Текст книги "Степанида и 7 женихов (СИ)"
Автор книги: НатАша Шкот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
– Здорово! Спасибо тебе, что избавляешь меня от этих забот. Из меня хозяйка никакущая.
– Доля ваша, Слагалья, об другом маяться, а хлопоты бытовые – для того мы имеемся.
– Кстати, о другом… Пора бы и мне делами заняться…
– Хозяюшка, а не поведаешь, где обреталась те дни? Тревожились мы…
Вздохнула Степанида и рассказала все, что помнила, за исключением подробностей интимных. Слушали охоронники, а Лукерья изредка вставляла:
– А он шо? – А ты? – А они шо? – А он?
А когда рассказ завершился, надолго замолчала, обдумывала. Тишину нарушил Егорыч:
– Водяник, обормот, вестимо, но ты б не дозволяла ему отрекаться от силушки…
– А что я могу сделать, Егорыч? Не прикажу ведь.
– Могёшь и повелевать! – вставила Лукерья, – он суженой покорится. Они, нынче, в угоду тебе, горы своротят.
– Ой, можно подумать… – а сама замыслилась. Ведь действительно, женихи ее волю выполняли, за исключением лесника. Тот слишком нахрапистый, делает, что хочется, а вот остальные…
Вспомнив про остальных, схватилась за телефон. Она же еще вчера хотела смс-ки им отписать, сообщить, что все хорошо! Вот балда, забывчивая.
Телефон с темным экраном молчал, явно еще дня два назад разрядившись. А как только женщина воткнула в него зарядное, началось…
Больше сотни смс и двести пять непринятых вызовов!
– Упс…
И только Степанида принялась перечитывать смс, как телефон зазвонил. Аппарат определил входящий от неизвестного абонента и Степка нерешительно ответила:
– Д-да?
– Степа! – гаркнули в телефоне и закашлялись, – жива… чтоб тебя!
– А?
– Выпорю! Честное слово, выпорю! – неистовал телефон голосом охрипшего Грозного, – ты дома?
– Нет! – закричала Степанида, – не смейте ко мне заваливаться! Я позвонила предупредить, что у меня все отлично! Встречаться не хочу!
– Это я тебе позвонил! – женщина, дабы не оглохнуть вынуждена была отодвинуть телефон подальше от уха.
– Какая разница? У меня все хорошо! – повторила, – спасибо, что отвезли в больницу…
– Где ты была? Как ухитрилась сбежать, я же спал на стуле у кровати? – говоривший, выдохшись, зашептал простуженным голосом, – Степка, ох… твое счастье, что я туго соображаю, у меня три дня температура под сорок!
– Мне очень жаль, Антон Вадимович… отдыхайте, поправляйтесь, потом поговорим…
– Степа…
– А?
– Точно, все хорошо? – голос уже едва звучал, – я могу расслабиться?
– Можете, конечно, можете! Еще раз спасибо за все! – и завершила разговор.
«Фу-х! С самым грозным поговорила» – хихикнула про себя.
Принялась проверять непринятые. Несколько от подруг, два от Николая, двадцать три от Тихого Славика и шестнадцать от Славного Пети. «Славик лидирует!» И как здесь не засмеяться?
Остальные звонки были от разных, неизвестных номеров. В первую очередь настрочила смс соседу и участковому, с текстом, в котором заверяла, что у нее все хорошо, она дома, но отдыхает и перезвонит им завтра.
Телефон зазвонил снова. Очередной неизвестный.
– Алло…
– Панни…
– О, привет…
– Ты меня узнала?
– Узнала… но только сейчас поняла, что не знаю твоего имени. А называть водяником, как-то не хочется… – от его голоса в душе поселилось легкое тепло.
– Дмитрий, – представились по ту сторону провода.
– Очень приятно, Митя, – улыбнулась Степка.
– Ты улыбаешься сейчас?
– Улыбаюсь. Вот гадаю, какая у тебя фамилия.
– Тогда твоя улыбка станет еще шире.
– Заинтриговал! Скажи…
– Милый.
– Шутишь?
– Нет, не шучу. Милый Дмитрий Исаевич, если быть точным.
– Отпад. Милый Митя, – и захихикала в трубку, – так тебя и запишу в телефон.
– Если ты улыбаешься, значит у тебя все хорошо? – спросил заботливо.
