Текст книги "Проклятье Ифленской звезды (СИ)"

Автор книги: Наталья Караванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

Глубоко за полночь ей вновь послышался тихий ровный голос Покровителя Ровве:

– Ты поспи, если хочешь. За Шедде не переживай, не умрёт. Ты хорошо его полечила. Уж это я вижу.

– Полечила?

В ответе Ровве ей пслышалось недоумение:

– Ты как-то воздействовала на его Эа. Когда… ну, когда вы прогнали её.

Темери поняла, что он говорит о сущьности из тёплого мира… но не стала переспрашивать. Сейчас куда важнее другое.

– Нам нужно уходить от реки. А ты можешь узнать, где те люди?

– Нет… нет, Шанни. Почему тебе ближе имя Шанни? Так тебя звали друзья?

– До нашествия. Да, звали.

Темери отвечала шёпотом, чтобы не потревожить спящего.

– Я не знаю, где те, кто идёт по вашему следу. Но я могу покараулить. Отдохни. Разбужу, если что-то случится…

Темери покачала головой. Она ещё долго сидела, любуясь огнём, вспоминая прошлые странствия со Стариком, который так и не назвал ей своего имени. Дорогу Долга и костры, которые они разжигали с монахинями. И уж совсем давний костёр, когда-то для них с братом разведённый в парке под Цитаделью конюхом ретаха…

Проснулась на рассвете. Костёр горел. Она лежала у огня на том же месте, но заботливо укрытая тёплым плащом, Шеддерика рядом не было.

– Всем, и мужчинам и женщинам, иногда требуется минута уединения… – задумчиво изрёк Покровитель. – Он сейчас вернётся. Не волнуйся.

Темери потёрла лицо ладонями. Совсем не помнила, когда заснула.

Зачерпнула глиняной кружкой немного кипятка из ведра. Спросила:

– Ровве, я думала, Покровители являются, только когда их призовут.

– Конечно, – важно согласился он. – Но уходят, или когда сами захотят, или когда становится трудно здесь оставаться. Холодный мир всё-таки не для нас. Но у меня силы пока есть, а помощь тебе нужна.

Темери улыбнулась:

– Никогда не думала, что Покровители бывают такими полезными!

– Шеддерик считал меня скорее вредным. А вот и он возвращается… лучше мне пока умолкнуть!

– Почему?

Но ответом была полная тишина.

Темери обернулась. Чеор та Хенвил не слишком уверенно, но всё же на своих двоих, медленно шёл вдоль стены. Света уже было достаточно, чтобы хорошо его разглядеть.

Он постоял немного, вглядываясь в речную даль, зашёл внутрь сарая. Оттуда послышался приглушённый щум, что-то упало и разбилось. Темери собралась было идти проверять, не убился ли ифленец, но он уже вышел на улицу, держа в руке чёрную седельную сумку, про которую она успела совсем забыть.

Заковылял к костру, споткнулся в двух шагах, но равновесие удержал, хоть и помянул всуе Повелителей Бурь.

Темери поймала его взгляд, попутно отметив, что хоть синяки выглядели по-прежнему жутко, отёк за ночь спал.

– Ничего страшного, – наметил он улыбку. – Последствия. Пройдёт.

Видимо, растрескавшиеся губы мешали ему выстраивать длинные фразы. Темери кивнула.

Хенвил осторожно, оберегая повреждённую руку, сел у огня. Сунул нос в трофейную сумку.

Последовательно выложил на песок рядом с собой запечатанный конверт, потёртую на сгибах карту Побережья, дорожный чернильный прибор и несколько незаточенных перьев.

А потом вдруг на миг замер. И торжественно объявил, доставая из сумки небольшую хлебную горбушку:

– Чеора та Сиверс, сегодня у нас праздник!

– Неужели День Хлебной Корочки?

– Я вам больше скажу. День двух хлебных корочек, лука, сушёной рыбы… о! ещё сыра и – вот это да! День копчёного мяса…

Хорошие новости явно придали чеору сил и говорливости. Вроде бы только что едва бормотал – и вот! Снедь методично была вынута и разложена у ифленца на коленях.

Увидев такое богатство, Темери даже хлопнула в ладоши.

