Текст книги "Боишься? (СИ)"

Автор книги: Наталья Машкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 39.

Проснувшись на следующее утро, Томас Блайз не вскочил, как обычно с кровати. После потери Лив, он не проводил в постели ни одной лишней минуты. Но и спать он мог только здесь, в этой кровати, которая, кажется, до сих пор хранила тепло жены. Глупо?.. Да, на здоровье! Так он чувствовал.

Засыпал нормально только здесь или на узкой койке где-нибудь в космосе. Больше нигде. Никогда не приводил сюда женщин. Ему даже в голову не могло бы прийти подобное. И у них не спал. После самой развесёлой ночи всегда тащился домой. В любом состоянии.

Да и ночи эти случались так редко. Только тогда, когда думал уже не он, а организм, всеми своими гормонами и потребностями. А первая такая ночь случилась только через четыре года после того, как он потерял семью. Он совсем ошалел тогда от воздержания и одиночества...

Проснувшись сегодня утром, Том Блайз первым делом проверил, помнит ли он координаты, которые назвала ему во сне дочь. Грустно посмеялся про себя над тем, как это звучит.

– Как повод для визита к психиатру! И как подарок Кливу Вернику. Он, когда будет соответствующая запись в моём личном деле, избавится, наконец, от необходимости следить за мной и посылать ко мне "протухших в разной степени друзей". Моё слово уже не будет иметь веса ни для кого. Всегда можно будет оспорить его и состроить печальную мину по поводу "несчастного безумца, потерявшего семью".

Конечно, он помнил координаты. Разве он мог забыть, то, что сейчас важнее всего на свете? Причём, не метафорически, а в самом прямом смысле слова!

Он улёгся удобнее и принялся думать. У него в мозгу, с головокружительной скоростью сменялись лица, воспоминания, сокурсники, бывшие сослуживцы, люди, с которыми он сталкивался, по службе и просто в жизни.

Он разрабатывал стратегию. Без изысков. Знал, по опыту: если что-то может сработать не так, оно и сработает не так. А значит, план его должен быть предельно простым. Как две палки и перекладина между ними. И то, всегда есть шанс того, что перекладина соскользнёт или сломается. Или что палки подломятся.

Бритва Оккама ему в помощь. Отрезать всё лишнее. Не только в смысле рассуждений, но и в смысле планирования. Все усложнения или неоднозначных людей: долой. Останется только то, что не может не остаться. И что не может не сработать так, как нужно...

Вот так, следуя своему плану, он оказался тем же утром в кабинете ректора космоакадемии. Этот старый дед, с могучим ещё разворотом плеч и острым, соколиным взглядом выцветших от возраста глаз, учил ещё его и многих до него. И Перси будет учить, если она жива. Если он, Томас Блайз, не сбрендил. И если он сумеет вытащить дочь...

Крайвен Лист был параноиком, одержимым идеей заговора элит. Такие, как он, личности встречались в прежние времена и будут всегда. Так думал о нём Том раньше. Теперь он начал подозревать, что Дед, как звали его в академии, просто, получается, знал больше, чем другие, и обладал мозгами, и опытом большими, чем любой из его молодых сотрудников и учеников.

Сегодня Том Блайз, когда зашёл в обширный, в высшей степени современный и навороченный кабинет начальника, даже не поздоровался, а спросил слёту:

– Проверял сегодня?

Да. Каждое утро начиналось у Деда привычно. Над этим его ритуалом втихую смеялась вся академия, а ректору было плевать. Он скурпулёзно обыскивал кабинет в поисках жучков и следящих программ. Делал это собственноручно, с помощью своих личных приборов, которые забирал на ночь домой. "Чтобы не испортили".

Потом, после этой проверки, Дед сидел в кабинете безвылазно. А, если "вылезал" куда-то, то проверка "логова" случалась снова. Академия подшучивала над странностями старика. Его любили, поэтому смешки были исключительно добродушными.

Дед, услышав вопрос, просиял:

– Поумнел?

