Текст книги "Забытая любовь (СИ)"
Автор книги: Никита Невин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
31 глава. Невесёлая прогулка
Здравствуй, дорогой дневник. Сегодня был самый ужасный день в моей жизни.
Иногда за день встречается хоть что-то хорошее. Может быть, кто-то улыбнулся, собачку удалось погладить, кошечка помурлыкала. Сегодня я ничего вообще хорошего не заметила!
Мне опять снился этот дурацкий сон с каким-то парнем. Скорее всего, это был тот же, что и два месяца назад. Такой же красивый, подходит, говорит со мной, смотрит прямо близко-близко, а я хочу ещё… А когда просыпаешься, на душе так тоскливо, как будто жизнь катится под откос.
Утром перед завтраком я думала, что хотя бы сегодня проведу день хорошо, каникулы ведь. Нет, чёрта с два, маме, дуре, надо было обязательно поучить Машу магии, та как всегда ни фига не поняла и наорала на меня. Заставили помогать готовить маме. Оксана, кстати, как всегда сегодня пошла гулять с новым парнем. Этот был какой-то странный и пугающий. Затем я должна поставить Маше тарелочку для того, для этого… Она надо мной издевается, а маме с папой хоть бы хны! Только я на неё подниму голос, чуть-чуть даже, сразу – «Катя, не ори!» Папаша за завтраком за всякие мелочи надавал подзатыльников… Ненавижу их с мамой! Пусть они будут прокляты!
Самое главное было потом. После того как этот диктатор-папаша (знаю, что нельзя так, но я сейчас в ярости, мой юный дневник, тебя же никто не прочитает) укатил в свою гвардию, я решила хоть как-то отвлечься. Вот мать моя стерва! (тоже самое, что про папу) полчаса её умаливала, чтоб она меня гулять отпустила, хотя лучше бы не отпускала… Сиди, блин, с Машей, которой ты надоела, развлекай её. В итоге они попёрлись в парк, и я написала письмо Вере и Оле. И вообще меня задолбало этих голубей туда-сюда гонять, они тоже живые. Папа там что-то собирает, а тилис купить не может! Оксана, тварь, тоже могла бы у какого-нибудь своего хахаля-буржуя бабок взять. Меня на работу до сих пор не берут, и родичи диктуют, что мне ещё по дому до черта чего делать. Бесят меня эти деньги!
Так через минуту мне голубь от Веры прилетел: «Ой, мне то, – писала она, – мне сё, так-то оденусь, что-то мне сейчас лень гулять, через часик» (через три в итоге выперла). Интересно, она ещё там юбку на уши не натянула?! К тому же всё равно это бессмысленно, никто из мальчиков на неё не посмотрит.
Оля написала, чтобы я подходила к ней. Думает только о себе! Подстраиваться под неё, видите ли, надо! А что поделать? Кроме неё, нормальных друзей даже нет!
По дороге чуть не били какие-то пацаны из класса, кажется, Миша и Дима Косынин, как всегда обсмеяли, когда попались по пути. Иж какие, одеваюсь я на помойке и толстая… На себя бы посмотрели, один очкарик, другой вообще ЖИРтрест.
У Оли я сидела минут двадцать. Никаких обычных шуток. Болтали полчаса там с Верой по тилису. Даже у них уже тилис проведён, а я как дура должна голубей пускать, ещё над этим все, гады, смеются. Меня уже и голуби ненавидят!
В итоге мы всё-таки вышли гулять часам к шести вечера. Решили пройтись за городом, дошли до Прибрежной улицы. Тут всё и началось!
Смотрим, а у водного резервуара, на мосту, стоит знакомая компания. Валя, Дима, Олег и, конечно же, Костя. Конечно, знаю, дорогой дневник, что после того, как он меня побил и вообще после такого нечего о нём даже думать, но какое-то чувство похожее на ненависть потянуло меня туда. Сначала я решила, что не зря. Короче, на мосту стояли ребята, грязные, босые, помладше нас, лет восьми: два мальчика и девчонка. Бродяги, видно, нищие, играли на гуслях где-то рядом (я их видела пару раз) и зарабатывали деньги в шляпу. А эта поганая четвёрка их скрутила и, видно, деньги отбирают. Климов, козёл, как всегда орёт, развлекается, подкалывает их, Косынин ржёт, Олег Милов денежки их считает и всё Вале с Костей даёт. Ну где ж это видано-то! Я ему крикнула:
– Слышь ты, подонок, оставь детей!
