Текст книги "Дракон для жениха (СИ)"
Автор книги: Ника Ракитина
Соавторы: Крушина Светлана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)
А вот Улле было совершенно неинтересно говорить на эту тему. Немного успокоившись, она наставила на действительно покрасневшего барона дерзкие смеющиеся глаза и небрежно спросила:
– Кстати, что вы там сказали насчет возможности посмотреть на Дюрвишту с воздуха?
Пан Иохан сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь, и только после этого объяснил, что можно устроить прогулку на дирижабле над столичными окрестностями. Конечно, их двоих никто не повезет, поэтому придется присоединиться к обществу других экскурсантов. Но, если госпоже посланнице угодно, чтобы никто ей не мешал, можно нанять воздушный шар.
Выслушав, Улле сморщила отнюдь не точеный носик.
– А, вот вы о чем… Нет, на воздушный шар мне лезть не хочется, очень уж ненадежное и неудобное сооружение. Ваши дирижабли, правда, тоже имеют не слишком удачную конструкцию и выглядят, откровенно говоря, просто нелепо, но этот вариант мне нравится больше.
– Может быть, вы просто боитесь высоты? – чуть приподнял брови пан Иохан.
– Если эта попытка подразнить меня, то весьма неудачная, – парировала Улле. – Так что? когда мне готовиться к воздушной прогулке? Впрочем, начиная с послезавтра, я абсолютно свободна.
– Я постараюсь устроить все как можно быстрее. Но как же ваш смотр невест? Разве с ним покончено?
– О да, – с явным удовольствием отозвалась посланница.
– И можно полюбопытствовать, кто стал избранницей?
– Разве вам это не безразлично, барон? Ваша невеста осталась при вас, какое вам дело до остальных.
– Моя невеста… Зачем вам вообще понадобилось устраивать это представление?
Улле, приняв серьезный вид, строго посмотрела на него.
– У нас имеются свои причины, но вам их знать ни к чему.
– Вы обещали объясниться, – напомнил барон.
– Я обещала объяснить кое-что, но не все. Сдержите же свое любопытство! Во время нашей воздушной прогулки – ежели она состоится – я вам кое-что расскажу, так и быть. Не касательно невесты для Великого, нет, не обольщайтесь. Но вам это тоже должно быть небезынтересно. Устроит вас такое обещание?
Пан Иохан молча склонил голову.
Экипаж ровно бежал по улицам, на которых в последние два-три дня стало заметно свободнее – барон понял это только теперь. Наплыв гостей спадал по мере того, как знатные претендентки на роль невесты дракона отсеивались, и родители увозили их по домам. Пан Иохан задумался: что за девица приглянулась посланникам Великого, какая ее ждет судьба? И что она, бедная, почувствовала, узнав вынесенный ей приговор?
* * *
Необходимость справляться без прислуги не то чтобы тяготила пана Иохана, но ему казалось обидным, что никто не приносит ему по утрам в постель кофе и булочки. На следующее же утро после отбытия герцога ему подумалось, что стоило взять с собой в Дюрвишту хотя бы камердинера. «Нужно подыскать какого-нибудь расторопного и честного малого, – решил барон, повязывая перед зеркалом шейный платок. – То есть, конечно, в случае, если я задержусь в столице после глупейшей дуэли».
Итак, никто не позаботился приготовить завтрак, и пану Иохану пришлось спуститься в кафе, которое, по счастью, располагалось тут же поблизости и ежеутренне напоминало о себе ароматом свежих булочек, растекающимся по улице и проникающим через окна в квартиру герцога Иштвана. Бывало, за этими булочками бегала горничная Карина, и приносила их целую корзинку. Увы, теперь бегать за ними было некому.
Завтракать в одиночестве и молчании показалось пану Иохану скучновато, однако утреннюю газету, которую, не спрашивая, положил на его столик услужливый официант, он отодвинул с раздражением. Не хватало еще с утра забивать голову официальными благоглупостями! Он оглядел помещение кафе в надежде увидеть человека, с которым мог бы завести ни к чему не обязывающую беседу длительностью в одну чашку кофе, но зал пустовал. Только в углу торопливо расправлялась с бриошами девица в соломенной шляпке – вероятно, цветочница или продавщица из галантерейной лавки. Пан Иохан решил, что она не слишком подходящий объект для непринужденной беседы, а чего доброго, и вовсе поймет его превратно. Как можно быстрее он покончил с кофе и вернулся в квартиру – ожидать посланника от оскорбленного супруга.
