Текст книги "Степанида и 7 женихов (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Глава 11
«Славен молодец из конца в конец, да все стыдобушкой»
Мишка ждал! Стоило Степаниде обойти дуб три раза, как он пушистым шариком скатился под ноги. Женщина засмеялась, склонилась над ним, погладила. Он ткнул ее носом и она свалилась в траву. Сильный, засранец!
– Озорник! – пожурила его, – а я тебе гостинец принесла. Вроде медведи любят мед? Ты как, из тех медведей?
Зверюга навострил ушки. Мордаха забавная такая стала, мол, да? Мед? Я? Правда?
Степка достала баночку из кармана старого пальто, отвинтила крышку и сунула животинке под нос. Тот понюхал и скривился, наморщив морду.
– Нет? Не любишь? – огорчилась Степка, – может он не настоящий? – она тоже понюхала мед, – магазинный ведь… эх, печалька. А может быть, яблочко?
Из другого кармана вынула краснобокое яблоко и протянула медведю. Вот честно слово, он такой осуждающий взгляд ей послал.
– Что ты за медведь такой? – опешила женщина, – еще скажи, что бутерброд с колбасой хочешь? – показалось, или мишка обрадовался такому предложению?
– Ну и ладно. Ты посиди здесь, пальто поохраняй, а я побегаю! – по сторонам поглядела, пальто скинула и прошлась по поляне, привыкая к собственной наготе и новым ощущениям. Затем побежала.
Вновь восторг обуял целиком. Свобода, легкость, словно она весит килограммов на двадцать меньше. И усталость отступила, вроде тело омыли освежающим нектаром. Роса приятно холодила ноги и легкий ветерок ласкал тело.
В этот раз бегала дольше, изредка поглядывая на мишку. Зато тот глаз со Степаниды не спускал. Вяло грыз яблоко и следил в оба. Запыхавшись, женщина подошла к ручейку, зачерпнула водицы и умылась повизгивая. Вода – лед! Пробрало аж до костей. Присела возле ручья на колени, зачерпнула еще раз и сделала несколько глотков. Но вода ломила зубы, поэтом Степка не решилась пить много, чтоб не заболеть.
Незаметно подошедший мишка боднул и завалил на бок. Опять.
– Ты чего хулиганишь? – возмутилась та. А мишка принялся тереться о нее, как домашний котенок, выпрашивающий ласку. Степка погладила его между ушками, а он потерся мордой о ее левую грудь. Женщина вскочила на ноги, покраснела. Строго глянула на мишку, но тот смотрел на нее невинными черными глазками.
– М-мне п-пора, – сказала заикаясь и быстро натянула на себя пальто. Что-то ей вдруг стало не по себе. Не попрощавшись с медведем, обула сапоги и убежала.
По пути домой убедила себя, что зря углядела в прикосновении животного что-то плохое. Мише все равно обо что он потерся, хоть об руку, хоть об спину, хоть об грудь…
Дома, вяло ответив на вопросы Лукерьи, что все хорошо, завалилась спать. И приснился ей странный сон.
Бежит она, значит, по мокрой траве голая, а рядом с ней бежит мишка. Они резвятся, обгоняя друг друга. Потом Степка спотыкается и падает, а медведь наваливается сверху. Женщина смеется, хочет спихнуть с себя животное и перевернуться на спину, но не получается, медведь почему-то очень тяжелый. Она дергается, пытается заглянуть через плечо, рассмотреть его и вдруг понимает, что прижимает ее к земле не маленький медвежонок, а взрослая особь!
Видит распахнутую пасть и острые клыки возле своей шеи. Степка замирает в ужасе, ожидая смертельный укус в спину, но зубы прикусывают кожу на границе шеи и спины нежно, причинив незначительную боль на грани удовольствия. Женщина вскрикивает, а шершавый язык зализывает место укуса и в том месте начинает жечь.
Задними лапами животное разводит ноги женщины в стороны, Степка извивается, придя в ужас. Но он сильнее. Рычит ей в ухо и трется мохнатым телом о ее бедра. И… ей начинает нравится. Стыдоба какая! Степка закрывает глаза, желая провалиться на этом самом месте. А животное вылизывает шею, спину, чувственное место за ушком. И сквозь рык ей слышатся слова:
– Приходи еще… Приходи!
«Нахалу дай волю, он захочет и боле»
В поту, возбужденная, как никогда в жизни, Степанида садится на кровати. Медленно щупает собственный загривок. И нащупывает на нем небольшую ранку!
