Текст книги "Проклятье Ифленской звезды (СИ)"
Автор книги: Наталья Караванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)
– Дай отдышаться старику, – проворчал Янне, бровями показывая Ровве, чтобы тот закончил мысль.
– Для того чтобы предупредить. Рэта жива и здорова, но очень просит вас найти хозяина Каннега и сказать ему об этом.
– А тебе-то можно верить?
Ровве вместо ответа вдруг шагнул вперед и словно бы приложил ладони к той стороне стекла, что выходит в комнату. Шкипер увидел Темершану, о чём-то мирно беседующую с высокой шатенкой в строгом ифленском платье.
Длилось это одно мгновение и видимо, стоило Покровителю немалых усилий, потому что он почти тут же исчез, оставив по себе память в виде прощального: «Обязательно предупреди!».
– Что ты сказал? – подбежал Джарк. – Кому верить? Идём, мы уже почти на месте.
– Н-да… знаешь, сын, придётся вернуться на нашу сторону реки. Не того мы человека сегодня с тобой ищем.
– Почему?
«Потому что мне явился подозрительный призрак и сказал, что рэта в порядке, а наместника и его брата кто-то опять крепко подставляет!» Хотя, если подумать, Роверик всегда нравился Януру, если так вообще можно говорить об ифленце. Он был серьёзен, ироничен и всегда безупречно рассчитывался за еду и вино. А уж морские течения вдоль побережья знал не хуже опытных моряков. Не поверишь сразу, что парень и моря-то побаивался, и на корабль всегда поднимался с большим сомнением и неохотой. И кстати, страдал морской болезнью. Но если того требовала его загадочная наука, он отбрасывал всякие сомнения. И тем был близок и понятен Януру: как понятен любой солдат или моряк, знающий, что такое верность долгу и чести офицера…
– Да пришла мне в голову мысль, что хозяин Каннег поверит мне гораздо быстрее, чем какому-то ифленцу, а уж тем более южанину. Так что поторопимся. Если пробродим непонятно где аж до рассвета, то лучше бы нам домой не возвращаться.
Сын зябко поежился. Он был совершенно согласен с Януром. И матери боялся намного больше, чем городской голытьбы.
Хозяин Каннег не только ещё не ложился. Кажется, Янур отвлёк его от какой-то тяжёлой работы, и тот вышел навстречу потный, усталый, в рукавицах из грубой ткани.
Гостям он зримо удивился, но расспрашивать не стал: посторонился, пропуская в дом.
Янур с Джарком раньше здесь никогда не были, но если шкипер старался сохранять достоинство, то юноша вовсю крутил головой, впитывая новые впечатления.
А посмотреть было на что. Дом напоминал одновременно мастерскую и склад старинных вещей, и ещё немного – тетушкин загородный дом, где всё выглядит ненужной рухлядью, но где ничего нельзя трогать. Джарк даже руки сцепил за спиной – чтобы ничего не потрогать чисто случайно.
Но хозяин сам выдвинул из-за заваленного книгами стола два ветхих стула (сделал это одновременно, двумя руками), снял варежки и предложил гостям сесть.
В зубах у него была ифленская трубка, но она не дымила. То ли не успел зажечь, то ли забыл набить.
– Судя по тому, шкипер, что вы пришли сюда среди ночи, вы тоже услышали свежие новости из Цитадели, – без приветствий он сразу перешёл к делу. – Печально, если это правда.
– Неправда. Я успел навести кое-какие справки. – Янур поймал озадаченный взгляд сына и повторил с нажимом, – Расспросил одного старого знакомого. С рэтой все в порядке.
– Мне эту новость продолжают приносить со вчерашнего дня, и в основном – люди проверенные и толковые. Впрочем, ошибка, конечно, возможна…
– Мне сказал один ифленец. Он только что из Цитадели – рэта сама отправила его, чтобы знакомые не переживали. Что-то действительно случилось во время вечернего празднества. Но что – я пока не знаю. Я не мог расспрашивать этого ифленца долго.
Джарк, который был поражён, как оказывается, невозмутимо и правдоподобно умеет врать его отец, сидел тихо, как мышка, и старался не поднимать взгляд от стола. Он не очень понимал, зачем Януру сдалась эта ложь, но считал, что в любом случае вмешиваться не стоит.
