Текст книги "Дневники безработного (СИ)"

Автор книги: Никита Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15. Уроки воды

Утро началось, как обычно, с рассвета над океаном. Хироши проснулся с первыми лучами солнца, привычно потянулся и вышел на веранду. Океан был спокоен, лишь мягкие волны набегали на берег, оставляя на песке кружевные узоры пены. Воздух, насыщенный солью и ароматом цветущей плюмерии, наполнял лёгкие чистой, первозданной свежестью, которую невозможно было ощутить в городе.

Несмотря на тяжёлый разговор с родителями накануне, Хироши чувствовал странное спокойствие. Словно буря прошла, очистив воздух, позволив видеть яснее. Он сделал глубокий вдох, прикрыв глаза и позволяя солнцу согреть лицо. В этот момент он ощутил глубокую благодарность – за этот пляж, за возможность начать заново, за людей, которые приняли его в свой мир.

Хироши заварил себе зелёный чай по старому рецепту, которому его научил Такео. Особый способ заваривания с добавлением листьев мяты, растущей на склонах прибрежных холмов, придавал напитку освежающий вкус, идеально сочетающийся с морским воздухом.( Иногда Хироши все же срывал мяту, со своего огорода, но всех уверял что это именно та с гор) Пока чай настаивался, он выполнил короткий комплекс утренних упражнений – ещё одна привычка, появившаяся в его новой жизни. Тело, некогда скованное от бесконечного сидения за компьютером, теперь двигалось легко и свободно, наполненное энергией и силой.

После чашки чая и лёгкого завтрака из фруктов и онигири, Хироши направился к школе сёрфинга. Песок под босыми ногами был ещё прохладным, сохранившим ночную свежесть. Утренний пляж жил своей особенной жизнью – старые рыбаки возвращались с ночного лова, молодые серферы готовились поймать первые волны дня, торговцы устанавливали свои лотки с фруктами и свежими соками.

Кейта уже был на пляже, расставляя доски возле своей школы серфинга. Увидев Хироши, он помахал рукой, приглашая присоединиться. Как обычно его выгоревшие на солнце волосы были взъерошены, словно он уже успел окунуться в море.

– Как ты? – спросил он, когда Хироши подошёл. – После вчерашнего...

– Нормально, – Хироши улыбнулся, помогая расставлять доски. – Было неизбежно. Отец никогда не понимал моих решений, если они отличались от его представлений о правильном.

– Знаешь, – Кейта выпрямился, глядя на горизонт, где первые серферы уже рассекали утренние волны, – наши родители хотят для нас лучшего. Просто их представление о "лучшем" сформировалось в другое время, в другом мире.

Хироши кивнул, вспоминая рассказ отца о несбывшейся мечте открыть ресторан.

– Мой отец отказался от своей мечты ради безопасности и стабильности. Наверное, видеть, как я выбираю путь, от которого он сам отказался... это болезненно для него.

– Дай ему время, – Кейта положил руку на плечо друга. – как я дал время своему.

Они продолжили подготовку школы к занятиям – проверили доски на наличие повреждений, расстелили циновки для разминки, подготовили гидрокостюмы. Эта утренняя рутина успокаивала Хироши, придавала дню структуру, но при этом не ощущалась как тягостная обязанность, какими были утренние сборы в офис в его прошлой жизни.

В десять часов на пляже собралась группа из шести человек – две молодые пары из Токио, пожилой американец и его внучка-подросток. Все они с любопытством разглядывали доски для серфинга и переговаривались, нервно посмеиваясь. По их одежде и манерам Хироши легко определил городских жителей – такой же, каким он сам был всего несколько месяцев назад. В их глазах читалась смесь предвкушения и страха, что было более чем знакомо Хироши.

Сегодня друзья решили поработать вместе. Кейта представил им Хироши как своего помощника и опытного серфера, что вызвало у того смешанные чувства – гордость и лёгкую панику. "Опытный серфер" – это сильно сказано после всего нескольких месяцев занятий и нескольких небольших собственных групп. Но затем Хироши поймал взгляд Кейты – твёрдый, уверенный, говорящий: "Я верю в тебя". И это придало ему уверенности.