А они повернулись и ржать, особенно Климов. Думает, сволочь, что я его ещё люблю. Дурак. Да я его вообще не любила! Чуть понравился, а эти идиотки всё раздули из мухи слона!
Если кого и полюблю когда-нибудь, то того парня из сна. Мне кажется, что он актёр.
Ну так вот. Дети-то плачут, мальчик один на меня жалобно посмотрел и ручки сложил – «помоги», мол, говорит, а другой: «Уходи, сами справимся». Меня, наверное, защитить хотел. Дети же совсем. Девочка ревёт без перерыва, и кровь у неё на руке.
А Олег поддакивает: «Не мешай, иди давай!»
Костя в меня камнем кинул, я продолжила на них кричать. А Оля держит меня, говорит: «Пошли отсюда, себя побереги, не наши, мол, проблемы».
Как вообще можно спокойно смотреть, как у детей хлеб отбирают! Я Олю отмахнула. Только Олег и Костя подходить начали, Вера завизжала и убежала, трусиха. Дима с Валей детей держали.
Я попыталась отобрать у Климова деньги, которые он у детей стырил, а он мне со всей дури ногой в живот треснул. Я на асфальт упала, руку разбила и дышать не могла. Увидев это, Валя сказал, что ему домой надо, Олег спросил ни к мамочке ли, стал смеяться, а Климов ещё хуже оказался, сказал: «Не вздумай стучать, настучишь – позабочусь, чтобы твой папаша из гвардии к ним попал», – и указал на бедных, плачущих детей.
Я никогда никого так ни ненавидела, как Костю Климова! Оля побежала мне помогать, Костя толкнул её, с неё слетели очки, и они их раздавил ногой. Я еле выговорила: «Подлец! Сволочь!» Олег стоял и подхохатывал. Тут совесть проснулась у Димы, говорит, мол, что девчонок бьёте? Хватит, типо. Я закричала ему, что сил было: «Молодец!» Оля ко мне подползла и начала помогать вставать. Рука была в крови, вся разбита, левая. Я ещё перепугалась, что она сломалась у меня в том же месте, где и два года назад, но боженька уберёг – цела рука!
Дальше я плохо помню, как было. Главное, Дима на нашу сторону перешёл, но Олег и его отколошматил. От Кости Дима бы стал убегать, он его боится, и я это вижу. А вообще Костя на самом деле очень трусит с мальчиками драться, проще запугать друзей крутыми родителями. Затем они с Олегом ещё пару раз нас ударили, меня Климов треснул носком ботинка в бок, отчего у меня опять дыхание перехватило. А потом они забрали деньги и убежали.
Я встала, пошла к детям, хотела помочь, думала даже домой к себе их сводить, может, папа бы им помог. Но они шуганные, видно, как я к ним шаг сделала – сразу умчались.
Я ещё и ногу повредила. Самой идти было очень сложно. Оля взяла за одно плечо, а Дима за другое. Но потом он вдруг отказался мне помогать, гордый весь из себя! Говорит: «Что, типо, я тут с неудачницами тусоваться буду, сама дойдёшь, не инвалидка», ещё выдавил свою новую насмешку, типо от нас с Олей воняет. Я мылась сегодня, а от Оли совсем никогда не пахло, ей даже под вечер прохладно стало. Как в тот раз, когда он назвал Веру коровой. Я никогда не видела коров с дистрофией! Ладно, всё равно спасибо ему, что он хоть вступился за нас.
В итоге Оля меня сначала поругала, мол, на фига ввязалась, а потом довела до дома.
Естественно, на меня наорали, хотя и пожалели, когда я всё рассказала (еле удалось, блин). Папа, ни слова не сказав, пошёл спать, мама с Оксаной пожалели, и я ещё наплакалась у себя в комнате. Одна Оксана пришла утешить, хоть кто-то обо мне думает, хотя у неё совсем нет на меня времени.