– Сам я, конечно, раньше узнал. Пришёл один к нам в «Каракатицу». До того я его не видел. Встрепанный, худой. Про одежду ничего не скажу – в наше время мало есть честных малькан, которые бы хорошо одевались. Но осталось у меня чувство, что он сказал далеко не всё, что знал. А уж как начал людей призывать иди с оружием на Цитадель, так тут мои же гости его и повязали.
– Интересно. Но люди в основном доверчивы и склонны верить в дурное. Думаю, этой ночью многие решили прогуляться в сторону Речных ворот…
Янур с удивлением вспомнил, что ведь и правда видел издалека несколько человек, двигавшихся примерно в ту же сторону, что и он – в час, когда даже ночные воры или уже легли спать, или ещё не проснулись.
Хозяин Каннег снял рукавицы и сильно потёр виски.
– Жаль, поздно вы пришли. Часть купленных ружей уже ушла в город. Конечно, люди будут ждать приказа… и это была очень маленькая часть… в общем, хорошо было бы, очень хорошо было бы, если бы ты оказался прав, и завтра рэта Итвена показалась бы людям. И лучше прямо на рассвете.
– Может, стоит как-то успокоить всех… – Янур сам понимал, что это безнадёжная затея. Но промолчать всё-таки не мог.
– Спать сегодня не придётся, – вроде бы без связи с предыдущим сказал Каннег. – Угостить вас пирогом? У меня с вечера остался отличный капустный пирог.
Джарк, может, и не отказался бы от пирога. Но Янур покачал головой:
– И так давно бродим, моя хозяйка уже волнуется. Так что лучше нам домой не опаздывать.
– Ну, что ж, тогда лёгкой вам обоим дороги, – хозяин проводил гостей до порога. – И благодарю вас за добрые вести.
Рэта Темершана Итвена
Темери не спалось. Встреча на башне разогнала последние мысли об отдыхе.
Сначала она просто металась из угла в угол, иногда останавливаясь у окна и вглядываясь в звёздное небо за ним, словно забыв, что кроме неба, дворика и тёмных стен, из окна ничего не разглядеть.
Доберётся ли Роверик? Сможет ли поговорить со шкипером Януром, и поверит ли ему шкипер?
Удастся ли хозяину «Каракатицы» добраться до хозяина Каннега? И что скажет подозрительный мальканин уже на его слова?
Промаявшись так с полчаса, Темери наконец зажгла свечи в большом подсвечнике. Ободрённая недавней прогулкой, она решила, что худого не будет, если она ещё немного побродит по ночному замку. Все спят, тихо. В коридорах возле караульных горят огоньки.
Вряд ли кого-то доведётся встретить в столь поздний час.
Караульный, кстати, у её двери успел смениться. Теперь это был юноша, почти мальчик, с лёгким пушком над верхней губой.
На этот раз в сопровождении Темершана не нуждалась, так что лишь кивнула ему – и получила в ответ понимающий взгляд. Слишком понимающий. И вроде даже немного завистливый.
– Впрочем, – вздохнула она, как бы продолжая мысленный диалог, – мне может понадобиться помощь. Идём!
Идти в сопровождении юного гвардейца было немного спокойней.
Ноги сами привели Темери в зал для торжеств. Сейчас в нём одиноко догорал камин, к нему было подвинуто кресло, возле которого помаргивала одинокая свеча.
Пожалуй, здесь должно хорошо думаться – сидя у камина, со свечкой, с бокалом лёгкого вина в руке…
За вином можно было послать гвардейца. Но он, следуя давней традиции, остался ждать снаружи.
Темери подошла к камину и обнаружила, что не одна она страдает сегодня бессонницей. Наместнику, оказывается, тоже не спалось.
Он полулежал в кресле, закутавшись в плед и ссутулив плечи. Темери вдруг увидела, что он вряд ли старше неё, что он устал, и, может быть, даже простужен. Встрепанные волосы торчат сосульками, на виске – капелька пота.
– Рэта Итвена, – поприветствовал он. – Тоже не спится? Хотите вина?
