Текст книги "Сказки Восточной Африки. Волшебный Цветок"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

– Разве ты не пойдешь в церковь? – изумились они, увидев его в постели.

– Ох, плохо мне. Живот болит, кости ломит,– пожаловался хитрец.

– Лежи, бедняга, поправляйся,– посочувствовали соседи.

Как только все коршуны собрались в церкви, Кунгара дал знак своим подданным. Те незаметно подобрались к церкви, навалили у входа хвороста и подожгли его.

Едкий дым заполнил все внутри, языки пламени взметнулись до самой крыши.

– Караул, горим! Пожар! – раздались испуганные голоса.

Коршуны в панике вылетали через окна и неслись куда глаза глядят. Вороны угрожающе каркали им вслед. Через несколько минут в селении не осталось ни одного коршуна. Кунгара вновь стал владыкой этого места.

С тех самых пор коршуны и вороны враждуют. Они летают всегда порознь.

Обезьяна, акула и прачкина ослица

Давным‑давно подружилась обезьяна Кеема с акулой Папой. Обезьяна жила на огромном дереве, оно росло у самого берега моря, и ветви его свисали над водой. Каждое утро обезьяна лакомилась орехами, а Папа, подплыв к дереву, просила:

– Сбрось мне орехов, подружка!

И обезьяна всегда охотно ее угощала. Много месяцев минуло с тех пор, как они стали друзьями, и вот как‑то раз Папа говорит:

– Кеема, ты мне много доброго сделала, хочу и я тебе добром за добро отплатить. Пойдем ко мне в гости.

– Как же я пойду? – спрашивает обезьяна.– Мы, земные твари, по морю, как по суху, ходить не приучены.

– А ты не печалься,– отвечает акула.– Я тебя на спине довезу. Ни одна капелька на тебя не упадет.

– Ну, тогда другое дело,– обрадовалась Кеема.– Поехали!

Проплыли они полпути, акула остановилась и говорит:

– Ты мне друг, Кеема, лучше я открою тебе всю правду.

– Какую еще правду? – удивилась обезьяна.

– А вот какую: султан наш сильно болен, и прослышал он, что против его болезни только одно средство есть – обезьянье сердце.

– Ай‑яй‑яй,– сокрушается обезьяна,– что ж ты, глупая, мне об этом раньше не сказала?

– А какая разница? – удивилась в свой черед Папа. Обезьяна молчит, голову ломает, как бы из беды выпутаться.

А акуле не терпится:

– Ну, говори же!

– Что говорить‑то? Теперь уж поздно. Вот если б ты с самого начала сказала все начистоту, я бы прихватила сердце с собой.

– Как? Разве у тебя внутри нет сердца?

– То‑то и оно! – молвила Кеема.– Неужто ты не знаешь про наш обезьяний обычай? У нас заведено сердце на дереве прятать, без него в пути обходимся. Но я вижу, ты мне не веришь. Думаешь, я с испугу это говорю. Ну что ж, едем дальше, к тебе домой. А как убьешь меня, сердце не ищи, не трать время попусту.

Поверила акула обезьяне и принялась ее умолять:

– Давай вернемся за твоим сердцем!

Не хочу,– упрямится Кеема,– едем к тебе домой.

Но акула стоит на своем: вернемся, прихватим сердце – и обратно.

Под конец обезьяна с большой неохотой поддалась на уговоры, но все ворчала: зачем, мол, ей лишние хлопоты?

Вернулись они к берегу, обезьяна скачет с ветки на ветку и приговаривает:

– Погоди, Папа, вот достану сердце, и поплывем мы с тобой, подружка, честь по чести.

Забралась Кеема на самую верхушку и сидит себе тихохонько, помалкивает. Ждала, ждала ее акула, да и не вытерпела, позвала Кеему:

– Пора, подружка!

А обезьяна в ответ – ни слова.

Поплавала акула вдоль берега и снова кличет обезьяну:

– Пора в путь, Кеема!

На этот раз Кеема высунула голову из ветвей и удивленно спросила:

– В путь? Куда?

– Ко мне домой,– говорит акула.

– Да в своем ли ты уме? – вытаращилась на нее обезьяна.

– В своем ли я уме? Как прикажешь тебя понимать? – рассердилась Папа.

– Ты соображаешь, что говоришь? Уж не принимаешь ли ты меня за прачкину ослицу?

– Чем же она знаменита, эта ослица?

– А у нее нет ни ушей, ни сердца.

