Текст книги "Проклятье Ифленской звезды (СИ)"
Автор книги: Наталья Караванова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
– И не зря, – напомнила Темери. – Бунта не было.
– Да, верно. Но может, его не случилось бы и так? Или может быть, было другое решение? Мы не знаем. Но эта идея… она лишила меня возможности жениться на Нейтри. А вы – оказались среди чужих, настроенных против вас людей. В городе, который наверняка вызывает у вас дурные воспоминания. И поэтому я прошу вас простить нас с братом.
– Вас-то за что?
– Не перебивайте! Прошу. Есть причина. Я мог ему возразить. Мог придумать другой выход. Но я счёл, что Шеддерику виднее.
Темери поняла, что разговор этот – только вступление. Что поговорить Кинрик хотел о чём-то другом. Это было странно, ведь Кинне – не из тех, кто долго терзается сомнениями и подбирает слова.
А ещё дней десять назад, она могла поклясться, Кинрик и не стал бы: десять дней назад они были друг для друга меньше, чем просто случайными знакомыми.
– Пожар. – Наконец решился он. – Вы спасли Нейтри… и я у вас в долгу, который никогда невозможно будет оплатить. Но тогда вы не знали, кто она для меня и не знали, что ребёнок, которого она носит – мой.
«А если бы знала, – додумала Темери за Кинрика, – не подумала бы ей помогать?»
Всё-таки общение с тенью та Манга и на неё наложило серьёзный отпечаток. Иначе, может быть, она хоть попыталась бы придумать достойный ответ.
Но навалившаяся как-то разом усталость и та особая опустошенность, которая всегда приходит после большого душевного усилия, позволили ей лишь покачать головой и, отвернувшись от наместника, застывшего в ожидании, медленно пойти к выходу.
Только у самой двери она услышала покаянное:
– Рэта… Темершана, я не то хотел…
В два шага Кинрик её догнал и даже поймал за руку, но тут же отпустил.
– Прости, я не хотел сказать ничего обидного. Я не знаю, как быть: Темершана, я люблю Нейтри. Но это не честно по отношению к вам… к тебе… а расстаться с ней… это слишком тяжело для нас обоих.
– Так что же вы хотите от меня? – прозвучало слишком холодно, и Темери постаралась сгладить эффект улыбкой.
– Не знаю, – он потёр лицо руками. – Глупо вышло, да? Я всё время боюсь подвести брата. Теперь ещё – и вас подвести боюсь… и каждую минуту боюсь за Нейтри. Особенно после пожара. Меня там не было, но он мне снится. И это сводит с ума.
Темери взяла себя в руки. Кинрик не виноват ни в её состоянии, ни в её сомнениях и бедах. Если задуматься, ему не легче.
– Я не желаю зла ни вам, ни Нейтри. Но я могу лишь пообещать, что никогда не причиню ей вреда.
Кинрик выдохнул, словно у него от сердца отлегло.
Темери догадалась:
– Вы хотели её навестить. Но не знали, как мне сказать, и придумали самый глупый из возможных способов.
– Да! – с ещё большим облегчением выдохнул он. Потом в сомнении покачал головой. – Всё-таки вы с Шедде невероятно похожи. Я даже не мог представить, насколько!
Какое между ними с чеором та Хенвилом Кинрик сумел углядеть сходство, Темери даже представить боялась. Но упоминание о нём заставило вспомнить и о том срочном деле, ради которого она искала братьев. Темери, сама себе удивляясь, ободряюще провела ладонью по плечу Кинрика: «Всё будет хорошо!». А вслух сказала:
– Монахини не услышали. Но уходя та Манг подтвердил, что за идеей пожара и за планом с ожерельем кто-то стоял. Будьте осторожней и… может, стоит придумать для Нейтри какую-то более солидную охрану.
Кинрик зажмурился, так постоял несколько мгновений, а потом вдруг поймал руку Темери и церемонно поцеловал. Без всякого подтекста, просто в знак благодарности за предостережение.
– Шанни, – Когда Темери наконец оказалась в одиночестве, рядом появился Ровве. – Ты его поразила до самой печени. Кажется, Кинне теперь считает тебя чем-то вроде пресветлой всеблагой младшей сестры Золотой Матери Ленны.