Удивляясь себе, Темери подошла к камину, подбросила пару поленьев, пошевелила кочергой угли. Не ждать же, когда проснутся слуги? В зале было холодно и влажно. Всё тепло от камина, окатив сухим воздухом пригревшегося в кресле наместника, улетало куда-то вверх, к потолку.
Поставив кочергу на место, она посмотрела наместнику прямо в лицо.
Он приподнял брови, но тут же потянулся пальцами к вискам, словно у него болела голова. Пожаловался:
– День какой-то… плохой день. А у ворот собираются люди. Шпионы Шеддерика говорят – вооружённые. Ждут рассвета. И новостей.
– А давайте натянем всем нос. Всем, кто устроил это представление с ошейником, и тем, кто раструбил о нём по всему Тоненгу?
– И как мы это сделаем?
– Ну, нам всёё равно завтра или на следующий день идти к Золотой Матери за благословением… так почему бы не сделать это на рассвете? Оденемся понарядней. Пусть трубачи на воротах встанут… и сделаем вид, что так всё и было спланировано. А толпа нас с вами просто встречает.
– А не боитесь, что они нас тут же на радостях и расстреляют? – Кинрик выпрямился в кресле и заинтересованно подался вперед.
– Боюсь. Но вы будете рисковать сильней, чем я. Это же вести о моей трагической кончине, если ваш брат прав, вывели людей на улицы.
– У них могут быть ружья. Надо будет поставить оцепление и несколько стрелков по крышам. И горнисты пусть на воротах стоят. И нужно, чтобы флаги развернулись… и ещё нужен какой-нибудь корабль, пусть даже рыбацкую лодку… А вы правы, может получиться красиво! Нам нужен церемониймейстер, начальник охраны, капитан гвардейской роты и Шеддерик… ай, каэ зар! Они ж с Гун-хе допрашивают ювелира.
– Я разбужу Шиону, она поможет мне собраться. Сделаем вид, что рады этой свадьбе, и пусть все, кто не рад этому так же, как мы, скрипят от злости зубами!
Кинрик засмеялся так громко, что смех резко перешёл в кашель. Вытер слезящиеся глаза и сообщил:
– Я понял, чем вы так зацепили моего брата, рэта Итвэна.
Настал черед Темершаны поднимать брови, в одно это движение вкладывая сразу два вопроса. «Чем же?» и «Что значит – зацепила?».
Вслух она, конечно, не задала ни тот, ни другой. Даже поспешно сменила тему:
– За дверью ждёт гвардеец. Думаю, за капитаном можно отправить его.
– Конечно. Ну что, попробуем… как вы сказали? Натянуть им всем нос?
Темери казалось, что Кинрик уж слишком возбуждён, и глаза у него блестели, как воспалённые… но загадочная простуда, казалось, отступила. Так что она решила пока забыть о ней. А потом осторожно рассказать о своих наблюдениях Шеддерику.
А ведь ещё неизвестно, одобрит ли чеор та Хенвил эту авантюру.
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
Чеор та Хенвил, может, и не одобрил бы. Если бы знал, что она уже появилась и начала воплощаться. Благородный чеор был занят: выяснял у мальканских кухонных бунтарей, откуда именно пошли гулять по городу сплетни, и, самое главное, не приплачивает ли кто-либо сплетникам за искренность и правдоподобность.
Ему удалось раскрутить довольно длинную цепочку, он даже сам удивился небывалой скорости получения информации. От пьянчуг по первому адресу (один выбитый зуб и одна совместно выпитая кружка какого-то крепкого деревенского пойла), он узнал, что новость они подхватили на улице в нижнем городе, неподалёку от известного всему кварталу питейного заведения. Шеддерик отправился туда и обнаружил, что кабак ещё открыт, и хотя народу в нём немного, среди этого самого народу есть и искомый «вестник справедливости».
