Разве что ильвы на материке иногда делились своими удивительными творениями. Существовал же Бросс Клаган за счет своего купечества. Его купцы плавали по всему миру и продавали ремесленникам Приморья сладости и пряности Иск-Хайта, а всадникам Лоди – скакунов Иль-Бьона. Остальной народ в Бросс Клагане был занят тем, что обслуживал своих купцов, являющихся, по сути, реальными правителями торговой республики. Но при этом именно купцы Бросс Клагана задавали тон на всех рынках, и, используя страсть людей к наживе, запросто могли натравить одного государя на другого или поднять восстание вассалов против сюзерена, сами оставаясь вроде бы ни при чем.

   Это сильнее всего и угнетало Сиврэ. С одной стороны, кажется, все в его земле устали от безраздельного владычества Дир-Амира, от пренебрежительного отношения правителей к своим «провинциям». Но с другой стороны, стоило земле отделиться – и она попала бы в тенета Бросс Клагана, который не силой, но более изощренными способами так же тянул бы соки из земли, ему вроде бы не принадлежащей, но принужденной работать на обогащение его жителей и не имеющей возможности защититься.

   Поначалу у него родилось сомнение в истинности сведений, он подумал, что просто Рустемас Теор, видя увлеченность своей сестры, хочет избавиться от него. Но чем дальше он ехал, тем яснее понимал, что дело совсем не в Виене. И если у Хранителя Дворца и была подобная мысль, то где-то очень глубоко, на самом дне его сознания, закрытая мыслями более важными.

   Перейдя вброд Данлию – реку, берущую начало в Долгом Кряже и текущую на Восток, через весь Марастан, а здесь, у истоков, еще неглубокую, – Сиврэ оказался в родных краях. Отсюда он двинулся краем Фаревогра, огромной пустыни, населенной редкими племенами кочевников – эвогров, нанимающихся в охраны караванов или занимающихся грабежом их. Для защиты от шаек эвогров тут и там были воздвинуты сторожевые посты, и путь торговых караванов проходил от одного к другому, так, чтобы на ночь оказаться под защитой стен.

   Дорога через пустыню была короче, чем правым берегом реки, но недалеко от дома надо было переправиться обратно через реку. Данлия стала уже широким полноводным потоком, вброд через который нечего было и думать переправиться.

   В одном месте работала переправа через реку. Вокруг переправы образовался небольшой поселок эвогров, обнесенный невысокой стеной из плотного песчанника, складывающего в этом месте берег реки.

   Сиврэ подъехал на закате, когда все лодки были вытащены на берег и жители поселка отправились на ночлег. А потому, чтобы не тревожить людей понапрасну, Сиврэ решил заночевать и утром отправиться дальше.

   Он остановился в крайнем доме, с удобством устроившись на сеновале. Но едва он погрузился в сон, как ворота поселка содрогнулись от ударов, наносимых в них чем-то тяжелым.

   Жители высыпали на улицу. Подвязывая ножны с мечом, Сиврэ тоже вышел на свежий воздух.

   Темная ночь накрыла теплую южную землю. Охранники у ворот распахнули створки, и в поселок важно вступила длинная процессия, возглавляемая каким-то важным сановником. Присмотревшись, Сиврэ узнал за длинной бородой путешественника Бораса Окета, Хранителя Дворца в Дир-Амире.

   Удивленный, что занесло столь важного человека в эти края, Сиврэ подошел поближе.

   – Быстрее, быстрее! – торопил Хранитель дворца столпившихся вокруг жителей. – Спускайте лодки. Немедленно налаживайте переправу!

   – С чего такая спешка? – удивился старейшина селения. – Сейчас ночь, заплывем куда-нибудь не туда.

   – Меня это не касается. Видишь приказ? Я должен через пять дней прибыть ко дворцу, и каждый, кого я встречу, обязан мне помогать.

   Почесав за ухом, старейшина отправил сыновей и соседей стаскивать лодки в воду.

   Следом за Хранителем Дворца в ограду вошел длинный караван лошадей и повозок, груженных товарами.

   – А товары тоже должны через пять дней быть во дворце, почтенный Борас? – указал на купцов, сопровождавших караван, Сиврэ, подходя ближе.

   – А ты кто такой? Тебя совершенно это не касается!

   – Я дан Сиврэ Антвари, владелец земли за рекой, – отвечал Сиврэ. – Я понимаю, у тебя, как Хранителя дворца, могут быть важные дела, требующие срочного прибытия во дворец, но какие дела могут быть у этих купцов?

   – Ты местный канхарт? Тогда почему ты еще здесь, а не в войске правителя? – с нарочитым удивлением произнес Хранитель дворца. – Ты разве не слышал приказ?

   – Я только еду домой, – ответил Сиврэ.

