Текст книги "Боишься? (СИ)"

Автор книги: Наталья Машкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7.

Ближе к обеду следующего дня человекоподобный привёл Лив в домик нёрс снова. И пошёл по своим делам. Буркнул только, что вернётся вечером. Явно, для Мел. С намёком на то, чтобы отвары снова приготовила.

Лив было плевать. Ведьма предложила ей обед. Она согласилась. Силы нужны. Мутантка сказала, что травы на сегодня заварила. Лив кивнула. Мел спросила, хватит ли у неё сил, чтобы пойти в лес. Оливия кивнула снова.

Старая нёрс не выдержала:

– Может быть осмотр нужен? Или помощь какая-то?

Женщина из-за Барьера уничижительно посмотрела на неё и промолчала. А Мел рассердилась:

– А как, ты думаешь, мы выжили? Воспроизведение должно быть высоким, чтобы перекрывать смертность от болезней и несчастных случаев! Нам нужно выживать! Тем более, что "ваши" столетиями не желают помогать нам!

Молодая женщина скривилась. Поставила локти на стол. Чуть перегнулась к старухе. Шепнула жгуче язвительно:

– И что? Выжили?.. А сколько "ваших" погибает из-за ваших же свар?.. Уверена, что много. Ещё одна статья убыли населения. Важная! Та, ради которой вы и насилуете!

Нёрс опустила глаза. Она не скажет пришлой, как та права! Сама узнает скоро!.. Биолог из-за барьера понимающе хмыкнула и продолжила высказывать те мысли, что приходили не только в голову Мел, а и многим другим. Они никогда не высказывали их вслух. Чревато!

– Вам всего-то нужно было подать знак, чтобы вас увидели из-за Барьера. Что-то глобальное, чтобы не заглушить и не спрятать. Не знаю, зачем наши управленцы высшего звена прячут эту мерзость, но, если бы люди узнали, им пришлось бы выворачиваться и помогать вам. Ваши дети выросли бы в нормальных условиях. Нормальными... У вас получилось бы, раз вы сумели отключить Барьер и заблокировать подачу сигнала тревоги... Почему не сделали?.. Ты и сама знаешь! Все вы! Вашим царькам просто нравится жить так. И держать вас всех в рабстве!..

Нёрс поджала губы:

– Ты будешь молчать об этом. Как молчим мы. Иначе даже Атарик не сможет защитить твою дочь... Ты права. Книги и другие носители находятся в главном посёлке. К ним есть доступ только у верхушки. И, кстати, у нас новый "царёк", как ты выражаешься. Тот самый хэд, что продвигал идею нападения. Его сын придумал, как отключить Барьер.

Перси, чутко прислушивалась к разговору взрослых. И поняла, что получила только что два идеальных объекта для ненависти. Тех, кто задумали и осуществил чудовищное преступление, которое стоило жизни стольким людям. Новый Хэд и его сын.

***

Пообедав, женщины пошли в лес. Перси взяли с собой. Лив была уверена в выносливости дочери. Она сама, после почти что бессонной ночи, была слабее неё. Мел даже не задумалась о подобном. Здесь детей берегли, конечно, но не в смысле нагрузки.

Старая нёрс предлагала помощь. Если пришлая скажет, какие травы ей нужны, она даст то, что есть у неё, и подскажет, где растёт остальное. Лив в ответ на это "щедрое" предложение прямо сказала, что она, конечно, поделится с ней знаниями, но, точно не такими. Почему? Да потому, что она совершенно не уверена в том, что знания эти не пойдут потом для кастрации неугодных, отравлений и ещё каких-нибудь мерзостей.

Она вообще не церемонилась с "врачом" дикарей. Увидела, просекла характер старухи сразу же. И не питала иллюзий. Наверное, все они тут такие, очерствевшие настолько, что потеряли человеческий облик. Как в прямом, так и в переносном смысле.