– Хироши будет работать с вами на суше, объясняя основы, – сказал Кейта группе. – Затем мы перейдём к практике в воде.

Когда Кейта отошёл, чтобы принести дополнительное снаряжение, Хироши остался один перед шестью парами ожидающих глаз. Он почувствовал мимолётный приступ ностальгии, напоминающий о презентациях в "Сакура Технолоджи", но быстро их отогнал, глубоко вдохнув солёный воздух. Это было другое. Здесь не было места для фальши или корпоративных игр. Только океан, доски и люди, желающие научиться чему-то новому.

– Итак, – начал он, совершено спокойным голосом, – прежде чем мы даже коснёмся воды, я хочу рассказать вам самую важную вещь о серфинге. – Он сделал паузу, глядя каждому в глаза. – Вы будете падать. Много. Очень много. И это нормально.

Группа нервно засмеялась, немного расслабившись. Он заметил, как одна из женщин, очевидно напряжённая до этого, слегка опустила плечи.

– Мой учитель, – Хироши кивнул в сторону Кейты, – говорит, что серфинг – это не только спорт, но и философия. Я понял, что он имел в виду, только когда начал заниматься сам. Серфинг учит нас самым важным жизненным урокам: как держать равновесие в постоянно меняющихся условиях, как падать без страха и подниматься снова, как работать в гармонии с силами, которые намного больше нас.

Хироши заметил, как изменились лица слушателей – исчезла нервозность, появился искренний интерес. Особенно внимательно слушал пожилой американец, кивая в такт словам Хироши, время от времени переводя их своей внучке, которая, хотя и понимала японский, явно предпочитала английский.

– Сегодня мы начнем с самых основ. Я покажу вам, как правильно лежать на доске, как грести, как вставать. Но прежде чем мы приступим, у кого-нибудь есть вопросы?

Руку поднял один из молодых мужчин, явно нервничая. Он был типичным офисным работником – слегка сутулые плечи, начинающее формироваться брюшко, взгляд человека, который большую часть дня смотрит в экран компьютера.

– А что, если я не смогу? В смысле, я не очень спортивный...

Хироши улыбнулся, вспомнив себя несколько месяцев назад – бледного офисного работника с такими же сомнениями. Он подошёл ближе к мужчине, отметив бледность его кожи, которая, несомненно, к концу дня приобретёт неприятный красноватый оттенок, несмотря на защитный крем.

– Когда я впервые пришел сюда, – сказал он, – я не мог даже проплыть сто метров без отдыха. Моё тело было ослаблено годами сидения в офисе. – Он развел руками, демонстрируя свою подтянутую фигуру, которая за эти месяцы приобрела мускулистость и гибкость, совершенно несвойственные офисному работнику. – Как видите, многое изменилось. Не беспокойтесь о физической форме. Она придет. Важнее ваше желание и готовность учиться.

Он видел по глазам мужчины, что его слова нашли отклик. Возможно, этот человек тоже находился на каком-то перепутье, ощущая потребность в переменах, но не зная, с чего начать.

– Кроме того, – добавил Хироши с улыбкой, – в серфинге есть удивительное свойство: ты настолько поглощён процессом, настолько сконцентрирован на волне и своём балансе, что забываешь о своих ограничениях. Ты просто... плывёшь.

Следующий час Хироши провел, показывая группе базовые положения тела на доске, технику гребли и то, как вставать на ноги. Он вспоминал как в самом начале был удивлен, насколько естественно ему давалось преподавание. Все те презентации и совещания в корпоративном мире, которые раньше казались пустой тратой времени, теперь оказались полезным опытом – он умел удерживать внимание аудитории, объяснять сложные вещи простыми словами, находить индивидуальный подход к каждому.

