Текст книги "Королева Жанна. Книги 4-5"

Автор книги: Нид Олов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

– Зажги мне свет, – шепотом сказала Жанна. – Нет-нет, сидеть со мной не надо, – покачала она головой, когда свечи разгорелись. – Спасибо тебе, спи.

Она села в постели, обняв колени, и стала смотреть на огоньки. Так было легче: свет выхватывал из мрака знакомые предметы, не пускал сюда красную черноту.

«Так вот какой бывает страх. Он тоже красного цвета, как и все темное, низменное. Флариус отравился от страха. Он был уверен, что они придут… Нет, не придут они. Принц прав: надо вызвать Викремасинга. Лианкар не обещает скорой победы – что ж, по крайней мере, он искренен. А я умру от страха. Пусть придет Викремасинг. Я вознесу его, я сделаю его герцогом Кайфолии, а Фрам умрет. Умрет – он должен быть мертв. Сначала Фрам, потом Чемий.

Сначала Фрам, потом Чемий. Вызвать Викремасинга, Завтра же». Она шептала это почти вслух, уставившись на огоньки, а огоньки уже превратились в то, подземное красное пламя, и опять она была не в своей спальне, а в застенке, и ремни впивались ей в тело до самых костей («Да нет же, нет! Вызовем Викремасинга!»), и снова к ней приближались раскаленные клещи. Никак не избавиться было от этого наваждения.

И тогда она откинула одеяло и спустила ноги с постели. Она сжала кулаки, она стиснула зубы.

– Ну уж нет, я не закричу!

Плохо сознавая, что она делает, Жанна встала, шагнула по медвежьему ковру и вынула из канделябра одну свечу.

Пытка медленным огнем, горящими свечами. Вот свеча. Жанна коснулась огонька пальцем и тут же отдернула руку. Нет. Не так. Свечи держать под грудями ведьмы, поколе не воспоследует признание… Жанна спустила с плеча рубашку, трясущейся рукой обнажила грудь. Огонек свечи ходил и колебался. Рука не сгибалась, как не своя, и спина не хотела гнуться над огоньком.

– Да ну же!..

Закусив губу, она наклонилась над огоньком, заставила руку со свечой согнуться… свеча была слишком далеко от груди, но дальше не двигалась ни рука, ни спина. Она дрожала вся. И вдруг колеблющийся язычок пламени выстрелил ей в грудь струйкой раскаленного воздуха. Жанна вскрикнула и уронила свечу.

Нет, это совершенно невозможно…

Она бросилась в постель, свернулась клубком, закрыла лицо руками и лежала неподвижно, ожидая. Во вторую, самую страшную осень, когда был убит Вильбуа… или нет, это было позже, к весне… да, к весне, было уже светло… у Лианкара из кучи бумаг выпал один лист… он хотел было спрятать его, не давал ей, но она взяла. Это был список с манифеста Лиги. Тогда она впервые прочла: «Спознается она с выворотом рук, с огнями, клещами, колесами и со всеми пытками…» Это ей угрожали, ей пророчили все это. Но это не произвело на нее тогда ни малейшего впечатления – Викремасинг был здесь, и армия была готова. «Надо вызвать Викремасинга. Они не посмеют. Я – королева, они не посмеют. Надо вызвать Кайзерини. Нет, Викремасинга, почему Кайзерини? Не посмеют они. Не будет ничего этого, откуда вдруг такие мысли? Ну уж нет, господа, нет, я не сойду с ума, нет, господа, я не закричу, нет, господа, я не стану вас умолять, нет, господа… Пусть даст сонного питья, я больше не могу… Да нет же, нет, Господи, нет, я в постели, в рубашке, ничего этого нет… О, какой бесконечный красный мрак! Да нет же, нет вас, уйдите, уйдите, пустите меня… Надо вызвать Викремасинга, пусть даст сонного питья… Эльвира! Эльвира!.. Она не слышит, она далеко отсюда, и хорошо, что далеко… Боже, только бы ее не…»

– Эльвира, Эльвира!..

О Господи, наконец-то.

– Попроси сюда Кайзерини. Мне что-то не спится.