Одно в Мел было хорошо. Она была предана своим и умела держать слово. Если жёсткая старуха примет Перси как "свою", она не просто будет держать ей, Лив, данное слово, но и сделает всё, чтобы оградить девочку от мужчин. Свободу Мел тоже понимала и ценила...

Они не нашли всего того, что нужно было Лив. Мел предложила завтра пойти в ту сторону, где располагался Хорор. Там растительность самая буйная и разнообразная. Лив, в ответ на любопытный взгляд старой нёрс, спокойно ответила, что ей будет интересно изучить флору этого удивительного места.

– А радиация? У нас нет, во всяком случае, в свободном доступе, приборов. Но, думаю, она там есть. Взрослые болеют иногда, если забредают близко. Дети переносят проще.

Лив невозмутимо ответила, что её дочери всё равно придётся лезть в "радиоактивную дыру", а ей самой терять нечего.

– Не спеши хоронить себя,– грубовато оборвала её старая женщина.– Если тебе удастся отключить свою гормональную систему, Атарик, со всеми его взбесившимися гормонами, будет тебе не страшен.

Женщина из-за Барьера холодно и неприязненно посмотрела на неё. И Мел поняла, как ненавидит она их всех. Особенно Атарика. И её саму за то, что она помогает ему... Правильным было её первое впечатление. Эта мелкая "цивилизованная" отомстит хэду. Нужно было убить их с девчонкой сразу же. Теперь Атарик вряд-ли позволит кому-то дотронуться до них.

Старая нёрс хмурилась всю обратную дорогу. Она поведёт их завтра к Хоррору. Как можно ближе. Но так, чтобы они не почувствовали ничего: ни головокружения, ни головных болей. Нужно делать что-то. Девка эта совершенно ненормальная. Без чувства самосохранения. А Атарик выглядел сегодня утром, счастливым, как дурак. Дорвался...

У себя в доме, Мел накормила гостий. Сели разбирать то, что собрали. Кое-что Лив так и не достала из своей сумки. Разберёт у дикаря. Спросила у нёрс, готовила ли она успокоительное. Та прикинулась дурочкой, сказала, что раз всё уже случилось, то смысл травиться ещё? Нужно привыкать.

Лив молча встала и отправилась готовить варево сама. Мел ехидно поинтересовалась, что она будет делать, когда возникнет привыкание?

– Увеличу дозу,– спокойно ответила пришлая.

Когда отвар был готов, выпила сразу то и то. Отмерила ещё две дозы. Всё это быстро, чётко. Размеренными, экономными движениями. Привыкла, наверняка, работать в лаборатории. Опыт не пропьёшь.

Уселась у печки, взяла дочь на руки, не посмотрела, что большая. Так и просидели они вдвоём, глядя на огонь, ни слова не говоря.

Когда пришёл хэд, пришлая поцеловала девочку. Встала, забрала тот самый мешочек со склянками и молча вышла за дверь.

"Дома" всё шло по накатанной. Она выпила вторую дозу "лекарств", сама пошла в ванную. Так вымоталась за последние дни и ночь, что засыпала просто на ходу. Успокоительное только добавляло и делало окружающий мир нереальным, а происходящее невозможным. Как кошмар. Нет, скорее, бред безумца. Бедняга сам не рад тому, что переживает, но никак не может вырваться...

На следующий день Мел повела мать и дочь к Хоррору. Но не так близко, как собиралась. Просто не смогла. Она, конечно, потеряла совесть из-за того, что видела и делала. Но не настолько же...

***

Новенькие Ли и Ра прижились в посёлке, в итоге. Хотя было бы, наверное, некорректно, называть это поселение "посёлком". По меркам ранней истории Земли, это был вполне себе город. Больше четырёхсот домов. В большинстве домов по семье с кучей детей. Один из самых больших посёлков за Барьером. Больше только Основной.

Его так и звали до сих пор: Основной Лагерь, ещё с тех самых пор. Со времён катастрофы. Именно туда эвакуировали пострадавших. Там ждали помощи. Которая не пришла... Сначала это списали на неразбериху и отсутствие связи. Её, этой долбаной связи, не было. Наверное, электромагнитное поле Земли сошло тогда с ума. Потом не стало потому, что её заблокировали. Их отрезали... Тогда они ещё не знали...

