Текст книги "Не жди моих слез"
Автор книги: Наталья Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
– Синьора Джиротти ждет впереди много разочарований, – с явным торжеством в голосе заявила Камилла и, не глянув в мою сторону, стремительно встала и вышла из каюты.
Я отпустила такси и огляделась по сторонам. У обочины было несколько машин. Они уже стояли здесь, когда я подъехала.
Капитан Дик оказался настоящим молодчиной. Если бы не он… Если бы не он, пинчеры могли растерзать меня на куски.
Я расскажу Лене всю правду. Про то, как жила последнее время. И попрошу у него прощения. Он простит меня. Он должен простить.
У меня есть кое-какой капитал. Разведусь с Патриком, найду себе работу…
Я представила себе, что буду засыпать и просыпаться в Лёниных объятьях. У меня отчаянно забилось сердце.
Дверь оказалась запертой. Я постучала в нее нашим условным – три точки-тире-тире – стуком. Схватилась за перила и закрыла глаза.
Я открыла их секунды через три.
Передо мной стоял высокий загорелый мужчина азиатского происхождения.
– Мне нужен Леонид…
Я осеклась, поняв чутьем, что Лени здесь больше нет.
– Пожалуйста, зайдите в дом, – сказал мужчина с характерным акцентом.
– Спасибо.
Я едва переставляла ноги.
Здесь все переменилось, хотя прошло каких-нибудь две недели. Кругом – на стенах, на полу – ковры. Полированная мебель. Хрусталь. Только вид из окна остался прежний. Я его запомнила. Он навевал безысходность.
– Я, наверное, ошиблась адресом…
– Вовсе нет. Меня зовут Ахмет. Я друг Леонида Казакова. Мы с ним работали в одной больнице.
Мужчина усадил меня на диван и протянул хрустальный стакан с вином.
– Анна.
Я машинально взяла стакан и также машинально его пригубила. Это оказалось великолепное «шабли».
– Леонид уехал. Внезапно. За неделю до окончания своего контракта. Кто-то из родственников заболел, – рассказывал Ахмет, не спуская с меня темных восхищенно поблескивающих глаз. – Давно не встречал такой красивой женщины. Может, даже никогда. – Он смутился собственной откровенности. – Простите меня: живу безвылазно в этой дыре уже четвертый год.
– А… – Я попыталась встать, но ноги меня не слушались. – Да, конечно, он сюда больше не вернется, – пробормотала я и жадно глотнула из своего стакана.
– Думаю, что нет. А там кто его знает. – Ахмет, заметив, что я выпила все вино, наполнил стакан снова. – Простите за нескромный вопрос, вы… хорошо его знаете?
– Мы вместе росли.
– Значит, вы его сестра?
Ахмет смотрел на меня с недоверием.
– Не по крови. Его родная сестра живет в Феодосии. Больше у него, кажется, никого нет, – лепетала я.
– Я два года проработал с ним рука об руку. – Ахмет закурил и предложил сигарету мне. Я схватилась за нее как за спасительную соломинку. – Первоклассный специалист. Перелопатил массу научной литературы. Увлекается всем новым, моментально отсеивая, как говорится, зерна от плевел. И голова такая ясная. – Ахмет вздохнул. – Только вот последнее время…
Он подлил в мой стакан «шабли» и внимательно на меня посмотрел.
– Рассказывайте. Он мне брат, не больше. Правда, мы очень друг к другу привязаны.
У меня закружилась голова и помутнело перед глазами. Думаю, «шабли и «кэмел» вещи несовместимые.
– Леонид показывал мне вашу фотографию. Честно говоря, я думал, вы его невеста.
Я усмехнулась и быстро загасила в пепельнице эту отвратительную горькую сигарету.
– Я замужем. Второй раз.
– Неудачно?
– Как вам сказать… Словом, сама знала, на что иду.
Он широко улыбнулся и похлопал меня по плечу.
– Наш человек. Философ. Без этого в жизни нельзя. Но вы слишком красивы для этой несладкой мудрости.
Я выпила еще «шабли», положила ноги на диван. Ахмет подложил мне под голову подушечку.
– Чувствуйте себя как дома. У меня такое ощущение, словно я знаю вас давным-давно. Хотя Леонид мне почти ничего не рассказывал. Он вообще скрытный малый.