Посланник не заставил себя ждать, явился в самый ранний час, дозволенный приличиями. Этого господина барон знал, хотя и не близко, но достаточно, чтобы раскланиваться при встрече. Пан Иохан предложил ему присесть и взять сигару (хотя сам не курил), но тот отказался и заявил, что задерживаться надолго не собирается:
– Я только хотел узнать имя вашего секунданта, барон. С ним мы будем обсуждать детали.
– Разумеется. Пан Александр Даймие, вероятно, вам знаком?
На длинном лице гостя мелькнуло удивление.
– Пан Даймие будет вашим секундантом?
– Именно так.
– Хорошо, – сдержанно кивнул гость и, помедлив, вздохнул. – Очень неприятное дело, барон. Признаться, сначала я не хотел соглашаться участвовать в нем, но мой друг очень просил…
– Вы опасаетесь неприятностей?
– Говоря откровенно, да. Разумеется, не для себя, барон – для друга. Даже если не принимать во внимание, что кто-то может оказаться убитым или раненым, – (ничего себе, «не принимать во внимание»! – подумал пан Иохан), – вы знаете, как Церковь смотрит на поединки…
– Знаю.
– Если бы согласились решить дело миром…
– Каким же образом? – полюбопытствовал пан Иохан.
– Если бы вы извинились перед моим другом… – продолжал гнуть свою линию посланник.
– Извиниться? Мне? А впрочем… отчего же нет? Я готов извиниться, но только при одном условии.
– Слушаю вас.
– Ваш друг тоже принесет мне свои извинения.
Секундант взглянул на пана Иохана с таким возмущением, словно тот заявил, будто у Великого Дракона не одна, а три головы.
– Это невозможно!
– Нет – так нет, – покладисто согласился барон. – В таком случае, вам следует незамедлительно встретиться с паном Даймие. Всего хорошего.
Избавившись, таким образом, от нудного гостя, пан Иохан вздохнул с облегчением и смог приступить к обдумыванию более насущных дел.
В первую голову стоило бы написать письмо Ядвиге, дабы подготовить ее к возможным неприятностям – пан Иохан не исключал, что может уже не вернуться в родное поместье живым-здоровым. Но рука не желала браться за перо. Сидя за письменным столом в квартире его светлости, некоторое время барон размышлял, не написать ли лучше герцогу Иштвану, обратившись с просьбой позаботиться о Ядвиге в случае, если с ним, паном Иоханом, произойдет несчастье, – но отверг и эту мысль. Просьба показалась преждевременной; к чему беспокоить людей заранее? В конце концов он решил, что попросит пана Даймие послать весть его близким в случае его гибели (что, впрочем, он все-таки полагал маловероятным). Успокоившись на этом, барон с чистой совестью отодвинул письменные принадлежности и отправился на взлетное поле, чтобы договориться со знакомым пилотом о воздушной прогулке.
Вид дирижаблей вблизи всегда приводил его в трепет. Казалось невероятным, чтобы этакая махина, размеры которой слабо укладывались в сознании, способна была подняться в воздух, да еще с пассажирами на борту – а число пассажиров, которое могли принять гондолы самых больших летательных аппаратов, доходило до сотни.
Да и аэродром представлял собой зрелище почти сюрреалистическое: огромное поле, конца-края которому не было, утыканное белыми шестами, особенно яркими на фоне предгрозового черно-синего неба. Кое-где около шестов неподвижно висели вытянутые эллипсы дирижаблей, издали похожие на огромные бумажные фонари. Впечатление от величественной и в чем-то мрачной картины не нарушала даже суматоха, царящая на дороге; движение здесь было оживленным – столичный аэродром, все-таки. Из окна наемного экипажа пан Иохан задумчиво созерцал светлые упругие эллипсы дирижаблей, перечеркнутые крест-накрест тонкими черными линиями – тросами, на которых крепились гондолы, – и размышлял о том, в какой восторг пришла бы Ядвися, окажись она здесь. Бедная! Ведь в свои восемнадцать лет она и не видела ничего, и не бывала нигде, кроме герцогского дворца и пары-тройки наньенских провинциальных городишек, где она по большей части пропадала по портновским, шляпным и галантерейным лавкам. Нет, подумал пан Ионах, решено: если меня не выставят из Дюрвишты, выпишу к себе сестру. Пусть хоть ненадолго окунется в удовольствия столичной жизни.
