Текст книги "ВРЕМЯ УЧЕНИКОВ 1"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

АЛЯ

Кажется, она даже вцепилась в него руками. Или – очень хотела вцепиться. Потом уже увидела, что сломаны несколько ногтей и до крови сбиты костяшки. Хваталась за рукав? Может быть.

…девчонок они выбросили из вертолета просто за шкир– ку, как котят, а потом Горбовский почему-то решил, что ей тоже не следует туда лететь. Он был неправ. Через краснова– тый туман в глазах она видела, как происходит нечто не слиш– ком понятное. Наконец оказалось, что она летит с ним, правда на пассажирском месте. Сзади сидели трое ребят-пилотов, при– летевших на выходные поохотиться: Горбовский мобилизовал их вместе с их карабинами. В воздухе неторопливого «Стерха» обогнали три глайдера. Но когда вновь подлетели к площадке, оказалось, что никто еще туда не садился, глайдеры ходили кругами, наблюдали; в эфире шла ожесточенная перепалка. Гор– бовский попросил всех замолчать, вытребовал представителя прогрессоров – им было еще минут пять лету, – велел садиться следом и повел вертолет на посадку. Але показалось, что он разобьет машину, так стремительно метнулась в лицо земля, – но все обошлось, и машина села с ходу, даже не зависая.

– Вот это класс, – сказали сзади.

Лопасти еще вращались, когда все пятеро выпрыгнули на чуть пружинящее покрытие посадочной площадки.

Было жарко и зловеще тихо.

А когда ток воздуха от лопастей прекратился, возник за– пах.

– Валя, – сказал Горбовский одному из пилотов, – вы, пожалуйста, следите за воздухом, хорошо? Вдруг под шумок…

Пилот сдержанно кивнул. С карабином на груди он теперь напоминал воина со старых картин.

Сжав зубы, Аля направилась к мертвым. Горбовский впол– шага обогнал ее и даже чуть отстранил. Пилоты держались сза– ди.

– Наверное, отказала мембрана, – сказал один из них. – Иногда, говорят, бывает. И гусачок спикировал…

Гусачками называли в просторечии летающих дракончиков Гусмана, тварей с крокодильей пастью и шестиметровым разма– хом крыльев.

Горбовский наклонился над одним мертвецом, потом над другим. Выпрямился.

– Боюсь, что гусачки тут ни при чем, – сказал он. – Бо– юсь, что в этих ребят стреляли. Из карабинов, в упор. Я ви– дел однажды…

– Леонид Андреевич, – сказала Аля через силу. – Давайте дальше пойдем. Их ведь здесь трое было.

– Да, Сашенька. Пойдем, конечно.

Они заканчивали обход помещений, пустых и стерильно чистых – киберы поработали на славу, – когда зажурчал воздух под лопастями и огромный двухвинтовой «Гриф» завис над поса– дочным кругом.

– Его нигде нет, – сказала Аля – то ли Горбовскому, то ли себе самой.

– Да, – сказал Горбовский, глядя на садящийся вертолет.

– И глайдера вашего тоже нет, Сашенька?

Аля в ужасе осмотрелась. Только сейчас до нее стало до– ходить…

– Нет, Леонид Андреевич! Это невозможно! Это совсем не то, что вы думаете!..

– Я еще ничего такого не думаю…

«Гриф» не успел коснуться настила, а из него уже выва– лился огромный, толстый и очень подвижный человек в голубом полукомбинезоне и яркой клетчатой рубахе. Следом высыпались горохом с десяток загорелых и совершенно разномастных моло– дых людей, мгновенно все собой заполнивших.

– Вальтер, не топчи следы! Мишка, назад! Назад, стер– вец! Все! И не подходить пока! Сергей, Акиро, Зенон! Вниз, все осмотреть, доложить! Гамлет, съемки! – Большой и толстый метнулся к краю площадки, к трупам, к Горбовскому. – Здравс– твуй, Леонид! Какой кошмар! Здесь, на Пандоре! Не было сто лет такого…

– Здравствуй, Эфраим, – Горбовский покивал, потом ле– гонько отнял руку, помассировал кисть. – Вот, Сашенька, поз– вольте представить: Эфраим Кацеленбоген, директор Центра пе– реподготовки прогрессоров. Чтобы не заставлять людей ломать язык, взял рабочий псевдоним. Даже в документах фигурирует под ним. Так что зовите его просто Слон.

– Очень приятно, – Слон деликатно поклонился. – Алек– сандра?..

– Постышева. Просто Аля.

– Знаком с нею с Радуги, Слон, – сказал Горбовский. – Считай это рекомендацией.