Том дёрнул уголком рта:

– Похоже.

Дед довольно крякнул:

– Что ж, пора. Достаточно Верник паразитировал на твоём имени и памяти о семье.

При упоминании семьи, желваки заходили у Блайза на лице, что, в общем-то и понятно. Верник знал что случилось на самом деле с Лив и Перси. Может быть, знал даже, что они выжили в резне... А, может быть, и не знал. Вполне вероятно, такие мелочи не волновали его.

Что его волновало, так это выборы сначала в ЗС, а потом кресло главы совета. И оба раза он, Томас Блайз, участвовал в выборах на стороне Верника и, выходит, помогал ему. Не мог отказать. Верник был главой Мониторинга, исследований и защиты Заражённых Территорий. Тем, кто, как считали все они, защищал их привычный мир. И был, получается, главным лжецом.

Том удержал себя в руках. Привык. Психованный пилот – мёртвый пилот. А психованный генерал и без пяти минут командующий космофлота – и вовсе беда.

Он очень спокойно положил перед ректором листок, на котором карандашом были написаны координаты.

– Это нужно увеличить и сфотографировать.

– Это же за Барьером?– бесстрастно уточнил ректор.

– Да. У нас ведь есть аппаратура, которая пробьётся сквозь помехи Барьера?

Оба знали что есть. Дед, ни слова не говоря, отправил сообщение. Уронил негромко:

– Ты знаешь, что ему можно доверять.

– Знаю.

Декану факультета косморазведки можно было доверить всё. Включая собственную жизнь. Роман Рид всю жизнь провёл в миссиях. Множество раз должен был сгинуть там. Но выживал. И ребят своих вытаскивал. Легенда. Умнейший, прозорливейший из командиров косморазведки, он не дослужился до великих чинов только потому, что не просто плевал на начальство, а скажем так... Плевал на него с прибором. Разговаривал, по большей части нецензурно и до сих пор, несмотря на относительно зрелый возраст, вёл у курсантов физподготовку. Обожал, как он выражался "измываться над сирыми и убогими".

Рид тоже был в схеме Блайза. Он не предавал. Не мог предавать. Не было у него такой функции в мозгу. По сути, ни у кого из них, троих, не было. Поэтому они и стали узловой, центральной частью плана.

Рид ввалился в кабинет. Вразвалку потащился к столу начальника, упал в кресло и закинул ноги на стол:

– Ну?

Негусто. Но так он и разговаривал. Или так. Или так цветисто и образно, что мало кто был способен вынести его изыски с каменным лицом. Гордым становилось обидно, весёлым смешно. Потому как, обычно мрачный Рид, подбирал, в порыве вдохновения, такие удивительные сравнения, что... Смотри выше: смеяться или плакать. Третьего не дано.

Дед придвинул к Риду листок:

– Полетай со своими ребятами сегодня. Попрактикуйся в съёмке объектов с орбиты и чуть ниже. И заодно сфотографируй вот это.

– На хрена?

Ответил Блайз:

– Координаты могут быть не точными. Поищи там рядом.

– Что?

– Посёлки.

– Люди?!

Оба, Лист и Рид, потрясённо уставились на него. Дед спросил, на правах старшего:

– Откуда информация?

Том поморщился:

– Сойдёт, если я промолчу?

– Нет,– снова в один голос, рявкнули космические волки.

Лист снова пояснил:

– Серьёзное дело. Преступление. А, если тебя пристукнут, как мы объясним, откуда данные?.. Птичка напела?.. Такое оставлять нельзя.

Блайз скривился сильнее:

– Про птичку будет звучать правдоподобнее.

– Значит, будем молчать. Но мы должны знать, откуда. В том числе, и чтобы прикрыть твой источник.

– Это бред, парни!

Пусть парни в отцы годятся! Парнями они от этого быть не перестают. Тем более, что иногда после совместного пережитого, возраст перестаёт иметь значение. Остаётся только уважение. А оно у них есть.

