Текст книги "Не жди моих слез"
Автор книги: Наталья Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
– Она нездорова, – буркнул Патрик, угрюмо пялясь в пространство перед собой.
– Какая жалость. Быть может, это нездоровье связано с тем, что вы ждете…
Джордан недвусмысленно подмигнул камере.
– Я был бы очень рад этому обстоятельству, – сказал Патрик невозмутимо бесцветным тоном человека, привыкшего отвечать на вопросы журналистов. – Но я думаю, пока нам рано заводить детей.
– О да, вы еще слишком молоды для этого.
В это время оператор показал Патрика сзади. Сквозь его редкие волосы поблескивала плешь.
– У меня есть творческие планы. Я обязан их осуществить.
– А что думает по этому поводу твоя жена? – не унимался Джордан. – У женщин, как тебе известно, бывают свои планы.
– Она думает точно так же. У нас с Нэнси полное взаимопонимание.
– А что, если мы ей сейчас позвоним и спросим? Прямо из студии? – Джордан снова подмигнул телезрителям. – Ты не будешь возражать?
– Она уже спит, – сказал Патрик. Он был смущен.
– Неужели она не смотрит нашу передачу? Не может быть! Нет, Патрик, я уверен, она сидит сейчас перед телевизором со стаканчиком шерри в руке и глядит в оба на нас с тобой.
Джордан снял трубку одного из телефонов на столике сбоку.
Через полминуты в нашей гостиной раздался звонок.
– Алле! – выкрикнула в трубку я.
– Миссис Макаллен? Вы в прямом эфире. – Лицо Джордана было на расстоянии метра от меня. – Вы смотрите нашу передачу? О, я очень рад. Она вам нравится?
– Вы сильно кривляетесь, мистер Хэрлоу, – услышала я из телевизора свой ничуть не искаженный расстоянием голос. – Мой муж смотрится гораздо лучше.
– Вы находите? – Джордан нахмурился на долю секунды, но тут же расплылся в одной из своих самых обворожительных улыбок. – Что ж, даю вам слово вести себя как на первом причастии. – Он опустил ногу на пол, выпрямился в кресле. Оператор показал его серьезный классический профиль. – Не возражаете, если я задам вам один вопрос личного характера?
– Валяйте.
Я отхлебнула большой глоток виски.
– Миссис Макаллен, вам хочется завести ребенка?
– Вопрос в том, от кого, мистер Хэрлоу.
– Ну, я, к сожалению, ничем не могу вам помочь. – Он улыбнулся совсем не скабрезно. – Вот если бы вы не поспешили выйти замуж за моего лучшего друга… – Он подмигнул Патрику. – Миссис Макаллен, будем считать, муж вас не слышит. Вы хотели бы иметь ребенка от меня?
– Нет, – громко сказала я. – Мне бы не хотелось родить уродца.
– Вы считаете, у меня дурная наследственность?
Джордан был ошарашен. По-видимому, с ним еще не разговаривала так ни одна женщина.
– Я наблюдаю за вами минут пятнадцать, – продолжала я, напрягшись до предела. – Помимо тика, у вас еще проблемы с координацией…
В трубке щелкнуло. Связь прервалась.
– Миссис Макаллен! Миссис Макаллен! – кричал в свою Джордан. – Вас не слышно. Почему вы повесили трубку, миссис Макаллен?
Это был обычный трюк – Джордан сам незаметно разъединил связь. Не знаю, что было дальше, – я запустила в экран бутылкой с виски, а потом еще и вазой с цветами.
Патрик ни словом не обмолвился по поводу случившегося. Из его телефонного разговора с кем-то я поняла, что Джордану крепко влетело от шефа за фривольности, которые он позволил в прямом эфире. На телевидение посыпались письма от возмущенных женщин. Похоже, его передачу собрались прикрыть.
Как-то я гуляла в саду. Я думала о том, что потихоньку спиваюсь и куда-то качусь. Я думала об этом не без злорадства.
«Главное, не надо анализировать. Ничего не надо анализировать, – повторяла мысленно я, прихлебывая прямо из бутылки крепкий портер. – Такова моя судьба. Пусть все будет как будет. Лишь бы не страдать».
Прислуга, убиравшая в доме, позвала меня к телефону.
На проводе был Джордан.
– Мне необходимо поговорить с тобой. Немедленно. – У него был возбужденный голос. – Буду через полчаса на углу Ламберт-стрит и…
– Я не приду.
