Текст книги "Проклятье Ифленской звезды (СИ)"
Автор книги: Наталья Караванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
– Ошибаетесь. Оно даже немного больше мое, чем вы думаете. Эта поставка была организована примерно месяц назад при посредничестве одного коанерского купца, торговца кружевом, так?
Гость побледнел и собрался вскочить со стула, но Шеддерик поднял левую руку:
– Тихо. Ну что же вы… надо проверять своих поставщиков. Хочу подкинуть вам немного занятного чтения на ночь.
Он вынул из-за голенища сапога припрятанный там конверт. Надеялся, что пускать его в дело не придётся, ведь Гун-хе и сам не проверил ещё этого человека до конца. Впрочем, в главном ошибиться южанин не мог, так что Каннегу будет, о чём поразмышлять.
Тот вытряхнул содержимое конверта на стол, вытащил рисунок, стал разглядывать.
– Это ваш поставщик? – спросил Шеддерик жёстко.
– Похож, – поморщился «смотритель склада». – Я удивлён. Сделка была тайной. Даже посредники не знали о содержимом груза.
– Это управляющий светлейшего чеора Эммегила. Верней, управляющий одного из его мальканских владений. Надеюсь, вам не нужно рассказывать, кто такой светлейший Эммегил?
– Я проверю… – вздохнул Каннег. – Но что это доказывает?
– Это доказывает, что руками горожан кто-то хочет расчистить себе путь к власти. Что кому-то выгодна смута, уличные бои и кровавые расправы в городе. А когда власть будет захвачена, этот кто-то легко сможет и поднять налоги, и устроить показательные казни зачинщиков восстания в городе – ведь большинство к тому времени или погибнет в уличных боях, или покинет город в страхе перед расправой. Проверяйте, Каннег. Но не слишком долго. Ведь ваш поставщик, если мне только совсем не отказало чутьё, скоро снова появится с очередным выгодным предложением.
– Так вы бы хотели, чтобы я убил его сам, или выдал страже?
– Я бы хотел, чтобы вы согласились. Но в нужный момент не вышли бы на улицы убивать тех, на кого этот самый поставщик вам укажет.
– И вы уверены, что он действительно укажет? Может, этот ваш благородный чеор просто решил добавить хлопот тайной управе? Позлить вас? Вдруг это ваши чисто ифленские внутренние дела, которые мало должны заботить Тоненг?
– Вас купили и собираются воспользоваться покупкой, – пожал плечами Шеддерик. – Впрочем, думаю, вы сможете и это проверить.
– Опасную игру вы затеяли… – вдруг нехорошо усмехнулся Каннег. – А если я поддерживаю светлейшего чеора Эммегила совершенно осознанно?
– Это вряд ли. Я видел вашу реакцию на мои новости. Впрочем, решать в любом случае вам. На чьей вы стороне? Своей рэты, своего народа или же – хитрого заговорщика, привыкшего загребать жар чужими руками?
– Опасная игра и красивые речи… а вы мне понравились, чеор та Хенвил. И смею вас уверить, я очень внимательно изучу эти документы!
– Есть ещё кое-что, – тихо сказала Темери, которая весь вечер наблюдала за гостями, стараясь запомнить всё как можно точнее. Ведь ей казалось, что ничего более существенного она сделать не сможет. Да ничего такого от неё и не требовалось.
И всё же одна мысль, пришедшая ей в голову, показалась удачной.
Оба собеседника замолчали и повернулись к ней.
Поморщившись от того, что ей самой придётся говорить о вещах, которые обычно при молодых девицах на выданье даже не обсуждаются, Темери осторожно сказала:
– Я невеста наместника. И раз уж так вышло… обычно невесту сопровождают к жениху родственники, родители, семья. У меня никого нет. Но я – мальканка, и было бы правильно, если бы…
– Опасно, – быстро сказал Шеддерик. – В своих людях я уверен…
– Я готов! – одновременно с ним вскинулся Янур.
– Послушайте… – Темери старалась подобрать слова, хотя самой ей больше всего хотелось куда-нибудь удрать или хотя бы спрятаться под стол. – Я знаю, это странно звучит… но это могло бы быть хорошим началом…
– В замке полно малькан, присягнувших императору и сохранивших почти всё имущество и титулы, – поморщился Каннег, – они вполне могли бы стать неплохой декорацией к вашему спектаклю.