* * *
Едва не приплясывая от нетерпения, Ядвига выскочила на балкон и перегнулась через перила, словно это могло помочь ей лучше разглядеть тех, кто будет высаживаться из подъезжающего экипажа.
– Великий Дракон! Что ты делаешь? – послышался за спиной испуганный голос герцогини Офелии, и нежная рука деликатно обхватила Ядвигу за талию. – Ты же упадешь, милая!
– Вздор! – ей очень хотелось освободиться от объятий ее светлости, но это показалось слишком уж невежливым, и Ядвига только передернула плечами. – Перила достаточно высокие.
– Ты ведешь себя слишком безрассудно, – мягко попеняла ей герцогиня. – Понимаю, ты соскучилась по брату. Но необходимо сдерживать себя, моя милая.
Сдержанность! Всем сердцем Ядвига ненавидела это слово. Сначала матушка, потом брат без конца втолковывали ей, как необходимо быть сдержанной. Не показывать окружающим истинных чувств. Не делать того, что хочется. Улыбаться, когда к глазам подступают слезы, и снова улыбаться, когда наружу рвется хохот. Степенно идти, когда хочется бежать. И ни в коем случае – ни-ни! – не говорить людям о том, какие чувства ты к ним испытываешь. Еще дозволительно уверять девушку или молодую женщину в вечной дружбе, называть ее «милой» и «сладкой», но прямо и честно сказать той же особе: «Я вас терпеть не могу!» – Великий Дракон! об этом и подумать нельзя. Что касается мужчин, в беседах с ними не дозволено вообще ничего, кроме «да», «конечно», «вы правы». Только заикнись о своих чувствах, поведи себя несдержанно, и ославят на весь свет как вульгарную особу.
Особенно бесило Ядвигу то, что ее брат мог спокойно говорить и делать что угодно. Уж его-то никто не назовет вульгарным и грубым, недостойным общества воспитанных людей. В крайнем случае вызовут на дуэль, но от этого его честь и достоинство не пострадают. Даже напротив. Почему, почему на свете такая несправедливость? Почему мужчинам можно все, а женщинам – ничего?
Сейчас больше всего Ядвиге хотелось отцепить от себя герцогиню Офелию и скинуть ее с балкона, чтобы не мешалась со своими дурацкими советами. А затем самой перемахнуть через перила (если позволят длинные юбки), спрыгнуть на клумбу и тут же повиснуть на шее у герцога… у Иштвана. И не заботиться о том, что подумают и скажут окружающие о таком вопиющем нарушении приличий. Впрочем, Ядвига была уверена, что в глубине души – очень, очень глубоко, – брат ее одобрил бы. Его и самого необходимость соблюдать приличия частенько тяготила. Уж она-то это знала.
Экипаж остановился, лакированная черная дверца распахнулась. С подножки спрыгнул герцог Иштван. Спиной уловив устремленные на него взгляды супруги и Ядвиси, он быстро обернулся, улыбнулся и отвесил элегантно-небрежный поклон. У Ядвиги перехватило дыхание от странного чувства – какая-то болезненная смесь восторга и нежности. Какой же он красивый!.. Затем герцог протянул руку кому-то, кто оставался в экипаже, и спустя секунду на гравийную дорожку сошла девушка. Несмотря на закрывавшую лицо густую вуаль, по робким скованным движениям и характерному наклону головы Ядвига узнала Эрику. С противоположной стороны из кареты самостоятельно выбралась Карина, после чего дверца захлопнулась, возница хлестнул лошадей, и экипаж свернул с подъездной аллеи в сторону.