Он заметил, что пожилой американец, несмотря на свой возраст, был на удивление гибким и внимательным учеником. Позже он узнал, что Майкл – так звали американца – в молодости занимался горными лыжами, и тот баланс, который он развил на снежных склонах, оказался полезным и для серфинга.

Одна из молодых женщин, Нацуми, оказалась бывшей гимнасткой, и её природная грация делала её движения на доске элегантными даже на суше. Её муж, тот самый офисный работник, по имени Тоши, был менее координирован, но компенсировал это энтузиазмом и готовностью следовать каждой инструкции с предельной точностью.

Вторая пара, Харука и Кен, были более расслабленными, подходя к обучению с лёгкой иронией и юмором. Они часто смеялись над своими ошибками, что создавало приятную, непринуждённую атмосферу в группе.

Но больше всего внимания Хироши уделял внучке американца, Эмили. Девочка-подросток была замкнутой и неуверенной, избегала смотреть в глаза и говорила так тихо, что Хироши приходилось наклоняться, чтобы услышать. В её движениях была скованность, не связанная с физическими ограничениями, а скорее с глубокой неуверенностью в себе.

Хироши, вспоминая собственную застенчивость в подростковом возрасте, нашёл особый подход к Эмили. Вместо того чтобы привлекать к ней внимание группы, он давал ей индивидуальные инструкции, спокойно и терпеливо, не требуя немедленных результатов. Он заметил, как постепенно она начала раскрываться – её движения становились более уверенными, а голос – чуть громче.

Когда они наконец вышли в воду, Хироши почувствовал новый прилив энтузиазма. Наблюдать, как его ученики делают первые попытки, поддерживать их, видеть их радость от первых успехов – всё это давало ему ощущение осмысленности, которого он никогда не испытывал в прежней работе.

Океан в этот день был милостив к новичкам – волны были достаточно большими, чтобы на них можно было встать, но не настолько сильными, чтобы вызывать страх. Вода, прогретая утренним солнцем, была комфортной температуры, а лёгкий бриз освежал разгорячённые лица учеников.

Хироши работал с каждым, помогая выбрать подходящую волну, подсказывая момент, когда нужно начать грести, поддерживая доску в критический момент вставания. Он видел, как Нацуми, благодаря своей гимнастической подготовке, первой из группы уверенно встала на доске и проскользила несколько метров. Её восторженный крик и поднятые в победном жесте руки вызвали аплодисменты остальных учеников.

Тоши потребовалось больше попыток, но его упорство было вознаграждено – на седьмой или восьмой раз он смог подняться и продержаться на доске достаточно долго, чтобы волна донесла его до берега. Его лицо светилось от гордости, когда он выходил из воды, и Хироши заметил, как изменилась его осанка – плечи расправились, походка стала увереннее. В этот момент он был не просто офисным работником, а человеком, покорившим волну.

Харука и Кен, несмотря на свой непринуждённый подход, тоже делали успехи. Они соревновались друг с другом, кто дольше продержится на доске, превращая обучение в игру, которая, тем не менее, давала хорошие результаты.

Майкл, как и ожидалось, быстро схватывал основы, его опыт в горных лыжах помогал находить баланс на движущейся доске. Но его внимание было сосредоточено не столько на собственных успехах, сколько на внучке. Он постоянно подбадривал её, фотографировал каждую попытку, даже неудачную, создавая атмосферу поддержки и принятия.

Особенно запомнился момент с Эмили. Когда она впервые встала на доске, пусть всего на несколько секунд, её лицо преобразилось – глаза загорелись, а улыбка осветила всё лицо.

– Я сделала это! – кричала она, когда волна вынесла её на берег. – Дедушка, ты видел? Я стояла!

Видя эту трансформацию, Хироши почувствовал комок в горле. Именно так он сам себя чувствовал после своей первой успешной волны. Это было больше, чем просто спортивное достижение – это было открытие новой части себя, о существовании которой ты даже не подозревал.