Я опять начала мечтать встретить парня. Даже не важно красивого или нет, главное доброго, тёплого и понимающего. Пусть даже я его буду ото всех защищать, но он меня поймёт! Чтобы он стал мне мужем. Если он будет меня любить – я ему всё на свете прощать буду!
Но думаю, что, конечно же, мне ничего не светит. На меня никто никогда не обратит внимания и нечего мечтать. Родители говорят, что я красивая, но мальчики этого не думают. Тем более в классе, где девочек в 2,5 раза больше, кем я могу быть! Все они гады, и тот, кто во снах, тоже – он ведь только во снах.
Я никому не нужна! Всё ужасно, все гады! Меня никто не любит! Я их ненавижу! Гори всё огнём!
А затем подпись другой ручкой:
Худший день в моей жизни.
Иван встал с кровати. Он был очень поражён прочитанным.
– Не надо так, Катя, – тихо сказал он. – Всегда есть надежда.
Он подумал о том, каким его друг Виктор, которого он всегда видел только как большого добряка и положительного героя, оказался, мягко говоря, не очень хорошим отцом, а иначе грубияном и эгоистом. Иван от него такого не ожидал.
Ему стало жаль свою невесту, но он гордился ей! «Жаль, меня там не оказалось», – думал Иван, пока читал, и сейчас воображал, как бы он пришёл на помощь и защитил бы Катю и тех детей.
Он теперь многое о ней понял, даже перестал её ревновать. Почти совсем. Не-е-ет! Стоп-стоп-стоп, а что за парень из снов? Но благодаря своему оптимизму, у него появилась надежда, которой бы не появилось у Кати. «Хотя вряд ли. Бред какой-то», – засмущался он.
Иван лёг рядом с невестой, крепко и нежно обнял её и уже совсем без памяти, измотанный, просто вырубился, оставив на кровати лежать открытый дневник.
32 глава. Униженная и оскорблённая
– Ваня! Ты почему вчера не убрал?! – он услышал это, когда лежал в кровати, и начал чувствовать, что уже не спит. Он приоткрыл глаза и увидел того, кто сказал это, – свою невесту. Она взяла в руки какую-то книгу и продолжала. – Ну ты чего? Это никто, кроме тебя, не должен видеть, а ты её не убрал, – тон девушка не поднимала, говорила с добротой, хотя возмущение в тембре присутствовало.
А он, только проснувшийся, уже понял, что за книга в её руках.
– Чёрт! – воскликнул он с досадой, прикоснувшись ладонью к своему лицу. – Как я мог забыть… Дневник… Его же могли найти. Вот я идиот!
– Ладно уже, – девушка забралась под кровать, спрятала своё добро и вернулась. – Никакой ты не идиот. Никто не заходил, – Иван вздохнул с облегчением и сел на, Катя пристроилась рядом и обняла его. – Только в следующий раз подумай, всё ли ты сделал. Я тоже хороша: откуда ты знал, что я собираюсь с ним делать дальше. Надо было сказать, чтобы ты его положил обратно. Но я рада, что ты понимаешь всё про эту вещь, а не смеёшься…
– Смеёшься?! – перебив её, воскликнул поражённый парень. – Смеяться? Да ты святая!
Святая рассмеялась.
– Да какая я святая? – произнесла она, по-прежнему с улыбкой. – Если ты о прочитанном, то зря.
– Почему зря?
– Я там так плохо про всех пишу…
– И правильно пишешь! – провозгласил Иван. – Так и надо! От Виктора я никак такого не ожидал.
– Да ладно, – Катя опустила голову. – Я тогда в ярости чувства изливала, а ведь у всех, и у папы в том числе, были свои мотивы. Он сам, наверное, считал, что это воспитание.
– Девочек так не воспитывают.
– Об этом, знаешь, не всегда думают. Или ты хотел бы, чтоб я выросла как Маша? Вот с ней точно так не обращаются.
– Но всё равно, – думал Иван вслух, вспоминая прочитанное. – Ты правда так хотела детей защищать?
– Не знаю. Сейчас мне кажется, что ещё из ненависти к Климову. Теперь ты понимаешь, что ревновать меня к нему бессмысленно?
– Нет, не бессмысленно, – заявил Иван. – Девушки часто влюбляются во всяких подлецов.
