Текст книги "Не жди моих слез"

Автор книги: Наталья Калинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

– Да. Но я хочу иметь от тебя ребенка. Ты способна зачать?

Я рассмеялась. Я вспомнила Рафаэлло.

– Но если я этого не захочу?

– Тебя никто не спросит. Нужно высчитать наиболее благоприятный день. Я велю моему астрологу сегодня же заняться этим.

– А если мы уже зачали ребенка?

Али нахмурился. Но тут же покачал головой.

– Нет. У тебя вот-вот начнутся месячные. Я чувствую это по запаху твоей кожи.

– В меня втирают такое количество благовоний, что ты вряд ли способен учуять запах моей кожи.

Али наклонился, коснулся языком кончика моего соска, взял его в рот.

– Европейские женщины принимают противозачаточные пилюли. Ты пила их? – спросил он, нехотя отрываясь от моей груди.

– Попробовала и бросила, – честно призналась я. – У меня от них отекают ноги и тошнит. Гадость.

Али провел ладонью по моему животу, бедрам.

– Ты родишь здорового ребенка. Я в этом уверен.

…Когда я проснулась, Али рядом не было. Я позавтракала в постели, приняла ванну с благовониями и снова погрузилась в сон – мы с Али очень мало спали минувшие двое суток.

Меня разбудила Фарида, моя прислужница. Она расчесала мне волосы, уложила в плотный пучок, в который воткнула два похожих на мелкие орхидеи пахучих белых цветка. Узкие белые шаровары из тонкого атласа и легкая шелковая хламида были словно от Кардена или Версаччи. Еще никогда не казалась я себе столь неотразимой. Меня несли в зашторенных носилках два темнокожих тяжеловеса. Уверена, они были евнухами – бабьи лица и ноль реакции на мои прелести.

Внешне астролог был похож на персонаж из детской сказки. И это только усилило ощущение нереальности происходящего.

Он задавал мне вопросы, какие обычно задают врачи-гинекологи. Я начисто забыла, когда у меня была последняя менструация. Взяла дату, как говорится, с потолка. Я сказала:

– Закончилась семь дней назад.

Люблю число 7.

Астролог ко мне не прикасался, но, мне кажется, он думал, что видит меня насквозь. Наверняка этот тип был высокооплачиваемым шарлатаном.

Сеанс длился часа полтора. Я сидела в большом кресле под балдахином, на котором было изображено звездное небо. Я дремала, отвечала на вопросы. Не помню, что я говорила, – скорее всего безбожно врала. Мне казалось, мою голову опустошили начисто, изъяв из нее информацию о прошлом.

Потом я проделала в тех же носилках обратный путь. И снова завалилась спать.

Проснулась в кромешной тьме.

«Опять перепила, – подумала я. – Интересно, где Рафаэлло и Камилла? И почему мы на суше?.. Ах да, мы же приплыли в Аннабу. Я у Лени. – Я пошарила рядом с собой. – Он лежит на полу – ведь мы с ним занимались любовью на полу…»

По моему телу пробежала дрожь – это было так здорово.

Я спустила ноги. И вспомнила все, что случилось потом.

Я была канарейкой в золотой клетке. В любой момент мне могли свернуть голову, подсыпать отравленный корм или попросту уморить голодом. Вряд ли меня когда-нибудь захотят отпустить на волю.

Мне захотелось биться головой об стену. Я обзывала себя последними словами. Я рыдала без слез и рвала на себе волосы.

Все, все бы отдала, только бы очутиться в своей мансарде. Или хотя бы на «Стелле» под стражей пинчеров.

Потом я притихла, попыталась проанализировать ситуацию и прийти к какому-то решению.

Али хочет, чтоб я родила от него ребенка. Значит, по крайней мере девять последующих месяцев ничего не будет угрожать моей жизни.

А если я не смогу забеременеть?..

Я вспомнила, когда у меня была последняя менструация, и стала загибать пальцы. Электронные часы на столе астролога показывали не только время, а число и месяц – пятнадцатое апреля. Очередная менструация, по моим подсчетам, должна была начаться одиннадцатого. Я пощупала свои соски. Они были горячими и жесткими.

До сих пор мой организм работал без сбоев. Задержка могла означать только то, что я влипла. Али ни при чем.

Рафаэлло или Леня…

Я опять не знала точно, кто отец моего будущего ребенка.