Вестник встрече не обрадовался, но проявлять героизм и личным примером вдохновлять присутствующих малькан на уничтожение всего «белобрысого заморского племени» тоже почему-то отказался. Чеор та Хенвил его и пальцем не тронул, чему свидетелями были все присутствующие, но сумел узнать довольно много. О себе самом – это понятное дело, но и о том, откуда вести – тоже. «Сплетню» ему передал некий богатый и довольно известный малькан, имя которого он, к сожалению, запамятовал… так вот, этот чеор сам видел труп рэты Итвэны, в чём клялся собственным здоровьем… точно ли чеор? Только что был малькан? Да нет, малькане там тоже были, и даже трое, или нет, больше… но и ифленец был, да тоже знатный. Не из самых известных, правда… нет, имени не вспомнить… а, описать смогу. Видел его как вас, благородный чеор…
Шеддерик вытянул из полутрезвого сплетника и описание, и адрес, где происходил разговор, и оставил его в покое. Горожанам, которые уже начали переглядываться и тянуться за оружием, посоветовал не спешить – завтра правда так или иначе всё равно раскроется – и ушёл. Горожане не поверили, но с этим придётся смириться: ифленцам в Тоненге, как и прежде, верили меньше, чем торговцам.
По названному адресу пришлось вернуться почти что обратно к дому ювелира, а потом ещё пройти несколько кварталов в сторону каменных городских окраин.
Эта часть города ещё не успела превратиться в трущобы. Старые дома давно не ремонтировались, но были некогда так качественно построены, что держались на ещё том заделе прочности. Принадлежали они частью – обедневшим ифленским дворянам из младших родов, чьи гербовые кольца были узкими и сверкали свежим металлом. Частью – мальканским дворянам и хозяевам. Правда и то, что настоящие владельцы здесь бывали редко. Часть домов сдавалась, часть – попросту пустовала, а в некоторых самовольно селилась окраинная голытьба. Патрули здесь бывали редко, а драки – часто. Но, тем не менее, район этот считался более безопасным, чем порт или трущобы за рекой. Здесь нечего красть, стоимость товаров невелика, а ифленское и мальканское население как-то за минувшее десятилетие научилось жить в вынужденном худом мире, который, по мнению и Шеддерика тоже, был всё-таки лучше хорошей войны.
Тёмный двухэтажный дом под островерхой крышей, несколько узких окон. Шедде решительно толкнул калитку и поднялся на крыльцо. На стук вышел слуга, спросил, кого принесло среди ночи. Пришлось представиться и потребовать хозяина.
Шеддерик был уже морально готов встретиться с самим Эммегилом, хоть и с трудом мог его представить себе в здешней убогой обстановке, но нет. Вышел к нему сутулый, когда-то высокий худой ифленец в сальном халате поверх серых солдатских штанов, на три размера больше, чем требовалось. Штаны прохудились на коленях, их тоже покрывали жирные пятна – скорей всего хозяин имел привычку вытирать об них руки.
От него разило перегаром, табаком и ещё чем-то кисло-тошнотным.
И тем не менее, Шеддерик его узнал.
А ведь многие годы считал адмирала Кленнерика та Нурена мёртвым.
И может быть, был бы рад и дальше так считать: адмирал в давние годы был боевым товарищем и сподвижником его отца, Великого Ифленского наместника в землях мальканских Хеверика та Хенвила. Правда тогда Хеверик ещё не был наместником.
И про Танеррет, и про Тоненг он рассуждал тогда исключительно как о цели очередной экспедиции, заманчивом жирном куске почти ничейной земли в тёплых уютных широтах, которая лишь по недоразумению пока ещё не принадлежит Ифлену, а тамошнее отсталое население только и ждёт просветителей и мудрых наставников с севера.
Шеддерик едва заметно тряхнул головой, отгоняя полезные, но не слишком своевременные воспоминания об этом человеке, и сказал:
– Чеор адмирал та Нурен? Вот это встреча!
– Давно уже не адмирал. – Проворчал хозяин, отступая вглубь помещения, – разжалован ещё вашим покойным отцом, если это вы и есть – благородный чеор та Хенвил.
«Тоже узнал», – с досадой подумал Шеддерик.
– Входите, что на пороге разговаривать. Давно ведь я вас жду… почитай, с самой безвременной смерти наместника. Все думал сначала – будут ли наследники искать убийц? Или сами руку приложили? А? Я бы от этого старого подлеца избавился, не раздумывая. Это ж скольким он жизнь поломал, скольких благороднейших людей лишил кого жизни, кого земли, кого состояния… я-то ещё легко отделался, да.
