Текст книги "Свет уходящих эпох (СИ)"

Автор книги: Николай Бурланков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

   – Ах, да... Когаш. Тот самый, которого ты тоже называл моим другом. Теперь он владеет нашим Сияренем.

   – Вы служите разным державам, все возможно в этом мире!

   – Это решение самого человека – выбирать, кому служить. Он выбрал Вогурома.

   – Мне кажется, ты хочешь на него свалить собственную вину. Ты знаешь, что он хотел даже посвататься к Виене?

   – К Виене? Посвататься? А как же Сиврэ? Его он тоже предал?

   – Адо, о чем ты говоришь?

   – Что ты ему ответил?

   – Это не мое дело, да и не твое. Виена сама с ним говорила...

   – Да, все всегда было не твое дело! Ты лишь сидел и смотрел, как рядом с тобой кто-то страдает, ты мог пожертвовать чувствами и жизнями других – лишь бы тебя ни в чем не обвинили! Так что послушай теперь!

   – Нет, это ты послушай! – Надмир сорвался на крик. – Ты ничего не знаешь, а берешься судить о вещах выше твоего разумения!

   – Выше моего разумения? Ты сговариваешься за моей спиной с теми, кого я считал своими друзьями – и я не могу об этом судить?

   – Что ж, иди, суди сам! Говори с ними – я посмотрю, что ты им скажешь.

   Адо внезапно успокоился, только тяжелое дыхание выдавало в нем скрытую злость.

   – Да, ты прав. Мне надо поговорить с Когашем. Я многое хочу у него узнать.

   Сорвавшись с места, точно по команде, Адо бросился вон из комнаты.

   – Вернись, Адо! – велел ему вслед отец, но тот уже ничего не слышал.

   Юноша выбежал из дворца.

   – Коня! Нет – колесницу. Конь под всадником быстро устанет. Мы будем мчаться день и ночь!

   – Куда? – удивился конюх.

   – В Сиярень. Быстрее!

   – Остановись, Адо! – наперерез ему выбежала Виена, хватая крайнюю лошадь под уздцы. – Что ты хочешь делать?

   – Не твое дело! Раз уж моему отцу дороже предатель из чужой страны, чем собственный сын – мне тут не место!

   – Да разве ты на него злишься? Постой, подумай! Неужели ты сам не понимаешь, что творишь?

   – Как раз теперь я очень хорошо понимаю! Мне надоело вилять и сдерживаться. Я хочу посмотреть ему в глаза – и услышать, что он мне скажет.

   – Неужели дружба для тебя ничего не значит? Неужели ты сразу поверил во все, что тебе домыслила твоя гордость? Одно неверное слово – и ты готов забыть все свои клятвы?

   – Он забыл их первым! – ответил Адо, садясь в колесницу. – Для него дружба тоже ничего не значит – так к чему мне жалеть его? Отойди, Виена!

   – Ни за что! Ты погибнешь сам, погубишь друга – оттого, что гнев затмил тебе разум?

   – Разве должен воин бояться смерти? Отойди! – Адо грубо оттолкнул ее. Вскрикнув, она упала рядом со ступенями крыльца, и мимо нее прогремела двухколесная боевая колесница. Адо стоял в ней и яростно хлестал коней, вымещая на них давно сдерживаемую злобу.

   Едва умчался агиолин, на камни двора въехали колеса колесницы Рустемаса Теора. Хранитель Дворца вернулся из долгой своей поездки по южным землям. У него было мрачное известие: Агнал отверг все условия и готовится к войне, и его собственные, Рустемаса, усилия привели к тому, что Дир-Амир, скорее всего, будет союзником Агнала.

   Но дома его ждали еще более тягостные вести. Первая, кого он увидел дома, была его сестра, лежащая без чувств у подножия лестницы, ведущей во дворец.

   ********************************************************************

   Родовой замок Антвари в Марастане был разрушен до основания. Теперь на высоком холме над рекой осталась только проплешина, еще не заросшая травой.

   Сиврэ молча стоял над обрывом, разглядывая места, где прошло его детство. Видимо, он на самом деле ничем более не был связан с правителями Дир-Амира. Да и с этим местом его теперь мало что связывало.