– Да, Митя, спасибо тебе. Я отдохнула. А… как вчера? – спросила, затаив дыхание.
– Не беспокойся. С лесником у нас не первая стычка. И явно не последняя, – ответили безразлично, – поговорили по-мужски, да разошлись.
Вспомнив грохот, который оповестил о начале их «разговора», Степанида засомневалась, что они так просто «разошлись», но в подробности вдаваться не стала.
– Митя, я попросить тебя хотела.
– Проси.
– Ты вчера говорил, отречься решил от сил своих, водных… э-э-э… послушай… не надо, пожалуйста…
Повисло молчание. Степанида занервничала. Она ничего не понимала в том, о чем просит, но интуитивно осознавала, что делает правильно. Он молчал, она продолжила:
– Не надо из-за одной ошибки разрушать свою жизнь, – ляпнула наобум, ведь не знала, может водяник на самом деле и мечтал бы от сил отказаться, – ты…
– Я себе слово дал, – ответил, наконец.
– Так твое слово. И дал ты его себе. Забери, а?
– Панни, – вздохнул водяник.
– Молчи. Не говори ничего. Подумай. Взвесь все «за» и «против».
– Хорошо.
– Спасибо, Митя… – сказала нежно, даже не заметив. С ним было легко и приятно говорить.
– Я могу тебе позвонить еще?
– Можешь, только давай завтра.
– Договорились. Спасибо, Панни, был рад услышать твой голос, пока!
– Пока…
Степка опустила телефон и задумалась. В душе что-то всколыхнулось. Какая-то неведомая до этого момента, щемящая нежность. Грудь сдавило от неизвестного чувства. Конечно, это не любовь, нет. Она слишком мало его знала, но определенно, симпатия. Степка глупо и совершенно счастливо улыбнулась.
Телефон затарахтел еще раз. Почему-то сразу было понятно, что в этот раз с неизвестного звонит мэр.
– Да!
– Здравствуйте, Степанида, – бархатный голос действительно принадлежал Честному, – как Ваше здоровье?
– Спасибо, Никита Горович, благодаря Вам – отлично.
– Почему же благодаря мне? Скорее отцу.
– Вы же его… позвали.
– Ладно, это не важно. Важно, что Вы поправились. Как добрались домой, без проблем?
– Д-да, спасибо, – «значит не знает, что я сбежала от его отца, это хорошо»
– Отец Вас не обижал? – спросил дрогнувшим голосом.
– Н-нет, не беспокойтесь… – а сама покраснела, вспомнив, как именно ее «не обижал» медведь.
– Вы можете мне сказать, если… – настаивал мужчина.
– Все хорошо! – заверила женщина, а про себя подумала, что, кажется, у мэра с отцом отношения не простые. Надо же было и ей встрять между ними, – я немного занята, извините…
– Да, конечно. Это Вы меня, извините, – и отключился. Легкая обида в его голосе заставила Степаниду пожалеть, что была с ним холодна. Вздохнула, почувствовав, что настроение портится.
Телефон больше не звонил и женщина, наконец, пересмотрела все смс. Одно, самое последние, от очередного неизвестного абонента, пришло вчера в полночь: «Позвони. Гор». Степка вздрогнула, вновь ощутив волну силы от этого невероятного мужчины. Как так? Он далеко в своем лесу! Два коротких слова возымели такую силу, что захотелось пробежаться по своей поляне, дабы сбросить напряжение. «Блин, ну почему я так на него реагирую? Не тело, а предатель!»
Перезвонила подружкам, поболтала с ними о том, о сем, пообещав пригласить на новоселье. Затем добавила в телефонную книгу новые контакты, подписав: «Милый Митя», «Грозный», «Честный мэр» и «Гор».
Только отложила телефон, как пришла еще одна смс-ка. И снова неизвестный! «Деточка, ты забыла мою визитку, – было в ней, – позвони, Матильда».
Степанида даже не удивилась, что мать Гора зовут Матильдой. При таком-то облике звать ее, например, Ниной, не могло никак. Значит, бабка у Гора, тоже была тетка креативная, решила она. Но перезванивать ни болотной ведьме, ни ее сыночку, не поторопилась. У нее есть дела, которыми Слагалица слишком долго пренебрегала.
Глава 16
«Доброе дело спасет душу и тело»
Очень тревожила Степаниду судьба той единственной известной ей пары, которой, как она точно знала, нужна ее помощь. Зои и Петра.