– Помню, он говорил, у него есть… подружка.
Последняя фраза далась мне не без труда.
Ахмет хмыкнул.
– У меня язык не поворачивается рассказывать вам все это. Я как-никак врач, а тут такая чертовщина. До сих пор не могу поверить до конца в то, что случилось.
– Случилось? А что случилось?
Моя реакция была вялой – похоже, я уже пережила пик разочарования и боли.
– Придется рассказать вам все по порядку. Вы не торопитесь?
Я издала неопределенный звук. Мне казалось, я слилась с диваном и превратилась во что-то неодушевленное. Душа в наше время еще тот пережиток.
– Она работала медсестрой в больнице, – начал свой рассказ Ахмет. – Они приехали сюда еще раньше меня: с тремя маленькими детьми, а здесь она еще двойню родила. Но это случилось еще до появления Леонида. Людмилой ее зовут. Красивая, но, на мой вкус, несколько вульгарна. Я люблю мягких, нежных женщин. Вроде вас.
Ахмет улыбнулся мне. Это была дружеская улыбка. Я почувствовала к нему симпатию.
– Мы живем здесь очень обособленно. Так сказать, своей колонией. Правда, последнее время кое-кто из наших мужчин завел интрижки с местными женщинами, – продолжал Ахмет. – Это опасно во всех отношениях. На что уж я большой любитель женского пола, а и то не позволяю себе увлекаться чарами местных красавиц. Хотя, как говорится, сам Бог велел – полгода назад отправил домой семью. Родители у жены прибаливают, да и детям нужно нормальное образование получить. У вас есть дети?
Я вздрогнула. Почему-то мне показалось, что этот Ахмет догадывается, что у меня есть сын от Лени.
– Да, – тихо ответила я. И добавила отважно: – Его зовут Ленькой.
– В честь вашего брата, да? Это вы замечательно сделали. Ах ты, дурная голова! – Ахмет ударил себя по лбу и широко улыбнулся. – Ведь Леонид показывал мне его фотографию. Сказал: племянник. Красивый мальчонка. На него здорово похож. Говорите, вы сводные брат и сестра?
Он смотрел на меня хитро и в то же время одобрительно.
– Ленька копия моего отца в детстве, – сказала я, хотя врать перед этим человеком, похоже, не было никакого смысла. Наверное, я слишком долго жила во лжи.
– Кто-кто, а уж природа-матушка мастерица на подобные шутки. Мой старший сын – копия одного французского киноактера. Забыл его фамилию. Да это и неважно.
Муж Людмилы работает инженером на одном секретном заводе. Он часто не приходил ночевать. Она укладывала детей и шла к кому-нибудь на посиделки. Мы здесь почти каждый день собираемся на посиделки. Леня тоже приходил. Помню, моя жена ему с самого первого дня симпатизировала, и я даже поначалу ее ревновал. Но она у меня женщина строгих правил, хоть и русская. Это не в обиду вам будет сказано. Людмила с самого начала на Леню глаз положила – со стороны это всегда заметно. Я предупредил его, чтоб остерегался этой женщины, хотя обычно не лезу в чужие дела. Правда, с Людмилой у нас была короткая интрижка. Это когда супруга домой уезжала. От скуки чего только не отмочишь.
– Леня говорил, она помогала ему по дому, – неожиданно вспомнила я.
– Было дело. – Ахмет закивал головой. – Белье брала стирать, рубашки гладила, потом повадилась обед из дома носить. Только вот по сей день понять не могу: для чего он ей нужен? Муж ее раза в три больше зарабатывает, в Москве квартира четырехкомнатная, дача, машина. У Леонида же, как я понял, собственного угла нет. Неужели влюбилась баба?
– В него можно влюбиться, – вырвалось у меня. Я тут же поспешила добавить: – Сама видела, как женщины ему на шею вешались.
– Как-то он тут гриппом приболел, так Людмила от него, что называется, не вылезала. За детьми подружка присматривала. Помню, зашел его проведать, а она ему чай в постель подает, горчишники ставит. Ну да, мы, мужчины, любим, когда вокруг нас на цыпочках ходят. Понятное дело, сплетничать у нас начали. Леонид посмеивался и отшучивался, а Людмила одной тетке в волосы вцепилась. Муж ее не ревновал. Кажется, я догадываюсь – почему.