Сердце перестало колотиться. Женщина судорожно пытается вдохнуть, но ужас, напополам со стыдом, сковали тело. «Мама родная! Меня возбудил медведь! И я едва не занялась с ним сексом… во сне… или не во сне?»
– Лу-керья! – прокричала она, – в-воды!
В руках тот час же оказалась старинная эмалированная кружка с надбитым бочком. Степка жадно пила воду, клацая зубами о край.
– Приснилось чего? – участливо спросила охоронница.
– Ох… – просипела Степка, – еще в-воды, п-пожалуйста!
– Эк-ка тебя пробрало! – и кружка вновь становится полной.
Но даже вода не помогла успокоиться! Через несколько минут Степку начало потряхивать, как от высокой температуры.
– Батюшки, захворала, лебедушка наша! – забеспокоилась Лукерья. Чаю с малиной принесла. Но Степанида отказалась. Нет! Не простуда это! Сильнейшее желание скрутило в узел нутро, требуя разрядки.
Женщина упала на простыни и застонала. «Медведь! Мне нужен медведь!»
– Хозяюшка? Что с тобой? Ну не молчи! – упрашивала Лукерья, всерьез перепугавшись.
– Лу-лукерья, – простонала Степка, – ме-ня во сне м-мед-ведь у-кусил…
– Ой, нет! Нет! – закричала Лукерья в самое ухо, – окаянный! Добрался!
– Ч-что? Ты зна-ешь? – стучащими зубами прошептала женщина.
– Быстренько! Подымайся! Надевай одежу потеплее и ступай в лес! – взволновано зашептала Лукерья, – к леснику тебе надобно!
– З-зачем?
– Токмо он приворот звериный снять могёт! Давай! Мало времени, кому говорю! Через час так скрутит, поздно будеть!
Степка, ничего не понимая, сползла с койки, кое-как натянула джинсы, свитер, ботинки. Крапивка ласково заплела ее волосы, а Лукерья не переставала давать нравоучения.
– Дойдешь до того же дуба. Токмо обойти его надобно всего два разочка. Очутишься в десяти шагах от лесниковой избы. Подойдешь, но в дверь не стучи. Запомни. Стукнуть надобно в окно!
– К-какое?
– Любое!
– Л-ладно, а п-потом? – Степка надела теплую куртку, но все равно дрожала.
– Леснику все скажи! Про медведя того! Дале он сам ведает, чаво делать. Все! Беги, хозяюшка!
Женщина распахнула двери и остановилась. Все крыльцо было завалено цветами. Первой мыслью было – Грозный! Но присмотрелась и вздрогнула. Цветы-то с корнями! Розы, хризантемы и астры огромной кучей возлежали на пороге, словно вихрем принесенные.
Степка переступила через них, запахнула куртку под самое горло и побежала. Не до цветов!
Путь до дуба показался бесконечным. Ноги подгибались, она спотыкалась, падала. По щекам катились слезы. Она не могла понять почему плачет, но и остановиться не могла. Перед глазами мелькали образы. Огромный медведь на границе леса и поляны. Бежит к ней, глядя злыми глазищами. Потом маленький медвежонок ластится, трется о ее руку. Затем звериный рык, когда целовалась с Грозным и потом сон. Медведь, придавивший ее к земле и кусающий за шею… его шепот и страсть, прошибающая все тело. «Серьезно? Я хочу медведя? Зоофилка недоделанная! Медку ему принесла! Если выживу – фиг на поляну ступлю!»
И вот, наконец, тот дуб. Обошла два раза. И сразу попала в ночь. В холодную ночь, пробирающую до костей. Степка окоченела в секунду. Губы покрылись коркой льда. Из последних сил добралась до избы. Самой настоящей, древней избы из почерневшего дерева, местами покрытой мхом. Из мутного окна падал свет, слабо освещая вытоптанную площадку. Женщина с усилием подняла руку и слабо ударила в окно. Силы покинули ее и она рухнула на колени. Упасть полностью ей не дали лохматые лапы, подхватившие в объятия. Затем пришла темнота.
Очнулась Степка от тепла. Сладкого, пряного, приникающего в рот, затекающего в горло, вынуждающего сделать глоток. Она глотнула, закашлялась и открыла глаза.