А Шеддерик задумчиво спросил себя:

– Интересно, что помешало мне сунуть туда нос ещё позавчера…

– Я сейчас!

Она привычно уже установила треногу, обмотав жерди цепью, подвесила над огнём ведро.

– Идите сюда, – позвал ифленец. – Самое время немного перекусить!

Присела рядом, осторожно поинтересовалась:

– Вы же не собираетесь съесть всё это за раз?

– Нет, – с видимым сожалением ответил ифленец. – Хотя очень хочется. Разделим продукты на два дня. Есть будем понемногу. Первым делом хлеб – он может испортиться. И мясо. Мы не знаем, давно ли оно лежит в этой сумке, так что… смелее!

Это был очень странный и очень тихий пир. Темери отщипывала от и без того крохотного куска копчёного мяса небольшие кусочки и, отправив в рот, долго не проглатывала, наслаждаясь каждым мгновением вкуса.

А когда еда кончилась, собрала с подола все, даже самые маленькие крошки.

Закипела вода. Найденная вчера глиняная кружка снова пригодилась…

Еда их взбодрила.

Может, это был самообман, но это был хороший самообман, и на волне странной уверенности, что всё плохое уже миновало, Темери сказала:

– Чеор та Хенвил… сегодня у нас есть свет, вода, и даже игла с нитью. Надо заново перевязать ваши раны.

Она была готова к возражениям, но благородный чеор только скривился на слово «раны». Несмотря на собственное состояние, «раненым» он себя не считал.

Темери старалась действовать аккуратно, но ткань присохла, так что управилась она не быстро. Работала, стараясь не вслушиваться в солёные словечки, которые непроизвольно вылетали у благородного чеора, когда она нечаянно причиняла боль.

Удивительно, но рана на руке не воспалилась, да и зашивать её, похоже, не придётся.

Благородный Шеддерик та Хенвил

…как обычно, выбор прост: или, не жалея сил, рваться в Тоненг, и в результате упасть от усталости на полдороге, или пренебречь риском встречи с врагом и устроить себе передышку. Тем паче, содержимое сумки заставляло задуматься. Нет, еда, это конечно славно, но вот письмо, украшенное гербовой печатью очень непростого ифленского рода…

Шеддерику нужны были новости. Хоть какие-нибудь, хоть вчерашние слухи в пересказе глухой старухи.

Передышка была нужна, чтобы восстановить силы. Чтобы продумать план возвращения. Если их ищут на тракте, то и в городе ждут наверняка.

Передышка была нужна, чтобы перестала кружиться и болеть голова, чтобы снова ощутить себя живым…

Вчерашние события наглядно показали, что бывает, если действовать необдуманно. Семейное проклятье, до того являвшееся только в дурных снах, очевидно, нащупало лазейку в выстроенной этхарами защите, когда он напрямую воздействовал на вешку сиана. Другого объяснения просто не приходило в голову.

Ощущения, которые несли в себе сны, оказались лишь малой толикой того, что дарило действие проклятия в реальности.

Шедде боялся, что стоит закрыть глаза, его воплощение вернётся. Вернётся, чтобы добить… но ночь прошла, а он по-прежнему был жив. И сейчас чувствовал он себя намного лучше. Во всяком случае, сейчас он снова мог самостоятельно стоять и ходить…

…а мальканке тоже нужен отдых. А то остались от неё одни глаза и гордость.

Впрочем, в глазах теперь иногда вспыхивала искренняя улыбка. И хотя она не предназначалась непосредственно Шедде, всё равно, видеть её было приятно. Он даже рискнул пару раз пошутить.

И в этот раз Темершана не стала его останавливать.

Он даже вытерпел неприятную процедуру перевязки.

К полудню туман начал рассеиваться. Дольше тянуть смысла не было.

Мальканка лишь покачала головой, увидев, что он начал приготовления к отплытию. Но промолчала. Может, тоже понимала, что надо спешить.

Шедде придирчиво осмотрел все три лодки и пришёл к выводу, что лучший вариант – это та, под которой они ночевали. Прочная, относительно новая, и самая маленькая из трёх. Оставалось надеяться, что она не подведёт и на мелководье и на быстрине.

