Текст книги "Дневники безработного (СИ)"

Автор книги: Никита Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава 14. Давление извне

Пролетело четыре месяца. Октябрь наступил незаметно. С августа по октябрь в Японии – одно из самых популярных времён года для сёрфинга, так называемый сезон тайфунов.

Во многих районах страны можно заниматься этим видом спорта круглый год. Например, на Окинаве благодаря субтропическому климату и великолепным пляжам можно заниматься сёрфингом даже в разгар зимы.

Так что жизнь Хироши вошла в устойчивый, приятный ритм. Утренний серфинг на рассвете, работа в школе Кейты днем, вечера на веранде своего бунгало или у костра с друзьями. Он чувствовал себя здоровее, счастливее и спокойнее, чем когда-либо в жизни.

Его тело трансформировалось – исчезла бледность и сутулость офисного работника, появились крепкие мышцы и ровный золотистый загар. Глаза, когда-то усталые и потухшие, теперь сияли яркой синевой, отражая цвет моря, с которым он проводил большую часть дня. Даже движения стали другими – плавными, уверенными, наполненными осознанностью человека, живущего в полной гармонии со своим телом.

Даже финансовая ситуация стала более стабильной. Кейта повысил ему зарплату, признавая ценность его вклада в школу. К тому же, благодаря рекомендациям довольных учеников, у Хироши появились частные клиенты – в основном городские жители среднего возраста, приезжающие на выходные и предпочитающие индивидуальные уроки групповым. Эти занятия приносили дополнительный доход, позволяя не только сводить концы с концами, но и откладывать небольшие суммы.

Конечно, его заработок не шёл ни в какое сравнение с прежней зарплатой в "Сакура Технолоджи", но и расходы здесь были несравнимо меньше. Никаких дорогих костюмов, деловых обедов, транспортных расходов. Жизнь на побережье была простой и недорогой. Большинство вещей, которые приносили ему радость – серфинг, плавание, прогулки по берегу, закаты и рассветы над океаном – были бесплатными.

Его бунгало стало настоящим домом. Он постепенно обустраивал его, добавляя небольшие детали, которые делали хижину уютной и личной. Полки из плавника, найденного на берегу. Гамак между двумя пальмами для послеобеденного отдыха. Маленький сад с пряными травами, овощами, папайя, маракуйя и несколько кустов мяты, который он выращивал с удивительным для себя энтузиазмом. Коллекция ракушек и морских стёклышек на подоконнике, которые ловили солнечный свет и рассыпали по комнате цветные блики.

В таком бунгало Хироши мог принимать гостей, не испытывая стыда. Оно отражало его новую жизнь – простую, но наполненную красотой и смыслом. Здесь не было ничего лишнего, только то, что действительно нужно для счастья.

В свободное время он много читал – книги, которые давно хотел прочитать, но всё откладывал из-за нехватки времени. Философия, поэзия, романы о приключениях и путешествиях. Иногда он писал – сначала продолжил просто дневниковые записи, а потом небольшие рассказы о своей новой жизни, о людях, которых встречал, о моментах красоты, которые замечал каждый день.

Мидори стала важной частью его жизни. Их отношения развивались медленно, естественно, без форсирования событий. Сначала они просто встречались на групповых посиделках у костра, потом начали проводить время вдвоём – долгие прогулки по берегу, совместные тренировки по серфингу, тихие вечера на веранде его бунгало, разговаривая обо всём на свете или просто молча наблюдая закат.

Мидори была художницей, специализирующейся на морских пейзажах. Она арендовала маленькую студию в городке и продавала свои картины туристам и через интернет. Её творчество, как и жизнь Хироши, было пронизано любовью к океану. Они понимали друг друга на уровне, который сложно было объяснить словами.

Связь с прежней жизнью в Токио постепенно ослабевала. Хироши иногда переписывался с Аяко, но их сообщения становились всё реже и короче. Их миры разошлись слишком далеко. Она рассказывала о повышениях, корпоративных интригах, новых проектах – всё это казалось теперь таким далёким и неважным.

Только с родителями ситуация оставалась напряжённой. После их последнего визита три месяца назад общение практически прекратилось. Хироши звонил матери раз в неделю, но разговоры были короткими и поверхностными. Отец отказывался подходить к телефону.