Мне больше не давали наркотиков. Вместо них поили какими-то снадобьями, от которых все мускулы расслабились и сладко ныли. Я поняла: меня готовят к зачатию.

В тот вечер мое тело обрабатывали с особенной тщательностью. Потом вся прислуга вдруг разом удалилась. Я возлежала на низкой широкой кушетке На мне был пуд косметики, золотые браслеты на руках и ногах и ничего из одежды. Зеркало на стене отражало все мое великолепие. Оно же оповестило о появлении Али.

Мы не виделись три дня. Я уже начала скучать по его ласкам. Уж так я устроена – живу сегодняшним днем и мыслями о будущем себя не утруждаю.

Али был красив, как бог. Я подумала о том, что очень везучая – Викинг вполне мог загнать меня какому-нибудь старому чучелу.

Выражение лица Али было торжественно, словно он был участником коронации или, по крайней мере, международной встречи на высшем уровне. Мы не обменялись ни словом. Он долго ласкал пальцами мое лоно, как бы подготавливая его к важному событию – совокуплению во имя зачатия. Я ни разу не позволила себе кончить, хотя несколько раз была к этому близка. Наконец Али лег на меня и, крепко стиснув мою талию, резко в меня проник. Он продвигался вглубь короткими уверенными толчками. Мои мышцы были расслаблены снадобьями, и он, судя по всему, проник так глубоко, как не удавалось еще ни одному из моих мужчин. Я оказалась целиком в его власти. Я боялась пошевелиться, хотя обычно помогаю мужчине достичь наивысшего блаженства. Сейчас, поняла я интуитивно, от меня этого не требовалось.

Потом я так же интуитивно согнула ноги в коленях и приподняла таз – мне словно кто-то подсказал сделать это, хотя Али по-прежнему молчал. Мне казалось, его фаллос прорастает во мне длинными корнями, которые проникают в каждую клетку моего тела.

Это длилось долго. Может, правда, мне так показалось – я вконец потеряла ощущение реальности. Наконец Али, засунув ладони под мои ягодицы, стиснул их. Во мне запульсировало горячим фонтаном его семя. Было ощущение, будто оно омывает своим теплом все мои органы. Я не испытала оргазма в привычном смысле этого слова – я сама была сплошным оргазмом. Али припал к моим губам, проникнув языком чуть ли не до самого горла.

В ту ночь он больше не занимался со мной любовью, но ни на секунду не выпускал из своих объятий. Он был так красив и так нежен со мной, что я чуть было не призналась ему в том, что уже забеременела.

Я вовремя сообразила, что, если кто-то покупает и кормит отборным зерном канарейку, он наверняка рассчитывает на то, что она будет петь ему сладкие песни, а не чирикать как воробей на помойке.

Слава Богу, снадобья, которыми поили меня последнее время, не успели превратить меня в полную маразматичку.

Сплетничают все, а больше всего слуги. Я сблизилась с Фаридой – мне ведь нужно было как-то убивать будто остановившееся время. Я была уверена, эта девочка много знает. Я не ошиблась.

– Лейла-ханум родила мертвого ребенка, – сказала она мне как-то поутру. – Господин сердится.

Мы общались на английском. Фарида владела необходимым набором слов. Разумеется, ни о какой грамматике не могло быть и речи.

К тому времени я уже знала, что Лейла-ханум была первой и главной женой Али. Она была старше его на десять лет.

– И как он поступит?

Фарида ответила не сразу. Думаю, она побаивалась откровенничать с наложницей, однако, насколько я знала, со слугами Фарида почти не общалась – она кичилась своим родством с дворцовым шеф-поваром.

– Это уже в третий раз. Али-оглы больше не захочет возлежать с Лейлой-ханум.

– Может, он с ней разведется?

Фарида посмотрела на меня со снисходительным превосходством. Она снисходила до моей серости только потому, что я была очень красивой. Фарида оказалась тонкой ценительницей женской – европейской – красоты.

– Лейла-ханум богатая. Очень богатая.

– Богаче Нефисе?

– Намного богаче. Брат Лейлы-ханум погиб. Самолет разбился о скалу. Лейла-ханум получит все, что есть у отца.

Потом Фарида рассказала мне, что Нефисе родила недавно вторую дочку. Али, как и все мужчины, очень хочет сына.

– Если у меня родится сын, Али женится на мне? – спросила я у Фариды.

Она опустила глаза.

– Не знаю, госпожа.

– Не ври. Ты все знаешь.

