Текст книги "Разбитая сфера"

Автор книги: Найджел Финдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Серия «Спеллджамминг»
Книга пятая
Найджел Финдли
Разбитая сфера
Перевод с английского Белоголова А.Б.

Пролог

В этой части вселенной цвета флогистона были особенно хаотичными. Они рябили и бежали, сворачивались и кружились, как масляные краски, кипящие вместе в одной кастрюле, миллион миллионов ярких оттенков, большинство из которых могли быть названы только самими богами.

В этой части вселенной хрустальные сферы – каждая, из которых представляет собой «замкнутый сферический космос» – сгруппированы близко друг к другу. Они качались и перемещались на приливах флогистона, слишком медленно, чтобы увидеть их движение, но все, же безумно быстро, как обычно измеряют эти вещи, будто они были радужными сетями со стеклянными поплавками, используемыми рыбаками на тысяче тысяч миров. Они были похожи на жемчужины неисчислимой цены, ловящие и отражающие странный свет Потока.

Эти жемчужины были плотно упакованы, иногда разделенные расстоянием меньше, чем диаметр одной сферы, иногда намного меньше.

Что произойдет, если они столкнутся? Многие мудрецы многих рас задавали этот вопрос, но никто не мог дать хорошего ответа. Могли ли они столкнуться, или их разделял какой-то отрицательный аналог гравитации? Будут ли они сталкиваться, а затем отскакивать друг от друга, как мячи в игре, известной как «воздушные пробки», в которую играют на нескольких планетах? И если да, то как это повлияет на солнца и планеты – и возможные цивилизации на этих планетах – внутри сфер? Будет ли результатом этого планетарная катастрофа? Или жители вообще не заметят этого?

Или, может быть, сферы разлетятся при ударе? Немногие мудрецы поддерживали эту последнюю точку зрения... хотя многие мифы содержали тему обсуждения разбитой сферы...

И сквозь это переполненное пространство двигался корабль, темная масса на сюрреалистическом фоне Потока. Струи, капли и реки флогистона расступались перед ним – казалось, неохотно – обтекая его, но, все же, почтительно обходя, прежде чем снова сомкнуться за ним. Разноцветный флогистон – или, точнее, там, где его не было, – образовал однородный яйцевидный пузырь чистого воздуха вокруг корабля. Хотя корабль двигался плавно, он двигался  невообразимо быстро.

Корабль был огромным, массивным, изогнутым, крылатым, как скат манта, размером с небольшой мир, с длинным хвостом, поднятым вверх, уравновешиваясь над верхней поверхностью огромного корабля. Здесь, в хаотичном свете флогистона, было невозможно определить цвет корабля или даже то, был ли у него цвет. Он был похож на резко очерченную тень, на очертания непроницаемой черноты.

«Спеллджаммер».

Это было название, первоначально данное великому кораблю эльфами – если эльфам можно доверять, чтобы говорить искренне, по такому важному вопросу, как этот, – и это название, впоследствии отражающее суть всех меньших кораблей, которые бороздили космические пути, используя заклинательный привод движения. «Спеллджаммер» – предмет бесчисленных легенд, мифов и рассказов в барах и тавернах, большинство из которых были противоречивы. Это был величайший космический корабль, когда-либо построенный – если он действительно был построен – и самый быстрый, созданный богами как испытание для верующих или бич для неверующих. Или, возможно, он был построен таинственной расой, давно исчезнувшей из вселенной, или создан демоном с Низших Миров, проданным амбициозной расе в обмен на их коллективную душу. Или, может быть, он был порожден в совершенно другой вселенной, со своим собственным набором кристаллических сфер. Его капитаном и экипажем были...

Кто знал? На эту тему легенды тоже  противоречили друг другу. Был ли его капитан богом, с другими бессмертными в качестве экипажа? Или демоном? Или смертным, который завоевал эту честь благодаря эпическим подвигам храбрости? Или могучий корабль был без капитана и команды и не нуждался в них?