– Это только разозлит горожан!
– Рэта Итвена права, – Шеддерик, кажется, сказал это с лёгкой досадой. – Дворяне, о которых вы говорите, не смогут, в случае чего, вести переговоры от имени города.
– Отчего же?
– Да оттого, что здесь сейчас – не они, а вы. Согласитесь, это стоит обдумать.
– Я обдумаю.
Вскоре таинственный хозяин Каннег с его не менее таинственными телохранителями удалился.
Темери перевела дух: разговор её увлёк, но он был – как сражение, или как общение с духом, который не желает отзываться на призыв.
Сама она не справилась бы так ловко. Ей всё ещё казалось, что её присутствие на этой встрече было лишним. Почти всё время она была той самой ряженой куклой, подтверждением чужого права вести разговор… и ещё неизвестно, что Шеддерик подумал об её идее. Надо было подождать, сначала рассказать ему… или нет?
А ведь она так и не вспомнила ни лица, ни голоса хозяина Каннега.
Хотя сам хозяин Каннег её узнал. И даже сразу поверил, что она – это она и никто другой.
Было бы неплохо, если бы хозяин Каннег поверил им… и если не стал бы союзником, то хотя бы не выступил на стороне врага.
– Устали? – спросил Шеддерик вполголоса.
– Ну… – попробовала она описать ощущения, – до избушки ещё далеко. Скорей, как после дня в лодке, когда мы гребли по очереди.
– А? Ах, да. Как в лодке, но не как в избушке. Бррр. Что скажете о хозяине Каннеге?
– Я его не помню по прежним временам. Но речь у него правильная… разве что манеры… но это может быть и притворство…
– Как вам показалось, ему можно верить?
– Я… не знаю. Он любит внимание. Видно, что при этом он много пережил и не любит церемониться с людьми, но ведь и вы тоже…
– Что?
– Не из тех, кто долго ходит вокруг темы. Он военный человек, прямой.
Шеддерик сидел некоторое время, нахмурившись. Потом неуверенно спросил:
– Это напомнило мне… а тот, кого вы подслушали в общественных банях… это не его голос?
– Нет. Тот ниже и резче. Но интонации… вот интонации иногда похожи. Жаль, что он не поверил нам. Теперь придётся начинать всё заново? Искать других союзников?
– Отчего же не поверил? – Шеддерик сцепил пальцы в замок и упёр в них подбородок. – Думаю, наоборот, поверил и встревожился. Но наши новости означают, что в его организации кто-то шпионит на Эммегила – и это его беспокоит больше всего. Сейчас он будет всё очень тщательно и внимательно проверять. А потом мы поговорим ещё раз – уже предметно. Ну, что. Час поздний, Темери. Разрешите проводить вас домой?
– В дом чеора та Дирвила. – Вздохнула Темери. – Конечно. Едем…
В карете Шеддерик та Хенвил задремал, и Темери всю недолгую дорогу разрывалась между желанием немедленно его разбудить и мыслью о том, что сама она всё-таки успела немного отдохнуть за эти дни. А он по привычке продолжает делать вид, что он железный, и ему сон не нужен.
Впрочем, когда карета остановилась, он проснулся сам. Потёр переносицу, невнятно извинился.
Нянюшка Эзальта качала головой каждый раз, когда Темершана сбивалась с такта. У малышки Валетри и то получалось лучше. Темери никак не могла подумать, что танцы в империи настолько не похожи на те, что танцует Побережье. Эти – строже. Каждое движение чётко регламентировано. Нельзя просто следовать за мелодией и подстраиваться под неё. Танцы Ифлена – это словно выученная наизусть история, сказка, в которой нельзя соврать ни в интонации, ни в слове. Каждый жест отработан, каждый шаг, каждый поклон…
Темери не танцевала лет десять и в первый раз вовсе чувствовала себя глупо. Казалась себе неуклюжей и неловкой. Платье, которое на ифленский манер наглухо закрывало плечи, руки и шею, мешало двигаться, а подол казался слишком длинным.