Фарида пожала плечами.

– Если госпожа постарается…

– Я стараюсь. Али приходит ко мне почти каждую ночь.

– Старый господин сердится на Али-оглы. Нефисе тоже.

– Чихать я хотела на эту Нефисе.

Я уже имела честь видеть эту образину. Тощая, сиськи до пупка висят. У Лейлы, по крайней мере, красивые глаза.

– Старый господин любит Нефисе. Нефисе умная. Она часто дает старому господину советы.

– Мне здесь так осточертело, Фарида.

– Потерпите, госпожа. – Она глянула на меня многозначительно. – Когда вы забеременеете, Али-оглы станет послушным, как ягненок. Вы сможете попросить у него все что угодно.

– Я хочу в Европу. Ты была когда-нибудь в Европе?

– Я еще нигде не была, госпожа.

– Я скажу Али, чтоб он взял и тебя тоже.

Фарида улыбнулась.

– Спасибо, госпожа.

– Будь откровенна со мной. Говори все, что узнаешь.

– Да, госпожа.

– Лейла-ханум уговаривает молодого господина поехать в Австралию.

Фарида расчесывала мои волосы. Она обожала возиться с моими волосами.

– Он согласился?

– Он не говорит ни «да», ни «нет». Молодой господин очень осторожный.

– Он возьмет меня с собой?

Фарида покачала головой.

– Нет, госпожа. Лейла-ханум не позволит.

– А Нефисе? Он возьмет Нефисе?

– Нефисе сама не захочет. Нефисе хорошо дома.

– Я думала, здешние женщины не имеют права голоса. За них все решают мужчины.

– Только не Нефисе. У Нефисе голова лучше, чем у мужчины.

Фарида отошла и полюбовалась издали сотворенной ею прической. Потом вдруг быстро повынимала шпильки. Волосы упали мне на плечи прохладной волной.

– В чем дело, Фарида? Тебе не понравилась прическа?

– Я сделаю такую, какая больше всего нравится молодому господину. Сегодня важный день, госпожа.

– Объясни, в чем дело, Фарида.

– Сегодня госпожа должна сказать господину о том, что зачала от него ребенка.

– Откуда тебе известно, что это случилось? – изумленно спросила я.

– Вчера госпожа купалась в бассейне. У госпожи изменилась форма груди. У госпожи стала такая красивая грудь.

– Ты умная девочка, Фарида. – Я шевельнула извилинами. Согласно дате моей последней менструации, которую я назвала астрологу, у меня уже пятидневная задержка. – Но я еще не окончательно уверена в этом, Фарида.

– Госпожа должна быть уверена. Тогда она обязательно родит господину мальчика.

– Ты считаешь, я должна сказать об этом Али именно сегодня?

– Да.

– А если… если это не подтвердится? Он решит, я нарочно обманываю его.

– Это подтвердится, госпожа.

Она с улыбкой смотрела на меня. Я поняла, что не зря выбрала эту девочку в союзницы.

Когда я сообщила Али, что забеременела, он очень обрадовался и стал целовать мой живот.

– Ты любишь меня? – осторожно спросила я.

– Да. Теперь я очень люблю тебя, Ани.

– А раньше ты разве меня не любил? Вчера, например? – не удержалась я, чтоб не задать эти сугубо европейские неуклюжие вопросы.

– Вчера я не знал, что ты забеременела, Ани.

– Выходит, ты любишь не меня, а… – Я прикусила язык. Давно пора понять, что выяснять отношения с мужчиной-мусульманином столь же бесполезно, как ловить рукой рыбу. Сейчас я понимаю, как это мудро – все без исключения выяснения отношений между мужчиной и женщиной заканчиваются спорами на повышенных тонах либо скандалом. – Прости меня, Али, я чувствую себя такой счастливой, что порю несусветную чушь. Ты даже представить себе не можешь, какая я счастливая.

Он поцеловал меня в губы и нежно в меня вошел. Его фаллос словно ласкал то место, где зрел ребенок. Али шептал мне что-то на ухо на своем языке. Его дыхание обжигало мою кожу.

Он поверил мне беспрекословно. Уверена, в этом была заслуга Фариды – наверняка девчонка успела «проболтаться» кому-то из дворцовой челяди.

– Проси у меня все, что хочешь, – говорил Али, пребывая в блаженном изнеможении человека, только что испытавшего огромное наслаждение. – Отныне ты – моя госпожа.