Майкл, стоявший рядом с Хироши, тихо произнёс, глядя на внучку: – Я не видел её такой счастливой с тех пор, как... – он запнулся, и Хироши заметил влагу в его глазах, – с тех пор, как мы потеряли её родителей два года назад. Спасибо.

Хироши молча кивнул, не находя слов. Океан, серфинг, это ощущение единения с волной – всё это давало нечто большее, чем просто развлечение или спорт. Это давало исцеление, возвращало радость жизни, помогало вновь почувствовать себя целым.

К концу занятия, когда солнце уже стояло высоко, а группа, уставшая, но счастливая, собралась на берегу, Хироши почувствовал глубокое удовлетворение. Каждый из учеников достиг своего маленького успеха, каждый открыл для себя что-то новое – не только о серфинге, но и о себе.

После занятия, когда группа ушла, Кейта подошёл к Хироши, хлопнув его по плечу.

– Всё никак не спрошу, какие ощущения от уроков?

– Невероятно, – честно ответил Хироши. – Я не думал, что учить других может приносить столько... радости.

– Это лучшая часть нашей работы, – кивнул Кейта. – Видеть, как люди открывают для себя океан, как они преодолевают свои страхи, как растут. – Он улыбнулся. – А у тебя талант к этому. Особенно мне понравилось, как ты работал с той застенчивой американской девочкой.

– Эмили? – Хироши улыбнулся, вспоминая её восторженный крик. – Она напомнила мне меня самого. Всё, что ей было нужно – немного уверенности.

– Именно, – Кейта серьёзно посмотрел на Хироши. – И это то, что делает тебя хорошим учителем. Ты видишь не просто технические ошибки, ты видишь человека.

Они начали собирать доски, готовясь к следующему занятию. Солнце отражалось от поверхности досок, создавая яркие блики, а свежий бриз нёс прохладу, столь необходимую после нескольких часов под палящими лучами.

– Знаешь, – продолжил Кейта, – когда я только начинал школу, у меня был учитель, старик Тору. Он почти не говорил о технике. Вместо этого он рассказывал истории. О волнах, о ветре, о течениях. О том, как важно слушать океан, быть с ним в диалоге, а не бороться.

– И как это помогало в обучении?

– Больше, чем ты думаешь, – Кейта улыбнулся. – Серфинг – это не просто набор движений. Это состояние ума. Когда ты перестаешь бояться воды, когда начинаешь доверять ей и себе, всё остальное приходит естественно.

Хироши задумался над его словами. Это было правдой и для его собственного опыта. Первые недели он боролся с океаном, пытался контролировать каждое движение, каждую волну. И только когда он научился отпускать контроль, доверять потоку, его катание по-настоящему улучшилось.

– Я понимаю, о чём ты, – кивнул он. – Это как в жизни. Мы не можем контролировать всё, что происходит. Но мы можем научиться балансировать, адаптироваться, плыть по течению, когда нужно, и грести против него, когда это необходимо.

Кейта с уважением посмотрел на него:

– Для человека, который занимается всего ничего, ты понимаешь суть серфинга очень глубоко.

– У меня был хороший учитель, – Хироши улыбнулся в ответ.

Они закончили убирать снаряжение, и Кейта предложил сделать перерыв перед следующим занятием, которое было запланировано на послеобеденное время. Они направились к небольшому пляжному кафе Акико, где с недавних пор работающий Такео, бывший шеф-повар из Токио, теперь готовил лучшие рыбные тако на побережье

Сидя за деревянным столиком с видом на океан, наслаждаясь свежайшими морепродуктами и холодным зелёным чаем, Хироши вдруг осознал, насколько изменилась его жизнь за эти месяцы. Раньше обед означал быстрый перекус за рабочим столом, часто всухомятку, с глазами, прикованными к экрану. Теперь это был момент, когда можно насладиться вкусом пищи, компанией друга, видом на бескрайнюю синеву океана.

– О чём задумался? – спросил Кейта, заметив его отстранённый взгляд.

