Текст книги "Королева Жанна. Книги 4-5"

Автор книги: Нид Олов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава LX
ОБРЫВ

Motto:

 
Вино существования иссякло.
 

Уильям Шекспир

– Идите, девицы, – сказала Эльвира камер-фрейлинам. – Вы свободны до утра.

Девицы вышли из королевской спальни. Эльвира заперла за ними дверь, взяла канделябр и вернулась в диванную. Жанна сидела там, с ногами на атласном диване, завернувшись до самых глаз в свою испанскую шаль.

Эльвира долго смотрела на нее. Стояла тишина – обычная ночная тишина. Нет, не обычная. Жутка, зловеща была тишина. Жанна не шевелилась, не мигала, глядя в пол. Подсвечник задрожал в руке у Эльвиры.

– Мне кажется, – сказала она, – что этой ночью случится что-то страшное.

Жанна подняла на нее глаза.

– У меня нет такого чувства.

– Почему же ты отказалась спать в постели?

– Право, не знаю. Я желаю ночевать по-военному.

– А зачем все эти пистолеты? Нас охраняют со всех сторон.

– Чего ты хочешь от меня? – преувеличенно тихо спросила Жанна. – Что я должна сделать? Раздеться, лечь в постель? или рыдать, молиться?.. бежать куда глаза глядят?.. Ну сядь же, не стой, как призрак.

Эльвира поставила свечи на столик, среди разложенного оружия, затем стряхнула туфельки, подобрала платье и, показав прекрасные стройные ноги, забралась на диван, рядом с Жанной. Долго умащивалась, расправляла складки. Жанна молча смотрела мимо нее.

– Бежать куда глаза глядят… – медленно выговорила наконец Эльвира, – мне хочется уже давно. У меня такое же чувство, как было у бедняжки Анхелы…

Жанна обернулась к ней.

– Почему у бедняжки? Анхела, наверное, сейчас недалеко, рядом с Лианкаром…

– Жанета, солнышко, – Эльвира близко посмотрела Жанне в глаза, – скажи мне… ты вправду уверена, что… что Анхела добралась до Лианкара?

– Как? – Жанна даже отшатнулась. – А ее письмо?

– Да что письмо… – Эльвира собралась с духом и сказала: – Я почему-то уверена, что Анхела… что Анхелу схватили… голубые или… или черные…

– Перестань бредить! – свистящим шепотом воскликнула Жанна. – Завтра в полдень они будут здесь – и Лианкар, и Анхела с ним! Скажи уж прямо, что тебе страшно!

– Да, мне страшно… Мне уже давно страшно… Жанета, жизнь моя… сестричка моя дорогая… – Эльвира сунулась в грудь Жанне и неудержимо расплакалась. – Прости меня, но я больше не могу… Я боюсь…

Жанна выпростала руки из-под шали, обняла Эльвиру, прижала к себе, стала гладить ее голову, вздрагивающую спину.

– Не бойся, Эльвира, не надо… Все пройдет… мы победим, это я тебе говорю, я, королева… Ведь я – королева?.. Да?.. Ну вот… Завтра все кончится… и Анхела будет с нами… Дура я, конечно… надо было лечь в постель, как все люди… У меня тоже сердце болит… за него… но он тоже придет, непременно придет… Ну не плачь, моя душенька, не бойся, родная моя… Я с тобой…

Эльвира затихла. Жанна выгнулась и дунула на свечи. В комнате стало темно. Когда начали доноситься глухие раскаты канонады, девушки уже спали, тесно прижавшись друг к другу, и ничего не слышали.

– Ну, вот наконец и Аскалер, – сказал Алеандро, переводя дух.

Было уже совсем светло. Они вышли к Аскалеру значительно позже, чем думали. На Свином рынке они нос к носу столкнулись с авангардом Баркелона. Французы не ожидали противника и особого сопротивления не оказали; но дальше стали попадаться королевские ночные патрули, которые начинали стрелять первыми. Пришлось идти кружным путем, глухими переулками, да и глупо было бы вылезать на южную, фасадную стену дворца, прямо под пушки. Отряд взял еще левее и через сеть переулков, носившую красочное название «Кишки Св. Маврикия», вышел к западной стене дворца.