Вообще-то традиции империи не заставляли Темери танцевать с наместником Кинриком в первый же день знакомства – но знать азы ей было нужно. Так что Темери сама, на следующий день после встречи с хозяином Каннегом, попросила чеору Эзальту показать ей несколько движений.
Нянюшка не подала виду, но, кажется, даже обрадовалась этой просьбе, потому что учить Валетри было для неё испытанием терпения.
Мелодию наигрывал пожилой музыкант на большом чёрном рояле, Валетри исподтишка кривлялась перед зеркалом, Темери осторожно отрабатывала шаги, иногда пользуясь помощью наставницы, как вдруг двери в музыкальный зал распахнулись. Быстро вошла встревоженная хозяйка дома, чеора Алистери та Дирвил. По её лицу Темери сразу поняла – что-то случилось.
Утром Темери завтракала одна. Вернулись они с чеором та Хенвилом поздно, да ещё и заснуть долго не могла. Так что встала, когда на улице царил день.
Весь день никто из хозяев, кроме маленькой пиратской принцессы Вальты, ей не встретился, и теперь она была уверена, что увидит благородного чеора и его жену разве только за ужином.
И это было хорошо. Каждая короткая встреча с Дирвилом надолго выбивала её из равновесия.
И вот – чеора Алистери. Застыла у входа.
Поймала взгляд Темери и тихо попросила:
– Чеора та Сиверс… мне нужно с вами поговорить. Это очень важно. Прошу вас!
Темери поблагодарила нянюшку Эзальту за урок и поспешила следом за чеорой.
Опасения оправдались.
Бледная Алистери привела её в одну из давно пустующих гостиных, плотно закрыла дверь. Несколько раз пробежала по комнате, как будто что-то проверяя, но на самом деле просто пытаясь успокоиться. Её беспокойство передалось и Темершане. Впрочем, если бы случилось что-то в крепости или, например, с чеором та Хенвилом, вряд ли это заставило бы хозяйку так волноваться.
Темери ждала – просто не знала, что сказать.
Наконец Алистери немного успокоилась. Остановилась у окна, за которым тёплое солнце потихоньку топило остатки вчерашнего снега, превращая его в грязь и воду. Спросила:
– Кто вы, чеора та Сиверс? Кто вы, и почему разрушаете мою жизнь?
Темери подошла к тому же окну, но остановилась на некотором расстоянии от хозяйки. Понимала, что ближе к ней подходить не стоит. Что-то случилось в её семье. Вероятно, что-то сказал… или сделал… её муж, такое, за что ответ она решила спросить с Темершаны.
– Нас представили. Я не лгу – моё имя Темершана та Сиверс. Я – невеста наместника Кинрика, вероятно, это вам известно. Да, есть кое-что еще. Но я обещала Шеддерику та Хенвилу… и вашему мужу – тоже… что не буду рассказывать большего никому – просто потому что так будет безопасней и для меня, и для вас.
– Сегодня он сказал, что мы должны уехать. Что вы – нам не друг. Но он ещё сказал, что даже если вы его простите, Шеддерик не простит никогда.
– Благородный чеор хочет, чтобы вы уехали?
– Я и Валетри. Он уже приказал паковать вещи, но я не могу… он изменился. Я знаю его шесть лет, я видела его всяким, злым, больным, пьяным, усталым. Но никогда он не был… никогда не отталкивал меня. И у него никогда не было такого взгляда. Именно поэтому я спрашиваю, кто вы, чеора та Сиверс? Кто вы, и какое вам дело до моей семьи?
– У вас кровь…
Действительно, Алистери в тот момент повернулась к Темершане, и та заметила, как возле левой ноздри у неё скопилась капелька крови. Темери быстро вытащила из рукава платочек и протянула хозяйке.
Та потрогала пальцами лицо и, обнаружив капельку, зажмурилась, да так и стояла несколько мгновений, словно не веря.
Потом медленно взяла платок, промокнула кровь. Нашарила высокий стул под чехлом, села, запрокинула голову.