Рид усмехнулся вдруг:

– Колись, Томми! У каждого из нас бывали в жизни удивительные "источники" и такие события, о которых никому не расскажешь... Я, к примеру, стал глубоко верующим, где-то ещё в начале своих миссий. И уверен, что только Господь миловал меня и моих людей много раз. Да, именно так я и считаю. Хоть молчу в тряпочку и никому свои убеждения не навязываю.

Шок. Рид улыбнулся шире:

– Я столько диких и необъяснимых вещей видел, что... Я и мои парни... Никто из нас не может до сих пор рассказать ничего из того. Ни жёнам, ни мозгоправам. "Дурка – наш дом навек" станет нашим девизом, если мы откроем пасть. Вот мы и держим её закрытой. И молимся, каждый про себя. До сих пор. И ответы получаем. Зримые иногда.

Рид даже руками в стороны развёл, словно приглашая друзей разделить его печаль или радость.

Лист, сам пилот в прошлом, прищурился:

– Это может иметь смысл уже хотя бы потому, что только дурак считает, что может знать о вселенной всё.

Теперь они оба смотрели на Блайза. Что-то вроде: "твоя очередь". Том вздохнул:

– Мне приснилась дочь и продиктовала эти координаты.

Какая она была?– спросил вдруг Рид. Жадно смотрел и требовал ответа немедленно.

Конечно, они знали Лив и мелкую Перси. Девчонка была любимицей у преподавателей академии. Ошивалась тут чуть ли не с пелёнок, была умной, любознательной и очень лёгкой. Могла найти язык с любым бирюком. Даже с Ридом.

Конечно, он помнил её. Мелочь льнула к здоровенному косморазведчику. Его мрачность не отпугивала её, а, скорее, служила вызовом. И она, в итоге, приручила Романа Рида. С потрохами. Они дружили, здоровенный битюг в шрамах от особо жутких ранений, и мелкая девчонка с хвостиками на голове.

Он пил потом неделю, когда узнал о трагедии. И ездил искать мелкую Перси и Лив среди других тел. С отцами Тома и Лив. Вместе. Тома не было на Земле. Он и не знал. Деда Рид не пустил туда. Старый, сердце уже не то.

А с теми отцами они справлялись. Искали и пили от горя. И ужаса. Пусть тела не показывали целиком, только лица, но не похожи они были на погибших от зубов диких животных... Проблему эту и сомнения решила подписка о неразглашении. "Для блага наций". Во как звучало!

– Как она выглядела?– снова спросил Рид.

Блайз нахмурился:

– Ты не удивился особо. Ты знал что-ли, что там люди?!

– Нет, конечно! Но мы с твоими папашами видели тела. Только лица. И у меня возникли сомнения...

– Почему не сказал?

Рид пожал плечами:

– Подписка. И смысл ворошить было? Все погибли. А тех зверей, если они там и есть, выпускать нельзя.

Блайз сжал кулаки, резко опустил голову, зажмурился. Сквозь зубы выдавил:

– Лив умерла только два года назад... Её можно было спасти... Она ждала меня больше пяти лет, а я... Помогал Вернику усадить его задницу в кресло главы ЗС...

Рид, с каменной рожей уронил:

– Прости.

Ну, что ещё тут скажешь? Как утешишь? И как оправдаешься?.. Никак. Только сделаешь, что угодно, чтобы поправить хоть что-то... Хоть кого-то спасти.

Том дёрнул головой и так же, не поднимая её и пряча лицо, хрипло прошептал:

– Перси выросла. Шестнадцать лет. Мелкая, правда... Похожа на Лив, но глаза мои. Коса, и почему-то красная лента в косе... Странно одета. Домотканное что-то.

– Логично,– негромко сказал Дед.– Им пришлось учиться осваивать ресурсы с нуля...

Рид резко вскочил. Бросил на ходу:

– Вечером отчитаюсь.

Лист окликнул его:

– Смотри там!.. Внимание не привлекай!