– Придешь. У меня деловое предложение.
– Врешь.
– Можешь это проверить. Итак, через полчаса у паба.
Он положил трубку.
Я поняла, что не смогу остаться дома.
Потом я вдруг подумала о том, что, если бы рядом был Леня, плевать я хотела на этого Джордана.
Спьяну чего только не взбредет в голову.
Он ждал меня в своем белом «шевроле» с малиновой обивкой. Прямо субъект с рекламы шикарных авто. Я не люблю рекламу, но к Джордану меня притягивало помимо моей воли. Хоть он и сказал, что я сама ведьма.
Я села рядом. Он тут же тронулся.
– Ты опозорила меня на всю Шотландию, – заговорил он, не отрывая взгляда от дороги.
– Я сделала тебе рекламу.
– Ты ведешь себя так, словно тебе все дозволено.
– Мы будем говорить о деле или нет?
– Да. – Он соизволил взглянуть в мою сторону. – Я предлагаю тебе бежать со мной.
– Куда?
Он наигранно рассмеялся.
– Практичная девушка. Кстати, мне только вчера сказали, что ты из России. Ты моя первая русская девушка.
– Сейчас это модно.
Он посмотрел на меня так, словно увидел впервые.
– Вот именно. А я очень люблю подчиняться требованиям моды. Значит, ты согласна.
– Что мы будем делать?
– Заниматься любовью, ходить по ресторанам, позировать фотографам.
– Патрик разведется со мной, и я останусь без пенни.
– Мудро. А я-то думал, ты влюблена в меня без оглядки.
Мне показалось на какое-то мгновение, что он разочарован. Вероятно, я ошиблась.
– Любовь приходит и уходит. Деньги остаются.
В тот момент я так не думала – я очень злилась на Джордана.
– Женщины влюбляются в меня без оглядки.
– Имела честь видеть. Определенный сорт женщин.
– Ты хочешь сказать, шлюхи? А ты сама кто? Принцесса?
– Инфанта. В меня тоже без оглядки влюбляются мужчины. Все до единого.
Мне захотелось выпить. Мне, как никогда, захотелось выпить.
– Едем ко мне, – утвердительно сказал Джордан. – Подобные проблемы лучше решать за стаканом виски.
С тех пор как я у него побывала, здесь многое переменилось. Короче, Джордан сделал ремонт и поменял мебель.
– Я хочу начать новую жизнь, – заявил он, едва мы переступили порог. – И в этом виновата ты.
– Еще скажи, что влюбился в меня.
– А почему бы и нет? Быть может, я наконец встретил свою избранницу.
Он старался держаться от меня на расстоянии. Это было слишком очевидно, чтоб не обратить внимания.
– Не хочу быть твоей. Это вроде болезни. Из одушевленного существа превращаешься в вещь.
– С тобой это впервые?
– Пожалуй. Но я собираюсь восстать.
Господи, ну как сдержаться и не крикнуть: «хочу тебя!»
– Хочу тебя, – прошептал Джордан, вдруг опускаясь передо мной на колени. – Прости, что сделал тебе больно…
Я медленно приходила в себя.
Первое, что я увидела, было лицо Патрика. Он улыбался мне одними губами.
– Все в порядке, моя милая?
– Что со мной?
– Произошел несчастный случай. Я этого не хотел, поверь мне.
– Чего ты не хотел? – недоумевала я.
– Разве… ты разве не помнишь?
Он нахмурился.
Я попыталась вспомнить. Перед глазами поплыл розовый туман.
– Больно, – прошептала я.
– Это пройдет. Доктор Смитсон уверен, все пройдет бесследно. Ты… ты скоро встанешь, – бормотал Патрик.
– Я в больнице? Но почему?
– Ты… Словом, пуля срикошетила от каминной решетки и попала тебе в затылок. Таково заключение комиссара полиции. Я не собирался стрелять в тебя. Это не входило в мои планы. Нэнси, прости меня.
Я застонала и закрыла глаза.
Ко мне медленно и со скрипом возвращалась память.
… Джордан увез меня в Давос. Это было оживленное курортное местечко, где дамы демонстрировали свои туалеты и заводили любовные связи, мужчины пили и играли в рулетку и на бильярде, журналисты охотились за знаменитостями – их здесь собралось порядком, – и так далее. Джордан купил мне несколько по-настоящему дорогих туалетов, подарил серьги и кольцо с бриллиантами. Мы жили в роскошном отеле.