– Макгирт, – сказал капитан, – разведайте северную стенку. Она никогда не охранялась по-настоящему…

Макгирт жестом подозвал троих стрелков, и они побежали вдоль западной стены. Алеандро с тоской смотрел на тихий, затаившийся дворец. Аскалер был дворец новый, плохо приспособленный для обороны. Король Карл, строивший его, даже представить себе не мог, что ему или его потомкам придется обороняться в этом дворце. Аскалер был прекрасен, величав, изящен, – но беззащитен. Его окружала, правда, внешняя стенка в два кирпича, но это была именно стенка, а не стена, ее назначение было – отчертить грань для мирных подданных, а не защищать от вооруженных бунтовщиков. Алеандро, впрочем, об этом не думал. В его утомленном мозгу оставалась одна живая точка: к ней. Она тут, совсем рядом.

И еще он думал о том, что обогнал лигеров – может быть, даже на целый час. Перестрелка слышалась издалека.

Наконец из-за угла подали условный знак.

В северной стене оказалась отпертой совершенно неохраняемая калитка. За калиткой был небольшой партерный сад, за ним – Северный павильон, соединенный с главным зданием полукруглыми галереями. В саду не было ни души.

– Все внутрь!

Надо было сообразить план действий. Этим ходом, пожалуй, будет всего удобнее уйти: лигеры полезут через южный фасад…

– Хиглом, де Базош, вы останетесь тут. С вами двадцать человек. Вы, Макгирт…

– Вот для кого была оставлена эта щель! – крикнул Хиглом.

Перед северной стеной был небольшой пустырь, на который выходили три улицы. В правой, крайней к реке, появилась толпа в знакомых черных рясах. Они бежали бегом, и над ними мотался флаг «святой дружины» – белый, с красными католиканским крестом.

– Арбалетчики, в цепь перед стеною! – запел де Базош, как в былые времена, когда у него было триста арбалетчиков. Сейчас их осталось едва ли пятнадцать.

– Зажигай фитили! – ревел Макгирт.

Залп был губителен: в толпе доктринеров словно косой взмахнули. Это не остановило их – они нахлынули на небольшую кучку королевских солдат, как морская волна. Но скала оказалась им не по зубам. Через несколько минут яростной схватки черные рясы отступили по телам своих собратьев.

– Запирайте калитку, – сказал капитан. – Так. Вы, Макгирт, хорошо знаете здание. Сейчас пойдете через Бархатный коридор, выйдете в зал Венеры. С вами тоже двадцать человек. Держите коридор и лестницу любыми средствами. Я пойду восточным крылом, подойду к покоям королевы через аудиенц-зал. Вы поняли?

– Я понял. Постойте, Алеандро… – Макгирт потянулся к нему. – Дайте обнять вас, друг мой, на прощанье…

– Вот еще вздор какой! – Алеандро крепко обнял Макгирта. – Мы непременно увидимся, Маркус… Если нас сегодня убьют – значит, нет правды на земле… Ну, идем…

Алеандро и Макгирт, каждый со своей командой, кинулись к разным дверям Северного павильона. Из подвального окошка на них смотрели черные зверушечьи глаза, сверкающие откровенной ненавистью.

– Красавчик Плеазант прошел. – Шевалье Азнак выпустил решетку и спрыгнул на пол. – Господа сбиры, за мной. Фолиа, давай фонарь, бездельник.

Южную галерею дворца охраняли отенцы, западную – телогреи. В западной кордегардии, под залом Флоры, была демаркационная линия: гвардейцы занимали караулку пополам с телогреями.

Было пять часов утра – время, когда люди, спавшие сидя или скорчившись на каменном полу, особенно злы и раздражительны.

– Сегодня уже пятница, истинный Бог! – стенал какой-то гвардеец, отчаянно потягиваясь. – Я уже целую неделю не лежал на сливочном животе моей Маргариты, уа-ха-ха-а…

– Вы хотели сказать, на груди? – лениво откликнулся другой.