Наутро она прежде всего велела Гроненальдо: вызвать Викремасинга, как можно скорее! Затем она позавтракала – не без аппетита, даже странно, – затем отправилась в зал Флоры, позировать Арсхотеру.

– О, – сказал художник, делая положенный придворный поклон. Она молча села в нужной позе. Он принялся быстро переделывать что-то на холсте, бросая на нее короткие, цепкие взгляды, временами зажимая в зубах кисть.

– Сегодня Ваше Величество являете собою идеальную модель. Больше я не потревожу Ваше Величество сеансами.

– Скажите, маэстро, – спросила в ответ Жанна, – вы когда-нибудь видели Фрама?

– Да, Ваше Величество. Я не писал его, но у него замечательное лицо… Простите, Ваше Величество. Как жаль, что он изменник и бунтовщик!

– Глаз у вас острый, как у ясновидца, – холодно сказала Жанна, – впрочем, я не буду с вами спорить. Возможно, вы видите в его лице что-то, чего не вижу я.

– Ваше Величество, не извольте гневаться на меня. Я рассуждаю только как художник и не имел в виду ничего… – Не подыскав слова, он оборвал фразу и углубился в работу.

– А Чемия вы когда-нибудь видели? – помолчав, спросила Жанна.

– Да, Ваше Величество. Сильное лицо, но неинтересное. Его писал господин Лел. Я бы не взялся его писать, и слава Богу, что он мне этого не предлагал.

– Почему же неинтересное?

– Он весь как лезвие ножа – узкий и плоский, – не задумываясь, ответил Арсхотер. – Им владеет одна-единственная страсть, без малейшего оттенка. А мне интересны лица, отражающие множество страстей, притом противоречивых…

– А Фрам… – задумчиво протянула Жанна, – разве им владеет не одна-единственная страсть – уничтожить… меня?

Художник не нашелся что на это сказать, но Жанна и не ждала ответа. Она сидела, опустив плечи, глядя расширенными глазами в пустоту, являя собою идеальную модель: жертва бесов. Ей хотелось спросить его, не знает ли он, кто делал гравюры к «Виргинскому торментарию» – красной гадине, – но не хватало духу выговорить эти слова.

Глава LVI
DER TEUFEL SELBST [53]53
  Черт как он есть (нем.).
  Der Teufel Selbst– «Черт как он есть», Черт собственной персоной (нем.), название вводной главы демонологического трактата, опубликованного под редакцией Мартина Лютера.


[Закрыть]

Motto:

 
С полдневных стран надвигается мгла.
Свет только там, где вспышки режут мрак.
 

Песнь о Роланде

Герцог Фрам вообще перестал улыбаться. Он мрачнел на глазах, день ото дня. Многих это пугало (он определенно знает что-то страшное!), немногих – интриговало (неужели амурные дела? Ищите женщину!); но были и такие, которые этого попросту не замечали. Этих последних, собственно, было совсем немного – один Кейлембар. Ему было некогда: у него была армия, которая поглощала его целиком. С утра до ночи он объезжал батальоны, размещенные по деревням и местечкам вокруг Граана, его родового замка, делая им бесконечные смотры и проверки.

Армия была уже не та, что в прошлом году. Из прежней армии относительно целой сохранилась лейб-гвардия – преторианский батальон Лиги, который берегли в Дилионской битве и увели затем во Францию. В батальоне было семьсот дворян, убежденных лигеров, преданных лично Фраму и Кейлембару. Они никогда не унижали себя до грабежа и до общества господ из вольных отрядов. Еще было два батальона французов, гугенотов; ими командовали Баркелон и шевалье Морис Лелуар. Эти тоже были идейные борцы: для них всякий король был Ахав, а всякая королева – Иезавель, они на всех королей и королев распространяли качества Карла IX и Екатерины Медичи. Остальные – тысяч до шести – были свои, приведенные баронетом Гразьена и вассалами Правона и Олсана, Гриэльса, Фарсала и Кейлембара. Недавно, впрочем, прибавился еще один батальон, говоривший на чужом языке – по-фригийски.