– А где же Иохан? – недоуменно проговорила Ядвига. Как можно деликатнее она освободилась от руки герцогини Офелии и поспешно прошла с балкона в комнату, а оттуда, приподняв подол платья, почти бегом направилась к лестнице. Скорее всех домочадцев она оказалась в холле, где и повстречала только что вошедших герцога под руку с Эрикой.
– А, панна Ядвися! – герцог церемонно и официально поцеловал ей руку, но при этом – вовсе не по этикету, – пристально посмотрел ей в лицо, и от взгляда серых глаз Ядвися все вспыхнула. – Как вы без нас поживали? Здоровы ли? благополучны ли?
– Все хорошо, ваша светлость, благодарю вас, – кротко ответила она, но кротости ее хватило ненадолго. Вместо того, чтобы смиренно ждать, пока мужчина соизволит спросить ее о чем-нибудь еще, она сама приступила к расспросам. – Но где же мой брат? Разве он не должен был вернуться с вами?
Герцог заметно помрачнел.
– Иохан вынужден был остаться в Дюрвиште. Такова была воля его величества императора.
– О, Великий Дракон! что он натворил?
Впору было перепугаться. Хотя Ядвига и не сопровождала брата в его поездках, и он, разумеется, не рассказывал ей о своих столичных похождениях, все же кое-какие слухи достигли и ее ушей. Она знала, что Иохан наделал шуму в свой последний визит в столицу, и император был откровенно им недоволен.
– Ничего не натворил, – сказал герцог, продолжая удерживать руку собеседницы в своей, как будто забыл о ней. В холле появилась Офелия, которая в силу своего положения не могла передвигаться с такой же резвостью, как Ядвига, но герцог Иштван даже не взглянул в ее сторону, как будто ничего не заметил. – То есть, я на это надеюсь. Посланница Великого Дракона, прибывшая ко двору, выразила желание, чтобы Иохан показал ей столицу.
На несколько секунд Ядвися потеряла дар речи. С самого начала она полагала известия о посланниках Дракона не более чем глупой, хотя и рискованной, шуткой; слухом, пущенным кем-то с целью позабавиться.
– И они действительно прибыли с миссией от самого Великого Дракона?
– Они так утверждают.
– И вы этому верите?
– Иохан верит.
Ядвися, быть может не очень вежливо, вырвала из ладони герцога свою руку. Она знала брата и знала его практичный ум. Церковь он посещал только по большим праздникам, и то лишь потому, что того требовали приличия (будь они трижды прокляты!); никогда ни в каких драконов он не верил. И вот, на тебе.
– Супруг мой! – напомнила о себе пани Офелия. Герцог повернулся к ней с рассеянной улыбкой.
– Здравствуй, дорогая.
Такое сдержанное, если не сказать суровое, приветствие никого не удивило и не насторожило: все знали, что герцог не слишком нежничает с супругой.
– Ему на голову кирпич упал? – громко поинтересовалась Ядвига, возвращая разговор к интересующей ее теме.
Эрика вздрогнула и приподняла голову. Ядвисе показалось, что взгляд голубых глаз, скрытых вуалью, устремлен прямо на нее. Конечно, герцогская сестричка шокирована ее вопросом, выраженным отнюдь не деликатно. Герцог тоже вздрогнул и взглянул на Ядвигу.
– Кому?
– Да Иохану же!
– А! Да. Что-то вроде. Кажется, он видел что-то такое, что заставило его поверить. Но в подробности он меня не посвятил… Взгляните сюда, пани Ядвися, – он обернулся и жестом остановил слугу, который вносил в холл несколько коробок. – Иохан передал для вас посылку. Быть может, он положил в коробку какую-нибудь записку.
Упомянутая посылка оказалась шляпной коробкой. Тут же в холле, не потрудившись подняться в свою комнату, Ядвися распотрошила ее, но не нашла в ворохе упаковочной бумаги ничего, кроме очаровательной шляпки из лилового бархата с двумя розовыми шелковыми лентами, спускающимися на плечи. На некоторое время позабыв о странном поведении брата, Ядвися, чьи глаза так и засверкали, приложила шляпку к кудрям и повернулась к герцогине Офелии.
– Как? Хорошо мне?