Ладно. Оставшиеся в живых, те, кто был на своих ногах, стали стаскивать и привозить в Основной Лагерь ресурсы, что находили. И ждали. Когда-то же вспомнят о них? Или хотя бы явятся сюда, чтобы разобраться в причинах катастрофы!.. Когда самые сильные из выживших, те, кто более или менее оправились от лучевой болезни отправились, чтобы позвать на помощь, они натолкнулись на тот самый Барьер... Он был, конечно, и близко не таким навороченным, как сейчас, но ослабленные, измученные люди не смогли его преодолеть.

Тогда родилась ненависть к тем, кто, чтобы прикрыть свою вину в случившемся, отрезали их от цивилизации, а главное, помощи. Скольких они похоронили!.. Сколько умерло по глупости, пока они не приноровились к новым условиям жизни. Пока земля и вода хоть немного не очистились...

Ненависть осталась. И названия посёлков. Основной Лагерь чаще называли теперь просто Основной. Он был столицей их мирка, самым безопасным, раньше. Располагался дальше всего от Хоррора.

Посёлок, куда попали Лив и Перси звался Горячим. Тоже понятно почему. Самый близкий к источнику заражения. Самый опасный раньше... Сейчас тут было хорошо. Много ресурсов. Зверья и растений. Хоррор щедро снабжал своих самых близких соседей.

Поэтому Лив без труда нашла все необходимые ей травы. Изучала этот удивительный мир. Пусть у неё не было оборудования, но были глаза и прочие органы чувств. И мозги оставались при ней. А ещё у неё были тетради, ручки и карандаши. Богатство для этого мира. Атарик снабжал её всем этим с той же каменной рожей, как делал всё.

Нет, не всё. В постели с ней он не был закрытым. Но и бешеным тоже не был... Женщины посёлка, как это часто бывает в закрытых сообществах, обожали сплетни. Напоминали Лив её подружек в академии... Смешно! Её личная жизнь интересовала их гораздо больше, чем её саму.

Целое море вопросов не давало им покоя. Чем взяла она хэда и как держит? Как умудряется не беременеть от него? Как выдерживает она его марафоны? Почему работает, ведь женщина хэда работать не должна? Мало того, они сами слышали как он рычал на неё, когда она приползала из Леса едва живая.

Лив молчала. Это не удивляло женщин. У неё вообще была репутация молчуньи... Думаете, успокаивались? Нет, конечно ! Раз не удавалось узнать новое, обитательницы этого странного мира обменивались старым. Надо же чем-то занять языки, пока руки трудятся!..

Они с удовольствием делились друг с другом и с молчуньей сплетнями. В том числе и об интимной жизни своего хэда до неё. Тут, в этом обществе, вообще были весьма условные понятия о приватности. Что тоже объяснимо: ранние браки, жизнь на глазах друг у друга, отсутствие образования и других интересов, кроме выживания.

Изменённые были другими. И дело не только в том, что они мутанты. Это всегда были существа не согласные с существующим порядком вещей. Оно и понятно. Какой бунт должен созреть и оформиться в душе у подростка, чтобы он, по своей воле, полез в радиоактивную воронку? Согласился на боль, часто уродства, долгое восстановление?

Это сплошь были люди умные, волевые, ставящие свободу превыше всего. Общество пользовалось ими. Всеми их возможностями. На полную катушку. Но и давало им свободу. Изменённый мог делать, что хотел. В прямом смысле слова. Вопрос состоял только в том, хватит ли у него сил отнять у своего собрата ресурсы, дом, женщину или титул хэда.