Как ни торопилась домой акула, любопытство взяло верх. Стала она уговаривать обезьяну рассказать ей историю прачкиной ослицы. И вот что поведала ей обезьяна:

– Была у прачки ослица Поонда, хозяйка очень ее любила. Однажды ослица удрала от хозяйки и поселилась в лесу. Зажила она там беззаботной жизнью и от безделья жиром заплыла. Как‑то раз повстречал ее кролик Соонгоора. А кролик, известно, самый хитрый зверь. Стоит только посмотреть на него – вечно сам с собой рассуждает. Увидел кролик Поонду и пробормотал себе под нос:

– Ну и жирна ослица!

Пошел кролик к Симбе, льву, и рассказал ему про Поонду. А лев Симба еще не оправился после тяжелой болезни. Он так ослаб, что даже охотиться не мог, и брюхо у него подводило с голоду. Вот кролик ему и говорит:

– Завтра я притащу сюда ходячую гору мяса, попируем вволю, но, чур, уговор: ты сам ее забьешь!

– Согласен, дружище,– обрадовался лев.– Какой ты добрый!

Отправился кролик в лес, отыскал там ослицу и склонился перед ней в вежливом поклоне:

Любезная Поонда, я к тебе прислан сватом. От кого же? – спросила, жеманясь, ослица.

– От Симбы, льва. Ослица возликовала.

– Идем,– говорит,– сейчас же. Вот это жених так жених!

Пришли они в дом к Симбе, встретил он их как дорогих гостей, усадил. А Соонгоора Симбе подмигивает: это, мол, и есть обещанная гора мяса, а я за дверью подожду.

– Я пошел,– сказал он Поонде,– меня дела ждут, а ты оставайся, побеседуй с будущим мужем.

Только Соонгоора вышел, лев как набросится на ослицу! И пошла тут у них борьба. Поонда лягает льва копытами, а он, хоть и слаб, царапает ее когтистой лапой. Под конец отбилась ослица и убежала к себе домой, в лес. А кролик уж тут как тут.

– Эй, Симба, одолел ослицу?

– Не одолел,– проворчал лев,– она лягнула меня и ускакала в лес. Но можешь не сомневаться, ей от меня тоже досталось, хоть я силы еще не набрался.

– Ладно, не огорчайся,– утешил его кролик. Выждал он, когда раны у ослицы и у льва зажили, и спрашивает:

– Ну как, Симба, привести жирную ослицу?

– Веди! – грозно зарычал лев.– Я ее пополам разорву!

И Соонгоора снова отправился в лес, к ослице. Поздоровались они, ослица спросила, где был, что слышал.

– Твой возлюбленный снова зовет тебя в гости.

– Бог ты мой! – закричала ослица.– Да в тот раз он меня когтями изодрал. Я теперь и близко к нему не подойду.

– Ерунда! – фыркнул Соонгоора.– Лев тебя приласкать хотел, такая уж у него повадка.

– Ну, тогда пойдем,– согласилась ослица.

И они отправились в путь. На сей раз лев, как только увидел Поонду, прыгнул на нее и разорвал пополам. А кролику приказал:

– Возьми мясо и зажарь. Мне оставь только сердце и уши.

– Благодарствую,– ответил кролик.

Нашел он укромное местечко, подальше от дома льва, и зарыл там сердце и уши ослицы. Потом наелся мяса до отвала, а что осталось, спрятал. Приходит к нему Симба и требует:

– Подавай сюда уши и сердце.

– А откуда я их возьму? – развел лапами кролик.

– Шутить со мной вздумал? – зарычал лев.

– Разве ты не знал, что Поонда – прачкина ослица?

– Ну и что?

– Бог с тобой, Симба,– говорит кролик,– ты ведь не дитя, мог бы сообразить: будь у этой твари сердце и уши, она бы второй раз сюда не пришла.

И лев был вынужден согласиться, что кролик Соонгоора прав.

Закончив свой рассказ, обезьяна спросила акулу:

– И ты хочешь сделать из меня прачкину ослицу? Убирайся отсюда, плыви к себе домой. Второй раз меня не проведешь, а дружбе нашей – конец. Прощай, Папа!

Львиная доля

Лев, Шакал, Волк и Гиена сговорились как‑то пойти на охоту вместе и поровну разделить добычу. Охота оказалась удачной, им удалось убить верблюда. Стоя над верблюжьей тушей, звери заспорили, кто лучше всех сумеет разделить мясо.

