Текст книги "Американский Шерлок Холмс"
Автор книги: Ник Картер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 76 (всего у книги 122 страниц)
Я сел и стал разглядывать капкан. Разжать его зубья можно было только с помощью специального ключа. Длинная цепь позволяла мне подползти к самому краю балкона, и я воспользовался этим. Монах распахнул двери и, усевшись верхом на осла, стукнул его пятками по бокам. В этот момент я размахнулся и метнул в Гхотака стилет. Лезвие вошло в основание черепа и вышло из горла. Беглец попытался нащупать рукоятку слабеющими пальцами, но силы покинули его, руки упали, как плети, Гхотак в последний раз посмотрел на меня, обернувшись, и рухнул на землю с раскрытым ртом и остекленелым взором.
Между тем дым становился все гуще, пламя уже лизало потолок. Обмотав голову платком, я подполз к тому месту, где штырь кольца цепи был вбит в стену, и что было сил ударил по ней ногой. Штырь не поддавался, как ни дергал я за цепь. Задыхаясь от едкого дыма и обливаясь потом, я принялся лупить ногой по алебастру, рискуя переломать кости ступни. Реальная угроза мучительной смерти подстегивала меня лучше кнута. Дергая кольцо резкими рывками, я содрал на ладонях кожу. Над головой у меня уже трещала кровля, но толстый штырь не желал вылезать из стены.
В конце концов я уперся, стиснув зубы, в стенку обеими ногами и, поднатужившись, потянул на себя цепь. Штырь поддался и пополз из стены. Я дернул сильнее – и он выскочил из гнезда, словно пробка из бутылки. Я упал на спину, но тотчас же вскочил и на ощупь дополз до лестницы. Ничего не различая слезящимися глазами и задыхаясь от дыма, я скатился кубарем по ступеням вниз и на четвереньках выбрался из конюшни.
Потом я долго лежал на земле, раскинув руки, и жадно пил ртом свежий воздух, прежде чем встать и оглядеться. Ослики спокойно бродили неподалеку от меня, я доковылял до одного из них, сел на него верхом и поехал на нем в поселок. Остальные животные, в том числе и запряженные в повозку, последовали за мной. За моей спиной раздался страшный треск: это обвалилась крыша конюшни. Но на душе у меня было спокойно. Несмотря на боль в ноге я испытывал странное удовлетворение, быть может потому, что в этом очистительном огне сгорало величайшее зло.
Глава девятая
Я въехал верхом на осле в поселок и с невозмутимым видом слегка утомленного шерифа из кинобоевика вывалил золото и драгоценные камни на ступени храма. Потом кузнец освободил меня от капкана, мне перевязали ногу, и я пошел в опустевший дом Кхален. Там я быстро собрал в сумку свои вещи и поспешно покинул свое временное пристанище, пока мною не овладели сентиментальные воспоминания.
Лодыжка побаливала, но благодаря тугой повязке ступня не вихляла, так что я лишь слегка прихрамывал, когда входил в номер Хилари Кобб, дверь которого оказалась незапертой.
Хилари молча подскочила ко мне и влепила мне оплеуху.
– Отдай немедленно мои батарейки, паршивая гнида! – закричала она, занося руку для новой пощечины, но я успел присесть, и ее рука просвистела у меня над головой.
– О чем ты говоришь, моя прелесть? – с невинной физиономией поинтересовался я у нее. – Какие батарейки?
– Я тебя убью! – взревела она, бросаясь на меня с кулаками, но я мягко отпихнул ее на кровать. Она подпрыгнула на матрасе и снова ринулась на меня, так что я был вынужден отступить за столик.
– Ты объяснишь мне наконец, в чем дело? – спросил я.
– Ты сам знаешь, в чем дело, мерзкая жирная вошь! – воскликнула она и вдруг разрыдалась, бессильно уронив руки. – Ты не имеешь права, я рисковала ради этого репортажа своей жизнью!
Я обнял ее и уложил на кровать. Мне стало искренне жаль эту девушку, столько претерпевшую ради сенсационной статьи в своем журнале. Но я не мог допустить, чтобы ее напечатали.