– Очень хорошо, – похвалила ее светлость. – У пана Иохана восхитительный вкус.
* * *
Между девушками никогда не было близких дружеских отношений, и потому Ядвися страшно удивилась, когда вечером Эрика подсела к ней и, краснея от смущения, похвалила узор вышивки. От неожиданности Ядвися уколола иголкой палец, уронила пяльцы на колени и вгляделась в лицо герцогской сестры.
– Что-то случилось?
Тонкие пальцы Эрики перебирали и комкали ткань юбки.
– Можно поговорить с тобой о твоем брате?
«Говори, коли есть, что сказать», – чуть было не ляпнула Ядвися, но вовремя прикусила язычок.
– А что с моим братом? Тебе что-то известно о нем и об этих драконах?
Девушки говорили тихо, чтобы не услышали герцогиня и несколько ее фрейлин, которые сидели тут же в комнате, коротая вечер за рукоделием и болтовней.
Эрика покачала головой.
– Нет, я ничего не знаю об этой странной истории. Я хотела поговорить о другом.
– О чем?
Эрика покраснела и нагнула голову так низко, что Ядвися не видела больше ее лица, а только прямой пробор в волосах.
– Как ты думаешь, – почти прошептала герцогская сестра, – пан Иохан может полюбить меня?
– Фу, что за глупости? – возмущенно и растерянно вскричала Ядвися и тут же зашипела от досады на себя, понизила голос. – Ужасные глупости ты спрашиваешь. Да и откуда мне знать? Иохан не доверят мне свои сердечные тайны. А с чего ты вдруг озаботилась этим?
– Да ведь мы должны пожениться…
– Ну и что?
– Как же ты не понимаешь? – горячо зашептала Эрика, глубоко уязвленная равнодушием собеседницы к столь важной для нее проблеме. – Что же это получится за семейная жизнь, если между нами не будет любви?
– Можно подумать, все поголовно мужья и жены без памяти любят друг друга, – фыркнула Ядвися. – Если ты так считаешь, то ты совершенно ребенок. Посмотри хотя бы на своего брата.
– Но мне хотелось бы, чтобы у нас было иначе, чем у других…
– Всем этого хочется. Но лично я на такой подарок судьбы не рассчитываю. А ты не огорчайся, – сказала Ядвига, вдруг поддавшись порыву жалости к этой белокурой девочке, опечаленной настолько, что слезы готовы были закапать из ее глаз. – Даже если Иохан не сможет полюбить тебя, он все равно не будет тебя обижать. Он хороший.
– Брат говорил то же, – едва слышно прошептала Эрика.
– Вот видишь. Тебе нечего бояться.
Эрика неаристократично хлюпнула носом.
– Он так легко расстался со мной! Мой отъезд ничуть его не расстроил… Казалось, он даже рад остаться с этой посланницей.
Может, так оно и было, подумала Ядвися. Женщина, перед которой нет никаких обязательств, Иохану наверняка интереснее, нежели та, на которой ему в скором времени придется жениться (конечно, если только посланница-дракон в самом деле женщина). Но Эрике знать об этом не обязательно. Она и так слишком расстроена. И кто мог подумать, что холодность жениха, назначенного ей братом, то есть человека, которого она еще месяц тому назад едва ли замечала, настолько ее огорчит? Сомнительно, что в столь короткий срок Эрика прониклась к своему суженому нежными чувствами. Очень хотелось спросить, так ли это, но даже Ядвися понимала, что вопрос прозвучит слишком бестактно. Другое дело, если бы их с Эрикой связывала давняя дружба…
– А ты видела ее, эту посланницу?
– Только издалека. И на ней была вуаль.
– Вуаль? Драконы носят вуали?
– О, она выглядит как обычная женщина.
– Хм, – призадумалась Ядвися. – Хотелось бы взглянуть на нее хоть одним глазком. Ах, если бы Иохан позволил мне приехать к нему…
– Так напиши ему, – робко предложила Эрика. – Кажется, он всегда рад тебя видеть.
– А в самом деле! Отчего бы не написать. Вдруг он не станет возражать против моего приезда? Ведь, насколько я понимаю, невесту для Великого Дракона уже выбрали? Значит, никто не потянет меня во дворец на смотрины, – рассудила Ядвися. – Что ж! это хорошая идея. Напишу сегодня же.