Привел его барон Вехльном. Он предъявил Лиге собственноручное письмо герцога Сал-ана. Предложения фригийской стороны были соблазнительно бескорыстны. Они даже настаивали, чтобы батальоном командовал кто-нибудь из лигеров. Кейлембар на это грубо сказал: «Вы думаете, я стану ломаться, как девка? Капитан Гатам у меня не занят – вот он и будет вашим командиром. Слушаться его, как меня, басамазенята».

Всего набиралось до пятнадцати тысяч – втрое меньше, чем в прошлый раз. Но теперь они были значительно сильнее – потому что им, в сущности, никто не противостоял. Батальоны Уэрты, королевского комиссара Кайфолии и верного подданного королевы, были все равно что часть их собственных сил, а в армии коннетабля имелся лишь один по-настоящему боеспособный батальон – полковника Горна, личного врага Респиги-младшего; этот батальон прибыл морем из Генуи. Самой страшной силы, которую мог бы противопоставить им Толет – армии Викремасинга, – против них не было: она находилась в Богемии и Венгрии, наполовину обескровленная, связанная явно безнадежной войной.

Принцепс был мрачен, но это не значило – бездеятелен. Это был прежний вождь, уже почти государь, политик трезвый и безжалостный. Он яснее всех видел, что дело идет к развязке. Он больше всех положил на это сил. Он делал политику, спрашивая совета у одного себя, и никто не сомневался в его праве поступать так. Теперь он боролся против зла и насилия, ибо они были не нужны, можно было обойтись без них «Виргиния принадлежит нам, господа, – заявил он на одном из заседаний совета Лиги еще в апреле, – не проливайте без нужды крови собственной матери». Это он придумал разместить армию на землях лигеров – в Гразьене и Кейлембаре, – чтобы не было соблазна грабить и убивать Несколько вольных отрядов, оживших было с весной в окрестностях Уарстера и не пожелавших войти в армию и подчиниться дисциплине, были объявлены вне закона. Он был рыцарь он не желал иметь дела с разбойниками.

Спокойное сидение по лагерям подходило к концу. Предстояло уничтожить батальон полковника Горна и затем – идти с юга на Толет, предоставив новобранцев Лианкара заботам генерала Уэрты. Кейлембар уже имел в деталях разработанный и согласованный со всеми, кто участвовал в этом, план разгрома Горна.

Ждали Принцепса. Он вошел, как всегда, угрюмый резкие складки, спускающиеся от крыльев носа, казалось, давили на углы его большого рта, оттягивая их книзу.

– Викремасинг идет из Венгрии, – сказал он.

Реакция была такая же, как тогда, когда он сообщил им об аресте Респиги. Пугливое большинство посерело, бестолково заколыхалось. Баркелон стиснул кулаки на карте. Кейлембар (тоже как тогда) закусил бороду и пробормотал:

– На редкость приятное известие Он еще далеко?

– Да, он еще далеко, – сказал Фрам – Возможно, он еще только собирает свою армию, чтобы двинуться в путь, а путь ему предстоит неблизкий и нелегкий Я говорю это вам, господа, единственно затем, чтобы вы знали, что нас ждет после взятия Толета. Я кончил.

Он уселся в кресло, а Кейлембар встал, выплюнул бороду, хлопнул тростью по карте:

– Уточняю диспозицию, господа.

Пока шло военное словоговорение, Фрам сидел неподвижно, уставясь в одну точку (Господа старались не смотреть в его сторону.) Наконец все были отпущены. Кейлембар, помечавший на карте какие-то нотации на память, поднял голову и посмотрел на Принцепса. Кажется, он впервые заметил, что вождь мрачен, как осенняя ночь.

– В чем дело, сир? – спросил он напрямик. – Вы думаете, мы не успеем? Я вам говорю, что мы тысячу раз опередим Викремасинга! Теперь он у нас в силке, и мы затянем только петлю…

Принцепс даже усмехнулся:

– Теперь она – у нас в силке, – и мы – затянем – только – петлю, – продекламировал он. – Вы не заметили, что заговорили стихами, Кейлембар?