– Я болею, – сказала тихо. – Наша земля – южнее, в горах, там много цветов и виноград, но врачи сказали, нужен морской воздух. Ланне не стал ждать – мы собрались и переехали в этот дом. И всё было хорошо… так долго всё было хорошо…
Темери хотела сказать, что уезжать ей никуда не надо, и что она поговорит с чеором та Дирвилом. Но почему-то просто села рядом с Алистери и взяла её за руку. Так, как сделал Шеддерик вчера вечером, когда ехали на встречу с хозяином Каннегом и с неизвестностью.
В тот момент ей было жаль всех – и Алистери, и Валетри. Даже чеор та Дирвил вызывал не злость и не страх, а досаду: почему он – совсем другой человек? Почему он вдруг старый товарищ чеора та Хенвила, любящий отец и муж, а вовсе не одно из кровавых чудовищ из её прежних снов? Себя тоже было жаль – но отстранённо. Себя жалеть она устала ещё в лесу.
И именно сейчас она кое-что действительно могла изменить…
Чеора Алистери легонько сжала её пальцы в ответ.
И Темери решилась:
– Не надо никуда уезжать. Только не из-за меня.
– Что он сделал? В чём он себя винит? Темершана, я верю вам, но я верю и своим глазам и чувствам. Я вижу, как ему плохо, и не могу помочь. И ничего не могу изменить…
– Он справится, – улыбнулась Темери, радуясь, что Алистери не видит, какая у неё получилась кривая, болезненная улыбка. – Я это точно знаю. Я же справилась… а я всего лишь женщина, которой некого защищать…
– С чем?
Она не успела ответить. Даже не успела придумать, что ответить. Дверь распахнулась настежь, с шумом. В комнату влетел чеор Ланнерик – бледнее, чем его жена.
Темершана даже сама понять не успела, как вскочила на ноги. Но вдруг оказалось, что хрупкая маленькая Алистери уже стоит между ней и своим мужем, словно бы закрывая собой.
Тот остановился, словно налетел на каменную стену, с разбегу, да головой.
Перевёл взгляд с одной на другую и словно что-то понял для себя: вдруг ссутулился и отступил на шаг.
У Алистери из руки выпал окровавленный платок.
– Ланне… – прошептала она одними губами. Темери услышала лишь потому, что стояла совсем рядом.
Она задушила в сердце внезапно накатившую, непонятно откуда взявшуюся тоску, и мысленно обратившись к Золотой Матери Ленне, вышла из-за спины Алестри.
– Благородный чеор, нам надо поговорить.
– Что вы ей сказали? – хрипло спросил Ланнерик, снова обретая силы двигаться. – Алистери, не слушай её… родная, не верь не единому слову, слышишь…
– Благородный чеор, замолчите! – Темери и сама не думала, что сможет так разговаривать с чеором та Дирвилом. Но она испугалась, что он сейчас окончательно сломает то, что ещё можно исправить, и закричала больше от испуга, чем от злости. – Слышите? Вы обещали чеору та Хенвилу, что обеспечите мне защиту. Я тоже кое-что обещала. И держу слово. В отличие от вас!
– Что?
Ланнерик словно воздухом подавился. Темери слов не сдерживала и выговаривала ему всё, что придёт на ум. Он не мог ожидать обвинений в нарушенном обещании.
– Благородный чеор та Дирвил, – уже тихо и почти ровно сказала Темери. – Я уверена, вы не хотели нас пугать и прерывать нашу беседу. Чеора Алистери рассказывала мне о виноградниках, что были неподалеку от вашего дома в горах, и о том, почему вы перебрались в Тоненг. Я никогда не бывала южнее Тоненга.
Дирвил переступил с ноги на ногу и ухмыльнулся:
– По вам не скажешь, что вы – мальканка. Вашему хладнокровию позавидовал бы сам ифленский Имперавтор.
Хладнокровию? Да у неё коленки тряслись от ужаса, и кулаки разжимать приходилось силой воли.
– Может быть. Послушайте, я не желаю зла никому из ваших домочадцев. И… я думаю возникло недопонимание… которое я… я должна развеять. С вашего позволения и с позволения благородной чеоры Алистери.
– Чего вы хотите?
– Разговор. Есть в доме место, где мы могли бы обсудить вопросы политики и при этом не скомпрометировать меня – как невесту ифленского наместника, а вас – как хозяина дома?
