Текст книги "Огненный лис"

Автор книги: Никита Воронов

Соавторы: Дмитрий Петров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

– Чем-то интересуемся? Может, помочь? Спросите, не стесняйтесь.

Виктор оценивающе оглядел потенциального «терпилу»: килограммов под восемьдесят, ростом повыше, да и морда какая-то не слишком мирная.

Отрицательно помотав головой, он дождался, пока спекулянт отойдет и пересел подальше от входа.

Грабить, почему-то, расхотелось. Но возвращаться ни с чем на глазах у маячащего неподалеку Ройтмана тоже было неловко.

Думы Виктора прервал дежурным вопросом следующий спекулянт. Этот оказался росточком пониже первого, но тоже особого доверия не вызвал.

Пришлось отказаться и от его услуг, после чего минуты потянулись старой пеньковой веревкой – долго и бестолково. Сырой ветер с залива окатывал и без того застуженную поясницу, постепенно унося вместе с теплом и готовность к подвигам.

– Джинсами не интересуетесь? – Перед Роговым нарисовался худой очкарик со всклокоченной шевелюрой и тяжелым портфелем в руке.

– А что у тебя за штаны-то? – Душа Виктора запела в предчувствии долгожданной удачи. – Какая фирма?

– Есть «Вранглер», есть «Монтана», есть «Ли», очень хорошие… заголосил спекулянт.

– Почем?

– Цена нормальная, по сто пятьдесят любые!

– Самопал? – Изображая знатока, сдвинул брови Рогов.

– Обижа-аете… Привозной товар, прямо с судна, из рейса.

– И все лэйблы есть?

– А как же! – Не унимался фарцовщик, мысленно благодаря Господа, что послал ему такого идиота. – И лэйблы, и зипера, и все сайзы. Двойной шов… Не хотите примерить?

У Виктора екнуло сердце – ну, прямо, как по заказу!

Стараясь унять дрожь нижней губы, он набрал в грудь побольше воздуха:

– Что же. Можно, конечно, померить… Где тут у вас?

– Да где угодно! Где угодно… Лишь бы народу поменьше. А то ведь, сами знаете – не дай Боже, менты.

– Так куда идти-то?

– Вон, хоть бы туда, в тот подьезд.

Рогов против «того подьезда» ничего не имел. Еще неделю назад, проводя разведку предстоящего поля боя, он убедился, что сделки местными спекулянтами чаще всего совершаются именно в этом «парадняке».

Идеальное место – к тому же, со вторым, запасным, выходом на противоположную сторону.

– Ладно, пошли.

Краем глаза Виктор заметил, что его действия не ускользнули от внимания Ройтмана. Паша медленно тронул мотоцикл с места, и ясно стало, что события теперь будут развиваться по своей собственной, неумолимой логике.

Изменить что-то было уже не во власти Рогова. В каком-то душном оцепенении преодолел он вслед за фарцовщиком расстояние, отделявшее их от «примерочной».

– Прошу, – очкарик придержал дверь и пропуская спутника вперед.

– Ага, – выдавил из себя Виктор, толком даже не представляя, что сделает в следующее мгновение.

Однако, оказавшись внутри полутемного помещения, он как можно ловчее рванул из-за пояса «ствол» и развернулся к жертве:

– А ну, гони бабки, козел!

– … гони бабки, козел!

Сначала Виктор подумал, что ответило эхо. Однако, в следующий миг увидел нацеленный прямо в лоб ствол огромного револьвера.

«Вот и все, – подумал он. – Допрыгался на хер…»

Осталось только зажмуриться и ждать выстрела.

Впрочем, ожидание затянулось. Рогов приоткрыл глаза, и испытал новое потрясение: фарцовщик, забившись в угол, нервно трясся всем телом и что-то бормотал себе под нос.

Глаза его были закрыты, очки запотели, а револьвер валялся рядом, на заплеванной плитке пола.

Еще несколько драгоценных мгновений Виктор потратил на то, чтобы найти хоть какое-то обьяснение произошедшему. Может, спекулянта ударил кто-то третий? Ну, скажем, по башке, из-за угла… Неужели Пашка подоспел?

Виктор огляделся, но в подьезде больше никого не было. Тогда он ткнул очкарика носком ботинка:

– Ты чего? Слышь?