– Можно и мне приписать несколько строк?
Ядвися взглянула на Эрику с любопытством. Кажется, и она, и Иохан ошибались на счет герцогской сестренки, и у этой белокурой малышки имеется нечто большее, нежели хорошенькое личико и нежный тихий голосок. Быть может, если копнуть поглубже, у нее обнаружится и характер? А Ядвися-то считала ее безответной дурочкой! Интересно, с какими словами она собирается обратиться к Иохану?
– Конечно, напиши, – милостиво согласилась Ядвися, поднимаясь. Получив у герцогини Офелии позволение покинуть гостиную, девушки направились в Ядвисину спальню, чтобы немедленно приняться за составление письма.
Глава 8
Пан Филипп Ойша, знакомый пилот, сказал, что отправление дирижабля «Ариэль» состоится на рассвете. На удивленный вопрос пана Иохана, почему так рано, он ответил, что экскурсантам нравится любоваться с высоты окрестностями, освещенными лучами восходящего солнца. «Незабываемое зрелище, – добавил он. – Знаете, даже у меня дух захватывает, а ведь я видел это не один десяток раз».
И снова пан Иохан пожалел об отсутствии прислуги. Отправить с запиской к Улле было решительно некого! Впрочем, он не знал, пожелает ли посланница Великого Дракона подниматься в столь ранний час, но в любом случае следовало известить ее о времени отбытия. И пан Иохан не придумал ничего лучшего, как отправиться к своему приятелю-сочинителю, с тем чтобы отрядить с письмом кого-нибудь из его слуг.
– А вот и вы! – приветствовал гостя пан Даймие. – А я уж хотел послать к вам человека, чтобы сообщить о времени и месте дуэли.
– Надеюсь, встреча состоится не завтра на рассвете? – улыбнулся барон.
– А у вас уже есть на этот час какие-то планы?
– О да.
– Вы меня поражаете. Что ж, вам придется к вечеру завершить все свои дела.
– К которому именно часу?
– К шести.
– Верно, времени мне хватит, – задумчиво проговорил пан Иохан.
– Что до выбранного места… – начал было пан Даймие, но барон перебил его.
– Простите великодушно, но давайте ненадолго отложим этот разговор. Я ведь не просто так зашел к вам. Я хотел просить об одолжении: нужно доставить письмо одной даме, так нельзя ли позаимствовать у вас кого-нибудь из слуг?
Пан Даймие несколько удивился необычной просьбе, но ему хватило такта не пуститься в расспросы.
– Конечно, – сказал он. – Можете располагать моими слугами, как вам угодно.
Уступив просьбам приятеля и его супруги пани Оливии, пан Иохан остался на ужин. В доме сочинителя его и нашло ответное послание от Улле: она извещала, что ее вовсе не затруднит подняться на рассвете, и что ее экипаж будет ждать в означенный час там же, у ворот городского парка.
– Хорошие новости? – поинтересовался сочинитель, наблюдая, как пан Иохан с невозмутимым видом складывает письмо и убирает его в карман. Ужин был завершен, и мужчины сидели в смежной со столовой гостиной, за кофе. Пани Оливия примостилась тут же, в укромном уголке, но держалась так тихо и неприметно, что про нее почти забыли.
– Это касательно завтрашнего моего дела, – пояснил пан Иохан. – Письмо от моей двоюродной сестры… Улле… ну, вы помните.
– А! – только и сказал пан Даймие и замолк, испуганно округлив глаза. Глядя на него, на его встревоженное полное лицо с двойным подбородком, утопающим в пышном шелковом платке цвета сливок, барон не удержался от улыбки.
– Ничего особенно важного. Я обещал ей показать Дюрвишту с воздуха. Мы условились о прогулке на дирижабле.
– На рассвете?
– Именно так.
– Трудный же вам завтра предстоит день, друг мой, – сочувственно прогудел пан Александр.