Однажды я увидела свое фото в газете. Я вышла на нем более чем хорошо. Из-за моей спины широко улыбался Джордан. Я едва умею читать по-французски, но смысл этой небольшой заметки до меня дошел. В ней говорилось о том, что очаровательная русская манекенщица Анна бежала от своего мужа-англичанина с Джорданом Хэрлоу, телезвездой, киноактером, литературным критиком. Муж сгорает от ревности, говорилось в заметке.
– Послушай, я никогда не была манекенщицей, – сказала я Джордану, – а ты, насколько я знаю, не имеешь никакого отношения к кино. Это ты наврал журналистам?
Он снисходительно похлопал меня по плечу.
– Успокойся, малышка. Они сами все сочинили. Но разве ты не похожа на манекенщицу? Недаром ведь портье перепутал тебя с Синди Кроуфорд, а? Сегодня мы приглашены в «Роял» на банкет, который дает кто-то из этих киношных пижонов.
Мы сходили и на тот банкет, и еще на несколько других. Я купалась в роскоши на фоне ненатурально белого и, казалось, совсем не холодного снега. Джордан не отходил от меня ни на шаг.
Увы, мое счастье оказалось столь недолговечным.
Однажды мы с Джорданом занимались любовью на ковре возле горящего камина. Этот человек возбуждал меня не только своими ласками, а еще и красотой. Джордан был красив каждую минуту: во сне, когда брился, в любовном экстазе. Помимо всего прочего, он вел себя со мной так, как должен вести мужчина из розовой мечты наивной пятнадцатилетней девочки. От счастья у меня постоянно кружилась голова, хотя я почти не брала в рот спиртного.
Итак, я сидела спиной к камину, положив ноги Джордану на плечи, в такой позе я кричала от наслаждения, а Джордан был неутомим и в то же время очень нежен. Кто-кто, а этот красавчик умел растягивать наслаждение.
– Любимая, любимая, куколка моя, – шептал он мне на ухо. – Подними чуть повыше ноги… – Его лицо в отблесках огня было одухотворено неземной страстью. – Еще, еще чуть-чуть… Нет, нет, не заваливайся. – Я почувствовала на своей талии его крепкие властные руки. Он наклонил голову, стал ласкать и щекотать зубами мои соски. – Прогнись слегка назад…
Я изнемогала от наслаждения.
Вдруг с шумом раскрылась дверь и вспыхнул яркий свет. Раздался громкий хлопок. Я почувствовала острую боль в затылке. Стало темно.
– Ты стрелял в меня, – прошептала я, глядя Патрику в глаза. – Ты хотел убить меня.
– Я был невменяем. Если бы ты знала, что писали газеты. Этот мерзавец… О, я готов был стереть его в порошок. Как ты могла, Нэнси?
– Я люблю его. С ним… с ним все в порядке?
– Он недостоин тебя. Опомнись, Нэнси. Ты – моя жена.
– Где Джордан? Пускай он придет. Я хочу видеть его.
Я впала в беспамятство.
Когда я открыла глаза в следующий раз, я увидела Джордана с большим букетом белых роз. Они упали на меня, и я чуть не задохнулась от их волнующе свежего аромата.
Джордан мне подмигнул, нагнулся и поцеловал в лоб.
– Этот пройдоха хочет выйти сухим из воды. Но я считаю, мы могли бы его хорошенько пощипать. Малышка, ты в порядке? Не волнуйся – твои волосы отрастут очень быстро.
Я инстинктивно потянулась к голове. Она была вся в бинтах.
– Мне остригли волосы?
– Я сохранил их и ношу при себе. – Он показал мне прозрачный пакет, полный светло-русых локонов. – Пришлось их помыть и снова накрутить – они все слиплись от крови.
– Меня оперировали? – догадалась я.
– Пустяки. Доктор Смитсон настоящий виртуоз. Пулю я, к сожалению, не могу тебе показать – ее забрала полиция.
– Что со мной будет, Джордан?
– Ну уж не хуже, чем было. – Он взял мою руку и медленно поднес к губам. – Твои фотографии во всех французских газетах. Ты стала знаменитостью, малышка.
– Но Патрик разведется со мной.