Лев сказал:

– Тот, кто будет делить мясо, должен уметь считать.

– Я умею считать,– вызвался Волк.

Он разрезал тушу на четыре равных части – по одной на каждого из охотников.

– Так‑то ты умеешь считать! – гневно зарычал Лев. Волк не успел даже испугаться, как получил от Льва оглушительную затрещину. Глаза у бедняги чуть не выскочили из орбит.

Шакал поспешил выкрикнуть:

– Волк совсем не умеет считать! Дозволь мне разделить мясо, владыка.

Он сложил обратно в одну кучу все мясо, потом отделил от него три маленьких порции, две отдал Волку и Гиене, одну взял себе, а все остальное с поклоном протянул Льву, лев съел мясо и довольный удалился.

– Зачем ты дал Льву так много мяса? – упрекнула Гиена Шакала.– Мы же договаривались, что разделим добычу поровну. Кто тебя научил так делить?

– Волк,– ответил Шакал, уплетая свою долю мяса.

– Волк? – удивилась Гиена.– Чему ж мог научить тебя такой простофиля?

– Шакал прав,– сказал Волк.– Он умеет считать. Прежде, когда глаза у меня стояли на месте, я не видел этого. Зато теперь, когда они вылезли из орбит, я вижу это ясно.

Как заяц Калулу поссорился с шакалом

Когда‑то, в давние времена, заяц Калулу, большой наглец и лентяй, водил дружбу с шакалом, известным себялюбцем и жадиной. А стали они такими, потому что в детстве их сильно баловали матери. Обе рано овдовели, и обе владели большими кукурузными плантациями. Они души не чаяли в своих отпрысках, исполняли любую прихоть сыночков. Вот и выросли заяц и шакал завистливыми плутами. Шакал был, правда, простоват, зато заяц, мечтавший о праздном и сытом существовании, хитер за двоих.

«Эх, было б у меня поле, как у матушки, да владей я им один, зажил бы припеваючи. Присоветую‑ка я шакалу кое‑что»,– однажды подумал заяц.

Он отправился к своему другу.

– Послушай, братец, почему бы нам не прогнать наших старух? Их угодьями мы и сами распорядимся.

– Прекрасная мысль! – воскликнул жадина шакал.– Как я сам не додумался?

Он безжалостно прогнал свою старую мать. А заяц тем временем пошел к своей родительнице и сказал:

– Достопочтенная матушка, я хочу предупредить тебя о кознях зловредного шакала. Сдается мне, он завидует твоему богатству и вознамерился погубить тебя. Укройся‑ка, родная, в надежном месте, пока я не разберусь с этим делом. Как бы беды не приключилось.

Зайчиха‑мать вняла словам сына и спряталась в укромной норе неподалеку. Калулу обещал ежедневно в полдень приносить ей еду.

– Ну,– оскалился шакал, радостно потирая лапы, когда встретился с зайцем,– я отделался от своей мамаши, теперь как хочу, так распоряжусь ее добром. А ты как поступил с зайчихой?

– Об этом не тревожься,– отмахнулся Калулу,– я сделал все что нужно.

И он хихикнул, довольный, что ловко провел друга. Шакал, не заподозрив подвоха, предложил зайцу питаться вместе.

– Вот это здорово! Сначала будем есть еду с твоего поля, а потом с моего,– согласился заяц.

Ему, правда, подумалось, как же он будет носить еду матушке? Но, отбросив сомнения, решил, что как‑нибудь извернется.

Приятели расположились у кромки зеленого поля и, беззаботно болтая, принялись за стряпню. Спелые кукурузные початки аппетитно потрескивали в горячей золе.

Покончив с трапезой, шакал сыто откинулся, развалившись на мягкой траве, а заяц произнес:

– Уф, наелся. Хорошо бы теперь водицы попить. После обильной еды меня всегда жажда мучит. Пойду‑ка к речке.

С этими словами он вскочил на ноги и, не забыв прихватить пару крупных початков, пошел прочь.

На полпути к источнику он свернул в сторону и очутился у норы, заваленной большим камнем, где пряталась зайчиха‑мать. Он три раза постучал по камню и тихонько позвал:

– Матушка, открой, это я, твой сын, я принес тебе поесть.

Зайчиха высунулась из‑за камня и взяла еду. А заяц вернулся на поле и как ни в чем не бывало заговорил с шакалом. Так продолжалось изо дня в день, пока однажды шакал не полюбопытствовал:

– Отчего, дружище, отлучаясь после обеда, ты всегда прихватываешь с собой еду? Не нравится мне это.