– В каминном зале. Прошу вас следовать за мной.
Маленький каминный зал располагался на первом этаже. Темери здесь ещё не бывала. Тёмно-синие гардины, тусклые пейзажи, стены выкрашены в светло-зелёный цвет. И камин – император этого места. Размерами он не уступал тому, что расположился в большом холле.
Но сам зал – меньших размеров, уютней и светлее. Из высоких стрельчатых окон лился холодный синий свет: окна выходят на северо-восток, солнце сюда заглядывает только по утрам.
Чеор та Дирвил указал Темершане на одно из кресел. Она села, едва сдержав вздох облегчения. Сам устроился в кресле напротив, наклонился вперед, сцепив пальцы. В такой позе любит сидеть Шеддерик та Хенвил…
Интересно, одобрил ли бы он её решение, если бы знал всю правду?
– Итак, вы хотели что-то сказать.
– Да.
– Ну, так не молчите!
– У меня есть гордость, чеор та Дирвил. Может, вам это странно. Но мне тяжело… трудно говорить то, что я должна сказать.
– Так я избавлю вас от такой необходимости. Все распоряжения уже сделаны. Спасибо за предоставленную отсрочку, чеора та Сиверс. Я не знаю, чем я заслужил её, но всё же благодарю вас за возможность не убежать с позором, а просто уехать…
– Прекратите! Куда вы поедете сейчас? На острова? По штормовому морю? Или обратно в горы? Где вашей… где Алистери стало настолько плохо, что вы, бросив всё, спешно перебрались в столицу? Послушайте… я здесь не ради мести. И мне нечего делить ни с вашей женой, ни с вашей дочерью, ни с добрейшей чеорой Эзальтой, которая тоже за вас переживает. Вам не надо. Не надо уезжать. Я клянусь, от меня никто не узнает о штурме крепости. Даже Шеддерик.
– Почему?
– Не ради вас. Ради Алистери. Она сказала, на Побережье ей лучше.
– Летом я думал, что потеряю её навсегда… это как расплата за прошлое – но, сколько бы добра я ни делал… искупить ничего невозможно. Ведь так, чеора? Говорят, вы жили при монастыре Золотой Матери. Вы знаете ответы…
– Золотая Мать Ленна не даёт ответов. Но позволяет спросить у тех, кто знает. Что с ней? С Алистери?
– Я не знаю. Лекари говорят разное… но здесь ей действительно стало лучше. Здесь она снова стала улыбаться.
– Она хочет вам помочь. Не мне вам советовать… но не отталкивайте её больше. Ей больно за вас и страшно. Это… это всё, что я хотела вам сказать. Позвольте, я пойду?
Он не отозвался. Сидел в кресле, понурив плечи, словно снова сошёлся в битве с демонами собственной души.
И лишь уже стоя у выхода, она услышала:
– Чем я могу вас отблагодарить? Что мне сделать, чеора та Сиверс?
– Я… я не знаю. Если вдруг меня убьют… помогите чеору та Хенвилу сделать так, чтобы войны не случилось. Я ведь здесь только поэтому. С вашего позволения я всё-таки пойду.
– Конечно.
Тем вечером та Дирвил тихо напился как матрос, но сначала всё же догадался попросить прощения у жены. Темери вечер провела в компании Алистери, Валетри и великолепной нянюшки Эзальты. Эзальта вязала и рассказывала девочке сказки, пытаясь убедить заснуть. А Темери слушала неспешный рассказ чеоры та Дирвил о жизни на ифленских островах. Слушать её было интересно, а иногда и полезно: Темери старательно запоминала имена тамошних дворян, названия городов, рек и проливов.
А утром Шеддерик та Хенвил принёс новости: стала известна дата, в которую Темери должна прибыть в замок…
Глава 11. Кинрик и Шеддерик
Темершана Итвена
На островах многое умеют делать хорошо, в том числе и кареты. Темери удивилась, как затейливо всё устроено внутри экипажа, сработанного из тёмного благородного дерева с инкрустациями и медными начищенными деталями.
Внутри нашлись удобные, довольно широкие сидения, а потолок оказался настолько высоким, что хватило места для подвесной лампы.