– Послушай, крошка, – сказал я. – Подожди, пока я свяжусь со своим шефом и получу от него разрешение на публикацию этих сведений. Он проконсультируется с британской разведкой, и, если твои соотечественники не будут возражать, ты передашь материалы в редакцию. Договорились?
– В таком случае, – живо вскочила она с кровати, – не будем здесь задерживаться. Приглашаю тебя погостить у меня в Англии! Мы прекрасно проведем время в моем загородном домике, Ник! Ты согласен?
– Что ж, неплохая идея, – сказал я. – Осталось лишь осуществить ее как можно быстрее.
Мы упаковали ее вещи и покинули гостиницу. Нам предстоял нелегкий путь через перевал до Кхумбу, но возвращаться домой всегда легче, особенно, если успешно справился с порученным делом. Главный злодей был уничтожен, а король этого крохотного государства сохранил не только власть, но и свое лицо. Правда, в этой смертельной схватке со злом погибли хорошие люди, но ни одна победа не одерживается без потерь.
По дороге нам встретилась странная похоронная процессия.
– Это хоронят йети, – сказала Хилари, перехватив мой недоуменный взгляд. Лица у людей были скорее веселыми, чем грустными.
Перед моим мысленным взором вновь возникло это жуткое чудовище, и я с горечью подумал о том, что в этом мире еще много неразгаданных тайн, хотя порой мы и не хотим в этом признаться даже самим себе.
Прибыв в Кхумбу, я немедленно связался с президентом британской разведки, и он отправил нас специальным рейсом прямо в Лондон. Оттуда я позвонил в Вашингтон Хоуку и обо всем ему подробно доложил, упомянув и о сенсационном репортаже Хилари.
– Публикация этого материала чрезвычайно важна для нее, – добавил я при этом. – Если он утратил актуальность для нас, то почему бы и не ознакомить с ним мировую общественность?
– В нашем деле ничто не утрачивает актуальность, Ник! – сухо возразил шеф. – Дипломатический скандал порой вспыхивает из-за сущего пустяка, а заканчивается военным конфликтом.
– Значит, репортажа не будет, – упавшим голосом сказал я.
– А знаешь – пусть публикует! – неожиданно воскликнул Хоук. – Китайцы все равно напечатают опровержение и обзовут нас лжецами и интриганами. К их негодующим воплям все уже привыкли.
– Она очень обрадуется, – сказал я.
– И на радостях отблагодарит тебя, как водится, – съязвил Хоук. – К концу недели жду тебя в офисе, так что не увлекайся.
– Так точно, сэр! – ответил я и положил трубку.
Хилари тотчас же повезла меня знакомиться с ее родителями и младшим братом. Как и любой подросток, он был полон энергии и энтузиазма. Он засыпал меня вопросами, а потом потащил нас с Хилари в свою комнату и с гордостью продемонстрировал клетку со своим любимцем.
– Это черный полоз, – пояснил он. – Очаровательное существо, не правда ли? Хотите подержать его в руках? Вы ведь не боитесь змей?
У меня вытянулось лицо, а Хилари прыснула со смеху.
– Ты что-то говорила мне об уютном домике в деревне, – напомнил ей я.
– Сейчас возьму ключи, – рассмеялась она.
Мы попрощались с ее братом и его любимцем и поехали в Суррей. Только там, в тишине английской провинции, я обрел наконец желанный покой. Добравшись до коттеджа уже в сумерках, мы сперва поужинали в местном трактире, а потом уселись возле камина в гостиной на толстом ковре. Щеки Хилари раскраснелись, волосы отливали золоченой бронзой. Мы словно бы снова очутились в пещере в Гималаях. Дрожа от страсти, Хилари упала ко мне в объятия, стаскивая с себя одежду. Я целовал ей грудь, живот и бедра, и ее сладострастные вздохи и стоны становились все громче и пронзительней. Она умоляла меня любить ее еще и еще, и так продолжалось трое суток, в течение которых мир за стенами коттеджа перестал для нас существовать.
На рассвете четвертого дня я вспомнил, что через несколько часов мне нужно быть в Нью-Йорке, чтобы оттуда добраться до Вашингтона, где ждет меня Хоук.
– Ты когда-нибудь еще навестишь меня? – с грустью спросила Хилари.