Нынешний верховный Хэд, раньше один из нескольких, воспользовался талантами своего сына, довольством от набега у других хэдов. Заручился их поддержкой и тогда только вызвал верховного Хэда на бой. Убил, конечно, и занял его место. У того старика из достоинств только и оставались мозги, и хитрость. Он до последнего противился вылазке за Барьер. За что, в итоге, и поплатился. Его снесли те, кому он доверял больше всего.

Так вот, о личной жизни хэда Атарика, которая не давала покоя местным женщинам... Притом настолько, что они готовы были рисковать своей жизнью, чтобы оказаться в его постели. Марфа не солгала Лив. За всю жизнь у Хэда было только четыре женщины. И все они умерли. Двое в родах, двое не дотянули. Из детей не выжил никто. Девушек клана это не пугало. Живёт же пятая? Самая хилая, притом! Значит, остальные смерти случайны!

Мел, слушая эти бредни, только головой качала. Дурные девки!.. И, честно сказать, она была бы не против, если бы Атарик переключился на кого-то из этих глупышек и оставил Ли в покое. Девочка страдала, во всех смыслах. Молча. Видеть это для старой нёрс было физически больно.

Мать и дочь стали близки ей. Как... семья?... Ей хотелось, чтобы они жили. И жили спокойно. Только возможно ли это для таких красивых женщин в их мире? Нет, конечно! Атарик избегал гостей. Правдами и неправдами. Но они иногда являлись и ели глазами женщину хэда. Если бы Атарик не был самым сильным, в прямом смысле этого слова, ему уже давно бросили бы вызов.

А так только смотрели. Улыбались зазывно. Им "можно". Это же "дружеское" общение равных. Ли равнодушно отводила глаза и уходила при первой же возможности. Ей не нужен был никто. Атарик, в первую очередь.

Он знал это. Страдал. Конечно, Мел никогда не говорила с ним об этом. Но она знала его с рождения. Лечила без конца этого хилого и слишком умного мальчика, который не выдержал однажды и решил, что сила решает в жизни всё. Он отправился к Хоррору, выжил и очень быстро превратился в самого сильного. Бог их мира дал ему то, что он просил.

Вот только, принесло ли это счастье?.. Может быть, и да. Пока он не увидел слишком хрупкую и странную женщину из-за Барьера. Которая оказалась невероятно сильной. И победила его...

Он давал ей всё. Только ей ничего не было нужно. Он сам, в первую очередь. Она честно соблюдала их договор и никогда не отказывала ему. А он чувствовал, что она ускользает от него. Тает, как ночной туман над рекой. И умирал от ужаса. Никакая сила тут не могла помочь...

Глава 8.

Перси всё своё время проводила поначалу с матерью и Мел. Лив учила дочь. Усиленно. Бродила с ней по Лесу и читала лекции. Именно так. Женщина из-за Барьера грузила в голову дочери всё подряд. У девочки память, как у отца, ему достаточно один раз увидеть или услышать что-то, чтобы запомнить навсегда. И скорость обработки информации феноменальная.

Всё это делало Тома тем, кто он был. И многое другое. Он был не только асом, а и прирождённым вожаком. А ещё она любила его. Всегда. Сейчас, кажется, даже больше. Лив казалось, что она физически ощущает, как он страдает. День за днём... От этого становилось совсем плохо.

Ей так хотелось к нему!.. Он снился ей. И она радовалась тогда, что наконец-то кошмар закончился. Они вместе!.. Те сны были реальнее, чем жизнь. Она, эта жизнь, была серой и ядовито-зелёной, как Лес. Страшной. Сны были цветными. Яркими. Настоящими. Она в них обнимала Тома и смеялась.

Это был единственный смех, какой слышал от неё хэд Атарик. Другие не слышали и того. Пришлая была тихой. Улыбалась только дочери. А на всех них смотрела иногда, когда отрывалась от своих растений и записей так, словно не понимала, кто они такие и что она сама тут делает...

Атарик всегда был на страже. Даже во сне. А всё, что касалось Ли делало его и вовсе чутким зверем. Он слышал, как менялось её дыхание. Просыпался и смотрел. Он отлично видел в темноте, своими звериными глазами, и не упускал ничего. Ему хотелось убить её и того, кто ей снился. А больше всего ему хотелось сдохнуть самому.