Дом бывшего адмирала ифленского флота был под стать ему нынешнему. Тёмные стены с остатками дорогих обоев. Мебель когда-то тоже была дорогой, но сейчас облезла и протёрлась, да и было её немного. Пол… во времена, когда этот дом построили, пол покрывал ценный паркет, но сейчас от него мало что осталось. А дыры оказались где заколочены дешёвым горбылем, где просто прикрыты старой парусиной.
Интересно, откуда у него деньги на содержание слуги, между делом подумал Шеддерик, но почти сразу выкинул это из головы.
– Вина? – предложил хозяин и распахнул потёртый резной бар. Внутри Шедде успел разглядеть несколько глиняных кувшинов с высоким горлом, в каких малькане продают те свои вина, которые сделаны всё-таки из винограда, а не из яблок. Напитки подороже даже здесь, на Побережье, давно уже разливают в бутылки.
Посмотрев на заляпанные стаканы, которые со стола, похоже, не убирались никогда, Шедде предпочёл отказаться.
– А я выпью, да. За те былые прекрасные времена, когда мне не нужно было клянчить деньги у ростовщика, а всякие ублюдки не могли являться ко мне без приглашения среди ночи и требовать каких-то ответов!
Шедде приподнял брови, ожидая, когда та Нурен выпутается из своего тоста, наполнит стакан и залпом его осушит.
Когда-то этот человек и в Императорский дворец входил, как к себе домой.
Шеддерик помнил надменного юношу, с которым в детстве его пару раз оставляли, считая, что моряку будет о чём рассказать мальчишке. Но «моряк» тяготился этими обязанностями. И со временем его отношения с Шеддериком только ухудшались.
Правда, Шедде наивно полагал, что та Нурен его не помнит ни в лицо, ни по рассказам, ни по делам.
– Я ведь знаю о тебе, Шеддерик Хенвил, почти всё. Даже больше, чем твой покойный отец знал… потому что кем бы меня ни считали при императорском дворе, а мне многие доверяли свои секреты, ибо я умел их хранить… в этой голове, юноша, столько чужих тайн, что захоти я разбогатеть шантажом, то обеспечил бы себя на долгие годы… и ещё внукам бы досталось. Но нет! Потому что репутация дороже. Хотя, кому я говорю про репутацию.
Он снова наполнил стакан и отсалютовал им Шеддерику.
– Репутация! Ужасный гнет общества. Из-за неё многие расстались с жизнью и со свободой. Доброе имя в нашем обществе ещё кое-что значит, и ради его сохранения люди иногда идут на такие поступки… на такие поступки… – он гортанно рассмеялся и вдруг громко поставил стакан на стол – так что вино пролилось на разостланную там тряпку, добавив ещё одно пятно к уже существующим.
– Так какого морского жуфа тебе от меня понадобилось, Шеддерик та Хенвил, наследник Хеверика та Гулле, та Лемма, из Фронтовой бухты, брат молодого наместника Кинрика та Гулле? Что тебе понадобилось от бедного больного старика, о которого твой отец когда-то публично вытер ноги?
Шеддерик не знал до сих пор даже о том, что та Нурен ещё жив, не то, что о ссоре между ним и покойным Хевериком.
– Вы разносите по городу вести о гибели рэты Итвены. Зачем?
– Рэта Итвэна? – Хохотнул бывший адмирал и нежно погладил пальцем свой замусоленный стакан. – Маленькая мальканская шлюха? Признаться, я был удивлен, когда понял, что то, что вы притащили из монастыря – и верно она. Я-то думал, мальчишке хватит толку её добить. Но право, она и десять лет назад была горячей штучкой… жаль, кроме меня и подтвердить-то уже некому. Морду мне расцарапала, шрам остался даже…
– Что?
– А ты думал, вам с братом целка досталась? Да её весь…
Договорить он не успел, вдруг оказавшись придавленным к полу коленом и ощутив на шеё жёсткий захват.
– Кто ещё там был? Ну?