– Почему?
– Он то ли где-то облучился, то ли чем-то переболел, словом, в физиологическом плане удовлетворить жену не мог. Да и аппетит у Людмилы отменный. Извините, что я так цинично выражаюсь – мы тут даже матом при женщинах ругаться начали. Словом, освинячились совсем.
– Думаете, Леня удовлетворяет ее в физиологическом плане?
– Хороший вопрос. Я сам себе неоднократно его задавал. Помню, поначалу Леня даже не смотрел на женщин. Честно говоря, я думал, он в вас влюблен. Даже как-то спросил у него об этом.
– И что он ответил?
– Отшутился по своему обыкновению. Сказал, вы у него вместо идола или иконы. Я же не знал тогда, что вы его сестра.
Ахмет опять посмотрел на меня хитро.
Я с трудом подавила вздох. А вообще-то мне все стало вдруг по фигу.
– Скоро Людмила устроилась медсестрой в нашу больницу и все время ходила за Леонидом. Как нитка за иголкой. По-моему, это тешило его самолюбие. А там кто его знает. Потом он вдруг начал резко худеть. Как-то потерял сознание в своем кабинете во время приема больного. Мы решили, у него тепловой удар – было очень жарко, а кондиционеры часто барахлят. Потом замкнулся, перестал с нами общаться. Говорил, изучает медицинскую литературу. Ну да, тут у нас прекрасная библиотека, а он французским владеет. Да и английский неплохо знает.
– Моя жена первая подняла тревогу – женщины очень чуткий народ, – рассказывал Ахмет, потягивая «шабли». – Помню, она сказала мне: «Приворожила нашего Леню эта Людмила». Я рассмеялся ей в лицо. Она у меня чистый гуманитарий, филолог, и я с высоты моей медицинской образованности плевал на все эти бабские бредни. Да и согласитесь, трудно в конце двадцатого столетия верить в приворотное зелье, колдунов, знахарей и прочую дребедень.
– А я и не верю. И никогда не поверю, – с неожиданной злостью заявила я. – Просто он оказался настоящей тряпкой.
Ахмет неопределенно хмыкнул.
– Я и сам так считал. Поначалу. Я сказал ему: «Эта баба из тебя веревки вьет и в узлы завязывает. Да еще здоровье твое подрывает». Я был уверен, она его, как говорится, затрахала. Я даже рассказал ему, что имел с ней интрижку. Но на него это не произвело никакого впечатления.
– Потому что он ее не любил. Если бы он ее любил…
– Простите, а что такое любовь? Вы можете ответить на этот вопрос?
Ахмет смотрел на меня с насмешливым любопытством.
– Любовь и есть любовь. Тянет только к одному человеку. На остальных просто наплевать.
– Еще один вопрос, если можно: вы испытали любовь?
Я вздохнула и отрицательно покачала головой. К чему лгать самой себе?
– Вы правильно выразились: тянет. Так тянет, что ничего с собой поделать не можешь. Уверен, все эти колдуны и знахари досконально изучили природу любви. Так сказать, ее структуру. Молекулярное строение. Говорят, Восток – темное дело. Это далеко не так. Цивилизация внушила нам непоколебимую веру в силу науки. Прогрессивной науки. Но есть еще и другая наука, корни которой уходят в глубь веков и даже тысячелетий. Думаю, фактор времени со счетов тоже нельзя сбрасывать.
Внезапно я ощутила тревогу. Пока она была неосознанной. Похоже, такая тревога самая мучительная из всех.
– Думаю, он в конце концов догадался, что с ним происходит, – продолжал Ахмет. – Но к тому времени у него уже не осталось сил сопротивляться. И если учесть…
Он метнул в меня быстрый прищуренный взгляд.
– Он мог сказать мне об этом, когда я…
Я прикусила язык. Леня пытался мне что-то сказать. Я не пожелала его слушать.
– Так, значит, это вы были здесь две недели назад?
Теперь Ахмет смотрел на меня с удивлением.
– Мы с друзьями путешествовали на яхте, и я решила его навестить.
– Не исключено, что вы спасли ему жизнь, Аня.
– Мне показалось, он чем-то болен. Но я не смогла остаться, потому что… Словом, мы отплывали утром. Я переночевала у Лени.