– Не учи учёного,– буркнул Рид и хлопнул дверью.

***

Вечером, уже стемнело, поздняя осень... Томас Блайз снова сидел с Дедом в кабинете и ждал Рида. Тот задерживался, хоть оба знали, что "выездная практика студентов факультета космодесанта третьего курса" закончилась уже часа четыре как.

Том порывался бежать разыскивать Рида, Дед не пускал. Раз тот задерживается, значит, есть причина. И нужно ждать...

Причина, безусловно, была. Ещё какая!.. Они учуяли эту причину, как только Роман Рид вошёл в кабинет ректора академии...

Сказать, что старый косморазведчик пьян в дрыбадан, было бы ошибкой. Дай ему корабль пилотировать сейчас, справился бы. И вырубил бы кого угодно в бою, не напрягаясь. И двигался легко, текуче. Как обычно.

Выдавали его только запах спиртного. И... выражение лица...

Если бы они, Лист и Блайз, не знали Рида столько лет, не знали его стойкость, цинизм и даже некоторую жестокость, они сказали бы, что как только не битый жизнью космический волк хорошо так поплакал, прежде чем пришёл сюда. Глаза были как у кролика. Красные.

Он мучительно как-то щурился, словно у него болела голова, или больно было смотреть на свет. На друзей не смотрел. Особенно, на Блайза. В сторону, вниз, куда угодно, но не на него.

А и не нужно было говорить. Он вместо этого положил перед Томом стопку снимков. Сделал по старинке, на бумаге. Чтобы никаких цифровых следов не осталось.

Томас Блайз трясущимися руками взял эти листы... Сверху, снимок девушки...

Рид уронил мёртвым голосом:

– Вот. Ты, друг, не чокнутый, радуйся. Всё на месте: странная одежда, коса с красной лентой и зелёные глаза.

Глава 40.

– Радуйся! Радуйся!– гудело в мозгу Тома...

– Какое, нахрен, радуйся?! Лив ждала! Ждала пять лет!.. А он в это время жил, с бабами уже спал, и помогал Вернику сесть в главное кресло планеты!..

Он, идеально здоровый, понял сейчас, что находится в одном шаге от инфаркта или ещё чего-нибудь подобного. Да, что там! Ему и хотелось туда, в инфаркт, куда угодно! Туда!.. Куда там уходят?.. Туда, где Лив!..

Только мысль, что так он предаст Перси, что так он бросит её снова, как бросил без помощи уже один раз её и Лив, удержала его. Ну, как удержала... Ни хрена она его, на самом деле, не удержала... Но он хотя бы не рыпался, когда Дед подключил к нему Малый медицинский анализатор. Не пытался отодрать от себя умную дрянь, когда та стала впрыскивать ему в кровь что-то там. В диких, судя по всему, количествах...

Он лежал потом на диване, куда перетащил его Рид. Как труп лежал. Дед рассматривал снимки. Роман сидел рядом. И тупо повторял:

– Прости... Я мог догадаться, идиот... Восемь лет...

И снова по кругу. Том не мешал. Пусть говорит. Так, наверное, легче. Наверное, так легче им всем...

Когда медицинская пиявка была удовлетворена его состоянием и отвалилась, наконец, правда порекомендовав новую проверку через пол часа, или при ухудшении самочувствия, он, сел на диване. Снова взял снимки в руки.

Снимок дочери тут же переместил вниз стопки. Он не может пока. Потом будет смотреть... А пока нужно собраться... И он взялся рассматривать снимки разных посёлков. С разным увеличением. Самый большой. И те, которые были поменьше.

– Как ты нашёл её?

Тупой, на самом деле, вопрос. Но Рид ответил:

– Задал параметры поиска. Вбил туда изображение твоей жены и детскую фотку Коры. У меня оставались... Она и нашлась... Похожа на Оливию.

– Похожа,– подумал Том, но вслух ничего не сказал.

Говорить было больно. Потому он и говорил только по необходимости. А больше смотрел. Изучал "затерянный мир".