   Он тронулся к переправе через реку. Отсюда Сиврэ собирался попасть в Мефльхол, в Золотогорье, где, по слухам, скрывался бежавший из Марастана дан Валдем Гор, его сосед, еще продолжавший лелеять планы восстания против Дир-Амира. Сиврэ не знал, хочет ли он сам продолжать борьбу. Никто не причинил ему большей боли, чем Аглас, но Аглас же и попытался загладить ее.

   Со смутою в душе, не зная, что предпринять, Сиврэ подъехал к переправе. Здесь расположилось небольшое селение эвогров. Многие узнавали его, кто-то молча сторонился, кто-то приветственно махал рукой.

   Среди раздающихся сзади возгласов его по самому сердцу резануло страшное слово «изгой».

   Берегом реки он добрался до Таргобада, главного города Фаревогра, где решил сесть на корабль, идущий в Золотогорье.

   Здесь Сиврэ и нагнали ужасные слухи.

   **********************************************************************

   Когаш возвращался не торопясь.

   После разговора с Виеной на душе у него посветлело. Словно и в самом деле давно мучавшая его загадка имела очень простой ответ.

   Хотя он ездил поговорить с Виеной и Рустемасом, но избежать разговора с Надмиром тоже не удалось. Выход, предложенный Надмиром, показался Когашу разумным: они вместе с Адо создают свой отряд, не подчиняющийся ни одному из враждующих правителей. Это будет началом.

   Однако разговор с Виеной открыл в нем какое-то новое понимание. Чем дальше он ехал, тем полнее понимал, что, опять ввязавшись в войны и дворцовую службу, уходит от того предназначения, о котором ему говорил Сирагунд. В мире в самом деле что-то стронулось и шло не туда, словно бы не было теперь возврата к прошлому. И вдруг явно ему представилась картина, как обезумевшие лошади влекут колесницу в пропасть – а люди на колеснице заняты ссорой и разборками между собой...

   Дорога вывернула с перевала на край глубокого ущелья. Внизу, наверное, когда-то текла речка, но теперь русло ее изменилось, и только острые скалы торчали с далекого дна. Здесь вдоль горного хребта, примерно на середине его высоты, шел широкий уступ, по которому и была проложена эта древняя дорога, уходящая к прячущимся в горах селениях.

   – Когаш-кун! – окликнул его сверху незнакомый хротар.

   – Слушаю тебя, – поднял Когаш голову.

   – Торопись, Когаш-кун! Наши передавали, какой-то дикий канхарт гонится за тобой.

   – Дикий канхарт? – усмехнулся Когаш. – Кто же это?

   – Мы не знаем, но он проломил ворота на заставе, ушел от погони и кричал всем, что найдет тебя и заставит ответить за все.

   – Ну, не в моих обычаях бегать от ответа, – заметил Когаш. – Спасибо за предупреждение. Где он сейчас?

   – Едет сюда. Должен быть позади тебя на этой дороге.

   Развернув коней, Когаш поехал назад.

   – Держись!

   Откуда-то сбоку, из расселины гор, вылетела гремящая колесница. На ней, едва придерживая поводья, мчался Адо. Разъяренное лицо его превратилось в маску ненависти.

   Когаш натянул поводья.

   – Адо, стой! – поднял он руку ладонью навстречу несущемуся на него рыцарю. Тот даже не заметил его движения, и даже не попытался остановить своих коней. Яростно несущиеся кони грудью налетели на повозку Когаша, выбросив и его, и Адо из колесниц, и, не останавливаясь, продолжили скакать – но под копытами их уже не было земли.

   Лошади, обломки колесниц, оружие – слившись в один клубок, летели в пропасть. Падение продолжалось очень долго. Друзья, враги – все падали вместе, сцепившись в последних объятиях. И следом за ними, все нарастая, шла с гор каменная лавина.

   На самое дно широкого ущелья обрушилась лавина, похоронив под собой смертельную обиду. Высоко взметнулась пыль, гулко прогремел звук удара – и из-под завала камней на миг вспыхнул огонь, словно там разожгли огромный костер. А потом небывалое надгробие замерло, слившись в сплошной камень.

   **********************************************************************

   Рустемас Теор идет к правителю. Сегодня переходы дворца кажутся ему особенно бестолковыми. Знакомые повороты следуют один за другим, и все никак не закончатся.