– Да вы, верно, никогда не леживали на женщинах, истинный Бог! Какой же болван ложится ей на грудь?.. А за что же тогда держаться?..

– Помолчите вы, Кирвилен и Амнель, – резко сказал им из угла шевалье ди Сивлас.

Телогреи со своей половины злобно поглядывали на роскошных господ. Впрочем, они всегда смотрели на господ без любви; но сегодня, видимо, и их терпение истощилось. Один усатый суровый латник, не сдерживаясь, выкрикнул:

– Молитесь перед концом, прелюбодеи!

Гвардейцы даже не сразу поняли, что это относится к ним. Кирвилен с интересом посмотрел в сторону телогреев.

– Что там сказал этот мужик? А?

Кирвилен лениво встал и положил руку на эфес боевого меча. Телогреи, согласно громыхнув доспехами, выхватили оружие и мгновенно выстроились в линию. Гвардейцы были порядком ошарашены этим, но быстро сделали ответный маневр. Обе шеренги стояли неподвижно.

Сивлас наконец подал голос:

– В чем дело? Сержант Келем? Я знаю вас не первый год…

Сержант Келем, глядя мимо Сивласа, отмалчивался. В гвардейской шеренге загалдели:

– Мужичье обнаглело вконец!

– Пус-тить им кровь!..

– Господа, они в заговоре, истинный Бог!..

Телогреи стояли все так же, не шевелясь, как умели они одни. Только их неподвижность еще сдерживала гвардейцев.

По западной галерее стучали торопливые шаги. Влетел, задыхаясь, престарелый граф Крион, шеф телогреев.

– Что… здесь? Келем… Господа… – Он вышел на середину караулки, между враждебными линиями. – Лейт… Сивлас… лигеры…

В этот миг дворяне увидели сверкнувший над головой графа Криона тяжелый меч. Сержант Келем развалил надвое голову своего начальника. В общем вопле потонули два злобных крика:

– Бей изменников!

– Хватайте Сивласа живьем!!.

По западной галерее гремели уже десятки, сотни ног, но в караулке никто не слышал этого: гвардейцы и телогреи рубились насмерть.

Главная лестница Аскалера была уставлена телогреями, как изваяниями. Они стояли по четверо на каждой ступеньке – двое слева, двое справа – одинаково расставив ноги в ботфортах; левая рука – на рукоятке двуствольного пистолета, правая – на ручке метательного ножа. На промежуточной площадке застыла шеренга с мушкетами на сошках, нацеленными на входную дверь. Смерть мятежникам. Снаружи доносились выстрелы, звериные вопли, стукотня холодного оружия – там дрались. Телогреи стояли неподвижно.

Один их командир, молоденький дворянин, беспокойно топтался внизу. Громыхнули пушки, сотрясая здание. Зазвенели позолоченные пластиночки на люстре, но это был единственный отзвук. Телогреи стояли, как стояли, глядя на запертую дверь.

Никто в нее не ломился. Они появились около восьми часов утра, справа, из галереи – военная толпа с голубыми сердцами на плащах, ощетиненная оружием.

Впереди шагал человек в черном, с непокрытой голо вой, с тонкой золотой цепочкой на груди.

Увидев его, лейтенантик заюлил, выхватил шпагу, изящно протянул ее эфесом вперед.

– Сир, я счастлив первым…

Телогреи дрогнули: с нижней ступеньки спрыгнул один и рубанул дворянчика по шее, не дав ему закончить. В ту же секунду перед герцогом Фрамом, заслонив его собой, вырос виконт Баркелон.

– Телогреи, бросайте оружие!

– Товарищи, не слушайте изменников! Пали!..

Это крикнул тот, седоусый сержант. Баркелон упер острие шпаги ему в горло:

– Ваше имя?

– Ариоль Омундсен! – Одновременно сержант, откинувшись назад, вырвал из-за пояса пистолет и в упор всадил в Баркелона две пули. Принцепс успел подхватить падающее тело.