* * *
И он как в воду глядел: день и впрямь обещался быть трудным. Пан Иохан понял это, едва отворив дверцу коляски. Хотя шторки на окнах и были приспущены, это не помешало ему разглядеть, что рядом с Улле сидит еще одна девица. О том, что это именно девица, а не солидная дама, свидетельствовала со всей очевидностью ее ладная и точеная, но только излишне худощавая фигурка. О личности же девицы оставалось только гадать, поскольку лицо ее скрывала густая темно-синяя вуалька. Пан Иохан так и застыл, пригнувшись, в проеме: одна нога на ступеньке, вторая в воздухе. Под его весом легкий экипаж качнулся.
– Прошу прощения?
– Отомрите, барон, – со смешком проговорила панна Улле. – И идите сюда, а то опоздаем.
Отнюдь не вежливо тараща глаза на скрывающую лицо даму, пан Ихохан забрался в экипаж и сел напротив Улле и ее спутницы. Быть может, это еще одна посланница драконов? Едва ли.
– Моя… приятельница пожелала присоединиться к нам, – с улыбкой заявила Улле. – Вы не будете возражать?
– Конечно нет. Но… позвольте поинтересоваться: мы знакомы?
Не отвечая, дама неторопливо, обеими руками откинула в лица вуаль. На пана Иохана с бледного худенького личика глянули два колдовских фиалковых глаза. По спине у него пробежал холодок.
– Ваше высочество…
– Позволяю вам сегодня называть меня по имени, барон, – холодно прервала королевна Мариша. – Но только сегодня. Я не желаю быть узнанной.
– Понимаю. Но… – он озадаченно взглянул на Улле. Та безмятежно улыбалась.
– О побеге панны Мариши никому не известно. Мы полагаемся на вашу сдержанность, барон, и надеемся, что вы не станете широко распространяться о сегодняшней поездке.
Пан Иохан слегка поклонился, давая понять, что благодарен за оказанное доверие. Королевна Мариша смотрела на него неотрывно, и так пристально, так серьезно и так не по-детски, что мурашки по спине так и бегали вверх и вниз. От взгляда фиалковых глаз сама душа готова была покрыться изморозью. Черт возьми! Ведь ей всего семнадцать. Откуда же она взяла такой взгляд?
– Не будем же медлить, – нетерпеливо проговорила Улле, и пан Иохан, встряхнувшись, крикнул вознице, чтобы трогал.
Экипаж, слегка покачиваясь и пуская из-под колес шипящие струи пара, двинулся по улице.
Минут десять все молчали, и пан Иохан даже поежился от нарастающей неловкости. Впервые в жизни, оставшись наедине с двумя молодыми девицами, он не знал, о чем говорить. Впрочем, и сидеть на расстоянии вытянутой руки от королевны ему еще не приходилось. Не то чтобы он так уж робел особ королевской крови, но и привычки общаться с ними не имел, так что ощущение это было ему внове. Требовалось привыкнуть.
Первой, разбивая неловкое молчание, заговорила Улле – но вовсе не о том, о чем пану Иохану хотелось бы беседовать.
– Вероятно, вы скучаете по своей невесте, барон? – ни с того, ни с сего поинтересовалась она.
От неожиданности пан Иохан не сразу нашелся, что и как ответить. Но не успел он и рта раскрыть, как королевна Мариша добавила полной мерой от себя, вонзив в него холодный фиалковый взгляд:
– У вас есть невеста, барон?
Ее надменный, слегка сдобренный недоумением тон покоробил пана Иохана.
– А вас это удивляет, панна Мариша?
– Не удивляет, нет. Но, полагаю, многих дам огорчает это обстоятельство.
Скажите, пожалуйста! подивился про себя барон. И эта знает обо мне больше, чем я мог ожидать. Неужели тоже справки наводила? Но ей-то зачем?
– Можно ли поинтересоваться, кто стал счастливой избранницей?
– Ее светлость Эрика Наньенская.
– О! – холодно проговорила королевна. – Выгодная партия для вас, барон. Не так ли? Герцог Наньенский, как мне помнится, весьма богат и дает за сестрой хорошее приданое. Браво, барон.
– Вы полагаете, я женюсь только ради приданого? – в тон ей отозвался пан Иохан, уязвленный неожиданной бестактностью, почти грубостью Маришиных слов.