– Я же тебе уже говорила. Костя палку совсем перегибал, тем более не моё это. К тому же он мне, а не кому-то палки в колёса ставил… Хотя ты тоже тот ещё подлец, – Катя наклонила голову и улыбнулась, заглядывая жениху в глаза.
– Почему?
– Сначала так мне нервы с этой Дашей потрепал! А ещё песня. Надо же «Мочи кериланцев»… Хорошие парни так не поступают.
– Пффф, – фыркнул Иван. – Значит, я ненавижу «этих хороших». Всё равно! – и тут он вспомнил кое-что. – Постой-ка. А как насчёт тех снов, которые тебе снились? Что ещё за актёр?
Счастливая девушка охнула, затем взвизгнула и кинулась ему на шею.
– Ох, Вань, – говорила она. – Я не знаю, как объяснить. Как это вообще возможно!.. Но это ты! Или очень похож, как две капли воды.
– Ты врёшь! – вскрикнул Иван, сам не зная, верит или нет.
– Да клянусь! Я потому и влюбилась! Ах, ты не веришь?!
Она залезла под кровать и снова достала дневник. Открыла. Дала ему.
– Вот, – пальцем указала на страницу.
На ней была более знакомая нам дата «11.06.1252». Иван прочитал:
«Боже, какой ужас! Или благодать, я не знаю даже, как это воспринимать.
Я всё-таки сдала экзамен, хотя мне на это наплевать. Произошло очень странное. Это очень важно.
В институте встретила юношу, кажется, он очень мне понравился. Но это мелочь. Боже, даже Оксане никогда не смогу этого сказать. Да, я чуть ли не влюбилась! Его зовут Иван. Суть даже не в любви, или она взялась оттуда. Из снов! Это он! Актёр! Я точно знаю. Уверена, когда я его увидела, у меня чуть сердце не выскочило. До сих пор под впечатлением. Неужели такое возможно!
А мама всё же любит папу…»
Дальше Ивану было уже не интересно. Он поднял взгляд. Катя вцепилась ему в губы своими.
– Теперь, – быстро и горячо проговаривала она. – Теперь ты видишь! Я не могу без тебя!
– Я тоже, – он обнял её. – Я сам удивлён, что такое бывает… А как эти сны появились? Они часто тебе снились?
– Когда через полгода, когда раз в две недели. Появились довольно давно, лет с одиннадцати. Ты там был очень разный. Голос тот же.
– А когда кончились?
– Кончились? Как они могут кончиться, если я постоянно о тебе думаю и провожу время с тобой?
– А какой я там? Какой я там был до нашей встречи? И почему актёр?
– Надо было как-то называть. Актёров обычно симпатичных набирают. А там… Я как увидела, какой красавец! Ты там был разных возрастов, по-разному одет, с разной фигурой. Но одно скажу точно: это был ты, то же лицо, тот же взгляд, тот же лик, тот же голос. Лет до шестнадцати я там во снах только бегала за тобой. А потом ты один раз поцеловал меня, обнял и прижал к себе. Я, кажется, заныла от счастья и проснулась. Я грустила, потому что сон кончился, потому что это всё оказалось не наяву, а я так мечтала…
А ты наслушался других и решил, что я люблю не тебя. Такого не может быть! Они все не знают про меня ничего, а ты знаешь.
Кстати, а мой лучший день – когда ты предложил встречаться. Я была так счастлива, что простила всех и всё на свете!
Кажется, с души Вани свалился какой-то булыжник.
Через час все собрались в гостиной. Оксаны не было, а Вова был печален. Виолетта стояла подле мужа, а тот вещал всем гвардейцам, куда идти. Иван подумал, что надо договориться с принцем Борсии.
Вскоре отряд пошёл к зданию Кроны. Они собрались рядом с ним, взяли мечи, магические зеркала для защиты от заклятий и начали готовиться к выступлению – объявлению войны. У Ивана был портал к скелету грифоносфинкса, управлять им он уже умел, быстро прочитав важное в брошюре.
– Идите в мой дом и сидите там, – обратился Виктор к семье. – Обычным девушкам здесь нечего делать!
Иван и Володя встали вперёд. Виктор шепнул Ивану:
– Нам нужен физически молодой, но опытный лидер. А я уведу наших женщин.
