Текст книги "Забытая любовь (СИ)"
Автор книги: Никита Невин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)
26 глава. Ревность
Иван и Владимир уронили на пол бумагу и, стараясь не смотреть друг на друга, разошлись в разные стороны.
– Это последняя информация с генами, – пытался общаться с ними Виктор, – может быть и ошибочной – по-настоящему генов может быть от пятидесяти до восьмидесяти примерно процентов…
Иван хотел сказать своё частое: «понятно» или «ясно», но не смог – было не до вежливости. Им обоим надо было осмыслить произошедшее.
Первым из дома вышел Вова. Он быстро сел в свою трансоль и поехал куда глаза глядят.
«Боже, – думал он. Я и предположить не мог. Я наконец нашёл того, кого искал. Я на многих примерял эту роль, но не на Ивана… Кто же мог подумать! Он же был моего возраста, но я не думал об этом, даже когда узнал, что его омолодили. А Виктору я обязан всем, что есть у меня. Но реальность сурова: мой лучший друг – мой родной отец. Он делился со мной своими секретами, но после того, как к нему вернулась память, прошло очень мало времени и мы мало общались, так что он не смог мне рассказать про мою маму, хотя мы и не знали, что это она. Почему он к ней так относится? Видно, из-за её переезда в Керилан. Но всё же это моя мать! И как хитра судьба! Свести нас снова: она явно не лишена чувства юмора. Вот зачем бог так сильно влюбил его в Дарью (хотя я не знаю, почему именно в неё), и после встречи со мной, и после возвращения памяти он её забыл.
Столько мыслей, столько вопросов… Мне надо с кем-то поделиться! С Оксаной? Нет, она сестра Кати. Ещё и там всё связано! Надо подождать, пока пройдёт время и всё приуляжется в душе».
Когда они втроём сидели в Тольском, когда Вова узнал, что приёмный мёртв, когда они решили его искать, когда отправились в Борсию – его настоящий отец был рядом.
Наконец Вова остановился и вышел из своего транспортного средства. Напротив стояла гостиница «Добрый город». Это была улица Рыбная.
Иван слегка ошарашенно смотрел на Виктора.
– Да уж, – вздохнул Виктор. – Новость не из лёгких. Но лучше ты присядь. В ногах правды никакой.
Иван медленно подошёл к дивану и сел.
– Он мой сын, – промолвил Иван. – Он мой сын. Я не мог подумать.
– Да, – говорил Виктор. – И ты должен с этим свыкнуться, должен принять это и перестраивать свои отношения с сыном.
– Я не должен ничего перестраивать. У нас итак нормальные отношения. Просто… Это сложно принять. Если жизнь потребует, наши отношения переменятся.
– Не только обстоятельства, ты сам должен это менять. Уж поверь, отцовство – дело серьёзное.
– Ну, во-первых, сына у тебя ни разу не было, так что в этом вопросе ты не самый компетентный советчик. Во-вторых… Да, мне любой бы отец позавидовал, я дружу со своим сыном, у нас доверительные отношения! Стоп… с каким сыном… Это же Вова! – Иван снова ушёл в себя.
– Да, да, – подхватил Виктор. – Именно сыном.
Виктор подметил, что Иван перестал думать о Кате и успокоился. Это было действительно так.
– Ладно, – наконец сказал Иван. – Я уже пойду. Мне надо побыть одному.
– Счастливо. Я пойду Машу воспитывать, а то сам видишь, как разбаловалась.
Иван приехал домой. Он так хотел поделиться новостью с Катей… Ну вот, ещё и с ней проблемы! Снова испытав колючее чувство ревности, он в душе обиделся и решил ей ничего не рассказывать. Он прошёл в гостиную и обнаружил там свою невесту.
– Привет, – радостно подошла она к нему. – Как дела, любимый?
– Хорошо, – отрезал Иван.
– Стой! Я вижу, что что-то не так. Что случилось?
– Ничего… Я просто устал, – добавил Иван. Он лёг на кровать и примерно через пару часов заснул.
На следующий день Иван и Володя не виделись. Оба не могли снова посмотреть друг на друга. Зато Дима отправил на тилис Ивана сообщение с адресом и временем встречи Кати и Кости:
«Шестого июля, в 6 часов вечера, они увидятся в кафе возле парка, со стороны здания Кроны. Не советую встревать, причину их встречи я не знаю».