– Братья мурьяны! – вопил снизу сержант Келем. – Пробил час!

Он бежал вместе с французами, но его оттерли, и ему пришлось проталкиваться вперед. Его крик сломал позицию телогреев. Началась суматоха. Раздирающе ахнул мушкетный залп, но французы были уже на середине лестницы. Телогреи, потеряв строй, дрались каждый за себя. Все звуки покрывал озверелый французский клич: «Tue! Tue!» [72]72
  Бей! Бей! (фр.).


[Закрыть]Омундсен, рубя напропалую, пробился на верхнюю площадку, пролез между дерущимися к стене, лопатками нащупал потайную дверцу. Щелкнула пружина, и он исчез.

Камер-фрейлины исчезли, лакеи исчезли. У Эльвиры оборвалось сердце. Она обегала все личные покои королевы, заглянула на фрейлинскую половину – никого. В аудиенц-зале тоже не было ни души; только караульные гвардейцы статуями стояли у дверей.

– Найдите дежурного, кого-нибудь! – крикнула им Эльвира.

Гвардейцы оба снялись с места, пошли. Эльвире почудилось, что они уходят с облегчением. Она захотела было вернуть их, но промолчала.

Пусть уходят.

Она постояла с закрытыми глазами. Зачем-то на цыпочках, стараясь не шуметь, вернулась к двери восточного коридора. Вскрикнула – но это была дама, хорошо знакомая дама.

– Каролина?.. Зачем вы здесь?

Графиня Альтисора сама была бледна и дрожала.

– Я ничего не понимаю… Все куда-то пропали… Просыпаюсь – моих камеристок нет… Я вынуждена была одеваться сама…

Звуки боя сюда не долетали: дворец был огромный. Здесь стояла страшная, могильная тишина. Внезапно громыхнули пушки.

– Это здесь, у дворца… – Графиня Альтисора смотрела белыми глазами.

– Каролина, – сказала Эльвира, – попробуйте сойти вниз, в восточную кордегардию. Там должен быть ди Архат, кто-нибудь…

Она старательно замкнула за графиней двери восточного коридора.

Все ушли, тем лучше. Свидетели не нужны.

Она прошла в свою комнату, открыла секретный ящик бюро, нащупала в нем темный флакончик. Да, он был на месте. Зажав его в кулаке, она вышла в диванную.

Жанна сидела все так же, с ногами на диване, и, кажется, дремала. Нет, не дремала: на шаги Эльвиры она тут же подняла глаза.

– Я верю, – сказала она.

Она все заметила, в том числе и пузырек в кулаке у Эльвиры.

Эльвира подошла поближе.

– Ты слышала пушки?.. Они уже тут.

– Он придет, – сказала Жанна.

– Кто? Лианкар?

Дверь кабинета, слышно было, раскрылась, и кто-то произнес: «Хм, никого…» – Эльвира крикнула звенящим голосом: «Кто там?!» Ей ответил радостный вопль: «Это я, Ваше Величество, шевалье Азнак!» Жанна, соскочив с дивана, уронив шаль, опрометью кинулась в кабинет.

Азнак был весь в пыли, в паутине, оборванный. Торопливо, кое-как поклонившись, он зачастил:

– Ваше Величество, коннетабль вошел в город… но мятежникам открыли ворота какие-то негодяи… о Ваше Величество, их всего кучка… Мы кончаем их. Простите, Ваше Величество, лечу…

Азнак исчез Жанна обернулась к Эльвире:

– А ты не верила, маловерная?

Но лицо Эльвиры было мертвенно, как гипсовая маска:

– Я и сейчас не верю.

Алеандро бежал по знакомым комнатам и переходам Аскалера. Здесь было еще тихо, но топот его небольшого отряда взрывал тишину: навстречу выскакивали мушкетеры, телогреи…

– Спите?! – рычал на них Алеандро. – Лигеры во дворце! Что здесь, измена? Алан! Где ваши люди, кровь Господня?! Заприте этот коридор! Кто вами командует, сто чертей ему в душу, в печень, в брюхо!.. Где капитан де Милье?! Держитесь тут, ради Господа Бога! Друзья, за мной!..