Безмятежно, не обращая внимания на беспорядок и разлад, царившие вокруг, «Спеллджаммер» бесшумно двигался дальше.

Массивный корабль-манта изменил курс, направив нос к ближайшей из хрустальных сфер. Когда он приблизился, масштаб этой сцены стал очевиден. «Спеллджаммер», самый большой корабль в мире и больше, чем некоторые миры, казалось, уменьшился по сравнению со сферой. Сначала он проявился как птица рядом с могучим замком, затем как муха на горе, наконец, как комар на фоне всего мира. Перед огромным кораблем поверхность хрустальной сферы казалась плоской стеной из перламутра, простирающейся до бесконечности во всех направлениях, без малейшего намека на кривизну. Здесь, среди плотно упакованных хрустальных сфер, предстали в перспективе  масштабы смертных и масштабы богов.

Яркая точка вспыхнула на радужно-серой стене перед «Спеллджаммером». Подобно звезде, невероятным образом горящей здесь, во флогистоне, она разгоралась с блеском, быстро становясь невыносимой для наблюдения. Казалось, она расширялась, хотя было ли это так или нет, или большой корабль опускался к ней, было непонятно. Из безразмерной точки она превратилась в маленький диск актинического света, увеличивающийся с каждым мгновением. Затем в его центре появилась черная точка, сначала почти невидимая в центре сияния, но быстро увеличивающаяся. В мгновение ока она превратилась в широкое кольцо сверкающего света вокруг черного диска, теперь усеянного звездами.

«Спеллджаммер» нырнул в центр черного диска, вышел из Потока и попал в дикое пространство.

Здесь, внутри сферы, не было ни одного из коагулированных цветов флогистона. Темнота пространства, которое «обитатели планет» называют «Реалмспейс», то есть,  «реальным», окутала огромный корабль. С огромной скоростью он унесся прочь от внутренней поверхности хрустальной сферы, которая теперь казалась бесконечной черной пустотой, усеянной чужими звездами.

В центре сферы – в бесчисленных миллионах лиг от «Спеллджаммера» – находилось солнце... или, точнее, что-то, что было солнцем. Теперь это было разорванное и разбитое тело звезды, разорванное изнутри катастрофическими силами. Концентрические кольца газа расширялись от того места, где было солнце. Несмотря на то, что масштаб был настолько велик, что фактическое движение было незаметным – что было бы в любом масштабе времени, измеряемом менее чем столетиями, – ощущение скорости, непостижимого неистовства было неизбежным. Под воздействием излучения, о котором мудрецы могли только догадываться, газ флуоресцировал пронзительными зелеными и фиалковыми цветами.

Примерно в четверти расстояния от центра туманности находились два крошечных белых пятна, каждое из которых составляло лишь малую долю размера газовых облаков. До того, как звезда разорвала себя на части и обрушила свою ярость на своих детей, эти два пятна были планетами, самыми большими из тринадцати. Теперь остались только две – остальные испарились почти мгновенно – и даже они сгорели дотла, лишившись всего живого.

И в самом сердце туманности было что-то еще. Обнаруживаемый только органами чувств, более точными, чем зрение, он притаился, как призрак, среди испускаемых радиацией газов: крошечный труп разрушенной звезды.

«Спеллджаммер» летел далеко от ярости центра хрустальной сферы, там, где не было ничего, кроме света и затяжных гравитационных волн, отражающих самосожжение звезды. Своими  таинственными чувствами он сканировал пространство – ища, всегда ища.

Мириады мыслей мелькали в том, что некоторые могли бы назвать разумом корабля, мысли в сочетании с эмоциями, которые имели лишь минимальное сходство с теми чувствами, которые испытывали люди. Печаль, вот что было основной эмоцией, печаль, окрашенная чувством потери. В этом был оттенок незавершенности и тоски.

И сильное, скрытое чувство страха.