– А, басамазенята, басамазиштенета…

– Не ругайтесь, Кейлембар. Я не сомневаюсь, что мы далеко опередим Викремасинга. Все кончится через месяц-полтора. Потому я и невесел…

– Ничего не понимаю. Ведь мы победим!

– Да. Вот это-то и плохо. Ведь это будет не конец: победить и умереть, – а только начало… А что будет после победы? Вы еще не подумали об этом?

– Не имел времени, – буркнул Кейлембар.

Герцог Фрам поднялся с кресла.

– Это прекрасное у вас качество, Кейлембар. Пишите свое, я не буду вам мешать. Я подумаю за вас.

Великий коннетабль имел свою ставку в замке Стак, севернее Уарстера.

Здесь все было так же, как и в замке Граан, – огромная карта на огромном столе и военачальники вокруг. И здесь, в самом центре этого военного гнезда, находился полководец – его сиятельство коннетабль, переливающийся огоньками алмазов, доспехов и орденов, играющий оттенками своего богатого голоса. Искорки вспыхивали и на золотых трезубцах его жезла, которым он дирижировал над картой.

– Господа! – говорил он. – Вам уже известно, что Ее Величество повелело вызвать из Венгрии армию маршала Викремасинга, сиятельного маркиза Эмезы. Это значит только одно: мы с вами вяло воюем, плохо воюем, мы вышли из королевского доверия, что, разумеется, крайне прискорбно. Поэтому мы решили немедля нанести мятежникам чувствительный удар и доказать, что и наша армия кое-что стоит, во всяком случае она стоит королевского доверия. Извольте выслушать диспозицию разгрома Тантара, лагеря Лиги, составленную мною и генерал-капитаном Уэртой, графом Вимори.

Оливково-смуглый Уэрта стоял тут же, покусывая волоски своей смоляной бороды. Все посмотрели на него, когда коннетабль назвал его имя. Все, кроме полковника Горна, навесившего суровые усы над картой.

– Итак, – Лианкар изящно водил своим жезлом, точно фея волшебной палочкой, – батальон полковника графа Горна выходит из Уарстера и движется вот этими дорогами на Дьюр. Два батальона графа Вимори, предводимые капитаном Мерком, движутся вот так, правее батальона Горна, с тем чтобы одновременно атаковать Тантарский лагерь с другой стороны. Взятием этого лагеря мы разрежем лигеров на две части – извольте смотреть, – мы отделяем кейлембарскую часть от гразьенской…

– Тантарский лагерь – единственный, который укреплен и имеет артиллерию, – проворчал Горн, – его придется штурмовать…

– Ну разумеется. Поэтому я и хочу покончить с ним с первым, – любезно объяснил Лианкар.

– Мы получим пушки, ваше сиятельство? – напрямик спросил Горн.

– Нет, граф. – Коннетабль светло и ясно посмотрел в сумрачное лицо Горна. – Все ваши возражения я могу перечислить и сам: без пушек, слишком далеко от главных сил, вы не рассчитываете на успех. Но я и хочу от вас, граф, чтобы вы совершили нам подвиг. Живой силы в Тантаре вдвое меньше того, что составят ваши батальоны, ваши и Мерка. Пушки замедлят ваше движение и не смогут обеспечить вам внезапность. А вы должны появиться перед ними, как призраки из тумана, справа и слева. Ошеломив их вы без труда завладеете лагерем. И именно потому, что он укреплен и имеет артиллерию, вы сможете продержаться там до нашего прихода…

– Я все понял, – хмуро сказал Горн.

– Это радует меня. Итак, отправляйтесь в Уарстер и готовьте свой батальон к походу. Капитан Мерк выходит из Дилиона завтра.

Уэрта молча кивнул, подтверждая. Коннетабль осторожно положил свой жезл на карту и вышел.

Позади штабной комнаты – огромного двухсветного зала – находилась темная конурка, которую адъютанты называли про себя «исповедальней»: здесь коннетабль принимал своих шпионов, проводя с ними гораздо больше времени, чем с офицерами над картой. В этой келье его уже ждали – низенький, щуплый человечек согнулся перед ним, ища поцеловать руку.

– Садитесь, Азнак. Я давно жду вас.