День выдался невероятно тёплым, почти весенним. Небо полнилось ясной синевой, снега не было и следа, а у самого дома даже успела вылезти реденькая зелёная травка.
До кареты Темершану проводил чеор та Дирвил. А возле её ждали. Темери узнала Янура, и сразу из сердца ушла половина утренней тревоги. Всё сегодня будет так, как задумали! Всё получится. Не может такой замечательный, ясный день принести неудачу.
Правда, что ещё считать неудачей…
Но до крепости-то она доберётся. И если ей повезёт, то может быть, наместник окажется хоть немного похож на старшего брата. Ровно настолько, чтобы не считать его врагом и не ждать каждую минуту удара в спину.
Рядом с дядей Янне, почтительно склонив голову, стоял хозяин Каннег. Значит, Шеддерику всё же удалось его убедить! Ещё двое были ей незнакомы, но Темери решила, что это наверняка телохранители хозяина Каннега. Она их по прошлому разу не запомнила. Да и лица тогда у них были скрыты.
Один из них стоял, подставив лицо весеннему солнышку, и так широко улыбался, что невольно захотелось сделать то же самое.
Но на это времени не было. Пришлось быстро забраться в карету, и та сразу тронулась. Темери вспомнила наставления Эзальты. Надо чаще выглядывать из окна, чтобы люди видели, что она – это она, и нет никакого обмана.
Через некоторое время к кортежу присоединился большой отряд военных – Темери глазам не поверила: одеты они были в красно-чёрную форму времён до нашествия. Такие камзолы носили солдаты её отца.
Звонко цокали копыта, люди останавливались, провожали кортеж взглядом… а потом впереди показались ворота нижней крепостной стены.
Старые серые камни, массивные опоры, зубцы наверху. Такой привычный силуэт. Стены, которые когда-то были родными. Ворота распахнуты.
Сверху, со стены, грохнул салют из ружей.
Потянулись знакомые каменные улочки старых дворянских семей. Сейчас здесь, наверное, живёт ифленская знать. Если цитадель – сердце крепости, то эти улочки – грудная клетка, ещё один щит. Когда-то не устоявший, но сохранившийся почти полностью.
Здесь – кузницы и мастерские, лавки сианов, кожевенников и ювелиров. Здесь всегда было интересней гулять, чем во внутреннем дворике, где каждый камень знаком с младенчества…
Здесь их тоже встречали. Но зевак было не так много, как в городе – ещё бы. Большинство здешних обитателей сейчас у главных ворот замка. Там развернётся основное действие.
Темери любила площадь у парадной лестницы.
Здесь мраморные ступени низким каскадом стекают от кованых ворот к чёрным полированным плитам площади. Здесь ажурные решётки, фонари и всегда – чайки. Чайки гуляют по перилам и карнизам, кружатся над головами. Они, как особая примета из прошлого, кружили и сейчас…
Людей на маленькой площади собралось много – на первый взгляд, свободного места не осталось вовсе, а ведь когда-то ей эта площадь казалась просто огромной. Гвардейцы в чёрной ифленской форме стояли так, чтобы не дать толпе оказаться на пути следования кареты.
Дверцу ей открыл хозяин Каннег, не Янур. Но шкипер стоял рядом, это успокаивало.
Шёлковое светло-зелёное платье, сшитое специально для этого дня, в свете солнца казалось почти белым. Высокую строгую причёску собирали в шесть рук, и сейчас собственная шея казалась ей непривычно голой, беззащитной.
Всё вокруг – слишком яркое, броское, особенное.
Запоминались не действия, а картинки: вот верхний ряд ступеней, на них, видимо, самые знатные представители ифленского общества, а в центре яркое пятно – светлейший чеор Кинрик. Даже в мыслях она избегала называть его своим женихом, но время нельзя остановить, а значит, избежать роли невесты не удастся. Всё ли она делает правильно? Не ошиблась ли, поверив ифленцам? Сейчас уже не важно. Сейчас уже не сбежать.
Ифленские флаги сине-чёрные, как грозовое море, на них – белая звезда с семью лучами, закрученными против солнца, знак империи. Число лучей равно числу колоний – так говорил когда-то Старик… «Который из лучей – наш?». Флаги треплет ветер.