– Это посёлок, где она живёт. Я снимал его больше всего.

– Никто не понял, что ты вынюхивал?

Рид невесело рассмеялся:

– Обижаешь! Студенты трепетали, ты же знаешь, как меня боятся!.. А я инспектировал, проверял приборы и, между делом, нащёлкал. Прибором, который взял с собой. Ты же знаешь, что с моим опытом, я левой ногой справлюсь и с настройками, и вообще...

Замолчал... А после ядовито и самоуничижительно добавил:

– Я, парни, герой!.. Обнулил все шашни Верника за пол часа!.. Только тогда, восемь лет назад, мозги в кучу не собрал, идиот! Лив умерла. И сколько ещё, кроме неё... И девочка в этом аду столько лет...

Когда Блайз дошёл до увеличенных снимков жителей посёлка, он понял почему Рид упорно талдычит про ад... Некоторые люди были, как люди, а две рожи... Точно, как оттуда... Да... Перси говорила, что и она мутант. Бедная его девочка! Лезла в радиоактивную воронку и была уверена, что выберется оттуда такой вот!

В лицо молодого мутанта Томас Блайз всматривался особенно долго. Перси прямо сказала ему, что главный в этом клане, заставил его Лив жить с собой. И она жила, ради дочери...

Нет, он не винил этого урода в том, что тот свёл его любимую в могилу. В этом виноват он сам. Он не разобрался в ситуации. Не проверил. И то, что он был раздавлен горем, не оправдывает его. Ничуть!

Он убьёт этого урода не за это, а за то, что он обижал Лив.

***

Ночью Перси "не пришла". Том только рад был. Не смог бы он смотреть ей в глаза сейчас... Может быть, она потому не пришла, что он и не спал почти? Не спал...

Он плакал почти всю ночь. Как, наверное, плакал Рид, когда вернулся в академию с теми снимками. Не пил. Нельзя. Времени нет на это баловство. Нет его, времени... И снимки оставил у параноика Деда, в его сейфе.

Мало ли, его не только пасут, но и дом обыскивают? Кто знает, на что может пойти Верник, чтобы скрыть следы преступления, начатого задолго до него, но, которое он "достойно" продолжил? Зная этого сукиного сына, Том понимал: он не просто может пойти на всё, он и сделает, что угодно, чтобы обезопасить себя... Крыса...

А значит, только огласка. Но, в том то и дело, что огласка тоже должна быть аккуратной и "отложенной", если так можно выразиться... Если случится тотальный скандал, то в том хаосе можно будет сделать всё, что угодно. Убрать кого угодно. Свидетелей. Под шумок. Под вывеской "сопротивления местных".

Значит, что? Должны знать, для начала, только немногие. И только те игроки, которые могут быть противовесом Вернику. А значит, у него только один идеальный кандидат на эту роль. Второй основной претендент на кресло главы Земного Совета.

Уден Ранг. Относительно молодой учёный и предприниматель. Гениальный, на самом деле. Потому его позиция, в этой гонке, и выглядела изначально более слабой. Он казался слишком легковесным что-ли, по сравнению с Верником. Авантюристом и популистом, с некоторыми его идеями, которые многим жителям Земли показались бы наивными и оторванными от реальности.

Блайз снова думал той ночью. После того, как отвёл душу. Дед сразу сказал ему, что у него только один адекватный выход в этой ситуации. Выдвигаться самому и победить. Он победил бы. У него, в этом смысле, идеальная биография...

Он даже посмеялся той ночью, когда подумал об этом. Горько посмеялся. Не думал, не планировал, а обзавёлся... Никому из кандидатов и не снилась такая биография! Героическая, трагическая, настоящая, с точки зрения обывателя. Его выберут всегда, если он выдвинется. Если он, конечно, в какой-то момент, не станет грабить старушек и обижать детей. Или не обзаведётся ещё каким-нибудь зажигательным хобби. Омерзительным для большинства.