Я не стал обнадеживать ее, а лишь криво улыбнулся ей в ответ.
– Но я все равно буду надеяться, Ник, – вздохнула она. – Ты помнишь, что я тебе сказала тогда, в пещере?
– Что именно? – вскинул брови я.
– Я сказала, что ты бесподобный любовник, но не создан для настоящей любви.
– А я и не пытался это опровергнуть, – улыбнулся я.
– И еще я сказала, что после тебя в сердце остается незаживающая рана, – добавила она. – Как я только сейчас поняла, я в этом не исключение.
Утром Хилари отвезла меня в аэропорт. Ее открытое милое лицо стояло у меня перед глазами, пока самолет не оторвался от земли и не взмыл к белым облакам, напоминающим снежные сугробы. На меня вдруг снова пахнуло холодом, и перед мысленным взором возник образ Кхален. Что же сильнее – любовь или страсть, задумался я. Конечно, порой эти чувства приходят одновременно, но лучше стараться не смешивать их. А может быть, и нет?
Прелестная умница
Глава 1. Чек на предъявителя
Роберт Л. Брэндон – видный политик. Многие по-свойски называют его Бобом – даже те, кто только хотел бы с ним познакомиться.
Он – не сенатор, он – не реформатор, он – не кандидат на какой-либо пост. Он – бизнесмен, а политика является рекламной стороной его бизнеса.
Можно ведь делать деньги и на политике, а не только воровать их. В Нью-Йорке же можно стать богатым, просто, будучи достаточно известным.
В течение двадцати лет имя Роберта Л. Брэндона чего-то да стоило в любом деловом предприятии. Он одалживал свое имя охотно, но осмотрительно, и сейчас он стоит несколько миллионов долларов – только ему самому известно, сколько именно.
Боб Брэндон может взяться за свои мозги и побриться ими, так как они острее бритвы. Это известно всему Нью-Йорку.
Поэтому мистер Николас Картер, детектив, был очень удивлен, получив следующую записку, написанную энергичным и кратким стилем мистера Брэндона.
Дорогой Картер!
Меня надули на сорок тысяч долларов. Приходите и помогите мне выпутаться. Моя контора, завтра в девять тридцать.
Роберт Л. Брэндон.
Записка была отправлена вечером, и Ник имел удовольствие внимательно изучить ее на следующее утро за завтраком.
Только что-нибудь очень важное могло удержать детектива от этого свидания.
Свое мнение об этом деле он подытожил, передавая записку через стол своему ассистенту Чику:
– Боба Брэндона объегорили. В городе завелось что-то новенькое. Пора в этом разобраться.
Он был в конторе Брэндона в назначенный час.
В приемной работали три обычных бухгалтера и один, исполнявший обязанности лжеца. Первые следили за маршрутом денег, которые делал Боб Брэндон, а лжец давал ему возможность делать новые, отшивая под разными предлогами тысячи бесполезных посетителей, отвлекавших шефа.
Это очень способный и приятный выдумщик. Слушать его объяснения, почему мистер Брэндон отсутствует и не может принять вас в назначенное время, доставляет настоящее удовольствие, хотя вы и знаете, что на самом деле мистер Брэндон сидит сейчас в своем уютном логове и разговаривает с кем-то, кто пришел со стоящим предложением.
Тем не менее, существуют пределы даже для его лживости. Нику Картеру он говорит правду.
– Мистер Брэндон болен, – сказал он, – и хотел бы, чтобы вы, если сможете, приехали к нему домой. Мне только что передали его слова по телефону.
Ник выбрал кратчайший путь, но мистер Брэндон живет на улице Св. Николая, и добраться туда из центра города занимает немало времени. Времени, действительно, ушло достаточно, чтобы состояние здоровья мистера Брэндона резко ухудшилось.
Старый доктор Болс был в гостиной, куда провели Ника. Все знают Болса. Он как раз тот доктор, у которого лечатся люди из того же круга, что и Брэндон, и ему придется держать ответ на Страшном Суде за продление жизни многих ведущих политиков.
Он только что сообщил миссис Брэндон свои выводы о состоянии здоровья ее мужа. Более кратко он повторил их в личной беседе с Ником.