Так, она в каком-то доме. Белая печь, стол, стулья, сундук, как и в дедовой хате. На столе стоит керосиновая лампа. Память возвращается и женщина пытается встать, да вот только шелохнуться не получается.
– Сиди тихо! – скомандовал властный голос и руки вокруг ее талии сжались сильнее.
– М-мама… – пролепетала Степка.
– Нету дома, – хмыкнули возле уха. Рука на талии сместилась повыше и женщина осознала, что сидит на чьих-то коленях в одних лишь джинсах и бюстгальтере. Она закричала и начала вырываться изо всех сил.
– Перестань! – голос был строгим и усталым, – я не собираюсь делать зла! Тебя пометил медведь, я убираю яд! – и действительно женщина ощутила прикосновение горячей тряпки к своей шее.
– А п-прижиматься обязательно? – спросила она.
– Давай потом поговорим, хорошо? Обопрись о мою ладонь! – и ее бесцеремонно наклонили, распластав животом по огромной ручище. Волосы упали на лицо, закрыв все вокруг. На спину положили что-то горячее и сильно пахнущее. Степка закашлялась от запаха и ее немного приподняли.
– Потерпи! Недолго осталось!
Горячая, липкая и вонючая субстанция потекла вниз по спине, намочила джинсы. Степка вновь заерзала и ей показалось, уперлась ягодицами во что-то очень твердое. Раздался тот же смешок.
– Я же просил не ерзать! – сказали ей.
– Извините пожалуйста, что Вас возбуждаю! – завелась Степка, – но отпустите уже меня! – последнее прокричала. В ту же секунду сильные руки отпустили ее. Она рухнула на пол и больно ударилась. Выругалась. Села на чужом грязном полу. Перед собой увидела высокие черные сапоги, но когда начала поднимать взгляд, голова закружилась и темнота поглотила разум.
Очередное пробуждение. Лежит Степка на чем-то горячем. В голове шумело, как от перепоя. Воспоминания явили черную дыру без просветов. Пощупала вокруг. Все горячее. Постель, одеяло. Открыла глаза – тоже темнота! Она попыталась сесть, но рука, лежащая поперек груди не дала. «Ой… где я, кто это?»
– Спи! Завтра поговорим! – прошептали на ухо.
– Ш-ш-ш-т-о? – язык почему-то не слушался. И ко всему Степка поняла, что лежит абсолютно голая!
«Без позору рожи не износить»
В следующий раз Степанида пришла в себя утром. Яркий солнечный свет проникал в узкие окна избы сквозь разводы многолетней грязи. Женщина села, прижав к груди одеяло. Кажется чистое. Даже понюхала. Огляделась, пытаясь понять где это она. Вроде бы на печи… еще не остывшей. Рядом никого.
Память услужливо подсказала то, что лучше бы не вспоминать. Вчера она пришла в дом к незнакомому мужику, сгорая от страсти… к медведю! Потом ерзала у него на коленях и явственно чувствовала… стояк! А посреди ночи проснулась абсолютно голая, словно даже пьяная, в его объятиях. Все очевидно… она с этим кем-то переспала. Чьего лица не видела, имени не знает! Ну разве, что он лесник. Не-е-е-е, такого с ней даже в ранней молодости не случалось. «Позор, какой позор!»
Щеки горели огнем, а память любезно преподносила обрывки воспоминаний. Ее опоили чем-то сладким, затем намазали дурно-пахнущей смесью и… изнасиловали? Наверное… «Мамочки!» Она прислушалась к своему телу, пытаясь определить было или нет? Дискомфорта в определенных местах не ощущалось, но это ведь не обязательно… «Так, надо валить!»
Обернув одеяло вокруг себя, сползла с печи. Пол был грязным, пыльным, судя по всему здесь не убиралось с момента постройки избы. «Фу, заразу бы какую не подхватить!» Брезгливо поджав пальчики женщина принялась искать одежду. И очень удивилась, когда обнаружила ее аккуратно сложенной на табурете. Лифчик и трусики так вообще красиво лежали сверху, сложенные, словно в магазине. Представив, как мужские руки трогают ее белье, залилась краской с головы до ног. Почему-то расхотелось прикасаться к собственной одежде, но не идти ведь домой в одеяле?
Одевалась быстро, не с первого раза попадая в рукава. Под нос бурчала ругательства, угрожая Лукерье расправой, за то, что отправила ее к этому леснику.
Джинсы оказались чистыми, хотя она отчетливо помнила, как вчерашний мужик их чем-то испачкал. Даже понюхала. Ничего. Выстирал?