Вот еще! – фыркнул заяц.– Говорил же я тебе не раз: жажда меня мучит. И вообще, разве я не волен кончать трапезу где и когда мне вздумается?

В голосе его звучал вызов. Шакал заподозрил неладное, но решил пока промолчать. Минуло еще несколько дней. Шакал сидел как‑то на своем поле, в одиночестве доедая обед, и тут подползла к нему змея и осторожно ткнулась головой в его лапу. Шакал поначалу струсил:

– Ой, змея, не кусайся! Я не причинял тебе зла.

– Ш‑ш‑ш,– зашипела змея,– нет ли рядом посторонних ушей? Мне надо сказать тебе кое‑что важное. Твой приятель Калулу обманывает тебя. Когда в следующий раз он пойдет на реку после обеда, ступай за ним. Не пожалеешь.

И змея бесшумно уползла.

На другой день, как обычно, заяц направился к реке. Едва он скрылся за кустами, шакал крадучись пошел следом. Он увидел, как Кулулу остановился возле большого камня, тихонько окликнул мать. Та вылезла из норы и нежно обняла сына. У шакала дыхание перехватило от злости.

– Ах ты, негодник,– заорал он,– так вот куда ты каждый день носил еду, которой я тебя угощал с моего поля! Ты подговорил меня прогнать мою матушку, обещал, что со своей поступишь так же. Обманщик!

Слова шакала потрясли бедную зайчиху‑мать. Она повернулась к сыну и голосом, полным скорби, произнесла:

– Как ты мог замыслить такое злодеяние, сынок? Калулу виновато потупился, ему стало очень стыдно. Шакал в бешенстве бросился к зайчихе, та едва успела шмыгнуть в узкий проход норы. Тогда шакал повернулся к зайцу, но того уж след простыл.

И вдруг явилась змея и злорадно прошипела:

– Ну, что я тебе говорила!

– Спасибо, змея, кабы не ты, Калулу и дальше дурачил бы меня.

С того самого дня шакал и змея подружились, а заяц стал заклятым врагом шакала. Потому шакалы охотятся за зайцами и, если поймают, пожирают их.

Заяц и лев

Однажды заяц Сунгура бежал по лесу и увидел на стволе тыквенного дерева большое дупло, где поселились пчелы. «Как бы мне разжиться медком?» – подумал заяц. Эта мысль не оставляла его всю дорогу.

Когда заяц пришел в свою деревню, его окликнула крыса Буку:

– Эй, соседушка, не заглянешь ли ко мне в хижину?

Сунгура охотно согласился. Буку усадила его за стол и стала потчевать кукурузными лепешками. Заяц ел, нахваливая вкусную еду, а потом говорит:

– Мой отец скончался. Он оставил мне в наследство борть с медом. Пойдем, соседка, полакомимся медком.

Крысу не нужно было уговаривать. Сунгура повел ее к тыквенному дереву. Когда они пришли на место, заяц указал на дупло:

– Мед там. Полезли!

Они набрали сухой травы, и вскарабкались на дерево. Устроившись на толстой ветке рядом с дуплом, они подожгли пучок травы, чтобы выкурить пчел. Потревоженные пчелы, жужжа, вылетали из борти.

Только заяц и крыса окунули лапки в золотистый мед, как внизу раздался треск сучьев и появился лев Симба. Увидев, что Сунгура и Буку поедают мед, Симба зарычал:

– Эй вы, кто такие? Заяц шепнул крысе:

– Молчи, соседка. Не отвечай ему. Старый Симба порычит и уйдет.

Но Симба и не думал уходить. Злость обуяла его, он грозно рявкнул:

– Кто такие, я спрашиваю! Отвечайте, не то худо будет.

– Это мы,– пискнула перепуганная Буку.

– А ну, слезайте с дерева!

Сунгура видит, что дело плохо, и решил схитрить.

– Соседка, замотай меня в сухую траву, крикни льву, чтобы посторонился, затем спихни меня вниз.

Буку обмотала зайца травой, крикнула Симбе:

– Посторонись, я скину вниз этот пук сухой травы, а потом спущусь сама.

Симба отошел в сторону, Буку спихнула с ветки зайца. Едва он очутился на земле, как выскочил из травы и был таков. Лев все смотрел на крысу и даже не заметил, что заяц дал стрекача.

– Ну, спускайся же скорее!