– Не надо! Не надо… – затрясся бедолага. – Не стреляйте, я не хотел! Я нечаянно… Это они сказали, чтобы я деньги отнял, а мне и не надо совсем!

– Чего тебе не надо? – Все ещё не понимал Рогов.

– Ничего не надо! – Человек на полу открыл глаза и умоляюще посмотрел на Виктора. – Я же честный спекулянт, не грабитель… А они заставили, сказали, мол, раз проиграл – давай!

– Как проиграл? Кого?

– Ну, в карты, в «деберц». Понимаете? Мы от скуки по сотенной, вот я и проигрался, а Лысый… Это он, гад! Говорит – давай…

– Ах ты, падла! Геморрой вонючий, – теперь в голосе Виктора зазвучала радость полного понимания, и его сразу же понесло:

– На мента кинулся?

– На кого? – Поперхнулся очкарик.

– Ты дурочку-то не валяй! Нападение на сотрудника органов, при исполнении…

– Я не знал, честно! Клянусь! – Рогову показалось, что спекулянт сейчас потеряет сознание. – Я не знал, что вы опер…

Увидев, что Виктор поднял с полу револьвер, он засуетился:

– Это не настоящий! Зажигалка, понимаете?

В этот момент дверь подьезда со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то незнакомая Рогову морда.

– Ну, чего там у тебя? Все пучком? – Спросила морда неизвестно кого.

– Стоять! – Перепуганный Рогов направил на дверь сразу оба ствола своего пистолета и «трофейного» револьвера.

Морда исчезла, однако в углу зашевелился фарцовщик.

– Стоя-ять! – Заорал ещё громче Виктор и, не зная, что делать дальше, начал угрожающе щелкать курками над его головой.

Тот, окончательно ошалев от ужаса, понял команду буквально, вскочил и ввытянулся по стойке смирно.

– Лицом к стене, руки на затылок, ноги на ширину плеч… – Рогов не был уверен, что говорит все, как положено, однако времени вспоминать фильмы про милицию уже не осталось. – Н-на! Н-на, мудило!

Влепив под зад «арестованному» пару безобидных пинков, он бросился к выходу из парадной.

– Витя, давай! – Рядом, буквально в двух шагах поддавал газку своей «Яве» преданный Ройтман. – Побыстрее, пожалуйста, а то нам сейчас…

Со стороны «Альбатроса» к братьям-разбойникам уже приближалось человек десять мужчин серьезного вида. Во главе, почему-то, с сержантом милиции видимо, спекулянты вытащили его по такому случаю из местного пикета.

– Поехали, Паша… Гони, блин!

Ройтман вылетел на оперативный простор, и не делая различия между проезжей частью и тротуаром понесся вдоль по Двинской улице. Лихо перемахнув через Обводный канал, он воткнул мотоцикл между двумя встречными трамваями и на красный свет оказался за перекрестком.

– Ты чего? – Завопил Виктор. – Сбавь скорость, убемся ведь!

– Не убьемся! – Ответил Павел, но дальше они поехали все же чуть помедленнее. А когда впереди показалась арка родного двора-колодца, он вообще остановился:

– На фиг… Хватит! Какие тут, блин, грабежи, а? Да я пока тебя сегодня ждал – чуть не обосрался.

– Обошлось же…

– Хватит. Не могу я! Понял? Все. Лучше уж Карлины билетики лохам продавать.

… А сейчас Паша Ройтман стоял в дверях – заматеревший, конечно, но все такой же застенчивый и безобидный с виду. Только темные мешки под глазами: то ли от бессонницы, то ли по причине злоупотребления спиртным.

– Здорово, братан. Здравствуй! – Радостно обнял его Виктор. – Хорошо, что пришел… Все уже в сборе, даже сам Ян Карлович не забыл – изволил пожаловать собственной персоной. Видал? Вон, у окна салаты втихаря пробует.

Запоздавший гость разулся, прошел в комнату и сразу же уселся за стол:

– Ну, будем здоровы! С возвращением, Витян.

Веселье началось. Народ звякнул рюмками, выпил и потянулся за закусками. Потом повторили, потом выпили по третьей, по четвертой…

– Ты как сам-то, Витек? – Вяло ковырнул тарелку с горячим Ройтман. Гадко там было, да?