Вероятно, напрасно он это делал: он только поднял панику. Он даже сообразил это, но на бегу, он был уже далеко – ноги сами несли его по северо-восточной галерее.

На повороте, у самого зала Совета, над ним провизжали пули. Один из его солдат с грохотом рухнул на пол.

– Черт! Эй, телогреи! Я капитан Плеазант!

Крича, он уже набежал на телогреев, бросивших разряженные мушкеты и торопливо обнаживших мечи.

– Назад! – жестко сказал один из них.

– А! – взъярился Алеандро, мечом прорубая себе дорогу. Телогреи были искусные бойцы, и они перегораживали проход тройной шеренгой; но Алеандро стал сверхчеловеком. Он дрался с силой Голиафа и с ловкостью Давида, и он пробился. Предоставив своим солдатам прорываться самим, он пустился по восточному коридору. Уже была видна цель – массивная двустворчатая дверь.

Коридор был длинный, бесконечно длинный, но ему уже никто не мешал. Его несло неизвестно какой силой. Он знал только: к ней… Еще… еще немного… Он с разбегу налетел на запертую дверь. Пр-роклятье!

С этой дверью спорить было бесполезно Кусая губы, со всхлипом забирая воздух, он пошел обратно по коридору, пробуя все двери подряд. Одна подалась. Он попал во фрейлинские покои (ни души, мертвая тишина), прошел через переход (по пути мельком кинул взгляд в окно и только скрипнул зубами: весь Мозаичный дворик был полон знакомыми фригийскими касками), вышел в Разводной зал. Кто-то метнулся в конце Парадной двери, ведущей к Тронному залу. Алеандро инстинктивно присел, осмотрелся – никого. Двери аудиенц-зала были раскрыты настежь. Слава Богу. Он припустил по скользкому паркету, прямо к заветной инкрустированной двери.

Хиглом и де Базош оба были ранены, у них осталось не более десятка солдат. Лигеры лезли, как саранча, но они все-таки удерживали северную калитку до девяти часов, когда противник появился с тыла, из здания.

– Сдавайтесь, слуги мрака! – крикнул им предводитель отряда черных. – Ваш капитан убит! Иезавель арестована нами!

Де Базош переглянулся с Хигломом.

– Неужели сдаваться?.. Да еще на голодный желудок? – неожиданно сострил он.

Хиглом медленно, устало покачал головой. Черный капитан крикнул им:

– Господа, я сам дворянин! Сдавайтесь, у вас нет иного выхода, уверяю вас!

– Дерьмо! – ответил де Базош. – Есть еще выход! Умереть! Исполнить наш долг до конца!

– Солдаты капитана Бразе, – негромко сказал Хиглом, – будем достойны своего командира.

Они стояли последней шеренгой, прижатые к стене – Хиглом, де Базош, Лиферг и еще несколько человек, – растерзанные, окровавленные, но несломленные, с оружием в руках.

Из толпы черных кто-то крикнул:

– Да это же Хиглом!

– Да, это я, – сказал Хиглом. – Откуда вы знаете мое имя?

– Его надо взять живым, христиане! Он нужен отцу нашему…

– Сначала возьмите! – завопил де Базош, делая яростный выпад. Черный капитан издал хриплый рев, почуяв железо в своей груди.

В следующую минуту де Базош сам был пригвожден к стене тремя мечами. Он уже не видел, как схватили Хиглома; последним ощущением этого мира был звук фригийской речи, и последней мыслью было: «Бред…»

Но это был не бред. Жестокий залп мушкетов положил на месте несколько черных ряс. Доктринеры заметались перед стеной. Из сада на них наступали фригийские солдаты, и чей-то сильный голос кричал по-виргински без всякого акцента:

– Всем лишним – покинуть пределы дворца! Приказ Принцепса!

– Нет, – сказала Жанна, – я не буду пить.

Эльвира цеплялась за королевский стол, стягивая скатерть: ноги не держали ее. В руке она сжимала флакончик.