   Правитель ходит – нет, мечется по залу, и длинное его одеяние летит за ним, золотясь в лучах солнца. Столетняя игра пыли, создавшая целые узоры на стене и потолках, сегодня нарушена. Пылинки носятся за правителем, точно пытаются угадать, что же так растревожило хозяина дворца.

   Внезапно он останавливается прямо перед Рустемасом и тычет в него пальцем.

   – Где Адо? Где мой сын?

   – Правитель, ты знаешь, что с ним случилось, – шепчет Теор еле слышно.

   – Тогда почему не пришел Когаш? – продолжает Надмир, не глядя на Хранителя. Теор не отвечает, но правитель и не ждет ответа.

   Вновь, словно крылья птицы, мечутся по залу полы его одеяния. Замерев у окна, правитель воздевает глаза к небу, глядя сквозь пальцы на палящее солнце.

   – Почему свет солнца отливает кровью?

   – Надмир, что с тобой? – обеспокоенно спрашивает Теор. – Солнце сегодня такое же, как обычно.

   – Посмотри, Теор! Разве ты не видишь красного луча, идущего из самого его сердца?

   Верный Теор честно поднял глаза к солнцу – и зажмурился. Когда он открыл глаза, Надмира уже не было в зале. Из-за двери раздался его гневный голос:

   – Почему со стены не отмыли кровь?

   Шаги правителя удалялись, ведя в сад. Рустемас бросился за ним, но не успевал. Длинная нескладная фигура правителя мелькнула в дальнем конце сада, затем за деревьями возле озера – и исчезла. Подбежавший Теор заметил только поломанные кусты возле ограды.

   За оградой проходила каменистая дорога, на которой не осталось следов. Теор посмотрел в одну сторону, в другую – и отправился обратно во дворец.

   По дворцу носились слуги и канхарты. Весть о бегстве правителя сразу после вести о гибели наследника словно зажгла давно тлеющий пожар. К Рустемасу подбегали, что-то спрашивали... Он, как Хранитель дворца, должен был, наверное, организовать поиски пропавшего правителя, подумать, что делать теперь, когда война с Агналом стала совсем близкой... Однако почему-то он понимал, что ничего этого делать не надо.

   По ступеням прозвенели твердые шаги, и запыленный высокий канхарт вошел во дворец. Все, кого он встречал, устремлялись за ним, и в зал Совета, где отрешенно сидел Рустемас, он вошел в сопровождении огромной свиты из тех, кто бестолково пытался понять, что же делать. Рустемас поднял взор на вошедшего. Это был дан Делас, оставленный главнокомандующим в южных войсках вместо Адо. Он прибыл на редкость вовремя.

   – Всем сохранять спокойствие! Без паники! Наш правитель впал в безумие и бежал, но я, дан Делас Вер, прямой потомок Кано Вера, первого правителя Дивианы, имею все права на ее престол, и намерен заменить его.

   Рустемас встал, чтобы уйти.

   – Почтенный Рустемас, оставайся. Я рассчитываю на твою помощь.

   Глава 7. Сирагунд.

   Из окна маленькой избушки видны были три огромных пика, встающих на северо-востоке. До них простиралась безлесая равнина, пересеченная с севера на юг древней дорогой.

   Лес начинался с другой стороны от избушки, откуда тянулся до берега Нанлии, Великой северной реки. В эту сторону смотрела дверь избушки с небольшим крыльцом.

   За столом сидели пять человек. Посохи в руках и длинные одеяния выдавали в них магов. Во главе стола расположился сам Сирагунд, хозяин дома. Хранитель прошлого означало его имя, и многие считали, что в прошлом для него нет тайн, и приходили советоваться о будущем. И гости его были уже почтенными старцами, но рядом с ним они выглядели мальчишками: все они когда-то начинали у него свои занятия магией, а линия жизни самого Сирагунда уходила в прошлое на многие сотни, а то и тысячи лет. Некоторые полагали, что Сирагунд возник вместе с этим миром, но сам Сирагунд признавался, что, когда он пришел в этот мир, здесь уже вовсю кипела жизнь, создавались и рушились государства, возводились города и плавали корабли.

