Текст книги "Огненный лис"
Автор книги: Никита Воронов
Соавторы: Дмитрий Петров
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
Металлическая табличка с гербом информировала всех заинтересованных лиц о том, что на втором этаже дома номер четыре по улице Ленина располагается очень серьезное учреждение.
Старый, заклеенный по краям изолентой «кассетник» выдавил из себя мерзкий скрип, зашипел – после чего равнодушно зажевал магнитную ленту. Сергей иванович Куруг нехотя оторвал задницу от инвентарного стула, наклонился и придавил клавишу «стон». Затем прикурил сигарету и нехорошо посмотрел на подчиненного:
– И это все, чем мы располагаем?
– Техника – дерьмо, – развел руками оперативник. – Но где же новую взять?
– Я об информации говорю.
– Скудная, конечно. Но, все-таки…
– Никаких «но»! Прошляпили?
Оперативник виновато промолчал.
– Прошляпили, – задумчиво повторил Круг, встал и прошелся по кабинету.
Остановившись, он уперся руками в пыльный, обожженный окурками подоконник:
– Дожили! Дожили, мать вашу… Какая-то сбрендившая бабка нас ставит в известность!
– Да и хорошо, что хоть она. А то сидели бы здесь – ни сном, ни духом!
Сергей Иванович сплюнул в окно и туда же бросил не дымящуюся сигарету:
– Докладывай! По порядку.
– Насчет того, при каких обстоятельствах Виктор Левшов вылезал через форточку, вы уже знаете из показаний свидетельницы, – оперативник кивнул на магнитофон. – Так что, осталось всего ничего – только взять его, и…
– Рано хвалишься.
– А куда Левшов теперь денется? Машина-то его так и осталась около подъезда.
– Понятно. Что еще?
– Дверь в квартиру была заперта на ключ. Пришлось взламывать.
– Ну? Дальше!
– Внутри – беспорядок. Вещи разбросаны, все перерыто… я могу видеокассету с записью осмотра места происшествия принести.
– Потом, – процедил сквозь зубы Круг.
– Видимо, кто-то что-то искал. На кухне окурки разных сортов, что наводит на мысль…
– Давай-ка пока без лирики!
– Есть, – не стал спорить с начальством оперативник. – Возле батареи, в углу, три пустые бутылки из-под вина «Айгешат». Не иначе, пьянка в квартире была.
– Ага, – кивнул Сергей Иванович. – Лет пятнадцать назад.
– Простите?
– Ты когда в последний раз в магазине «Айгешат» видел?
– Не помню. Я, вообще-то, практически не пьющий…
– Ну и напрасно. Продолжай!
– В спальной комнате – хозяин. Точнее, тело без головы.
– Ах ты, блядство какое… – Сергей Иванович нервно забегал по кабинету. – Обыск дал что-нибудь?
– Там кровища везде. Я блевал два раза, – оперативника передернуло, и он непроизвольно покосился на свои брюки.
– Результат?
– Ну, предполагаемых орудий убийства – сколько душе угодно: и ножи кухонные, и стекла… В коридоре – топор, пила-ножовка.
– Все? Больше ничего не нашли?
– Ну, да, вроде…
– Левшова нашли? Задержали?
– Пока нет. У машины он не появляется, все известные адреса перекрыты. Ищем.
– А шоблу его шерстили?
Оперативник покачал головой:
– Пока, в общем-то, толком – нет. Людей не хватает.
Сергей Иванович грязно и длинно, как теперь умеют, пожалуй, только милицейские начальники старой школы, выругался матом:
– Немедленно! Всем! Дармоеды, мясники… Одну группу захвата – в «Аквариум»! Сам, с усилением, на моей машине – в яхт-клуб. Понятно?
Дверь кабинета за оперативником громко хлопнула уже через несколько секунд, и Сергей Иванович Круг остался один. Первым делом он подхватил телефонную трубку и набрал код Санкт-Петербурга.
Номер не отвечал. Круг повторил вызов, и трубка отозвалась короткими гудками.
Занято… занято, занято! Все деловые такие стали…
Успехом увенчалась только третья попытка.
– Здравствуйте. Мне бы Антона Эдуардовича.
– Простите, кто его спрашивает?
– Скажите: из Светловодска.
– Одну минуточку.
– Слушаю?
– Горим, Антоша! – Отозвался на знакомый голос Сергей Иванович.
– Что не так?