– Он сказал, что мы с чеором та Хенвилом похожи.
– Ну, это смотря в чём. Вот ты, например, намного его терпеливей.
– Что?
– Ну, он, когда я начинал говорить всякие глупости, обычно сразу пресекал. Угрожал и злился. А ты терпишь.
– А чем я тебе могу угрожать? – почему-то болтать с Ровве было легко и просто. Совсем не то, что с Кинриком, от которого всё время приходится ждать подвоха. И уж конечно, не то, что с Шеддериком. – Разве что как кошке – тапкой!
– Представляю, как удивятся уважаемые обитатели крепости, увидев, как супруга наместника гоняет обувью привидение!
– Ровве!
– Ну вот. Оживилась! А то с этими вашими играми с Эа, сама ходила, как привидение.
– Молитва Ленне, это не…
– А посохами своими вы не помогаете себе погрузиться в глубинные слои Эа, а так, мух гоняете!
Так, шепотом препираясь с Ровериком, Темери дошла до дверей в большой каминный зал. Ну вот, сейчас она расскажет чеору та Хенвилу о том, что скорей всего нужно ждать очередной пакости от светлейшего чеора Эммегила, и можно будет тоже, наконец, отдохнуть…
Благородный чеор Шеддерик та Хенвил
От камина привычно тянуло жаром. Вопросы, на которые ответы были получены и те, которые только ждали своей очереди, толклись где-то снаружи Шеддериковой головы, которая сама по себе оставалась пустой и гулкой. Так было всякий раз, когда он сталкивался со странной магией служительниц Ленны.
А в этот раз всё было даже хуже. В этот раз казалось, что тени, которые неизменно сопутствуют монахиням, обретают черты и лица. Они словно пытаются говорить, но не с людьми и не друг с другом, а просто в пустоту. Но стоило лишь вглядеться внимательней, и тени таяли, то сливаясь с силуэтами на стенах, то просто терялись за спинами живых.
И в этот раз был сиан. Вроде бы ничего плохого он не делал, даже помогал. А всё равно чувство такое, словно его присутствие только мешало.
«Привести дела в порядок» – та ещё задача, когда точно знаешь, что в запасе не больше недели. И приходится выбирать, что важней – раскрыть поджог и нападение на жену наместника, что на самом-то деле и есть его прямая обязанность, или же быстро договориться с городом об экономической политике, хотя бы на ближайшую навигацию, что вообще-то обязанность наместника, если бы он ещё об этом помнил…
Или вместе с Гун-хе потихоньку усиливать охрану внутри крепости и по разговорам, по едва заметным намёкам выяснять, когда Эммегил начнёт действовать открыто. Чтобы к этому моменту быть готовым. Что светлый лород что-то затевает – ясно, и что всё случится до прибытия флота – тоже ясно. Но скорей всего, не сегодня и не завтра… потому что…
Потому что он слишком яро показывает свою лояльность. Помогает. Он ещё не готов…
Возможно, не готов. Хорошо, если не готов.
Шеддерик смотрел на пламя, и в мыслях составлял письмо ифленскому Императору об изменении в структуре управления Танерретской колонии. Начиналось письмо со слов: «Какого морского жуфа, дядя, вы хотите от территорий, которые грабили десять лет…»
Он даже представлял выражение лица Императора, когда ему это послание принесут, и он начнёт его читать. Выражение Шедде нравилось.
Жаль, этим мечтам суждено было остаться только мечтами: скорей всего, корабли ифленского флота привезут обратно на острова не корреспонденцию Шеддерика, а его самого.
Если вообще озаботятся довезти.
Но Каннег обещал, что если наместник не станет поддерживать дальнейшее разграбление Танеррета, то вполне может рассчитывать на поддержку города.
Конечно, тайная власть Тоненга к ним с братом продолжала относиться с подозрением, но это как раз закономерно. С этим предстоит справляться уже Кинрику, его советнику та Торгилу, рэте. Другим людям. Им будет трудно, но если они справятся, малькане будут поддерживать их и дальше… хотелось бы верить.
От медленно плавившихся в камине мыслей Шеддерика отвлёк скрип отворяемой двери и лёгкие шаги. Он даже сразу, ещё не взглянув, определил – мальканка.