Катя сидела сзади них на каком-то пне от дуба, который срубили, чтобы было удобнее разрушать здание Кроны, но вместо этого дерево убило граждан Борсии. Она видела спину возлюбленного и понимала, что он пойдёт в бой. Она думала, положив голову на руки. Наконец она встала и подошла к отцу.
– Я буду воевать. Драться.
– Что? Нет, Катерина, иди с матерью и сёстрами.
– Я патриот! Я готова драться! Вам нужны люди!
Её поддержали какие-то гвардейцы и мать.
– Ладно, – махнул рукой отец. – Вот тебе меч. Он магический, для волшебника стихии воды, последний остался. Попробуй его на открытой местности, изучи. Держись Ивана и не лезь на рожон. Будь осторожна!
Иван, по сторонам которого стояли Володя и Катя, шагнул к зданию Кроны, взял корень травы, который дал ему Виктор, и голос его стал очень громким:
– От имени народа борсийского отныне мы, орден имени Армега, бывшие гвардейцы и передовая сила короля, вызываем власть Кроны на бой и официально объявляем войну Империи Керилан! Будьте прокляты! Мочи кериланцев!
Армег был героем легенд, древним борсийским воином, а его флаг развевался над головой новых армеговцев, став их знаменем, как альтернатива королевскому – золотое солнце на красном фоне.
Так произошло выступление настоящих защитников Борсии. Практически с этого момента началась реальная война с Кериланом. Вскоре информация дошла и до королевской семьи. Александр II был раздосадован тем, как повёл себя Виктор и его бывшая гвардия. Дарья старалась никак не реагировать на Ивана, в этом ей помогала мать, а Александр Младший, связавшись с Владимиром, отправился в секретный лагерь ордена армеговцев, раскинувшийся под Доброградом.
Обсуждались и варианты тайного действия, ведения партизанской войны, но Виктор настоял на открытом выступлении, ибо считал, что то, что гвардия жива, собрана и готова к бою, поднимет дух жителям страны.
Здание Кроны было изрядно порушено профессионалами, но не взято. Иван считал, что рано вытаскивать главный козыря из рукава. Для этого лидер ордена снарядил отряд на секретную экспедицию в Керилан.
Виктор тоже поехал. Ему удалось достать информацию о захвате Кладбищенска кериланской армией духов стихий, драконов и демонических волков. Что там искали, ордену было понятно. Очень Виктора, Владимира и Ивана огорчило известие о смерти Бориса и его семьи. Во всех официальных газетах появились сведения, что после обследования монастыря Торра «учёные» не обнаружили никаких следов грифоносфинкса и единогласно пришли к выводу, что это всё было лишь легендой»… «Это сыграет нам на руку».
Попытки окружить королевский дворец пока что оказывались тщетными благодаря ополчению короля и тому, что большую часть армии Керилан ещё не подтянул к столице Борсии. Иван знал, что долго медлить нельзя. Возможно, придётся отвлечь внимание этой военной махины на себя.
Стоит заметить, что Надежда вместе с Александром поехала в Войланск, что удивило юного наследника престола.
Изначально многие государства, особенно на западе, поддерживали Керилан, но со временем в войну ввязалась и такие страны, как Фитания, Жан и даже некоторые Югги. Война приобрела глобальный масштаб.
К 16–17 июля появились слухи о тьме, которую Жан и Фитания поднимают со дна Чёрно-Магического океана. Хотя это и было в пользу Борсии, но вопреки всем договорам и запретам. С 925 года этот океан считался запретным. Прикасаться к его свойствам было крайне опасно.
И всё же Тайная Армия Керилана в первый же день своего прямого действия предъявила миру все свои преимущества, захватив практически всю Борсию. Огромные войска шли из Аргамии, Турдистаб был почти что стёрт с лица земли.
Иван, Катя, Володя, Виктор, Александр Младший и другие члены ордена (бывшая КГБ) засели тайно под городом Корб в Керилане.
– Послушайте, – говорил как-то Виктор. – От нас сейчас очень многое зависит. Мы находимся в тылу врага, и так как нас по сей день не обнаружили, мы должны идти в бой с Войланском. Его уж они не сдадут до тех пор, пока не капитулируют полностью.
– Я предлагаю пойти в разведку, – предложил Володя.