Глава первая

Плечи Телдина Мура поникли. Он открыл глаза. Истинное видение заменило магическое, ментальное видение, которое владело им в последнее время – час, или два? Свет в его маленькой корабельной каюте померк; яркий блеск расплавленной бронзы, отразившийся от нескольких металлических деталей, потускнел, не оставив ничего, кроме света маленькой оплывающей масляной лампы. Телдин хорошо знал этот бронзовый свет, знал, что он исходит от дорожного плаща, накинутого на его плечи. Он видел этот свет много раз за последние недели.

Он ослабил мышцы, болевшие от долгого пребывания в одном и том же положении. Сложив обе руки на столе перед собой, он держал простой бронзовый амулет, затем опустил его на покрытую царапинами столешницу. Он получил этот амулет... когда? – «В Пастушьем пространстве», – вспомнил он, в этой странной хрустальной сфере, где чудовищная «мегафауна» бродила внутри сферы, и более знакомые расы строили свои дома вокруг следов великих существ, или даже на их гигантских телах. – «Разве не Гея отдала мне его»?

Гея. Он вздохнул. Геадрель Голдринг, похожий на ребенка кендер. Всякий раз, когда он думал о ее сверкающих глазах, ее блестящих волосах или ее быстром смехе, он чувствовал болезненную пустоту внутри – ощущение, что он потерял что-то важное для себя, но никогда не понимал, что у него было. – «Разве не так всегда бывает»? – цинично спросил он себя. Вы никогда не осознаете ценность чего-то, пока оно не исчезнет.

– «Но что, же я потерял»? – снова спросил он себя. Между ними никогда ничего не было, ничего значительного... было ли? Он не мог вспомнить ни одного ласкового слова, ни одного момента родства.

По крайней мере, он ничего не мог вспомнить сознательно. Но иногда, когда он спал, его сны содержали дразнящие образы: разговор в его каюте, где были произнесены слова, которые он не мог вспомнить во время бодрствования, и осознание того, что между ними все-таки что-то было.

Телдин разочарованно покачал головой. – «Почему я не помню всего этого сейчас»? – потребовал он от себя. – «Это не то, что я, скорее всего, забуду, так что ли?» Гораздо более вероятно, что образы были созданы какой-то частью его разума, проявлениями какого-то скрытого желания – вероятно, иметь кого-то, кому можно доверять, как признал он. Это была роскошь, которая в последнее время была для него слишком редкой.

И все же Гея ушла. Он оставил ее в «Пастушьем пространстве» – по ее собственной просьбе, быстро поправил он себя. Насколько ему было известно, она все еще была жива – но он не мог сказать этого о многих людях, о которых заботился за последние месяцы. Кто знает? Может быть, он, в конце концов, увидит ее снова. Вселенная была огромной, но судьбе, казалось, нравилось бросать космические кости, так, что время от времени, возникали абсурдные совпадения, особенно вокруг Телдина Мура.

Он поднял амулет, скрутил цепочку между большим и указательным пальцами, так что бронзовый диск медленно повернулся.

Внешне это была такая простая вещь, не более богато украшенная, чем плащ, который он носил. И все же, и, то, и другое – амулет и плащ – по-видимому, были предметами огромной магической силы. Плащ – Плащ Первого Пилота, средство, кормило абсолютной власти – наделял его магическими способностями, которые он только начал исследовать. Самым важным из них – если верить эльфам и «фалу» по имени «Уан Сикс Найн» – было то, что он позволил бы ему управлять «Спеллджаммером».  Этот корабль был величайшим из всех космических судов и объектом своего рода космической охоты, в которой участвовало большинство космических рас, о которых Телдин когда-либо слышал (и, вероятно, о некоторых он не слышал). Очевидно, плащ, переданный ему умирающим капитаном, чье заклинательное судно потерпело крушение на его ферме на Ансалоне, отмечал его как кандидата на должность следующего капитана «Спеллджаммера».