– По-всякому, Паша… Конечно, место суровое. Не каждый выживет, понял? Ты бы, со своим характером… – тут Рогов красочно и не особо стесняясь в выражениях обрисовал собеседнику переспективу его социально-полового статуса «на зоне».

Да так, что Ройтман поперхнулся и замахал руками, словно отгоняя мух. Виктору даже стало жаль родственника:

– Ладно, не обижайся… Это у меня теперь шуточки такие. Расскажи, лучше, что у тебя-то новенького? Семья, дети? Гляжу, при погонах!

– Расскажи, расскажи, Пашенька, – встрял в разговор Ян Карлович по прозвищу Папа Карла. – Поведай миру!

Ройтман пожал плечами, и Виктор вопросительно посмотрел на третьего их собеседника, ожидая продолжения.

– Он у нас теперь большо-ой человек, – пояснил тот, подкладывая себе в тарелку салат из дефицитных кальмаров. – Шишка, одним словом! Сидит на Шпалерной, в ихнем управлении. Музеем заведует. Хи-хи… Почти, можно сказать, директор Эрмитажа.

– Да ну! – Удивился Рогов и обернулся к брату:

– Ты же, вроде, в порту, на таможне ошивался? Выперли, что ли?

– Да так, – поморщился от неприятной темы Ройтман. – Ерунда, в общем… А музея-то – всего две сабли, да один орден. Остальное – декреты всякие, бумажки… Даже спереть нечего. Сижу там, как дурак – штаны казенные протираю. Скукота! Зарплату – и то во-время не платят. Так что, приходится по вечерам халтурить, пассажиров на «запорожце» возить.

– Значит, так теперь живешь…

– Живу. Как все… Чего рассказывать-то?

– Пьешь?

– В каком смысле?

– Водочку… Сильно пьешь? – Уточнил Рогов, которого жизнь научила почти безошибочно распознавать людские пороки.

– Ну что вы, Виктор! Скажете тоже… – слишком уж явно обиделся Ройтман.

– Попивает, попивает, – подтвердил зловредный Папа Карла. – И не просто попивает, а жрет её, родимую, что ваша хавронья!

– Ян Карлович! Я бы попросил тебя…

– Ладно, все свои. Слышишь, Виктор? Ему нет бы накушаться тихо, да спать уйти. Обязательно ведь на подвиги тянет, за руль! Тут на днях, говорят, гаишники его тормознули на Краснопутиловской.

– Пьяного?

– Естественно! Улица глухая, вот он и решил по ней вечерком к отчему дому пробираться. Даже фары, мудак, загасил – чтобы машину не видно было. Ну, менты его за отсутствие освещения в темное время суток и остановили. Открывают дверцу – а там Павлик, в дрыбадан. Начали вытаскивать – ни в какую! Плюется, толкается, ногами машет…

– Не было этого!

Ройтман сидел красный и злой, но Ян Карлович только отмахнулся:

– Чего он им только не орал… И «где мой именной маузер?», и «на мое место встанут тысячи»! В общем, влипнуть должен был капитально, однако… До сих пор понять не могу, как это тебе, Пашенька, права водительские вернули?

– Да что же это такое? – Застонал Ройтман. Дождавшись, когда все отсмеются, он перешел в наступление:

– Сами вы, голубчик, лошадка темная! Лучше, про себя расскажите.

– А что? – Заинтересовался Виктор.

– Годы не стоят на месте, любезный братец. Идут, родимые! Идут… Ян Карлович буржуем заделался, гидрографию свою забросил к чертовой матери, и теперь богат до неприличности. Деньги лопатой гребет, а как был жидом, так и остался!

– Это кто из нас ещё жид! – Возмутился Папа Карла. – Сам ты…

– Шапку его итальянскую помнишь? Такую кургузую, на рыбьем меху?

– Ну, – кивнул Виктор.

– Он же её ещё до того, как тебя посадили, купил. Который уже год носит… Я его недавно, ради хохмы, попросил эту шапку по-дружески продать. Так он такую цену заломил! В комиссионке – и то раза в два дешевле.