И именно поэтому не стал торопиться. Медленно расправил плечи, спокойно поднялся навстречу, когда до камина ей оставалось шагов пять.
– Темери. Рад видеть, что вы в порядке. Что-то случилось? Я могу помочь?
Вздохнула. Постояла мгновение, то ли вглядываясь во что-то за спиной Шеддерика, то ли к чему-то прислушиваясь.
– Не знаю, – улыбнулась она. – Не знаю, может ли это подождать: даже старшим сёстрам разговор с тенью даётся тяжело, так что может быть, стоило дать вам и Кинрику отдохнуть. Но дело в том… та Манг ответил на ваш последний вопрос. Сёстры были заняты и не услышали. Но он ответил утвердительно. Кто-то ещё стоит и за пожаром, и за… – она непроизвольно коснулась шеи, – и за тем ожерельем.
– Я скажу Гун-хе. – хмуро кивнул он. – Проверим. Всё равно будем усиливать охрану в крепости, и усиливать ночные патрули.
Думать хотелось не о словах мёртвого сиана, а о том, какие у Темершаны Итвены огромные печальные глаза. И что совершенно невозможно смотреть в них, любоваться ими и помнить о таких глупостях, как фамильное проклятие или скорая разлука со всем, к чему – и к кому – он успел привыкнуть на Побережье.
Та юная компаньонка рэты была права. Если годами держать сердце в клетке, запрещая ему не то что любить, даже просто испытывать привязанность, оно, в конце концов, поверит, что это ему и нужно.
Что это действительно решение. И выход.
Темери набрала побольше воздуха и продолжила делиться неожиданно полезной информацией.
– Я была на маяке. Мне сказали, что старые вещи из комнат моего отца унесли туда, на нижний этаж. Когда я была маленькой, там тоже хранили старые вещи.
– Зачем?
Она пожала плечами. Словно и сама не понимала – зачем. А может, цель была, но она не хотела сейчас об этом говорить. В некоторых вопросах Темершана была скрытней, чем Гун-хе.
– Там стоят старые картины, недалеко, у входа. Я… они висели раньше в этом зале. А часть висела наверху, в новой части замка.
– Вы хотели бы их забрать? Они сохранились?
– Хотела бы, – быстро согласилась она, – Я сначала не собиралась вам говорить, но вдруг вы знаете больше и это важно. На старом семейном портрете… на парадном портрете семьи рэтшара, есть хозяин Каннег. Конечно, он там моложе, но я не могла перепутать! Я не знаю, как объяснить. И клянусь вам, я никогда его не видела раньше, до нашей встречи у шкипера Янура. Да, я помню этот портрет, но, наверное, никогда к нему не приглядывалась…
– Надо взглянуть. Покажете?
– Конечно!
Она кивнула с такой готовностью, что Шеддерик бездумно шагнул вперед и притянул девушку к себе, наполовину уверенный, что встретит отпор, а то и, может, звонкую пощёчину. Он ошибся.
Под тонкой тканью – живая, тёплая, бесконечно желанная и невероятно далёкая… Шеддерик уткнулся губами в её висок. Услышал близко-близко стук сердца… Она сама шагнула к нему, прижимаясь теснее. Не отвечала на его быстрые поцелуи, но принимала их, и не пыталась отстраниться. Ей нравилось быть с ним рядом! Она хотела этого…
Шедде должен был остановиться. И не хотел, но может, виной усталость? Всё равно продолжал обнимать её, осторожно гладить шею, лицо, целовать волосы, глаза, сухие мягкие губы… Он как будто слышал, как сгорают под его пальцами все многочисленные «нельзя». Нельзя, потому что она – жена его брата, сгорело первым. Нельзя, потому что он скоро навсегда покинет Побережье, – продержалось лишь немногим дольше. Нельзя, потому что она ненавидит ифленцев и этому есть причина – опалило крылья в камине, когда Темери сама поцеловала его – куда смогла дотянуться – в ткань сорочки напротив сердца. Нельзя, потому что он проклят и скоро умрёт – продержалось дольше всех. Но и оно исчезло… исчезло почти совсем.