В разведку было решено отправить несколько человек. Катя попросила у Ивана, чтобы он её пустил, так как хотела послужить ордену, родине. Так же на задание пошли пятеро человек из бывшей КГБ, Александр Младший и его невеста, Надежда, пока что, Доброверова. Как ни странно, это была её инициатива.
– Зачем тебе это? – не понимал жених.
– Мы должны показать себя, – это звучало очень странно от такой кошки, как Надя.
Александр, безумно влюблённый, не сумел противостоять решимости красавицы и тоже зачислился в ряды добровольцев. Так в развед-команде оказалось восемь человек.
– Осторожно, – говорил наследник. – Нас не должен засечь ни один радар. Поэтому не снимайте мантии, – серебряные плащи были у них на плечах. – Мы должны разузнать как, с точки зрения военной охраны, обустроена столица Империи. После разбить лагерь вблизи города, который потом превратится в базу и главный кулак нашего сопротивления.
Они шли четыре дня. Передвигались пешком, потому что иной вид транспорта могла легко засечь кериланская стража.
Катя старалась ни с кем не общаться: она ставила себя на место Ивана и не хотела, чтобы жених её ревновал. Боялась потерять.
В пути они останавливались, чтобы перекусить и поспать, разворачивали волшебные палатки, в одной из которых уединялись наследник и его пассия. Приходилось и преодолевать преграды: холмы, горы, леса.
К 22 числу они приблизились к столице. Вдали висели сине-оранжевые кериланские флаги. Подойдя ближе, они заметили, что город военизирован. Подобраться к нему незамеченным было очень сложно. Город был окружён толстой и высоченной, в десятки метров, стеной, сделанной, по-видимому, из легендарного на весь мир конинского адаманта. Было ясно, что создать такое строение – дело ни одного года, значит, противник точно готовился к этому – сразу пришла мысль Александру. Внутри ограждения виднелись многоэтажные дома и парящие над ними глаза – духи охраны.
– Как же мы проберёмся внутрь? – кокетливо спросила жениха Надя, когда они подошли к стенке.
– Насквозь. Хотя, похоже, через такой материал, – он прикоснулся рукой к стене, – будет непросто.
Катя хорошо помнила институтскую программу.
– Адамант не поддаётся магическому воздействию, – сказала она.
– Прямому магическому воздействию. Нужно думать, как это можно сделать косвенно.
Александр всё же вспомнил подходящее заклинание, и они прошли внутрь, создав пространственную петлю и никак не повлияв на ограждение.
Они целый час обходили город и поняли, что основная часть здесь – гражданская, а за Институтом магии, на северных холмах, находится военная база руководства армии, окружённая огненным кругом. Им ограждали все стратегически важные точки. Круг имел особую силу отталкивания. Это было даже серьёзнее, чем массово защитить жителей огромной адамантовой стенкой. Александр послал координаты базы в штаб тайным шифром через тилис, и отряд начал приближаться к огненному кольцу.
– А чего мы там хотим? – спросила Катя – И как мы туда подберёмся?
– Достать информацию, – сказал один гвардеец. – Пока нас не заметили – будем идти.
По дороге Катя несколько раз связывалась с женихом и отцом, сказала, что всё идёт хорошо. Ей начало не хватать Ивана.
Надежда тоже несколько раз отлучалась, сообщалась с матерью. Александр боялся того, что сигнал с тилиса вот-вот засекут. Он начал волноваться и предложил ей уйти на базу, но красавица наотрез отказалась.
И вот когда они уже приблизились на сто метров к огненному кольцу, то увидели, как стоящая внутри базы высокая башня бьёт в небо голубой стрелой. Из точки, куда она ударила, словно камень брошенный в воду, по небу пошла волна, покрывающая его лазурной пеленой.
– Что это! – вскрикнула Катя.
Но тут они с Александром почувствовали внутри такую физическую боль, что упали на землю. Гвардейцы бросились к наследнику престола, оттеснив даже его невесту. Катя кое-как встала на колени, продолжая чувствовать огромную тяжесть внутри. «Что происходит?» – произнести вслух сил не хватало.
Почти в тот же миг из кустов на них налетели солдаты в тёмно-синей форме.
– Валим их, – кричал один из кериланцев.
– А вот и наследничек! – кричал другой.