Ивану так хотелось поделиться своими размышлениями с Вовой, но он тут же вспомнил про вчерашнее и передумал.
В этот же день, 4 июля, Володя поехал к Оксане…
– Ты никакого мне внимания не уделяешь! Где ты был ночью?
– Сначала у твоего отца, затем в гостинице. Извини, скоро всё изменится.
– Зачем ты поехал в гостиницу?
– Не надо меня ревновать, я не заслужил. Я хотел побыть один.
– Один? Зачем?
– Скоро ты всё узнаешь.
Володя улёгся на кровать и уснул почти сразу.
Наступило пятое июля. И отец, и сын начали день по-разному. Володя встал поздно, часов в 11, вчерашняя бодрость, которая была у него в разговорах с Оксаной, за ночь улетучилась. Как это когда-то до забвения делал Иван, Вова встал и, не одеваясь, сел за стол. Он начал думать. Думал о своей судьбе, о первом отце, о новом отце и о друге, причём как о двух разных людях. В комнату вошла Оксана.
– Мне надо на работу.
– Зачем? – со спокойным удивлением спросил он. – У тебя же есть я, твой отец…
– Ты не понимаешь…
– Понимаю, – оборвал её Вова. – Дело не в средствах.
– Я месяц не была на работе, – вздохнула она и села на кровать.
– А что так? Отпуск?
– Да нет. Думала тоже… Что деньги есть, зачем работать? Нет, я не уволилась, там до сих пор кадры нужны.
– Ты ведь работала в Институте Магических Исследований (ИМИ)?
– Да. И Катя туда раньше хотела, но не её это. Знаешь, порой, когда мы работаем даже на самой любимой работе, но это превращается в рутину и в заработок, работа начинает тяготить. Просто нужен перерыв.
– Не правда, работа всегда тяготит, – затем он вдруг остановился и посмотрел на неё. – А знаешь, Оксан, это ведь наш первый нормальный разговор.
– Может быть, – она встала, поцеловала его и ушла, сказав, что любит.
Володя по-доброму улыбнулся. Для приличия он решил одеться. И вот, когда он натягивал штаны, из тилиса раздался сигнал о госте…
Иван же сегодня в отличие от Володи проснулся часов в 8. Не то, чтобы он рано заснул или был обязан рано встать, ведь обычно он поспать любил (не настолько, правда, как Катя) и просыпался позже всех, но всё же были иногда дни, по которым он ни с того ни с сего просыпался рано и чувствовал, что более-менее выспался. Например, такой день был в марте позапрошлого года, когда Ивану предстояло ехать на встречу к Даше в другой штаб гвардии, уже в качестве гостя, чтобы узнать точно, любит она его или нет.
Он быстро встал, тихо, чтобы Катя не заметила, оделся и уже хотел уйти, как на улице что-то прогрохотало. Иван перепугался, что она проснётся, чего он очень не хотел. Но она лежала как убитая, хотя Иван от грохота чуть не оглох. Это понравилось ему… Но «Стоп! – подумал он. – Не надо о ней думать. Вскоре придёт время, и мне надо будет и о ней забыть». Иван натянул ветровку и вышел из квартиры.
Полтора часа он гулял по парку в размышлениях. Светило солнце, приятно обдувал мягкий летний ветерок, наполненный утренней прохладой. Иван думал о многом: о Кате, о Володе…
Почему его старый друг не может запретить дочери выходить за подлеца? Хотя имеет ли он, Иван, право об этом судить? Может ли он судить Катю и её любовь? Может ли он судить её отца?
А Вова? Как так вышло? «Хотя стой, – резко остановил себя Иван, начав думать обратным образом. – Капля фатализма здесь требуется. Он мой сын. А как иначе? Всё сложилось, как и должно было. А кем он ещё может быть для меня? Боже! Светка упрятала от меня сына и… Умерла! Вот если бы я узнал про него два года назад, до пятнадцатого апреля… Но я узнал его на следующий день…» И с этими мыслями он пошёл к Вове.
Как мы знаем, раздался звонок. Вова всё же успел одеться, но, подойдя к картинке тилиса, присел. Там, как всем уже ясно, стоял Иван. Володя открыл дверь.