От идеи идти под парусом Шеддерик с некоторым сожалением отказался: ветра не было, а правильная установка оснастки заняла бы много времени. Даже чтобы найти и закрепить банку, ушли драгоценные минуты. Так же, как и на поиск подходящих вёсел.

Красть лодку было, конечно, нехорошо по отношению к здешним крестьянам… но когда-нибудь – Шедде почти верил в это – он вернётся сюда и возместит все убытки. А сейчас у него не было выбора.

Темери вытащила на свет два больших куска ткани – парус и что-то вроде прочного тканого тента, широкое, но пока что не скроенное полотнище. А потом ещё несколько бухт прочной и длинной верёвки – взять с собой. Шедде одобрительно кивнул. Под тканью можно будет, если что, укрыться от дождя и ветра, а верёвка на реке вещь и вовсе незаменимая. Следовало ещё позаботиться о якоре… но за якорь может сойти любой крупный береговой камень.

Вот саму лодку вытащить оказалось намного сложней. Несмотря на то, что перевернули они её ещё в сарае. Лодка была тяжёлой, а Темери всё же не взрослый мужчина – ей даже толкнуть её удавалось через раз.

В конце концов, всё было готово. Шедде снял сапоги – если промочит, будет беда, – и вывел лодку туда, где поглубже, чтобы потом легко оттолкнуть. Затем перетаскал в неё приготовленные Темершаной вещи – включая ведро с ещё тёплой водой и кружки. Подумывал даже саму девушку перенести, но сам понял, что затея дурная: упадут.

Она покачала головой: «Я с берега сяду. Вон с того мысочка!». Вёсла уже плотно сидели в уключинах, так что пора отчаливать…

Он вернулся к сараю, раскидал костёр и присыпал песком угли. Закрыл ворота. Всё? Да, похоже. Теперь берег выглядел так, словно сюда уже давно никто не наведывался.

Пора.

Закинул сапоги в лодку, столкнул корму, забрался сам.

Несколько минут потратил, чтобы снова обуться – ноги от ледяной воды начали неметь.

Вёсла привычно легли в руки: да, эта лодка не предназначена для выхода в море, но это всё-таки лодка. Шедде сразу приноровился к её более коротким и лёгким веслам, и уже через минуту был у облюбованного мальканкой мыска. Здесь действительно образовалось что-то вроде заводи, и девушка без труда села в лодку.

Осторожно, чтобы не раскачивать, она перебралась на корму и устроилась, спрятавшись до пояса под жёсткой парусиной.

Шедде решил, что пойдёт под дальним левым берегом: вряд ли преследователи пересекли реку, так что лучше быть мишенью маленькой и далёкой, чем соблазнительной и близкой. Но вскоре оказалось, что левый берег – это сплошь мели. Местами они превращались даже в островки сухой осоки и кустарника.

Посередине реки течение оказалось ощутимым, а размеренные гребки ифленца ещё более ускорили лодку.

Он быстро поймал привычный ритм, и смог отвлечься на берега позади. Любоваться там было, правда, нечем – поля тонули в тумане, изредка перемежаясь чёрточками перелесков. Левый берег, ещё более низкий, и вовсе представлял собой унылую ровную полосу камыша, осоки и рогоза. Так что взгляд Шедде всё чаще возвращался к образам и мыслям, далёким от этого унылого пейзажа.

Темери, убедившись, что пока её участие в управлении судном не требуется, задремала под парусиной. её лицо разгладилось, исчезла привычная складка меж бровей. Она вдруг стала обычной, совсем ещё молодой девушкой, которая спит и видит какие-то светлые сны.

Смотреть на неё было приятно – так приятно смотреть на детей или котят.

Шедде даже почувствовал в очередной раз раскаяние: ведь жила же спокойно, не зная бед – так нет, надо было прийти, вытащить из уютной раковины, без предупреждения, без представления о том, как поменялся мир…

Кинрик, конечно, дал слово быть ей хорошим мужем. Вероятно, так же радостно он подтвердит, что никоим образом не собирается понуждать её к выполнению супружеского долга… но ведь до открытия навигации осталось не так много времени. Флот с Ифленских островов придёт непременно, а значит, так или иначе, эти двое останутся один на один.