– Сперва он позолотит тебе ручку. Мы заставим его не просто позолотить тебе ручку, а сделать ее золотой. И ты будешь свободна, как…
– Как кто?
– Думаю, тебе не захочется лезть в новую клетку, а?
– Но нам было так хорошо…
Он присел на край моей кровати и посмотрел на меня так, что внутри у меня все перевернулось. Я готова была отдаться ему прямо на больничной койке.
– Я помогу тебе сделать карьеру. У меня есть связи. Эта история послужит тебе рекламой. О, ты не представляешь, как наша публика обожает подобные истории. Патрику повезло – женщины всегда считали его куском черствого хлеба и плохо покупали его книги. Теперь же он стал в их глазах…
– Вы были в сговоре, – осенило меня. – Все было задумано заранее. Быть может, еще тогда, когда ты в первый раз появился в нашем доме.
– Нет. Клянусь тебе. В ту пору я еще не знал, что это пугало женилось на такой красотке – фото в газетах были такими неразборчивыми. Но я сгорал от любопытства. Понимаешь, я не поверил этим писакам, которые называли тебя красоткой и даже сравнивали с Катрин Денев. Оказывается, эта образина на самом деле сумела…
– Какой же ты подлец, – прошептала я. – Ты никогда меня не любил.
– Но нам было хорошо вместе. Неужели ты смогла бы отказаться от такого…
– Возможно, и не смогла бы, не знаю. Но я постараюсь.
– Зачем? Только мазохисты способны лишать себя подобных удовольствий.
– Ты никогда не любил, Джордан? – вдруг спросила я, стараясь смотреть ему в глаза.
– Я не знаю, что это значит. – Он отвел взгляд. – Девушка должна быть слишком чистой и невинной, чтоб я смог полюбить ее. Но я обладаю отвратительной способностью видеть все на несколько ходов вперед. Из чистых невинных девушек получаются скучные занудливые жены. Я не переношу скуки. Поэтому мне гораздо веселее в обществе… таких, как ты, моя крошка.
Он улыбнулся и снова мне подмигнул.
Когда доктора разрешили мне вставать, Патрик с Джорданом начали обрабатывать меня с двух сторон. Патрик сулил мне златые горы, только бы я не преследовала его по суду. Потом он привез адвоката, и я подписала какую-то бумагу, смысл которой так до конца и не постигла – у меня все время ломило затылок, и я не могла сосредоточиться. Единственное, что до меня дошло, так это то, что Патрик положил на мой счет в банке десять тысяч фунтов стерлингов.
– Он заплатил за твое лечение, – сказал Джордан. – Потом ты поедешь лечиться в…
– Я поеду домой. Пускай он оплатит мне дорогу домой.
Я смотрелась в свое старое зеркало в мансарде. Волосы отросли сантиметров на пять и торчали во все стороны. Они стали какого-то странного – светло-каштанового с позолотой – цвета. Послеоперационные шрамы почти незаметны, хотя опытный глаз отца на них, разумеется наткнулся. Родители не задали ни одного лишнего вопроса. Ленька вырос и поначалу прятался от меня.
– У папы были неприятности на работе, – проговорилась мама на второй день моего пребывания в отчем доме. – Он очень переживал. Наверное, его бы прогнали из главврачей, а может, вообще из больницы, если бы не августовские события. – Мама вздохнула. – Нет больше нашей партии. Не знаю, как дальше жить и во что верить.
Они оба переживали август 91-го. Мне это казалось нелогичным. Ведь если бы не августовские события, и отец, и мать могли бы потерять из-за меня работу.
Что касается веры, то мне тоже словно крылья обломали. После предательства Джордана я больше не могла верить в любовь.
Я лежала ночами без сна, глядя в звездное небо. Я думала о том, что отныне могу спокойно передвигаться по всему свету. Что у меня довольно приличный счет в банке. Что Джордан, провожая меня на самолет, еще раз подтвердил свою готовность помочь мне сделать карьеру.
После больницы мы с Джорданом уже не занимались любовью. Патрик сказал, что у Джордана есть подружка. Патрик мог и солгать – несмотря на их совместные действия по одурачиванию глупой русской девчонки, он недолюбливал Джордана.
Джордан стал чуть ли не секс-символом Шотландии и всех Британских островов. Книги Патрика теперь покупали и женщины тоже. А глупая русская девчонка получила пулю в затылок и заработала счет в банке.