Теперь обьектом для насмешек стал Папа Карла, и мстительный Павел решил взять реванш:

– Про машину не слышал? Хотя, конечно… Привез он с последнего своего рейса, из Голландии, «форд-сиерру». Поставил под окном – любуется! По вечерам сидит в нем, дорогие сигареты курит, музыку слушает, а на работу в общественном транспорте добирается. Чтобы, значит, ходовую часть не повредить. Или кузов не поцарапать… Кстати, ещё как он в транспорте ездит – это особая история! Купил один-единственный талон, прокомпостировал и таскает повсюду в кармане. Зайдет в троллейбус или в трамвай, встанет возле компостера и ждет, пока кто-нибудь не попросит пробить. Чужой, свеженький, прокомпостирует – и себе, а свой задроченный, с несхожими дырками, возвращает: «Будьте любезны!» Все: «Ой, спасибо, спасибо!» – кто же будет рассматривать? Так и ездил почти год, пока контролеры из трамвая не выкинули.

– А чего же выкинули-то? – Давясь от хохота спросил Виктор.

– А, махнул рукой Папа Карла. – От компостера отойти не успел. Там и накрыли, волки позорные!

… В этот счастливый для недавнего зэка Рогова день пили и гуляли ещё много и долго. И разошлись далеко за полночь.

Проводив последних гостей, Виктор небрежно завалился на старенький свой диван:

– Ну, здорово дружище… Давно не виделись.

Усталость и хмель застолья ломили тело, но сон отгоняла череда мыслей о прошлом и будущем. Очень хотелось Рогову в ту ночь, чтобы будущее его оказалось светлым и ласковым.

Незаметно, Виктор все же задремал.

Глава 2

В следующий понедельник, ближе к обеду, на квартиру Роговых заявился участковый.

Позвонил в дверь, представился по всем правилам и без приглашения проследовал на кухню. Разложив бумаги, он с плохо скрываемым интересом уставился на Виктора.

– Что? – В свою очередь спросил тот, усаживаясь напротив.

Неприятный холодок пробежал по телу и замер под сердцем. Конечно, следовало ожидать, так уж заведено, хотя…

– Формальность.

– Неужели без этого нельзя?

– К сожалению, – развел руками участковый. – Не обессудте! По закону положено.

– Ну, раз положено… Меня что – под надзор?

– Нет-нет! – Поспешил успокоить незваный гость. – Ни о каком надзоре речи не идет. Это раньше было, а сейчас… В общем, никому ничего не надо. Хотя, условно-досрочное освобождение…

– Извините! – Поднял палец вверх Рогов. – Не совсем так. Я освобожден не досрочно, а по решению Верховного Суда.

– Как это?

– Срок мне «срезали», в чистую!

В недоуменном молчании участковый вновь перелистал свои бумажки:

– Да. Так точно! Ну, тем более – вам беспокоиться не о чем. А с меня уж не взыщите – работа такая.

– Чего уж… – немного отмяк душой Рогов. – Слушайте, а может – пивка?

Гость неожиданно легко согласился:

– А что? Можно. Время к обеду, почему бы и нет?

Виктор сноровисто чмокнул дверцей холодильника, и место казенных бланков на столе заняли две бутылки «жигулевского». Появился и огромный вяленый лещ.

Слетели пробки:

– Ну-с, начнем!

– Да вы подлещика, подлещика оцените, – порекомендовал хозяин, опустошая вслед за участковым стакан золотисто – пенной жидкости.

– Чудно… Знатная рыба! Высушена авторитетно.

– Еще бы! Украинский подлещик-то, не просто так. Там солнце палит будь здоров!

– Прислали?

– Вчера. Посылку поездом получил от родственников. По отцу…

Полтора часа застолья промчались легко и быстро.

Первую пару бутылок сменила вторая, а уже потом, как-то вполне естественно и незаметно, вслед за пивом в ход пошел выставленный Роговым самогон.

– Ты знаешь, Серега, как хохлы его называют?

– Не-а, – участковый давно уже снял и туфли, и китель, и галстук, но вел себя вполне прилично.

– Чамар!

– А, гы-ы! Круто. Главное – соответствует…

– Считаешь?

– Конечно. Его же иначе и не назвать. Нет, Витя, ты только вслушайся: ч-чамар-р!

– Сильно, – кивнул Рогов. – Иначе и верно – никак… Восемьдесят «оборотов», это же уважать надо!

– Да-а, – протянул участковый и вслед за хозяином опрокинул в рот очередную стопку. – Бр-р-р! Умеют делать, собаки.

– Обязаны уметь, – строго подтвердил Виктор. – Национальное ремесло. Это тебе не поляки какие-нибудь, или немцы – хохлы! Звучит гордо.