– Я хочу в Европу, Али.

– Тебе плохо здесь? Может, тебя обидели? Скажи, кто?

Он приподнялся на локте и посмотрел мне в глаза. Я видела, как грозно сузились его зрачки.

– Никто меня не обидел, Али. Мне здесь хорошо. Но я родилась и выросла в Европе. Я скучаю, понимаешь?

– Мы поедем в Каир и Александрию. Ты видела сфинксов и пирамиды?

– Только в кино. – Я вздохнула. – С удовольствием поеду с тобой куда угодно, Али. Хоть в Антарктиду. Но мне так хочется в Европу.

Али нахмурился.

– Теперь ты должна вести себя очень осторожно.

– Да, Али.

– И ты не должна быть грустной. Ты должна каждую минуту чувствовать радость.

– Да, Али.

Я снова вздохнула.

– Почему ты вздыхаешь?

– Больше не буду, Али.

– Тебе скучно со мной?

– Мне очень-очень хорошо с тобой, Али. Но я бы хотела…

Я замолчала и закрыла глаза.

– Чего бы ты хотела, Ани?

– Быть с тобой. Почаще быть с тобой. Быть с тобой всегда. Я очень скучаю по тебе, Али.

– Я и так провожу с тобой очень много времени. Отец сердится. Все сердятся.

– Мне очень жаль, Али. Но я так люблю тебя. Я люблю тебя больше всех на свете.

Ему понравилось то, что я сказала. Он даже растрогался. Но попытался не показать вида.

– Мы полетим в Каир и Александрию. Обязательно полетим. Недели через две. Сейчас я буду занят делами.

– Мы не будем с тобой видеться, Али?

Теперь настала его очередь вздыхать.

– Отец отправляет меня по делам. Я не могу не послушаться отца.

– О, Али, я не выдержу разлуки. – Я на самом деле была близка истерике – мне осточертела моя золотая клетка. Занятия любовью с Али скрашивали мое существование. – Али, я наложу на себя руки. Я… я не смогу жить без тебя.

Его обуревали самые противоречивые мысли – я видела это по выражению его лица. В конце концов победило обыкновенное тщеславие самовлюбленного самца.

– Я что-нибудь придумаю, Ани.

Фарида сказала:

– Лейла-ханум заболела. Ей нужно делать операцию. Саид говорит, Лейла-ханум хочет, чтоб операцию делали в Америке.

– Али будет ее сопровождать?

– Нет, наверное. Может, поедет Нефисе. Нефисе сама доктор.

– Лейла-ханум не поедет в Австралию?

– Нефисе считает, что операцию нужно делать срочно. Лейла-ханум слушается Нефисе. Нефисе все слушаются.

– Нефисе знает, что я жду ребенка?

– Нефисе знает все. Нефисе хочет, чтоб ты родила мальчика.

– Что они сделают со мной после того, как я рожу?

Фарида смотрела на меня испытующе. Видно, она подумала, что я притворяюсь идиоткой.

– Если госпожа родит господину красивого здорового мальчика, господин захочет, чтоб она родила ему много-много таких мальчиков. Господин хочет, чтобы у него было семь мальчиков.

Похоже, меня собрались превратить в родильную машину.

– А если у меня будет девочка?

Фарида улыбнулась, поняв, что я на самом деле круглая идиотка.

– Госпожа родит мальчика.

– Ну а если?

– Нефисе сказала, госпожа родит мальчика.

– Она разве не ревнует Али ко мне?

Фарида едва сдерживала смех.

– Нефисе очень умная. Зачем Нефисе ревновать собственного мужа?

– Али с ней спит?

Фарида потупилась. Даже засмущалась. Или же умело разыграла оскорбленную невинность.

– Нефисе не желает возлежать с господином.

Ничего себе. Даже в Европе жены далеко не всегда могут отказать законным мужьям воспользоваться своим святым правом.

– Почему? – не унималась я.

– Нефисе не хочет забеременеть. Нефисе больше не хочет забеременеть.

– Ты говорила, Али сам не хочет спать с Нефисе потому, что она рожает ему одних девочек. Ты обманула меня?

– Нет, госпожа. Я сама так думала. Господин желает возлежать с Нефисе.

Интересно, чем могла завлечь его эта тощая образина? Не своим же умом – мужчины предпочитают заниматься сексом с теми, кто глупей их.

Фарида словно прочитала мои мысли.

– Нефисе передает господину свою мудрость.