Все, что ему нужно было сделать, это найти великий корабль.

Вот тут-то и пригодился амулет. Опять же, по словам «Уан Сикс Найн» и эльфов Эвермита, он позволил Телдину «увидеть глазами «Спеллджаммера» – увидеть, что улавливал огромный корабль своими странными чувствами. В те моменты, когда он использовал амулет, он испытывал удивительные вещи: солнца и миры за пределами воображения, все воспринимаемые чувствами, совершенно отличными от – и более чувствительными, чем грубое человеческое зрение. На этот раз он увидел хрустальные сферы, упакованные так плотно, что казалось, они вот-вот соприкоснутся, и солнце, которое, по-видимому, взорвалось, как бочка с дымным порохом. В конце концов, надеялся Телдин, он увидит что-то знакомое через видение «Спеллджаммера» – какую-нибудь сферу или мир, который он уже посетил, – и тогда он узнает, где находится таинственный корабль.

Он снова потер усталые глаза. Это было не все, что пришло через ментальную связь. Иногда – обычно, когда он уставал, как сейчас, – он чувствовал эмоции, проходящие через эту связь. Это были сильные эмоции, но чуждые, трудные для понимания.

Эмоции. Эта концепция беспокоила его на глубоком уровне. – Эмоции – это характеристика чувствительности, самосознания, не так ли? – спросил он себя. Как «Спеллджаммер» может быть разумным? Конечно, «Уан Сикс Найн» и другие говорили ему, что огромное судно было живым, но как корабль мог быть чувствующим и разумным, мог осознавать свое собственное существование, со своими чувствами, надеждами и страхами? Невозможно. Он просто не мог совершить такой интеллектуальный скачок.

– В любом случае, – напомнил он себе, – одна из эмоций, которую я иногда испытываю, – это страх. А чего может бояться «Спеллджаммер»?

Нет, твердо решил он, эмоции, которые он испытывал, исходили не от корабля, а из гораздо более непосредственного источника. Очевидно, амулет улавливал его собственные эмоции – и только тогда, когда он уставал, и его ментальная защита ослабевала. В этом было гораздо больше смысла. Чувства тоски, потери, страха – все это были его собственные эмоции.

– «Но как тогда  насчет снов»? – спросила часть его разума. Пару раз ему снился «Спеллджаммер», и тогда он тоже испытывал эмоции. Один раз он даже «слышал» слова, связанные с этими эмоциями. Что-то о «других в погоне» и великом стремлении. Так это,  или не так, но он обнаружил, что эти слова напрямую связаны со «Спеллджаммером».

Он решительно встряхнул головой, прогоняя эти мысли. Это были просто сны, а какое отношение сны имеют к реальности? – «Ровно ничего, вот что», – подумал он.

Он встал и потянулся, почувствовав, как напряглись мышцы его плеч и шеи. – Устал, – снова сказал он себе, – слишком устал для таких глубоких мыслей. Глубокие мысли так легко становятся неподдерживаемыми фантазиями, если не обращать на них внимания.

Потягиваясь, он мельком увидел свое отражение в зеркале, установленном на переборке. Его губы изогнулись в улыбке.

– «Что бы сказал дедушка, если бы увидел, как я сейчас одет»? – подумал он. – «Или, прости господи, мой отец»? Он провел руками по бокам своей черной, как ночь, куртки, почувствовал, как мягкий ворс бархата ласкает его кожу. Облегающие брюки из черного хлопка заправлены в высокие сапоги. Плащ, в котором проявлялись самые непредсказуемые изменения цвета, теперь тоже был черным, под стать остальной части его ансамбля. Непроницаемый черный цвет его одежды нарушался только блеском серебра: застежка плаща в виде львиной головы, пуговицы куртки, пряжка его широкого кожаного пояса – тоже черного, конечно, – и две совершенно бесполезные пряжки на сапогах. У него была пара черных перчаток – на самом деле краг, доходящих до середины предплечий, – чтобы завершить наряд, но они были где-то в его каюте вместе с коротким мечом и ножнами.   А  также он обладал тремя ножами, которые спрятал за пряжкой ремня и в голенищах сапог, когда приземлился.