Именно в тот момент у камина появился ещё один гость. Он тоже пришёл без приглашения, но ни Темери, ни Шедде не заметили его приближения.
– Вот как, благородный чеор? – насмешливо сказал он. – А если ваш брат узнает, с кем проводит время его супруга, когда никто не видит? Впрочем, чего ещё ждать от мальканки…
Светлейший чеор Эммегил стоял по другую сторону камина и довольно улыбался. Шедде ободряюще обнял Темери и закрыл от взгляда Эммегила, просто развернувшись к нему. Он слишком устал, чтобы вступать в словесную баталию. В этот момент он готов был просто и обыденно убить светлейшего чеора, но тот этого не видел и не понимал.
Рэта Темершана Итвена
Треск камина. Полутьма. Собственная усталость. Но куда больше – разговор с наместником, который показался Темери каким-то прощальным. Всё это настроило её, что она быстро расскажет Шеддерику о последнем ответе та Манга и уйдёт, позволив и себе и ему небольшой отдых.
Если бы она знала, к чему это приведёт, может и вовсе не решилась бы зайти в каминный зал. И в очередной раз история страны пошла бы совершенно другим путем. А, казалось, – всего одна несостоявшаяся встреча, одно несказанное вовремя слово для истории никакой роли играть не могут и не должны…
Глаза Шеддерика та Хенвила словно тоже прощались с ней. Он встал навстречу, что-то говорил, спрашивал. Темери отвечала. Сейчас она ответила бы на любой вопрос, о чём бы он только ни спросил… и хорошо, что он об этом не знал: не все тайны когда-нибудь должны быть озвучены. Большинству стоит оставаться тайнами до смерти и после неё.
И когда Шеддерик вдруг её обнял, Темери, вместо того чтобы отступить или остановить его, лишь прислушалась к себе, полностью отдавшись огромной тёплой волне нежности, которая её захлестнула в тот момент. Забыв, как дышать, перестав что либо слышать и замечать, Темери кропотливо сохраняла в памяти каждое мгновение этих неожиданных объятий, каждый стук сердца, каждое прикосновение губ и рук. Раньше её никто никогда не целовал… так.
Никто до этого не вызывал у неё ответного желания. Темери удивляясь себе, сама прижалась губами к груди Шедде, туда, где часто и гулко билось сердце…
А потом вдруг рядом появился чеор Эммегил. Его голос разбил повисшую тишину, заставив Темери первой разомкнуть объятия.
– …кстати, а сами-то вы хотя бы проверили её прошлое? Ах, да. Я вспомнил. Вы запугали Ланнерика та Дирвила, убили адмирала та Нурена – и считаете, что тем самым защитили доброе имя вашего брата?
«Даже если это блеф, – поняла Темери, – Не важно, что именно и кто ему рассказал. На островах его враньё могут воспринять благосклонно, и тогда Кинрик окажется в серьёзной беде…»
Но тут она услышала настороженный голос Ровве:
– Он не боится Шеддерика. Он считает, что защищён, демонстрирует силу. Но кое-чего здесь он всё-таки боится!
– Чего? – шепнула Темери, окидывая взглядом помещение. Чего может здесь бояться светлейший чеор? Который, если их с Шеддериком и Кинриком догадки верны, причастен уже к двум попыткам незаметно её убить – или же выставить в дурном свете.
– Твой посох, Шанни.
Темери перехватила взгляд Эммегила в сторону камина и поняла, что Ровве, верней всего, прав. Посох она оставила у стойки с дровами, в шаге от кресла, в котором сидел Шеддерик. Светлейшему чеору Эммегилу до него не добраться, но он всё время поглядывает туда. Словно знает о притаившейся в дровах змее.
Темери, стараясь сохранять каменное спокойствие, протянула руку и взяла посох.
А потом вежливо попросила:
– Чеор та Хенвил. Позвольте, я отвечу светлейшему благородному чеору?
Брови Шеддерика чуть приподнялись, но он позволил ей выйти из тени и ответить.
– Светлейший чеор, ваши слова кажутся мне обидными, потому прошу вас немедленно уйти отсюда. И держать ваше новое тайное знание при себе – иначе рискуете выглядеть глупо.