Ахмет встал и подошел к окну. Теперь он был ко мне спиной. Мне захотелось увидеть выражение его лица.
– Она в тот день точно взбесилась. Хотела вскрыть себе вены. Она бы ни за что это не сделала, уж в чем в чем, а в этом я уверен на все двести процентов. Просто она почувствовала, что теряет над Леней контроль. – Ахмет уже стоял посередине комнаты и в упор смотрел на меня. – Ее забрали в больницу, но она вылезла через окно и спустилась по дереву. Она кричала на весь квартал. Думаю, она бы могла вас убить. Она подмешала что-то в бутылку с виски, но Леонид не стал его пить, хотя последнее время много пил. Я сохранил эту бутылку. Когда вернусь на родину, обязательно попрошу сделать химический анализ. Хотя почти уверен, что подобные вещи науке не под силу ни раскрыть, ни тем более объяснить. Не знаю, что еще натворила бы эта сумасшедшая. К счастью, на следующий день был рейс на Москву. Леонид ночевал у меня. В двенадцать у него начался страшный озноб и сердцебиение. Потом бред. Он кого-то звал. Он называл эту девушку «инфантой». Вы не знаете случайно, кто это?
– Нет.
Я с трудом подавила радость. Мне хотелось закричать во весь голос, что инфанта – это я.
Кстати, я уверена, Ахмет обо всем догадался. Восток – обитель сплошных мудрецов.
– Я сам посадил его на самолет. И дождался, когда он взлетит.
– А что стало с той… женщиной?
Я приподнялась на локтях, с нетерпением ожидая его ответа.
– Она тоже улетела. Вчера. Получила телеграмму, что умер отец. Если есть Бог или Аллах, ей это в наказание. Хотя, уверен, ее отец ни в чем не виноват. У Николая, ее мужа, через двадцать дней заканчивается контракт. Людмила забрала с собой близнецов.
– У вас нет ее фотографии?
Я рывком спустила ноги и села.
– Есть. Леонид увлекался фотографией. Всех подряд снимал. Когда я перебрался в его квартиру, нашел в чулане целый чемодан ее снимков. Собирался сжечь, но не успел.
Она оказалась довольно полной. И жгучей брюнеткой. Она была абсолютной противоположностью мне. Плюс к минусу ревновать не может – это противоречит всем законам.
– Когда самолет в Москву?
Ахмет разглядывал меня с нескрываемым интересом.
– В двадцать два с минутами. Билет можно заказать по телефону. Я отвезу вас в аэропорт. Только мне еще нужно наведаться в больницу. Если хотите, оставайтесь у меня.
– Высадите меня где-нибудь по пути. – Я решительно встала. – В аэропорт я доберусь на такси. Спасибо.
Ахмет догадался, что мне попросту не сиделось на месте.
Он довез меня до центра и на прощание крепко пожал руку.
Пошел дождик. Запахло розами и морем.
Я зашла в бар и заказала «шабли».
Мне нужно было кое-что обдумать и, взвесив все «за» и «против», прийти к какому-либо решению.
Черт побери, мне так не хотелось идти на поводу у собственных чувств.
…Когда «Стелла» бросила якорь в порту Неаполя, Камилла вошла без стука ко мне в каюту и сообщила, что они с Рафаэлло улетают сегодня в Рим. Она распорядилась, чтоб я явилась в аэропорт в шесть ноль-ноль вечера по местному времени – мне тоже предстояло путешествие в вечный город. Камилла разговаривала со мной сухим деловым тоном. От прежней дружбы-любви, похоже, не осталось и следа.
– Вы поедете вместе с Рафаэлло, – распорядилась Камилла. – У меня дела в Неаполе. Встретимся в аэропорту.
Я имела неосторожность выйти из каюты, чтоб полюбоваться видом Неаполя и его окрестностей. С этой минуты Рафаэлло не отходил от меня ни на шаг.
– У тебя есть деньги? – спросил он, когда мы сидели в шезлонге на палубе и потягивали джин с тоником.
– На такси до аэропорта хватит, – уклончиво ответила я. – Стоимость авиабилетов оплачивает будущая синьора Джиротти.
Рафаэлло поморщился. Из чего я сделала вывод, что жених с невестой поцапались или, по крайней мере, имели крутой разговор.