   – Так ступай быстрее, дома ты найдешь приказ нашего повелителя с его личной подписью. Эй, староста, готовь еще одну лодку – рыцарь едет с нами!

   Плюнув, староста отвесил кому-то оплеуху и отправился спускать новую лодку.

   Весь берег реки был занят товарами, торопливо грузимыми на лодки.

   – Почему-то мне кажется, – продолжал Сиврэ, стоя возле Бораса на берегу, – что не было нужды заставлять жителей переправлять товары этих купцов в столь поздний час на другой берег.

   – А мне кажется, почтенный канхарт, что ты лезешь не в свое дело. Раз я решил, что это нужно – значит, это нужно.

   – Но ведь ты поставлен Хранителем Дворца, высшим сановником в государстве, и твое дело блюсти прежде всего право и порядок, а не свои личные интересы!

   – Ты хочешь сказать, что купцы мне заплатили, чтобы я взял их с собой?! – возмущенно вскричал Борас.

   – Ты сам это сказал, – произнес Сиврэ. – Но пойми: тем, что ты так поступаешь, ты не просто нарушаешь свой долг – ты подрываешь веру этих людей в тебя. Они правда думают, что ты мчишься по приказу правителя и везешь очень важных людей. А ты всего лишь... – Сиврэ замолчал, махнув рукой.

   Хранитель Дворца с неприязнью на него посмотрел.

   – Если бы не готовилась большая битва, в которой нам поднадобятся все наши воины, я бы по-другому с тобой поговорил. А сейчас ты нужен, к сожалению, нашему правителю, и я не могу ответить тебе достойно твоей дерзости.

   – Не думал, что соблюдение долга есть дерзость, – Сиврэ упер кулаки в пояс, наблюдая за погрузкой. Слова о том, как тяжела власть Дир-Амира, обрели для него реальное подтверждение.

   Лодки начали сновать меж двумя берегами, перевозя купцов и охрану. Махнув рукой, Хранитель дворца сел в подведенную к нему большую лодку с шестью гребцами и отчалил, скрывшись в темноте. Сиврэ постоял – и отправился спать. Продолжать путь в подобном обществе желания он не испытывал.

   Чем ближе к дому подъезжал Сиврэ, тем меньше чувствовал необходимости выступать в грядущей войне на стороне Дир-Амира. Но и уклониться от битвы он не мог – данное слово обязывало. А воздержавшись, он бы только сыграл на руку Бросс Клагану, к которому не испытывал ни малейшего уважения.

   И, въезжая в ворота своего замка, он по-прежнему оставался в сомнениях, что же ему делать дальше.

   Родовой замок Антвари высился на небольшом холме, пологим склоном сходящем к полноводной реке. За рекой желтели дюны пустыни, но на эту сторону песок еще не добрался, сдерживаемый стремительным водным потоком. С раннего детства Сиврэ наблюдал противостояние цветущего мира этого берега – и пустыни из-за реки.

   При появлении хозяина в замке засуетились.

   – Тебя давно ждут, – подбежал к нему слуга, хватая коня за повод.

   – Кто? – удивился Сиврэ, спешиваясь.

   – Не знаю, он не назвал себя. Но отказать ему в гостеприимстве я не мог, он явно знатного рода.

   – Где он сейчас?

   – Ждет тебя в зале, – слуга поклонился и повел коня на конюшню.

   С тревогой молодой рыцарь поднялся в обеденный зал. От ворот в главную башню вела широкая лестница без поручней, огражденная только стенами башни. За ней располагался просторный зал, где в былые времена устраивались пиры и игры, сейчас же стояла тишина.

   Навстречу Сиврэ поднялся высокий худощавый человек в черной накидке.

   – Ты здорово задержался после турнира, – заметил гость вместо приветствия. – Другие рыцари из Дир-Амира давно вернулись и уже успели вновь собраться ко двору правителя.

   – Я шел длинной дорогой, – ответил Сиврэ, пытаясь угадать, кто же перед ним.

   – Не терзай себя размышлениями, – из-под накидки незнакомца появилась рука, украшенная золотым перстнем. – Мы не встречались с тобой до сего дня. Я – дан Тэй из Тармата.

   – Дан Тэй? – Сиврэ завороженно смотрел на золотой перстень. – Правитель Тармата? Рад приветствовать тебя в моем доме!

   Гость сел на кресло, запахнувшись в накидку.

   – Садись и ты, – позволил он хозяину. – Да, я правитель Тармата.

   Он помолчал и с усилием добавил:

   – Бывший правитель.

   – Бывший?! – Сиврэ был поражен.

   – Все меняется в этом мире. Власть правителя тоже не вечна. Когда-то я мнил себя величайшим властителем, наследником Кардракмаров, объединителем их державы. Теперь я – всего лишь смиренный посланник Хорнаса Йонарда, правителя Агнала.