   Рядом с ним сидел Эврин, глава совета магов всех земель Дир-Амира. Трое других не появлялись при дворцах правителей и потому были менее известны, но не менее могучи.

   Разговор их, если бы его услышал непосвященный, мало что сказал бы ему. Отрывистые слова, недоговоренные фразы. Однако мудрым старцам не было нужды выражать свои мысли словами – они понимали друг друга и без слов.

   За окном темнело. Осень давно осыпала листья с ветвей соседнего леса, и все ближе подступала зима.

   От опушки леса почудился далекий бессильный возглас, словно призыв о помощи. Сирагунд встал и вышел на крыльцо. Никого не было видно, но он ощущал приближение человека.

   Сирагунд постоял на пороге, всматриваясь в темноту.

   Из темноты к нему вышла сгорбленная тень. Высокий ссутулившийся человек, запахнувшись в рваную накидку, остановился у крыльца, просительно глядя на хозяина.

   – Заходи, – кивнул Сирагунд. Гость вошел, сразу потянулся к огню, горящему в печи. Плечи его распрямлялись, он перестал дрожать, и вскоре в этом заросшем бородой поседевшем старце можно стало узнать Надмира Вегара, бывшего правителя Дивианы.

   – Я знал, что ты придешь ко мне, – Сирагунд посмотрел на старца понимающим взглядом.

   – Мне некуда больше идти, – ответил тот.

   Оставив гостя греться, Сирагунд вернулся за стол.

   – Это Надмир Вегар, – объяснил хозяин в ответ на немой вопрос магов. – Он нам не помешает. Но из уважения к нему старайтесь выражать свои мысли понятными словами.

   О госте словно забыли тут же, да и Надмир, грея руки у огня, мыслями был где-то далеко, едва слушая, о чем говорили за столом.

   – Мы не можем остановить то, что происходит, – говорил Эврин. – Наши слова уже не имеют того веса, какой был у них раньше. Люди считают, что стали умнее, хотя по-прежнему не могут видеть дальше, чем на несколько шагов вперед.

   – В таком случае, мы можем их только принуждать тайно, чтобы сами они не догадывались, будто их направляют, и полагали, что идут туда, куда сами решили идти, – заметил один из трех магов помоложе.

   – Так поступают темные маги, – возразил Сирагунд. – Мы можем только объяснить, что их ждет, а если не поймут – можем показать пример в малом, чтобы они увидели – и устрашились.

   – А ты не боишься ошибиться? – спросил другой маг. – Что, если это мы не правы, пытаясь свернуть людей с выбранной ими дороги?

   – Правы мы или нет, скоро мы это увидим, – печально ответил Сирагунд. – В любом случае, мы не сможем остановить их. Многие наши собратья выбрали путь тайного управления людьми, и мы не можем противостоять всем. Надо лишь позаботиться о сохранении тех, кто желает идти за нами. И с ними начинать все заново.

   – Кто же их изберет? – недоверчиво спросил третий маг.

   – Они сами придут, когда наступит время, – отозвался Сирагунд. – Но пока мы должны предпринять то, что можем, чтобы все-таки попытаться спасти остальных. Ты, Дамир, – обратился он к первому магу, – отправишься к Йонарду. Севины в Лоди должны увидеть, что их ждет, если они уйдут из Дивианы.

   Дамир кивнул.

   – Эврин, на тебе Восток. Там поднимается огонь, и справиться с ним можешь только ты. А тебя, Виран, я попрошу помочь Рустемасу Теору. Один он не вернет севинов.

   Собравшиеся еще немного помолчали и стали расходиться. Сирагунд вышел проводить их.

   В лицо уходящим на пороге ударила мелкая снежная крошка, предвещая наступление зимы.

   – Эврин, после огня кто-то должен будет заняться Западом, – произнес Сирагунд на прощание.

   – Ты полагаешь, он из тех темных, для кого ты хранишь настойку красавки? – спросил Эврин своим скрипучим голосом.

   – Я знаю лишь, что он уже совершил, но не знаю, что он еще собирается сделать. Боюсь, по-иному его уже не остановить.

   – Не уверен, что у меня останутся силы, – покачал головой Эврин.

   – Увидим, – согласился хозяин. – Но сейчас тебя больше должен занимать огонь.