Шеддерика не будет рядом.

Кто из них сильней? Научится ли Темершана та Сиверс ориентироваться в придворных интригах? А может, ей и учиться не надо? Просто вспомнить благословенные времена до ифленского нашествия? И забыть всё прочее.

Шеддерик поймал себя на том, что мысли начали «плыть». Проморгался, потёр шею: это на время помогло вернуть ясность ума.

Берега не поменялись, но по правой стороне небо потемнело, набрякло не то дождём, не то снегом. К сожалению, причалить было некуда – мели, песок, кочки не давали шанса переждать предстоящую непогоду под укрытием. Оставалось только двигаться вперёд и надеяться, что река не пропустит тучу, оставит над берегом.

Проснулась Темери. Предложила сменить его на веслах. Это её ставшее привычным: «я умею» в который раз заставило Шедде мысленно улыбнуться. Он не сомневался – действительно умеет. Ведь была же у неё когда-то своя парусная лодка…

Он согласился. Пусть погребёт до дождя. Потом придётся оставить вёсла. Не было необходимости пока что жертвовать сухой одеждой в пользу скорости…

Темери устроилась на банке, взяла вёсла. Сделала несколько пробных гребков. Шеддерик понял, что у неё всё прекрасно получается, и сам забрался под полог. Вообще, по бортам лодки были специальные крюки, чтобы закрепить полотнище, но выбранный материал оказалась просто просмоленной тканью – неведомый рыбак только собрался сшить какой следует тент…

Сон не преминул вернуться. Тот самый сон. На этот раз он показался особенно красочным из-за недавних собственных ощущений. Натруженная греблей раненая рука пульсировала под тканью, отзываясь на любое движение даже во сне…

Во сне рядом с палачом стоял сиан. Сиан смотрел сверху вниз на прикованное к решётке окровавленное тело. Смотрел оценивающе – дознаватель хотел знать, можно ли продолжать допрос. А для этого пленник должен мочь говорить.

Пленник хрипло дышал и смотрел на дознавателя с ненавистью: он знал, что не выживет, и сейчас больше всего хотел, чтобы кто-нибудь приказал его добить. Но сиан покачал головой, и пленник услышал короткое: «Продолжайте!».

Палач нагрел на углях стальной штырь, вернулся к пленнику.

– Кто приказал тебе поджечь «Жемчужину»? Отвечай!

– Никто… – хрипел пленник. – Никто, я сам…

Раскалённое железо приблизилось к его глазу. Пленник закричал и задергался на решётке, но палач поймал его за волосы. Поймал и кинул взгляд на дознавателя. Тот только пожал плечами: он получил ответ, который ему был нужен, остальное его не интересовало.

Проснулся Шедде от крупной капли, упавшей ему на лоб. И почти сразу по парусине забарабанило.

Темери ойкнула, не зная, что делать.

– Кладите вёсла по борту, – подсказал он. – И давайте скорей сюда, иначе промокнете!

Упрашивать не пришлось. Темери сноровисто уложила вёсла и нырнула под парусину. Уселась там, в глубине, растягивая руками ткань.

Шедде достал из-под борта жерди, что служили утром треногой, и приспособил их в степс вместо основания мачты:

– Можно натянуть верёвки ещё… эх, надо было раньше… Темери, садитесь ближе к банке, а я попробую это всё как-то закрепить.

Пока возился, он, конечно, вымок, но тент вышел вполне приличный. Дождевая вода теперь по большей части утекала за борт.

Было слышно, как капли барабанят по ткани.

– Двигайтесь ближе, иначе всё-таки промочите платье…

Она послушно сдвинулась на ширину ладони. Совсем чуть, чтобы только не обидеть. И тут же сказала грустно:

– У вас кровь на повязке. На руке. Надо было мне раньше вас сменить – вы слишком активно двигаетесь, так никогда не заживёт.

Её забота трогала: котенок утешает драчливого помойного кота. А то и пса.

Он запрокинул голову, расслабляя шею:

– Заживёт. Я прочный…

– Да, я заметила.

И вдруг огорошила вопросом:

– А что у вас с рукой? Почему она всегда в перчатке? Когда вчера вы дрались с той силой из холодного мира. Мне показалось, ваша рука светилась.