– О том, как всё изменилось, – ответил Хироши. – Знаешь, в день, когда я впервые приехал сюда, я был совершенно потерян. Я потерял работу, потерял направление, потерял... себя, наверное. – Он сделал глоток чая, глядя на горизонт, где небо сливалось с океаном в единой синеве. – А сейчас... сейчас я чувствую, что нашёл что-то гораздо более ценное, чем то, что потерял.

Кейта кивнул, понимающе улыбаясь.

– Помнишь, что я сказал тебе в тот первый день? Первое падение – как первый поцелуй, его всегда помнишь! Давай ещё раз!

– Да, – улыбнулся он. – И ты был прав.

Глава 16. Оттенки моря

– Нет, не так резко, – мягко поправила Мидори, наблюдая за движениями Хироши. – Волна не обрывается внезапно. Она плавно переходит в пену, растворяется... вот так.

Она накрыла его руку своей, направляя кисть по бумаге в плавном, текучем движении. Хироши почувствовал теплоту её ладони и едва заметный аромат масляных красок, которым, казалось, были навсегда пропитаны её пальцы.

Они сидели на небольшом деревянном помосте, который местные художники построили несколько лет назад на скалистом выступе, нависающем над океаном. Отсюда открывался идеальный вид на бухту – безграничное синее пространство, обрамлённое изгибом берега и скалистыми утёсами вдалеке. Место, которое Мидори называла своей «естественной студией».

– Смотри внимательнее, – говорила она, указывая на линию горизонта. – Океан никогда не бывает одного цвета. Видишь, как он меняется от берега к горизонту? От бирюзового у песка до глубокого индиго вдали, с вкраплениями изумрудного там, где солнечный свет преломляется по-особенному.

Хироши смотрел, как она смешивает краски на палитре, создавая оттенки, которых, казалось, не могло существовать в природе – и всё же они точно совпадали с теми, что он видел перед собой в живом, дышащем океане.

– Когда я впервые начала рисовать, – продолжала Мидори, не отрывая взгляда от своего холста, – я злилась на себя за неспособность передать всё это богатство. Мой океан выглядел плоским, безжизненным. Мне потребовались годы, чтобы понять, что дело не в технике или таланте. Дело в том, чтобы научиться по-настоящему видеть.

– Видеть? – переспросил Хироши, отвлекаясь от своего несовершенного наброска.

– Да, – она улыбнулась, и в уголках её глаз собрались тонкие лучики морщинок – следы многих часов, проведённых на солнце с прищуренным от яркого света взглядом. – Большинство людей смотрят, но не видят. Когда ты спрашиваешь их, какого цвета океан, они отвечают «синее». Но посмотри сам – сколько оттенков синего перед нами? Десятки! И не только синего – там есть и зелёный, и серый, и даже фиолетовый, если знать, куда смотреть.

Хироши посмотрел на океан новыми глазами, пытаясь увидеть то, что видела она. И действительно – то, что он всегда воспринимал как однородную синюю массу, теперь представало перед ним как живая, дышащая палитра цветов, постоянно меняющаяся с каждым движением волн, с каждым проплывающим облаком.

– А теперь небо, – Мидори указала кистью вверх. – Люди думают, что небо просто голубое. Но посмотри на этот градиент – от почти белого у горизонта до насыщенного кобальтового в зените. А облака? Они не белые, как многие думают. В них есть оттенки розового, жёлтого, серого...

Она говорила с таким воодушевлением, что Хироши невольно улыбнулся. Её страсть была заразительной. В эти моменты Мидори словно преображалась – её обычно спокойное лицо оживлялось, глаза сверкали, руки двигались в такт словам, как будто она дирижировала невидимым оркестром цветов и форм.

– Знаешь, почему я выбрала живопись? – спросила она, делая точный, уверенный мазок на своём холсте. – Потому что это единственный способ для меня по-настоящему увидеть мир. Когда я рисую что-то, я вынуждена изучать это до мельчайших деталей, понимать его структуру, его свет и тени, его суть. Это как медитация – полное присутствие в моменте.