Делать нечего, пришлось крысе отдаться на милость льву. Тот придавил Буку лапой к земле.

Как ты посмела без спроса есть мед в моем лесу?

– Я‑я не‑не виновата,– от страха заикнулась Буку,– это заяц меня подговорил. Он сказал, что унаследовал мед от покойного отца.

– Ах, так! Где он, негодник? Он ведь был с тобой на ветке.

– Но Сунгура же первый спрыгнул вниз. Разве ты его не видел?

– Конечно, нет! – Симба от злости был вне себя. Он стукнул лапой, которой держал Буку, о землю. Едва крыса почувствовала, что ее на мгновение выпустили, она – шмыг в кусты.

– Ну погоди, пройдоха Сунгура, я до тебя доберусь,– пригрозил лев.

Спустя три дня Сунгура навестил своего приятеля черепаху Кобая.

– Покойный тятенька оставил мне в наследство борть с медом. Пойдем полакомимся,– предложил он.

– С удовольствием,– сразу же согласился Кобай. Они пришли к тыквенному дереву, взобрались на ветку возле дупла, выкурили пчел и принялись за еду. Тут возле дерева вновь оказался Симба.

– Эй вы, кто такие? Опять воруете мой мед. Вот я вам! Ну‑ка, спускайтесь вниз.

– Умоляю, молчи. Лев скоро уйдет,– шепнул заяц приятелю.

Однако Кобай заподозрил неладное.

– Ты же говорил, что мед твой. Разве он принадлежит Симбе?

Заяц потупил очи.

– Спускайтесь скорее. Не то худо будет,– повторил Симба.

Теперь он во все глаза смотрел на зайца, памятуя, как Сунгура обманул его в прошлый раз. Заяц тем временем подговорил черепаху:

– Обмотай меня сухой травой, крикни Симбе, чтобы посторонился, и спихни меня вниз.

Кобай обмотал зайца травой, но при этом подумал: «Сунгура хочет сбежать, оставив меня на растерзание Симбе. Не бывать этому». Когда все было готово, Кобай спихнул зайца с ветки, но вместо того, чтобы крикнуть льву: «Посторонись!» – крикнул:

– Держи Сунгуру!

Лев только того и дожидался. Он схватил зайца.

– Что мне с тобой сделать? Съем, пожалуй.

– Не ешь меня сразу, я жесткий,– взмолился Сунгура.

– Как сделать тебя мягким? – ехидно спросил Симба. Заяц не растерялся:

– Возьми меня за хвост, раскрути посильнее и ударь оземь. Я стану мягким.

Дельный совет. Симба схватил зайца за хвост и раскрутил его. Но хвост у зайца короткий, лев не удержал его в лапе. Хвост выскользнул – Сунгура был таков! Ищи теперь ветра в поле.

– Опять меня заяц провел. Ну ничего, уж черепаху я не упущу,– утешил себя лев.

Кобай был уже на земле. Симба царапнул когтем его панцирь:

– Твердый ты, черепаха. Как же тебя съесть?

– Очень просто,– засмеялся Кобай.– Кинь меня в грязь и три панцирь лапой, пока он не сойдет.

Симба отнес черепаху к болоту, бросил в грязь и стал тереть. Кобай, конечно, сразу же ускользнул, подсунув вместо себя камень. Симба тер‑тер камень, пока до крови не стер лапу. С тем и удалился, решив во что бы то ни стало добраться до зайца. Уж очень он на него был зол.

Симба отправился на поиски Сунгуры. Каждого встречного он спрашивал:

– Где дом Сунгуры?

Никто ему не мог ответить, потому что заяц, опасаясь мести льва, вместе с семьей покинул свой дом, перебрался в другое место. Однако вскоре Симба повстречал шакала, который сказал, что Сунгура поселился на вершине далекого холма.

Симба поспешил туда. На вершине холма он наткнулся на хижину, которую построил Сунгура. Однако в хижине никого не было. «Спрячусь‑ка я внутри. Когда заяц с зайчихой вернутся домой, я их сцапаю»,– решил Симба. Так и поступил.

К вечеру Сунгура со своей женой подошел к хижине, не подозревая об опасности. У самого порога он вдруг заметил львиный след.

– Беги скорее в лес, схоронись там. В хижине Симба,– тихонько сказал Сунгура зайчихе.

– Я не оставлю тебя, мой муж,– возразила зайчиха.