Как хорошо, что русская пресса редко публикует отчеты о скандалах, которые случаются за кордоном.
Мои мысли часто возвращались к Лене. Он в Алжире. Туда наверняка доставляют французскую и прочую европейскую прессу. Он должен все знать.
Его инфанта превратилась в шлюху, которая заработала деньги, выделывая па на краю могилы.
Отец показал мне Лёнино письмо. Всего несколько строк. Он писал, что зарабатывает 500 долларов в месяц, из которых половину откладывает в банк.
Я невольно улыбнулась. Пятьсот долларов в сутки стоили апартаменты в отеле, где меня подстрелил Патрик.
Еще Леня сообщал, что собирается приехать в отпуск. В ноябре.
Уже минула середина ноября.
Я гуляла с Ленькой по нашему едва припорошенному снежком саду, ходила за продуктами в магазин, разговаривала с родителями на домашне-бытовые темы.
Внутри и вокруг меня была пустота. Я могла уехать в любой момент, но я знала наверняка, что и там, куда я уеду, тоже будет пустота. Даже если Джордан снова сумеет затащить меня к себе в постель.
Я не думала о будущем. Я не вспоминала прошлое. Я существовала в настоящем.
…Я услышала внизу его голос и с трудом приподняла от подушки голову, мутную от двух таблеток радедорма. Потом вдруг натянула одеяло до самого затылка и, сжавшись в комок, отвернулась к стенке.
Через минуту Леня был рядом.
– Инфанта, – тихонько прошептал он. – Ты не спишь? Я так по тебе соскучился.
Не помню, как я очутилась у него на груди. Я рыдала так громко, что разболелось горло.
Леня носил меня на руках по комнате. Целовал в макушку. Кончиком языка ласкал шрамы на голове.
– Я ужасно выгляжу, – бормотала я. – Ты… ты разлюбишь меня.
– Ты выглядишь лучше, чем когда бы то ни было, инфанта. – Он провел рукой по моему каштановому ежику на голове. – Я очень волновался за тебя.
– Ты все знаешь?
– Не все, наверное. Думаю, в газетах было много вранья.
– Я любила Джордана Хэрлоу.
– Ты говоришь об этом в прошедшем времени?
Он встряхнул меня и заставил посмотреть ему в глаза.
– Мерзавцев нельзя любить вечно. Удовольствия в постели и любовь вещи разные.
– Ты не ошибаешься, инфанта?
– Нет. Но, понимаешь, если ему захочется, я думаю, он сможет затащить меня в постель.
– Ясно.
Взгляд его померк.
– У меня развращенная плоть, – прошептала я. – Это ты сделал ее такой.
Он усмехнулся и осторожно посадил меня на кровать, а сам устроился на корточках на полу.
– Но это доставляет тебе удовольствие, верно? Я хочу, чтобы ты получала от своего тела удовольствие.
– Удовольствие, пуля в затылке, а потом возвращаешься домой и вдруг понимаешь, что дом перестал быть тебе домом.
Из моих глаз снова готовы были брызнуть слезы.
– Не надо раскисать, инфанта. – Леня смотрел на меня снизу вверх и улыбался. – Ведь у тебя есть шут.
Ночами он делал мне массаж, втирал в тело какие-то благовония, которые привез из Алжира. В этом не было ничего сексуального. С каждым сеансом мое тело делалось все более крепким и упругим. И пустота внутри заполнялась чем-то очень теплым.
Днем мы гуляли втроем в лесу. Ленька называл Леню «Лавой». Как-то в порыве откровенности я поделилась с Леней своим соображением насчет его предполагаемого отцовства.
– Разве это имеет значение, инфанта? – Леня почему-то вздохнул. – Я все равно люблю и буду любить его как сына.
– Я хочу, чтоб он называл тебя отцом.
– Что за прихоть? Так, как он меня зовет, мне нравится больше.
– Лав – по-английски любовь. Но ведь он этого не знает.
– Он знает больше, чем знаем мы.
Мы не возвращались к этой теме.
Не знаю, хотел ли Леня близости со мной – ведь он прекрасно владел каждой мышцей своего тела. Что касается меня, то, доведенная его умелыми ласками чуть ли не до оргазма, я вдруг понимала, что не смогу ему отдаться. Я видела в это время волнующе прекрасное лицо Джордана. Мне не хотелось притворяться перед Леней.