– О, вы решили поучить меня манерам, благородная чеора. Или не чеора? И не благородная?..
Темери словно невзначай приподняла посох и направила резной наконечник в сторону чеора Эммегила.
– ещё одно слово. И прокляну. – Уверенно сообщила она. С той же интонацией, с какой старая соттинка учила когда-то уму-разуму нагрубившую ей Вельву Конне.
Так спокойно, что поверил, кажется, даже Шеддерик.
– А вы не такая дурочка, какой кажетесь, – наметил улыбку Эммегил. – Хорошо. Я ухожу. Счастливого вам дня, благородная чеора!
Когда дверь за ним закрылась, Темери показалось, что она слышит негромкие аплодисменты Ровве.
– Браво! Сейчас он больше испуган, чем разозлён. Но теперь он и тебя будет ненавидеть так же сильно, как Шедде…
Темери заметила, как Шеддерик вдруг резко схватился за спинку кресла, удерживая равновесие.
– Почему вы никогда не принимаете помощь?
Тут она вспомнила, что похожий разговор однажды уже состоялся. Но тогда спрашивали у неё. Может это имел в виду Кинрик, говоря, что они похожи?
– Спорим, он не ответит? – предположил Ровве.
– Темери. Ничего страшного не случилось. Да, на меня колебания сущего действуют сильнее, чем на других людей. Но это объяснимо, это из-за саруг. Магия сианов им противостоит. Так что я обычно готов к тому, что придётся немножко больше отдохнуть, вот и всё.
– Тогда… позвольте мне… хотя бы попробовать снять это ваше проклятье. Меня этому учили. И раньше у меня получалось.
Он долго молчал, уставившись в камин. Потом ответил всё-таки. Очень мягко и с толикой вины в голосе. Но непреклонно:
– Не надо. Я не хочу, чтобы вы знали о нём больше, чем знаете сейчас. Тем более, я действительно должен буду уехать на острова вместе с первыми кораблями отсюда. И, к сожалению, вряд ли когда-нибудь вернусь.
– Боится, – безжалостно перевёл Роверик, – что ты станешь его жалеть.
Уже не стану, поняла Темери. Уже хватит.
– Тогда, – упрямо сказала она, – я не стану спрашивать разрешения. И Кинрик мне поможет. Потому что вы ему тоже дороги, и он сегодня всерьёз испугался за вас.
Шеддерик долго смотрел в камин, словно перебирая в уме ответные аргументы или вовсе забыв о теме разговора. Но когда Темери уже перестала ждать, ответил:
– Действительно, что это я. Четыре поколения сианов работали над этой проблемой, сёстры Золотой Матери, даже, вон, этхары. Только вы ещё не пробовали. Попросите у Кинрика «Историю рода Императоров Ифленских», там всё подробнейше описано. Или вы по-ифленски не читаете? Ну, попросите, чтобы кто-то перевёл. Там немного.
Кажется, ей снова удалось разозлить чеора та Хенвила. Но теперь хотя бы ясно, где начинать искать ответы…
А губы предательски помнили его поцелуи. И уходя Темери думала, что может быть, злость не помешает ему хоть раз, хоть перед самым отъездом, её обнять?
Глава 20. Проклятье императора
Рэта Темершана Итвена
На полдороге к комнатам Кинрика Темери вспомнила, что скорей всего не застанет наместника. Сама же почти благословила его навестить Нейтри. А значит, урок чтения на ифленском на некоторое время откладывается. Впрочем, у неё под рукой оставался ещё один источник знаний – Ровве. Он ведь всё слышал. А значит, можно считать, получил разрешение на сплетню.
Но призрак первым делом спросил:
– Ты с ним целовалась, потому что он тебе нравится? Или просто терпела?
– Я бы не стала терпеть, – удивилась она. – Ровве, я сама не знаю, что со мной, не спрашивай.
– Но тебе понравилось?
– Совру, если скажу что нет. Но я раньше ни с кем не целовалась, так что не с чем сравнивать…
– Шанни, если бы ты видела то же, что вижу я, ты бы тоже заволновалась. Я не шучу. Нельзя столько всего чувствовать сразу. Хотя, наверное, он тебе всё-таки нравится!