– Все! Икона нашлась, но блатные, падлы, решили сами сыграть. Шурэн, сука, её перехватил.
– Откуда знаешь?
– Ну, мы тоже не лыком шиты! Вычислили. Последний раз икону видели у некого Гарпуши. Сегодня собирались брать его прямо на хате, но не получилось.
– Ушел?
– Нет. Достался он нам, только по частям.
– Слушай, Иваныч, кончай загадками говорить! Не до шуток.
– Какие уж тут шутки… Нашли Гарпушин труп по месту жительства: голова отдельно, все остальное – отдельно. И есть данные, что на месте преступления побывал наш с тобой общий знакомый.
– Левшов? – Кажется, далекий собеседник Круга все-таки потерял самообладание.
– Ага. Одна старуха видела, как он через форточку из окна квартиры выбирался.
– Берите его! Немедленно! По подозрению в убийстве, по подозрению в краже… да как угодно, но задержите!
– Уже пытаемся. Но тут такое дело… – Сергей Иванович пересилил себя и продолжил:
– На Циркача все это не похоже.
– Сомневаешься, товарищ полковник?
– Есть основания.
– Выкладывай.
– Твой Курьев исчез.
Питерский собеседник ответил после продолжительной паузы:
– Бери пока Левшова. С Курьевым позже разберемся. Я к тебе выезжаю прямо сегодня.
– Кровь из носу, но раздобудь к моему приезду вертолет!
– Понятно. Хотя, с вертолетом проблема… Ладно. Постараюсь в Кременчугском авиаотряде одолжить.
– Когда решишь вопрос с Левшовым?
– Думаю, ещё до твоего приезда. Сегодня.
… Как раз в тот момент, когда собеседники повесили телефонные трубки, Муля Папич в очередной раз нырял с аквалангом в глубины водохранилища, которое некоторые даже называли морем. Сколько уже было сделано погружений, он не считал. Это не имело смысла. Точно знал Папич только одно: нырять придется до тех пор, пока в баллонах есть сжатый воздух или пока позволяют волнение и погода.
От усталости у бедняги уже потемнело в глазах.
– Слушай, ты хоть объясни, что мы именно ищем?
– Не знаю. Смотри там что-нибудь такое… ну, необычное. Статую какую-нибудь, плиту надгробную… Ладно, давай! Пошел. – Виктор оборвал себя на полуслове и довольно бесцеремонно спихнул Мулю Папича за борт.
Сам же он, убедившись, что приятель скрылся под водой, лег на палубу яхты, чтобы продолжить прием солнечных ванн. Вниз, в каюту, спускаться не было ни возможности, ни желания: там вот уже почти полчаса неутомимый Палец развлекался со случайно подхваченной в парусном клубе проституткой.
Данилы Московского с ними на этот раз не было. Виктор попросил его остаться на берегу, чтобы выяснить судьбу своего автомобиля и, при случае, забрать её от Гарпушиного дома.
… Через некоторое время на поверхности опять появился несчастный ныряльщик. Устало содрав с лица маску, он шумно выдохнул, округлил глаза и высказал давно наболевшее:
– Какого… ты Данилу за машиной послал? Он же водить не умеет?
– А кто умеет?
– Ну, я, например.
– Зато, он хорошо умеет по сторонам глядеть. И не попадаться. А ты не умеешь.
– Ах, так? – Полез на палубу Муля Папич. – Ну и не буду я больше нырять!
– Что за фокусы? – Удивился Виктор.
– Устал. Сил моих больше нет. И вообще, какого…
– Надо, Муля. Надо. Наверняка клад где-то здесь спрятан. Слишком уж много совпадений. Икона дядькина, рисунок, карта…
– «Наверняка», «где-то здесь», – передразнил Виктора приятель. – Ерунда какая-то!
– А вдруг не ерунда?
– Да нету здесь ни хрена! – Уперся Папич. – А если бы и было – все равно не найти.
– Глубина под килем метра полтора. Мелководье. Шторм всю грязь со дна поднял. Руку вперед вытягиваю – даже пальцев не видно!
– Кого? Не меня? – Отозвался из каюты голос приятеля.
– Да не тебя! – Крикнул в ответ Муля. – Торчишь там – и торчи!
– Ладно, – согласился Палец. – А ты ныряй тогда!
Яхтенная проститутка хихикнула, и от этого Муля завелся ещё больше:
– Не буду нырять!