Сколько бы раз он был уже с ней! И это не меняло ничего. Она сказала ему правду. Тогда, в первый свой день в Горячем. Она терпела его. Только терпела. Она не была злой, он просто был не нужен ей. Совершенно. С её точки зрения, было, наверное, подвигом не ненавидеть его... Атарику казалось, что однажды он не выдержит. Убьёт её или сделает что-нибудь дикое, чтобы отомстить ей за свою слабость и её равнодушие.

Всё это фантазии! И отчаяние!.. Ничего он не сделает ей. Будет так же преданно заглядывать в глаза и лезть к ней с нежностями, которые ей не нужны. Как сейчас с болью смотрит на её освещённое любовью и улыбкой лицо. И едва удерживается от того, чтобы протянуть к ней руки. Нельзя! В тот раз, когда он не выдержал и разбудил её ласками... Нет она не посмотрела на него с ненавистью. Хуже! С ужасом и непониманием:

– Кто это?.. Что он делает рядом со мной?..

Лучше сдохнуть, чем пережить такое снова...

***

Пусть Атарик и чувствовал себя со своей пленницей безвольной тряпкой, на людях у него хватало мозгов и силы воли держаться с ней как со всеми остальными: властно, сухо. Он не разговаривал со своими людьми. Давал команды. Они выполняли.

Лив тоже. Кроме одного приказа. Сидеть дома. Она работала на благо их общины. Не так тяжело, как другие. Потому, что работала головой и всеми своими энциклопедическими знаниями. Втянулась в эту колею не сразу, а постепенно.

Началось с малого. С заготовки лекарственных растений. Как бы Лив не относилась ко взрослым, а местных детей жалела. И послушав разговоры нёрс о том, что детские болячки каждую зиму уносят жизни, взялась за дело. Здесь она не прятала от Мел ничего. Щедро делилась знаниями и методами лечения. Притом такими, что подходят для их условий.

Атарик зверел от того, что она каждый день таскает тяжеленные рюкзаки с "травой" из леса. Попытался запретить. Так женщины клана едва не устроили бунт. Он злобно зыркал на Мел, а та едва заметно улыбалась. Да! Она обрисовала жёнам и матерям все плюсы жизни у них биолога из-за Барьера. В надежде на то, что так заставит хэда беречь жизнь пришлой.

Всё это было до того, как Мел поняла, "как" Атарик относится к пленнице. Когда до неё дошло, что защищать Ли он будет даже ценой собственной жизни, все манипуляции прекратились. И посмеиваться над его "слабостью" нёрс не стала.

Тогда, с заготовками лекарственных растений, он рассудил здраво. Нужна вам "трава", носите её сами. Нёрс и помощницы пусть собирают и оставляют в определённых местах, а вы носите. На том и порешили.

Дальше-больше. У них были свои, пусть и кустарные, производства. Женщины пряли и ткали. И как-то повздыхали в гостях у нёрс, что столько работы, а на ярмарке в Основном снова начнут цену сбивать... Ли спросила, когда ярмарка. И завтра же с утра отправилась в лес с Ра.

Весь следующий день, в "лаборатории" Мел она что-то вываривала с таким сосредоточенным лицом, что нёрс старалась не приставать к ней лишний раз. Да, она, наверное, и не услышала бы. Вынырнула из своего состояния только для того, чтобы попросить достать ей лоскутки тканей, которые предполагалось продавать.

Когда за ней вечером пришёл Атарик, она в первый раз задержалась. Буркнула:

– Мне нужно ещё пол часа. Или больше.

Хэд молча уселся ждать.

Через час она выложила перед ним целый ряд разноцветных кусочков ткани. Он, не думая почти, отобрал несколько самых тусклых:

– Вот эти.

– Почему?– возмутилась Лив.