Простой прямой вопрос. Никто уже несколько лет его об этом так прямо не спрашивал. И что тут ответишь? Не пересказывать же ей всю неприятную историю семьи ифленских императоров… включая самых дальних родственников и бастардов?

– Любопытство иногда бывает опасно.

– Сейчас опасно? – у неё даже глаза блеснули в темноте.

– Сейчас – нет.

Он осторожно стянул перчатку и вытянул руку вперед, как будто и сам её впервые увидел.

Кисть, изрезанная шрамами от огня. И камни – чёрные саруги этхаров, вживленные в плоть без всякой системы. А может, система была, да только человеческой логике она не поддаётся.

Какой-то поэт-романтик прошлого века назвал их окаменевшими драконовыми слезами.

Шедде в эту гипотезу не верил: драконов в мире почти не осталось, а саруги у чернокрылых не кончаются. Даже если учитывать старые запасы, трудно поверить, что древние драконы, сколько бы их ни было, смогли бы наплакать столько…

Нет, чёрные эти блестящие «камушки» этхары делают, а может, и выращивают, кто их разберёт, сами. В своих сумеречных лесах.

Глаза Темери, кажется, стали ещё больше, даже брови приподнялись:

– Как же… как вы с этим живете… зачем… – прошептала она белыми губами и перевела взгляд на лицо Шеддерика.

Он поспешил вернуть перчатку на место.

Осторожно покачал больной головой. А потом, повинуясь внезапному наитию, на миг коснулся рукой в перчатке её пальцев.

Темери, вопреки ожиданиям, руки не отдёрнула. Наоборот, поймала его ладонь и сжала, насколько смогла.

– Никто бы добровольно не согласился на такое… – сказала почти шёпотом.

Шедде, тоже шёпотом, чтобы не спугнуть, ответил:

– Так было нужно.

Высвобождать пальцы из её руки не хотелось. Но ещё меньше хотелось, чтобы эта девочка, которой выпало куда больше бед, чем иному воину за всю жизнь, его жалела.

– Не тревожьтесь за меня, Темери, – как можно мягче сказал он. – Не стоит. Это не наказание, это скорей такая защита…

И всё-таки убрал руку.

Но Темери не думала его жалеть. Она хмурилась, словно что-то вспоминая или силясь понять. И вдруг сказала:

– Был бы у меня мой посох, я бы лучше разобралась. Но это – недобрая магия. Она не помогает. Даже ещё хуже. Она же вас убьёт…

– Ну, если бы их не было… Саруги защищают меня от того самого родового проклятия. Да, они несовершенны, но выбор был маленький: или так, или сразу смерть. Темершана та Сиверс, это было моё решение. Только моё.

Она по-прежнему смотрела серьёзно, но теперь как будто с иронией – оказывается, за эти дни он неплохо успел узнать выражения её лица. А потом озадачила фразой:

– Это мне напоминает кое-что… ведь я с вами отправилась в Тоненг тоже сама. И тоже это было только моё решение…

Шедде попробовал вспомнить свои тогдашние обстоятельства.

Как он вообще решился просить помощи у этхаров? Кажется, он искал ответы в замковой библиотеке и пробовал все возможные варианты подряд… да, дело было именно так.

Были и другие отчаянные, странные решения. Была долгая поездка в один из немногих оставшихся этхарских лесов…

Нет, сейчас точного ответа он уже не нашёл бы.

Да и какая разница, выхода у него тогда действительно не было. Жить, хоть и с саругами этими, всяко лучше, чем как в ставшем уже привычным кошмаре. В том самом, с палачом над невинной – или почти невинной – жертвой.

Между тем дождь потихоньку сошёл на нет. Надо было снимать тент и вновь садиться на вёсла…

Подходящий ночлег нашёлся уже в сумерках – в этом месте по левому берегу впервые начал появляться лес, да и глубина немного увеличилась, так что Шедде смог найти для них вполне приличную стоянку, развёл костёр, и даже соорудил из парусины и тента что-то вроде шатра.