С кривой улыбкой он вспомнил, как всегда одевался: простая домотканая куртка и бриджи, обычно в землистых тонах, и практичные сапоги из твердой кожи с крепкими петлями. Одежда фермера.

Но затем Валлус Лифбовер – маг и представитель эльфийского Имперского Флота – снабдил его хорошо сшитой черной одеждой для встречи с правителями Эвермита на Ториле. В то время он подумал, что такой наряд был бы нелепым для человека его положения и происхождения. Оглядываясь назад, однако, он задавался вопросом, проявили бы эльфы к нему такое же уважение и честь, если бы он был одет как копающийся в земле фермер, а не как исследователь дикого пространства, которым он считал себя в то время. Вероятно, нет, усмехнулся он. Соответственно, во время своей последней посадки он обзавелся новым гардеробом.

Он снова изучил свое отражение в зеркале, задумчиво поглаживая челюсть. Его новая борода – коротко подстриженная, чуть больше узкой полоски песочных волос, идущей вдоль линии подбородка, – все еще казалась странной для его пальцев.

Но она определенно соответствовала одежде, как он вынужден был признать. Со своими светло-каштановыми кудрями, подстриженными, как он думал, «под горшок» – коротко, чтобы поместиться под бронированным шлемом, – и бородой, плюс черная одежда, он выглядел довольно по-пиратски. – «Телдин Мур, пират из дикого космоса, наемный убийца». Он фыркнул.

– И все же, – сказал он себе, – я ношу Плащ Первого Пилота, как его называют эльфы. Почему бы не одеться соответствующим образом? Он насмешливо отсалютовал своему зеркальному отражению.

На мгновение он подумал о том, чтобы выйти на палубу подышать свежим воздухом. Одноместная каюта его корабля была маленькой, не намного больше, чем кладовая для парусов, которую он делил с гномами на борту корабля «Зонд». Иногда он сожалел о своем решении отправиться в плавание в одиночку на корабле, достаточно маленьком, чтобы им мог управлять один человек. Хотя он наслаждался уединением и возможностью подумать без помех, он часто подозревал, что компромиссы были слишком велики. Пространство было главной проблемой, но еще более важным был тот факт, что он не мог положить конец своему уединению, когда закончил обдумывать свои глубокие мысли.

– «И все же», – напомнил он себе, – «ты сам это придумал, а теперь выкручивайся, как можешь».

Расставшись с Валлусом Лифбовером, бионоидом Гектатом и другими членами своего последнего экипажа, Телдин задумался о приобретении собственного корабля. Сначала он пришел в ступор из-за ошеломляющих цен даже на самое маленькое заклинательное судно. Но потом он обнаружил, поговорив с мелким судовым брокером, что деньги были наименьшей из его проблем. По-видимому, благодаря некоему «Мастеру Капитану Лифбоверу» у Телдина была кредитная линия, открытая Имперским Флотом, достаточная для того, чтобы напрямую купить что-либо размером с корабль-молот, как «Зонд» покойного Элфреда Сильверхорна, или даже больше.

Однако корабль такого размера был не тем, чего хотел Телдин. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти судно, которое идеально соответствовало его потребностям. Корабельный брокер вел себя так, будто Телдин сошел с ума, когда указал на это, но это не имело значения. Было что-то привлекательное в старом речном торговом судне, переделанном для заклинательных полетов за счет добавления потрепанного небольшого привода движения, что привлекло Телдина к нему. Он подумал, что история корабля, вероятно, очень похожа на его собственную: большую часть своего существования он провел в какой-то мирной, буколической – и определенно земной – обстановке, и только недавно был погружен в запутанную реальность дикого пространства, Потока и огромной вселенной.