Одежды горожан на самом деле – сдержанных цветов, Ифлен не приемлет ярморочной пестроты Побережья, но солнце творит чудеса. Когда-то давно на этой площади торжества проходили под флагами рэтшара, и всё было точно так же… или казалось точно таким же.
Чёрные ветки каштанов над стеной на фоне яркой синевы. Красные крыши верхнего города…
Новый залп салюта, и сверху по ступеням спускаются трое.
Темершана вгляделась в лицо светлейшего чеора Кинрика. Он действительно был красив – тёмные брови, волнистые волосы, светлые, как почти у всех обитателей островов, прямой нос. Словно ваятелем выведенные линии скул и подбородка. И холодный, почти презрительный взгляд серых глаз в обрамлении густых ресниц.
Что ж, она тоже не в восторге от их предстоящего брака, так что чувство взаимно.
За левым плечом Кинрика – незнакомый пожилой ифленец. Его взгляд не прочесть, а лицо как будто превратилось в маску, на которой – лёгкая почтительная улыбка, но больше ничего. Справа ожидаемо шёл Шеддерик. Кажется, его ничего в мире не заботило, и присутствовал он здесь только из чувства долга. Но Темери догадывалась, что глава тайной управы в тот момент как раз был при исполнении. Взгляд его направлен не на прибывших гостей, а на толпу за ними, на гвардейский караул…
Кинрик безупречно поклонился. Сначала хозяину Каннегу и шкиперу Януру, а потом – Темершане. Темери, вспомнив урок Эзальты, присела в принятом на островах «женском» поклоне.
Вперёд вышел пожилой ифленец и произнёс короткое приветствие, а потом с поклоном отошёл в сторону. Темери думала, что в крепость она отправится в сопровождении Кинрика, но оказалось, традиции ифлена считают иначе.
Руку ей подал Каннег. Ифленцы расступились, пропуская их вперёд – Янур шёл теперь немного позади.
Двадцать семь ступенек, каждая помнит следы её ног.
Тёплое солнце в затылок.
Крики толпы – не то восторженные, не то угрожающие.
Люди на верхней площадке – много. Знатные ифленцы, а их большинство, в основном стоят справа, в тени. Немногочисленные мальканы вынуждены щуриться на солнце, но они есть, они, как видно, действительно живут в цитадели. Враги? Друзья? Это ещё предстояло выяснить.
Ворота распахнулись, внутри заиграла торжественная музыка.
Родной чужой дом. Чужие стены…
Она запретила себе вспоминать, ещё выше подняла голову и двинулась вперёд, в главный зал крепости. Когда-то, как говорили старики, в нём полыхал открытый очаг, а мальканские путешественники, воины и купцы держали ответ перед рэтшаром о том, в каких местах побывали, что видели, с кем и о чём смогли договориться…
Темери помнила его как основной зал для церемоний. Здесь проходили торжества в дни Ленны, праздновались рождения и свадьбы. Сейчас у дальней стены по центру, между двух тёмных каменных колонн, стоял старый трон рэтшара, укрытый ифленским флагом.
И запах – едва уловимый, но знакомфй с детства… запах старого камня, открытого огня.
Темери остановилась в центре зала – по знаку шедшего перед ней церемониймейстера.
Янур и Каннег расступились, оставив её одну, но тут же их место заняли Кинрик и Шеддерик. А вокруг них выстроились солдаты и факельщики, словно отделяя от всего, что снаружи.
Зал не был пуст – небольшой оркестр играл в нише у входа. Люди потоком полились внутрь. Но поток этот был управляем и направляем. Они шли по кругу, снаружи ряда факелов. И каждый останавливался напротив, а церемониймейстер оглашал их имена и титулы.
Таково было официальное представление невесты ифленского дворянина. Представляли, оказывается, не Темершану. Представляли друзей и родичей жениха – невесте…
Длилось это долго, Темери успела устать, немного прийти в себя, успокоиться. Она всё равно никого не запомнила по имени. Но кое-что смогла увидеть в глазах приветствующих её чеоров и чеор.