– Пройдёшь? – спросил он.
Иван кивнул и шагнул в коридор. Володя закрыл за ним дверь. Теперь Ивану всё в округе казалось не таким. Володя больше отдалился, а пространство, воздух вокруг него как бы спрашивали, ждали каких-либо действий.
– Ты в порядке? – спросил он Вову.
– Как сказать. Не каждый день такое узнаёшь; а оно и к лучшему.
– Я тоже так думаю.
– Садись, – Володя пригласил его за стол и сам расположился рядом.
Секунд двадцать они молчали. Но вот Володя немного вернулся к своему обычному состоянию.
– Значит, ты мой отец, – сказал он.
– Значит, так.
– А почему… – Вова вздохнул. – Почему так всё получилось?
– Жизнь над нами шутит. Над нашими судьбами. Ты на меня злишься?
– За что?
– Я и представить не мог, что у Светы от меня ребёнок…
Володя приобнял его за плечо.
– Ну, как теперь мы жить будем? Я могу тебя называть… отец?
– Брр, – после небольшого перерыва встрепенулся Иван. – Стоп! Подожди. Давай для начала поговорим как друзья… Хотя прежней дружбы уже никогда не получится…
– Да уж. Ну что ж; давай.
Оба вздохнули. Первым усмехнулся Иван и сказал:
– Знаешь, есть такие чудные семьи, в которых дети родителей называют просто по имени.
– Чудные – это относительно.
– И всё же. Давай-ка мы тоже причислим себя к ним, так проще будет.
– Я за! Только вот, думаю, у них у всех такие же причины, или как?
Оба расхохотались и взялись за вино.
– Надо же, – думал Иван вслух. – Я перед такой встречей и не выпил, хотя, наверное, стоило бы, – а недавно в парке…
– А что там?
Иван изложил то ли другу, то ли сыну, историю с Катей и «вытрезвителем». Узел в груди немного ослаб.
– Ну и ну! – удивился Вова. – Не думал я, что Катя… Да не, это всё полный бред!
– Что именно?
– Что она не тебя любит. Поверь мне, она точно влюблена в тебя окончательно и бесповоротно. Виктор просто не всё видел, не всё знает, друзья её не понимают, может, опыта такова у них нет, как у меня.
– Спасибо, – улыбнулся Иван и тут же ответил на удивление Вовы. – Единственный, кто мне надежду дал.
– А правда, – сменил тему Вова. – Почему ты не выпил?
– Просто… Важна эта встреча очень.
– Да уж. Бывает же такое.
Они помолчали. Потом Володя поднял бокал вина.
– За успешное выполнение задачи!
– А представляешь, если бы не Виктор, где б мы твоего «отца настоящего» искали?
– Ну-ну! – усмехнулся Вова. – Весело бы пришлось. Получается, мы в принципе только за одним в Борсию ехали! Память тебе вернуть! А никого искать не надо было.
– А знаешь. Такое ощущение, что ничего мы и не сделали, ничего и не случилось. А задача такой невыполнимой казалась.
– С ума сойти! Тебя забросило именно туда, где был я. Ведь тот мой отец…
– Давай будем называть его пока что твоим настоящим отцом, а то я ещё как-то не вошёл в роль. И тем более он столько для тебя сделал!
– Да! Мой батя доверил меня тебе, когда умирал.
– А ведь, знаешь, есть же какая-то неуловимая магия. Если уж не знал, то словно чувствовал, что я и есть твой отец, хотя с возрастом нашим и правда был абсурд.
– Да нет, – не спешил смеяться Володя. – Он же знал, что у тебя память стёрта. Но мысль да, пугала.
А вот теперь мне надо с тобой поговорить уже как с отцом.
Иван переменился в лице.
– Я знаю… О твоей матери…
– Да-м… – вздохнул Вова. – Я смотрю, в тебе что-то осталось от сорокалетнего опытного мага, и ты действительно мой отец. Но всё же расскажи мне о ней.
– Я тебя понимаю. Это же твоя мать, никто тебе её не заменит, и не заменил раньше.
– С чего всё началось? Как получилось, что вы расстались?