Я рассмеялась.

– Ты хочешь сказать, она обучает его сексуальным тонкостям? Чепуха. Уверяю тебя, Нефисе ни хрена в этом не смыслит.

Фарида смотрела на меня с укоризной.

– Умная женщина, если захочет, может передать мужчине свою мудрость.

– В постели, что ли?

– Мужчина впитывает соки ее тела. В них много мудрости.

Европейские мужчины, похоже, считают иначе. Или скорее всего им не хочется умнеть.

– Нефисе хочет, чтобы мы с Али уехали в Европу?

– Да, госпожа.

Я почувствовала, что дверца моей золотой клетки чуть-чуть приоткрылась.

Мы остановились в шикарных апартаментах отеля «Эксельсиор», этого настоящего дворца в стиле барокко. Мы были вдвоем с Али, если не считать Фариды. Я сдержала свое обещание. И мне была нужна союзница. Да и я, кажется, привязалась к девчонке.

Рим так Рим – я не стала возражать Али. Не знаю, почему он выбрал именно Рим, а не какой-то другой европейский город. Возможно, так ему посоветовала Нефисе. Как выяснилось в дальнейшем, она на самом деле оказалась мудрой женщиной.

Мы прилетели на личном самолете Али. Лимузин подали прямо к трапу. Я не видела никого из чиновников таможенной службы и паспортного контроля. Наверное, я шла по разряду багажа господина Али-оглы Мурза Сахиба и так далее. Или же его домашнего животного. Кстати, с нами прилетели две большие рыже-черные кошки. Это были талисманы Али. Он таскал их за собой повсюду.

Меня мало волнуют достопримечательности, тем более те, вокруг которых толпятся туристы. Али они тоже не интересовали, хотя мы и совершили путешествие по Вечному городу в огромном лимузине с кондиционером и притемненными стеклами. Зато мы ежедневно посещали рестораны. Увы, я не имела права выпить хотя бы каплю шампанского – Али следил за каждым моим движением, как пантера.

Вечерами он куда-то уезжал, препоручив меня заботам Фариды. Возвращался не слишком поздно. Я терялась в догадках, где пропадает «мой господин», как я называла Али в присутствии третьих лиц. Однажды я спросила об этом у всезнающей Фариды.

– У молодого господина дела, – уклончиво ответила она. Из чего я сделала вывод, что девчонке известно гораздо больше, чем мне.

– Дела делают днем, – возразила я. – Ночами люди спят либо развлекаются.

– Дела бывают разные, госпожа. Дела мужчин не похожи на дела женщин.

– Ну да, женщина сидит дома, а ее муж либо возлюбленный шляется в это время по притонам. И это называется делами.

– Успокойтесь, госпожа. Вам нельзя нервничать в вашем положении.

– Тогда достань мне хотя бы пива.

– Но господин вернется и заметит, что вы…

– Ничего он не заметит. От него самого всегда пахнет коньяком.

– Госпожа должна вести себя…

– Я все знаю, – перебила я нравоучения Фариды. – Только мы сейчас в Риме, а не в вашем распрекрасном гареме, где все друг за другом следят и доносят это вашей богине мудрости Нефисе. Европейские женщины привыкли весело проводить время. Даже в отсутствие мужчин.

В глазах Фариды мелькнул задорный огонек.

Через пять минут мы сидели в ее комнате с большими стаканами настоящего английского портера в руках. Мы обе мгновенно закосели.

– Я не хочу все время рожать. Фу, это ужасно. Если бы ты знала, Фарида, как кошмарно ходить с пузом.

– Это большая честь, госпожа, быть беременной от…

– Брось. Я уверена, Али успел сделать деток всем более-менее смазливым служанкам во дворце. У вас с этим делом еще проще, чем в Европе, хотя и здесь оно несложно. Я хочу сказать, для мужчин проще.

Фарида усмехнулась.

– Если госпожа пожелает, она всегда сможет найти себе… друга.

– Я приверженница моногамии. Тебе известно, что это такое?

– Вы настоящая женщина, госпожа. Мужчины любят таких.

– Черта с два. Мужчины любят развратных. Тех, кого трахают другие. Их это заводит.

– Так устроен этот мир, госпожа.

– Чепуха. Я бы хотела сохранить верность одному мужчине. Тому, кого люблю.

Я вспомнила Леню и вздохнула.

– Вам это быстро приестся, госпожа.