– Я приеду к тебе, – сказала я накануне разлуки. Мы лежали в моей постели. Я лежала на Лене сверху, зажав между ног его фаллос, и водила кончиком языка по его губам.
– Не надо, инфанта.
Он высунул кончик языка и коснулся моего.
– У тебя кто-то есть?
– У меня нет слуг.
– Но есть кто-то, кто выполняет роль служанки.
– Там чувствуешь себя очень одиноким.
– Я так и знала. – Я слезла с него и отвернулась к стенке. – Вечной любви не бывает.
– Ошибаешься, инфанта.
– Тем более на нее не может рассчитывать шлюха.
– Я тебя сейчас выпорю. На правах шута.
– Она красивая? – продолжала травить собственную душу я.
– Не настолько, чтобы я мог забыть тебя.
– Ты собираешься на ней жениться?
– Шуту за откровенность могут отрубить голову.
– Не паясничай. Отвечай: собираешься?
– Нет, инфанта.
– Ты говоришь правду?
– Да, инфанта.
– Ты сказал ей, что любишь меня?
– Нет, инфанта.
У меня чесались руки дать ему по физиономии. Я сказала ему об этом.
Леня долго смеялся. И мне вдруг тоже стало смешно. Потом мы сплелись в объятьях и долго-долго занимались любовью. Это оказалось совсем не похожим на то, что было у меня с Джорданом. А ведь мне казалось, что я люблю того мерзавца.
– Как глупо, что мы потеряли столько времени, – сказала я под утро.
– Не надо жалеть о том, чего не вернешь, инфанта.
– Неужели ты сможешь после меня…
Мне вдруг пришло в голову, что я – смогу. Я осеклась.
Он поднялся надо мной на вытянутых руках, потом медленно опустился и долго поцеловал в губы.
– Береги себя, инфанта, – сказал он. – Без тебя этот мир станет очень скучным.
Наш самолет из-за технических неполадок посадили в Париже.
Я думаю, вмешалась госпожа Судьба собственной персоной.
Я очутилась в самолете компании «Эр Франс», к тому же в бизнес-классе. Едва он успел набрать высоту, как я уже познакомилась с Камиллой.
– Мне страшно, – сказала по-итальянски девушка, сидевшая справа от меня возле окна. – Вы не согласились бы поменяться со мной местами?
Я согласилась. Я верю в судьбу и совсем не боюсь летать.
Девушка была примерно моих лет. Типичная итальянка с профилем римской статуи и неважной фигурой, дефекты которой тщательно маскировал элегантный костюм из жемчужно-серого шелка долларов за пятьсот, если не больше. А еще масса золотых украшений – на пальцах, запястьях, шее, в ушах. К тому времени я уже научилась отличать подделки от истинных драгоценностей. Определенно девушка была богата.
– Камилла Флавиньи, – представилась она, вымученно улыбаясь. – Мне кажется, самолет изобрел дьявол. Но вы, я вижу, совсем его не боитесь.
Я тоже представилась.
– О, так вы англичанка? – Камилла была приятно удивлена. – Я почему-то приняла вас за француженку. Вы летите домой?
– Не совсем так. Я не хочу возвращаться к мужу. Я думаю снять квартиру и поступить на службу.
– Мне, наверное, помогла Мадонна. Я тоже собираюсь снять квартиру либо дом в каком-нибудь уютном местечке на южном побережье и заняться всерьез английским. А что, если нам поселиться вместе?
Она смотрела на меня дружелюбно и с интересом. Еще я поняла, что эта девушка откровенно мной любуется.
– Согласна, – сказала я со свойственным мне авантюризмом. – Только я не смогу платить много денег.
– Вы будете моей гостьей, – заявила Камилла. – Что, в Европе сейчас в моде короткая стрижка? Мы живем на задворках цивилизации. С длинными волосами столько мороки. Постригусь. Нанни, как ты думаешь, мне пойдет короткая стрижка?
В аэропорту Камиллу встречал лимузин с шофером. У нее с собой оказалось несколько огромных кофров. Так, я знала, путешествуют по-настоящему состоятельные люди.
– Где мы будем жить? – спросила она, давая тем самым понять, что право выбора принадлежит мне.
– Брайтон, – наугад заявила я.
– Прекрасно. У тебя там есть знакомые?