У входа весело горел огонь, кипятилась вода. В ней уже плавали кусочки мяса и лука, а так же нащипанная Темери под елкой сухая зимняя кислица. Должно было получиться что-то вроде деревенской похлебки, и оставалось жалеть только о соли. Ложка у них тоже была на двоих одна – та самая, выструганная Шеддериком ещё в охотничьей избушке. Темери потратила несколько минут, чтобы немного подправить её.

Она действительно многое умела – такого, что и вообще-то женщинам знать не обязательно, а уж благородным чеорам – подавно.

Шедде на некоторое время задремал у огня, а когда проснулся, еда была уже готова и одуряюще пахла.

Впервые этой ночью Шеддерик отправился спать, не ощущая себя смертельно голодным…

А проснулся оттого, что Темери трепала его за плечо. Голос у неё был испуганный.

– По дальнему берегу люди ходят. С факелами. Может, видели нашу лодку…

Было ещё темно, только на востоке над горизонтом разгоралась тоненькая светлая полоска.

Увидели лодку? Вряд ли с такого расстояния да в темноте. А вот огонь…

– Костёр могли заметить?

– Не знаю. Он почти прогорел, но угли были ещё яркие. Надо было уйти подальше от берега…

Подальше от берега начинались глубокие канавы – русла весенних ручьёв. А ещё дальше местность понижалась к поросшему камышами болоту. Их островок был единственным пригодным для ночлега. Но вот позаботиться о том, чтобы с воды огонь был неразличим, надо было.

Шедде вздохнул:

– Собираемся. Если промедлим, они смогут найти переправу. Здесь наверняка где-нибудь есть броды.

Темери, понятливая душа, тратить время на разговоры не стала. Собраться было нетрудно: Шеддерик свернул полотнища, Темершана – собрала остатки ужина. Совсем скоро они снова были в лодке, а лодка – заскользила по чёрной ночной воде. Чеор та Хенвил заранее предупредил Темери, чтобы на реке говорила исключительно шепотом, но та словно и вовсе разучилась разговаривать. В плеске воды у прибрежных камней плеска вёсел было почти не слышно.

Факелы метались по дальнему берегу, словно кто-то пытался что-то с их помощью отыскать или на берегу, или недалеко по-над водой. Слышались какие-то оклики, может – команды.

Шеддерик помнил, что дальше река делает плавный изгиб. Если грести быстро и тихо, то может, им удастся избежать встречи с преследователями. Если, конечно, люди с факелами собрались там по их душу.

Так что надо было спешить…

Одного он не учёл – там, где река закладывает петлю, короткий берег всегда мельче длинного.

Да, глаза привыкли к темноте, да, руки приноровились к веслам, и ориентиры были все хорошо видны. Не был виден только донный песок и мелкие камни…

Разогнавшись как следует, Шедде внезапно вылетел на мель. Да так, что чуть не свалился за борт.

Охнула Темери, шумно плеснули и ударили в песок вёсла.

Шеддерик, выругавшись вполголоса, скинул плащ и сапоги и спрыгнул за борт. Воды оказалось меньше, чем по колено.

– Мне тоже вылезти? – прошептала Темери. – Я сейчас!

– Пригнитесь. Может, вас не увидят. Сейчас попробую столкнуть.

Темершана оглянулась на дальний берег, Шедде невольно тоже бросил туда взгляд. Люди с факелами, недавно оставленные позади, вновь приближались.

– Давайте! Ложитесь, сейчас же! Если будут стрелять, борта хоть немного защитят!

От ледяной воды ноги почти сразу потеряли чувствительность. К тому же лодка, едва сдвинувшись, намертво села кормой на невидимый в темноте камень, а может, это была коряга. Пришлось обойти её с другой стороны и снова толкать, даже когда показалось, что жалобно затрещала, надламываясь, одна из досок…

И всё-таки в какой-то момент ему удалось вытолкать лодку на чистую воду. И даже – забраться назад.

И тогда с дальнего берега кто-то крикнул:

– Эй, в лодке! Поворачивай сюда! Всё равно тебе не уйти. А так хоть жив останешься!

Голос был весёлым. Казалось, что окликнувший стоит где-то рядом.

Шедде подхватил вёсла и начал отгребать от мели к основному руслу. Молча.

– Они обо мне не знают! – шепотом отметила Темершана. – Они что же, ищут вас?