– Мы можем приехать пораньше и поменять наши билеты, скажем, на парижский рейс. Правда, придется доплатить, но наверняка сущую ерунду.
– На что мы будем жить в Париже?
– Я думал, у тебя есть сбережения. Найдем недорогую квартирку. У меня в Париже приятель… – Рафаэлло нахмурился. – Нет, лучше нам махнуть в Марсель – у Жана собственная ферма, и он наверняка нас приютит.
– А что потом?
– Зачем об этом думать? Тем более все заботы я беру на себя.
– Какие заботы?
Рафаэлло схватил бутылку и налил себе полстакана чистого джина.
– Я не хочу быть марионеткой этой мегеры. Я ее боюсь. Она сломает мой дух, и я не смогу писать картины. Я хочу жениться по любви. Художник умирает без любви.
– Без денег тоже.
– Я думал, она позволит нам с тобой…
– То была моя работа. Теперь Камилла нашла мне другую.
– Какой цинизм. Мой кузен недаром говорит: нет циничней и развращенней женщин, чем старые девы.
– Камилле всего двадцать два и…
– Возраст тут ни при чем. – Рафаэлло вылакал джин и налил себе еще. – Она была старой девой уже в четырнадцать лет.
Я случайно подняла голову. Капитан Блэксмит стоял на своем мостике и делал мне какие-то знаки.
– Хочу в туалет.
Я потянулась и не спеша встала.
Рафаэлло смотрел мне вслед. Он хотел меня. Его желание меня возбуждало. Но я поклялась не потворствовать зову плоти.
Дик ждал меня возле моей каюты.
– Быстро одевайся. Слева возле кормы моторный катер. Филдинг отвезет тебя в аэропорт. Самолет улетает через два часа. Я заказал на твое имя билет.
– Я… я не готова, Дик. И вообще…
Он смотрел на меня разочарованно. Его рот начала кривить презрительная усмешка.
– Как знаешь.
– Я ничего не знаю.
Он больно стиснул мое плечо.
– Одевайся. Так нужно. Это твой последний шанс.
…Молодой человек европейской наружности сел на табурет рядом и тоже заказал бокал «шабли». Он повернул голову в мою сторону, видимо, почувствовав на себе мой взгляд. Это был настоящий викинг из голливудского фильма. Я не поклонница блондинов, тем более голубоглазых. Этот был исключением из всех существующих правил.
Он приподнял бокал с вином и дружелюбно улыбнулся мне.
Я прикинулась невинной и смущенной. Это произошло само собой.
В следующую минуту Викинг предложил мне сигарету. Поднося зажигалку, он как бы случайно коснулся рукой моей голой коленки. При этом он улыбнулся по-мальчишески обезоруживающе.
Мне вдруг стало легко. Я готова была взлететь и парить в воздухе.
– Прокатимся? Я купил вчера «феррари».
Он обнял меня за талию и помог спуститься с табурета. В этом его жесте не было ничего похотливого. Викинг весь светился чистотой и невинностью. Во мне шевельнулось что-то, похожее на материнский комплекс. В то же время я не исключала возможности сексуального контакта с Викингом. Даже представила, как это у нас будет происходить.
Машина летела на космической скорости, при этом Викинг еще умудрялся обнимать меня за плечи правой рукой и ласково трепать по щеке. Я давно не чувствовала себя такой счастливой и беззаботной.
– Я покажу тебе сказочный дворец. Ты будешь в нем принцессой.
– Я инфанта. Это одно и то же, верно?
Он улыбнулся мне и подмигнул.
– Потом ты станешь королевой.
– Это скучно. Хочу навсегда остаться инфантой.
Он предложил мне сигарету, но я отказалась.
– Давай займемся любовью, – сказала я, скользя пальцами по ширинке его джинсов. Я делала это впервые в жизни – в то мгновение меня распирало от вседозволенности.
Он резко затормозил возле какой-то рощи. На что-то нажал. Машина наполнилась голубоватым светом. Моя спина поехала назад.
– Луна и звезды, – сказал Викинг, заводя за голову мои руки. – Хочу посмотреть на мою принцессу при свете луны и звезд. – Мои запястья туго стянуло чем-то упругим и мягким, звякнул металл. Викинг проделал аналогичную процедуру с моими лодыжками. Я лежала беспомощная и вся в его власти. Меня это завело до предела.