Королевна холодно улыбнулась и стала похожа на фиалку в сугробе.
– Всем известно, – неспешно сказала она, – что ваш отец, ныне покойный, спустил почти все состояние на рулетке и в карты; еще немного, и его семейству пришлось бы идти по миру с протянутой рукой. Вам, барон, даже пришлось поступить в армию, чтобы добыть средства к пропитанию. Вернувшись домой после его смерти, вы взяли управление поместьем на себя, сумели расплатиться с отцовскими долгами и заметно поправили свои дела, однако же не все у вас до сих пор гладко, и деньги герцога Наньенского пришлись бы весьма кстати. К тому же, я слышала, у вас есть незамужняя сестра.
Все это было высказано спокойным, почти скучным голосом, но у пана Иохана даже челюсти заломило от злости.
– Весьма польщен вниманием, которое вы проявили к моим обстоятельствам, – сквозь зубы проговорил он, заметив, с каким интересом слушает Улле излияния королевны Мариши. – Однако же не понимаю, чем этому вниманию обязан.
– О, только не воображайте, будто я нарочно расспрашивала о вас, – она тихо засмеялась – будто льдинки зазвенели. – При дворе чего только не наслушаешься – десятки бездельников с утра до вечера околачиваются в приемных покоях и только и делают, что сплетничают. Против охоты узнаешь много такого, чего и знать-то не желаешь. А ваша невеста, она красива?
– Да, очень.
– А по мне, так бледновата, – бесцеремонно вмешалась Улле, окончательно повергнув пана Иохана в состояние ступора. Никогда еще общение с представительницами прекрасного пола не было так тяжко для него. Непробиваемая холодность королевны Мариши и – особенно! – граничащая с вульгарностью неделикатность Улле действовали на него почти угнетающе и заставляли чувствовать себя неловко. – И совершенный ребенок. Не понимаю, барон, как вы можете жениться на ней. Это, по меньшей мере, нечестно по отношению к девушке.
– Простите, но я уже говорил, что не желаю обсуждать это.
– Да, я помню. Но ведь я не обсуждаю, просто высказываю свое мнение, – ядовито улыбнулась Улле.
Все вновь замолчали.
– И все-таки это лучше, чем стать невестой Великого Дракона, – проговорила вдруг королевна Мариша, и пана Иохана поразила горечь, прозвучавшая в ее словах – будто хлебнул полынного отвара.
– О нет, не лучше, – возразила Улле.
– Да вам-то откуда знать?
– Уж поверьте, – загадочно ответила посланница. – Великий Дракон совсем не то, что вы думаете. И невеста нужна ему вовсе не для того, чтобы укрепить свое финансовое положение.
– А зачем? – спросил пан Иохан.
Но Улле покачала головой.
– Всему свое время, барон. Всему свое время.
* * *
Они едва не опоздали к отправлению. Последние пассажиры поднимались по трапу, а у нижнего его края стоял пан Ойша и беспокойно крутил головой по сторонам. Завидев пана Иохана, выбравшегося из экипажа, он просветлел лицом и приветственно взмахнул рукою.
– Я оставил для вас места на верхней палубе, барон, – сообщил он, когда пан Иохан в сопровождении двух девиц приблизился к трапу. – Но вы не предупредили, что с вами придут две дамы…
– Уверена, у вас найдется еще одно местечко, – обворожительно улыбнулась Улле, и бравый пилот растаял.
– Конечно, сударыня, разумеется…
– Погодите, – остановил расшаркивающегося приятеля пан Иохан. – Не утруждайте себя. Я вполне могу постоять.
– Воля ваша, барон, но…
Что собрался сказать пан Филипп, так и осталось тайной, покрытой мраком. Почти в ту самую секунду, как он заговорил, над взлетным полем разнесся пронзительный звон – сигнал к отправлению. Недовольно сморщив нос, посланница Улле быстро зажала ладонями уши, словно ребенок.
– Пойдемте, я покажу ваши места, – скороговоркой пробормотал пилот и почти бегом ринулся вдоль салона. Пан Иохан, в сопровождении своих дам, поспешил за ним следом. Посланница Улле так и шла, не отнимая рук от ушей, пока звон не прекратился.