– Это серьезно, – Слон важно покивал.

– А главное, – продолжил Горбовский, – Александра была здесь вчера и многое видела.

– О! – восхитился Слон. – И как же вы сюда попали? Вы– нужденная посадка?

– Откуда вы знаете?

– Значит, я прав. Это опять началось…

– Что – началось?

– Активизация… Вальтер, иди-ка сюда, сынок. Садись на рацию и быстренько опроси остальные «Ветры» – все ли у них в порядке. Особенно охраняемые. Давай.

– Эфраим, – сказал Горбовский, – я имею право знать…

– Ты – да. А вот наша милая дама…

– Я и так уже все знаю, – выпалила Аля.

Слон с тревогой посмотрел на нее. Перевел взгляд на Горбовского. Горбовский кивнул:

– Она действительно знает больше меня. Так что – можешь говорить. Под мое поручительство. «Ветры» – это там, где вы держите «детей дюн»?

– Легкомысленно относишься, Леонид… Ладно. Пойдемте под крышу.

– Сколько их на сегодняшний день? – спросил Горбовский, оглянувшись на ходу.

– Сорок два человека.

– И все идут?

– Идут. – Слон вздохнул судорожно – почти всхлипнул. – Все, понимаешь, идут…

СТАС

Так. И вот этот сухонький старичок – руководитель под– полья? Рядом с массивным Мерлином он выглядел не просто не– солидно – как-то шутовски несолидно. Но так казалось только первые три минуты. А потом разница в размерах перестала улавливаться совсем.

Вспомнилось почему-то, что все великие террористы и ре– волюционеры были маленькие и шустрые. У таких людей фантас– тическая выносливость и равное ей упрямство, выработанное подавлением комплексов.

Вот и Александр Васильевич – так он представился – был из этих шустрых и выносливых. Он успевал ходить, перестав– лять мебель, пить из высокого стакана что-то молочно-белое (может быть, и молоко, чем черт не шутит?) и разговаривать как бы с каждым в отдельности, но при этом и одновременно со всеми. Почему-то только четверых из нас: меня, Эспаду, Вади– ма и Патрика – пригласили на эту встречу. То ли Эрика и Вольфганга пригласят отдельно, то ли они чем-то не подошли, не устроили наших хозяев…

Александр Васильевич был одним из первых прогрессоров – еще тогда, когда только нащупывалась стратегия и тактика взаимодействия с отсталыми (по нашему пониманию) гуманоидны– ми цивилизациями. И назывались они, разумеется, иначе – наб– людателями; и права на вмешательство не имели вовсе. Счита– лось поначалу, что все следует предоставить природному ходу вещей. Но – практически у всех, причастных к тем давним про– ектам, рано или поздно начинался психический надлом, который либо приводил к полнейшей профессиональной непригодности, либо заканчивался грандиозным срывом, часто кровавым. И хотя сам Александр Васильевич ничего не говорил о своих собствен– ных переживаниях и приключениях, я покопался в памяти и на– шел несколько эпизодов, которые могли быть связаны именно с этим человеком.

– …Конечно, мы наделали массу глупостей, – говорил он, расхаживая широко и деятельно. – Наивно было думать, что наши люди, выпав из постоянного фона гипноизлучения, сохра– нят психическую устойчивость. Требовалась постоянная подпит– ка хотя бы портативными приборами, а вот этого-то как раз и старались избежать по тем самым соображениям секретности. Даже руководители института не знали о гипноизлучении… вернее, не знали о том, что оно применяется. Ставка была сделана на внутренние силы, на убежденность, на, если хоти– те, ностальгию. Как оказалось, человек способен выносить почти все – если за спиной у него Земля… Это было и нашей силой, и нашей слабостью. Люди шли в огонь, на пытки, на смерть… и эти же люди ломались, когда оказывалось, что и на Земле есть пятна…

– От кого и при каких обстоятельствах лично вы узнали о гипноизлучении? – спросил Эспада.

– Лично я… – медленно повторил Александр Васильевич.

– Это было в сорок восьмом году на оперативном совещании сразу после теократического переворота в Арканаре и несколь– ких эксцессов с нашими наблюдателями… этаким спонтанным вмешательством, надо сказать, впервые – удачным, результа– тивным… если вы читали Ахметшина, «Извлечение из миража», то там эти эпизоды очень красочно изложены…

– Антон Зерницкий? – спросил я.

– Да, и Антон в том числе… Вы с ним знакомы?

– Был когда-то, – соврал я. – Что с ним сейчас?