– Ну, дружище… – умоляюще произнес Виктор. – Ну, давай ещё разик, а?
– Ныряй, ныряй, ихтиандр! – Продолжали издеваться снизу мужской и женский голоса.
– Заткнись, блядища! – Пригрозил Муля Папич. – Вышвырну вот за борт!
Проститутка на всякий случай притихла.
– Фу, как не стыдно, – поморщился Виктор. – Таким манером обращаться к даме…
– А чего она?
– Вы, сэр, заметно огрубели, общаясь со всякими там рыбами и каракатицами.
– Конечно! – Не стал спорить отходчивый Муля. – Я уже полтора часа под водой.
– С передышками, – уточнил Виктор.
– Да пошли вы все! Не буду я больше нырять. Почему все время я?
– Потому, – рассудительно отозвался из каюты палец, – потому, что, если с этими консервными банками за спиной и с этим намордником я под воду уйду, здешние сомы долго потом своих детишек моими останками прикармливать. А Витек тоже плавает, как топор.
– Понятно? – Вздохнул сочувственно Виктор. – Выходит, кроме тебя больше некому.
– Короче, Муля, ты у нас единственный водолаз.
– Кстати, сколько у тебя в баллонах воздуха осталось?
– Минут на десять.
– Нырнешь ещё разок? – Попросил Виктор. – Пожалуйста! Потом ведь локти себе кусать будем.
– Разок… – смирившийся со своей ролью Муля ещё бормотал что-то недовольно себе под нос, но уже начал готовиться к погружению:
– Все я, да я… а как что – сразу Муля!
Через несколько секунд он уже в очередной раз ушел под воду.
Солнце плавилось на безоблачной небе, медленно испепеляя яхту вместе с командой.
Виктор почернел и перегрелся, однако спастись в тени свернутых парусов пока не имел возможности – рука его нервно сжимала тонкий линь, противоположный конец которого был закреплен под водой, на поясе Папича. В случае опасности, пловец должен был дернуть линь, подавая сигнал.
На какое-то время Виктор погрузился в тяжелую, жаркую дрему. Парочка в каюте тоже притихла.
Внезапно налетевший откуда-то порыв ветра колыхнул яхту, просвистел в снастях и… улегся где-то на морскую гладь – будто не было. Виктор вздрогнул и встрепенулся, ощущение безотчетной тревоги перебрало его душу, словно гитарные струны:
– Восемь минут! – Крикнул он, поглядев на часы. – Восемь минут… кислорода больше в баллонах нет!
– Что? – Палец, выскочивший из каюты в чем мать родила, не стал задавать лишних вопросов и сразу же ухватился за линь. – Тянем?
– Давай! Давай…
Линь шел из воды очень туго и медленно, натягиваясь, как тетива. Создавалось даже впечатление, будто кто-то на дне упирался, цеплялся за валуны и коряги, – не желая подниматься на поверхность.
– А ну, пусти-ка! – Палец, скрипя от натуги зубами, перекинул мокрый линь через спину и по-бурлацки пошел по палубе. Кожа на ладонях у него была уже содрана до крови, и белый капроновый линь почти сразу покрылся красными пятнами.
Упакованная в резину физиономия Мули появилась у борта внезапно. И даже сквозь толстое стекло было видно, какой неописуемый ужас застыл в его глазах. Аквалангист вцепился в яхту, сорвал с лица маску и, как пылесос, с громким свистом втянул в себя воздух:
– Муля, что? Что там? Ну?
– Там… – широко раскрывая рот, попытался объяснить Папич, – там…
– Ну?
– Коряги.
– Эх-х… – огорченно выдохнул Палец и опустился голой задницей на раскаленную палубу. – Черт!
– И больше ничего?
– Нет. Говорил же вам… Не верили! Надо было, чтобы я издох там?
– Ну, не сердись, дружище… не сердись! – Виктор втянул Папича на борт яхты и обнял его за плечи. – Все обошлось. Мы ведь друг другу пропасть не дадим, верно?
– Верно, – подтвердил Палец. – Я когда понял, что ты там, на дне задыхаешься – чуть с ума не сошел. До того тебя жалко стало!
– Пошел ты…
– Ну, как скажешь, – Палец встал и направился вниз, в каюту. Но на полпути обернулся:
– А может, ты? Может, это… давай разочек? Она ничего, возражать не станет.
– Ну, вот еще! – Смутился Муля. – У меня и сил-то нет.