Он с тем же каменным лицом, что обычно, ответил:

– Эти можно посчитать удачей. А по вот этим всякий имеющий мозги поймёт, что ты гениальна. Кира можно назвать как угодно, но мозги у него однозначно есть.

Лив нахмурилась. Хэд продолжил:

– Он забирает то, что ему нравится, этот верховный Хэд. Всегда. Я, из-за нашего договора, буду вынужден тебя защищать... Мы, хоть и большой клан, но не устоим против объединённых сил...

Лив вскипела, выплыла ненадолго из своей обычной отрешённости:

– Ты что, хочешь сказать, что целый посёлок вырежут из-за тряпки?!

Атарик поднял брови:

– Я сказал бы, что из-за женщины... Вспомни Трою. И другие войны.

Лив потухла, задумалась. Быстро убрала за собой. Одну стопку лоскутов положила на полку, другую бросила в печь. Поцеловала Перси. Попрощалась с Мел. И почти побежала "домой".

Не любила она этот "дом". Не чувствовала себя там комфортно. Может быть потому, что хозяйничала там по-прежнему Марта, а она приходила только ночевать? Или дело было в тех самых ночах? Кто его знает?.. Только в тот вечер она выпила приличную такую дозу успокоительного. Так, что голова закружилась.

Может быть, отвыкла? Она пила его теперь редко, только по особым "случаям". Когда совсем воротило от жизни. В ванной заперлась на задвижку и снова чуть не заснула в воде.

Атарик не стал выбивать дверь. Он просто снял её с петель. Молча вытащил её из воды. Тут же, с ней на руках, уселся на полу. Обнимал так, словно защищал от всего мира. И шептал:

– Я клянусь тебе!.. Клянусь! Твоя дочь никогда не будет разменной монетой. Её никто не сможет забрать или принудить... Будешь ты жива к этому времени или нет, не имеет значения. И буду ли жив я, тоже. Я найду того, кому смогу поручить заботу о ней. Кто будет верен клятве...

Лив вздрогнула, наконец. Заплакала. Он укачивал её и говорил, говорил... Впервые откровенно и прямо:

– Если всё станет совсем плохо, я сам убью её. Быстро и безболезненно. Как того мальчика... Что делать, Ли, если в нашем мире иногда приходится умирать?.. Разве мы виноваты в том, что нам приходится выживать?.. Вот так?.. Оставляя человечность. Но ты знаешь... Она ведь никуда не девается эта человечность... Мы всё равно способны любить, бояться, сочувствовать. Даже если выгдядим, как звери... У меня не может быть детей, Ли. Бог нашего мира дал мне твою дочь. И я люблю её, как любил бы, наверное, своего ребёнка... И тебя я люблю, Ли... Я знаю, что ты ненавидишь и презираешь меня... Но я не могу не любить... Может быть, это то, что осталось во мне от человека...

В ту ночь он просто обнимал её. И чувствовал себя намного ближе к ней, чем тогда, когда своими ласками не давал ей спать до утра.

***

Следующим утром Атарик пошёл с Лив к нёрс. Мел удивилась. Ли давно уже передвигалась по посёлку одна. Предложила чай. Хед согласился. И за чашкой чая спросил об их планах на день.

– В Лес пойдём,– пожала плечами старая нёрс.– Осень скоро.

– Вы можете задержаться часа на три?

– Конечно! Работа найдётся!

Хед кивнул и обратился к Перси, что возилась с какими-то травами неподалёку:

– Собирайся.

Окинул её внимательным взглядом и добавил:

– Волосы подбери и сильно завяжи. И обувь удобную.

– Куда ты её?..– не выдержала Лив.

Атарик перевёл тяжёлый взгляд на молодую женщину. Но стерпел. Тут только свои. Они не пойдут нести о том, что она только что поставила его решение под сомнение. Подумал и ответил. Пусть будет спокойна:

– Соблюдаю наш договор. Она должна уметь себя защищать.

Лив прижала стиснутые в кулаки руки к груди. Медленно кивнула:

– Спасибо.