Хироши понимал боль отца. Такэси Такаяма всю жизнь следовал правилам, делал то, что от него ожидали, жертвовал своими мечтами ради "правильной" жизни. И теперь, видя, как его сын выбирает другой путь – и более того, счастлив на этом пути – он не мог не чувствовать горечи. Это ставило под сомнение все его собственные жизненные выборы.

И всё же Хироши надеялся, что однажды отец поймёт. Может быть, не примет полностью, но хотя бы признает право сына на собственный путь. Поэтому он был удивлён и встревожен, когда однажды утром получил сообщение от матери: "Мы с отцом приезжаем завтра. Нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить."

* * *

Хироши ждал родителей на маленькой станции прибрежного городка, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он не видел их три месяца, и хотя регулярно звонил матери, с отцом не разговаривал с того самого дня, когда тот заявил в трубку, что сын "гробит свою жизнь".

Поезд прибыл точно по расписанию. Хироши сразу заметил родителей среди немногочисленных пассажиров – отец в строгом костюме и мать в элегантном летнем платье выделялись среди туристов в шортах и футболках.

– Мама, папа, – Хироши поклонился, затем обнял мать и неловко кивнул отцу.

– Сынок, – мать крепко обняла его в ответ. – Ты выглядишь... здоровым.

– Спасибо, – он улыбнулся. – Вы тоже хорошо выглядите. Как прошла поездка?

– Нормально, – коротко ответил отец, поправляя галстук. Даже в жару он был одет безупречно, как будто собирался на деловую встречу, а не к сыну на побережье.

– Я оставил велосипед здесь, – сказал Хироши, указывая на свой старый, но надёжный транспорт. – Но мы можем взять такси до моего дома, если хотите.

– Прогуляемся, – неожиданно ответил отец. – Хочу посмотреть, где ты... обосновался.

Они пошли по главной улице городка, мимо магазинчика Харуки и Юки, палатки Такео, гостевого дома Мичи и Джин, кафе Акико и художественных галерей, в одной из которых трудилась Мидори. Хироши катил велосипед рядом с собой, время от времени кивая знакомым – а знакомыми теперь были почти все местные жители.

– Шатаешься без дела видно часто, раз все кругом знают – заметил отец с непонятной интонацией.

– Это маленький городок, – объяснил Хироши. – Здесь все всех знают.

– Милое место, – сказала мать, с интересом глядя по сторонам. – Такое... мирное.

– Да, – согласился Хироши. – Здесь хорошо. Спокойно.

Отец хмыкнул, но ничего не сказал. Они продолжили путь в неловком молчании.

Когда они приблизились к побережью, Хироши почувствовал, как напряжение немного отпускает его. Вид океана всегда действовал на него успокаивающе. Бескрайняя синева, шум волн, крики чаек – всё это напоминало ему, почему он выбрал эту жизнь.

– Вот мой дом, – сказал он, указывая на небольшое бунгало, стоящее в нескольких десятках метров от берега, в тени пальм.

Мать остановилась, разглядывая хижину с неподдельным интересом.

– Это... очаровательно, – наконец произнесла она. – Настоящий пляжный домик.

Отец молчал, его лицо было непроницаемым.

– Идёмте внутрь, – предложил Хироши. – Я приготовлю чай.

Бунгало внутри было маленьким, но уютным. Одна основная комната, служившая одновременно гостиной и спальней, крошечная кухня и ванная комната, пристроенная сзади. Но каждый сантиметр пространства был использован с умом и любовью. Свежие цветы в вазе из дрейфующего дерева. Рисунки Мидори на стенах. Книги, аккуратно расставленные на самодельных полках. Большие окна, впускающие много света и морской бриз.

– Присаживайтесь, – Хироши указал на небольшой столик с двумя стульями. – Извините, места немного...

– Ничего, – мать села, с любопытством оглядываясь. – У тебя очень... творческий подход к оформлению. О это же деревянная статуэтка, которую я подарила тебе на удачу "Манэки-нэко", а там кружка с горой Фудзи.

Хироши улыбнулся, наполняя чайник.

– Большую часть мебели я сделал сам. Или с помощью местных. Здесь многие помогают друг другу.

– Взаимовыручка, – кивнула мать. – Это хорошо.

Отец всё ещё молчал, стоя у окна и глядя на океан. Его спина была напряжена, плечи – прямыми, как будто он всё ещё был на работе и готовился к важной презентации.