– Делай как тебе говорят. Обо мне не беспокойся. Зайчиха убежала, а Сунгура, отступив на небольшое расстояние от хижины, выкрикнул:

– Здравствуй, хижина. Как поживаешь? В ответ – ни звука.

– Странно!– нарочито громким голосом произнес заяц.– Каждый день, возвращаясь домой, я приветствую свою хижину, а она мне отвечает. Должно быть, внутри кто‑то прячется.

Симба услышал слова зайца и, желая обмануть Сунгуру, прорычал:

– Здравствуй!

Заяц затрясся от смеха:

– Ого, Симба, ты спрятался в моей хижине, видать, хочешь меня слопать? Ну и глупец же ты. Где это видано, чтобы хижина умела разговаривать!

Лев понял, что снова попал впросак.

– Погоди, противный заяц, я до тебя доберусь.

– Долго ждать придется,– весело воскликнул Сунгура.

Он бросился в лес, Симба – за ним. Но разве угнаться старому льву за проворным зайцем? Лев быстро устал.

– Опять этот пройдоха Сунгура обхитрил меня. Надоел он мне, не буду с ним больше связываться.

С этими словами Симба пошел к своему дому неподалеку от большого тыквенного дерева.

Слон и Перепелка

Перепелка свила гнездо на дороге, по которой Слон ходил на водопой. И вот однажды, когда Слон, по своему обыкновению, направился на водопой, он наступил на гнездо Перепелки и раздавил яйца.

Увидев, какое горе ее постигло, Перепелка поняла, что это сделал Слон. Плача, она села ему на голову и сказала:

– О мой негус! Зачем ты, мой повелитель, разбил мои яйца и причинил мне такое горе? Ты сделал это потому, что считаешь меня ничтожным и презренным существом?

– Да, именно поэтому,– ответил Слон.

Полетев к своим соплеменникам птицам, она рассказала им о том, как Слон обидел ее.

– Мы существа слабые. Что мы можем ему сделать? – сказали ей птицы.

Тогда она обратилась к ястребам и воронам:

– Я хочу, чтобы вы полетели вместе со мной и выклевали ему оба глаза. А потом я придумаю, как еще его наказать.

Полетели они вместе с ней к Слону и, как она и просила их, выклевали ему глаза.

Когда она увидела, что Слон уже не может ходить далеко в поисках пиши и питья и вынужден подбирать с земли только то, что находится рядом, она пошла на реку, где жили лягушки, и поведала им о том, как обидел ее Слон.

– Разве мы в состоянии помочь тебе победить могущественного Слона? – сказали они.

– Я хочу, чтобы вы пошли со мной к яме, недалеко от которой стоит Слон, и стали громко квакать. Слон подумает, что там вода, и упадет в яму,– сказала она им.

Лягушки забрались в яму и стали громко квакать. Слон услышал кваканье лягушек и решил, что неподалеку есть вода. Он пошел к яме и упал в нее.

А Перепелка села на голову Слона и сказала:

– Вот ты хвастался своей мощью, чванился, считая меня маленьким, ничтожным существом. Теперь ты видишь, что я хоть и мала, но умна. Ты же хоть и велик, но глуп.

Бык и Комар

Один Комар сел Быку на рог и просидел целый день Когда же ему надоело сидеть, он попросил у Быка разрешения улететь.

Бык ответил ему:

– Я не почувствовал, когда ты прилетел, не почувствую, и когда ты улетишь.

Два козла

На перевале, на вершине горы, встретились два козла. Перевал был узким, и они не могли разминуться. Повернуть назад также было невозможно.

Поразмыслив, один из козлов лег на землю, другой осторожно и спокойно перешагнул через него и последовал дальше. После этого они как ни в чем не бывало, прыгая с камня на камень, добрались до горных лугов и стали щипать траву.

Два других козла встретились у горной речки. В том месте через речку было перекинуто бревно, по которому можно было перейти с одного берега на другой. Спесивые козлы стояли на бревне, не желая уступить друг другу дорогу, и спорили между собой. Наконец они сцепились и, сорвавшись с бревна, полетели в воду. Но и в воде они продолжали драться, пока оба не утонули.

Уступи они друг другу дорогу – остались бы живы.

Слепая куропатка и куропатка со сломанными крыльями

Две куропатки жили вместе. У одной были сломаны крылья, а другая была слепой.

Однажды куропатка со сломанными крыльями увидела, что на поле недалеко от них уже созрели и налились колосья пшеницы. И она сказала слепой куропатке:

– Если бы я могла летать, я полетела бы на то пшеничное поле, что находится недалеко от нас, и наелась бы там вдоволь.