– У Брэндона болезнь сердца, – сказал он. – Не обязательно фатальная. Может дожить до ста лет. Но он очень нервничает из-за своего здоровья. Когда у него приступ, я советую ему не дергаться и оставить свои дела в покое. Он так и поступает. Правда, он спросил меня, не лучше ли ему все-таки повидаться с вами. Я сказал – нет. И он не станет. Но дело вам изложат. Я не знаю, в чем оно, но вы узнаете все факты. Вы получите их от умнейшей девчушки, которая…
– Кто она? – спросил Ник.
– Родственница Брэндона. Дальняя. Выросла в Вермонте. В маленькой деревушке, без связи с цивилизацией, за исключением автобуса, проезжающего раз в неделю. Брэндон в последнее время стал вспоминать о своих родственниках. Припадок милосердия в связи с больным сердцем. Он написал отцу девушки в августе, узнать, не заложил ли тот свою ферму. Старый Хезикайя Брэндон ответил, что не заложил – никто не хочет одалживать деньги под его ферму. Он писал, что он беден, но беда не в этом. Он жалеет лишь о том, что его дочь не сможет повидать свет и получить шанс выйти замуж за кого-либо, кроме фермера. Она прочитала все книги из библиотеки воскресной школы Гринвилля и научилась играть на мелодионе. Но у Хезикайи есть смутное подозрение, что этого недостаточно, чтобы считаться культурным человеком. Он добавил в письме, что его дочь – «стоящая баба», и ей сильно не повезло, что ей приходится жить взаперти в таком маленьком местечке «с населением из сорока мужчин и одного демократа», – так принято оценивать число жителей в сельских местностях Вермонта. Это письмо сильно подействовало на Боба Брэндона. Он немедленно послал за Энни. Послал также и чек на расходы, достаточный для того, чтобы дважды обернуться вокруг земного шара и еще завязаться двойным узлом. Энни этого стоила. Подождите и сами увидите. Эта девчонка, Картер, взяла нас приступом. Она пробыла здесь неполные шесть недель, а все друзья Брэндона, от старого судьи Бемиса до юного Тома Моргана зачастили в этот дом по три раза на неделе. Я встречал их в гостиной дюжинами, они собирались, чтобы послушать, как она поет. Она знает прелестные сельские песенки и может аккомпанировать на пианино, хотя и не видела его никогда прежде. Однажды вечером я оценил ее аудиторию более чем в сорок миллионов долларов недвижимости. А хорошенькая ли она? Картер, скажу вам, что роза Шарона и лилия долин не идут с нею в сравнение. Она…
Он был прерван звуками приглушенного смеха. Обернувшись, доктор и Ник увидели, как сдвинулись занавески на дверном проеме – как раз вовремя, чтобы скрыть за собою копну золотистых волос и пару голубых глаз.
Вскоре занавески медленно раздвинулись снова, и между ними выглянуло милейшее в целом мире личико.
– Вы говорите обо мне, доктор? – спросила девушка. – Если так, я могу войти. Но если у вас еще много приятных слов в мой адрес, я лучше останусь здесь и послушаю.
– Входи, Энни, – добродушно сказал доктор. – Есть шанс познакомиться еще с одной знаменитостью, хотя ни одной другой девушке не удавалось встретить столь многих за такое короткое время. Но этот человек – самый знаменитый из всех. Мистер Картер, величайший детектив в мире.
– Я уже все знаю, – сказала Энни. – Дядюшка послал меня повидаться с ним. Как поживаете, мистер Картер? Я надеюсь, что все в порядке. А как миссис Картер?
– О, у нее все отлично, спасибо, – сказал Ник. – А как ваша родня?
Энни рассмеялась так мило, что было приятно посмотреть на нее.
– Ну, вы, видно, родились в Вермонте, – сказала она, – вы говорите прямо как мы. Что касается родни, дядюшке совсем плохо. Ему стало значительно хуже уже после того, как он отправил вам записку.
– Тогда я приду в другой раз, – сказал Ник.
– Незачем откладывать, – вмешалась миссис Брэндон, возвращаясь в гостиную, которую она покинула сразу, как пришел Ник. – Мистер Брэндон ввел Энни в курс дела, и она вам все расскажет.