– Слушай, – спохватился гость, – так, все-таки, на хрена ты из армии ушел? Чего не хватало?

– Бляха-муха… Обьясняю же тебе, обьясняю, а все как об стенку горох. Меня же прямо из армии – фьюить! – и посадили.

– Да ты что?!

– Ну, точно.

– Дела-а… Ни с кем не считаются! Эдак, скоро дело и до министров дойдет. Как думаешь?

– Вряд ли, – поморщился Рогов. – Ворон, Серега, ворону в зад не заглядывает.

Участковый прыснул, но тут же осекся:

– Ты поосторожнее на такие темы… Слушай, а если бы не посадили остался служить?

– Нет. Вряд ли… Не остался бы!

– Почему?

– А ты почему не остался? Говоришь ведь, тоже военное училище закончил? Танковое?

– Ну, я… – развел руками гость. – У меня совсем другое дело, сугубо частный случай, можно сказать. Посмотрел бы я на тебя, где бы ты оказался, если бы дочку командующего округом трахнул! А после ещё и жениться отказался.

– О, – уважительно наполнил стопки Рогов. – Серьезное дело… За такие шалости папашка её мог тебя и к стенке поставить. Говорят, и такое случалось!

– Случалось, – приосанился бывший танкист, а теперь участковый инспектор:

– Считаю, ещё повезло, что меня только из доблестных вооруженных сил поперли.

– Может, стоило все-таки жениться? Служил бы сейчас у тестя-генерала под крылышком…

– Ни за что! Свобода дороже. Я бы скорее сам с себя погоны лейтенантские сорвал, чем силком в ЗАГС, понял? Лучше бы под собственный танк лег, чем ещё раз с этой… Квазимордой.

– А чего же ты её тогда трахнул?

– Пьяный был, – вздохнул гость. – В говнище.

– Ну, тогда ясно, – Виктор кивнул. – Тогда уж лучше танк.

Посмеялись, и под тост за содружество родов войск выпили ещё по стопке. А к пяти часам вечера последняя бутылка печально звякнула в ведре для мусора.

– Слушай, Витек…

– Ну?

– Мне все-таки что-то написать надо.

– Пиши, – согласился Рогов.

– А что писать-то?

– Хер его маму знает… Кто из нас мент – ты или я?

– Не-е… Не я – это точно! – Заверил гость. – Путаешь ты все… Я офицер бронетанковых войск, понял?

– Был. Был офицером… А теперь ты, Серега, обыкновенный участковый милиционер.

– Да? – Расстроился собеседник.

– Абсолютная правда, – вздохнул Виктор.

– Печально, печально. А ты тогда кто?

– Я? Я – офицер железнодорожных войск. Был… А теперь – зэк! Но вообще-то, тоже бывший. – Теперь настала очередь Рогова прослезиться:

– Из «бывших» я, Серега!

– Не, Витек, перестань… Какой же ты зэк? Ты не зэк! Ты – Витек. Мужик, настоящий вояка!

– Был. Да весь вышел… Поэтому – пиши!

– Не буду. Не буду ничего писать, и не уговаривай! Не желаю… Что я тебе, писарь, что ли?

– Пиши, дурак. Пиши, а то уволят тебя из этих… внутренних органов.

– Не уволят. Хош на спор? Не уволят! В ментовке сейчас и так работать некому.

– Пиши, говорю.

– Ладно, уломал, – согласился Серега. – Чего писать-то?

– Ну, как там у вас положено: фамилия, адрес, размер ботинок…

– Хорошо. Фамилия?

– Чья? – Вытаращился Виктор.

– Ох, извини… Я уже её, вроде, где-то записывал? А, вот! Длинная какая-то. Двойная… Так ты Левшов или Рогов?

– Левшов по отцу, а Рогов – это по материнской линии. Она вчера уехала.

– Кто уехала? Линия, что ли?

– Балда, – обиделся Виктор. – Мать уехала! К родным, на Украину. Там и домик небольшой в наследство остался… Хата.

– А-а, – понимающе тряхнул головой участковый и захлопнул папку с документами:

– Все! Больше ничего писать не буду. Надоело, бл-ля… Ты лучше, Витек, расскажи, как умудрился-то?

– Чего умудрился?

– Сухим из воды выйти, вот чего.