– Не имею представления… Так вот, на совещании вновь всплыло предложение применить гипноизлучатели. Я и еще нес– колько руководителей групп возражали против этого, используя обычную аргументацию: не подменять естественные процессы на– веденными, не инвалидизировать историю планеты… И человек, который предлагал провести облучение, проговорился в пылу полемики. Сказал, что с Землей ничего не случилось, а она под облучением более ста лет…

– Это был Бромберг? – спросил Эспада.

– Да, Бромберг, – чуть удивленно сказал Александр Ва– сильевич. – А это вам откуда известно?

– При мне он тоже проговаривался…

Ага, отметил я.

– Послушайте, – сказал Вадим. – Вот я все думаю про это гипно. Допустим, мы – не представляю, каким способом, но это уже детали, – подавим излучение. Что дальше?

Александр Васильевич ответил не сразу. Для начала он нас оглядел, прищурясь: а вдруг мы уже все знаем, просто ва– ляем дурака? Но мы не знали, конечно.

– Мы считали спектр гипноизлучения, которое идет на Землю. Это, как оказалось, очень трудно сделать… да. Проа– нализировали его. Лишь четыре процента сигналов удалось идентифицировать. Это как раз те, что обеспечивают бесконф– ликтность и девиацию личных интересов. Девяносто шесть про– центов сигналов воздействия имеют совершенно непонятное нам предназначение…

Кто-то присвистнул.

– И давно ведется такая… обработка? – спросил я.

– Неизвестно. Выяснили только, что девять лет назад гипноспутники были серьезнейшим образом модернизированы. И, что достаточно необычно, часть оборудования была поставлена с Тагоры.

– Спутники «Атлас»? – вдруг напряженным голосом спросил Патрик, как-то изогнувшись.

– Да, – Александр Васильевич посмотрел на него. – Вы их знаете?

– Видимо, это я и возил на них оборудование… Да, де– вять лет назад. Тагора-Приземелье. Одиннадцать рейсов. Ка– кие-то зеленые контейнеры…

– Тесен мир, – пробормотал Вадим.

– Насколько я помню, – сказал я, – девять лет назад с Тагоры на Землю были доставлены части некоей установки Странников, демонтированной тагорянами на второй планете своей системы. Части эти поступили в распоряжение Акаде– мии…

Все вдруг замолчали. Упоминание Странников в таком кон– тексте прозвучало не просто зловеще – а мертвенно-зловеще.

– Нет, – сказал зачем-то Вадим. – Не может быть. Это… даже не смешно…

– Совпадение, – махнул рукой Эспада; глаза у него были беспомощные. – Просто совпадение. Иначе… получается что? Получается, мы – стадо? Или – кто?

– Вот так обстоят дела, ребята, – сказал Александр Ва– сильевич. – И даже это не все. Хотя главное – именно это. Некто получил доступ к величайшей тайне нашего мира – и, по– хоже, намерен распорядиться ею как-то по-своему. Скажу сра– зу: мне очень не нравится, что на меня, на моих друзей, на моих детей и внуков кто-то – пусть самый добропорядочный и добронамеренный – воздействует помимо их собственной воли и бесконтрольно. Пусть даже во благо… Здесь есть нечто гряз– ное, непристойное… но я никогда не стал бы прибегать к на– силию, к конспиративным методам борьбы… не стал бы. Нет. Но вдруг оказалось, что мы столкнулись, похоже, с угрозой самой Земле, всей нашей культуре, цивилизации… может быть, жизни?.. И – никто при этом не может оказаться нашим союзни– ком, помощником… никто. После истории с Абалкиным… И еще: я боюсь сам. Не только неудачи, но и удачи. Лекарство может оказаться страшнее болезни. Но опять же: нельзя не по– пытаться. Если не сделать, то хотя бы узнать. Понять.

– И упростить… – шепотом продолжил Вадим, и услышал его один я.