Хироши понимающе кивнул. Он чувствовал нечто подобное, когда был на доске, скользя по волне – то же полное погружение в настоящий момент, то же обострённое восприятие мельчайших деталей: изменения в наклоне волны, движения воды под доской, дуновения ветра на коже.

– Попробуй ещё раз, – предложила Мидори, возвращаясь к его наброску. – Но сначала просто посмотри. Не думай о технике, не беспокойся о результате. Просто впитывай то, что видишь.

Хироши сделал глубокий вдох и сосредоточился на пейзаже перед ним. Волны, накатывающие на берег в ритмичном, почти гипнотическом танце. Игра света на их гребнях. Мягкие переходы цветов от берега к горизонту. Чайки, парящие над водой, их белые крылья, кажущиеся почти серебряными на фоне глубокой синевы.

Когда он снова взялся за кисть, что-то изменилось. Его рука двигалась более уверенно, более свободно. Он перестал беспокоиться о правильности техники и позволил себе просто передать то, что чувствовал, глядя на океан.

– Вот так, – одобрительно кивнула Мидори, наблюдая за его работой. – Ты начинаешь понимать.

Они провели так несколько часов, рисуя бок о бок, иногда разговаривая, иногда просто молча наслаждаясь компанией друг друга и величественным видом. Солнце медленно двигалось по небу, меняя освещение, добавляя новые оттенки и текстуры к их объекту изучения.

К концу сессии Хироши создал нечто, что, хотя и не могло сравниться с работой Мидори, всё же удивило его самого. На его бумаге был не просто примитивный набросок моря – там было что-то от настоящего океана, его глубины, его движения, его жизни.

– Это... неплохо для первого раза, – сказал он, разглядывая свою работу с некоторым удивлением.

– Это больше, чем неплохо, – Мидори наклонилась ближе, изучая его рисунок. Её волосы, выбившиеся из небрежного пучка, почти касались его щеки. – Ты уловил самое важное – дух океана. Техника придёт с практикой, но способность видеть и чувствовать – это то, чему нельзя научить. Это либо есть, либо нет.

Хироши почувствовал неожиданное тепло от её похвалы. Она была настоящим художником, профессионалом, чьи работы выставлялись в галереях и продавались.

– Спасибо за урок, – сказал он, начиная собирать кисти и краски. – Я никогда не думал, что смогу...

– Видеть? – она закончила за него с улыбкой. – Ты всегда мог. Просто нужен был кто-то, чтобы показать тебе, как открыть глаза.

* * *

Кафе Акико располагалось в небольшом деревянном здании с широкими окнами, выходящими на океан. Внутри пространство было оформлено в светлых тонах, с множеством растений в керамических горшках ручной работы и мебелью из натурального дерева. На стенах висели картины местных художников, включая несколько работ Мидори.

Когда они вошли, в кафе было немноголюдно – несколько туристов за угловым столиком, пожилая пара у окна и Такео, протирающий стойку с видом человека, который всегда этим занимался.

– Охайо, странники мира искусства! – поприветствовал он их с преувеличенным энтузиазмом. – Чем могу угостить двух талантливых художников в этот прекрасный день?

– Ты льстишь мне, Такео, – усмехнулся Хироши. – Я едва ли могу нарисовать даже палочного человечка правильно.

– Не верь ему, – вступилась Мидори, устраиваясь за столиком у окна. – У него есть потенциал. Просто нужно больше практики.

– И терпеливый учитель, – добавил Такео, подмигивая. – Что будете заказывать?

– Мне обычный латте и что-нибудь сладкое, – решила Мидори. – Что у вас сегодня выпекла Акико?

– Лимонные пирожные с черникой, – гордо объявил Такео. – Они улетают как горячие пирожки... что забавно, потому что они и есть своего рода пирожки, только не горячие.

– Тогда два латте и два лимонных пирожных, – сказал Хироши. – Где сама хозяйка?