– Не понимаю.

– Хорошо, сфыр… сфру… сформулирую. Статья у тебя тяжелая, «мокрая» – умышленное убийство. Два трупа, из штатного оружия! Шутка ли? А тебе дают всего треху.

– Пять.

– Чего – пять?

– Сначала пять лет дали. А потом, уже на зоне, скинули до трех.

– Ну, конечно, – сыронизировал участковый, – теперь все ясно! Ты, наверное, племянник Ельцына?

– С чего это? – Опять обиделся Рогов. – Я что, похож на него?

– С чего? Да все с того же.

Гость понимающе подмигнул и продолжил, загибая пальцы:

– С поста дежурного по части сбежал с пистолетом – раз! Пару мужиков пристрелил навылет, так что они прямо на месте копыта откинули – два! Тебе «вышка» корячилась, а дали трешник. Много заплатил?

– Ни копейки, – покачал головой хозяин. – Откуда? Хочешь, верь, хочешь – нет… Сам не понимаю. Повезло, наверное. Просто повезло!

– Бывает, – не стал спорить участковый.

Собеседники закурили. На улице, за окном, потемнело, и двор уже начал постепенно затихать в ожидании ночи.

– Чем теперь заниматься-то станешь?

– Не знаю пока, – ответил Виктор. – Времена у вас тут какие-то непонятные. С работой неважно, предприятия останавливаются и вообще…

– Может, помочь? С трудоустройством?

– Нет, спасибо. Попробую сам.

– Только не сорвись, гляди! Хватит уже.

– Нет, Серега. Не сорвусь. Настрелялся уже, насиделся – по самое не хочу! Зарекся… Я сейчас чуть «феню» блатную услышу – тошнит, честное слово! Надоели они мне все там за три года, как за сотню. Просто пожить хочется, понимаешь? Просто – пожить.

– Сейчас многие так хотели бы… Да не у всех получается.

– Попытаемся.

– Дай-то Бог… Трудно будет. – Участковый с усилием поднялся из-за стола и опираясь руками о стены направился к выходу:

– Все! Пока. Пора мне уже… и честь знать.

– Посидел бы еще? Сбегали бы, добавили?

– Нет. Надо идти.

Серега привел сначала себя, а потом милицейскую форму в относительно приличный вид.

– Ты как, в порядке?

– Нор-рмально!

Задержавшись в дверях, он обернулся к хозяину и тихим, но неожиданно трезвым голосом произнес:

– Вот что… Предупредить хочу. Как солдат – солдата. Не все у тебя чисто.

– В каком смысле?

Но участковый сделал вид, что не слышит:

– В общем-то, раньше мы действительно квартиры обходили, а сейчас… Какая там, к ядреной матери, профилактика подучетного элемента! Бардак в ментовке – полный. Но сюда меня шеф специально направил. На-стой-чи-во, понял? Сердитый такой был весь из себя, обиженный… По-моему, кто-то его напряг насчет тебя, персонально. Пометочку сделал. Так что, мотай на ус! До встречи.

– Счастливо. Спасибо тебе!

«Хороший парень, – умилялся Виктор, провожая гостя взглядом из-за окна. – И не мент никакой… Танкист он! По походке видно».

Рогов вспомнил про предостережение и пожал плечами: ерунда какая! бред! Пометки, крестики-кружочки. Плевать.

Не до них. Жизнь только начинается, и прожить её надо так, чтобы…

* * *

Буквально через несколько дней Виктор устроился на работу.

Относительно недалеко, на Васильевском острове – снабженцем в кооператив с поэтическим названием «Лана». Проработав там всего пару недель, он поймал… превосходный триппер.

– Ух ты, мать твою! – Перепугался Виктор и со всех ног бросился к доктору соответствующего профиля.

– Жениться бы вам, молодой человек, – с укоризной покачал головой врач-венеролог.

Рогов не возражал, но дальше благих пожеланий дело так и не продвинулось. Да и когда было думать о создании семьи, если днями, ночами, а то и сутками напролет был он занят поиском и закупкой всего, что необходимо для нормального функционирования кооператива.

«Лана» специализировалась на предоставлении богатым клиентам спиртного и дефицитных продуктов. В основном – для вошедших в моду увеселительных выездов в разные частные пансионаты, «оздоровительные комплексы» и бани.