– Да, я вам все расскажу, – воскликнула Энни, сгорая от нетерпения. – Дядюшка мне разрешил.
– Не удивляйтесь, мистер Картер, – сказала миссис Брэндон, – Энни вникла в суть дела значительно лучше, чем я.
Она извинилась перед Ником и, выходя, пошепталась с доктором Болсом. Детектив понял, что Брэндону стало хуже – вместо того, чтобы уйти, доктор поспешил в комнату больного.
Энни Брэндон тотчас приняла деловой вид. Смышленость, которую излучало ее юное личико, была просто восхитительна.
– Вот чек на предъявителя, – сказала она, вынимая его из кармана. – Он был оплачен в банке «Леонард, Фиск и К°», и на нем значится дядюшкино имя.
Чек поддельный, но деньги были выплачены. Чек был предъявлен в понедельник утром. На него обратили внимание моего дядюшки вчера, когда ему случилось зайти в банк. Что касается подписи, дядюшка признает, что подделка превосходна. Бланк взят из его чековой книжки, и серия совпадает.
Его могли оторвать примерно четыре недели назад. Соответствующий корешок в книжке помечен «погашено». Одно-единственное слово.
Вот корешок. Слово «погашено» подделано под дядюшкин почерк очень грубо, но секретарь, который занимался чековой книжкой, не обратил на это внимания. Он подумал, что дядюшка случайно смазал свою подпись, вырывая чек.
Что еще? Дайте подумать.
Она загибала свои прелестные беленькие пальчики и хмурила пушистые бровки. Она была похожа на отличника, повторяющего урок на экзамене в районной школе, в присутствии комиссии и публики.
Ник не мог сдержать улыбки. Ее платье было самым лучшим и самым модным из тех, какие можно купить за деньги. Ее манеры были безупречны. Но, несмотря на все это, она оставалась маленькой деревенской девчушкой.
– О, да, – сказала она, – теперь сообразила: вот описание мужчины, предъявившего чек. Это все, что я могу вспомнить. Задавайте вопросы, если хотите.
Она передала Нику клочок бумаги с описанием, составленным кассиром банка.
Среднего роста, около тридцати пяти лет; темные волосы, карие глаза, темно-каштановые борода и усы; хорошо, но слегка вызывающе одет; смахивает на политического деятеля.
– Почему банк выплатил такую большую сумму неизвестному лицу, не наведя предварительно справок? – спросил Ник.
– Я знаю, в чем дело, – сказала девушка. – Тут замешана политика. Мой дядюшка выплачивает иногда большие суммы, и никакие имена не произносятся. Это чек на предъявителя, и кто знает, на что пойдут эти деньги. Иногда они уходят в Олбани, иногда в Вашингтон. Их используют для подкупа судей. Вы не проговоритесь? Дядюшка меня успокаивал, но я все равно боялась. Теперь я вижу, что напрасно. Однажды банк не оплатил дядюшкин чек на предъявителя, и этот отказ чуть не навлек большие неприятности на очень важную персону. Что, в свою очередь, чуть не навлекло большие неприятности и на сам банк, так как дядюшка был вне себя от бешенства. Он сказал им, чтобы впредь они смотрели только на его подпись. Это рискованно, но другого пути в политике нет. Ну, а теперь, поднимется кутерьма, потому что банк утверждает, что подпись дядюшкина, а он – что не его. Вы просто обязаны поймать мошенника и доказать, что прав дядюшка. Ведь вы сумеете, мистер Картер?
Глава 2. Удивительный альбом
– Спасибо, мисс Брэндон, – сказал Ник, – вы изложили дело настолько ясно, насколько это возможно. Позвольте спросить: подозревает ли ваш дядюшка кого-нибудь?
– Он подозревает восемнадцать различных людей, – ответила Энни после короткой паузы, – включая всех работающих в его конторе, двух банковских служащих и дюжину друзей-политиков.
– Для меня это слишком неопределенно, – рассмеялся Ник. – А могу я узнать ваше мнение?
Ее хорошенькое личико приняло сверхъестественно серьезное выражение.
– Я еще не знаю, – сказала она, – но у меня есть какое-то странное ощущение. Мне кажется, что именно мне предначертано судьбой найти мошенника.