– Я же не могу… одна… А как же ты…

Жанна посмотрела на нее искоса. Резкие слова уже готовы были сорваться с ее губ, но она сдержала их.

– Потерпи немного, душенька… – Она подошла, погладила Эльвиру по лицу. – Не бойся так…

– Жанна, все кончено, я знаю… сейчас они придут…

Жанна опустила руки.

– Может быть, ты и права, – сказала она неожиданно спокойно. – Но даже и в этом случае я не могу травиться, как мещанка. Пусть приходят.

– Я одна не сделаю этого, – прошелестела бледными губами Эльвира.

Жанна долго молчала, но так и не сказала ничего. И тут раздался топот за дверями.

– Идут… – всхлипнула Эльвира. – Ты слышишь, идут…

Кто-то бежал, громыхая оружием, оскальзываясь на зеркальных плитках аудиенц-зала. Жанна и Эльвира невольно прижались друг к другу, не сводя глаз с инкрустированной двери.

Задергалась бронзовая ручка, дверь распахнулась.

– Давид! – закричала Жанна.

– Капитан! – закричала Эльвира, в то время как Жанна кинулась на шею Алеандро, вся припала к его грязной, окровавленной военной одежде. Он бросил меч и подхватил ее. Они жадно целовали друг друга, не обращая внимания на Эльвиру.

Он опомнился первым.

– Надо бежать, скорее… Боже, сеньора де Коссе… Простите, не видел вас… Бежим…

– Что происходит все-таки? – спросила Эльвира.

– Лигеры во дворце, – ответил Алеандро. – Я пришел за вами. Попытаемся уйти через коридор возле диванной, там есть потайная дверь…

– Постой, – сказала Жанна, – куда бежим?

– Потом, потом! – отчаянно закричал Алеандро, таща Жанну за руку. – Сейчас надо уйти отсюда, пошли! Эльвира, помоги же, черт!

– Жанна, скорее… – Эльвира схватила ее за другую руку.

– Да, да… Я иду… а Лианкара ты не видел?..

– А! – раздался крик у распахнутой двери. Алеандро обернулся и ответил таким же рычанием:

– А-а! Азнак?!

Он, вероятно, узнал его чутьем: теперешний Азнак совсем не был похож на тогдашнего, марвского поручика. Оба одинаково присели, оскалившись, точно звери перед прыжком. У Азнака меч был в руке, Алеандро бросил свой на другом конце комнаты. Но он кубарем кинулся в ноги своему врагу, и через секунду его рука с кинжалом дважды опустилась над телом Азнака. Жанна и Эльвира увидели уже конец: маленький человек дергался на полу, хрипя и заливая его кровью, а Алеандро вставал на ноги с мечом в руке.

Но сказать никто ничего не успел: в дверь кабинета лезли убийцы, мешая друг другу, наступая на труп своего начальника. Капитан Плеазант сражался, как дьявол. Сбиры попятились, но в этот миг загремели необычайно громкие выстрелы, зазвенели стекла, медным голосом застонал глобус от ударов пуль, во все три двери кабинета хлынули каски, черные рясы, страшные морды. Жанна увидела сквозь дым, как Алеандро пошатнулся и рухнул на пол.

– Давид!! – закричала она, кидаясь к упавшему. Она лихорадочно хватала его за лицо, за колет, намокающий его кровью, она перекатывала с боку на бок его голову, она безумными глазами смотрела в его искаженное, остановившееся лицо. Он был мертв, но она не желала этого понимать, не желала верить, она все шарила по нему руками, пытаясь ухватить, оттащить его от смерти.

Все остальное для нее исчезло. До нее донесся душераздирающий крик Эльвиры: «Жанна-а! Ааааа!!» – И она еще повернула голову, она еще увидела Эльвиру, которая билась, схваченная черными; но у нее уже не было сил встать. Мир уходил от нее. Она еще услышала чей-то голос над собой:

– Что вы сделали, негодяи? Вы убили ее?

Но она не подняла головы, лежа лицом на его мертвом лице.

И все оборвалось.