Судно было коротким и широким – не более тридцати футов от носа до кормы и более половины его длины в ширину – с   квадратным парусом на единственной мачте. В нем была одна общая каюта с небольшим закрытым помещением для привода на корме, плюс удивительно большой грузовой отсек. В ответ на вопрос Телдина брокер неохотно признал, что кораблем может управлять один человек – хотя и с гораздо меньшей скоростью и маневренностью – и это впечатлило Владельца Плаща.

Была заключена сделка, и на следующий день на рассвете он отправился в путь. С плащом – абсолютным кормилом – светящимся розовым рассветом за спиной, Телдин слушал, как вода с шипением стекает с корпуса корабля, когда он поднимался из гавани. Несколько быстрых экспериментов подтвердили, что снижение скорости и маневренности, вызванное экипажем, состоящим из одного человека, вполне компенсировалось невероятным дополнительным управлением, которое давал ему плащ. Корабль был безоружен, но хозяин плаща был уверен, что сможет ускользнуть от всех, кроме самых быстрых судов, которые могут последовать за ним.

И поэтому он отправился в дикий космос на своем собственном корабле, которому он дал название «Фул» (корабль дураков), хотя теперь он был единственным дураком на борту, одиноким и – впервые за долгое время – свободным.

– «Но свободен ли я на самом деле»? – подумал он, поглаживая гладкую ткань плаща. – «Нет, пока на мне надета эта штука».

Независимо от того, как сильно он хотел это отрицать, он все еще был связан, его действия были ограничены. Он никогда не был в числе тех, кто склоняется перед велениями судьбы без какой-либо борьбы, и теперь это не изменилось. Но что он мог поделать? Он не мог снять плащ; это было частью магии плаща. И даже если бы он мог, сделал бы он это? Должен ли он? Во вселенной было много других существ, которые хотели командовать «Спеллджаммером». И они убили бы его за ту огромную силу, которую он представлял. И все же он обнаружил, что не доверяет никому, кто хотел бы стать следующим капитаном «Спеллджаммера»....

– О, Паладин! – он выругался сквозь стиснутые зубы. Он ненавидел эту ситуацию. С тех пор как он впервые увидел этот трижды проклятый плащ, его действия были строго ограничены. Хотя теоретически у него была свобода выбора в каждой точке принятия решения, его все еще подталкивали к определенному курсу его собственные этические и моральные взгляды.

– Неужели я всегда буду в такой ловушке? – спросил он себя. – Когда я должен сказать «к черту все последствия» и действовать в своих собственных интересах? Он скрестил руки на груди, сердито сжав челюсти.

А потом он еще раз мельком увидел себя в зеркале. Это изображение вызвало полуулыбку на его губах. – Твердолобый Телдин Мур, – упрекнул он себя. – По крайней мере, я не теряю чувства юмора.

*****

Он проснулся с кружащейся головой и отвратительным привкусом во рту. Тупая головная боль поселилась за правым глазом, а желудок горел так, словно он выпил кислоты.

– «Опять», – с отвращением подумал он. – «Это становится слишком привычным».

Он посмотрел на глиняный кувшин на тумбочке рядом со своей кроватью. Он забыл вставить пробку на место, и резкий аромат полыни наполнил каюту. Руками, которые могли бы быть более устойчивыми, он закрыл кувшин. Запах крепкого спиртного, конечно, все еще витал в воздухе и продолжал сводить его желудок.

– Так не должно продолжаться дальше,  – сказал он себе.

Не так давно Телдин гордился тем, что не пил крепких напитков. Во время плавания на борту корабля-молота «Зонд» с Элфредом Сильверхорном у него развился вкус к сагекорсу, но он не чувствовал необходимости выпивать больше, чем случайную маленькую стопку. Но сейчас?