Та Нурен захрипел, дёрнулся в захвате, но тот стал только ещё болезненней.
Шеддерику казалось, что та Нурен получает удовольствие, называя имена. Шесть имен.
Дослушав, чеор та Хенвил перехватил поудобней руки и резко дёрнул голову бывшего адмирала вбок и вверх. Шея хрустнула, стало тихо.
Он не спеша встал, отряхнул руки. Вспомнил про слугу, но того не оказалось ни в соседних комнатах, ни в спальне этажом выше.
Во всех помещениях этого дома воняло грязью и несвежим потом.
Ясно, что та Нурен в сговоре с чеором Эммегилом. Кто ещё рвется успеть в наместники до прибытия флота? Правда доказательств всё-таки нет… пока нет.
Шеддерик вздохнул. Время шло, слухи по городу продолжают разноситься. Возможно, останавливать их уде поздно. Но есть кое-что, что обязательно нужно сделать. Нужно найти связь медлу та Нуреном и Эммегилом.
Нужно доказать, что именно по приказу Эммегила по кабакам нижнего города полетели слухи о смерти рэты.
Завтра это может оказаться весомым аргументом… если всё успеть и всё сделать правильно.
Доказательства нашлись в спальне та Нурена – письма, приказы, долговые расписки.
Шеддерик вышел, оставив калитку нараспашку: предстояло ещё многое успеть до рассвета. Слишком много успеть.
Рэта Темершана Итвена
Шеддерик так и не появился, но Ровве уверенно сказал, что чеор та Хенвил жив, и ему ничего не угрожает. И что Темери нужно бы подумать о собственной безопасности. Выглядел призрак каким-то уж слишком печальным, но расспрашивать было некогда, и Темери и это оставила на потом.
Наблюдатель, отправленный Кинриком следить за воротами, сообщал, что туда стекается все больше хмурого народу, но оружия у них не видно (ещё бы, в верхний город вооружённым мальканам путь заказан!).
Спешные приготовления походили на аврал на судне перед штормом: все куда-то спешат, кто-то отрывисто раздаёт команды, кто-то торопливо найтует палубный груз. Темершана однажды видела такие приготовления. В тот день Янур велел ей спуститься в каюту и не выходить оттуда, пока шторм не кончится. Она так и сделала, потому что уже научилась выполнять команды капитана, хотя и обиделась на него: коль скоро она тут что-то вроде юнги, то тоже не желает сидеть в каюте без дела! И ей казалось ещё, что среди матросов (всех четверых!) ей будет не так страшно даже на открытой палубе и даже в сильный шторм.
В тот день непогода прошла мимо «Блесны», лишь чуть замочив палубный настил.
Но нынче причиной бури, хоть и частично, была она сама. Так что оказаться в центре водоворота событий оказалось проще простого.
За два часа до рассвета в Цитадель был доставлен заспанный Янур, но Темери едва успела его уверить в том, что с ней всё хорошо, как пришлось тут же попрощаться: Янур отправился знакомиться с судном, которому предстояло сыграть ключевую роль в ифленском свадебном обряде.
По островным традициям, жених должен привести невесту первым делом не в новый дом, а на новый корабль, который, по идее, должен стать залогом будущего благосостояния молодой семьи.
Были проинструктированы герольды и горнисты.
Вельва и Шиона, бледные от чувства ответственности, почти два часа потратили на то, чтобы хоть как-то уложить волосы Темери в подобие традиционной ифленской свадебной причёски.
Ближе к утру объявился Гун-хе. Выслушал торопливый инструктаж от Кинрика, быстро и без суеты отдал необходимые распоряжения (его подчиненных не требовалось разыскивать, и собрались они куда быстрей, чем офицеры обоих гвардейских полков и внутренней охраны), и только потом поинтересовался, где, собственно, Шеддерик.
Наместник напомнил, что глава тайной управы отправился в город вместе со своим помощником, так что по идее, южанин сам должен был лучше знать, где его искать. Не утратив природной невозмутимости, Гун-хе отдал подчиненным ещё несколько распоряжений и принялся с пристрастием расспрашивать Кинрика о том, по каким улицам пройдёт свадебная процессия и у какой именно божьей крепи остановится.