– Познакомились мы с ней абсолютно случайно, хотя в то же время специально, – Володе было очень интересно слушать весь этот рассказ о настоящей молодости своего нового отца: – До девятнадцати лет я, в отличие от тебя, был, считай, неудачник. У меня не было ни одной девушки, они, если и не смеялись надо мной, и не игнорировали, максимум дружили, и просто обычное предположение: «а если бы мы были не друзьями, а…» вызывало у них в лучшем случае смех, а в худшем – испуг. И вот однажды жена Виктора (он, кстати, был ненамного лучше меня в этом отношении) Виолетта выясняла у меня адрес и координаты его тилиса, тоже по тилису, гуляя со своей подружкой. Виолетта и Виктор поссорились, или что-то в этом роде, уже не помню. Невзначай она меня с подружкой и познакомила. Её звали Света. Я решил, ну ты же меня знаешь, взять дело в свои руки, хотя бы раз удержать удачу в лапах. Я назначил ей встречу у вокзала. Она оказалась даже старше меня на год или два, что льстило мне тогда. Я сразу же ей подарил розу по случаю знакомства.
– А как вы друг друга узнали? Тилисы же тогда не показывали лица человека.
– Ну мы ж не дураки, описали одежду друг друга, назначили время и так далее.
Так вот. На том же свидании я, разговорив её, развеселив, предложил встречаться. Она согласилась, сказала, я ей понравился. Был первый поцелуй, первые жаркие объятия, первое свидание… Однако я ехал домой совершенно спокойный, не прыгал от счастья, как после Даши или Кати. Просто на душе было лёгкое радостное состояние от того, что я наконец достиг хоть какого-то успеха на личном фронте. Я не испытывал к ней сильных чувств, скорее это было самоутверждение. Да и она была не красавица, вниманием обделена. Хотя вроде рассказывала, что у неё был жених, который её бросил. Мы встречались ещё пару раз, у меня и у неё. Когда мы были у неё, гуляли с Виктором и Виолеттой. Ничего про Светину внешность он не говорил, он вообще никогда не любил обсуждать чужих женщин. Света вдруг заплачет ни с того ни с сего, он и уйдёт. Она часто так. Вообще она была холодная как лёд, а я мечтал о горячей, нежной, даже более ревнивой девушке. На втором свидании, решив, что у меня хотя бы есть девушка, я прижался к ней, а она сказала, что я веду себя как девочка, и попросила не обижаться.
– Жалко тогда не было твоей Кати, – подметил Володя. – Продолжай.
– После я решил, чтобы совсем «исполнить свою мечту», предложить ей выйти замуж. Она согласилась. Я ей один раз солгал, написав, что люблю её. В письме, голубем. Только три слова. Но после этого она говорила, что любит меня. Отчего-то она иногда внезапно плакала. Может, из-за бывшего. Я этого не знаю. Сам же я, чуть ли не с детства мечтающий о женщине и наконец заполучивший её, тогда был рад лишь тому, что на меня обратили внимание, хотя это и было браком с первой встречной. Сейчас я пугаюсь её лицу, её дразнили ведьмой в детстве. Я рад, что я забыл о её доме. Когда я смотрел на Катины детские фотографии (что-то резануло Ваню по сердцу) так умилялся. Я как-то был у Светы дома, там были её родители и эти страшные фотографии, в уродстве которых я не хотел признаваться тогда даже самому себе.
– Расскажи мне про моих бабушку и дедушку по маме! Я же про них вообще ничего не знаю…
– Мать Светы, её, кажется, звали Нелли, была ещё более-менее приятной женщиной, старых правил и в то же время мягкого характера. Жила с мужем, дочерью Светой и матерью, то есть с твоей прабабушкой. Часто я через тилис слышал матерные перебранки Светы с родителями и бабушкой. Но вот отец… Тогда тилисы так хорошо запахи не передавали, и я только потом понял, чем попахивало из её квартиры. Я как-то зашёл к ней в дом, прошёл через комнату, где в полном развале (сравниться с этим мог лишь только наш с тобой в гостинице в Тимпуре), лежали бутылки от выпивки и какой-то мусор! Да, реально мусор, не наши разбросанные вещи, а откровенный вонючий мусор. Это мне запомнилось. Мужик, в принципе, нормальный, как я потом понял по общению. Крупный, хотя его точного роста я не помню, поскольку он лежал на диване с кружкой пива. Промолвил мне что-то вроде: «Здрасте», а когда я уходил: «Ну что ж так уходишь уже, мы даже ничем не накормили».