– Давай, давай! – Поддержал инициативу Виктор. – Расслабься с девушкой. А силы она в тебе сама отыщет.
– Да бросьте, – продолжал отнекиваться Папич. – Я, может, ей и неприятен совсем. К тому же, ссорились…
– Вот и помиритесь заодно, – подвел итог Палец, запихивая приятеля в каюту.
Буквально через минуту до сидящих на палубе приятелей донеслось приглушенное Мулино бормотание, девичий смех и скрип койки.
– Не понимаю! – Виктор в очередной раз выложил перед собой рисунки из тетради.
– Где-то здесь, под ногами у нас, спрятано что-то такое… Знать бы, где и что!
– Покойник тоже не знал.
– Да, конечно… Лишь примерно место указал на карте.
– Может, все дело в иконе?
– В иконе… знать бы, что! То, что перстень со змеями ей кто-то пририсовал, так это и убогому понятно – остров обозначен. Остров Змеиный…
– А моря ведь раньше не было.
– Значит, холм…
– Наверное, – не стал спорить Палец. – Жрать охота. Будешь?
Он залез в рундук и вытащил оттуда большой кусок копченой колбасы.
Но Виктор отрицательно помотал головой:
– Вот эта надпись… она что означает?
– Какая, эта? – Давясь колбасой, приблизился Палец.
– «… и упадут с неба ледяные камни…», – процитировал Виктор. – Понимай, как хочешь!
– К местности никак не привязаться.
– Да, – облизнулся Палец. – Загадка!
Шквал налетел, как всегда, неожиданно. Красавица-яхта подпрыгнула на волне, тут же провалилась вниз и сильно ударилась килем о дно.
– Канаты режь! – заорал выскочивший из каюты Муля. – Быстро!
– Ага, сейчас…
– Быстро! А то утопимся, на хрен, или о камни разобьет! – Все-таки, Муля Папич имел кое-какой мореходный опыт, а потому сразу принял командование на себя:
– Палец, двигатель запускай! Витек! Ты чего там чухаешься? Режь быстрее, мать твою!
Обрезки якорных тросов отлетели в сторону, яхта освободилась и тут же поползла в направлении берега.
– Мотор-р! – Зарычал Папич. – Андрюха!
Палец кубарем скатился вниз, оттолкнул и без того насмерть перепуганную девицу:
– Горячая любовь корсара! Уходим в тину, красавица…
Он ухватился за ключ зажигания на приборной доске, резко провернул ключ замка зажигания – и сквозь свист штормового ветра откуда-то из чрева яхты послышался истошный вой вхолостую сработавшего стартера:
– Бендикс не срабатывает! Муля, бендикс, мать его!
– Что?
– Накрылась железяка ржавая!
А яхту, тем временем, неотвратимо тянуло к берегу. Уже зашуршало под килем песчаное дно, несколько раз борт ударился о какие-то камни. Пожалуй, ещё парочка хлестких волн, или добротный порыв ветра – и валятся красавице в виде фанерных обломков на отмели, прямо под глинистым, раскисшим от дождя обрывом.
– Ну, что же ты там? Ну? Давай! Давай мотор!
Палец не ответил – с тупой настойчивостью он продолжал крутить ключ зажигания, будто пытаясь разворотить в приборной доске приличных размеров дыру.
– Ой, Господи! Ой, Господи… – с каждым новым громовым раскатом приговаривала забившаяся в угол каюты девица. – Мы не утонем, да? Мы правда не утонем?
– Еще как утонем! – Успокоил её верный спутник. – Так удачно утонем пальчики оближешь… только пузыри по воде пойдут!
– Держись, братва! – Захлебываясь дождевой водой и пенными брызгами, Виктор перебежал на корму и схватился за шкот.
– Какого хрена? – Вытаращился Муля.
– Грот поднимаю! На парусах, может, выберемся…
– Уйди оттуда, утопленник! – Замахал Муля Папич руками на Виктора. Сшибет!
Однако, Виктору уже кое-что удалось. Освободившийся гик молниеносно перелетел от одного борта яхты к другому, а затем так же быстро вернулся обратно. И хотя Виктор успел уклониться, потерявшую управление яхту стало нещадно разбалтывать из стороны в сторону.
– Все, – опустился на палубу Муля. – Отплавались. Сейчас мачту сорвет… к едрене фене!
И в то же мгновение заработал двигатель. Взревел от натуги, набрал обороты – и воду за кормой взбурлили лопасти винта. Яхта вскинулась и подалась вперед.