Он взял кувшин и покрутил его, оценивая содержимое. Примерно треть выпита, предположил он, а вчера кувшин был полным. Стоит ли удивляться, что он чувствовал себя, как навоз скаввера?

Что еще хуже, это было не в первый раз. У него начались проблемы со сном, когда он еще был на Радоле, вскоре после того, как  расстался с Валлусом Лифбовером. Несмотря на то, что его тело смертельно устало, он обнаружил, что не может отключить свой разум. Лежа в постели, он ловил себя на том, что прокручивает в голове все основные моменты принятия решений на пути, который привел его с Ансалона сюда, пытаясь найти какие-то альтернативные варианты, которые могли бы все изменить к лучшему. В конце концов – иногда несколько часов спустя – он погружался в беспокойный сон, мучимый кошмарами. Он просыпался уставшим, запутавшись в простынях, которые из-за его метаний превращались в пропитанные потом веревки.

Он выдержал так почти неделю, неуклонно уставая все больше и больше, его глаза, полные песка, становились все более запавшими. Однажды ночью, в отчаянии, он купил фляжку полынной настойки в гостинице, где остановился, и использовал ее, чтобы напиться до беспамятства. Удивительно, но на следующий день он чувствовал себя лучше отдохнувшим (хотя в результате похмелье было эпическим). Более того, он, казалось, разорвал порочный круг. Следующие несколько ночей ему удавалось спать, не выпивая, и он думал, что с этими проблемами покончено.

Но не тут-то было. Кошмары вернулись, как и часы, в течение которых он смотрел в потолок, переосмысливая все, что он сделал с тех пор, как покинул свою ферму. Ему снова пришлось обратиться к бутылке, когда он больше не мог выносить бессонницу. К этому времени он уже был на борту «Фула», и в космосе. К счастью, он предусмотрительно включил несколько кувшинов полынной настойки в свои дорожные припасы.

Было это  около трех недель назад, плюс-минус несколько дней. Хотя он старался употреблять спиртное экономно, только когда чувствовал, что больше не может справляться с бессонницей, его самообладание постепенно ускользало. За последние три-четыре, или даже больше  ночей напролет он усиленно потреблял сагекорс. Он осторожно покачал головой, чтобы не усугубить тупую боль. – Это нужно прекратить, – громко повторил он.

Он медленно поднялся с кровати. Не потрудившись одеться, он развернул плащ до полного размера, обернул его вокруг своего тела и вышел на палубу, остановившись только у бочки с водой, чтобы смыть кислый, мертвый привкус во рту.

Дикое пространство в этой хрустальной сфере было прохладным, но не холодным.

Свежий воздух обдувал его кожу сквозь плащ и хлопчатобумажное нижнее белье. Хотя это на мгновение усилило его головную боль, относительный холод, казалось, очистил его мозг от паутины, придав его мыслям большую ясность. Он вынул звездную карту из футляра и развернул ее, сравнивая то, что она показывала ему, с тем, что он мог видеть через перила корабля.

Это была главная проблема с путешествием в одиночку, как он признался  сам себе. Даже используя плащ, он мог управлять кораблем лишь в течение ограниченного периода времени, прежде чем слишком устанет, чтобы продолжать. Сначала ему удавалось продержаться всего четыре или пять часов, прежде чем его мысли начинали затуманиваться, а контроль над судном начинал ослабевать. Однако, попрактиковавшись, он взял себя в руки, чтобы управлять «Фулом» на полной скорости – более чем в четыре раза превышающей нормальную скорость заклинательного полета, как он предположил, даже без дополнительного экипажа – более двенадцати часов. За это время, как он прикинул – основываясь на том, что однажды сказала ему Сильвия, покойный навигатор «Зонда», – что маленькое судно может преодолеть более ста миллионов лиг. Это было невообразимое расстояние, как он подумал  в тысячный раз, особенно для ничего не знающего фермера. Это было расстояние, эквивалентное путешествию вокруг экватора Кринна более семи тысяч раз за один день. Как люди вообще могли воспринимать заклинательные путешествия как нечто само собой разумеющееся?