Пока Хироши готовил чай, мать рассказывала новости из Камакуры – о соседях, о реконструкции местного храма, о новом магазине, открывшемся неподалёку от их дома. Обычные, повседневные вещи, но Хироши слушал с интересом, понимая, как ему не хватало этих простых разговоров с матерью.

– А как твоя работа? – спросила она, когда он поставил чашки на стол. – Ты всё ещё преподаёшь этот... серфинг?

– Да, – Хироши сел напротив неё. – Я теперь полноценный инструктор. У меня есть свои ученики, в основном начинающие. И я помогаю Кейте с управлением школой.

– Управлением, – наконец заговорил отец, всё ещё стоя у окна. – Ты используешь своё образование, чтобы управлять лачугой на пляже.

– Папа, – Хироши сделал глубокий вдох. – Это настоящий бизнес. Небольшой, но стабильный. И он растёт. Мы с Кейтой думаем открыть ещё одну школу в соседнем городке.

– Расширение, – отец повернулся, его лицо было скептическим. – И сколько ты зарабатываешь на этом... бизнесе?

– Достаточно, – ответил Хироши, стараясь сохранять спокойствие. – Мне хватает на жизнь. И я счастлив.

– Счастлив, – отец повторил это слово так, будто оно имело неприятный вкус. – А что насчёт будущего? Пенсии? Медицинской страховки? Что, если ты заболеешь? Или получишь травму и не сможешь больше... кататься на этой доске?

– У меня есть сбережения, – Хироши посмотрел отцу в глаза. – И я открыл индивидуальный пенсионный счёт. Я не безответственный, папа. Я просто выбрал другой путь.

– Путь в никуда, – отец покачал головой и наконец сел за стол. – Хироши, я понимаю. Ты пережил трудный период. Увольнение, стресс. Тебе нужен был перерыв, время подумать. Но прошло уже четыре месяца. Пора возвращаться к реальной жизни.

– Это и есть моя реальная жизнь, – тихо, но твёрдо сказал Хироши. – И я не собираюсь от неё отказываться.

– Сынок, – вмешалась мать, положив руку на его плечо. – Мы просто беспокоимся о тебе. Такая жизнь может быть хороша сейчас, когда ты молод и здоров. Но что будет через десять лет? Через двадцать?

– Я не знаю, что будет через двадцать лет, – честно ответил Хироши. – Но разве кто-то знает? Разве есть гарантии, что корпоративная карьера принесет счастье или даже стабильность? Посмотрите, сколько компаний закрылось за последние годы, сколько людей потеряло работу после десятилетий верной службы.

Отец нахмурился, но не нашелся с ответом. Хироши продолжил:

– Я понимаю ваше беспокойство. Правда понимаю. Но что, если я вернусь в Токио, найду новую корпоративную работу, и через десять лет снова окажусь в той же ситуации? Несчастный, выгоревший, с чувством, что лучшие годы потрачены впустую?

– Это жизнь, Хироши, – вздохнул отец. – Не всегда получаешь то, что хочешь. Иногда нужно просто делать то, что должен.

– Но кто решает, что я должен? – Хироши посмотрел в окно, где виднелся океан. – Общество? Традиции? Или я сам могу выбирать свой путь?

Наступила тишина. Они пили чай, каждый погруженный в свои мысли. Наконец отец заговорил, но его голос звучал иначе – не сердито, а почти задумчиво:

– Знаешь, когда мне было примерно как тебе, может быть, чуть моложе, у меня был шанс. Шанс сделать что-то совершенно другое со своей жизнью.

Хироши удивленно посмотрел на отца. За тридцать лет жизни он ни разу не слышал от него ничего подобного.

– Я мечтал открыть свой ресторан, – продолжил Такэси Такаяма. – Маленькое место, где я бы готовил традиционные блюда по рецептам моей бабушки. Не для туристов или богачей – для обычных людей, ищущих вкус настоящего дома.

– Ты никогда не рассказывал, – тихо произнесла мать, глядя на мужа с нежностью.

– Потому что это было глупо, – отец пожал плечами. – У меня была стабильная работа в банке. Хорошая зарплата, уважение коллег, перспективы роста. А ресторанный бизнес? Риск, неопределенность, долгие часы работы. И потом, твоя мать была беременна тобой, – он кивнул в сторону Хироши. – Какое право я имел рисковать нашим будущим, вашим будущим, ради своей... прихоти?