Служительницам Ленны Кинрик отдал три здания в городе, одно уже стало известно как центральный храм Золотой Матери, и именно там должен был свершиться обряд. Сестёр уже предупредили и получили однозначный ответ, что они готовы встретить наместника и его невесту возле купелей.
Все эти события, сменяя друг друга, проносились мимо Темери в виде тех самых, спешащих успеть до бури матросов, и она вдруг поняла, что участвует в происходящем с каким-то даже удовольствием. Кинрик, переставший морщить нос при каждом взгляде в её сторону, перестал и пугать. А сейчас, когда им приходилось всё делать слаженно, быстро, а главное – вместе, он ей даже нравился.
Впрочем, разбираться в себе было некогда, и Темери лишь заразилась от него лихорадочной, нервной, но почему-то весёлой спешкой.
Её даже не расстроило, что Вельва куда-то задевала подаренные наместником туфельки. Подумаешь! Под длинным платьем всё равно не видно, что у неё на ногах. А новую обувь и вовсе опасно надевать, если предстоит много и долго ходить.
Начало светать, Шеддерика всё не было, а в цитадели, кажется, уже не спала ни одна живая душа. Многие товарищи Кинрика решили сопровождать жениха и невесту. Среди малькан такие желающие тоже нашлись, невзирая на зримую опасность этой идеи.
Когда солнце показало край над горизонтом, ждать дальше стало и опасно и бессмысленно. Всё было готово. И все были готовы.
Идти к храму предстояло пешком, так что рядом с Темери, помимо Кинрика, всё время были люди Гун-хе. Одетые в цивильное платье, они всё равно оставались узнаваемы – по сосредоточенным лицам и ещё по тому, как они внимательно вглядываются во встреченных людей.
Таковых было внутри крепостной стены мало: кто-то спал, а кто-то уже успел присоединиться к процессии.
Впереди – гвардейцы при полном параде. Далее – знатнейшие дворяне Ифлена.
Потом – Кинрик и Темершана. Рядом с ними, по идее, должны были идти родственники. Но таковых немного нашлось, так что там оказались компаньонки Темершаны и друзья Кинрика, сотрудники тайной управы и почему-то невозмутимая чеора Ольтра та Роа, вся в чёрном бархате и в брильянтах размером с чаячье яйцо.
Дальше – снова военные, а за ними уж – всё желающие. Чем больше, тем веселее!
У ворот процессия замерла.
Сердце Темери забилось быстрее: получится? Услышат ли в толпе герольдов? Удастся ли переломить гнев толпы, превратить его из гнева в облегчение, а из облегчения – в радость?
За воротами раздался гул десятков возбуждённых голосов. Если что-то пойдёт не так, ворота не будут открыты.
Ну, что там?
Закрутились, поворачиваясь, старинные колеса. Ворота начали расходиться в стороны, а решётка перед ними уже много лет как была поднята – механизм сломался ещё при власти рэтшара.
Щель наполнилась светом, косой луч, расширяясь, лёг на каменную мостовую.
И вот, наконец, дорога свободна. Когда они с Кинриком подошли к воротам, Темери смогла оценить, что там происходило. Гвардейцы выстроились в плотное оцепление вдоль моста. И за их спинами действительно толпились люди – много. Горожане, в основном мальканы. Больше, конечно мужчин, но были и женщины. Темери различила даже несколько любопытных детских мордашек.
При виде неё толпа снова разразилась громким приветственным криком. Вспугнутые чайки взвились над домами.
Темери знала, что на крышах прячутся стрелки Гун-хе, да и в толпе тоже есть его люди, но это ничуть не мешало насладиться триумфом: они в кои-то веки приняли верное решение! Всё получилось. Осталось только довести дело до конца.
Улица вела к мосту, и вдоль неё всюду ждали люди. Они махали в приветствии руками, и, кажется, лентами. Или шапками? Они радовались тому, что дурные ночные вести оказались ложью и рассыпались в прах с первыми лучами рассвета.
– Как здорово! Как же это здорово! – услышала Темери рядом искренний восторженный голос Вельвы.