– А где сейчас они? Они же тоже мои родственники: бабушка, прабабушка, дедушка.
– К сожалению, нет их. На свадьбе отец Светы совсем до чёртиков допился и убил свою жену и тёщу. Собирался и дальше… Я попытался его остановить, но что я, тем более тогда, в сравнении с таким кабаном. Гвардейских навыков у меня ещё не было. К счастью, вовремя появился Виктор и повалил его. Приговорили твоего деда к двадцати годам тюрьмы. С учётом отягчающего обстоятельства – алкоголя. Но на десятый день он умер в тюрьме. Как, отчего, почему – никаких причин не сообщалось. А Света даже отказалась его захоранивать. Как я потом узнал, Виктор и Виолетта похоронили его на свои деньги похоронили. А сама Света мне потом постоянно напоминала о том, какой я слабый, а Виктор – сильный. «Что ж ты козла этого, папашу моего, испугался, он же пьяный был?» Когда я сказал Виктору, у того лишь вырвалось презрительное: «Вот идиотка». Больше никогда моих девушек он не комментировал.
Как ты сам понимаешь, никакой брачной ночи после такого не было и быть не могло. И слава богу, если честно! Я и тогда не хотел. Отношения наши, сам понимаешь, не складывались. Характер у неё был то эгоистичный, то истеричный, то она на мои недостатки постоянно указывала. Жили мы первые дня четыре у меня: я был против. Потом у неё, но через неделю снова ко мне вернулись. Я даже целоваться с ней не любил. У неё, в общем, зубы передние подбиты были, острые.
– А как же магическая стоматология?
– Стоматология тогда хуже гораздо была. А это довольно деликатный вопрос. К тому же она из очень бедной семьи, да и я не богач был. После Светы у меня были ещё девушки, но первый раз мне понравилось целоваться уже с Дарьей. Со времён моей первой юности я из-за этих зубов все эти поцелуи, особенно с открытым ртом, жутко невзлюбил! Но вот как-то, за пару недель до нашего полного расставания, кто-то из нас всё же предложил заняться любовью. Если честно, я до сих пор эту ночь с ужасом вспоминаю. Фигура у Светы была, на мой взгляд, ужасная – кожа, кости и органы.
– Пожалуйста, – Володя почувствовал какой-то гадкий, отвратительный страх. – Я не хочу этого слушать. Как вы…
– Вот ещё, – фыркнул Иван. – Я даже за миллион килограмм золота не согласился бы это рассказывать. Это ж как заново пережить!
Так вот. Опять же. Для меня это было каким-то самоутверждением. Мы ведь женаты всё же были. А для неё… – Иван ненадолго задумался. – Может, какие-то чувства ко мне, но, скорее, она боялась остаться в девках. Она ведь тоже сказала: «Женаты всё-таки».
– А почему я получился? Заклинание предохранения не сработало? Или тогда такого хорошего не было?
– Да всё так же с этим было. Видно, богу так захотелось, даже сейчас эти заклинания сколько их не применяй на сто процентов не спасут.
И вот через две недели она уехала. Не сразу. Мы со временем стали общаться всё меньше и меньше. Примерно за десять дней-за неделю до уезда она жаловалась на то, что мне мало платят.
– А мама сама работала?
– Нет. А кем ей работать? Он даже аттестат не получила из-за пяти двоек, остальные отметки тоже были в районе «трёх», точно не помню. Правда, собиралась вначале вроде пересдавать какие-то экзамены и идти учиться. Но не знаю, что бы из этого вышло, она никогда серьёзно к занятиям не относилась. Так же она жаловалась на плохое обращение на улице, грязь, хамство, жаловалась, что в Доброграде всё как-то не устроено. Если честно, в глубине души я понимал и понимаю, что жить у нас действительно хуже, чем в том же Керилане или, скажем, в Конинии, менталитет менять надо. Каждый должен сам над собой поработать, но уезжать, на мой взгляд, не надо. Это подло. К тому же если ты тут всем недоволен, но сам даже нормально не окончил учиться, что ты полезного туда привезёшь? А то получается так: я вот родился свиньёй среди свиней и поеду к культурным людям, потому что мне не нравится, что вокруг меня свинство, хотя я сам один из них.