– Ну же, иди сюда.
Он погрозил мне пальцем и расстегнул молнию на платье.
– Великолепное белье. – Он уже держал в руках мой лифчик, трусы стащил до колен, при этом умудрившись не коснуться моей кожи. – То, что под ним, еще лучше, хоть я в этом и не много понимаю.
Я изнемогала от желания.
– Освободи ноги. Я не смогу сделать тебе приятно со связанными ногами. Я так хочу сделать тебе приятно.
Он положил ладонь на низ моего живота, коснулся указательным пальцем клитора, проник им в вагину.
Я думала, что умру от наслаждения.
– Ты ничем не больна?
– Дурачок. Боже, я сейчас кончу.
Он быстро нагнулся и засунул мне в рот что-то мягкое. Это был самый настоящий кляп.
Я молча наблюдала, как Викинг измерял сантиметром мою талию, бедра, грудь, занося данные в портативный компьютер.
– Первая категория. Я бы даже сказал – супер.
Он довольно потер руки.
Мы ехали еще часа два, если не больше. Я видела широкую сильную спину Викинга, гнавшего «феррари» на бешеной скорости. У меня занемели руки и ноги, из глаз катились слезы – проклятый кляп, казалось, разорвет мой рот на части. Викинг изредка оборачивался и озорно мне подмигивал. Потом он включил музыку.
Я разрыдалась под «Love Me or Leave Me» группы «АББА». Это был голос цивилизованного мира, с которым, как я поняла, меня собирались разлучить надолго или даже навсегда.
Я все представляла себе иначе. В детстве я много читала, в том числе и «Тысячу и одну ночь». Эта книжка мне не понравилась. Меня вообще не привлекал, а, наоборот, отпугивал Восток. Что касается описаний роскоши, я их обычно пропускала.
Я была ошеломлена тем, что увидела.
Этот Викинг мог бы объяснить мне, в чем дело, и я бы добровольно сдалась в плен. Тем более от его сигареты у меня отключились мозги. Боюсь, и они не всегда помогают женщине сделать правильный выбор.
Викинг был обычным работорговцем, сделавшим состояние на таких авантюристках, как я. Он откровенно рассказал мне об этом, ничуть не стыдясь своей профессии, по пути во дворец Эль-Сахиба, моего хозяина. Мы не занимались любовью с Викингом – уж больно он спешил от меня избавиться.
– Ты слишком дорогая штучка, – сказал он. – Такие мне не по карману. Потому что я азартный игрок. Потерпи. Этот тип купил тебя для своего сыночка. Он сам, как я подозреваю, предпочитает мальчиков. Сыночек, если не ошибаюсь, учился в Париже. Похоже, тебе повезло по-крупному, детка.
Три дня и три ночи я была предоставлена себе и всевозможным массажисткам, косметичкам, парикмахершам, маникюршам и так далее. Мое тело после их стараний стало напоминать мне тугой, только распускающийся бутон розы. Я подолгу спала, купалась в бассейне, обсаженном экзотическими цветами и деревьями, пила вино и чувствовала себя божественно. Я не сразу сообразила, что мне подмешивали в питье какую-то дрянь. Когда сообразила, ничуть не испугалась.
Я была счастлива. Счастья может бояться только круглый идиот.
Я возлежала на кушетке возле бассейна. Мое намассажированное и намащенное благовониями тело прикрывало воздушное покрывало из белоснежного шелка, гладко расчесанные распущенные волосы были осыпаны лепестками каких-то пряно ароматных цветов. Я рассматривала себя в ручном зеркале в оправе из чистого золота. Я очень нравилась себе в этом броском гриме. Оказывается, я неравнодушна к экзотике.
Я заметила Али, когда он был уже в двух шагах от меня. Он оказался первым мужчиной, которого я увидела за эти три дня. Али был моим типом мужчины – он напомнил мне Леню.
Воспоминания о Лене больше не выбивали меня из колеи реальности. Они казались любимым фильмом, который я видела много раз. Я уже успела к нему охладеть, но не исключено, что мне захочется посмотреть его еще.
Я протянула к Али руки. Покрывало соскользнуло и упало в бассейн. Я не стеснялась своей наготы – я видела себя со стороны и восхищалась собой.