А слепая куропатка ей отвечает:

– Я могу посадить тебя на спину, и, если ты будешь говорить, куда лететь, я отнесу тебя на это поле.

Так они и решили. Слепая куропатка посадила на себя куропатку со сломанными крыльями, они вместе добрались до поля и наелись там пшеницы.

Змея и Цыпленок

Однажды Змея попросила Цыпленка:

– Позволь мне проползти через твое тело.

– Давай,– ответил Цыпленок.

Змея забралась в клюв Цыпленка и некоторое время спустя выползла с другой стороны. Цыпленок спросил:

– Ну, что ты там видела?

– Большие, красивые и очень вкусные яйца,– ответила Змея.

А надо сказать, что змеи большие любительницы яиц. После этого Змея предложила:

– Теперь ты пройди через мое тело.

Шагнул Цыпленок в пасть Змеи, а выбраться обратно не может. Змея спрашивает:

– Ну, что ты там видишь?

В ответ раздался слабый писк Цыпленка, опускавшегося в желудок Змеи:

– Так вот какова твоя благодарность?

Мораль: никогда не позволяйте змеям забираться в ваши личные дела.

Хитрая мартышка

Как‑то шли по лесу мартышки, и вот одна из них по своему обыкновению задумала перессорить всех между собой. Когда они увидели дерево, усыпанное плодами, и бросились к нему, чтобы забраться на него, она сказала им:

– Зачем вам всем трудиться лезть на дерево, если я могу залезть на него одна и натрясти для вас плодов? При этом я буду петь, а вы подхватывайте мою песню.

Мартышка полезла на дерево, но там стоял капкан. Попав в капкан, она стала кричать:

– Я задыхаюсь, я задыхаюсь!

Остальные мартышки, решив, что это слова песни, стали вторить подруге.

– Это правда! Я не шучу! – кричала она, а остальные мартышки повторяли ее слова.

Захочешь обмануть других – обманешь себя. Хитрец сам готовит себе погибель.

Почему хамелеон трясет головой

Собака Имбва и хамелеон Луфвилима в давние времена были друзьями. Однажды охотник возвращался с охоты, а Имбва трусила следом за ним. Луфвилима окликнул ее:

– Куда направляешься, подружка, почему бежишь следом за охотником?

Собака ответила:

– Мы с человеком товарищи. Вместе охотимся. Я выслеживаю дичь, а он убивает ее. Мясо мы делим поровну.

– Вот не знал, что человек делится с тобой мясом! – удивился хамелеон.

– Делится, делится,– подтвердила Имбва.– Когда еда готова, каждый берет то, что ему больше всего по вкусу.

Сказав так, Имбва поспешила за охотником, а Луфвилима последовал за ней. Придя домой, охотник отдал жене мясо, та приготовила его и положила в миску. А миску поставила перед мужем на землю. Человек взял кусок и отправил себе в рот. Имбва тоже взяла небольшой кусочек из миски. «Они и впрямь делятся друг с другом»,– подумал Луфвилима.

Но тут человек схватил толстую палку и так огрел собаку по голове, что мясо выпало у нее из пасти. Собака жалобно заскулила и шмыгнула в кусты.

Луфвилима поразился увиденному. Он ушел, качая головой:

– Уангу, уангу, уангу! Как же так? Друзья, вместе ловили дичь, а он бьет ее по голове! Неблагодарный человек. Не хочу я жить рядом с ним. Лучше схоронюсь в кустах.

И верно: хамелеон живет в кустах и держится подальше от человека. А когда вспоминает, как охотник ударил Имбву за то, что та взяла кусочек мяса, то трясет головой, как бы приговаривая:

– Уангу, уангу! Как же так?

Как Шакал с Леопардом судился

Однажды Леопард и Шакал отправились на охоту. На окраине деревни они нашли себе добычу: Леопард – козу, а Шакал – корову. Приволокли они их домой и пустили в поле пастись.

Леопард был недоволен, что добыча Шакала намного больше. Ночью он пошел на пастбище, где паслись корова и коза, и увидел, что корова отелилась. Взыграла в нем зависть, забрал он теленка от коровы и привязал его к козе.

Наутро Леопард пришел к Шакалу и говорит:

– Как мне повезло! Пошел я сегодня утром в поле, и что же ты думаешь? У моей козы теленок!