Поэтому включила она компьютер, положила руку на мышку и стала гипнотизировать свою заготовку для «Программы Любви»
– И что же дальше? – хоть бы зацепочку какую, понять с чего начать, а там бы она уже разобралась… – Лукерья, – позвала, – а как Слагалицы решают кому помогать в первую очередь, где берут «задания»?
– Так это… само являлось. Бывало, врасплох застанет, озарение-то. Евдотья Ильинична завсегдась носила иглу и тряпочку при себе, – рассказывала охоронница.
– Это типа, села на пенек и давай вышивать? – поразилась Степка.
– Случалось!
– Хм… А бабушка была знакома с ними со всеми? С теми, кого «сводила»?
– Что ты! Зачастую творила издаля. Не знамо об ком, об чем! На чуйке!
– Н-но, как? – захныкала Степка, – хоть намекни, с чего ж мне начинать?
– Не ведаю, я, хозяюшка! – вздохнула Лукерья, – видно, приведется Письмовник подкликать прежде сроку…
– Какой еще, Письмовник? – встрепенулась Слагалица.
– Книжицу не запамятовала? На кой зарок давала?
– Ту, пыльную? Помню конечно! Она меня еще уколола.
– Внимай, хозяюшка. Буду баять, хоть и возбороняется… – глубоко вздохнула Лукерья и поведала: – опосля вступления в силушку, Слагалица стяжает ПамятнОй Письмовник с заветами прародительниц, кои те заповедали младой наступнице. Это та книжица и есть…
– Так чего же ты мне только теперь об этом говоришь? – Степанида от возмущения даже с места вскочила.
– Не можна! Не срок! – возразила Лукерья, – а ежели ты поверку не сдюжаешь?
– Какую проверку?
– Окстись, хозяюшка! Жениховную!
– Не поняла?
– Не дотерпишь до сроку… сгреховничаешь… – пояснила охоронница, – силушка того, тю-тю!
Степанида залилась краской и закрыла лицо руками, вспомнив, как вчера «греховничать» довелось.
– Лукерья, а… – «блин, как спросить, чтоб не догадалась?» – а с женихами совсем ничего нельзя… э-э-э… целоваться там, обниматься?
– Не ведаю в мелочах, но мекаю не можна пущать меч в ножны, а прочее дозволяется. А то как не дать хахалю за перси подержаться, аль за ягодки? – на полном серьезе заявила Лукерья, а Степка аж рот разинула.
– Чего? Что за перси и ягодки?
– От, непутевая! Грудки, да седалище!
– Лукерья! – захихикала Степка.
– Чаво такова? А как уразуметь, годный ли попался?
– Кто?
– Тьфу на тебя! Жёних! А ежели он статный, ладный, сердешный весь такой, да в опочивальне колупай?
– Что колупай? – офигела Степка.
– Да вялой, не расторОпной! Нужён такой?
– Н-не знаю…
– Не нужён! Слагалице дюжий мужик надобен! Аль нет?
– Н-наверное…
– Верное! Излишки силушки, куда дявать?
– Куда?
– На супружника изливать! А ежели он не сдюжает, то такой не надобен!
– Кажется я потеряла нить разговора, – заморгала Степанида.
– Я к тому, что прелюд всякий, очень даже надобен! Поверка силы мужниной. А то как уразуметь, сочетаетесь ли горячностью?
– А если в процессе этой проверки крыша уедет?
– Чаво? Не вникла? – тут уже Лукерья обалдела от непонятного жаргонизма.
– Ну, можно ведь так запроверяться, что не заметишь, как меч в ножны… запрыгнет, – объяснила Степка, показав жест, как палец входит в приоткрытый кулачек.
– А! Так в том и есть поверка. Надобно сдюжать. Утерпеть!
– Ох, Лукерья, – покачала головой Степка, – я конечно, постараюсь…
– Крепись, хозяюшка. Мужики ладные попались, разумею тебя.
– Еще спросить хотела. Ведь не прилично со всеми ними… это… ну…
– Обжиматься? – подсказала Лукерья.
– Пусть будет «обжиматься».
– Так ты ж не блудница. На чужое не заришься. Жёнихи как есть – все твои. Испытуй!