– Андрюха! Палец! – Заверещал Муля. – Ну, Андрюха, Палец ты наш!
Судорожно вцепившись в руль, он потянул его влево, и яхта, с трудом преодолевая сопротивление волн, развернулась и клюнула носом на килевой качке.
– Витек! Вяжи гик «на родину»! – В голосе Папича вновь зазвучали командные нотки:
– Эй, трюмный механик! Наверх не вылезай, следи за мотором. Идем на большую воду!
– На глубину идем, мать её в душу!
Яхта подпрыгнула на первой встречной волне, и уже увереннее разбила в пену следующую.
Ветер крепчал.
– Кажется, шторм начинается. Настоящий.
– Что? – Из-за шума стихии не разобрал Виктор.
– Сильно задувает! Метров тридцать в секунду. Ты веревкой какой-нибудь к релингу привязался, а то сметет с палубы на хрен!
– А ты что, ветер пальцем наслюнявленным меряешь?
– По таблице Бофорта, – огрызнулся бывалый яхтсмен.
– Чего? Не понял!
– Короче, посудина наша на гонках хороша. А картинку Репина «Девятый вал» может и не выдержать.
– Айвазовского, – машинально поправил Виктор и посмотрел назад, на медленно удаляющийся остров. – Ерунда! Главное, от камней избавились, а теперь уже…
Фраза Виктора оборвалась на полуслове. В полном изумлении и он, и вцепившийся в штурвал Муля Папич, уставились на поверхность воды, которая вдруг, за какие-то доли секунды, успокоилась и затихла, сонно перебирая последние, медленные и безобидные волны.
Виктор выругался. По инерции.
– Это точно, – подтвердил Муля Папич.
Шторм закончился, будто и не было его вовсе. Казалось, дремавший до этого где-то там, наверху, режиссер, очнулся наконец, недовольно причмокнул губами – и распорядился сменить декорации.
Тишина, неспокойная и тяжелая, повисла над водами.
– Такого я ещё не видел, – признался Муля.
– Я тоже, – промямлил Виктор.
На палубу высунулся озабоченный Палец:
– Ребята! Я того, кажется… Посмотрите, кровь у меня из ушей не идет? Не слышу ни хрена! Наверное, перепонки барабанные от натуги лопнули.
– Успокойся. В порядке все.
Виктор, как завороженный, глядел на чудесным образом окрасившийся горизонт. Все возможные оттенки фиолетового, лилового, розового цветов чудным образом переливались на небе, отражаясь в поверхности моря – и от этого зрелища было не оторваться.
Сразу же заметно потеплело.
Красота…
Внезапный громовой раскат вернул людей к реальности: откуда-то с востока медленно выползала туча – огромная, мраморно-черная, полыхающая пронзительно яркими вспышками.
– Полундра! – Спохватился Муля Папич. – Все в трюм!
– Что это? – Замешкавшийся Виктор почувствовал хлесткую боль над лопатками. – Это что такое?
– Прямо под ноги ему сверху брякнулась небольшая льдинка.
– Это откуда?
В следующее мгновение по палубе начали с остервенением лупить куски льда, некоторые из которых размерами и формой не уступали голубиному яйцу.
– Град это, идиот! Сваливай оттуда, быстро!
Очередная льдинка угодила Муле Папичу прямо по темени, и отважный яхтенный капитан с диким криком спрятался вниз, в укрытие. Однако, примеру приятеля Виктор почему-то не последовал. Подхватив спасательный жилет, он прикрыл им голову и часть тела, оставшись на палубе.
– Настоящие камни, – шептал он беззвучно. – Огромные, ледяные…
Страшной силы электрический атмосферный разряд ослепил его.
– Господи, что же это?
Однако, зрение, странным образом, почти сразу же вернулось к Виктору. Он успел даже краем глаза заметить то место на берегу, возле самой кромки воды, в которое впилась молния. Потом была ещё одна огненная стрела, потом ещё и еще… пока Виктор не сообразил, что все они устремляются к одному и тому же месту.
– Вон там! Там оно, мужики!
– Чего ты? – Не поняли снизу. – Прячься к нам! Зашибет!
– Там золото! Золото!
– Где?
– Я место видел! Слышите? Ах, ты… мать его перемать! Я знал! Я знал!