Нашла обувь, куртку и вылетела из избы, мечтая никого не встретить. Опасалась столкнуться лицом к лицу со своим позором. О чем говорить? А если он окажется грязным и беззубым? Как ей потом с этим жить? В общем сбежала, даже не заметив сидевшего мужчину в углу между печью и стеной.
Пока Степка одевалась, он с трудом удержал себя на месте, не позволяя вскочить, сжать в объятиях, зацеловать везде, не отпустить, запереть от всех. Нет, нельзя. Не сейчас. Испугается, не поймет. Пожирал глазами неожиданный стриптиз, боясь выдать себя даже дыханием. Когда женщина хлопнула дверью, он облегченно выдохнул. Вскочил на ноги, поднял упавшее одеяло, и зарылся в него лицом. Оно все еще хранило ее тепло и запах. Мужчина что-то прорычал и ударил кулаком по столу. Тот хрустнул и рассыпался на куски.
По дороге домой Степка изменила решение. Нет, не будет она ничего говорить Лукерье. Не сможет вслух признаться в том, что случилось. Нет, нет и нет! Забыть! Вырвать из памяти! Ворвалась в дом, хлопнула дверью.
– Егорыч! – позвала охоронника, – затопи, пожалуйста, баню!
– С удовольствием, барышня! – протянул Егорыч.
– Х-хозяюшка, ну как ты? – ласково начала Лукерья, стоило Степке сесть на табурет в кухне.
– Не знаю, Лукерья, но чувствую себя хорошо.
– Помог, значитсо, лесник.
– Видимо, помог, – сжала зубы.
– Как прошло?
– Не знаю. Была без сознания, – сжала кулаки.
– Ой! Да ты что?
– Да. И, Лукерья! – хрустнули костяшки.
– Ась, хозяюшка?
– Давай пока не будем об этом говорить! Что-то не хочется!
– Лады…
«У наших ворот всегда хоровод»
Но, видно, мало было Степаниде испытаний в тот день. Раздался стук в дверь.
– Проходной двор какой-то, да что вы все лезете и лезете ко мне? – простонала она и пошла открывать.
То, что по ту сторону очередной суженный, поняла даже не дойдя до двери. Неведомым образом стала предчувствовать их даже на расстоянии. Словно от всех них пахло одинаково. Пусть и парфюм разный, а вот нотка одна, общая, присутствовала. А может это и не запах вовсе…
«Бли-и-и-н, нет, не сейчас, не могу, я не пойду!» Но рука уже распахнула дверь.
Настолько красивых мужиков Степанида еще не встречала! Он был красивее ВСЕХ! Вообще всех, когда-либо увиденных. Несмотря на эксцентричную внешность. Привычно подогнулись коленки, но куда там отвести глаза? Наоборот, вылупилась и впитывала кожей облик.
На пороге стоял молодой мужчина в синей кожаной косухе, синих кожаных брюках в обтяжку, синих берцах и с голубым мотоциклетным шлемом в руках.
Длинные дреды были стянуты сзади в хвост. В носу пирсинг, в ушах тоннели. Степке никогда не нравился такой стиль. Но этому, конкретному мужику – шло до умопомрачения!
Его лицу позавидовала бы любая королева красоты. Персиковая кожа, полные чувственные губы, прямой нос, изогнутые брови. А глаза… словно полные слез. Казалось, моргнет и вытечет по слезинке.
– Добрый день! Служба доставки «Дэливери», Вы – Любимова Степанида Станиславовна?
– Ой, я… – «надо же, курьер!»
– Примите посылочку, пожалуйста! – мужчина протянул ей коробку, оклеенную разноцветным скотчем. Но когда Степанида сделала шаг вперед, мужчина дернулся, едва не свалившись с крыльца. А в глазах отразился страх. Коробка выпала.
– Ч-что? Э-эт-то? – повел головой, как он неприятного запаха, попятился. А затем развернулся и в три прыжка оказался за калиткой. Сел на блестящий черный мотороллер с логотипом «Дэливери» на багажнике и умчался прочь, словно за ним гнались.
– А расписаться не надо? – промямлила женщина.
Подняла посылку, зашла в дом. Понюхала себя. Вроде не пахнет. Странный какой-то. Но красивый…
– Знаешь, кто был-то? – подала голос вездесущая Лукерья.
– Ясное дело, очередной жених!