   Эврин кивнул и вслед за остальными гостями исчез в поднимающейся метели.

   Хозяин дома вернулся к неподвижно сидевшему у огня бывшему правителю Дивианы. Тот держал в руках палку для помешивания углей и равнодушно ковырялся ею в тлеющих в очаге дровах.

   – У меня не осталось ничего из того, что я любил, – произнес Надмир устало. – И сейчас я хочу только покоя.

   – Ты знаешь, всякая жизнь, достигнув бурного роста, затем склоняется к закату. Но высшая мудрость и высшая сила – чтобы потом, отдохнув, осознав и сделав выводы из собственной жизни, суметь вернуться туда, в мир, где ты можешь еще что-то сделать.

   – Я сделал все, что мог, – Надмир опустился на лавку у печи, потер руки друг о друга. – Я не знаю, чего еще я могу желать и к чему стремиться. Мой путь окончен, и я не понимаю, почему он еще длится.

   – Значит, что-то ты еще не завершил. И накопленная тобою мудрость должна быть передана людям.

   Надмир покачал головой.

   – Каждый, приходящий в этот мир, должен сам пройти положенное ему, я не имею права ни помогать, ни учить его избегать ошибок. Я мог научить своего сына – помогло ли ему мое учение?

   – Никто не создает нам нашу судьбу. Наше осознание – вот то, что прокладывет нам путь в грядущее. Если мы видим, к чему ведут наши поступки – мы можем выбирать, что совершить сейчас. Если нас ослепляет наша злоба или страх – мы идем туда, куда нас несет.

   – Творцы создали страх и злобу, значит, зачем-то они были нужны?

   – Да, – кивнул Сирагунд. – Именно если ты не знаешь сам, что делать, тебе предложен запасной выход. Бегущий спасется скорее, чем стоящий на месте. Сражающийся даже в ослеплении уцелеет, а тот, кто будет слишком долго размышлять – погибнет. Это выход для тех, кто не знает, что делать и куда ведут их поступки. За них решает их природа. Но чем выше дух человека, тем меньше он должен зависеть от своих мелких желаний.

   – Наверное, если бы мы всегда могли держать себя в руках, это было бы достойнее человека. Вот только зачем? Что нам в нашем прозрении – если мы не можем дать выход обуревающим нас чувствам?

   – Раз они бушуют в тебе, значит, ты еще не прозрел. Чем точнее и лучше мы видим последствия наших деяний, чем лучше понимаем этот мир, тем счастливее наша судьба. Но счастье – лишь следствие нашего прозрения, нашего видения, а не цель жизни.

   – Тогда у тебя должна быть счастливая судьба, – невесело улыбнулся Надмир.

   – Я не жалуюсь, – отвечал Сирагунд. – Но увы – я вижу лишь прошлое, а не будущее. Чтобы понять будущее, надо жить этой жизнью. Но не только своей. Если ты можешь почувствовать чью-то боль – тогда тебя в твоей жизни эта боль уже может миновать. Если ты можешь понять – до конца понять – палача или жертву – значит, тебе не придется быть ни тем, ни другим. И тогда, когда ты поймешь всех и все в этом мире – ты увидишь, куда он должен идти. Но пока ты чего-то не поймешь, не постигнешь значения слов и поступков – с тобой они будут происходить снова и снова. И можно бегать по кругу без конца – пока не найдется кто-то, кто бы подтолкнул тебя, сказал нужные слова – и ты бы вдруг понял, ради чего все это.

   – И ради чего было то, что случилось со мной?

   – Это знаешь только ты. Я могу лишь сказать свое мнение. По-моему, ради того, чтобы ты понял, что ты – тоже человек, а не богами созданный правитель. Ты возгордился и решил, что человеческое тебя не может задеть. Но оказалось – может.

   – Что же теперь мне делать? Неужели для того, чтобы дать мне это понять, надо было убить двух молодых людей?

   – У них своя судьба. Каждый из них подготовил себе ее сам. Я не буду говорить о Когаше. Он далек для тебя. Но я поговорю с тобой об Адо. Ты мог научить Адо не быть высокомерным. Мог научить его слушать даже врага, прежде чем бить. Ты мог научить его стойкости и мужеству. Но ты был слишком занят государственными делами. И он научился тому, что видел – гордости и высокомерию. И он воспринял слух о том, что его друг стал врагом – за чистую правду. Он не захотел слушать тебя. И обрек себя на гибель.