Темери набрала побольше воздуха, но вдруг резко передумала ругать призрака. Наоборот даже.
– Ровве. А знаешь, что мне ещё понравилось?
– Что?
– Если бы была возможность, я бы тебя сейчас обняла.
Он посерьёзнел. Едва заметный облик на миг стал ярче:
– Потом. Когда встретимся на тропах тёплого мира.
– Да, знаю. Так что там с проклятьем? И почему его не снять?
– Потому что тот, кто его наложил, был прав… Хорошо, я расскажу. Но это надолго. Лет триста назад на островах правила та же династия, что и сейчас. Император был человеком серьёзным, о завоевательных войнах не помышлял, а конфликты предпочитал решать миром. Но Империя тогда была маленькой, состояла всего из нескольких островов, а другие властители, на соседних островах, тоже мнили себя Императорами и считали, что справедливей будет, если власть на всем архипелаге перейдёт к ним…
У Императора была семья – супруга-Императрица, три дочери и сын. И вот решили враги захватить столицу Империи, посадить на трон своего ставленника, и устроить всюду свои порядки. Захватить новые земли, а самого Императора и всю его семью убить, чтоб не осталось никого, кто мог бы унаследовать шлем со звездой.
Они подкупили наёмных убийц и шпионов, и в один ужасный день те напали на мирно отдыхавшую императорскую семью. Дело было на корабле. Никто толком не знает, что там происходило, но судно загорелось. Императрицу и еёё сына спасли матросы. А дочери, считается, погибли в огне и дыме.
Император, который в тот вечер почему-то ночевал в городе, так разгневался, что приказал поймать и казнить всех, кто был причастен к поджогу.
Среди пойманных был один юноша, сын колдуньи. На него указывало несколько улик, но доказательств всё-таки не хватало. А Император решил, что юноша всё расскажет под пыткой, и сам лично приходил на каждый допрос.
Юношу запытали насмерть, и его мать-колдунья, убитая горем, произнесла магическое проклятье, по которому каждый императорский наследник будет умирать той же самой смертью, что её сын, до тех пор, пока существует Ифленская империя.
Позже нашли и настоящих убийц, и саму колдунью, кажется, тоже казнили. И вроде бы всё успокоилось. Но когда единственному сыну императора, любимому наследнику, исполнился двадцать один год, проклятье сбылось в точности. Он умирал ровно столько, сколько умирал сын колдуньи, на его теле появлялись те же раны.
Император тогда приказал построить самый лучший боевой флот. Он собрался отправиться в чужие земли, завоевать себе новый остров и там начать всё с начала. Вскоре его хватил удар, и власть перешла к его племяннику. Теперь уж сын этого племянника был под угрозой, но тогда-то новый Император и придумал просить помощи у Золотой Матери. А потом и у сианов. Когда стало понятно, что это не поможет, он признал наследником одного из своих бастардов. Это оказалось решением многих проблем, ведь официально императорский род вымирать перестал. А Шеддерик у нас – первый из таких вот «подставных» наследников, который пережил свой двадцать первый год. Но – благодаря помощи чернокрылых, а не сианов. Знаешь, я часто ему гадал на плашках – и всегда выпадало три смерти. Это в какой-то мере нас даже успокаивало. Я больше испугался бы, выпади что-нибудь другое.
– А что говорят сианы?
– Что одно из двух. Или империя должна рухнуть… или нужно найти подтверждение вины того юноши, которого запытали. Сианы именно его и ищут. А пресветлые сёстры пытались убедить тень колдуньи, что мстить больше некому, и все, кто причастен к смерти её сына, давно получили по заслугам.
Темери покачала головой: да, именно так и снимают обычно магические проклятия. Или устраняя причину, или, если это невозможно, убеждают тень проклявшего простить того, кого он проклял. Чаще всего теням уже безразличны дела холодного мира, и они уступают просьбам сёстер – особенно если в дело вмешивается сама Золотая Мать. Но тут, похоже, всё иначе.
– Ровве, – тихо спросила Темершана. – На что он надеется?
– Да в том то и дело, что ни на что. Он же в юности, когда только узнал о своём предназначении, тоже… много всего попробовал.
– Я помню. Ты говорил, он с кем-то стрелялся.