– Не токмо, не токмо!
– А кто?
– Водяник! – и голос довольный до безобразия.
– Как? Тот самый? Ты же говорил он не человек!
– Он боле, чем человек! Эх, молодой исчо, красава! – пела Лукерья.
– А ты чего так радуешься, это что, хорошо? – поинтересовалась Степка.
– Хорошо бы иметь такую силушку! Бери его в мужья, хозяюшка, даже не мекай!
– Д-да? А в чем силушка?
– Так как, хозяюшка, управленец водный! Вода, чай посильнее огня будеть!
– Да ладно тебе, какой из него муж? Курьер думаешь много зарабатывает? – это она вслух, а сама подумала, что мужик конечно обалденный, коленки подгибаются. Хорошо, что сбежал, могла и наброситься, – слушай, а чего он сорвался-то? В три прыжка – и за калиткой!
– Так ты это… лесником пропахла… А они издавна соперники! – хмыкнула Лукерья, – ниче-ниче! Воротится!
– Как это пропахла? – воскликнула Степка и вновь начала себя нюхать, – не воняю вроде бы ничем!
– То тебе так думается! – захихикала охоронница.
– Блин! Егорыч! Когда банька будет готова? – простонала женщина, – я, оказывается воняю…
Глава 12
«Виденное лучше сказанного»
В расстроенных чувствах Степанида устроилась на кухне с посылкой. Распечатала и ахнула!
Она оказалась от Николая, а столь широкого жеста от него женщина просто не ожидала. В коробке лежала перемотанная бумагой стопка «зеленых» с подписью: «Твоя половина».
Они всё совместно прожитое время копили деньги. Николай был человеком практичным, поэтому Степанида с чистой совестью возложила денежный вопрос на него. Получала деньги и отдавала часть. И забывала. Сколько скопилось, даже не спрашивала. А как произошел разрыв, совсем позабыла про них. А он, надо же, не забыл…
Размотала упаковку и пересчитала. Затем еще раз пересчитала. И еще раз.
– Ну нефига ж себе! – выдала под конец, – пятнадцать штук зелени… Это ж как? Не может быть… Или может?
– Чавось тама, хозяюшка? – тут же подала голос Лукерья.
– Да вот, бывший муж деньги прислал…
– На што?
– Ни на что… Мою половину…
– Эдакий молодец! – хмыкнула охоронница, – и скока?
– Много, Лукерья, много… – а потом вскочила с места, – блин! Так я же теперь здесь ремонтик закачу! Ванную сделаю, туалет! Окна поменяю, забор… Ох, и тепличку, обязательно!
– А давай коровку купим? А? – вставила Лукерья, – и курочек?
– Коровку… – застыла Степанида, – не знаю… не готова я пока к этой мыслишке.
– Дык чаво тебе? Купила да забыла! Все Крапивка сделаить! Егорыч и Конопатка подсобят!
– Ну… давай так! Сначала делаем ремонт, а если деньги останутся – заведем хозяйство!
– Лады…
На дне посылки Степанида нашла папку со своими забытым документами и письмо от бывшего мужа.
«Нида!
Прости, что я так поступил с тобой!
Понимаю, простить по-настоящему не сможешь, а тем более вернуться…
Но я надеюсь, что не все то доброе, что было между нами, умерло.
Деньги забирай, это еще не все, остальное сниму со счета и отправлю позже.
Это твоя половина и я не могу не отдать ее тебе.
Не думай обо мне плохо.
Николай»
Степка сглотнула образовавшийся в горле ком. «Прямо не верится. А он, оказывается не такая сволочь, как я думала». Даже слезы на глазах выступили. И как-то легко на душе стало. И наличие денег на руках сразу сил придало. И настроение приподняло. Степка даже смогла на время позабыть своих женишков, да сексуальные проблемы с ними связанные.
– Барышня, истопка готовая! – доложил Егорыч, – извольте париться!
– Спасибо, Егорыч! Иду!
В этот раз Степка поступила умнее. Окна в баньке плотно занавесила. Чтоб не портить себе купальный процесс, раздумывая о подглядывающих.
Отмокала долго. Раза три вымыла голову, а тело так вообще до красноты надраила. И все принюхивалась и принюхивалась. «Да ничем же не пахнет!»– думала с отчаянием. А если ей не пахнет, то как понять, пахнет ли остальным? Для надежности решила немного посидеть, а затем еще раз хорошенько вымыться.