– Не удобно, как-то…
– Ой, не буесловь, хозяюшка! Ты дева не пустяковая, а сама Слагалица. Доля твоя – жёниха подобрать гораздого. Иного пути нетути. Испытуй, да не тревожься о пристойности. Опосля венчания иное житие почнется. Аль не того в супружники выберешь – до конца веку рыдать, волосы драть на себе станешь! – выдала целую тираду охоронница.
Степка аж прониклась. Надо же, как Лукерья запросто оправдала «временную» полигамию. Задумалась над ее словами, а потом головой тряхнула, мысли отгоняя.
– Что-то мы не в ту степь ушли. Расскажи мне про книгу, – вновь обратилась к Лукерье.
– ПомятнОй Письмовник, – поправила охоронница, – исходит ишо от первОй Слагалицы. Навыки скоплены в нем для потреб младой девы.
– Так дай почитать!
– Ох, хозяюшка, я и сама мекаю, что отдать его тебе надобно, да боязно.
– А чего ты боишься?
– Как ведать, что станется, коли супротив закону попереть? Особливо ежели ли ты поверку не сдюжаешь.
– Ты говорила, что если я Дара лишусь, вы и так сгинете.
– Пужала я… – призналась, – не сгинем мы, започинем токмо. До наступной Слагалицы.
– Понятно… Но книгу дашь? Почему?
– Положение твое иное. Не случалось исчо, кабы у Слагалицы в суженых аж две силы природние завелись. Опасаюсь оказий. Особливые дела потребують особливых деяний.
– Ты про то, что лесник и водник в женихах?
– Про них, про кого исчо? Тревожно мне.
– А что такого?
– Ну гляди. Ежели ты выберешь одного – второй опечалится! А огорченный нелюдь, то тебе не простой мужик, бражничать с горя не кинется. Поди пойми, чаво творить станет? А силушка сия, природняя, могучая. Беды большой опасаюсь я, хозяюшка. НужнО тебе наставление прародительниц. Не ведаю, как по-иному.
– Хм. Так расписала, аж мне страшно стало, – пролепетала Степка.
– А то…
– Так давай Письмовник, чего ждешь?
– Исчо баять буду! – ответила строго Лукерья, – дабы ты уразумела, не можно теперича тебе спасовать. Надобно сдюжать, хозяюшка, надобно! Не единая твоя силушка на кону, а и доля наша, охоронья.
– Я понимаю, думаешь нет? – Степанида принялась мерить кухню шагами, бегая от окна к печке, – и тоже боюсь! Меньше всего хочу вам неприятностей, вы мне родные теперь! – в ответ почувствовала ласковое прикосновение Крапивки, – а может мне от сил отказаться? Тогда женихи между собой не поссорятся, так как делить станет некого.
– Не можна. По доброй воле не отступишься. Токмо ежели имеется наступница. У тебя имеется? Не имеется.
– Плохо дело, – Степанида застыла посреди комнаты, задумавшись, что же ей делать? Все оказалось куда сложнее, чем представлялось ранее. Вспомнила, как ее в жар кидало от прикосновений медведя и страсть, как хотелось довести дело до конца. Повезло тогда, что Матильда явилась. А во второй раз водяник медведя сбил. Степка осознавала, что сама бы не остановилась. Что, если в следующий раз никто не придет и не перебьет? Одно дело самой опарафиниться, а другое – подвести охоронников. А потом, как же быть с душами одинокими, кто им поможет, если Степка до финиша не дойдет? – и почему испытание такое сложное, а? Лучше бы велели с парашютом прыгнуть, или с акулами поплавать! – сказала горько.
– Поверка завсегдась на самом тяжком зиждется, – сумничала Лукерья, – состязание с плотью! Вот так-то…
– Я справлюсь, Лукерья! – заявила Степанида, глубоко вздохнув и сказав решительно, – справлюсь! Костьми лягу – справлюсь!
– На четыре кости возляжешься – захихикала охоронница.
– Не смейся! Я серьезно, я смогу! Давай книгу!
– Письмовник!
– Давай Письмовник! Ты хотела, чтоб я осознала, и я осознала! Другого пути все равно нет.
«Не красна книга письмом, красна умом»
После долгой тишины, когда Лукерья предавалась последним сомнениям, стол в кухне вдруг подпрыгнул и на нем очутился толстый потрепанный фолиант, пылью припорошенный.