– Неужели?
– Вы подумаете, что я очень глупая. Я всего лишь деревенская девушка и не понимаю в бизнесе ничего, кроме того, чему научил меня дядюшка. Но он так хорошо ко мне отнесся, что я просто должна чем-то ему отплатить. И вот, как это ни странно, я думаю, что именно мое участие в деле позволит поймать вора и вернуть дядюшкины деньги. Для деревенской девушки, вроде меня, это было бы настоящим триумфом, не так ли, мистер Картер?
– Если вы опередите меня в этой охоте, – ответил Ник, – в городе найдется несколько человек, которые назовут вас умницей. А теперь к делу. Есть ли у вас дядюшкина роспись, настоящая, разумеется?
– Не знаю, где и взять ее. Может быть, если дядюшке не очень плохо, я могу попросить его расписаться для вас.
Она встала, чтобы привести свое намерение в исполнение, но миссис Брэндон остановила ее в дверях.
– Он спит, – сказала она, – а я не стала бы будить его сейчас даже за двойную цену против той, о которой идет речь в этом деле.
– В этом нет необходимости, – сказал Ник. – Мне нужна лишь его подпись. Я могу заполучить ее в конторе или в банке.
– Можно мне пойти с вами? – воскликнула Энни. – О, пожалуйста, позвольте мне! Мы пойдем прямо сейчас. Будьте так добры!
Она схватила Ника за руку и потащила из комнаты, когда миссис Брэндон сказала:
– Есть же твой альбом, Энни. Там, конечно, есть роспись мистера Брэндона.
– Конечно. Ну, и гусыня же я? Сию минуту принесу его.
Она выбежала из комнаты, и ее золотые волосы струились по плечам, как солнечные лучики.
Через минуту ее голос был слышен в соседней комнате.
– Как же так, тетушка, его здесь нет!
Она вбежала обратно, быстро сделала круг по гостиной, осматривая столы с книгами.
– Что это за альбом? – спросил Ник.
– Это фотоальбом, – ответила она. – В нем фотографии, как в обычном фотоальбоме. И под каждым снимком оставлено место, для подписи того, кто на нем изображен. Там собраны фотографии дядюшки и всех его друзей… Ну, куда я его дела?.. Я купила альбом в городе. Мне просто пришло в голову, что это будет очень мило.
– Кто был с вами, когда вас осенила эта замечательная мысль?
– Дайте подумать. О, со мною был мистер Морган.
– Юный Том Морган, которого упомянул наш друг доктор?
– Да, он. Мне пришлось обойти несколько магазинов, чтобы найти подходящий альбом, и он ходил со мною.
– А затем вы попросили всех дядюшкиных друзей подарить вам свои фотографии и подписать свои имена?
– Да.
– Кому первому пришла мысль об альбоме, вам или мистеру Моргану?
– Я даже не знаю. Она возникла в разговоре. Мне кажется, мы придумали это вместе, во время хождений по магазинам. А почему вас это интересует?
– Превосходная идея – заполучить таким образом подписи важных персон. Они стоили бы кучу денег, оказавшись на чеках.
– Вы так думаете? Доктор Болс сказал мне однажды, что имена в этом альбоме тянут на пятьдесят миллионов долларов.
– Ну что ж, давайте посмотрим, не сможем ли мы отыскать такой замечательный альбом.
Они не смогли. Его не смогли найти нигде. После осмотра всех мест, где он мог бы оказаться, они вернулись в гостиную.
– Мисс Брэндон, – сказал Ник, – я думаю, что ваши предчувствия в связи с этим преступлением не лишены основания. Мне кажется, что именно вы снабдите нас ключом к разгадке.
– А я думаю, что ключ уже у нас в руках, – сказала миссис Брэндон. – Альбом был украден. Очевидно, что тот, кто украл альбом, и тот, кто предъявил чек – одно и то же лицо. Альбом украли, чтобы скопировать подписи.
– Кажется, так, – сказал Ник. – Вопрос в том, кто взял альбом.
– Я знаю, кто это сделал, – воскликнула Энни. – Это Том Морган. Он подбил меня купить альбом. Он просто одурачил меня, чтобы ограбить дядюшку. А ведь Том казался мне таким симпатичным.