Прилегла на лавку, привыкнув к температуре и задремала. И как бы сон привиделся.
– Ну что сын, не жалеешь? – раздался знакомый, каркающий голос.
– Мать! Не береди душу! – и этот голос Степаниде тоже был знаком.
– А ежели не я, то кто тебя, безумца образумит?
– Мать…
– Что мать? Я уже… слишком много лет твоя мать! И желаю тебе только добра!
– Я не стану портить ей жизнь, как ты не понимаешь? – голос жениха-отказника звучал устало и обреченно.
– Чем это ты ей жизнь испортишь? Любовью?
– Собой, мать, собой… Ни к чему ей затворницей становиться!
– А чего ты за нее решаешь-то? Пусть сама выбирает!
– Есть ей из кого выбирать, не переживай!
– Сынок… Да ведь тебе она нужнее…
– Мать! – голос стал раздраженным! – кончай, иначе больше не зайду к тебе!
– Эх, что же ты такой болван у меня… – голос старухи прозвучал едва не сквозь слезы, – такого счастья лишаешь себя…
Степка села на лавке, не понимая что сейчас было. Сон? Или она снова слышала чей-то разговор? Склонялась ко второму варианту. Но почему она слышит разговор этого отказника и его матери?
И что самое дикое, от его слов, болело сердце. Как в первый раз, став свидетельницей того, как он от нее отказался, так и сейчас. Странно это, она его знать не знает, видеть не видела, а больно. Прикоснулась к щеке. «Что это? Слезы?»
Расстроившись окончательно, бегло ополоснулась и вышла в предбанник.
Долго сидела там, успокаиваясь. Почувствовала себя невероятно уставшей. За несколько дней она так нанервничалась, как никогда за всю жизнь.
То Николай с этой своей девицей. Потом табун мужиков, от которых ей завыть хотелось и в постель уволочь, хотя раньше подобными нападками не страдала. Потом медведь тот озабоченный, да еще лесник мутный. Устала она. Ох, как устала. Этот отказник неизвестный… Почему от его слов все внутри обрывается? Прямо капля последняя.
От мыслей разболелась голова. А может от того, что в баньке пересидела. Засобиралась женщина в дом. В этот раз полностью оделась, помня проказы ветра. И медленно побрела к дому.
На улице было хорошо. Легкий ветерок дискомфорта не причинял. Наоборот, остудил разгоряченное лицо. Степка вдохнула полной грудью воздушка свежего и закрыла за собой дверь.
– Лукерья, я спать! Конопатка! Проследи, будь добр, чтоб никто не приходил! Не желаю видеть, слышать, знать и вообще! Устала! Хорошо?
Раздался утвердительный стук в дверь.
– Хозяюшка, а покушать?
– Ничего не хочу, спасибо, Лукерья… Выпью таблетку и спать! – еле переставляя ноги, доплелась до дедовой опочивальни, переоделась в свою любимую пижаму, нашла в сумке таблетку и вышла в кухню за водой.
– И тебе спасибо, Егорыч, за баньку, – промямлила.
– Сталось чего? Хозяюшка? – голос Лукерьи был встревоженным.
– Ничего. Просто устала. Отосплюсь и все будет хорошо. Вот только бы женихи перестали ходить. Иначе завою! – она вымученно выдохнула.
– Спите, барышня! Все сделаем! Не потревожать! – уверил Егорыч.
– Спасибо вам!
«Думал, думал – жить нельзя, передумал – можно»
Спала Степанида почти двое суток. Охоронники переживали, к дыханию прислушивались. Но будить не отваживались.
Сны женщину тоже не беспокоили. Спала, как младенец. Видно подкосили события дней минувших силы основательно. Зато проснулась отдохнувшая.
За скромным завтраком из гречневой каши и чашки кофе Степанида принялась расспрашивать Лукерью.
– Расскажи мне про медведя, пожалуйста.
– Ну… Что сказать, оборотники они…
– Кто они? Медведи? Их много?
– Не ведаю я… много аль нет… Но есть. Медведи, волки… Лоси…
– Зайцы? – едва не подавилась Степка.
– Да не… каки зайцы? Токмо крупные зверищи!
– Чудно… оказывается еще и оборотни существуют. Бомба!
– Хозяюшка, много кого есть… – вздохнула Лукерья.
– Хорошо, так чего этому медведю понадобилось от меня?