– И это тоже. Но чернокрылые… – это была самая странная и самая страшная его задумка. То, что она сработала, удивило нас обоих. Они не смогли снять проклятье, но смогли его, я бы сказал, развеять. Отразить. Оно всё равно есть, но сейчас влияет больше на тех людей, что рядом с Шедде, не на него самого. Он считает, что я тоже умер из-за этого проклятья.
Да уж.
Темери устроилась на кровати, поджав под себя ноги, положила посох на колени. Больше всего хотелось начать действовать немедленно – но так нельзя. Мало того, что потревоженные семь слоев её Эа ещё не успокоились. Нужно было узнать как-то, каких результатов добились предшественники. Чего ей ждать от тени той колдуньи? От её сына? А может, придётся призвать тени четырёх поколений Ифленских императоров?
– Люди, когда им плохо, плачут, – грустно напомнил Роверик. – хочешь, я не буду тебя беспокоить?
Не дождался ответа и ушёл.
Темери упала лицом в подушку и разрыдалась. Кажется, в первый раз с того дня, как оказалась в Тоненге…
Самое мерзкое сочетание – когда хочешь что-то исправить немедленно и понимаешь, что ты бессилен, и ничего исправить уже нельзя.
Раньше днём она засыпала редко. А тут, наплакавшись, заснула. Ей снился Шеддерик, и он снова её обнимал, и дело было в холодном зимнем лесу, но во сне ей хотелось, чтобы он её не отпускал, потому что, стоит разомкнуть руки, и они снова потеряют друг друга. Только на этот раз уже не найдутся среди метели.
Когда проснулась, за окнами было темно, на желудке – голодно.
Но была ещё одна навязчивая потребность. Потребность увидеть Шеддерика та Хенвила прямо сейчас. Даже не поговорить с ним – просто увидеть, убедиться, что он жив и здоров.
Пожалуй, эти два желания можно было довольно легко совместить: подземным ходом добраться до спальни в квадратной башне. А потом немного вернуться, спуститься уровнем ниже и добраться до кухни. Там-то наверняка найдётся для неё какая-нибудь еда.
А ещё можно было бы позвать Шиону.
Но компаньонка, возможно, спит. Зачем её будить, если всё уже решила?
Темери привычно уложила постель так, чтобы казалось, будто в ней кто-то есть. Распахнула окно. Можно было давно перестать так делать, но ей почему-то нравилось повторять во взрослой жизни этот детский ритуал. Окинула взглядом карниз и соседние крыши. Привязала обрывок верёвки. Вот и достаточно. Всё равно же никто не оценит!
Нашла свечки – нужно будет попросить Дорри, чтобы ещё принесла. Быстро они кончаются…
Путь до квадратной башни занял считаные минуты. Темери только у потайной двери, ведущей в спальню Шедде, заставила себя остановиться. Сердце бешено колотилось, горели щеки. Спрашивать себя «что я делаю?» и «зачем я здесь?» было уже поздно. Пришла. Хотела и пришла! Сейчас убедится, что Шеддерик спокойно спит, и пойдёт дальше.
Шеддерик спал, скинув простыни с груди, одетым. Тайное окошко располагалось близко к кровати, света лампы у входа хватало, чтобы хорошо его разглядеть.
Почти. Часть вида перекрывала чья-то спина. То есть, Темери даже не сразу поняла, что это спина – просто что-то тёмное, заслонившее свет от лампы. А потом сверкнул нож… и рассуждать стало некогда. Темери пнула секретный замок. Механизм сработал как надо, каменная створка открылась, традиционно впуская в комнату и Темери и грязь из прохода. Темери – какое счастье, что успела хорошо запомнить, где в этой комнате что! – схватила прикроватный подсвечник и от души приложила им едва начавшего оборачиваться к ней убийцу. Тяжёлый подсвечник на три свечи, высотой почти до бедра Темершаны, надёжно уложил его на пол. И только когда он упал, она догадалась крикнуть:
– Чеор та Хенвил! Проснитесь! Скорее!
Шеддерик на самом деле проснулся в тот момент, когда открылась тайная дверь. Но всё происходило так быстро, что осмысливать приходилось, уже вскакивая с кровати и выхватывая из-под подушки заряженный пистолет.