Он повернулся к сыну, и Хироши с удивлением увидел влагу в глазах отца – что-то, чего он не видел никогда прежде.

– И знаешь что? Я не жалею об этом. Потому что благодаря этим решениям у тебя было всё, чего не было у меня. Лучшие школы, университет, возможности. Я хотел, чтобы ты пошёл дальше, чем я. Чтобы ты добился большего.

– Папа... – Хироши был потрясён этим признанием.

– Но иногда, – продолжил отец, глядя на горизонт, – иногда я просыпаюсь посреди ночи и думаю: "А что, если бы?" Что, если бы я рискнул? Что, если бы я последовал за своей мечтой? Кем бы я стал?

Наступила тишина, нарушаемая только шумом волн и криками чаек. Мать тихо плакала, глядя на мужа с любовью и печалью.

– И именно поэтому, – голос отца вдруг стал жёстким, – именно поэтому я не могу смотреть, как ты разрушаешь свою жизнь. Я отказался от своей мечты ради реальности, ради ответственности. И я не допущу, чтобы мой сын спустил всё в канализацию из-за какой-то... блажи!

– Это не блажь, – возразил Хироши. – Это мой выбор. Моя жизнь.

– Жизнь? – отец горько рассмеялся. – Ты называешь это жизнью? Прозябание в хижине, работа за гроши, никаких перспектив? Это не жизнь, Хироши. Это бегство от ответственности.

– Такэси, пожалуйста, – мать положила руку на плечо мужа. – Давай не будем...

– Нет, Юми, – отец стряхнул её руку. – Кто-то должен сказать ему правду. Если не я, то кто? – он снова повернулся к сыну. – Я даю тебе месяц, Хироши. Месяц, чтобы закончить эту... эту глупость и вернуться в Токио. Я поговорю с Ямамото-саном, возможно, он сможет вернуть тебя на позицию. Не такую высокую, конечно, но это будет начало.

– Я не вернусь, – тихо, но твёрдо сказал Хироши. – Не в ту жизнь. Не в ту клетку.

– Клетку? – лицо отца побагровело от гнева. – Ты называешь клеткой то, что миллионы людей считают успехом? Престижная работа, стабильный доход, уважение общества?

– Да, если эта работа высасывает душу, – Хироши тоже начал повышать голос. – Если этот доход не приносит счастья. Если это уважение основано на фальши.

– Хватит! – отец ударил кулаком по столу, заставив посуду подпрыгнуть. – Я не буду слушать эти детские бредни! Ты не ребёнок, Хироши. Тебе тридцать лет. Пора повзрослеть и принять ответственность за свою жизнь.

– Я и принимаю, – Хироши сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. – Впервые в жизни я действительно беру ответственность за себя. За своё счастье.

– Счастье, – отец произнёс это слово с презрением. – Счастье не падает с неба, Хироши. Его нужно заслужить. Годами труда, жертвами, дисциплиной.

– Нет, папа, – Хироши покачал головой. – Ты не прав. Счастье – это не награда в конце долгого пути. Это сам путь. Это то, как ты проживаешь каждый день.

Отец долго смотрел на сына, его глаза были холодными.

– Я вижу, что мы не придём к согласию, – наконец произнёс он, поднимаясь. – Юми, мы уезжаем.

– Но, Такэси, – мать выглядела растерянной, – мы же хотели остаться до завтра...

– Мы уезжаем сейчас, – отрезал отец. – Мне нечего больше сказать человеку, который отказывается слушать голос разума.

– Папа, пожалуйста, – Хироши попытался остановить его. – Давай не закончим так. Давай хотя бы...

– Хватит, – отец поднял руку. – Когда ты одумаешься – если одумаешься – ты знаешь, где нас найти.

Он повернулся и пошёл к машине, не оглядываясь. Мать задержалась, её глаза были полны слёз.

– Он беспокоится о тебе, Хироши, – тихо сказала она. – По-своему, но беспокоится.

– Я знаю, мама, – Хироши обнял её. – Но я не могу жить ради его одобрения. Не могу вернуться к жизни, которая делала меня несчастным.

– Я понимаю, – она слабо улыбнулась сквозь слёзы. – Больше, чем ты думаешь. – Она бросила взгляд на мужа, ждущего у машины. – Он тоже поймёт. Со временем. Просто дай ему время.