Тогда, в начале девяностых, заведения подобного рода плодились прямо на глазах. Но, несмотря на суровую конкуренцию, процветали – ведь основную массу их посетителей составляла первая волна «новых руских»: бандиты, кооператоры, частные предприниматели средней руки и чиновники из бывших комсомольцев.

Гуляли широко, с размахом людей, ещё не привыкших к шальным деньгам.

Начиналось, обычно, с пышного застолья. Затем новоиспеченные дамы и господа устраивали всеобщее скотство, которое почему-то принимали за обязательный атрибут «сладкой жизни» высшего света. Завершала мероприятие пьяная потасовка, слезы, сопли и дружное тыканье мордой в остатки салата «оливье».

Работа в «Лане», конечно, выматывала, отнимая и силы, и время – но Рогову нравилась. Коммерческих подвигов на пользу родного кооператива он так и не совершил, однако обладал в глазах начальства другим, не менее важным качеством – надежностью.

Пил мало, поэтому всегда умудрялся дождаться кульминации в здравом уме и при памяти. Выждав момент, предшествующий затуханию веселья и мордобою, Виктор без разговоров сгребал шефа и его любовницу-секретаршу в охапку, загружал их в машину и вез по домам.

Разумеется, эта услуга дорогого стоила: все понимали, что преданный человек под рукой в эпоху разгула преступности куда нужнее даже самого расторопного снабженца. А то в одиночку, да «под балдой» можно было проснуться в темной подворотне не только без денег и шмоток, но и без остатков здоровья.

И все же, настал тот час, когда Виктору пришлось распрощаться с банно-увеселительным поприщем. Сначала на кооператив навалились нескончаемой чередой представители государственных инстанций – от могучего ОБХСС, до инспекции по труду и заработной плате. Затем их сменили «контролеры»-неформалы со стрижеными затылками и лепешками вместо носа, а в довершение всего кто-то обворовал офис «Ланы», вынеся оттуда все, вплоть до круглой печати.

Шеф Рогова, следуя русской традиции сначала запил по-черному, а потом и вовсе исчез из города с любовницей и остатками кооперативных денег. Виктор же, вместе с другими покинутыми сотрудниками, повздыхал немного, забрал трудовую книжку и отправился восвояси.

Работы в городе хватало, но все это было не то… Кем только он не побывал за месяцы, прошедшие после увольнения из «Ланы»! Сначала часами храпел в кабине давным-давно разобранного бензовоза, числясь автослесарем Севзапстроя.

Гордо именуясь коммерческим директором, мотался по лесхозам в поисках выгодных поставщиков хвойного пиловочника для фирмы «Дары природы».

В качестве инженера по технике безопасности шаркал подошвами по выцветшему линолеуму корпусов Электромеханического завода.

Развозил по магазинам и ларькам минеральную воду, протухший кетчуп, резиновые детские игрушки…

Потом был Рогов абсолютно независимым продавцом нутриевых шапок, копченой рыбы, подержанных автозапчастей – и даже судился на административной комиссии за продажу у метро бесплатных рекламных газет.

Но ни одно из этих трудовых начинаний не приносило ему ежемесячной суммы, хотя бы сопоставимой с размерами прожиточного минимума. Дни протекали один за другим – достаточно вяло и гадко, а светлое завтра все не наступало.

Зато вернулись ночные кошмары…

Наконец, устав от насмешек и сочувствия окружающих, Виктор решил примкнуть к славной когорте частных извозчиков. Для этого он пригнал из-за города и привел в божеский вид старый, изьеденный ржавчиной «Москвич». Машина досталась Рогову от отца, по наследству – в свое время мать пожалела её продавать, а потом уже просто никто не предлагал за эту развалину мало-мальски приличной цены.

Работал Виктор по свободному графику. А именно: когда хотел – выезжал, когда не хотел – тоже выезжал. А вот когда не хотел этого «Москвич» – тогда не выезжал. Ругаясь грязно, крутился он волчком вокруг вредной машины, пинал её по колесам и в конце концов лез с инструментами в двигатель или волок на подзарядку аккумулятор.

В итоге, на ремонт уходили последние силы и деньги. Но за неимением горничной, как говорится… Скоро Виктор окончательно втянулся в нарастающий ритм дорожного движения, и даже ощутил некую прелесть одинокого рысканья по разбитому асфальту ночного города.