– В подсобке, – Такео кивнул в сторону занавеси, отделявшей кухню от основного зала. – Кейта забегал полчаса назад с букетом полевых цветов, и они о чём-то секретничали. Теперь она там, вероятно, расставляет эти цветы в каждой доступной вазе и улыбается сама себе.

Как по команде, из-за занавеси появилась Акико, держащая в руках маленькую керамическую вазу с полевыми цветами. Её лицо действительно сияло улыбкой, которую она даже не пыталась скрыть.

– Мидори, Хироши! – она радостно поприветствовала их, ставя вазу на барную стойку. – Как прошёл урок рисования?

– Лучше, чем я ожидал, – признался Хироши. – Хотя мне ещё очень далеко до уровня Мидори.

– Он слишком скромен, – Мидори покачала головой. – У него есть природное чутьё к цвету и композиции. Просто нужно развить уверенность.

– Как и во всём остальном в жизни, – философски заметила Акико, подходя к их столику. – Красивые цветы, правда? – она нежно коснулась лепестков диких хризантем в вазе.

– Очень, – согласилась Мидори с хитрой улыбкой. – И от кого же они?

– Ты прекрасно знаешь от кого, – Акико слегка покраснела. – Кейта заходил... просто так. Без особого повода.

– Ну конечно, – Мидори обменялась понимающим взглядом с Хироши. – Он всегда был известен своим бескорыстием и любовью к спонтанным подаркам.

– Прекратите, – Акико закатила глаза, но её улыбка стала ещё шире. – Идите уже, займитесь своим искусством или серфингом, или чем вы там занимаетесь, когда не дразните бедную хозяйку кафе.

Такео принёс их заказ – два дымящихся латте с идеальным рисунком в виде листьев на пенке и два пирожных, которые выглядели слишком красиво, чтобы их есть.

– Наслаждайтесь, – сказал он, расставляя тарелки. – И не будьте слишком строги к нашей Акико. Не каждый день встречаешь человека, который смотрит на тебя так, как Кейта смотрит на неё.

– Такео! – воскликнула Акико, но без настоящего возмущения. – Займись лучше посудой!

– Слушаюсь, босс, – он шутливо отсалютовал и удалился за стойку, насвистывая весёлую мелодию.

Когда Акико вернулась к другим посетителям, Мидори наклонилась к Хироши.

– Это прекрасно, не правда ли? – тихо сказала она, наблюдая за Акико, которая продолжала поглядывать на цветы с нежной улыбкой. – Настоящая любовь. Это сразу видно.

– По тому, как они смотрят друг на друга? – спросил Хироши, отпивая свой латте.

– По тому, как они светятся, – ответила Мидори. – Словно внутри них зажглась лампочка, и теперь этот свет просачивается через каждую пору их кожи. Ты не замечал?

Хироши задумался. Действительно, в последнее время Кейта выглядел как человек, выигравший в лотерею – постоянная улыбка, какая-то новая энергия в движениях, особый блеск в глазах. И Акико действительно словно светилась изнутри тем особым светом, который невозможно подделать.

– А знаешь, что самое удивительное? – продолжила Мидори, задумчиво помешивая свой латте. – Они оба были совершенно разными людьми до встречи. Кейта всегда был беззаботным, жил моментом, никогда не привязывался слишком сильно. А Акико – целеустремленная, серьезная, всё планировала наперед. Казалось бы, что у них может быть общего?

– И что же? – спросил Хироши, заинтригованный.

– Океан, – просто ответила Мидори. – Он привел их друг к другу. Как и многих из нас.

Она подняла взгляд от чашки, и на мгновение их глаза встретились. В её янтарных зрачках Хироши увидел отражение света, проникающего через окно, и что-то ещё – что-то глубокое и непроизнесенное.

– Океан сводит вместе самых разных людей, – тихо сказала она. – Людей, которые, возможно, никогда бы не встретились в другом месте, в другой жизни. Это одна из его магий.

Хироши понимающе кивнул, чувствуя странное волнение от её слов. Разве не океан привел его самого сюда? Не он ли изменил траекторию его жизни, показав другой путь?