Они сели – коннетабль развалился в мягком кресле, спиной к свету; маленький чернявый человек с недавно запущенной бородой почтительно пристроился на табуретке напротив него.

– Я получил все ваши донесения и знаю обо всех ваших неудачах. – Лианкар говорил мягко, даже лениво. – Красавчик Плеазант оказался ловчее вас… но и вы не промах – не дали себя убить… Это приятно.

– Я, месье, пытался несколько раз уничтожить его, но его спасает сам дьявол, как видно…

– Азнак, вы перестарались! Я не приказывал вам…

Шевалье Азнак побледнел:

– Уезжая из Марвы, месье… я нанял целый десяток негодяев нарочно для него…

– Болван! – свирепо прошептал Лианкар, но тут же и успокоился. Он даже сложил руки, воздел глаза горе и изобразил молитву. – Надеюсь, у ваших негодяев ничего не выйдет, и о том же молю Господа. А вы вернетесь в Марву – тотчас же – и немедленно прекратите покушаться на него. Это приказ.

– Я не могу поручиться, что он не писал королеве…

– Успокойтесь, Азнак. Если он и писал, то уж не о такой мелочи, как вы. От его писем жарко или холодно станет разве что графу Финнеатлю, но уж никак не вам.

– Но он теперь наверняка будет пытаться пройти в Толет, его нельзя пускать туда, месье…

– Пытаться мы запретить не можем. Пусть пытается – если у него достанет духу… Но убивать его, Азнак. нельзя – до самого последнего момента, вы поняли? – до самого последнего…

– А если он все-таки проникнет?..

– Послушайте, mon ami [54]54
  Мой друг (фр.).


[Закрыть], сдается мне, что, сменив имя, вы лишились половины своего разума. Им нельзя давать встречаться. Ведите его до самых дверей живым, но уж у дверей… Теперь вы меня поняли?

Басилар Симт поднял воспаленные глаза и без интереса смотрел на поблескивающую из мрака кирасу. Он молча ждал, что скажет комендант. Но тот, кого он принимал за коменданта, шагнул к свече, снял каску, содрал фальшивую бороду – и Басилар Симт поднялся со своего места, узнав каноника ди Аттана.

– А я как раз пишу вам, отец мой, – сказал он, приняв благословение старшего.

– Отчеты ваши нами получены. – Аскетическая голова инквизитора очень странно выглядела над воинственной кирасой. – Я должен проехать в Толет, оттого и вся эта недостойная машкера. Его Высокопреосвященство покинул пределы острова Ре. Я оставил его в Мурде, у мощей нашего святого…

Басилар Симт медленно осенил себя крестом. Оба постояли молча, переживая высокое мгновение.

– У вас есть надежный человек с пропуском? – нарушил молчание каноник ди Аттан.

– Да, отец. Очень кстати сегодня едет в Толет брат Жервасий, из обетных мурьянов…

– Кто он в миру?

– Сержант дворцовой роты телогреев. Угодно, я позову его?..

– Нет, не нужно. Когда он выезжает?

– С сумерками, чтобы в Толете быть ночью. У вас есть время отдохнуть, отец мой…

– Нет у нас времени на это. Отец наш кардинал сам положил конец своему заточению и сказал нам свое слово: вперед на Толет! Сейчас мы с вами имеем время только на то, чтобы обсудить результаты наших усилий, но ни на что другое. Подайте мне письмо.

– Оно не закончено…

– Остальное доскажете на словах. – Каноник ди Аттан взял письмо у Басилара Симта и стал читать, даже не садясь. Симт зажег еще одну свечу, придвинул инквизитору стул, и тот, не отрываясь от чтения, присел: ноги сами подгибались под тяжестью непривычных для него доспехов. Лицо у него, как и у Симта, было бледное, испитое – какое-то подземное. Дочитав, он положил письмо и закрыл глаза.