АЛЯ

Наверное, Слон ни минуты своей жизни не провел на одном месте. Он катался по гостиной – той самой, где отмечали нек– руглый юбилеи Вольтера, – беспокойно смотрел в окно, перего– варивался по радиобраслету с теми, кто был в разлете, и во– обще проявлял крайнюю степень беспокойства. Уже известно бы– ло, что за последние двое суток опустошено восемь «точек «Ветер», при этом еще на одной охранник убит, на двух – ог– лушены станнерами до состояния комы и придут в себя не ско– ро, и лишь один – отставной прогрессор Боб Загородкин – дал отпор нападавшим. Раненный в ногу, он дотянулся до кнопки противопожарной системы – и потом, управляя вручную тремя пульпометами, сумел загнать нападавших в вертолет и удержи– вать их там, создав патовую ситуацию. Наконец поняв, что сделать ничего не смогут, нападавшие улетели. Подопечный Бо– ба, доктор Эжен Кокнар, разволновался так сильно, что своим биополем сжег все электронные и электрические приборы, нахо– дившиеся в радиусе четырех километров; собственно, только благодаря этому группа туристов, лишившись связи, забрела на «биостанцию» – позвонить – и обнаружила там раненого прог– рессора и совершенно невменяемого старика… Еще не все было ясно с теми «точками», где подопечные жили без надзора, в одиночку; случалось и раньше, что они не выходили на связь – просто так, из нежелания – или каким-то способом расправля– лись с мембраной и уходили в джунгли, или даже кончали с со– бой – правда, ненадолго… поэтому сейчас на все неотозвав– шиеся адреса вылетели группы, но пройдет еще не один час, пока станет ясно все досконально.

Аля рассказывала все, что могла, – включая странный свой опыт с медиатроном, – и слушала в ответ рассказ Слона о «детях дюн»; Горбовский изредка что-то вставлял, уточнял, переспрашивал, но казалось, что он только проверяет себя, правильно ли запомнил давний урок…

«Дети дюн» впервые появились неподалеку от курорта Дюна шестнадцать лет назад. Правильнее сказать: их начали нахо– дить – мертвых, разодранных хищниками. Естественно было ду– мать, что это дикие туристы, тем более что генетический ана– лиз позволял идентифицировать их как земных людей. Но поче– му-то никто не пропадал в этих местах – и это сразу насторо– жило сначала спасателей, а потом и КОМКОН. Был учрежден пос– тоянный пост, произведено несколько облав на песчаных вол– ков, гусачков и кириллических змеев, установлены ультразву– ковые барьеры – и вскоре в дюнах обнаружился первый живой человек. Это был голый и безволосый мужчина с неопределенны– ми чертами лица; он не умел говорить и не понимал обращенной к нему речи; что самое интересное, его не пропускали био– барьеры… Несколько дней спустя он заболел какой-то непо– нятной болезнью и умер. Это был удар. Медики пришли в неис– товство. Биологи – тоже. У человека не было К-лимфоцитов, а лейкоцитарная формула напоминала таковую после сильнейшего лучевого удара. Через две недели из дюн вышла женщина…

Она прожила почти месяц. К исходу месяца она начала по– нимать отдельные слова; у нее начали расти волосы.

Но только четырнадцатый из «детей дюн» оказался пол– ностью жизнеспособным.

Установленные повсюду телекамеры так и не позволили увидеть, откуда приходят люди. Ясно, что из джунглей. Поиски «месторождения» результата не дали по сей день, несмотря на привлечение самой совершенной техники.

Потом началось еще более странное. У найденышей стали возникать черты – внешние и внутренние – конкретных людей. Они «вспоминали» свое имя, свое прошлое, семьи, профессии, друзей, знакомых… Многие требовали – не слишком настойчиво

– вернуть их домой. Но, как ни странно, все с каким-то тупым пониманием относились к своему заточению. Сразу выяснилось, конечно, что имена и биографии принадлежат реально существо– вавшим людям, незадолго до того пропавшим при тех или иных (иногда не слишком обычных) обстоятельствах.

Да, это дело было не проще «дела подкидышей». Не проще, не легче и не разрешимее. Странники с прежним упорством ста– вили Землю в ситуацию, чреватую сильнейшим этическим шоком. Дело осложнялось необходимостью, с одной стороны, соблюдать крайнюю степень секретности (легко представить себе реакцию людей, узнающих вдруг, что их близкий, пропавший в позапрош– лом году в нуль-кабине, находится в заточении где-то в джунглях на Пандоре), а с другой – слишком большим количест– вом людей, уже посвященных в проблему. Решение было выбрано старое, но верное: шумовая завеса. По различным каналам, включая такой, как мягкое подпороговое внушение через Миро– вую сеть, удалось настроить общественное мнение на негатив– ное, недоверчивое восприятие любой информации о Пандоре. Те– перь это была планета легенд и слухов, населенная сумасшед– шими прогрессорами и не менее сумасшедшими учеными, которые валяют дурака, хулиганят и развлекаются особенным способом, и поэтому ничему о Пандоре верить нельзя…

Никто, собственно, и не верил.