Кериланцев было гораздо больше, человек двадцать. Они начали окружать армеговцев и колебать землю под их ногами. Александр собрал силу в кулак и попытался создать защиту, но тщетно. Наследник почувствовал, что после попытки обратиться к собственной стихии ему стало ещё хуже, а из ушей хлынула кровь. В него метнули зарядом. Он остановил удар зубами и сумел отправить по тилису быстрый сигнал SOS Володе и Ивану.
Двое экс-гвардейцев пали прямо у них на глазах. Остальные продолжали окружать уже обессилевшего Александра, не давая прорваться к нему кериланским солдатам.
В какой-то момент Надежда внезапно схватила Катю, накинула на неё самосвязывающуюся верёвку и побежала к кериланцам.
– Доброверова? – спросил один.
– Да.
– Пароль.
– Корбда, – тихо произнесла она, но Катя сумела услышать.
– Что за чёрт! – воскликнула она. – Ты предательница! Как ты смеешь!
– Заткните её, пожалуйста, – попросила змеиная женщина.
Один из кериланцев кинул Кате на лицо верёвку, которая завязала ей рот. Она боковым зрением увидела, как сражающийся Александр кинул один пронзительный взгляд на Надежду. Кате стало жалко его, и она бросилась было ему на помощь, но её подтащили к одному из главарей этой шайки.
Слабость в теле всё усиливалась.
– Может, убить её? – презрительно сказала красотка Надя.
– Не велено, – отрезал главарь.
– То есть как это? – спросил его другой кериланец.
– Климову она живой нужна, – сначала Катя решила, что ослышалась. Фамилия Крилов… Но этот воин договорил: – Я не знаю, зачем она Константину Денисовичу, но он просил оставить её в живых. А эту тем более, – он показал своим людям на Надю, и та дьявольски и одновременно по-кошачьи улыбнулась.
И тут Катю кинули в резко возникнувший портал. За ней прошли Надя и главарь. Их встретили два довольно упитанных кериланца, – по-видимому, стража. Это был довольно странный по форме, пятиугольный кабинет с обеденным столом и кроватью.
– Константин Денисочив велел, – начал один из стражей, – Доброверову поместить на второй этаж, а эту тут оставить. Пойдёмте, Надежда Гавриловна, мы вам покажем место вашего временного проживания.
Они ушли, развязав Катю, но та была уже слаба и не успела выбежать в дверь. Что же выстрелило из башни, после чего в теле чувствуется такая тяжесть?
Пленница села на кровать и стала ждать. Чего? Она сама не знала. Спасут ли её? В это она поверить не могла, хотя и надеялась. Попади она сюда годика полтора назад, ей было бы всё равно, чем закончится этот плен. Она была бы рада даже умереть – умереть за Борсию, но теперь ей хотелось вернуться к Ивану и к своей семье, в которой всё так хорошо начало складываться. К тому же она не могла так свободно и легко, как её жених, утверждать и доказывать, что после смерти есть жизнь, и кончины нечего бояться. Только если за своих близких, как говорил Иван. В отличие от него, её грызли сомнения и одолевали страхи по этому поводу.
Пленница захотела сбежать. Она подошла к окну и попробовала открыть его. На удивление, это оказалось довольно легко, даже без всякой магии. Но радость оказалась недолгой – вокруг не оказалось ни балкона, ни чего-то, по чему можно бы было спуститься. Высота для прыжка, с дальнейшими планами выжить, была неприемлема, а искусством левитации Катя пользоваться умела слабо – она в основном падала после пятой секунды медленного полёта. Но она сказала себе: «Ваня бы не унывал!» и начала в этой же комнате тренировать свою способность левитировать, благо потолок позволял. Пользоваться магией оказалось тоже больно. Но воздушной не настолько, как водной.
Стоит напомнить, что даже если узнице удастся спокойно приземлиться, её бы ещё ждали нешуточные испытания внизу. Ведь она на территории вражеской базы, причём довольно значимой.
И тут её оборвали. Она плюхнулась от неожиданности на пол. В дверь вошли двое стражей, а между ними стоял высокий, крепкий, черноволосый юноша в чёрном костюме. Кстати, не кто иной, как Константин Денисович Климов.