– Перестань называть меня «госпожой». Мне осточертел этот гарем. Подумать только – в конце двадцатого века с европейской женщиной могут обойтись, как… как в «Бахчисарайском фонтане» у Пушкина. Ты читала «Бахчисарайский фонтан»?

Я вспомнила, что передо мной не институтская подруга, а прислуга из гарема, и расхохоталась. Ну да, осталось только спросить у этой девчонки в допотопном балахоне и шароварах, умеет ли она управлять самолетом и знает ли биржевой курс доллара.

– Все зависит только от вас.

– Что зависит? – не сразу врубилась я.

– Вы можете заставить Али жениться на вас.

– И не подумаю. Мне слишком дорога моя свобода.

– Богатые люди свободней, чем бедные. Бедный человек всегда зависит от других людей.

– Когда-то я тоже так думала. Это вовсе не так, Фарида.

– Нефисе свободная.

– Слушай, может, хватит про эту образину? Пускай себе сидит в своих четырех стенах и плетет интриги. Каждому, как я понимаю, свое.

– Нефисе много путешествует. Нефисе…

– Твоя Нефисе рожает без остановки.

– У Нефисе нет детей. Нефисе боится рожать детей.

– Но ведь ты говорила, Нефисе родила Али трех девочек.

Фарида усмехнулась.

– Азиза родила. Ее прислужница. Нефисе очень недовольна Азизой. Думаю, Нефисе отправит Азизу в Эль-Салам.

– Это тюрьма?

– Это вроде монастыря. Оттуда никто не возвращается.

Я была поражена услышанным.

– Выходит, если я рожу девочку, у меня есть вероятность попасть в этот Эль-Салам, если же я рожу мальчика, Али наверняка захочет снова…

– Мужчины очень наивны. Их можно обвести вокруг пальца.

– Хочешь сказать, мне придется пить противозачаточные пилюли?

Фарида пожала плечами.

– Вы родите ему мальчика. Он прилипнет к вам, как пиявка. Вы сможете им управлять.

– А Нефисе? Она не захочет делиться со мной своей властью.

Фарида прыснула.

– Нефисе тоже можно управлять. Еще как можно.

Я поняла, что у Фариды зуб на эту образину.

– Но я люблю другого, Фарида.

– Вы будете встречаться с ним. Будете проводить с ним время.

– А у Нефисе есть любовник?

– Не знаю. Может быть. Нефисе очень умная. Нефисе много скрывает…

Если бы не Фарида, Али бы наверняка застал меня врасплох. Эта девчонка заставила меня принять душ, втерла в мою кожу благовонные мази, сделала красивую прическу.

– Подумайте, госпожа. Хорошенько обо всем подумайте, – говорила она, помогая мне одеться к приходу Али. – И не забудьте: Фарида вас любит.

Кто-то толкнул меня в спину. Я обернулась. Рафаэлло смотрел на меня так, словно я была привидением.

– Ты?.. Вот уж не думал… Черт, снова маскарад. Ты похожа на женщину из сказки.

У Рафаэлло была небритая физиономия и красные глаза. От него за версту разило перегаром.

– Рафаэлло, я рада видеть тебя. Я не ожидала… – лепетала я, с трудом приходя в себя. – Как себя чувствует Камилла?

– Понятия не имею. Что ты здесь делаешь, бамбина?

– Мой муж интересуется антиквариатом. Он хочет купить…

– Твой муж? Ты хочешь сказать, что вернулась к своему облезлому шотландцу?

– Потише, Рафаэлло. На нас обращают внимание.

На виа деи Коронари было очень людно в этот полуденный час. На нас глазели вовсю.

– Плевать я на них хотел. – Рафаэлло схватил меня за руку. – Теперь ты никуда от меня не денешься, бамбина.

– Рафаэлло, прошу тебя, не устраивай сцен. У меня очень ревнивый муж. Он… он может тебя убить.

Рафаэлло расхохотался.

– Я предложу ему устроить дуэль прямо здесь. Тащи сюда свое дохлое чучело.

– Постой, я все тебе объясню. – Я с опаской озиралась по сторонам. Али должен был появиться с минуты на минуту – он оформлял покупки. – Мой муж… словом, он арабский шейх. Он… он не поймет, если увидит нас вместе.

– Шейх? – В глазах Рафаэлло было недоверие. – Так ты отхватила себе шейха? – Недоверие сменилось восхищением. – Что же ты мне сразу не сказала?