– Ты всегда так... философствуешь? – спросил он с улыбкой, не желая нарушать момент, но в то же время стремясь узнать больше об этой загадочной женщине.

– Мой отец говорил, что я родилась старой душой, – она засмеялась, и этот звук был похож на мелодию ветра в бамбуковой роще. – Я всегда была слишком серьезной, слишком задумчивой для своего возраста. В школе меня считали странной – девочка, которая предпочитала сидеть под деревом с книгой, а не играть с другими детьми.

– Я могу это представить, – улыбнулся Хироши. – Маленькая Мидори с толстой книгой философии.

– На самом деле, это был "Маленький принц", – призналась она. – Я перечитывала его, наверное, сотню раз. "Самого главного глазами не увидишь, зорко одно лишь сердце"... Эта фраза всегда резонировала со мной.

Хироши почувствовал, как что-то теплое разливается в его груди. Эта её способность говорить о глубоких вещах так просто, так естественно, завораживала его. С Мидори можно было обсуждать и повседневные мелочи, и глобальные философские вопросы с одинаковой легкостью.

Они провели в кафе почти два часа, разговаривая обо всем на свете: о книгах, которые повлияли на них, о фильмах, которые заставили их плакать, о местах, которые они мечтали посетить. Время словно остановилось в этом уютном пространстве, наполненном ароматом кофе и тихой музыкой, которую Акико тщательно подбирала для своего заведения.

Когда они наконец вышли на улицу, солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо и океан в оттенки розового и золотого.

– Время для вечернего серфинга уже прошло, – заметил Хироши, глядя на часы.

– Но не для вечерней прогулки по пляжу, – предложила Мидори. – Если ты не против компании, конечно.

– Твоя компания – последнее, против чего я мог бы возражать, – искренне ответил Хироши.

Они пошли вдоль берега, где волны мягко накатывали на песок, оставляя кружевной узор пены. Закат разгорался всё ярче, превращая всё вокруг в сказочную картину: силуэты пальм на фоне пламенеющего неба, серебристые всполохи на гребнях волн, длинные тени на песке.

– Если бы я могла нарисовать только один пейзаж до конца жизни, – сказала Мидори, останавливаясь, чтобы полюбоваться видом, – это был бы закат над океаном. В нём есть всё – цвет, глубина, движение, эмоция... и постоянное изменение. Ни один закат не повторяет другой.

Хироши смотрел не на закат, а на её профиль, освещенный золотистым светом уходящего солнца. В этот момент она казалась не просто красивой – она была частью пейзажа, такой же яркой и естественной, как море и небо вокруг.

Они продолжили идти, всё дальше от городка, туда, где берег становился более диким, не тронутым цивилизацией. Здесь не было других людей, только они, океан и звуки природы – шум волн, крики чаек, шелест ветра в высокой прибрежной траве.

Когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, и небо начало темнеть, они расположились на большом плоском камне, нагретом за день и теперь медленно отдающем своё тепло.

– Скоро появятся звезды, – сказала Мидори, откидываясь назад и опираясь на руки. – Я люблю то, что здесь, вдали от городских огней, они особенно яркие.

Действительно, уже через несколько минут над ними раскинулось бескрайнее звездное полотно. Млечный Путь был виден отчетливо – белесая дымка, рассыпанная по черному бархату неба.

– В детстве я часто смотрела на звезды, – продолжила Мидори после долгого молчания. – Мы жили в маленьком городке, похожем на этот, и мой дедушка учил меня названиям созвездий. Вон там Орион, – она указала на характерное скопление звезд. – А там Большая Медведица. И Полярная звезда, которая всегда указывает на север.

– Твой дедушка был астрономом? – спросил Хироши, завороженный видом звезд и мелодичностью её голоса.

– Нет, обычным рыбаком, – она улыбнулась воспоминанию. – Но он знал звезды, как друзей. Они помогали ему находить путь в море, предсказывать погоду. Он говорил, что звезды рассказывают истории для тех, кто умеет слушать.