– Юми! – нетерпеливо позвал отец.

– Мне пора, – она быстро поцеловала сына в щёку. – Береги себя, Хироши.

Он стоял на веранде, наблюдая, как родители уезжают. Машина скрылась за поворотом, оставив после себя облачко пыли и тяжёлое чувство в груди Хироши. Он знал, что это было неизбежно, что разрыв с прежней жизнью не мог произойти безболезненно. Но от этого не становилось легче.

Весь остаток дня Хироши провёл на пляже, сидя на песке и глядя на океан. Волны приходили и уходили, небо меняло цвета от голубого до оранжевого, потом пурпурного, и наконец тёмно-синего с первыми звёздами. А он всё сидел, позволяя мыслям течь свободно, как вода.

Вечером к нему подошёл Кейта.

– Я видел, как твои родители уезжали, – сказал он, опускаясь на песок рядом. – Не очень хорошо прошло?

– Мягко говоря, – Хироши слабо улыбнулся. – Отец считает, что я разрушаю свою жизнь.

– А ты что думаешь?

– Я думаю... – Хироши посмотрел на звёзды, – я думаю, что впервые строю свою жизнь. Не ту, которую от меня ожидают. Не ту, которую мне предписали. А свою собственную.

Кейта молча кивнул, и они сидели так, пока ночь не окутала пляж полностью, а звёзды не засияли во всём своём великолепии.

– Знаешь, – наконец сказал Кейта, – моему отцу потребовалось три года, чтобы смириться с моим выбором. Три года без единого звонка или письма. А сейчас он привозит всех своих друзей кататься на серфинге и хвастается: "Это мой сын, тот самый знаменитый инструктор."

Хироши улыбнулся, представив эту сцену.

– Надеюсь, моему не потребуется так много времени.

– Дай ему понять, что твой выбор не означает отрицания его жизни, – Кейта посмотрел на друга. – Для него это самое трудное: видеть, что ты счастлив, следуя за мечтой, от которой он когда-то отказался.

Хироши кивнул, понимая глубокую правду в этих словах. Возможно, его отец видел в нем не просто непослушного сына, но отражение своих собственных несбывшихся надежд, напоминание о выборе, который он сам не решился сделать.

Звезды мерцали над ними, волны шептали свои вечные истории, и Хироши чувствовал, как тяжесть постепенно уходит из его сердца. Что бы ни случилось дальше, он знал, что сделал правильный выбор. Его путь только начинался, но это был именно его путь.

31 октября – Запись в дневнике

31 октября – Запись в дневнике

Сегодня в воздухе пахнет осенью. Небо над океаном какое-то особенное – глубокое, с оттенком сапфира, который бывает только в конце октября. Волны не те летние, ласковые и игривые, а более сильные, с характером. Тайфунный сезон делает их непредсказуемыми – как раз то, что нужно для настоящего серфинга.

Уже четыре с лишним месяца я живу здесь. Четыре с лишним месяца новой жизни. Иногда мне кажется, что того токийского Хироши, в отглаженной рубашке и с тщательно уложенными волосами, никогда и не существовало. Или это был сон, от которого я наконец проснулся.

Сижу на веранде своего бунгало, смотрю на океан и кручу в руках деревянную статуэтку "Манэки-нэко", которую подарила мама, когда я устраивался в "Сакура Технолоджи". «На удачу», – сказала она тогда. Интересно, принесла ли мне эта фигурка ту удачу, которую хотели родители? Или, может быть, настоящая удача началась как раз тогда, когда я потерял работу?

Смешно думать, что это маленькое деревянное создание может влиять на жизнь. Но иногда я смотрю на него и думаю – а вдруг оно хранит какую-то особую энергию? Вдруг оно действительно направляет мою судьбу? Тогда получается, что это не талисман удачи, а какое-то проклятие? Или благословение, скрытое под маской неудачи?

Разговор с родителями две недели назад до сих пор не дает мне покоя. Отец сказал то, что я ожидал услышать – что я разрушаю свою жизнь, что мне пора повзрослеть, что я безответственный. Но потом он рассказал нечто, что перевернуло мое представление о нем – о своей несбывшейся мечте открыть ресторан. О том, как он отказался от нее ради стабильности и ответственности. Ради меня.