   – Молчи! – прошептал Надмир обессиленно. – Молчи. К чему теперь это говорить, если уже ничего не исправишь?

   – Хотя бы ради того, чтобы ты понял это сейчас. И тогда никому не придется больше гибнуть, чтобы отучить тебя от гордыни. Если же нет – все повторится вновь.

   Надмир закрыл лицо руками.

   – Какая гордыня? – прошептал он. – От меня прошлого не осталось ничего. Я тоже умер.

   – Значит, ты ничего не понял. Ты отрезал все то, что успел понять раньше, и теперь придется начинать жить заново. И снова совершать те ошибки, которые уже совершил. Но это утром. Ложись спать, – и он указал гостю на широкую лавку возле стены.

   Утром, еще до света, поздно занимающегося осенью, Сирагунд растолкал своего гостя.

   – Сходи в лес за дровами. Да смотри, живые деревья не руби, ищи сухостой!

   Что-то пробурчав, Надмир натянул накидку и вышел на улицу.

   Утренний мороз пробирал до костей. Лес, прозрачный и покинутый, высился совсем рядом. Не слышно было пения птиц, и черные деревья стояли, точно скелеты. Под ногами шуршал толстый ковер опавших листьев, и звук каждого шага ясно различался в прозрачном воздухе.

   Где-то журчал невидимый ручей. На пожелтевшем слое листьев медленно таяли крупинки снега.

   Найти сухое дерево после ночной метели оказалось делом нелегким. Надмир с трудом раскопал почти начисто лишенное коры старое раздвоенное к вершине дерево и начал его рубить. Удары топора странно звучали в лесной тишине. Давно отвыкший от подобной работы, Надмир вспотел и натер мозоли, но повалил дерево и потащил его за комель к дому Сирагунда.

   Тот уже развел огонь и грел котелок с водой. Из трубы над крышей валил дым.

   Не спрашивая указаний, Надмир принялся разделывать принесенное дерево на дрова. Сирагунд вскоре вышел на двор, внимательно смотрел, но молчал.

   Усталось тела заставила немного умолкнуть щемящую боль в душе. Надмир воткнул топор в чурбак для рубки дров, вошел в дом.

   – Всем приходится все начинать сначала, – произнес Сирагунд, отхлебывая из чашки тончайшей лепки, сделанной, наверное, еще во вторую эпоху, настой из душистых листьев. – Государства рушатся, и счастлив тот правитель, кто не видит краха дела своей жизни. Многие ремесла становятся ненужными, и их носители – великие мастера – умирают в нищете. И люди приходят в этот мир – и уходят из него. Куда? Вы счастливее меня, вы можете это узнать.

   Надмир молча пил настой, глядя сквозь хозяина.

   – Человек может стать магом, может стать творцом, – продолжал Сирагунд. – Но это очень зависит от того, что его окружает. Некоторым удается преодолеть давление мира на него, и они становятся теми, кем на самом деле хотят – а не теми, кем им велит быть их окружение, постоянно чего-то от нас ожидающее. Но большинство не может преодолеть этого. И очень важно, чтобы было место, где бы их могли принять – и помочь.

   – Что ты мне предлагаешь? – спросил Надмир.

   – Пока – ничего. Живи у меня. Боль пройдет, и рано или поздно ты вновь захочешь вернуться к жизни. Но сейчас еще рано об этом говорить.

   ***********************************************************************

   В Агнале и в Дир-Амире готовились к свадьбе.

   Дан Хорнас Йонард прожил долгую жизнь и вырастил за нее двух сыновей: дана Искана и дана Искрома – и дочь Сэю. И скоро, согласно договору, который удалось выбить Рустемасу Теору, дочь Сэя должна была стать женой младшего брата правителя Дир-Амира, дана Дорласа.

   – А ты уверен, что мне надо на ней жениться? – Дорлас недовольно оглядывал свой наряд, стоя перед серебрянным зеркалом. – Я ведь не видел ее ни разу.