Губы у Энни задрожали, и голубые глаза сверкнули сквозь слезы.
– Бедная девчушка, – пробормотала миссис, Брэндон. – Ты «увидела свет» так, как твой отец и вообразить не мог. Что за город! Нельзя доверять лучшему другу.
– Мне все равно, – воскликнула Энни. – Я ненавижу его сейчас и заставлю его страдать.
Она всхлипнула.
– Похоже, что мистер Морган одержал победу, – пробормотал детектив себе под нос. – Какой негодяй!
– Мы не должны спешить с выводами, – сказал Ник громко. – Альбом мог взять и кто-то другой. Его ценность ясна любому мошеннику.
– Мы льстили себя надеждой, что подобных людей в этом доме не принимают, – сказала миссис Брэндон с горечью.
– Мне кажется, что умозаключения, связанные с этим альбомом, достаточно очевидны, чтобы сомневаться в них, – сказал Ник. – Не опишете ли вы мне мистера Моргана?
Энни мгновенно оказала ему эту услугу. Ее описание совпало с тем, которое было составлено в банке, кроме бороды и усов. У Моргана их не было.
– Где он живет? – спросил Ник.
– В отеле «Бельмонт», – сказала Энни. – Это на Бродвее. Там живут холостяки. Он однажды показал мне окно своего номера.
– Я думаю к нему зайти, – сказал Ник.
– Возьмите меня с собой! – воскликнула Энни. – О, пожалуйста, возьмите меня. Я его знаю в лицо, а вы нет. Мы можем столкнуться с ним на улице, и я бы указала вам на него.
Ник был вовсе не против ее общества, и так как миссис Брэндон тоже не возражала, девушка отправилась в город вместе с Ником.
Когда они подошли к «Бельмонту», она показала Нику окно номера Моргана.
– Вам лучше не входить со мной, – сказал Ник. – Подождите меня вон там, в лавке художника. Я не задержусь.
Мальчишка-лифтер считал, что Морган у себя, хотя и не был в этом уверен.
Ник подошел к дверям номера и постучал, но никто не ответил. Было не до церемоний. Детектив повозился с замком и вошел.
В комнатах никого не было. Он тщательно их обыскал, но не обнаружил ни альбома, ни чего-либо подозрительного.
Он вышел из отеля и направился в лавку художника, где оставил мисс Брэндон. Ее там не было. Слегка сбитый с толку, он вернулся в «Бельмонт». Возможно, Энни сама пошла его разыскивать.
В вестибюле он столкнулся со швейцаром, державшим в руке записку.
– Вы мистер Картер? – спросил тот.
– Он самый, – ответил Ник.
– Значит, это для вас. Ее только что принес мальчик.
Ник развернул записку и прочитал:
М., должно быть, чего-то испугался. Я видела, как он перелезал из своего окна в соседнее. Он сошел вниз по лестнице, пока вы были в его комнате. Я слежу за ним.
Он собирается ехать в центр в электричке, с шестой авеню. Я пишу на платформе.
Отправляйтесь в город как можно скорее. Если будет нужно, я последую за ним до Иерихона. Поезжайте в контору к дядюшке; я попытаюсь туда передать, как нам соединиться.
Э. Б.
– Опасное дело, – пробормотал Ник. – Мне не следовало брать ее с собой. Но кто мог предвидеть? Необходимо ее отыскать.
Он поспешил в контору мистера Брэндона. Но там не было никаких новостей. Ник прождал час, а затем послал за тремя из своих ассистентов.
С их помощью и при содействии полиции, но, прежде всего, используя сыскное искусство, которым он владел в совершенстве, Ник Картер потратил весь остаток дня, чтобы напасть на след Энни Брэндон.
Но все было напрасно.
Ему пришлось сообщить миссис Брэндон об исчезновении девушки. Она очень разволновалась, но перенесла потрясение стойко и, что особенно важно, в одиночестве. Она не решилась рассказать правду мистеру Брэндону в его болезненном состоянии, и ей пришлось придумывать историю, объясняющую отсутствие Энни.
В девять часов вечера Ник получил известие, что Морган вернулся в «Бельмонт».
Не теряя времени на церемонии. Ник вошел к нему в номер.