Мел только головой покачала и пошла по своим делам. Какие сложные отношения! Как обоим нелегко! Отпустил бы он девчонку, и всем бы жилось спокойнее! Хотя... С одной стороны, не отпустит. А с другой стороны, слишком многие её видели уже. Если хэд Атарик откажется от неё, тут же найдутся желающие.

Может быть, и хорошо, что он никогда не откажется. Он хоть жалеет девочку и бережёт...

***

Перси спокойно шла рядом с хэдом. Он не пугал её. Она, конечно, ненавидела его за всё, что он сделал, но и ценила тоже. Ра, как звали девочку в Горячем, была умной не по годам. Умела слушать и анализировать. А как иначе, если выживание зависит от этого?..

Она поняла уже, что, по местным меркам, Атарик был замечательным хэдом. Справедливым. Никогда не обижал своих. Работал наравне с ними. Пусть забирал себе больше из общих доходов, чем остальные, но средства эти шли не только ему, но и хранились на случай неурожая, голода или каких-нибудь катаклизмов.

Она заметила, как хэд умён. Хоть и прикидывается таким себе безмозглым дикарём. И получила подтверждение своим мыслям... Попыталась разговорить Мел. Нёрс раскусила её. И в своей прямой и грубоватой манере, спросила, что она собирается вынюхивать? Пусть лучше спросит прямо!

Ра и спросила, тоже в манере Мел:

– Почему хэд прикидывается дураком?

Старая женщина скупо улыбнулась ей:

– А ты, "малышка"? Зачем ты прикидываешься малым ребёнком и идиоткой?.. Пусть ты мелкая и умеешь наивно распахивать глаза, поверь, ни меня, ни Атарика, ты не обманула ни на минуту. Чуем мы подобных себе. И мать твоя такая же. Молчит. Вот наши дурочки и думают, что она такая же, как они, только что знает побольше... Я скажу тебе, зачем мы все это делаем... Мимикрия. С одной стороны, хорошо, когда враги недооценивают тебя. С другой стороны, хорошо, когда друзья не знают всех твоих достоинств. Зависть, она такая штука... Непредсказуемая... Лучше перебдеть.

Тут Ра была полностью согласна. Ей нравилась Мел. Она была откровенна и говорила правду. Всегда. Учила её и защищала. Была грубовата, конечно. Но все они тут такие.

Что раздражало Перси, так это то, что старая Нёрс заставила её отращивать волосы. И маму убедила. Было у неё два аргумента. И оба железные. Во-первых, в их мире, короткие волосы – признак болезни или позора.

– Как в древнем мире,– фыркнула мама.

Нёрс нахмурилась и даже не стала комментировать такое нелестное сравнение. Вместо этого продолжила:

– Во-вторых, это знак.

Этот аргумент убедил маму. Теперь она сама готовила отвары и мыла дочери голову, чтобы те самые "косы" росли быстрее.

Старая нёрс тогда достала ярко-красные ленты. И отдала их маме:

– Это знак того, что девочка – ученица нёрс. Или же молодая нёрс, если изменения у женщины не такие явные, как, например, у Атарика. Их нужно вплетать в волосы постоянно. Чтобы видели все. Это знак того, что у неё можно попросить помощи. И того, что никто из мужчин не может заявить на неё права... За насилие над ученицей или нёрс наказание одно – смерть. Оправдание может быть только одно: что мужчина не видел те самые ленты.

Лив прижала драгоценные лоскуты ткани к груди. Понятно, откуда этот пережиток. У медицинских работников, после взрыва, были какие-то опознавательные знаки. Что-то яркое, чтобы в этом аду, и с больными глазами, каждый мог их увидеть. И позвать на помощь. Оттуда и ленты...

Лив сварила краситель такого ярко-алого цвета, что он казался ядовитым. В той же мере, как зелень Леса. Выкрасила, наверное, десятка два комплектов этих лент. Пусть у её дочери будут самые яркие ленты. Пусть каждый видит, что она свободна. И такой и останется!