– Неправда,– возразил Шакал.– У козы может быть только козленок!

– Пойдем, я тебе докажу,– предложил Леопард и повел Шакала в поле, где привязал теленка к козе.

– Ты сам можешь убедиться в том, что я говорю правду,– сказал Леопард.

– Только корова может отелиться, и поэтому теленок мой,– упорствовал Шакал.

– Ты видишь все своими глазами и продолжаешь со мной спорить? Разве ты не видишь теленка вместе с моей козой?

– Я вижу,– сказал Шакал,– но даже если бы я увидел его рядом со слоном, все равно теленок был бы моим.

Так они спорили до тех пор, пока наконец Леопард не закричал:

– Пусть нас рассудят. Они сразу скажут, что правда на моей стороне.– И они пошли искать судью.

Первой, кого они встретили, была Газель. Леопард рассказал ей свою историю, а Шакал свою.

– Теперь ты видишь, Газель,– закончил свой рассказ Шакал,– что теленок мой.

Но Газель, как и многие звери в лесу, боялась Леопарда. Она приняла важный вид, прочистила горло и сказала:

– Да, когда я была молодой, в те времена только у коров и могли быть телята. Но времена изменились. Мир не стоит на месте, почему бы козе и не отелиться. Таково мое мнение, и свидетель мне небо.

Потом они пошли к Гиене и рассказали ей все. Но Гиена тоже очень боялась Леопарда, поэтому, когда Шакал кончил жаловаться, Гиена озабоченно сказала:

– Я полагаю, что обычные козы не могут иметь телят, но козы, которые принадлежат леопардам, могут. Так я думаю, и свидетель мне небо.

Потом Леопард, Шакал, Газель и Гиена отправились к Козлу и еще раз повторили рассказ.

Козел выслушал их и, когда они кончили, проблеял:

– В былые времена и впрямь был такой закон, по которому каждый мог родить только существо ему подобное: львицы – львят, козы – козлят, а верблюдицы – верблюжат. Но закон изменился. И сейчас козам разрешается телиться. Это правда, и небо мне свидетель!

– Раз больше нет судей, то теленок – мой,– решил Леопард.

– Но остался еще Бабуин,– возразил Шакал, и все направились к скале, где он жил.

Когда они разыскали Бабуина, он как раз переворачивал камни, чтобы достать из‑под них муравьев и личинки.

– Рассуди нас,– сказал Леопард, и потом оба они, Леопард и Шакал, рассказали каждый свою историю.

Бабуин выслушал их внимательно. Закончив рассказ, Леопард и Шакал стали ждать его решения.

Бабуин не спеша забрался на высокую скалу и оттуда посмотрел на них, но ничего не сказал. В руках он держал маленький камешек и слегка пощипывал его пальцами.

– Ну так как же?! – нетерпеливо воскликнул Леопард.– Теперь ты понимаешь, в чем дело? Каково же твое решение?

– Подожди немного,– ответил Бабуин.– Разве ты не видишь, что я занят?

– Что ты там делаешь? – спросил Леопард.

– Прежде чем рассудить вас, я должен еще немного послушать музыку,– сказал Бабуин.

– Музыку? Какую музыку? – удивились звери.

– А вот то, что я буду играть на этом инструменте,– с раздражением ответил Бабуин.

– Ха‑ха! Он играет на камне! – засмеялся Леопард.– Ну и глупец! Ведь из камня не извлечь никакой музыки!

– Если теленок мог появиться от козы, то почему бы и мне не извлечь из камня прекрасную музыку? – спросил Бабуин.

Леопард смутился.

– Хм, в самом деле какая красивая музыка,– пробормотал он.

Но другие звери закричали:

– Это правда! Небо свидетель, только корова может отелиться!

Все звери ополчились против Леопарда, и ему ничего не оставалось, как вернуть теленка Шакалу.

Грешный Осел

Однажды Лев, Леопард, Гиена и Осел собрались потолковать о том, почему так плохо у них пошли дела. Давно уже нет дождя, и стало очень трудно добывать пищу.

– В чем дело? – спрашивали они друг друга.

– Кто‑то из нас, должно быть, сильно согрешил, иначе бог не послал бы на нас такую напасть,– сказал один из собравшихся.

– Нам надо сознаться и покаяться в наших грехах,– предложил другой.

На том и порешили. Первым в своих грехах покаялся Лев:

– О, я совершил страшный грех! Однажды я увидел около деревни молодого быка, утащил его и съел.