Кому-то было просто интересно. Кому-то казалось унизительным представляться мальканке, и во взглядах тогда сквозило презрение и лёгкая скука. А у кого-то Темери вызывала раздражение и злость. Но в основном это всё-таки было простое любопытство…
Последним представлен был тот самый немолодой ифленец, что сопровождал Кинрика. Его Темери запомнила – благородный чеор та Торгил, первый советник Кинрика, старый боевой товарищ его отца, Хеверика, прежнего наместника Танерретского, того самого, кто командовал ифленцами во время нашествия.
Та Торгила в цитадели в день штурма не было. Никого из тех, кто сегодня ей был представлен, там не было.
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
Если неприятность возможна, она обязательно случится. Какой жуфовой задницы на представление явилась чеора та Роа? Старая интриганка год в крепости не показывалась, а тут принесли этхары на крыльях подарочек…
Хорошо хоть, ей хватило такта не устраивать никаких безобразий во время торжественной части. Так что первая половина церемонии прошла чётко по протоколу.
Люди Гун-хе ещё перед самым началом изловили и вывели вон двоих знатных горожан, на поверку оказавшихся чадами дома Шевека, сам Шеддерик вовремя перехватил и отправил домой не в меру любопытную компаньонку одной из бывших подружек Кинрика, и на этом неприятные сюрпризы закончились… ну, во всяком случае, пока не появилась она.
Ольтра та Роа. Образец элегантности – несмотря на свои шестьдесят шесть красиво прожитых лет, она всегда одета по последней имперской моде. Всегда в безумно дорогих украшениях. Полновата, демонстративно темноволоса, слегка надменна. Эта чеора умеет произвести впечатление. И кажется строгой серьёзной дамой ровно до того момента, как откроет свой напомаженый сухой рот. Шеддерик дорого бы дал, чтобы эта особа хоть раз дала повод отлучить себя от двора… а ещё лучше, прокололась бы на очередной интриге и лишилась бы самого важного для себя органа в пыточной камере и на самых законных основаниях.
Шеддерик попросил одного из агентов Гун-хе не спускать со старухи глаз, но был почти уверен, что своё чёрное дело она сделать успеет. Знал бы заранее, что это будет за дело, прибил бы, наверное, не задумываясь о последствиях…
Но самое мерзкое, он так и не уловил момента, когда всё случилось. Узнал уже потом, когда стал разматывать цепочку событий и как следует расспросил брата.
Который, если подумать, в этой истории пострадал только из-за своей наивности и ещё из-за того, что больше был озабочен, что не сообщил любимой женщине о предстоящем вынужденном браке. Из важных династических соображений.
День был… странный.
Словно заканчивается одна эпоха, начинается новая, но не для всего мира, а только для самого Шеддерика та Хенвила лично. Слишком яркое солнце. Слишком красивая, но торжественно отстранённая рэта Итвена – невеста брата. Слишком пёстрая толпа, в которой так легко спрятаться наёмному убийце.
Долгий церемониал.
Нехорошее предчувствие и ожидание обязательной пакости от судьбы.
Когда, наконец, появилась возможность выдохнуть, оказалось, что Шеддерика в кабинете ожидает посол Коанеррета, и это срочно. Потом оказалось, что старуха всё-таки устроила небольшое безобразие во время торжественного ужина, каким-то образом столкнув лбами двух молодых благородных чеор, которые, как Шеддерик знал доподлинно, ещё совсем недавно сами имели виды на Кинрика. Девицы подрались чуть ли не у ног рэты. Пришлось вмешаться советнику та Торгилу и одному из стражников, чтобы их унять и передать растерявшимся родителям.
Шеддерик тогда ещё подумал, что это не похоже на обычную манеру чеоры та Роа – как-то слишком мелко и несерьёзно. Стареет, что ли?
Отчитав не уследившего за старухой агента, Шеддерик вдруг понял, что сам находит для себя всё новые дела, чтобы держаться подальше от мальканки. Как будто его миссия выполнена и дальше о ней должен заботиться Кинрик.
Это было даже где-то смешно. Кинрик меньше всего хотел этой свадьбы и имел веские причины её не хотеть. Только усилившиеся безобразия на улицах Тоненга, пожалуй, и смогли его убедить в необходимости такого решения.