– Вот тут непонятка, хозяюшка. Медведь, он кто? И зверь, и человек. А раз человек, то я разумею его тягу к тебе… Вот токмо не мог он приблизиться к тебе без твого дозволу!
– Как это?
– Оборотники заводят пару серед своих! Изредка серед людей. Дюже изредка. Казус в том, что зверь с человеком полюбятся, токмо ежели они пара истинная.
– Не поняла. Погоди, – Степка отложила ложку, – я типа его пара? Медведя этого? Который и человек и медведь одновременно? Еще один к моей великолепной семерке?
– Не ведаю я! Где ты его сдыбала-то?
– Как где? На поляне той, куда ты меня бегать отправила… – и призналась Степка обо всем. С самого начала, как услышала рев и про медвежонка маленького.
– Ох ты ж, былица-небылица! – ахнула охороннца, – не могёт такого быть!
– Хочешь сказать, я вру? – возмутила женщина, она тут ей душу открывает, а охоронница не верит?
– Не… не про то я… верю тебе… вот токмо, как такое могёт быть? Оборотнику нет ходу на Слагалию Поляну!
– Значит есть! А что, эта Поляна, только моя поляна? Личная?
– Твоя, да кажной Слагалицы! И того, кого она туда позовет, показав дороженьку!
– Я никого не звала!
– Надо помекать… – ответила Лукерья.
– А ежели того медведЯ еще бабка твоя прикликала? – высказал предположение Егорыч.
– Думаешь? – Степанида отхлебнула кофе, – бабуля ведь погибла давно… разве медведи столько живут?
– Оборотники поболе людей живуть, – ответила Лукерья, – да, видится мне, Егорыч прав! Другого не могёт быть!
– А зачем он бабке моей? Она вроде счастлива с дедом была?
– Ну уж точно не для постельных дел… а для чаво, не ведаю…
– А делать мне, что теперь?
– А чаво делать-то? Лесник, ясно дело, приворот убрал! Оборотники в его власти!
– И все, теперь медведь больше не придет на поляну? – поинтересовалась Степка.
– Не должон, не ведаю… А ты не побаяла с лесником про то?
– Не побаяла! – выкрикнула Степка.
– А чаво? – удивилась Лукерья.
– Когда я проснулась, никого не было! – сказала она полуправду, – я оделась и домой пошла.
– А ты чаво, одежу снимала? – от ее осуждающего выкрика Степка покраснела. «Блин, проболталась!»
– Я не снимала! Он снимал, когда я в обмороке была! – пришлось рассказать и про это, хоть и не планировала.
– Во дела… – изумилась Лукерья, – и лесник на тебя, значитсо, глаз имеить!
– А ты чаво изумилась-то? – хмыкнул Егорыч, – он, чай, тож мужик!
– Та мужик, но он жеж в летах! – стала спорить Лукерья, – абы знала, не отправила тебя к нему! Шож делать теперича? А ежели он испортил хозяюшку?
– Что значит «испортил»? Фу, слово какое! Я тебе что, табуретка? – возмутила Слагалица.
– Да все едино, како слово! Главно суть! Ежели он тебя… того… то все… прощай силушка! – почти причитала Лукерья. Степанида прониклась и тоже испугалась.
– Я не знаю… вроде не было ничего… но не уверена, – и снова покраснела, – а как проверить?
– Та не… лесник, он не такой! – вступился Егорыч, – не стал бы насильничать!
– А ты его знаешь? – спросила Степанида.
– Бабка твоя токмо хорошее про его баяла, мол толковый мужик, серьезный!
– Точно! И я припоминаю! – подключилась Лукерья, – говорила сам ребятенка растит!
– Ой, тогда он точно старый! Если у него сын моего возраста или старше! Тогда ему что, около пятидесяти пяти?
– Для лесника не старый! – возразила Лукерья, – самый сок! Ох, не помекала я, не помекала. Моя вина.
– А ежели он жоних? – предположил Егорыч, – скока их ужо получается?
– С отказником шесть. Так стоп! Лукерья, ты говорила отказник – не человек. Тогда он кто получается, водяник? Он от меня так улепетывал!
– Не, отказник же, вроде, страшилка.
– Ах, да… Тогда кто… лесник?
– А лесник хорош лицом! – возразил Егорыч, – он наведывался к нам, видaли.
– Ага, – подтвердила Лукерья, – хорош мужик! Статен, плечи ого-го! А ручища – подковы гни!