– Хорошо, что не знают. В деревне видели только меня, вот меня одного и ищут. Интересно, видать тот рыбак из деревни вас почему-то не выдал. Но, скорей всего, они считают, что вы погибли, или я вас где-то прячу. И как-то мне не хочется это у них уточнять…

– Эй, мужик, слышишь? Давай сюда! Мы тебя не тронем, только зададим пару вопросов, и всё!

Темери осторожно высунулась из-за края лодки.

Правый берег стал хорошо различим – русло реки не давало шанса укрыться под левым берегом. И хотя течение в этом месте было приличным, да и Шеддерик налегал на весла изо всех сил, лошади всё равно были быстрее.

Что намерения у преследователей серьёзные, подтвердил раздавшийся вдруг над рекой одиночный выстрел. Мальканка ойкнула и нырнула снова на дно лодки. И правильно.

Хорошо, что зимние ночи – долгие, а рассветы – медленные. У них всё ещё были шансы скрыться до света.

Если природа и местный ландшафт хоть немного помогут…

Раздался ещё один выстрел. Потом ещё. Потом – приказ беречь пули.

– Страшно? – спросил полушепотом Шеддерик. Как-то уж больно неподвижно замерла Темери, даже кажется, дышать перестала.

– Нет, совсем не страшно. Только жалко…

– Чего?

– Что мне сделать, чтобы помочь? Не отвечайте, знаю, что ничего.

– Мы, наверное, уже близко к городу. Вы можете рассказать, какая там река? Какая местность?

Темери помолчала, честно пытаясь вспомнить.

– Недалеко от Тоненга большой каменный мост. Купцы ездят… нет, два моста, но один старый, полуразрушенный. Очень красивый. Я однажды…

Замолчала. Ещё подумала. Сказала:

– Старый мост. Он завален речными наносами. В прежние времена их расчищали. Но потом я однажды была в этих местах. Брёвна были чуть не поперек реки. Не знаю, как сейчас…

– Понятно. Что-то ещё?

– Не знаю. Выше по течению я была пару раз, но там всё как здесь. Река как река. А, ещё быстрина есть, но это почти в городе уже. У каменного берега. Там глубина приличная, наша лодка легко проскочит.

Шеддерик кивнул, забыв, что в темноте его, возможно, не видно.

Факельщики были близко, как вдруг Темери заметила кое-что еще.

– Там в поле, смотрите! Другой отряд!

Помянув всех Повелителей Бурь и морских жуфов, какие только есть в мире, Шедде с удвоенной силой налёг на весла.

По правому берегу начался ельник, и это могло немного задержать преследователей. Но вряд ли он станет серьёзным препятствием.

Однако Темери обнадёжила:

– Теперь правый берег будет выше. Там овраги будут и лес. Не знаю, есть ли по той стороне какие-нибудь дороги, но если и есть, то все далеко от воды.

А потом добавила грустно:

– Если русло завалено, то им и не нужно никуда спешить. Они знают, что мы плывем в ловушку.

«Еще посмотрим», – подумал Шеддерик. Плана у него никакого не было. В тот момент главным было – грести. Грести и не останавливаться…

А меж тем позади события начали развиваться. Новая группа всадников приблизилась к факелоносцам. Издали было не разобрать, о чём они между собой говорят, но говорили громко, уверенно.

Темери вдруг начала деятельно вытаскивать из складок парусины одну из жердей, что они везли с собой от самого лодочного сарая.

Вытащила, ощупала со всех сторон. Попросила, чуть ли не впервые первой к нему обратившись с просьбой:

– Чеор та Хенвил… мне нужен ваш нож!

– Возьмите. Он на поясе…

Но тут же понял – ляпнул глупость. Не станет она искать у него нож. Да и не сможет, всё едино весла откладывать.

– Чтоб вас. Сейчас.

Он плохо представлял, для чего Темери сейчас могла использовать нож. Но спрашивать не стал: и так увидит.

Мальканка занялась странным делом – начала счищать с жердины остатки коры. А потом – отрезать «лишнюю» по её мнению часть: тонкую вершину.