Морган вышел из спальной в нижнем белье и с полотенцем вокруг шеи. Ник бросил взгляд через плечо Моргана и заметил рубашку с манжетой, забрызганной кровью.
Молодой человек проследил за взглядом сыщика.
Он покраснел.
– Я только что брился, – сказал он, – и порезался.
Он показал маленькую ранку на щеке.
Глава 3. Судьба Энни Брэндон
Ник не стал терять времени на хождения вокруг да около. Он выложил Моргану все факты так ясно, как только позволяет английский язык.
Молодой человек настаивал на своей полной невиновности. Он заявил, что не имеет ничего общего с этим делом.
Он был рядом, когда мисс Брэндон покупала альбом, давал свои фотографии и автограф, но альбома не крал.
На вопрос о том, что он делал в течение дня, Морган дал исчерпывающие показания, но такие, что проверить их было весьма трудно.
Тогда Ник передал Моргана на попечение одного из своих помощников. Ему было также поручено проверить слова молодого человека.
Исчезновение Энни Брэндон полностью заслонило историю с подделкой чека. Но Ник чувствовал, что эти загадки связаны: не разобравшись в последней, он не разрешит первую.
В течение дня он собрал целую стопку использованных чеков за подписью мистера Брэндона. Все они были подвергнуты им тщательному изучению по возвращении в дом Брэндона.
Как графолог Ник не имеет равных в целом мире.
Вывод, сделанный им после изучения и сравнения подписей, был весьма неожиданным. Он убедился, что подпись на чеке в сорок тысяч долларов была поставлена никем иным как Робертом Л. Брэндоном!
Сумма же, вписанная в чек, хотя и напоминала почерк Брэндона, была подделкой, причем не очень хорошей.
Сорок тысяч долларов, прорезанные на чеке, были исполнены не обычной чековой печатью, а искусной рукой и острым ножом.
Подделка была очевидной. Но подпись была настоящей. За это Ник был готов поручиться головой. Какой же хитростью заставили мистера Брэндона подписать этот чек? Сыщик просидел всю ночь в библиотеке мистера Брэндона, ломая голову над этой задачкой.
Тем временем пришло несколько сообщений от его помощников, но никто из них не сумел напасть на след Энни Брэндон.
Утром мистеру Брэндону стало лучше. Он смог принять Ника в своей спальне около семи часов.
Он еще не знал об исчезновении племянницы.
Ник изложил ему факты в очень деликатной форме, но старик все равно пришел в состояние, близкое к шоку. Было очевидно, что прожженный политик отнюдь не лишен сердца, и золотоволосая фея заняла в нем место родной дочери.
Были все основания подозревать, что Энни стала жертвой насилия, и поэтому никто из них не заговорил о подделке чека. Это представлялось сейчас сущим пустяком.
Ник пытался найти – не столько для себя, сколько для Брэндона – хоть какой-то проблеск надежды. В ходе разговора он уселся на широкую кушетку рядом с окном.
Вскоре он почувствовал, что между подушками проступает что-то твердое.
Он засунул руку и вытащил пропавший альбом.
Находка была, что и говорить, неожиданной. Как мог альбом оказаться в таком неподходящем месте, мистер Брэндон не знал.
Ник раскрыл альбом. На первой странице была фотография мистера Брэндона, но его подписи под ней не было. Прорезь в картоне была пустой.
На следующей странице была фотография судьи Бемиса. Подписи тоже не было.
Затем шла фотография доктора Болса. Подпись была на месте. Следующими были две фотографии А. С. Ролстона, коннозаводчика и завсегдатая скачек, миллионера в кубе. Один снимок был обычным, а другой с фокусом: голова миллионера была смонтирована с туловищем лошади.
– Ролстон поставил свою подпись под обоими снимками? – спросил Ник.
– Ну, конечно, – ответил Брэндон. – Я помню, мы очень смеялись над этой шуткой.
– Что же, пора действовать, – откликнулся Ник. – Я позвоню вам днем около четырех.
Он выскочил из комнаты, не обращая внимания на летевшие следом вопросы.
Ролстон, к счастью, был в городе. Ник застал его в гостинице, где он регулярно снимает номер на полгода.