В дверном проходе показалась ещё чья-то фигура – насколько увидела Темери, тоже вооружённая пистолетом.
Шеддерик не раздумывая выстрелил. Грохот поучился такой, что она на миг оглохла, но всё равно крикнула:
– Сюда!
Чеор та Хенвил выругался незнакомым словом, сунул разряженный пистолет за пояс и, не задавая лишних вопросов, проник в тайный ход следом за Темери.
Она сразу же закрыла его.
Шеддерик стоял с ней рядом – босой, с развязанной на груди сорочкой, в тех же штанах, в которых проходил весь день. Его взгляд метнулся по низкому своду, во тьму, в которую не проникал луч свечи. Да уж, ему здесь будет тесно… особенно если придётся лезть в самую старую часть ходов…
Но зачем убивать Шеддерика, и оставлять в живых наместника и его молодую супругу?
– Кинрик! – крикнули они вместе. И замерли оба.
Шедде первым стряхнул оцепенение:
– Этими ходами можно попасть в комнаты наместника?
– Нет, они в новой части, там всё перестроено. Но есть много пустующих комнат, которые ближе к перестроенному крылу!
– Тогда пошли!
– Можно ещё в караулку – робко предложила она.
Шеддерик сам днём увеличил число дежурных гвардейцев.
Если их предупредить, то переворот, может, и не состоится.
– Далеко?
– Рядом.
Больше они не разговаривали. В караулку по ходам не попадёшь – но пустующая комната напротив – тоже хороший вариант.
Когда они ворвались, недремлющие гвардейцы повскакивали со своих мест.
Двое из них играли за столом в кости, остальные просто отдыхали по лавкам, только что сменившись.
Шеддерик отдал несколько отрывистых приказов. Сунул ноги в одолженные сапоги, подхватил саблю со стойки и пистолет – со стола. Хозяин пистолета не стал возражать.
– Трое – со мной. Остальные – охранять рэту!
И умчался.
И только в этот момент Темери вспомнила, что Кинрик, наверное, не у себя в апартаментах. Он в городе, у Нейтри. А значит, предупредить его будет не так-то просто. А может, уже и поздно – если убийцы знали, где его найти.
И если убить хотели всё-таки не одного только Шеддерика.
Она вскочила и метнулась к двери, но путь ей тут же преградили:
– Чеор та Хенвил велел вас охранять! – пояснил гвардейский сержант, со всей вежливостью оттесняя её обратно к лавкам.
– Конечно. Но если вы отпустите со мной двоих человек, то выполните приказ! Наместник Кинрик в городе, он не в замке. Если на него нападут там…
– Чеор та Хенвил знает? – подобрался сержант.
– Нет. Я не сразу вспомнила. Адрес я не знаю, но помню дорогу.
«Вроде бы».
– Гарре! Предупреди тайную управу. Остальные, за мной! Ведите, рэта!
– Каретный двор…
Сержант поморщился:
– Верхом ездить умеете?
– Да.
Юбки её платья были достаточно широкими, чтобы вспрыгнуть в седло. Хотя, конечно, лучше бы это был костюм всадницы с разрезами по верхней юбке спереди и сзади. А так платье задерётся почти до колен…
Но Темери думала об этом лишь мельком, больше беспокоясь, правильно ли запомнила дорогу.
Выстрел они услышали ещё за квартал. И потом – второй, когда уже влетали во двор знакомого дома. Навстречу выскочил высокий мужчина в чём-то чёрном, но сержант с первого раза прострелил ему ногу, а спрыгнувший на землю гвардеец сорвал с лица маску.
– Ифленец, – удивился он.
Темери уже взбежала на крыльцо, но сержант в последний момент оттащил её себе за спину:
– Жить надоело? Давай назад!
Ну да, мало ли, кто там поджидает…
Что-то внутри грохнуло, хлопнуло. Стеклянно зазвенела посуда… или окно.
Снова распахнулась входная дверь, и на пороге на этот раз показался… ещё один гвардеец, явно знакомый сержанту.
– Скеррик та Марен!
– Сержант, наместник ранен, один из нападавших убит. Если кто-то ещё был, выскочил в окно. Заходите!