Ладно, чем бы ни занялась – главное, отвлеклась немного от погони. Может, это такой способ занять руки, чтобы не бояться. Хотя Шеддерик достаточно её изучил и мог бы поклясться, что даже это её занятие имело какой-то смысл и цель.

Впрочем, не важно.

Над рекой начали появляться пряди тумана, небо на востоке всё больше светлело. Факельщики и те, кто их догнал, остались за поворотом, но если мальканка права и впереди – широкий речной завал, то всё равно следует спешить.

– Темершана! Эй, чеора та Сиверс!

Она вздрогнула, оторвалась от своего занятия, подняла взгляд.

– От старого моста, если по берегу – до города далеко?

– Недалеко, но дорога давно заросла, это скорей просека. Но там как-то можно выйти к новому тракту.

Новый тракт, это тот, что ведёт от каменного моста через предместья сразу в мальканскую часть города. Может быть, это решение…

Внезапно Темершана огорошила его вопросом:

– А почему вы называете меня «та Сиверс»? Вы же знаете моё настоящее имя.

– Не знаю. Не думал об этом, – он усмехнулся. – Вас так представили, и я решил, что так правильней. А действительно… почему та Сиверс?

Когда преследователи скрылись за поворотом, стало возможно грести не в полную силу. И перемежать гребки разговором.

Так почему-то легче было выдерживать гонку.

– Это моё речёное имя. Если кто-то приходит в монастырь Ленны просить помощи и защиты, он проходит первое таинство под покровами и получает речёное имя. Своё я называть не хотела, и как многим сиротам, мне дали имя того знатного чеора, который некогда безвозмездно передал эту землю общине, и она стала принадлежать монастырю.

– Этот знатный чеор был ифленцем?

– Наполовину. Его отец был знатным ифленцем, мать родилась на материке и в детстве служила Золотой Матери. Но это всё было задолго до нашествия. Давайте, я заменю вас на вёслах?

– Нет. Берегите силы!

На самом деле, Шеддерик подозревал, что если отдаст вёсла и хоть на минуту приляжет, то мгновенно заснёт. И вряд ли потом хоть кто-то сможет его разбудить. По многим причинам. Любое прикосновение к ране над виском вызывало острую боль, иногда перед глазами начинали плыть тёмные пятна. Руки привыкли к вёслам, и все движения выполняли заученно, но стоило немного сменить позу, как порез на руке тоже давал о себе знать. Но отдых проблему бы не решил: Шедде понимал, что к лихорадке, вызванной порезами, и проклятьем, добавилась ещё и простуда. Остановиться значило сдаться, и он продолжал грести, стараясь поддерживать разговор с мальканкой.

Старый мост, верней, грандиозный завал из серых, принесенных прошлыми паводками брёвен, они увидели, когда окончательно рассвело. Течение в этом месте немного усиливалось, так что Шедде из осторожности двигался вдоль левого берега так медленно, как только мог. Больше всего он боялся посадить лодку на брёвна или получить пробоину.

К тому времени Темери успела нанести на свою «палку» какие-то грубые узоры – поперечные линии, точки и волны. Это совсем не было похоже на те вешки, которые делают сианы. Если честно, это ни на что не было похоже.

– Это мой новый посох, – грустно сказала Темери. – Жаль, я думала, будет время сделать его по всем правилам… но главное, чтобы он работал как надо.

– А как надо?

Она пожала плечами:

– Попрошу помощи у Покровителей. Нам ведь нужна помощь.

– Похоже, нужна. – Шеддерик согласился, хотя не был уверен, что духи мальканских предков Темершаны смогут им чем-то помочь. Но в одном она права – им сейчас любая помощь будет кстати. Даже призрачная.

На берегу собирались недолго. Заросшая дорога, тянущаяся от моста под мокрые голые лесные кроны, была пустынна, так что следовало воспользоваться этим и уйти от воды как можно дальше. Свидетели могут навести на их след.

Однако всего через четверть часа Темершана стала немного отставать. Шедде, шедший впереди, не сразу увидел, что она прихрамывает. Остановился. Усталость вылилась в раздражение:

– Каких морских жуфов вы никогда не жалуетесь? Что с ногой? Натёрли?

Темери постояла немного, опираясь на «посох», и несколько мгновений сверлила ему переносицу упрямым взглядом.