А Света уехала! Как-то раз я пришёл с работы, а она сидит и вещи собирает.
«Ваня, – говорит, – мы должны уехать!»
«Зачем? Куда?»
«Ты отлично знаешь, в Керилан».
«Что! – меня это злило, из-за них ведь я лишился родителей в шестнадцать лет, но Свете я этого не сказал: она бы только посмеялась надо мной, и я бы её убил. – Я туда не поеду!»
«Почему? Там же лучше…»
«Я ненавижу их!»
«За что? Они лучше нас…»
«Не смей так говорить!» – крикнул я.
«Сам подумай, ты гвардеец, военные люди там нужны, им хорошо платят!»
«Я не буду за деньги услуживать нашим врагам».
«Послушай, у нас будет больше денег, там с нами будут лучше обращаться».
«Там не очень-то любят борсийцев».
«Да с чего ты взял? Там всё круче! Еда, развлечения. Там мы сможем получить нормальное образование!»
«А кто тебе здесь мешал? – и тут я сказал ей откровенно: – Раз ты тут так в обыкновенной школе училась, что даже аттестат не получила, то там даже на вступительных экзаменах в любом образовательном учреждении тебе делать нечего!»
Тут Света села и приуныла. Я сначала решил, что она передумала уезжать. Но её просто уколола правда. Тогда я продолжил:
«Значит, ты не хочешь ни учиться, ни работать, а предпочитаешь сидеть у меня на шее?»
«А ты, между прочим, как муж должен обеспечивать жену, меня!»
«Тут-то ты права, муж должен обеспечивать нормальную жену, вот только она тоже кое-что должна! Должна быть настоящей женой, а не дурой сидящей дома и абсолютно ничего не умеющий, абсолютно злой, холодной, не должна быть такой уродиной, как ты!»
И вот тогда я понял сам себя. Я не хотел ни обеспечивать, ни даже жить с девушкой, в которой я не видел ни капли красоты или доброты, которая была не любима мною. Но только сейчас я понимаю, что и так жить с ней было неправильно. И вообще этот брак был одним сплошным недоразумением.
«Да ты сам, знаешь ли, – говорила она, – не подарок! Всё, я уезжаю».
Она пошла к двери, и я крикнул ту фразу, за которую очень виню себя с тех пор, как всё это узнал позавчера:
«Ну и катись к чёртовой матери, в свой вонючий Керилан! Чтоб ты сдохла!»
Володя сел на диван, вздохнул и произнёс лишь два слова:
– Сложные отношения.
– Если хочешь, – сказал Иван – У меня осталось несколько фотографий со Светой, которые я не уничтожил после её ухода, даже со свадьбы.
– Покажешь?
– Обязательно.
– А что с её домом?
– Она продала всё своё имущество, а вырученные деньги взяла с собой в Керилан.
– В Войланске она уже познакомилась с моим отцом… А сколько времени прошло от момента вашего знакомства до её уезда?
– Я точно не помню, месяц, может, два.
– Значит, вы общались в мае, ведь я родился в феврале.
– Да, где-то с начала мая мы общались, и десятого июня примерно она уехала.
– Мне надо будет съездить на могилы всех моих дедушек и бабушек.
– Знаешь. А вед рост, глаза, цвет кожи у тебя от неё.
– Но почему, если я в тебя больше пошёл, мы не очень-то похожи?
– Смотри, – Иван подвёл Володю к зеркалу. – Взгляни, я стал другой после забвения. Можешь посмотреть потом мои юношеские фотографии двадцатилетней давности – увидишь, ты на меня очень похож. Ведь после забвения уровень жизни у меня был выше, была ясная цель, стержень, вокруг природа, другое питание, культура общения и многое другое, я даже вырос. А тогда, двадцать лет назад, жизнь была не пряник. С девушками не складывалось, друзей было мало, денег ни на что не хватало, у меня умерли родители! Естественно, даже за несколько лет лицо меняется, а уж пройдя сквозь забвение и омоложение на двадцать лет, вернувшись в тот свой образ и пройдя совершенно иной путь, я стал другим.
Они снова помолчали минутку.
Затем Володя убрал алкоголь.