Вот в чем суть его гнева, я думаю. Не в том, что я выбрал другой путь, а в том, что я осмелился сделать то, на что он сам никогда не решился. И теперь я не знаю, что чувствовать. Благодарность за его жертву? Вину за то, что я не оправдал его ожидания? Сожаление, что он так и не осуществил свою мечту?

Иногда я думаю – а прав ли он? Может быть, я действительно веду себя как ребенок, убегая от настоящей взрослой жизни? В мои годы он уже был женат, имел ребенка, нес на своих плечах ответственность за семью. А я? Я катаюсь на доске с друзьями, провожу вечера у костра, живу настоящим, почти не думая о будущем.

Но разве это плохо? Разве обязательно следовать одному и тому же шаблону жизни, передаваемому из поколения в поколение? Разве нельзя найти свой путь, свой ритм, свой способ быть счастливым?

Я смотрю на океан и вспоминаю слова Джина: «Музыка и океан имеют много общего. И то, и другое следует ритму, который старше нас самих. Мы можем только настроиться на этот ритм, стать его частью, позволить ему течь через нас...»

Может быть, я наконец начинаю слышать свой собственный ритм. Ритм, который всегда был во мне, но заглушался шумом городской жизни, ожиданиями других людей, страхом быть собой.

Конечно, у меня есть сомнения. Особенно когда я думаю о финансовой стороне моей новой жизни. Да, я зарабатываю достаточно для повседневных нужд, даже немного откладываю. Но что будет через десять лет? Через двадцать? Смогу ли я заниматься серфингом и обучать других, когда мне будет пятьдесят? А что, если случится травма или болезнь?

Но разве есть гарантии в жизни корпоративного служащего? Разве не может компания обанкротиться, сократить штат, избавиться от «лишних» сотрудников, достигших определенного возраста? Я видел, как это происходило с коллегами моего отца – людьми, которые отдали компании лучшие годы своей жизни, только чтобы быть выброшенными, когда они стали «неэффективными».

Зачем строить жизнь на страхе перед будущим? Зачем отказываться от настоящего счастья ради иллюзорной безопасности?

Я так часто размышляю об этих вопросах. Особенно когда смотрю на своих новых друзей. Джин и Мичи, которые вместе уже тридцать лет, построили свою жизнь на любви к океану и друг к другу. Кейта, которого отец не понимал три года, а теперь гордится им. Мидори, которая оставила престижную работу в рекламном агентстве ради возможности рисовать то, что любит. Харука и Юки, Такео, Акира... Все они сделали выбор в пользу жизни, которая имеет для них смысл, а не статус.

И никто из них не выглядит как человек, который сожалеет о своем выборе. Никто не кажется потерянным или неуспешным. Наоборот, в их глазах я вижу то, чего никогда не видел в глазах своих коллег в Токио – настоящую, живую радость. Чувство цели. Принадлежность.

Почему всё не может быть просто? Почему нельзя просто быть счастливым, не чувствуя вины? Почему каждый выбор должен быть связан с сомнениями, с оглядкой на ожидания других, с беспокойством о том, что «правильно»?

Я знаю, что не найду ответы на эти вопросы сегодня. Может быть, никогда не найду. И, наверное, в этом и есть суть жизни – в постоянном поиске, в движении, в росте. В том, чтобы задавать вопросы, даже если не знаешь ответов.

Солнце почти село, и океан меняет цвет с синего на темно-серый. Последние лучи света играют на поверхности волн, создавая узоры, которые никогда не повторяются. Кейта сказал, что к вечеру волны станут еще сильнее – идеально для ночного серфинга. Все соберутся на пляже через час.

Пора перестать думать и начать жить. Оставлю эти размышления в дневнике, а сам пойду навстречу океану, навстречу друзьям, навстречу моменту.

И кто знает? Может быть, когда-нибудь я смогу объяснить отцу, что мой выбор – это не отрицание его жизни, а просто другой путь к счастью. И может быть, когда-нибудь он поймет.

А пока... пока есть океан, есть волны, есть друзья. И есть эта странная деревянная статуэтка, которая, возможно, все-таки принесла мне удачу – просто не ту, которую ожидали мои родители.

Завтра будет новый день. Новые волны. Новые возможности. И я встречу их с открытым сердцем.

Хироши Такаяма