   – Можешь мне поверить, – Аглас отряхнул наряд брата сзади, расправив складки. – Я тебе дурного не посоветую. Она – девица что надо. Отец у нее – токомур, мать – севинка, а от подобных браков рождаются очень красивые дети.

   – Ну, смотря на чей вкус, – с сомнением произнес Дорлас. – Я очень придирчив в вопросах женской красоты.

   – Да, я помню, ты ее знаток, – похлопал брата по плечу правитель. – Эй, портной! По-моему, ты перестарался с золотом. Наряд жениха должен быть красивым, но строгим, а не пестреть красками, как оперение попугая с Южных островов!

   Подскочивший портной начал торопливо что-то отмечать мелом. Дорлас недовольно поднял руки.

   – Что ты мечешься вокруг меня? Сейчас, я сниму наряд, и черкай по нему, сколько хочешь.

   Переодевшись в свою обычную одежду, Дорлас вместе с братом спустился в сад.

   – Конечно, ты прав, что я забочусь не только о твоем личном благе, – произнес Аглас. – Как приданое за своей дочерью, дан Йонард дает Валахор. Пока дан Хорнас жив, ты будешь являться его вассалом и на этом основании владеть этими землями. А после его смерти ты мало того что получишь их в безраздельное владение – ты сможешь претендовать и на престол Агнала!

   – А как же его сыновья? – удивился Дорлас.

   – Все может случиться, – покачал головой Аглас. – Но на тебе будет лежать еще одна важная задача. Мы с Хорнасом решили таким образом давний спорный вопрос вокруг Великих равнин. Ему нужна наша поддержка, ибо на него с севера давят сразу два врага. А нам нужна защита с Запада, потому что на Востоке все никак не успокоятся остатки последователей Сиврэ. В Брастуземе продолжается нестроение, и наш глава совета магов ничего с ней не может поделать. Да и с Мефльхолом – этим рассадником мятежа и смуты в наших землях – тоже давно пора кончать. Ну, с этим последним мне обещал разобраться Иль Росс, а вот остальное – это наша забота.

   – Надо было казнить Сиврэ, и все проблемы были бы решены! – воскликнул Дорлас убежденно.

   – Не думаю, – возразил Аглас. – У меня больше надежд на то, что он сейчас будет уговаривать своих сторонников прекратить борьбу, осознав ее бесполезность, чем станет во главе их движения. А вот казни мы его – и ненависть к нам только усилилась бы в тех землях, где Сиврэ пользовался поддержкой. Пойми, Сиврэ был лишь знаменем, которое подняли недовольные! Недовольные остались – и они нашли бы себе другое знамя. А Сиврэ теперь, когда он оказался на свободе, вряд ли посмеет вновь подняться против нас.

   – Посмотрим-посмотрим, – покачал головой Дорлас

   ***********************************************************************

   Уехать из Таргобада в Мефльхол оказалось невозможным. Море полностью принадлежало кораблям из Бросс Клагана, а по суше путь пролегал через пустыню, ставшую непроходимой из-за появляющихся там все в большем числе шаек изгоев.

   Опасность пути не остановила бы Сиврэ, но сейчас он, чем дальше, тем больше сомневался, что ему надо плыть в Мефльхол. Он недавно получил известие, что в Дивиане у Виены родился его сын, и чувства, на время отодвинутые бурными событиями, а потом неизвестностью своей судьбы, вспыхнули в нем снова. Он стал подумывать отправиться в обратную сторону, вверх по реке, до границы Дивианы, однако гордость удерживала его. Еще недавно он предлагал свое сердце Виене, будучи полноправным канхартом, владельцем замка и земель. Теперь он стал изгоем, и просить милости при чужом дворе он не собирался.

   А потому он явился к управляющему Таргобадом и предложил ему организовать очисту окрестностей города от шаек изгоев. Тот в удивлении посмотрел на молодого рыцаря и согласился, пообещав, что не даст на это дело ни гроша и пусть Сиврэ набирает добровольцев, кто захочет с ним пойти на это безнадежное дело.

   Единственное, в чем управляющий согласился помочь Сиврэ – это объявить на главной площади призыв добровольцев. Требовались люди, умеющие владеть оружием, имеющие собственное снаряжение и готовые рискнуть жизнью ради спасения родного города.