Степанида подкралась к нему, села на резной табурет, да только прикоснуться не решилась, разглядывала. Обычная книжица без названия и автора. Коричневая линялая обложка, желтые листки.
– Не гляди, что палитурка неприметная, – подала голос Лукерья, – про то, ценности великой.
– А я и не гляжу на потрепанность, – шепотом, – благоговею…
– Эт верно…
– Что, уже можно брать и читать? Или как?
– Чатай…
Вспотевшими от волнения руками Степанида взялась за обложку и медленно открыла. Шутка ли, знания сотен Слагалиц перед ней, как не оробеть от такого?
Вот только никаких надписей на первой странице не оказалось. А так же на второй, третьей и так дальше.
– Лукерья, а та ли книга? – спросила растеряно.
– Письмовник, – поправила Лукерья, – а как же, иные не имеются.
– Но здесь пусто!
– От непутевая! – выругалась охоронница, – я ж баяла, ПамятнОй Письмовник-то.
– То есть? Да говори ты прямо!
– Не письмена в нем, а сбереженная память! Клади руку, бестолочь!
– Лукерья, я тебя уволю за непочтительность! – пробормотала Степанида, – а какую руку?
– Сердешную. Не уволишь, без харчей останешси, – хихикнула.
Степанида возложила левую ладонь на первую страничку и закрыла глаза. Сначала ничего не происходило, а потом женщина ощутила движение воздуха. Распахнула глаза и увидела, что сидит она на Слагальей Поляне, у самого ручья. На себе обнаружила белый льняной сарафан до пят и книгу, лежащую на коленях.
Удивленно по сторонам поглядела. Никого.
– Эй, есть тут кто? – прошептала встревоженно.
– Отзови пришлого, тогда и разговоры водить станем! – раздался рядом строгий женский голос, от которого у Степаниды аж сердце в пятки ушло.
– К-кого?
– Чуждый на Поляне! – ответили ей, – отзови!
– А к-кто?
– Не ведаешь кого привела в святыню?
– Я не приводила никого! – возмутилась, – это Вы про медведя, сейчас, говорите?
– Эх, молодо-зелено! Повторяй! Прогоняю прочь пришлого, чуждого…
– Прогоняю прочь пришлого, чуждого…
– На Поляну пришедшего…
– На Поляну пришедшего…
– Три разочка!
– Прогоняю прочь пришлого, чуждого, на Поляну пришедшего, – затараторила Степка, – прогоняю прочь пришлого, чуждого, на Поляну пришедшего, прогоняю прочь…
Внезапно поднялся сильный ветер, от которого трава на поляне всколыхнулась, по воде рябь пошла, листья, сорванные с деревьев, в лицо ударили. Степка покрылась мурашками от холода в тонком платье, волосы во все стороны разлетелись. Она покрепче за Письмовник схватилась, к груди прижала, голову наклонив. Но ветер так же внезапно прекратился, как и начался.
Подняла Степка голову, волосы с лица убрала и вздрогнула, увидев, что сидит перед ней молодая женщина в цветастом сарафане, с толстой рыжей косой, через грудь переброшенной, вся в веснушках, да с разноцветными, как и у нее, Степки, глазами.
– З-здрасте…
– И тебе не хворать, наступница, – улыбнулась женщина, – как звать-то, тебя?
– Степанида!
– А меня Евдотья, будем знакомы.
– Евдотья? Не Ильинична, случайно?
– Ильинична, – подтвердила женщина.
– Так Вы, значит, бабушка моя?
– Может быть и так! – совершенно спокойно согласилась рыжая, – я – воспоминания прошлого, не будущего, когда знания сберегала у меня еще даже деток не было.
– А, как Вы их сохраняли? – поинтересовалась.
– Как накопила знания, так сразу и сохранила. Ты тоже, как сумеешь, нечто новое, должна в книге сберечь для своих наступниц.
– Это что, типа бэкапа? Сдуреть! – восхитилась Степка.
– Слова такого не знаю, а что это?
– Э-э-э, в мое время так называют резервное копирование данных на каком-либо носителе, – пояснила Степанида, – получается, что Письмовник – носитель. А воспоминания Слагалиц – резервные копии.
– Слова-то какие чудные, иноземные, – покачала головой Евдотья, – ты мне другое скажи, почему на тебе наряд невенчанки? – Степанида поглядела на свое платье и плечами пожала, сама этим фактом заинтересованная.