– Ну, я тогда ничего не понимаю и совершенно запуталась в женихах.
– Так, давай считать! Сосед – раз! Полицай – два! Именитый – три!
– Какой именитый? – не поняла Степка.
– Ну тот, с капиталами!
– А… Грозный…
– Водяник – четыре! Городовой – пять! Отказник неведомый – шесть! И, начебто, лесник – семь!
– Лесник под вопросом! – выкрикнула Степка, вот не хотелось ей в душе соглашаться с его кандидатурой.
– Так, начебто все жонихи обнаружились! – подвела итог Лукерья, – выбирай!
– Легко тебе сказать – выбирай! Как выбирать, если в их присутствии я мыслить адекватно не умею? Здесь трезвый разум нужен! Увидеть истинное лицо! А я… – она осеклась, подумав, что как раз о другой части тела всегда думает, стоит только им показаться, – хотя, я вот, что заметила… к соседу и участковому у меня тяги поменьше будет.
– А к которому поболее? – полюбопытствовала Лукерья.
– К медведю! – буркнула Степка и в которой раз покраснела.
– Этого нам не хватало! – заверещала Лукерья, – водяника выбирай!
– Да не разглядела я твоего водяника, и мне знаешь ли обидно, что он от меня как от прокаженной ускакал! Больно надо! – надулась Степанида.
– Ладно-ладно, а далее, кто исчо сподобился? – наставила охоронница.
– Сначала думала, что Грозный. Пока он мне не рассказал, что землю мою выкупить хочет и под отель выделить.
– Шо??? – заверещала Лукерья, – не могёт быть такого!
– Да не ори ты! – закрыла уши Слагалица, – я отказала ему!
– Иш какой, супостат! – Лукерья разошлась не на шутку, аж пыль с потолка посыпалась, – чаво удумал!
– Не нервничай, Лукерья, я не продам Дом ни за что! – заверила Степка и чтоб уйти от темы продолжила: – наверное мэр сейчас в лидерах. Но его я тоже не знаю… надо знакомиться.
– Городовой, говоришь… Красив? – тут же переключилась охоронница.
– Не знаю, как описать его тебе. Красив. Вот только красота у него не обычная. Он мне знаешь на кого похож? На дровосека. Здоровый такой, борода во! – Степка показала размер бороды, – топора на плече не хватает. И одет он не как мэр, а… э-э-э… хозяин лесопилки!
– Ох, хорош, – замурлыкала Лукерья, – не люблю бритоусов, бери этого!
– Да конечно, – фыркнула Степка! – вот чисто из-за бороды выберу мужика, с которым всю жизнь жить?
– А чаво нет? – в тон ей ответила Лукерья.
– Я не знаю его характер, как он ко мне относиться будет! А вдруг он алкаш? Или моральный урод какой? Бить начнет!
– Окстись, хозяюшка! – строго сказала Лукерья, – хорошо ли слушала меня?
– А что?
– Я же баяла – жонихи твои, как один все ладные! Не могёт быть у Слагалицы плохим избранник!
– Хм… Тогда получается и олигарх хороший? – задумалась Степка. А что, он кандидатура отличная, и красив и богат…
– Тогда бери обоих!
– Да ну тебя! – рассердилась Слагалица, – куда обоих?
– Туда! – фыркнула Лукерья, – я ж баяла, одного или двоих!
– Я не по этим делаем, знаешь ли! – надулась Степка.
– А как медведяку возжелать, знать по тем делам? – попрекнула вредная охоронница.
– То была не я! – взвилась Степка, – все, ухожу я от тебя, достала! – схватила Степка куртку, сумку и вылетела из дому.
И что вы думаете? Врезалась со всего разбегу в мужские объятия.
«Красоту сразу видать, а характер не легко узнать»
«Ой, мамочки! Жених!» Теплые твердые руки вежливо придержали Степку, но от груди отпускать не торопились. Женщина испуганно глаза зажмурила думая, караул, что сейчас будет!
Стоят они, значит, не шевелятся. Любовное томление медленно по груди расползается, ножки уже подгибаться начали. Задрожала Степанида. А потом подумала – «А это который?» Ну надо же знать, от кого сейчас башка улетит. Принюхалась – пахнет незнакомо. Медленно глаза подняла. Водяник!
Мужчина от себя слегка отстранил и улыбнулся. А Степка не сдержалась и ехидно поинтересовалась:
– Что? Уже не воняю?