– Теперь выслушайте, что сделали мы, – тихо начал он. – Агнеса Гроненальдо, урожденная графиня ди Морпор, оказалась настоящей ведьмой по силе упорства своего. Поначалу отец наш кардинал надеялся увещевать ее, но только время было потрачено зря. Да и в самом составе трибунала были сомнения… слабые души, они не то чтобы протестовали, но выражали опасения – как же, подвергнуть пытке принцессу Каршандара… Нам пришлось вразумлять еще и их, но это мы преодолели. Негодница подтвердила немногое… весьма немногое… участие в диспуте… существование ордена Воителей Истины… да, больше ничего. Впрочем, еще одно, что мы и без того знали – личное участие в диспуте Иоанны ди Марена. Она доводила до бешенства самого Корнелиуса Ахата, нашего милостивца… а уж он, как никто, умеет владеть собой… Невзирая ни на что, стоит на одном: все это не более чем благородная забава, шалость… игра… А? – Каноник ди Аттан раскрыл глаза. – Хороша забава! Когда она назвала свое любимое чтение, мы пришли в ужас… Куда же дальше – в карете у нее нашли томик Джордано Бруно с такими схолиями, сделанными ее собственной рукой… Печатано у Альда Грима в Толете! – Его вежливый рот исказила гримаса ненависти. – Вот до чего мы дошли с отменой Индекса!.. Вам легче, отец, вы имеете дело с мужчинами… Ведьмы дьявольски упорны… хотя наши демонологи, да и католические тоже… утверждают, что не встречали еще ни одной, кого Диавол одарил бы нечувствительностью к боли… Это странно… Все они чувствуют боль, и Агнеса Гроненальдо тоже не является исключением…

– Святая истина, отец, – вставил Басилар Симт. – Я также не встречал упоминания о таких случаях… ни у Эймерика, ни у Ремигия… [55]55
  Николай Эймерик и Николай Ремигий– инквизиторы и демонологи, авторы трудов по части разыскания ереси: «Директория инквизиторов» (Эймерик, 1378) и «Демонолятрия» (Ремигий, 1550). Упоминание здесь же шеститомника Мартина дель-Рио – анахронизм: это сочинение вышло в свет в 1599 г.


[Закрыть]В свободные минуты я читаю вот это, но и тут…

Он указал на стопку могучих томов в углу кельи. Один из томов лежал раскрытый на пюпитре Каноник ди Аттан взял свечу и склонился над книгой.

– Мартин дель Рио… – пробормотал он. – Инквизиторское расследование о колдовстве, том шестой… Печатано в Толете… – Он тихонько засмеялся. – Воители Истины имеют неверное понятие о свободе… Они отменили Индекс, и это, по их мнению, значит: все можно… Мы не отвергаем вашей истины… разрешаем вам печатать вот это… зачем же вы отвергаете нашу?.. Сатанинская логика! – Он вернулся к столу, поставил свечу на место. – Нет двух истин, господин Люцифер! Истина – едина. Истина – вот это, а Джордано Бруно – ложь! Это противоестественно, когда из-под одного и того же печатного станка выходят истина и ересь, ложь!

Он потер обеими руками лицо.

– Я утомлен, я отвлекаюсь… Итак, что еще показали ваши студенты, отец?

Басилар Симт заговорил, словно читая уже написанный текст:

– Я напал на след еще одного еретического сообщества – ордена Извлекательной Квинтэссенции. (Каноник ди Аттан неподвижно слушал.) Двое арестованных, Атабас и Веррене, порознь и на очной ставке признали, что принадлежат к их числу, однако заявили, что в названное сообщество входит только восемь человек, если считать с ними. Дальнейшие допросы не дали пока новых имен. Однако связь их с Воителями Истины несомненна – ибо в их число входит маркиз де Плеазант…

– Вот проскрипционный лист, – сказал Фрам, – взгляните, Кейлембар.

– Хм… Хм… А главное имя?

– Оно подразумевается настолько само собой, что его и писать не надо. Впрочем, если вам угодно видеть его написанным – извольте.

Принцепс взял список, написал сверху: «Иоанна ди Марена».

– Что еще вызывает ваше недоумение, Кейлембар?

– Хм… Я несколько иначе представлял себе… Тут все какая-то мошкара, я не совсем понимаю…

– Например, покажите имя.

– Например?.. Ну вот: барон Лангуаран, я даже и не знаю его.