– Эм, ну, я не замужем, пока еще…
– А как же ты Письмовник-то получила? – совсем опешила «бабушка».
– Послушайте, здесь дело такое. Случай особый, поэтому охоронники и отдали мне его раньше времени… Не ругайте, их, пожалуйста…
– Так-так, а что стряслось-то?
– Понимаете, у меня в женихах одновременно оказались лесник и водяник… – и поведала Степанида прародительнице все, что с ней случилось с самого начала. Женщина слушала внимательно, иногда останавливала, вопросы задавая. А когда Степка рассказ завершила, рассмеялась задорным звонким смехом.
– Ой ничего себе, былица-небылица! Повезло тебе, внучка! Целые две силушки природные в женихи оттяпала!
– М-да? – приподняла бровь Степка, – думаете? А вот у Лукерьи это страх вызвало. Как бы эти силы между собой не поссорились.
– Так выбери обоих, нам же дозволяется!
– Да что вы все, заладили? – обиделась Степанида, – Вы, бабушка, почему деда одного выбрали, а не двоих сразу?
– От любви великой! Любила его с детства раннего, всю войну ждала! Никто иной мне и не нужен был…
– Хорошо Вам. А на меня внезапно шесть чужих мужиков свалились, причем один другого краше. А два из них, так вообще нелюди. Что делать, посоветуйте?
– Прости, Степанида, этих знаний у меня нет. Но я обращусь к давним воспоминаниям, погляжу, что сестры о таком ведали. А ты приходи завтра, может и расскажу что.
– Хорошо, спасибо Вам большое, – Степка даже голову почтительно наклонила, но тут еще кое-что вспомнила, – я еще, узнать хотела…
– Говори.
– Подскажите мне, как души одинокие сводить? Я хочу уже сейчас попробовать помочь одной паре.
– Похвальное желание! – поддержала Евдотья, – знакомые твои?
– Не совсем. Парня я знаю, а вот с девушкой «познакомилась» заочно… – и рассказала Степка про свое неожиданное «вторжение» в тело Зойки. Евдотья даже рот разинула, слушая родственницу.
– ЧуднАя ты Слагалица, какая-то, – вынесла вердикт прародительница, – со мной не случалось подобного…
– И что же мне делать? – огорчилась Степка.
– Я расскажу, в чем наше умение заключается, а как именно его применить – решать тебе. Каждая из нас этот путь проходила самостоятельно. Слушай и запоминай! Первое отличие Сваятельницы Доли от иных людей в чем?
– В глазах? – предположила Степка, припомнив, что рассказывала Лукерья.
– В глазах, – согласилась Евдотья, – они, наше главное сокровище. Издавна нас кликали «Зреющими», из-за способности видеть невидимое. Бывали смутные часы, когда таких как мы на кострах жгли, считая, что мы насылаем «сглаз»… – Евдотья вздохнула, – мы им счастье, плели, эх… ну да ладно, не о том речь сейчас. Так вот, по своей сути «сглаз» – это «гляделка» внутренним зрением. Левым глазом ты видишь женскую половинку судьбы, а правым – мужскую.
Степка поочередно закрыла рукой левый, а потом правый глаз.
– Это не так делается, – с улыбкой покачала головой старшая родственница, – тем более в первый раз. Собраться с мыслями надо.
– Ну сяду я дома, сконцентрируюсь. Глаза закрыть и что дальше?
– Начни с тех, кого знаешь, так легче будет. Потом, как научишься, будешь соединять, кто за сотни километров от тебя, а то и далее.
– Хорошо. Но, как?
– Закрой глаза, – велела Евдотья. Степка закрыла, – представь ту девушку, в положении.
– А почему именно девушку? Почему не парня?
– Женские переживания тебе ближе. Как научишься, все равно будет с кого начинать.
– Хорошо, пробую… – и Степанида попыталась представить лицо Зойки. Ничего сложного, в памяти сразу всплыло лицо худенькой девчушки с голубыми глазищами.
– Теперь парня, – сказала Евдотья, – представь, что рядом стоят. Есть?
– Есть…
– Она слева, а он справа, так?
– Так…
– Посередке, что видишь?
Степанида от неожиданности вздрогнула и глаза открыла, потому что явственно между Зоей и Петром увидела фигуру Антона Грозного.