А так, герой и кандидат!.. Да, только ненавидит он политику. Всеми фибрами души. Летать, вот чего он хотел. Всегда хотел. Полёт позволял ему чувствовать себя живым до сих пор, хотя душа и была, казалось, мертва. Поэтому, быть командующим космофлота он ещё потянул бы. И взялся бы, ради ребят. Чтобы никто не задвигал им абсурдные приказы и требования. А в остальном, увольте!

Так он и ответил Деду:

– Увольте! Пусть во всём этом копаются те, кому нравится. Они стремятся туда. Я, нет.

И в ответ получил сердитое:

– Дурень! Попомни моё слово, процентов восемьдесят даю на то, что твоя задница окажется-таки в том самом кресле. В итоге. Только разгребать, как ты выражаешься, тебе придётся намного большее и худшее.

– С чего бы?– заинтересовался Том.

Чуйка у Деда всегда была феноменальной. Старик пожал плечами:

– Какая чуйка? Только логика и опыт. Смотрите, два основных кандидата. Один хуже другого. Один больной маньяк, одержимый властью. Дай ему волю, он может дойти до того, что учредит для себя титул какого-нибудь императора или канцлера. Пожизненного. А другой болен дикими идеями единства всех и вся. Ну, какое единство?.. Ладно, договариваться с теми, с кем мы хотя бы примерно одного вида, ещё куда ни шло. Разницу менталитетов никто, конечно, не отменит, но как-то можно извернуться... Но варданцы?.. Какой может быть диалог с этими уродами? Какой? В каком порядке они будут жрать нас, чтобы хватило на подольше?..

– Не передёргивай!– неловко усмехнулся Блайз.

Именно потому усмехнулся, что собирался ставить на этого поборника "объединения". Ответил ему не Дед, а Рид:

– Ты просто молодой ещё, и не понимаешь. Девиации, если они есть, с возрастом не проходят. Только усугубляются. А чем больше власти у субъекта, тем процесс идёт быстрее... Вот и думай о том, какие отклонения у тех двоих. И во что выльются. Верник один срок отсидел. По нему уже понятно. А, что касается Ранга, тут только догадываться можно. Хотя... Даже его предвыборные лозунги, причёсанные специалистами по пиару, звучат очень не очень... Смердят они, как труп кизанского вилда через неделю...

– Я не пойду туда. Не хочу. Не моё это,– твёрдо ответил тогда старшим товарищам Блайз.

Дед только пожал плечами. Рид ответил предельно откровенно. Как всегда:

– Пожалеешь. Обзаведёшься ещё трупами на своём личном кладбище. И пойдёшь в политику, никуда не денешься. Только спать уже почти не сможешь. Из-за вины.

Блайз тогда сердито глянул на Рида. Куда уж больше вины? А тот только грустно и мудро усмехнулся. Примирительно похлопал его по плечу и произнёс пророческое:

– Когда это произойдёт, не вини себя слишком. Ты просто не мог знать, что так выйдет. Опыт, Томми, не заработаешь иначе, чем на собственной шкуре... А у таких как мы, только через личное кладбище...

Блайз собирался возразить, но тут и Дед добавил. Уронил, как камень бросил. Мрачно:

– Приличное такое кладбище... Я всех своих помню... Специально личные дела просматриваю, через время. Чтобы голова не закружилась от успехов и дифирамбов. Отрезвляет...

– Будь здоров отрезвляет...– завершил его тираду Рид.

И все трое тяжко задумались...

***

Как бы там ни было, а старшие друзья оказались правы. У Блайза не хватило опыта. И, может быть, смелости. Или решимости. Или, быть может, он думал, что для "этого" он точно не создан. Кто знает? Тяжёлые выборы всегда сложно даются нам. И никто не способен заставить разумного сделать правильный выбор, пока он сам не будет готов.

Никто... А потому, перед следующей своей встречей Томас Блайз снова хорошо думал и соотносил риски. И, всё равно, решившись на ту встречу, чувствовал себя так, словно прыгает с косогора в реку. И кто его знает, куда он попадёт, река-то незнакомая. То-ли благополучно войдёт в глубину, то-ли воткнётся в песчаную отмель и сломает шею.