– Ну-ка быстро, – сказал он сквозь зубы, обращаясь к вошедшим вместе с ним, – закрыли нас тут и удалились. Я дам знать, когда вернуться.
Парочка беспрекословно выполнила приказ.
– А ты тут какого чёрта делаешь? – воскликнула пленница. – Может, отпустишь?
– Действительно, – усмехнулся Климов. – Зачем ты тут нужна, только… – он замолчал.
Её удивило это, но она спросила другое:
– Как ты тут оказался? Высокий чин? Это всё из-за твоего гнусного преступления.
– Гнусная здесь лишь твоя мерзкая физиономия, – фыркнул он. – Я попрошу тебя замолчать. Эти дела тебя не касаются, и вообще ты не имеешь права мне тыкать. Отныне я для тебя Константин Денисович, а за неуставные фразы я могу попросить, и тебя вышвырнут вверх тормашками из этого окошка. Предупреждаю, левитация в бессознательном состоянии работать не будет.
– Какой же ты жалкий, – очень тихо произнесла Катя.
– Не надо строить здесь из себя крутую. Всем известно, что ты и гроша ломанного не стоишь. А ещё раз тыкнешь, поплатится за твой поганый язык не кто иной, как Тишков Иван.
– Не смей его трогать! – вскричала она, но собрала всю волю в кулак и сказала: – А что вы, Константин Денисович, сможете ему сделать? Как вы хотя бы к нему подберётесь?
– Найду как-нибудь! – затем Климов затих и оглянул комнату. – Но мне хотелось бы ему отомстить…
– За что?
– За унижения! Этого я не прощаю никому!
– А вспомни, скольких ты унижал.
– Мне можно.
– Почему это?
– Я вижу вокруг себя и понимаю гораздо больше других, вас – амёб.
– Видимо, он тоже больше понимал. Тем более тогда, когда, как ты говоришь, он тебя «унизил», именно Ваня и не дал совсем затоптать тебя, когда ты…
– Не напоминай мне о моих слабостях! – вскрикнул чиновник Климов. – Называется, рушим храм, да не до конца, чтобы было о чём жалеть и чем попрекать, как ты это пытаешься делать.
– Я не…
– Да помолчи ты, курица безмозглая. Что он там такого понимает, твой Тишков? Я навёл справки: в прошлом глуповатый неудачливый гвардеец, которого прогнали из гвардии. Зачем-то стёр себе память и омолодился на двадцать лет – может, заново пережить годы унижения. А интересно, зачем на самом деле себе память стирать?
– Тебе этого не понять, – сквозь зубы произнесла пленница.
– И всё же, – продолжал мучитель. – Я намерен ему отомстить. Да так, чтобы он от осознания этого впадал в ужас. Но чтобы пока что, какое-то время, долгое, наверное, он этого не знал, – и Климов сделал шаг в сторону девушки. Это испугало её. – Он ведь тебя любит?
– К чему это? – уже почти дрожащим голосом сказала она.
– Нет, ну ты ответь. Мне всё-таки интересно… – с какой-то даже, можно сказать, обаятельной улыбкой сказал Климов.
– Любит, – с вопросительным взглядом ответила Екатерина, не понимавшая, чего хочет её оппонент, если не сказать, заклятый враг.
– Очень хорошо, – тихо воскликнул Константин, махнув рукой в сторону окна. Оно закрылось. – Усилить подавление Аквариума! – вскрикнул он, и в комнате вдруг стало необычайно сухо, словно кто-то вытягивал жидкость.
– Что происходит? – застонала пленница, чувствуя такую боль, точно её кожу режут в тысяче мест.
– А ты-то его любишь? – гнул своё Климов.
Катя бессильно падала.
– Я не понимаю, зачем тебе это?
– Отвечай, а то убью, – сказал он очень тихо, просто, спокойно, даже в чём-то нежно.
– Очень, – сглотнула воздух Катя. Она вся дрожала и дёргалась.
– Хорошо, – прежним тоном продолжал Костя. – Значит, будешь против. Это очень хорошо.
– Против чего?
Климов резко подошёл к ней сбоку, схватил одной рукой за шкирку, другой за волосы и швырнул на кровать. Катя очень больно ударилась о спинку и взглянула на мучителя своего. Тот снял с себя пиджак и начал расстёгивать свою рубашку.