В следующую секунду прямо над островом, в разоренном огненными сполохами небе, возникло видение: на Виктора в упор смотрели холодные, но прожигающие насквозь этим холодом глаза зверя.
– Это ты, Лис? – Пошевелил губами Виктор. – Да, это ты… Ты не оставил меня в покое?
Видение не исчезало.
– Почему?
– Убей…
– Кого? Зачем?
Пасть Огненного Лиса опять раскрылась:
– Убей его. И ты убьешь себя. И вернешься. Вернешься обратно на грешную землю. Вернешься ко мне.
Голос зверя теперь звучал не только внутри Виктор. Он был везде.
– Ты ведь очень хотел вернуться? Ты ведь уже возвращался?
Виктор вздрогнул и без сознания повалился на палубу.
Глава 3Ураган причинил много бед.
Особенно пострадали от него жители окрестных сел. Неукротимая стихия ревела, буйствовала и клокотала на протяжении нескольких часов, и за это время погубила большую часть посевов. На многих подворьях дома лишились крыш, а хозяйственные постройки попросту рухнули, и лишь груды потрескавшихся, торчащих из раскисшего самана, досок могли напомнить об их прежнем существовании.
В общем, полное разорение… Жалостливо мычали коровы, блеяли перепуганные овцы. Домашняя птица суматошно носилась по дворам, не даваясь в руки не менее суматошных хозяев.
Пострадал от стихии и Светловодск. На окраине города, возле Андрюшкиного Яра, в многоэтажной «общаге» радиозавода, напрочь перебило все стекла с восточной стороны, а телевизионные антенны полегли, как высокие травы в поле. Центральным улицам тоже досталось, но, к счастью, природное бедствие не унесло ни одной человеческой жизни.
Сразу же после того, как стих ураганный ветер, с неба перестала литься вода и на землю упал последний, сорванный с крыши, кусок кровельного железа, местные жители высыпали из домов, чтобы оценить причиненный родному Светловодску ущерб.
В общем, как бы то ни было, горожане теперь оказались больше всего озабочены восстановлением и ремонтом своих жилищ, и на вернувшуюся в порт яхту мало кто обратил внимание.
Оказалось, что после стихийного бедствия даже войти в гавань не так-то просто. Муле Папичу пришлось изрядно попотеть, прежде чем он, искусно лавируя между затонувшими катерами поднявшимися со дна топляками, привел яхту к причальной стенке. Палец с Виктором, как умели, намотали на кнехты швартовые концы, весело затрещала лебедка…
Дальнейшие события развивались совсем неожиданно. Из-за ближайшего лодочного ангара выскочили облаченные в камуфляж вооруженные люди, и, стремительно развернувшись в боевой порядок, бросились к яхте. Одновременно с ними на открытое пространство вылетела голубая «шестерка» с довольно известными в городе номерами.
– Менты, – понял Виктор и крикнул приятелям:
– Не сопротивляться!
Папич уже сошел на берег, и поэтому первым распластался на причале, уткнувшись лицом в мокрые, позеленевшие доски. На запястьях Папича щелкнули наручники.
Арест Виктора был не менее живописен. Бывший зэк сам сделал шаг навстречу бегущим, предусмотрительно вытянув перед собой обе руки, но люди в камуфляже без церемоний подхватили его, сбили с ног, перевернули и с маху впечатали в палубу. Виктор не сопротивлялся, но на него уселись сразу двое – здоровые и тяжелые, как боевые слоны.
Вывернув голову, Виктор успел заметить, как Палец шарахнулся в сторону и заорал, что есть мочи, приятелю:
– Не дури! Пристрелят ведь!
Но было уже поздно. Палец ловко перепрыгнул через борт яхты и скрылся под водой.
Вслед ему ударила короткая автоматная очередь.
– Суки! Суки, падлы! – кричал, безуспешно пытаясь освободиться, Виктор. – За что его?
Виктор хотел ещё что-то сказать, но осекся, получив несколько ощутимых ударов по голове и в пах.
– Ну, козел… – прохрипел он в адрес медленно выбирающегося из «шестерки» Сергея Ивановича. – Если Андрюха не выныренет сейчас – ты бойся! Всю жизнь оставшуюся бойся, падла!
Палец не выныривал. Два автоматчика напряженно вглядывались в глубину, поводя зачем – то из стороны в сторону стволами автоматов. Один из них даже присел, чтобы заглянуть под сходни.
– Уроды, – сухо произнес Круг. – Я же предупреждал: только этих двоих! Какого… блин, стреляли?