   Набралось неожиданно много народу – более сотни человек. Но сильнее всего порадовался Сиврэ, когда увидел среди добровольцев двоих своих знакомых, дана Гора и дана Палигера.

   – Дан Гор! Дан Палигер! Каким ветром вас занесло сюда? Я был уверен, что вы в Мефльхоле.

   – Увы, дан Сиврэ, – склонил голову дан Гор. – Мой замок, как и твой, был разрушен и я в самом деле искал убежище в этой стране, удержавшейся меж двух великих государств. Но недолго она удерживалась: Бросс Клаган вторгся в нее и очень быстро подчинил ее всю.

   – Странно, – заметил Сиврэ. – Раньше Бросс Клаган не был столь агрессивен.

   – Ты, верно, не знаешь, – вступил в разговор дан Палигер. – Там тоже шли изгои, те самые, что громили тебя на юге. И вел их все тот же Иль Росс.

   – Ну, а тебя-то как сюда занесло? – повернулся к старому пирату Сиврэ.

   – Ну, на службе у Бросс Клагана я скопил немного денег, – уклончиво отвечал дан Палигер. – Хотел вернуться к старому занятию. Но сейчас море принадлежит кораблям Бросс Клагана, а с ними я больше связываться не хочу. Вот, думаю пробраться в Иск-Хайт и там попытаться начать новую жизнь.

   – Не думал остепениться? – спросил Сиврэ.

   – Рано мне еще, – отозвался дан Герим. – Да и море зовет, отпускать не хочет. Зачахну я на берегу.

   Внезапно дан Гор потянул дана Палигера за рукав, указывая на еще одного добровольца. Вначале нового человека приняли со смехом, это был глубокий старик в долгой нескладной одежде. Но потом смешки смолкли.

   – Это же Эврин! – произнес дан Палигер.

   – Я думал, он умер давно, – заметил дан Гор.

   Сиврэ в удивлении смотрел, как два его именитых спутника, растолкав молодых воинов, склонились в поклоне перед дряхлым старцем. Тот снисходительно потрепал их по головам.

   – Возьмете меня в отряд? – спросил Эврин своим скрипучим голосом. – Я вам еще пригожусь!

   – Не пожалеешь, – пообещал дан Палигер. – Это маг Эврин, старейший маг во всех южных землях!

   – Тот самый Эврин, которого выбрали главой совета магов? – удивился Сиврэ.

   – Ну, глава совета – это громко сказано, – проскрипел Эврин. – Я обещал помочь правителю навести порядок на его землях. А шайки изгоев, бродящих в поисках добычи – это непорядок, так я считаю.

   – Возьмем, – пообещал Сиврэ. – Выступаем завтра, на рассвете!

   ***********************************************************************

   Все ближе подступала зима, и все чаще снег, выпавший за ночь, оставался лежать даже под лучами неяркого солнца. Надмир понемногу пришел в себя и все чаще слушал рассказы Сирагунда о минувших днях.

   – Когда-то миру угрожали распри среди Творцов, когда они не могли придти к единому мнению о том, что же должно быть в нашем мире. Затем Творцы успокоились, но множество созданий, сотворенных ими и затем изгнанных из нашего мира, тоже оказались ему страшной угрозой из-за его пределов. Но сейчас уже ничего нам не угрожает – кроме нас самих, тех, кому доверены судьбы нашего мира.

   – Как же мы можем угрожать сами себе? – в непонимании спросил Надмир. Горделивая его уверенность в себе куда-то исчезла, растворилась вместе с ударами топора, которым он рубил по утрам дрова.

   – У нас есть и сила, и разум, – отвечал Сирагунд. – И никакие тайны этого мира не останутся от нас сокрытыми, если мы возьмемся их открывать. Маги знают, как направить силу стихий, как повелевать разумом людей, как продлить собственную молодость – но на них лежит и величайшая ответственность. Представь, что человек, оставленный присматривать за огнем в печи, заснет, и дом сгорит в огне! А теперь представь, что маг, поставленный присматривать за разумным сочетанием сил в этом мире, заснет душой и допустит мрачные стороны своей души вырваться и начать повелевать этим силам! Он выпустит в наш мир такое, чего потом не исправят сотни других магов.