   – Но я задержался всего лишь на несколько недель! – воскликнул Сиврэ. – Когда я уезжал из Приморья, там все было тихо и только слухи ходили о возможной войне!

   Сиврэ замолчал, вспомнив, как едва не был схвачен Адо у него на глазах.

   – В том все и дело, – грустно усмехнулся дан Тэй. – Вогуром объявил рыцарские состязания, чтобы иметь возможность собрать своих рыцарей в одном месте, не вызывая у меня подозрений. Он даже проиграл турнир, дав возможность выиграть мне, чем окончательно усыпил мою бдительность. Но кроме победителей в турнире, привезших мне награду, ни один из моих рыцарей не вернулся обратно! Я лишился цвета войска! Все они были отловлены по одиночке и ввергнуты в темницу Саарема. Возможно, многие погибли.

   Дан Тэй вскочил и заходил по залу.

   – Потом на нас двинулись его войска. Это был кошмар. Наши луки, наши мечи и копья ничего не могли с ними поделать. Они шли, словно не ведали боли, не знали страха. Они гибли сотнями, но позади поднимались новые и новые отряды. Это был настоящий ужас из ночного сна, когда ты пытаешься одолеть врага – а у него вырастают новые и новые головы. Все завершилось в считанные дни. Я лишился столицы, лишился войска, лишился подданных... Надеюсь, что еще не лишился чести. Дан Хорнас приютил меня из милости. Но милость мне не нужна.

   – Что же ты хочешь делать? – спросил Сиврэ, не очень разобравшийся в рассказе гостя.

   – У меня есть замысел, в котором ты можешь мне помочь. А я могу помочь тебе.

   – В чем ты можешь мне помочь?

   – Разве тебя не мучает, что твоя родная земля постоянно оказывается полем борьбы между Дир-Амиром и Бросс Клаганом? Что твои сородичи и друзья вынуждены складывать головы на полях сражений, совершенно не нужных им? Что изделия вашего ремесла, плоды ваших садов уходят в далекую столицу, где двор Дир-Амира проедает и прожигает ваши творения лишь для своего удовольствия?

   – Я не вполне понимаю, как сугубо наши проблемы могут трогать тебя и твоего столь отдаленного покровителя, – заметил Сиврэ, хлопая в ладоши.

   Дан Тэй напрягся, но на звук хлопка вошел всего лишь слуга.

   – Принеси нам вина, – велел Сиврэ, не оборачиваясь.

   Слуга исчез.

   – Итак, дан Тэй, я могу помочь тебе, основываясь на моем понимании чести и долга, но я не готов принять помощь от тебя, не понимая, чем за это мне придется заплатить.

   Дан Тэй перегнулся к Сиврэ через стол и, понизив голос до шепота, собрался было начать рассказ, но тут вернулся слуга с кувшином и двумя кружками.

   – Благодарю тебя, Крин, – кивнул Сиврэ, ожидая, пока слуга уйдет. Слуга же неторопливо поставил кружки на стол и разлил по ним вино.

   Когда за ним закрылась дверь, дан Тэй вновь приблизил лицо к Сиврэ.

   – Что же, слушай. Может быть, ты плохо знаком с нынешними отношениями между крупнейшими державами, для тебя ближе родословные знатных домов и их великие деяния в прошлом. Я расскажу тебе то, о чем знают правители.

   – Кое-что мне известно, – предупредил Сиврэ. – Чтобы тебе не повторяться, я могу и сам рассказать, что я знаю. Я знаю, что дан Йонард, твой хозяин, покорил остатки Йострема в Иль-Бьоне, разорив древний Палигерлад. Я знаю, что на те же земли претендует Дир-Амир, из-за чего у них возникают вечные споры. Я знаю, что с другой стороны Бросс Клаган пытается распространить свое влияние на земли Дир-Амира и Дивианы. Бороться с ним военным способом очень трудно, ибо Бросс Клаган вроде бы несет благо в виде своих товаров, но через них, через роскошь и удовольствия он исподволь покоряет военный дух рыцарей этих земель, и все чаще они бунтуют против тех, кому присягали. Как я понимаю, теперь, после гибели Тармата, дан Хорнас Йонард лицом к лицу сошелся с Сааремом в Велигорье. И, значит, тебе – вернее, дану Йонарду – надо, чтобы Дир-Амир был занят на Востоке, в то время как он сражается с Вогуромом на Западе. А поскольку Бросс Клаган вы вряд ли сподвигните на большую войну против Дир-Амира, надо устроить внутри него заварушку, связавшую бы его силы.

   Дан Тэй, кажется, был несколько огорошен.

   – То есть, ты не согласен?

   – На восстание против своего господина, которому присягал на верность? Нет.

   – На борьбу за свободу своего народа!