Решившись, он хорошо изучил расписание своего следующего "визави", благо, что тот регулярно отчитывался в вирте о собственной жизни: снимками, видео и комментариями.

Томас Блайз подловил парня, которого знал ещё со времён учёбы в академии, тот правда учился на другом факультете, на выходе из навороченного спортивного центра. Он теперь работал... Да, он работал в Службе мониторинга и обеспечения безопасности Заражённых Территорий.

Ирвин Хельмут, кажется, и не удивился увидев его. Подыграл ему даже. Разыграл "внезапную встречу" очень достоверно, но смотрел при этом понимающе, иронично. И смеялся... Кажется, над собой, а не над бывшим приятелем по академии.

Ухмыльнулся немного дурашливо:

– Пошли прогуляемся, Том! Расскажешь мне, как планируешь пролезть в командующие космофлота. Слышал я, что планируешь... Болтают у нас...

– А что ещё "у вас" болтают?– спросил Блайз и покорно пошёл по аллее следом за Ирвином. Тот болтал о том, "что болтают" до самого того момента, пока они не расстались. А, между делом, вытащил из расщелины коры у самых корней совершенно не примечательного дерева крошечный пакет и передал ему.

На прощание сказал:

– Я всегда рад буду поболтать с тобой, Том, в любой компании, в какой скажешь. Я, знаешь ли, давно хотел поболтать. Есть о чём... Согласен?..

Он криво усмехнулся напоследок и прыгнул в свой пижонский флайер. Помахал рукой и взлетел.

***

А на следующее утро, в вирте, на странице Ирвина, Блайз прочитал короткое сообщение. Сестра Хельмута сообщала его друзьям, что брат погиб вчера по совершенно глупой и нелепой случайности. Вышло из строя программное обеспечение флайера. Навигация накрылась. С сетью связаться он почему то не смог. И что-то заклинило там, в начинке, что перейти на ручное управление у брата тоже не получилось.

Вот почему Ирвин смеялся всё время... И попрощался будто бы навсегда...

Блайз тут же отменил все свои встречи и заперся в доме. Связался с Дедом.

Тот быстро явился вместе с Ридом и несколькими техниками. Те тут же взялись разбирать и копаться в "мозгах" флайеров Блайза, а Рид и ректор академии от своего флайера даже не отошли. Ждали на улице.

Блайз вышел к ним сам. Одетый официально, и с портфелем. В тот портфель Дед добавил ещё папку со снимками из-за Барьера. Отец Ра, в свою очередь, передал ректору копии всех материалов, что были у него. Два комплекта копий. Один ляжет в сейф Листа. Другим комплектом распорядится Рид.

Так, вместе, да ещё и в сопровождении парочки скоростных "птичек" приятелей Рида, они добрались до здания корпорации Удена Ранга. Прямо оттуда, с парковки, Блайз связался с магнатом. И попросил о встрече.

Он быстро продрался через секретарш. Те были отлично вышколены и умели выделять важные звонки. Его звонок был, судя по всему, более, чем важным потому, что увидев его лицо, Ранг пусть и разулыбался дежурно, как привык, но глаза матёрого бизнесмена хищно блеснули. Чуйка не могла подвести его. Он понял, что Томас Блайз может связываться с ним только с одной целью.

Он привычно держал лицо, и сдерживал рвущееся дыхание. Знал. Ему предложат сейчас кресло главы Земного Совета. И что-то попросят взамен.

Он знал, что даст за это кресло что угодно. В прямом смысле слова. Потому, что на кону стоит гораздо большее, чем его амбиции и желания. Большее, чем нужно этому Блайзу, который не умеет пользоваться своими ресурсами.

На кону будущее не только человечества. Что оно, это человечество? Только одна из ветвей эволюции! На кону стоит просто "будущее". С большой буквы.