– Ненавижу бывать там, где меня кто-то знает. Это похоже на возвращение в прошлое.
Камилле понравился мой афоризм.
Я чувствовала, я сама ей очень понравилась.
Мы поселились в особняке неподалеку от побережья. В Брайтоне ключом била жизнь, несмотря на межсезонье. Камилла попросила меня позвонить в агентство, и через два часа нам прислали горничную. Моя новая подруга, судя по всему, была опытной путешественницей.
– Я хочу, чтоб ты работала у меня секретаршей, – сказала она вечером. Мы ужинали в большой, стильно обставленной столовой окнами на Ла-Манш. – В этом нет ничего обидного, правда? – Она протянула руку и коснулась моей. – Ты будешь помогать мне с английским – я говорю на нем медленно и плохо. Мы будем ездить куда захочется, болтать, веселиться. Мне так хочется пооткровенничать с тобой. У меня три брата, мама давно умерла, отцу до нас нет дела, хоть он и любит своих детей. У меня никогда не было подруги. Знаешь, почти все итальянки помешаны на сексе, и с ними больше не о чем говорить, кроме секса. Я занималась два года психологией, меня интересуют музыка, живопись. Мне кажется, тебя тоже интересует искусство. Я буду платить тебе тысячу долларов в месяц. Все остальное беру на себя. Согласна?
Я кивнула и улыбнулась Камилле. Эта девушка начинала мне нравиться.
В доме, который сняла Камилла, была одна большая – супружеская – спальня с высокой массивной кроватью в стиле какой-то королевской династии и две спальни для гостей-одиночек. Я думала занять одну из них, но Камилла распорядилась иначе.
– Мы будем спать вместе. Только ты не подумай, что я лесбиянка. Я их терпеть не могу. Просто я люблю болтать, лежа в темноте. Засыпать, просыпаться, снова болтать. Я хочу, чтоб мы побольше узнали друг о друге.
Камилла подарила мне изумительной красоты пижаму – нежно-голубой батист, вышитый синим шелком. И настоящий каскад невесомых кружев.
– Какое у тебя замечательное тело, – сказала Камилла, как-то войдя без стука в ванную. – Не стесняйся меня, пожалуйста. Я люблю женское тело, но это сугубо эстетическое чувство. Наверное, мужчины тебе прохода не дают. Когда-нибудь ты расскажешь мне о своих приключениях. Как хорошо, что мы встретились с тобой, Нанни. Спасибо святой Мадонне.
Я проснулась от того, что на меня кто-то смотрит. В окно заглядывала полная луна. У меня мурашки забегали по коже – с детства боюсь полной луны. Мне кажется, она превращает меня во что-то безвольное. Я вспомнила, что наша горничная опустила на ночь портьеры. Кто-то их поднял. Я опустила с кровати ноги и попыталась встать.
– Не надо, – услышала я шепот Камиллы. – Сейчас полнолуние. Луна всегда дает мне энергию. Я уже давно не сплю. Знаешь, у меня какая-то странная связь с луной. Я смотрю на нее и не могу оторваться. Нанни, лежи спокойно, прошу тебя.
Я повернулась на другой бок. Луна отражалась в большом зеркале возле стены. В нем она казалась еще ярче.
Я натянула на голову одеяло.
– Нанни, скажи: это страшно – отдаваться мужчине? – тихо спросила Камилла.
– Если ты его любишь, это очень приятно.
Она громко вздохнула.
– Не знаю, люблю я его или нет. Он красивый. И очень нежный. Но мне рассказывала одна знакомая девушка, что в постели мужчины становятся грубыми и часто делают девушкам больно. Это правда, Нанни?
– Как тебе сказать… Встречаются мужчины, которые думают в первую очередь о том, чтоб было хорошо женщине.
– У тебя был такой мужчина? Прошу тебя, Нанни, расскажи о своем первом мужчине. Мне очень важно это знать.
– Понимаешь, он… – Я вдруг почувствовала, что никогда и никому не смогу рассказать о том, как меня ласкал Леня. Для этого нет подходящих слов ни в одном из тех языков, которыми я владела. – Он был очень красивый. И он меня здорово хотел. И я хотела его… – Я вспомнила сцену на пляже в Феодосии и напряглась. – Я соврала тебе, Милли. Меня изнасиловали на пляже. Их было несколько человек. К счастью, я была пьяная в стельку. Я с горя напилась.