Он сказал что-то на незнакомом мне языке. Уверена, это был комплимент в мой адрес. Потом Али перешел на английский. У него было вполне приличное произношение и речь грамотного человека. Я бы даже сказала, интеллектуального человека. Для меня это имеет немаловажное значение. Ненавижу трахаться с плебеями.
– Красивая и желанная, – сказал Али. – Нам будет хорошо. Ты – моя женщина.
Он стоял и смотрел на меня. Высокий. Узкобедрый. С длинными ногами и поджарыми икрами.
Я вдруг подумала о том, что, если у этого Али есть другие женщины, я могу выцарапать глаза.
Я сказала об этом вслух. Он никак не прореагировал на мои слова – он просто разглядывал меня самым доскональным образом.
– Ты англичанка? – спросил он.
– Русская. Я была замужем за…
– Ты была замужем? – Он поморщился. – Шервуд сказал мне, что ты девственница.
Дурак. С моими-то данными остаться в двадцать два года непорочной девой!
– Неужели для тебя это важно?
– Я привык быть первым. – Он улыбнулся. – Хотя это предрассудки. Главное – получать удовольствие. У тебя было много мужчин?
– Ты хочешь знать, что я умею? Иди покажу. Не строй из себя пижона.
– Ты мне дерзишь. В моих жилах течет королевская кровь.
– Подумаешь. Я тоже принцесса. Прямой потомок царского рода Романовых. Слыхал о таких?
Мое словоблудие попало в точку. Никогда не знаешь, чем можно поразить мужчину.
Али смутился.
– Прости, что этот Шервуд обошелся с тобой не самым вежливым образом.
– Он обошелся со мной прекрасно.
– Но я слыхал, он связывает своих…
– Он сказал, что отвезет меня во дворец. И показал твою фотографию. Я согласна была идти пешком по пустыне.
Не знаю, что за наркотики мне давали. Никогда в жизни я не врала так красиво и вдохновенно.
Я медленно поднялась с кушетки, томно потянулась, выпятив свои высокие аккуратные груди, и внимательно посмотрела на Али.
Он не шелохнулся. Но я заметила, как напряглись мышцы его великолепного торса.
Потом я медленно повернулась на сто восемьдесят градусов, вильнула бедрами, подняла руки и застыла в позе этрусской танцовщицы.
Я услышала, как Али вздохнул. И повернула голову.
Он сидел на кушетке. Несомненно, он очень хотел меня.
– В чем дело? Я тебе не нравлюсь?
– Мне сегодня нельзя. Сегодня большой праздник. Аллах не велит прикасаться к женщине в этот день. Я пришел лишь взглянуть на тебя.
Я видела, что мой Али покрылся испариной.
– Мы ничего не скажем Аллаху.
Я повернулась лицом к Али и стала медленно приседать, все шире и шире разводя в стороны коленки. Я знала, это получается у меня соблазнительно и красиво одновременно – в детстве я занималась балетом.
Али зажмурил глаза. Похоже, он боялся ослепнуть.
Мне стало весело. Мной овладел азарт. На какое-то время он даже притупил желание.
Я так же медленно выпрямилась, широко расставила ноги и стала прогибать спину в крутом «мостике». Я рассчитала так, что мое выбритое и разукрашенное по их моде лоно оказалось в каких-нибудь тридцати сантиметрах от Али. Я застыла в «мостике». Я видела Али в арке своих сексуально изогнутых ног. Он был похож на вареного омара.
Я стала раскачиваться взад-вперед. Это почти заменяло мне движение фаллоса в вагине – так устроены мои мышцы. Я была близка к тому, чтоб кончить. Но мне очень хотелось испытать натуральный оргазм.
Я закрыла глаза и вдруг почувствовала, как фаллос Али медленно, но уверенно в меня вошел. Я не изменила позы – у меня очень сильные ноги – лишь стиснула ягодицы. Али обхватил меня за талию и стал поднимать. При этом он не переставал работать фаллосом. Его движения были короткие и резкие, и он не стремился проникнуть в меня глубоко. Мне нравится по-всякому, но в тот момент мне хотелось, чтоб фаллос Али проник как можно глубже.
Я сказала ему об этом.
Он простонал в ответ и что-то пробормотал по-своему.
– Что ты сказал?