– Хватит с нас уже. Ты вообще, по-моему, бросил…
– А теперь снова решил пить.
– Катя, – медленно проговорил Вова. – Всё ясно. Что ты делать-то будешь? Не пьяным же по паркам дебоширить!
– Да нет, завтра видно будет. Может, ты со мной пойдёшь?
– Нет. Во-первых, это твоё дело. И какие бы хорошие друзья у тебя не были, это ты должен сделать сам! Во-вторых, у меня встреча, меня хотят взять в гвардию.
– Не советовал бы тебе туда…
– Знаю всю связанную с этим историю, но в отношении меня король и КГБ пока что свою репутацию не испачкали, а там теперь люди нужны. Выгонять и сажать просто так смысла нет, так что я теперь как новое поколение поступлю туда. А ты, кстати, можешь Кате довериться и всё напрямую спросить, а не следить.
– Она всё равно солжёт и перенесёт время и место встречи с этим гадом!
– Ну как знаешь. Обычно ты был против такого. Напоследок скажу только такой совет: если что-то там такое обнаружиться, скажешь так: «мне твои друзья всё рассказали. Скажи ты мне по-честному – прощу». Многие девчонки – такие наивные дурочки – раскалываются. И на верность, и на тупость за раз проверишь. А пока что: ни пуха, ни пера тебе, отец!
– К чёрту, сын!
* * *
Иван купил генератор левитации и сканер невидимости, после чего отправился к перекрёстку проспекта Стиля и улицы Грэк, после которой стояло здание Кроны. День этот, – шестое июня, – выдался на удивление мрачным, несмотря на то, что было лето. Небо затянуло, и к трём часам начало темнеть, а к пяти потемнело совсем. Однако было тепло: 20–25°. Катя сказала своему жениху, когда уходила в четыре часа, что пойдёт с сестрой прогуляться по парку. Володя сообщил Ивану, что Оксана с одиннадцати до семи работает в здании ИМИ, который находится довольно далеко от парка, если идти пешком.
Ваня зашёл в какой-то двор, встал за общественный туалет, чтобы его не видели, и выпил специального зелья, которое обеспечивало для всех магов безопасность перед применением невидимости. Без этого средства с магами, не посвящёнными в стихию воздух происходило разное: кто-то пропадал на долгие годы, кто-то навсегда, кого-то находили мёртвым, истерзанным, со следами когтей неизвестных хищников. Причём основная опасность была высоко над землёй, там, где другие стихии имеют очень слабое влияние.
Затем Иван включил функцию антисканера и положил устройство в карман. В трансолях использовались антисканеры другого типа.
Он шёл так, чтобы не попасться под какую-нибудь охранную систему сканеров какого-нибудь магазина. Не хватало ещё, чтобы его приняли за очередного воришку!
Невидимка перешёл улицу Грэк и включил генератор левитации. На часах уже без двадцати шесть. А ведь этот дождь с грозой зарядил ещё в половину пятого. Он взлетел на самую крышу здания Кроны и тут же отбежал к части со стороны парка: с той стороны стоял локатор, который мог легко рассекретить его. Иван взял увеличитель и взглянул вниз.
Рядом с барной стойкой, в стеклянном кафе сидела девушка лет двадцати с огромной гривой волнистых чёрных волос. Влюблённый узнал её… Девушка нервничала, постоянно оглядывалась. Через некоторое время в кафе вошла другая, тоже знакомая Ване, фигура, и у шпиона сам собой сжался кулак. Он пожалел, что не взял с собой какого-нибудь подходящего оружия. На худой конец из КГБ можно было достать арбалет! Как бы приятно было вонзить этому гаду болт прямо между глаз! Силуэт, весь в чёрном, подошёл к девушке, помахал руками и поманил за собой. Они сели в углу, где рядом никого не было. Ивану это не понравилось. Он усилил увеличение. Ему показалось, что Катя, такая красивая и нежная, кокетничает с Костей. Тот же то смеялся, то, судя по движениям губ, покрикивал. И тут Ивану показалось, что Катя погрозила своему собеседнику кулаком. Тот запрокинул голову и расхохотался.
Иван усмехнулся. «А где поцелуи! Зачем вы в угол-то сели? Или то ли ещё будет? А вообще, что за странное поведение? Совсем ничего не понимаю».