Камилла внезапно обняла меня, прижала к себе и стала гладить по голове.
– Бедная моя девочка. Как ты пережила такое. Святая Мадонна, я ненавижу мужчин.
Я затихла, вдыхая душистое тепло ее тела. Оказывается, мне тоже нужна подруга. Во мне за эти годы так много накопилось всего…
– Ты их тоже возненавидела? – допытывалась она, продолжая гладить меня по голове.
– Нет. Я влюбилась. И со мной сыграли злую шутку.
Я рассказала Камилле о Патрике и Джордане. Она слушала затаив дыхание.
– Хочешь, мы им отомстим? Этому индюку Джордану Хэрлоу в первую очередь? Это наверняка была его идея. Твой муж самый обыкновенный болван. Можно такое придумать…
– Не стоит, Милли. Мне кажется, если я увижу Джордана, я ни за что не смогу устоять.
– Ты продолжаешь любить его после всего того, что он с тобой сделал?
Камилла отстранилась и пытливо посмотрела на меня расширенными от изумления глазами.
– Это не любовь, Милли. Это что-то другое. Наверное, я не совсем нормальная.
– Может, это потому, что тебе было хорошо с ним в постели? – допытывалась Камилла.
– Наверное. Но не только потому. Понимаешь, я как бы видела нас со стороны, и это было такое красивое зрелище. Знаешь, это очень возбуждает. Меня вообще возбуждает красота.
– Меня тоже. Но я такая уродка. Красивый мужчина никогда не сможет меня полюбить. Если он и женится на мне, то только ради моих денег. У меня трезвый ум и обмануть меня невозможно. Тем более Рафаэлло художник и любит все красивое. Вот ты ему очень понравишься. Вы влюбитесь друг в друга, – сказала Камилла тоном, в котором я не услышала ни ревности, ни зависти.
– Рафаэлло? Это твой жених?
– Мы с ним помолвлены. Но я все время тяну со свадьбой. Я боюсь. Я всего боюсь: первой брачной ночи, его неверности, притворства. Я очень рациональное существо, понимаешь?
– Ты еще не занималась с ним любовью?
– Нет. Мы только целовались. Я догадываюсь, у Рафаэлло есть женщины – мужчины не могут обходиться без женщин. Хотя, возможно, они всего лишь оправдывают этим свою распущенность. Я так и не смогла отдаться Рафаэлло, хотя однажды мы оказались одни в очень романтичной обстановке. Он очень хотел, чтоб я отдалась ему. Но рассудок подсказывал мне, что он завелся от шампанского, что он любит не меня, а мои деньги. У меня вдруг пропало всякое желание и даже появился страх. Я заперлась от него в спальне. Знаешь, Нанни, у моего брата Энрико есть друг, который влюблен в меня по-настоящему. Это какое-то духовное чувство. Он серьезный парень, настоящий ученый, но его лицо обезображено родимым пятном. Меня это отталкивает. Я не смогла бы отдаться мужчине, внешность которого мне не нравится. Поэтому я понимаю, что и меня не сможет полюбить красивый мужчина. Какой-то заколдованный крут. Я даже подумывала одно время о пластической операции. Но боюсь боли, да и шрамы останутся. К тому же я знаю наперед, что возненавижу свое новое лицо, даже если оно станет таким же прекрасным, как у Орнеллы Мути. Это уже будет не мое лицо, понимаешь?..
Мы проговорили до самого рассвета. Я рассказала Камилле про Никиту.
Мы завтракали возле камина, то и дело пожимая друг другу руки. Один раз Камилла вскочила, обняла меня за шею и поцеловала в макушку.
– Что бы я делала без тебя, Нанни? Меня сейчас ужас охватил – а вдруг бы твой самолет не посадили в Париже? Сегодня едем в оперу. Не возражаешь? Но сперва посетим салон кого-нибудь из этих маэстро высокой моды.
…Мы сидели вдвоем в ложе, и на нас обращали внимание.
– На тебя смотрят, – сказала Камилла, наклонившись ко мне. – Но я не отдам им тебя. С тобой хорошо, куда ни пойдешь. Помнишь, как они обступили тебя у «Диора»? Ведь у тебя тело настоящей манекенщицы. А я купаюсь в лучах твоей красоты. – Она вдруг крепко стиснула мое плечо. – А что, если нам устроить небольшой маскарад?