– Уходи, Рафаэлло. Он уже вышел из галереи. Скорей же.

– Нет, моя белиссима. Я и не подумаю уходить. Я прямо-таки жажду познакомиться с обладателем такого бесценного сокровища. Думаю, мы с твоим шейхом найдем общий язык.

– Рафаэлло, ради всего святого! Встретимся потом. Сегодня вечером, если хочешь. Я остановилась в «Эксельсиоре». Приходи в восемь.

Он неохотно выпустил мою руку.

Подошел Али, и я уцепилась за его локоть. Я видела краем глаза, с каким изумлением смотрит нам вслед Рафаэлло.

Когда лимузин медленно и торжественно тронулся с места, Али спросил:

– Что нужно было от тебя тому человеку?

– Он художник. Хотел продать свою картину. Он решил, я очень богатая.

Али смотрел на меня с самодовольной улыбкой.

– Ты на самом деле очень богатая, Ани.

Я сказала Фариде, что случайно встретила друга и он хочет навестить меня сегодня в восемь часов. Еще я сказала, что очень боюсь, как бы об этом не узнал Али.

– Господина не будет. Я провожу вашего друга в ваши апартаменты, госпожа.

– Мне кажется, это опасно, Фарида. Кто-нибудь из гостиничной обслуги может проболтаться. И вообще…

– Вы очень хотите увидеть вашего друга, госпожа?

– Наверное… Я, кажется, по нему соскучилась.

Я не лгала. Я поняла, что рада Рафаэлло, когда мы с Али сели в машину. Я вдруг испытала такой приступ ностальгии, что была готова выпрыгнуть на ходу и бежать назад, к Рафаэлло.

– Может, госпожа боится, что я проболтаюсь господину? – как мне показалось, с насмешкой в голосе спросила Фарида.

– Нет. Но…

– Госпожа забеременела от этого… друга?

– Фарида, ты… ты сошла с ума! Ты несешь такую чушь. – Я почувствовала, как к моим щекам прихлынула кровь. Я поняла вдруг, что мне не провести Фариду, и замолчала. С этой девчонкой нужно играть не в прятки, а в поддавки. – Да. Я давно его люблю. Но он такой бедный. Он художник. Но клянусь тебе, я не искала с ним встречи – просто художники любят шататься по антикварным лавкам.

– Знаю, госпожа, – Фарида мне подмигнула. – Госпожа вела себя очень достойно. Господин очень доволен своей госпожой. Я встречу вашего друга в вестибюле и провожу к вам. Я знаю, как сделать, чтобы никто ничего не заметил. Господин сегодня не скоро вернется.

Фарида определенно знала об Али больше, чем я, женщина, с которой он спал. Нет, нам, европейцам, никогда не постичь тайну Востока.

Рафаэлло полез на меня чуть ли не с порога.

– Ты так сексуально одета. Арабы понимают в этом толк.

– Ты порвешь мне шаровары, Рафаэлло! Ты настоящий медведь. Постой же, я разденусь.

Разумеется, у меня не было никакой возможности не позволить ему сделать то, что он так страстно хотел. Да это было бы и глупо с моей стороны – я сама безумно хотела Рафаэлло.

Он был неуклюж и уж больно тороплив Как любовник, он не шел ни в какое сравнение с Али. Но я так истосковалась по всему европейскому.

– Ты что, на самом деле вышла за этого типа замуж? – спросил он, когда мы плескались в ванне, напоминавшей миниатюрный бассейн.

– Пока еще нет. Я… я еще не дала Али окончательного согласия.

– Ну и глупышка. Чего тут думать?

– Ты разве не ревнуешь меня? Ты ведь, кажется, говорил, что любишь меня.

Рафаэлло ласково ущипнул меня за задницу.

– Ревность – непозволительная роскошь для такого оборванца, как я. Я рад за тебя, бамбина. Считай, мы оба выиграли в рулетку. Ты сказала своему шейху о том, что ждешь ребенка?

Я быстро скумекала, чем может обернуться для меня откровенность – Рафаэлло, я знала, способен на шантаж.

– Я обманула тебя. Прости меня, Рафаэлло. В то время я еще не была беременна.

– Что? Что ты сказала?

Он схватил меня за плечи, и в следующее мгновение мы оба очутились под водой.

– Дурак. Испортил прическу. – Я успела наглотаться отвратительно горькой воды, и меня затошнило. – Ведешь себя как последний дикарь.