– Я его тоже не знаю, никогда не видел. Но это племянник старого герцога Фьял, а следовательно и Карла.

– Ну хорошо Граф де Толет – вот уж кто, по мне, совершенно безвреден.

– Родной брат этого самого Лангуарана. Я вижу, вы еще не поняли принципа.

– Да, не вполне, сир.

– Ну так вот что. Сядьте, Кейлембар. В этом списке – все те, у кого есть хоть одна сколько-нибудь несомненная капля маренской крови. Принцип этого списка, всю маренскую кровь – в землю! Не будем повторять ошибок наших врагов. Нас уничтожили не всех, извольте теперь пожать бурю! Ну а мы корней не оставим, ни одного! – Принцепс остановил сам себя и понизил голос. – Все эти люди совершенно безвредны, вы правы, Кейлембар, они ни в чем не повинны – и это правда. Но в их жилах кровь Марена – и это их смертельная вина. Надо выпустить эту кровь, это дурная кровь. Пусть никто не воспользуется ею против нас.

Кейлембар сумрачно кивал, глубоко забившись в кресло. Когда Фрам замолк, он спросил:

– А другие?

Принцепс отлично понял его.

– Гроненальдо, Рифольяр – эти? Но чем они виноваты? Службой против нас? Они могут так же служить и мне… если они достаточно разумны. Я не хочу, чтобы меня уподобляли кровопийце Карлу Маренскому. Это он рубил благородные головы направо и налево. Мы и без того прослывем палачами и пожирателями детей, Кейлембар.

– Что до меня – то мне плевать на это, – буркнул Кейлембар. – Все же я кое-кого вписал бы.

– Я сам охотно сделал бы это, – помрачнев, сказал Фрам. – Его, и еще одного человека он сейчас тоже, наверное, составляет списки намного длиннее моих.

– А! – воскликнул Кейлембар, снова взяв лист, – я и проглядел – тут есть даже два прелата, епископы Эйский и Таргоньельский! Ха-ха! Ну, сир, молите Бога, чтобы они оказались лоялистами – иначе этот крокодил в рясе не отдаст их вам, сат-тана!

– Мне плевать на это, как вы говорите. Для меня важно, что они маренской крови, и я их возьму. А с Чемием мы и без того сцепимся, наверное, на следующий же день…

После ухода Кейлембара Принцепс велел вызвать к себе виконта д'Эксме.

– Кому вы служите, д'Эксме: мне или ему?

Д'Эксме выдержал его испытующий взгляд.

– Пока еще вам обоим, сир.

– Спасибо за честный ответ. – Принцепс помедлил, поиграл какой-то безделушкой со стола, наконец снова поднял глаза на виконта. – Сегодня, д'Эксме, вам надлежит выбрать между нами – сейчас, прежде чем вы выйдете отсюда. Не хочу скрывать, вы полюбились мне, д'Эксме, еще тогда, когда я не знал, что вы служите ему – в ту зиму, в Нанси. И позже я никогда не смотрел на вас как на шпиона, вы это знаете. Но теперь хватит. Если хотите, можете служить ему, я не стану вас неволить, но тогда только ему. Я отпущу вас.

Виконт д'Эксме решительно вздохнул:

– Сир, я выбираю вас.

Герцог Фрам долго смотрел на него. Лицо виконта д'Эксме костенело от напряжения, но он не отводил глаз. Наконец Фрам сказал:

– Мне приятно ваше решение. Теперь вы мой весь, душою и телом. Я отлучаю вас от него. – Он подкрепил слова жестом.

– Сир, если угодно, испытайте мою преданность! – воскликнул виконт д'Эксме.

– Я это сделаю, и немедля. Вам поручаю принца Гроненальдо.

Д'Эксме стоял все так же, с напряженными скулами. Принцепс указал ему сесть.

– Разумеется, не убить, мой дорогой д'Эксме. Я хочу его спасти. Вы беретесь это сделать?

– Приказывайте, сир!

– Отлично. Тогда слушайте. Вот уже три недели, как Чемий обманом выманил из Толета принцессу Каршандарскую и арестовал ее своей властью, точно он уже король. Бог ему судья… Вам надлежит сделать вот что…