– Ушел бы, – пожал плечами один из вооруженных людей.
– Этих в машину, – распорядился Круг, показав на Левшова и Папича. Доставить ко мне, в отдел. И чтобы глаз с них не спускать!
– А с этим что? – Кивнул в сторону моря автоматчик.
– Промахнулся ты. Живой он. Иначе всплыл бы. Да и крови на воде не видно… скорее всего, под причал занырнул.
– Искать?
– Не надо. Утонет – его проблема.
… Буквально через полчаса Виктор с Мулей уже находились в казенном доме на улице Ленина, пристегнутые наручниками к батарее.
– Дурная привычка.
– О чем ты? – Не понял приятеля Папич.
– За месяц – два ареста. Это уже слишком.
– Странно другое. Не понятно. У нас, вообще-то, если кого задерживают сначала в городскую ментовку везут, в КПЗ.
– Ничего особенного. Задержание незаконное, вот они…
– Молчать! – Рявкнул стоящий рядом оперативник. – Мордой к стене, я сказал!
– Все, гражданин начальник! Какие проблемы?
Еще через полчаса в кабинет вернулся Круг. По привычке потянулся всем телом, вздохнул и полез за свой стол:
– Гражданин Левшов, вы подозреваетесь в умышленном убийстве. Надеюсь, Вам, как человеку опытному, не надо объяснять…
– А я? – Вдруг прервал говорящего Муля. – Меня-то за каким хреном?
– Вас? – Невозмутимо переспросил Сергей Иванович. – Хорошо, что напомнили…
Он поднялся из-за стола, выглянул в коридор и распорядился:
– Папича увести. С ним потом разберемся.
Двое оперативников сноровисто отстегнули беднягу от батареи и куда-то уволокли.
– Ну-с, Левшов, итак… – возобновил беседу хозяин кабинета. – Вы убили Гарпушу. И не только его.
Виктор оглянулся на реплику – и обомлел. В дверях стоял никто иной, как Антон Эдуардович Бойко, слегка потучневший, но все ещё крепкий мужчина, известный Левшову по прежней, питерской жизни.
Значит, вот оно как получается… От наблюдательного Виктора не укрылось, что Антон Эдуардович вел себя в грозном учреждении, как человек, который заказал и оплатил эту страшную музыку, под которую плясали и пляшут все вокруг.
Вслед за Антоном Эдуардовичем в кабинет тихо вошли ещё двое в штатском. С молчаливого разрешения шефа, они приблизились к Кругу, пошептались с ним о чем-то – и так же тихо покинули кабинет.
– Вы ведь и Пиккельмана убили? – Антон Эдуардович по-хозяйски, без церемоний, сел в любимое кресло Круга, закатил глаза под потолок, сделал паузу и добавил:
– Гарпушу ты зарезал скальпелем. А старика чем?
– Ерунда! На мне покойников нет. Сами знаете.
– Откуда? – Неестественно изобразил удивление питерский гость. – Наоборот… Уж поверь, пару-тройку добротных «мокрух» мы тебе нарисуем.
– За что?
– Брось тут нам целку из себя строить, Левшов! – Подал голос отошедший к окну Сергей Иванович. – И не таких ломали.
– Слышь, ты… а твой номер здесь вообще шестой, – неожиданно даже для самого себя оскалился Виктор.
Круг осуждающе покачал головой, подошел поближе и очень сильно ударил Виктора кулаком в солнечное сплетение. Затем приподнял его обмякшее тело и процедил сквозь зубы:
– Не дерзи… а то зашибу ненароком. Никто ведь не знает, что вы с Папичем здесь, у меня. Свидетелей-то не было при задержании. Понял?
– Ошибаешься, куцехвостый, – прохрипел в ответ отдышавшийся Виктор:
– Были свидетели.
– Да ну? – Ухмыльнулся Круг.
– В каюте… девчушка одна. Очень шустрая. Пряталась.
Хозяин кабинета и его питерский гость озадаченно переглянулись.
– Врешь, наверное?
– Проверяйте.
– Ну, ладно, не кипятись. Успокойся, – примирительно произнес Антон Эдуардович.
– Это коллега мой немного погорячился. Но, в любом случае, от «убойных» статей тебе не уйти. Хотя. Конечно, если с другой стороны посмотреть…
– С какой это?
– Да сущая безделица… Икону верни. Ту, которую у Гарпуши прихватил.