СТАС

Я совсем забыл, до чего это противно: летать на «приз– раке». Впрочем, в этом вопросе я всегда отличался от боль– шинства, начиная с самых первых рейсов: меня выворачивало, мутило, потом целыми днями я лежал пластом, а веселые друзья осваивали новые (для себя, конечно) планеты… Вот и сейчас: все прилипли к иллюминаторам, и я вполне мог прилипнуть к иллюминатору, только повернись на бок и сделай визор проз– рачным… но не хотелось. Я лежал на спине, смотрел в пото– лок и ничего не хотел. Прострация.

А ребята – смотрели на Землю… Спины Эспады, Вадима, Патрика выражали – страдание.

Александр Васильевич подсел ко мне.

– Держитесь, Станислав.

– Я держусь. Я вполне держусь. Знаете, последние три часа я вспоминаю все, что помню о десантных операциях, – и не могу припомнить ни одной, более идиотской по сути. Вы уж простите меня…

– Во-первых, это еще не десант, – сказал он, чуть под– жав губы. – Это разведка. А кроме того… Знаете, я никогда не руководил десантными операциями. Если можете, научите ме– ня.

– А вы во мне, оказывается, совсем не разобрались. Воз– можно, и ни в ком из нас. Я могу сообщить что-то – если меня попросить. Или… как-то иначе. Но не могу сам… в общем, ничего. Ничего не могу сам. Ни научить. Ни сказать. Ни пре– дупредить. Понимаете? Вы хотите сделать из нас разведчиков, десантников, бойцов за человечество…

– А больше просто не на кого положиться, Стас, – сказал Александр Васильевич совсем тихо. – Я боюсь, что все осталь– ные, все пятнадцать миллиардов…

– А вы?

– Я… не знаю. Со мной тоже что-то не так.

– Как с пятнадцатью миллиардами?

– Нет, как с вами. Как с андроидами. Своего рода оттор– жение, секвестрация. Я не ощущаю себя частью человечества. Мое человечество – вы. Знаете, мне в свое время слишком уж пришлось ломать себя об колено. История с Зерницким – это же только эпизод. Знаете, сколько таких прекрасных мальчиков прошло… через то? Сотни. И где они? Я пытался найти их после. Некоторые есть – физически. Не духовно, нет – только тело. Сытое довольное тело. А многих просто нет нигде, и никто не знает, куда они делись. Может быть, вы – это они и есть? В каком-то общем смысле. Помните, лет сто назад забав– лялись с машинной реинкарнацией? Технически все получилось, а потом оказалось, что никому это просто не нужно. Да, можно человека записать, потом воспроизвести. И появится как будто то же самое…

– У Странников тоже получилось не сразу, – сказал я.

– Я о другом, Стас, немного о другом. Оказалось, что личность категорически нельзя законсервировать. Что это не структура, а процесс. Вихрь. Взаимодействие с другими. И когда оно прерывается, это взаимодействие, а оно прерывается при таком переносе, а точнее – заменяется другим… с други– ми машинами или внутри машины…

– Да, – сказал я. – Протез оказывается гораздо совер– шеннее живой конечности. Но при чем здесь мы?

– Потому что вы тоже наверняка прошли через подобное, но вам запрещено об этом помнить. И те мальчики на каком-то другом уровне – тоже… и им тоже запрещено помнить…

– И андроидам, – сказал я.

– Да. И в результате все вы – мы – оказались за краем. Сброшены со стола. И это даже не то чтобы обидно – хотя и обидно, конечно… Вызывает подозрения.

– Скажите, – я сел, – у вас есть версия происходящего? Предупреждаю сразу, что у меня – нет.

– У меня их три. Думаю, сегодня, если мы уцелеем, оста– нется одна.

– Странники присутствуют во всех?

– Э-э… да. В разной степени.

– А как активное начало – в одной?

– В одной – как активное начало, в другой – как созда– тели используемой техники, в третьей – как объект воздейс– твия.

– Даже так?

– Да. Человечество выступает как орудие… ну, борьбы – не совсем то слово…

– Я пойму. Дальше. Борьбы – чьей? Другой сверхцивилиза– ции?

– Нет, это был бы вариант первой версии… Послушайте, Стас, это совсем безумная теория, и вы всерьез сочтете меня шизофреником.

– Ну и что? Расскажите, интересно.

– Нет. Нет-нет. Извините, просто… ну, не могу сейчас. Будете смеяться.

Я знал, что смеяться мне не над чем, но спорить не стал.

Следующие три часа кораблик наш маневрировал, подходя к старому спутнику «Атлас». Напряжение росло, и Эспада даже сорвался: в ответ на совсем уже дурацкую шутку Вадима он от– ветил резко и зло. Правда, потом мы странно расслабились. Как будто летели на охоту…