– Сегодня нельзя этого делать. Сегодня грех зачать ребенка.
– Глупости. – Я крепко схватила Али за ягодицы и резко дернула на себя. Этот маневр доставил нам обоим массу наслаждения. Мы медленно завалились на ковер и вошли в такой раж, что я расцарапала своему партнеру ляжку. Потом мы катались по полу, молотя друг друга кулаками. Сперма Али подействовала на меня как сильнейший стимулятор, и я во что бы то ни стало должна была выпустить пар. Наконец мы шлепнулись в бассейн и занялись любовью в воде. Но это уже были детские забавы – просто нам не хотелось друг от друга отрываться.
Али сказал:
– Ты роскошная женщина. Несмотря на то, что принцесса. Говорят, они все холодные и уродливые.
– Это так и есть. Я исключение из правил.
– У тебя есть документы, подтверждающие, что ты на самом деле принцесса?
Мы лежали в обнимку на краю бассейна, завернувшись в большое полотенце, и курили одну сигарету. Из тех, от которых хочется летать.
– На черта они мне нужны?
– Я бы тогда смог на тебе жениться. Отец не позволит мне жениться на простой девушке.
– Мы можем купить их, – предложила я. – У нас в России за деньги можно купить все что угодно.
Али вздохнул.
– Я не стану обманывать отца. Аллах мне это не простит.
– Богам не нужны никакие документы. Их придумали люди.
– Может, и так. Но Аллах не прощает тех, кто обманывает собственных родителей.
– А если у нас родится ребенок, ты женишься на мне?
Али опять вздохнул.
– Если мы зачали его сегодня, Аллах накажет нас обоих. Жестоко накажет.
– Какие глупости. А мне сказали, ты учился в Париже.
– Тебе правильно сказали. Я полюбил европейский образ жизни и даже кое-что из него перенял. Но моя вера в Аллаха осталась непоколебимой.
– У тебя есть жена? – спросила я, вспомнив, что мусульманам разрешено иметь много жен.
– У меня их две. Я познакомлю тебя с ними.
– Не хочу.
– Почему?
– Это грязь. Я уже прошла через подобное. Больше не хочу.
Оказывается, эти сигареты не полностью притупляют чувства.
– Ты уже была чьей-то наложницей?
Али брезгливо отстранился.
– Я сбежала из того вертепа.
– Что они там с тобой делали?
Али приподнялся на локте и с любопытством на меня смотрел.
– Хозяйка заставляла меня заниматься любовью с ее женихом у нее на глазах. Ее это заводило.
– Я бы убил эту женщину. – Али произнес это спокойно, но с настоящей решимостью. – Это большой грех. Мужчина не должен быть с двумя женщинами сразу. Мужчина должен ласкать одну женщину, думать только об этой женщине и забыть про всех других.
– На следующую ночь он будет ласкать другую женщину, думать только о ней и забудет про ту, что ласкал накануне. Верно?
– Да. Разве это плохо?
– Это ужасно. Если я тебя полюблю, я буду ревновать ко всем женщинам.
– Зачем? Ведь я забываю про них, когда с тобой.
– А если я заведу себе еще одного или даже двух мужчин?
Али рассмеялся.
– Где ты их найдешь? Во дворце одни женщины и евнухи.
– Евнухи?
– Да.
– Ты хочешь сказать, этих мужчин кастрировали, лишив навсегда…
– Им за это хорошо платят. Должность евнуха очень престижная. Многие хотят быть евнухами. Но существует строгий отбор.
Теперь рассмеялась я.
– В чем дело? – недоумевал Али. – Ты смеешься над обычаями моей страны?
– Вовсе нет. – Я успокаивающе погладила его по груди. – Я восхищаюсь ими. – Я вспомнила своих обоих мужей и насильников на пляже в Феодосии. – Жаль, в Европе нет таких обычаев. Очень, очень жаль.
Мы провели с Али две ночи и два дня, занимаясь любовью всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Я много чему от него научилась. Он, похоже, от меня. По крайней мере он всегда делал так, как хотела я.
– Ты первая женщина, которой я позволяю командовать собой в постели, – признался он.
– Потому что тебе это нравится.
– Наверное. – Он смотрел на меня задумчиво. – Но…
– Это противоречит обычаям твоей страны?