– Ой…
– Ну что ты, раньше времени, – пожурила Евдотья, – или испугалась чего?
– Д-да, я увидела, отец девушки стоял между ними! Как живой! Кулаки сжаты, глаза нахмурены… – сказала ошеломленно.
– Вот! Значит в нем главная проблема, он не дает им вместе быть.
– И что мне делать? Поговорить с отцом, уговорить не вмешиваться?
– Можно конечно и так, – снисходительно улыбнулась Евдотья, – но Дар ведь не зря дан, с каждым не побеседуешь.
– А, как? Научите!
– Вот узрела ты проблему. Ежели это человек, сконцентрируйся на нем. Представь, что ты – это он. Загляни в душу, почувствуй мотивы. И попробуй мыслить, как он. А потом, как освоишься, попытайся изменить его мнение.
– Не поняла.
– Гляди. Расскажу, про мой первый раз. Соседка у меня была, одинокая, годков под сорок. Жила одна с престарелой матерью. Все я думала, от чего Лизка не замужем, ежели и красой не обделена и трудяжка-хозяюшка? А когда в силушку вступила, про нее первую вспомнила. Села на горище, чтоб не мешал никто, представила ее. И как только Лизка перед глазами встала, тут же справа нарисовался мужик неизвестный, не из нашего села. Красивый, высокий, с проседью. Ну, думаю я, суженый Лизки нашелся, но кто он, как их свести? Да тут аккурат меж ними появилась мать Лизкина. Удивилась я, а она-то здесь причем? – Степанида жадно ловила каждое слово и не дышала, – представила, что нахожусь в теле тетки Нади. Не сразу, но получилось. И тут воспоминания в голове сложились, как я, то есть она, тетка Надя, письма какие-то в печке жгла. И даже страх ощутила, что доченька моя письма эти прочтет и бросит меня одну век доживать, а сама в город к мужику уедет.
– Ого! – вырвалось у Степки, – Вы прямо это почувствовали?
– Почувствовала, как есть!
– И, что сделали? Рассказали Лизке?
– Да нет же! Я попыталась тетку Надю «переубедить», настроить на правильный лад. Словно она сама себя совестить стала, мол как так, дочка у меня красавица, страдает одиночкой, а я внучков не нянчила, хорошо бы замуж пристроить.
– Хм. И как, получилось?
– Не сразу. Но получилось. Сначала спор был, не соглашалась она, сама с собой ругалась. «Зачем это надо, дочка уедет, кто помогать мне станет? А у меня здоровье слабое!» А я давай убеждать, зато внучков привезет, смех детский в доме появится, дочь счастьем расцветет. Понемногу и переубедила бабульку.
– А потом, что? Растаяла фигура бабки между Лизой и женихом?
– Растаяла. Лизка на другой день сорвалась куда-то, а через день привезла матери жениха знакомиться.
– Вот это да! – поразилась новоявленная Слагалица, – а дальше?
– Дальше все.
– А как со всем этим связано вышивание, если, как оказалось, все происходит в голове?
– А нет, глаза у тебя закрыты, а руки делают!
– Зачем?
– Бывает пару долгое время свести не получается. То одно, то другое, преграды одна за одной. Берешь вышивку в руки, вспоминаешь, чья она. Заново ищешь кто, или что мешает? Особенно она помогает, когда судьбы неизвестных плетешь.
– А, это типа конспекта? Шпаргалки?
– Ежели тебе так понятнее, пусть будет шпаргалка, – у прародительницы была такая светлая, добрая улыбка, что Степка тоже улыбнулась в ответ.
– А какие еще преграды существуют, кроме человеческих?
– Разные… война, болезни, смерть…
Степка поежилась.
– Если смерть, то все?
– Когда как. Бывает судьбинушка еще шанс дает.
– Спасибо Вам, огромное. В общих чертах я поняла, буду пробовать.
– Удачи тебе, Степанида, рада была встретиться. Приходи завтра.
Стяжает – получает, приобретает;
Перси – грудь;
Ягодки – здесь ягодицы;
Колупай – медлительный;
Дюжий – сильный;
Сдюжать – выдержать;
Блудница – гулящая;
Не буесловь – здесь не болтай ерунды;
Гораздый – хороший, нужный;
Бражничать – пить, спиваться;
Зиждется – строится;
Палитурка – обложка,
Пришлый – тот, кто пришел;
Чуждый – чужой