Тут в небе, довольно далеко, показалась фигура парящего человека. Она, казалось, движется в сторону крыши здания Кроны.
– Чёрт, – выругался шпион. – Заметили, что ли…
Фигура приблизилась ещё и вдруг стала невидимой. Иван встрепенулся, огляделся. «Что ещё такое, – подумал он. – Ладно надо посмотреть, что там Катя делает».
Он снова направил взор к ней. Они с Костей тихо сидели и общались. Иван решил подождать. Хоть ничего он пока и не заметил, его мучила одна мысль – что его девушка делает с другим парнем в кафе, который причём, возможно, ещё и нравится ей?
И вот Иван уже не мог спокойно сидеть и наблюдать, но вспомнил про приближающийся силуэт. Он отдёрнул увеличитель и оглянулся. Никого. Минута другая – как из неоткуда посреди крыши появляется принцесса. От неожиданности Иван чуть ли не упал с крыши. Она хотела было помочь, но он прочно встал на ноги.
– Привет, – с простой и в то же время странной своей улыбкой сказала Дарья.
– Ну, здравствуй, – сказал Иван. – Ты тут какими судьбами?
– Пролетала над городом, вот знакомого увидела, решила поговорить, остановилась. А что, нельзя?
– Да нет, можно. Тем более я же тебе не хозяин, какая мне разница…
– А тут как оказался?
– Не важно. Я не думаю, что тебе это интересно.
– Отчего же ты вдруг оказался на крыше здания Кроны, причём невидимый и с увеличителем? Ты за кем-то следишь, Вань?
– Подожди, а как ты меня увидела?
– У меня хороший сканер.
– Ясно.
– И всё-таки: за кем ты следишь?
– Допустим, за Катей, – Иван вдруг захотел ей пожаловаться. Тем более, если его девушка говорит сейчас со своей первой любовью, почему бы и ему не поговорить со своей? – И часто ты так над городом паришь?
– Когда настроение позволяет, когда каждый день, а когда раз в месяц. А что с Катей, почему ты за ней следишь? – и снова Иван увидел у Даши этот её хитрый взгляд.
– Только ты не думай, что мы расстались, – решил так истолковать он.
– А я и не думаю. Но зачем следить?
– Да я… – растерялся Иван. – Не то чтобы слежу, просто мне сказали, что она сейчас зачем-то встретилась с младшим Климовым. Знаешь его?
– Конечно, знаю. Он же вроде бы в Керилане.
– Как видишь, нет, – и Иван предложил ей увеличитель, указав на место, где сидят объекты слежения.
В это время Катя и Костя очень бурно разговаривали. Сначала он попросил сесть где-нибудь в углу, а потом всё и началось.
– Послушай, Мулина, – на пятой минуте фыркнул Костя, – мы уже тут с тобой столько времени сидим, а я до сих не врубился, чего ты от меня хочешь! Вваливаешь мне что-то про уважение к родителям, что я уехал… Какое тебе дело? У меня вообще другой взгляд на такие отношения.
– Какие отношения? – спросила Катя.
– Детей и родителей.
– Какой же? Твои родители умерли, а ты всё веселишься и веселишься.
– Веселюсь, пока мне веселится. И вообще, я не признаю родителей по крови. К нашим душам они не имеют никакого отношения, лишь к плоти. А что мне печалиться из-за их смерти? Умерли и умерли. Мне параллельно.
– Значит, никакого отношения? – с дрожащей злобой зашептала Катя. – А кто тебя постоянно из бед вытаскивал, кто баловал, одевал?
– Ну, раз уж людям нравится обо мне заботиться, думать, что я их сын, и всё такое, зачем мне им мешать, если мне самому от этого лучше? Безотказно помогали.
– А теперь что, – усмехнулась Катя. – Стали не нужны, и ты, сходив к ним домой, разобрался с ними с помощью самоудушающей верёвки?
– Так, так, так, – проговорил сын-убийца. – Откуда такая информация?
– Мне надоел твой цинизм! – со злостью протараторила она. – Я всё видела. Без пятнадцати шесть ты, козлодой, зашёл в дом номер шестнадцать с папой, мамой и верёвкой!
– И какие же у тебя доказательства?
– Свидетельские показания могу дать. С моих глаз снимут магические снимки и всё увидят.