Я на самом деле ужасно разозлилась на Рафаэлло – со мной последнее время никто не проделывал такие идиотские штучки.

– Я скажу твоему шейху, что это мой ребенок. Пускай этот индюк знает, что мы, итальянцы, тоже можем делать детей.

Его просто распирало от патриотизма.

– Он тебе не поверит. Он просто не захочет разговаривать с тобой. Он шейх, а ты нищий художник. Таких, как ты, даже в евнухи не берут.

Внезапно Рафаэлло сник.

– Камилла мне то же самое сказала, – пробормотал он.

– Почему вы с Камиллой не поженились? – полюбопытствовала я.

– Она нашла другого. Он настоящий жеребец, этот Антонио. Ну да, ведет спокойную жизнь – у него собачья ферма, понимаешь? А я все время на нервах живу. – Рафаэлло хлюпнул носом. – Камилла сказала, я потенциальный импотент. И никудышный художник. Она…

Рафаэлло по-настоящему расплакался. Мне стало его жаль. Мне всегда жаль тех, кого жизнь опрокидывает на обе лопатки.

– Не обращай внимания. Камилла очень злая. Она ревновала тебя ко мне, и наоборот.

– Знаю. Нанни, она говорит, ты лесбиянка. Она говорит, ты хотела соблазнить ее. Это правда, Нанни?

– Какая тебе разница? – Я усмехнулась. – Мне кажется, то, что мы вытворяли втроем, в сто раз хуже лесбийской любви.

– Я делал это только потому, что боялся потерять Камиллу. Мне было тоже противно.

Мы поужинали втроем. За ужином Рафаэлло бросал на Фариду похотливые взгляды. Похоже, он тоже ей понравился. Что касается меня, то я четко знаю: жалость убивает не только любовь, но и желание. Я так устроена. И ничего тут не поделаешь.

– Лейла-ханум умерла, – сообщила мне утром Фарида. – Мы летим сегодня домой.

Я еще не видела Али. Я не знаю, где он провел ночь, – я заснула и проснулась одна. Не знаю, что мне снилось, – я обычно не помню свои сны, но я проснулась полная решимости сделать ноги из своей золотой клетки.

У меня не было ни паспорта, ни денег.

У меня даже не было европейского костюма.

Ко всему прочему, мне нужно было обвести вокруг пальца эту мудрую девочку Фариду, которая, уверена, возлагала на меня слишком большие надежды.

Я вспомнила Нефисе и усмехнулась. Эта образина на самом деле умна. Не исключено, что это она подсказала мне во сне, что нужно делать ноги.

Нет, я не верю ни в какую мистику. И чисел у меня любимых нет. Разве что дата собственного дня рождения. Проснувшись в то утро, я вспомнила, что мне стукнуло двадцать три.

Когда я принимала ванну, вошла Фарида и сказала:

– Через час мы уезжаем в аэропорт.

Я обратила внимание, что на ней уличные туфли, а в руках сумка. Я сделала вид, что ничего не заметила. И сумела сделать правильный вывод.

Дверца моей клетки была распахнута. Остальное зависело от меня.

Я сказала родителям, что у меня будет ребенок. Еще я сказала им, что ушла от мужа, потому что он меня ревновал и хотел убить.

В подробности я вдаваться не стала, хотя мама и делала попытки вытащить из меня кое-какую информацию. Отец приходил мне на помощь.

– Девочке нужен покой, – говорил он. – Она столько пережила. Мы сами виноваты: были так заняты своей работой, что не смогли помочь ей в трудную минуту.

– Я всегда готова была ей помочь. Не помню, чтобы я отмахивалась от проблем собственной дочери. Дело в том, что нынешняя молодежь стремится порхать по жизни. Согласна, время сейчас непростое, но в любой ситуации нужно оставаться самим собой. Это вовсе не сложно, если у тебя есть нравственные устои…

Отец никогда не вступал в словесную баталию с матерью. Он едва заметно мне подмигивал и шел к буфету, где стояла рябиновая настойка. Отец здорово постарел за то время, что мы не виделись. Мама совсем не изменилась – словно законсервировалась в своей строгой оболочке женщины под пятьдесят или около того, живущей работой, домом и телесериалами. Появление Лени не превратило ее в стопроцентную бабушку. Существует определенный тип женщин, которых даже десяток внуков не способны превратить в бабушку. Мне с этим делом повезло больше, чем моему сыну.