Путь до главного храма Ленны был недолог: в прежние времена это здание тоже принадлежало сёстрам и располагалось в центре Тоненга. Старинное, высокое, с большими светлыми окнами и широким двором. И всё равно всех желающих вместить не сумело.
Темери всё больше волновалась – где Шеддерик? Не случилось ли чего? Почему даже люди Гун-хе ничего не успели разузнать?
Кинрик уже несколько раз спрашивал, что её беспокоит и, в конце концов, она была вынуждена признаться. Кинрик только кивнул – его беспокоило ровно то же самое.
Внутри храма было полутемно, пахло свечами и сеном, журчала вода, пополняя купели.
Незнакомые сёстры в светлых переливчатых облачениях зажгли огни по краям святильни и за купелями, так, чтобы их лучи отражались в воде.
Люди расступились к стенам, по знаку старшей сестры Кинрик и Темери шагнули вперед и приняли в руки по медному кувшину. Все происходило в полной тишине, но и так каждый знал, что нужно делать.
Темери подошла к той из купелей, что была ближе к ней, и зачерпнула воды. Кинрик сделал то же самое. Воду они перелили одновременно в большую свадебную чашу. Медленно-медленно. Так, чтобы не расплескать. Потом, по знаку служительницы, опустили руки в эту «смешанную» воду.
По залу словно разлился едва слышный мелодичный звон, Темери не знала, слышат ли его другие люди, но всегда радовалась ему, как будто это был знак – Золотая Мать её услышала.
Вода в первый момент показалась ей ледяной. Но вдруг её ладонь встретилась там, под поверхностью, с ладонью Кинрика. Их пальцы переплелись. В свете свечей стало казаться, что светится уже сама вода.
Одна из сестёр подала им белое сухое полотенце. Так и не разжав пальцы, завернули их в ткань.
Если останется заметный след от воды, брак будет счастливым. А опытные сёстры по следам от рук могут угадать даже, сколько в этом браке родится детишек.
Снаружи снова пропели трубы.
Еще немного, и надо выходить. Темери разжала пальцы. Обратила внимание, что Кинрик долго не выпускает её руку – и как-то слишком внимательно смотрит куда-то ей в переносицу.
– чеор та Гулле… Кинрик! Все хорошо?
Он нахмурился, тряхнул головой.
– Рэта Итвена… что со мной не так? Я почему-то совсем не хочу думать ни о завтрашнем дне, ни о Нейтри… сегодня.
Он поморщился, но, наконец, выпустил пальцы Темершаны.
– Устал просто. Все хорошо…
Сёстры забрали полотенце, и Темери вдруг показалось, оно так и осталось сухим.
Одна сестра встала рядом с Темери, вторая – с Кинриком. Дальше во двор, где ждут остальные участники процессии, они последуют вместе. И там же, у ворот, должен их ждать Янур с ключами от «какого-нибудь» корабля.
Янур Текар в красивом тёмном кафтане – даже и не скажешь, что с чужого плеча – действительно стоял там. Но руки его были пусты. Зато рядом с ним, с выражением лица, достойным Гун-хе, застыл Шеддерик та Хенвил. И это в его руках была небольшая, украшенная самоцветами шкатулка.
Темери сбилась с шага, внезапно оробев.
Шедде не знал, что они задумали, не мог знать – почему, и всё-таки пришёл сюда и зачем-то отнял у шкипера Янура его роль. Словно хотел упрекнуть Темери в чем-то. Или это она опять себе что-то придумывает? Бессонная ночь не прошла даром, возбуждение схлынуло, и теперь мысли Темершаны прыгали, словно лесные белки, как им заблагорассудится, с одной темы-веточки на другую.
Янур был бледен, Шеддерик… Шеддерик улыбался. При том улыбался так безмятежно, что волей-неволей начнёшь думать о том, куда можно надёжней спрятаться, когда свадьба, наконец, закончится.
– Пусть это судно станет лишь первым в будущей армаде, – ритуальная фраза в устах чеора та Хенвила прозвучала серьёзно, но в комплекте с лучезарной улыбкой вызвала ещё большее желание скрыться. – И станет вам вторым домом, приносящим удачу!