В любом случае, на управление кораблем приходилось двенадцать часов из каждых двадцати четырех. Остаток суток  был занят ремонтными работами, которые требуются каждому кораблю, проверкой курса, с нанесением его на карту, но в основном со сном. В течение этого времени «Фул» просто дрейфовал. В диком пространстве он обычно – и «обычно» было ключевым словом – придерживался примерно того же курса, что и при включенном приводе, и поддерживал приличную скорость. Путешествие в Потоке было совсем другим делом; во флогистоне были реки, вихри, даже водовороты, которые могли поймать дрейфующий корабль и швырнуть его в совершенно непредсказуемых направлениях. Учитывая это, Телдин был удивлен, что оказался в хрустальной сфере, до которой хотел добраться.

Однако это был неэффективный полет и большой риск.

Когда он впервые покинул Радол, у него не было никаких реальных планов. Он просто хотел уйти – подальше от эльфов, подальше от бионоидного Гектата, подальше от всех и всего, что напоминало ему о бремени, лежащем на его плечах. Первые пару дней в космосе он провел, погруженный в жалость к себе, попеременно проклиная себя и судьбу, которая сочла нужным наделить его абсолютным кормилом. В конце концов, он избавился от этих негативных чувств, как и предполагал, и смог сосредоточиться на поиске решения, а не просто зацикливаться на проблеме.

Если бы он надеялся найти ответ, один простой ключ, который разрешил бы все, он был бы разочарован. Однако то, что он обнаружил, было, новым взглядом на этот вопрос. Проще говоря, ему не нужно было принимать решение сейчас – по крайней мере, не главное решение – становиться или нет следующим капитаном «Спеллджаммера». Даже если бы он решил – либо утвердительно, либо отрицательно, – как именно это изменило бы ситуацию здесь и сейчас? Если он выберет «нет», ему придется понять, как избавиться от плаща и как уберечь его от рук тех, кто будет использовать «Спеллджаммер» во зло. Если «да», он должен отыскать корабль. Любой курс требовал, чтобы он узнал намного больше, чем знал в настоящее время.

Что, конечно, прекрасно определило его следующий шаг. Он должен был узнать как можно больше как о «Спеллджаммере», так и об абсолютном кормиле, его плаще. Тогда вопрос заключался в том, как это сделать?

Некоторое время он подумывал о том, чтобы вернуться в «Пастушье пространство», чтобы снова поговорить с гигантским слизняком «Уан Сикс Найн», но, в конце концов, отказался от этой идеи. Как он мог быть уверен, что гигантский мудрец, слизняк говорил ему правду, а не скрывал свои знания, чтобы заставить Телдина делать то, что хотел от него «фал»? Конечно, «Уан Сикс Найн», похоже, не проявлял никакого личного интереса к плащу – и Телдин не мог представить, как это существо могло надеть его, – но отражало ли это реальность или просто незнание ситуации Владельцем Плаща?

Тот же аргумент был справедлив и относительно эльфов, гномов... и всех остальных, если уж на то пошло. Насколько он знал, у любого мудреца, к которому он обращался, могли быть какие-то скрытые планы, касающиеся абсолютного кормила и самого «Спеллджаммера». Нет, он должен был найти какой-то совершенно объективный, не связанный с этим источник информации: библиотеку – пугающий вывод для едва грамотного фермера, но он не мог избежать его.

Находясь на «Рок-оф-Брал», Телдин слышал рассказы об огромной библиотеке или архиве, предположительно величайшем хранилище знаний во вселенной, расположенном в мире под названием «Кресцент» в хрустальной сфере, известной как «Хатспейс». Он привел «Фул» на посадку в Ремагин, небольшой порт на планете Уист в той же сфере, что и Радол, чтобы узнать больше.