– А может, ты уже и тайничок нашел? – Вмешался Круг. – Так давай по-умному, Циркач!
– Договоримся. Одному тебе все равно не управиться – масштаб не тот.
– Сам понимаешь, не по тебе кусок.
– А с вами, значит, управлюсь, – зло прищурился Виктор. – Буду, как сыр в масле, да?
– Только вот вопрос: надолго ли? До тех пор, пока вы меня, как дядьку моего, не грохнете?
– Из наших его никто не трогал. – Заверил Круг. – Гарпушина самодеятельность.
– Так что, считай, отомстил, – поддержал коллегу Антон Эдуардович.
– Не убивал я Гарпушу, – устало выдохнул Виктор. – Хотите – верьте, хотите – нет. Не убивал. И иконы дядькиной тоже у меня нет.
В дверь кабинета вежливо постучали. Получив разрешение, через порог шагнул оперативник и доложил:
– Яхту обшарили. Ничего не нашли. Ни оружия, ни наркотиков, ни предметов старины, как вы ориентировали. Только… только в трюме, оказывается, девка пряталась. Придурочная такая! Истерику нам закатила.
– Доставили? – С надеждой в голосе спросил питерский гость.
Оперативник покосился на своего шефа:
– Так точно. В соседнем кабинете сидит. Вместе с Папичем.
– Ну, вот… а ты волновался, – Круг победно взгялянул в лицо Виктору и довольно фальшиво пропел:
– И никто-о не узна-ает, где моги-илка твоя…
– Может, все-таки договоримся?
– Так ведь не о чем. Нет у меня иконы. И не было никогда.
– Жаль, – поморщился Круг. – Придется с твоим Папичем толковать. Может, он поумнее окажется?
Хозяин кабинета обернулся к оперативнику:
– Задержанного Папича – сюда, а этого на его место.
Парень в штатском подошел к Виктору и отстегнул наручники от батареи:
– Пошли!
… В этот момент двустворчатую дверь кабинета сотряс удар страшной силы. Левый наличник с треском раскололся, часть одна из створок сорвалась с петель и гулко брякнулась на пол, прямо под ноги Виктору. В образовавшийся проем влетел полный ярости и решимости Палец, сжимающий в руках автомат ППШ.
– На пол, бляди! – Взревел он. – На пол! Угнездю сейчас, на хер, всех!
Не дожидаясь ответной реакции, он вскинул вверх ствол и дал веером длинную очередь. На головы присутствующих с потолка брызнула штукатурка, а со стены слетел черно-белый портрет «железного Феликса».
– На пол, суки позорные!
– Я же говорил, что он живой, – пробурчал Круг и недовольно опустился на колени.
– Да, вижу, весело у вас тут, – Бойко тоже подчинился приказу, стараясь при этом, однако, не потерять чувство собственного достоинства.
– Местная специфика, – извинился хозяин кабинета.
– Молчать! – Палец наставил ствол прямо ему в лоб.
– Спокойнее, спокойнее, молодой человек, – прикрылся ладонью Сергей Иванович. – Не надо нервничать! Уйти собрались? Идите. Никто ж не держит.
– Заткнись, – посоветовал Виктор, успевший уже перестегнуть наручники с себя на оперативника. – Отраспоряжался, псина вонючая!
Виктор нагнулся, забрал у Круга табельный «макаров» и сунул его к себе в карман. Потом подошел вплотную к притихшему Антону Эдуардовичу:
– Не надо больше меня доставать. Понятно? Нет у меня иконы. И не было. И не убивал я никого. Лучше у Курьева своего спросите.
Гость из Питера кивнул.
– Понятно, я спросил?
– Понятно.
Все это время Виктор с напряженным недоумением прислушивался, не донесется ли снаружи топот поднятой по тревоге охраны, оперативников или бойцов СОБРа. Позже выяснилось, что опасался он зря: к этому моменту люди, сопровождавшие Бойко, и почти все подчиненные Сергея Ивановича разъехались по Светловодску, выполняя поручения начальства. А единственный сотрудник Круга, стороживший в соседнем кабинете задержанных, валялся без сознания после недолгого и неожиданного знакомства с Пальцем. Что же касается обывателей, услышавших стрельбу из казенного дома, то из них никто милицию вызывать не стал. А зачем её вызывать, если она, милиция сама себе бережет? Мало ли что…
– Вот и ладушки, – Виктор повернулся к приятелю:
