Текст книги "Не жди моих слез"
Автор книги: Наталья Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– Дело в том, что… Понимаешь, эта стерва Элина запросила такие алименты. Мамма миа, эта женщина думает, будто я Рокфеллер, а не Чезаре Антонио Павезе. Идиотка. Я нанял другого адвоката.
– Она не дает тебе развода?
– Ее адвокат пытается доказать, что я первый нарушил супружескую верность. Они записали на пленку… Ну, понимаешь, я люблю обсуждать дела со своей секретаршей Джиной, скажем, в ресторане или баре, где можно расслабиться…
– Я хочу приехать к тебе, Чезаре, – сказала я, прервав поток его болтовни. – Я очень по тебе соскучилась. Я хочу заниматься с тобой любовью, – добавила я томным голосом. – Мне так нравится заниматься с тобой любовью.
– Я сам приеду. Я приеду… Да, через неделю я обязательно приеду. Я…
Он не звонил мне две недели. Наконец я не вытерпела и позвонила ему домой, назвавшись представителем фирмы, с которой у Чезаре были деловые контакты.
Женский голос сообщил мне медленно и очень внятно, что Чезаре Павезе погиб три дня назад в автомобильной катастрофе.
Я тут же позвонила Вадиму, президенту фирмы, с которым меня познакомил Чезаре.
– Это похоже на правду. Телефон в его офисе молчит. Мои соболезнования. – Вадим был обходительным совком. – Попытаюсь узнать по своим каналам. Позвони через недельку.
Через неделю мне уже было не до Чезаре. Я упала с эскалатора в метро, и у меня случился выкидыш. Родители говорят, я чуть не отдала Богу душу.
Захотел бы он ее взять, вот в чем вопрос.
После больницы призрак неприкаянного будущего замаячил передо мной с особой настырностью. Большинство наших девчонок уже повыходили замуж, кое-кому даже удалось сменить место жительства, то есть слинять в Стокгольм, Белград и так далее. Как правило, они встречали своих будущих мужей не на улице, а в определенном обществе. К примеру, отец Кати Кублицкой известный модельер. Разумеется, он таскал дочку за собой на все тусовки. У Светланы Семеновой родители работали на «Мосфильме». Это я настоящая Золушка, ждущая в углу за печкой своего принца.
Разве их в наше время дождешься? А потому нужно самой добывать приглашения на балы, где собирается заморская дичь.
Отец был категорически против того, чтоб я стала международной стюардессой. Его аргументы сводились главным образом к следующему:
– Ленька и так без отца растет. Хочешь круглой сиротой оставить? И потом, это холуйская работа. Да и на заочном какая учеба? Закончишь институт, пойдешь работать…
– Куда? В секретутки?
– Можешь поступить в аспирантуру. Мы с мамой с удовольствием будем тебе помогать.
Родители есть родители. Мои еще не худший вариант.
В этот мой приезд дом показался мне настоящим сараем. Вода постоянно отсутствовала, из сортира несло за версту. Я невольно вспомнила наш с Чезаре люкс в Ницце. Розовая ванна, мраморный пол, все благоухает свежестью дезодорантов.
Угораздило же меня родиться в этой убогой стране. Да еще в провинции.
…Проклятые полеты выматывали до предела – будущей международной стюардессе полагалось налетать энное количество часов по «нерушимому Союзу», прежде чем ее нога могла ступить на борт воздушного лайнера, вылетающего из Шереметьева-2. Осточертели нахальные знаки внимания со стороны мужской половины экипажа. Привычный расклад: пилот трахает приглянувшуюся ему стюардессу, к обоюдной радости обоих партнеров, меня на тот день не устраивал. Наш совковый пилот бесперспективен как потенциальный муж, что же касается развлечений в постели, я к ним в последнее время поостыла. Что-то случилось со мной, и это что-то зависело, как выражаются нынче, от моего менталитета – в физическом плане я была абсолютно здорова.
Большинство считали меня чокнутой, кое-кто думал, что я набиваю себе цену.
О Кудимове и его семействе я и думать забыла. В ту злополучную ночь три с лишним месяца назад он ушел от меня под утро – я слышала из своей спальни, как хлопнула входная дверь. И больше ни слуху ни духу. Я решила, ему стало стыдно, когда он прочухался у меня на диване. Я все собиралась врезать в дверь новый замок, но как-то не до того было.
В тот день я вернулась из полета очень поздно – рейс Махачкала – Москва задержался на два с лишним часа. Наш автобус довез меня до самого дома. Во всех окнах уже было темно. Первым делом я направилась в ванную и открыла горячую воду. С наслаждением вылезла из осточертевшей провонявшей Бог весть чем форменной одежды и плюхнулась в душистую пену. Хорошо. Просто замечательно. Более приятное ощущение трудно себе представить. Моему телу нужен покой, покой, думала я, закрыла глаза, расслабилась. Скрипнула половица. Я отнюдь не из трусливых, но почему-то побежали по спине мурашки. Я открыла глаза и прислушалась.
Тишина полнейшая. Вероятно, это рассыхается паркет. Нужно купить палас – ненавижу голые полы.
Я снова закрыла глаза.
Мне казалось, я лежу в шезлонге, а в лицо дышит океан. Я видела со стороны свое прекрасное загорелое тело, благоухающее дорогой косметикой и кремами, тело, которым можно любоваться и любоваться. Я обожаю свое тело и всегда разделяю восхищение мужчин.
Меня снова вернул к реальности какой-то странный скрип. Уж больно он напоминал чьи-то осторожные шаги.
Я быстро вылезла из ванны и завернулась в махровый халат. Моя рука сама потянулась к швабре.
Никого на кухне и в коридоре. В гостиной ветер колышет тюлевую занавеску – я оставила открытой форточку. Ну да, это она и скрипела. Я успокоилась, подошла к зеркалу и стала расчесывать волосы. Я всегда перед сном расчесываю волосы.
Меня окончательно сморил сон. Я кинула мокрый халат на диван и потащилась в спальню. Нажала на кнопку бра над кроватью, залезла под одеяло и, блаженно вытянувшись, потянулась рукой к выключателю. Я не могу спать даже при маленьком свете.
Мой собственный крик меня оглушил в буквальном смысле. Я визжала на столь высокой ноте, что не выдержали голосовые связки. Я слышала собственный хрип, а сама как завороженная смотрела на предмет, болтавшийся на том самом крюке рядом с люстрой, на котором повесился Никита.
Это был мужчина в темном костюме. Его голова терялась во мраке. Ноги я видела отчетливо – на них были красные носки.
Я нашла в себе силы выскочить из кровати. На пороге спальни меня кто-то схватил за плечи и крепко прижал к себе.
Мне показалось, я теряю сознание.
– Упокойся, успокойся, я с тобой. – Чьи-то ладони бесцеремонно шарили по моему телу. Я была бесчувственна, как бревно, но разум подсказывал, что мужчина, в чьей власти я сейчас была, определенно хочет со мной коитуса.
Я заставила себя оторвать голову от теплой груди и открыть глаза.
Это был Кудимов.
Он подхватил меня на руки и направился к постели.
– Нет, – прохрипела я, вспомнив про человека на крюке.
– Да, – возразил он мне в самое ухо. – Я очень хочу тебя, моя маленькая Манон. Не бойся ничего. Ты со мной.
Он овладел мной нежно, но очень властно. Я отдалась ему. Он оказался из тех мужчин, которым женщины любят себя отдавать.
– Как ты меня возбуждаешь… – Он дышал тяжело, словно взбирался на высокую гору. – Ты еще желанней, чем я думал… Можно умереть от восторга… – Он запыхтел как паровоз и, выругавшись матом, испустил сладострастный стон.
Я испытала болезненно сильный оргазм и на несколько секунд отключилась.
Сознание возвращалось постепенно. Я припомнила, что лежащая у меня на животе голова принадлежит Кудимову, что я только что занималась с ним сексом, что…
Я вскрикнула, опять вспомнив про того человека.
В ответ раздался приглушенный смех.
– Здорово придумано, а? Это называется шокотерапия. Инстинкты древней нас. И гораздо умней. Женщина всегда тянется к мужчине за защитой. Это сексуальный позыв.
– Но…
Кудимов снова рассмеялся.
– Костюм твоего покойного мужа. Внутри картонная коробка. В носки я запихнул газеты. Ты вспомнила Никиту?
– Как жестоко и…
Снова этот смех.
– Хочешь сказать, у меня нет ничего святого? Вероятно, это так и есть. После стольких лет притворства душа напоминает разграбленный и оскверненный храм. Но, мне кажется, у нас с тобой много общего, моя маленькая Манон.
– Снова вы…
– Пора перейти на «ты». Мы же все-таки не французы. Лучше скажи: понравилось со мной?
– Я… но я…
– Не надо лицедейства. Поверь мне, это унылое занятие.
– Понравилось. Но ты…
– Ты хочешь сказать, что на подобные подвиги я наверняка способен нечасто, верно?
– Сколько тебе лет?
Кудимов ответил не сразу.
– Пятьдесят… с хвостиком. С большим хвостиком. Зато я прилеплюсь к твоему боку и не буду бегать в поисках иных удовольствий. К тому же я умею разнообразить любовную игру. Ты очень похудела за последнее время, – вдруг сказал он тоном заботливого родителя. – Эта работа не для тебя.
– Знаю. Вот-вот переведут на международные линии.
– Бесперспективное занятие, детка.
– В каком смысле?
– В том самом, ради которого ты пошла в стюардессы. В тех кругах, где тебе предстоит вращаться, состоятельные женихи не водятся. В аэропорту Нью-Йорка или Рима легче подцепить какую-нибудь болезнь, чем мужа. Ты еще так наивна, моя Манон.
Он нежно проник в мою вагину пальцами. Он знал мои самые отзывчивые места.
Я вспотела от удовольствия.
…Он разбудил меня поцелуем в лоб и обе щеки и сунул в руки чашку с душистым кофе, потом закурил две сигареты и одну из них вставил мне в рот.
Через полтора месяца мы укатили в Глазго. У Кудимова был в Шотландии друг.
Старик быстро выдохся. Я хочу сказать, морально прежде всего. Захандрил, затосковал по своей московской жизни. Ну да, понимаю, там он был, образно выражаясь, князем, здесь стал одним из толпы, то есть черни. Долларов у него оказалось не так уж и много, хотя, не исключено, он попросту жадничал.
– Я не могу здесь работать, – начиналось каждое утро. – Я не знаю языка… Я здесь чужой…
И так далее.
Не могу сказать, чтобы мне очень нравилось в этом тихом местечке неподалеку от Абердина. Да и Кудимов раздражал. Но, сравнивая свое московское прозябание со здешней жизнью, я невольно отдавала предпочтение последней. А еще мне был необходим отдых. Похоже, я устала от самой себя.
Разумеется, это была не Ницца, а Кудимов своей «щедростью» даже в подметки Чезаре не годился. Увы, я зависела от него материально. Ненавижу зависимость. Тем более от мужчины, который тебя трахает.
Однажды я разоткровенничалась с Патриком, нашим хозяином. Мы болтали за чаем, то есть, по-тамошнему, файв о’клоком в присутствии безмолвного, как статуя, Кудимова, который по-английски не понимал ни слова.
– Мне не хочется уезжать, – призналась я Патрику. – Мечтаю усовершенствовать свой английский. Да и вообще я в здешние края влюбилась.
– О, я еще не показал вам Глазго. – Патрик был польщен. – Я непременно должен показать вам Глазго.
– Предпочитаю красоты дикой природы. Достопримечательности, воздвигнутые рукой человека, мало волнуют меня.
Патрику понравился мой ответ. Я знала, этот странный человек мог сидеть часами на берегу и смотреть в морские дали.
– Если хотите, я помогу продлить визу. – Патрик бросил взгляд на Кудимова. – Разумеется, если Макс не станет возражать.
– Вы говорите обо мне? – обратился ко мне Кудимов.
– Да. Патрик хочет показать нам побережье.
Кудимов скривил физиономию. Я знала, ему не нравилась здешняя природа.
– Скажи ему, мы скоро уедем.
– Но ведь у нас билеты на двадцатое.
– Можно поменять. Скажи ему, я бы хотел поменять наши билеты на… завтра.
– Патрик, Макс хочет завтра улететь, но я бы с удовольствием осталась. Только ему нельзя говорить об этом до самого отъезда.
Выражение лица Патрика осталось невозмутимым.
– Он сейчас позвонит в аэропорт, – перевела я Кудимову ответ Патрика. – Он надеется, что все будет о’кей. Правда, придется доплатить.
… Старик расщедрился и дал мне при расставании пятьдесят долларов. Он вел себя как настоящий джентльмен. Я поняла, он рад, что я остаюсь.
– Надеюсь, не насовсем? – поинтересовался он, когда мы прощались возле окошка паспортного контроля.
– Насовсем не бывает ничего, – сказала я и перевела вопрос Кудимова и свой ответ Патрику.
Весь обратный путь Патрик был очень оживлен. Он оказался славным малым. Похоже, присутствие Кудимова его угнетало.
В тот вечер он повез меня в таверну. Мы пили портер и закусывали морскими диковинками. В какой-то момент я поняла, что Патрик ко мне неравнодушен. Как бы в подтверждение моего открытия он сказал:
– На тебя все смотрят. Ты самая красивая девушка на всем побережье от Абердина до Эдинбурга. Возможно, даже до Брайтона. Думаю, мне очень повезло, что ты осталась.
Он был похож на бледную высохшую поганку, этот Патрик. Но он определенно на кое-что рассчитывал.
– У меня проблемы в общении с женщинами, – признался он, когда мы с ним сидели на диване возле горящего камина, заканчивая наш вечер настоящим шотландским виски. – Я очень любил первую жену, но она ушла к другому. Я до сих пор люблю ее и помню такой, какой она была двадцать лет назад. Я уклоняюсь от встреч с ней – она постарела и, говорят, подурнела. Я бы хотел сохранить в памяти тот ее образ. Все женщины в моих романах похожи на Элинор. Мне кажется, я не смог бы вступить в интимную связь ни с одной женщиной. Даже если она такая красивая, как ты.
Я отвернулась и облегченно вздохнула.
– Но у нас с тобой могут быть очень романтические отношения, – продолжал Патрик, не сводя с меня восхищенного взгляда. – К тому же ты могла бы здорово помочь мне.
– Каким образом?
– Дело в том, что меня считают чудаком и даже в какой-то степени женоненавистником. Это вредит мне в глазах моих читателей, особенно женского пола. Мы могли бы почаще появляться вместе на людях и тем самым сломали бы этот стереотип. Если хочешь, мы можем объявить о нашей помолвке.
– Шутишь?
– Ни в коем случае. – Он развеселился. – И я даже не настолько пьян, чтобы поутру пожалеть о своих словах. Вернее, я пьян, но не от виски, а от твоей красоты и очарования. Кто знает, может, ты на самом деле поможешь решить мою проблему. Ведь я еще совсем не стар, а секс, как утверждает мой доктор, снимает стрессы и омолаживает организм. Но, полагаю, мы не станем торопить события, верно?
Он с нетерпением ждал моего ответа, а я усиленно работала мозгами. Я знала, Патрик преподает в колледже, то есть книжки прокормить его не могут. Дом убирает приходящая прислуга, садом он занимается сам, правда, изредка нанимает кого-нибудь для тяжелых работ. Продукты покупает в супермаркете возле шоссе – там дешевле, чем в ближайшем к дому. Но дом у него чудесный: просторный, прекрасно обставленный, расположен в престижном районе. Неплохо бы стать его хозяйкой…
– Обещаю подумать над твоим предложением, – сказала я, чувствуя, что уже приняла его. Но ведь следует и приличие соблюсти.
– Мне нравится твой ответ. Надеюсь, ты не будешь очень долго думать?
…Все произошло быстро, как в кино. Я не успела оглянуться, как стала миссис Макаллен. Согласно брачному контракту, с которым Патрик ознакомил меня за день до нашего бракосочетания, я в случае смерти супруга становилась единственной наследницей его движимого и недвижимого имущества. Правда, там был один пунктик, от которого за версту разило подвохом. Согласно ему я лишалась всех вышеперечисленных благ в случае развода, причиной которого становилась супружеская неверность с моей стороны.
– Это обычные формальности, – успокоил меня Патрик. – У нас так принято. Мы, шотландцы, очень консервативны.
– Да, но…
– Понимаю, дорогая. И прошу лишь об одном: соблюдать приличия. Со своей стороны обязуюсь не подглядывать в замочную скважину.
Джордан ворвался в мою жизнь внезапно и застал меня врасплох.
Помню, я только вернулась из магазина и примеряла перед зеркалом новое платье. Оно мне очень шло.
Джордан вошел через террасу со стороны сада. Я и по сей день не знаю, каким образом он проник в сад.
Я обернулась, услышав шаги. Патрик уехал в Эдинбург. Последнее время ему не сиделось на месте.
Джордан показался мне красавцем. Да, он воистину был на редкость красивым мужчиной.
– Эй, кто ты такая и что здесь делаешь?
Он даже не удосужился поздороваться.
Я с ходу усекла, что он мной любуется.
– А ты?
Я интуитивно приняла еще более соблазнительную позу.
– Перестань, слышишь? – Он подошел ко мне и остановился в двух шагах от меня. – И так уже соблазнила меня. Хочешь, чтоб я задрал тебе юбку и…
Он выругался.
Я поняла по его взгляду, что он не шутит. Грубые слова, которые он только что произнес, так не вязались с его аристократической внешностью. Это был какой-то парадокс. Я рассмеялась.
– Может, сперва представишься, а уж потом начнем раздеваться?
– Джордан Хэрлоу.
– Энн Макаллен, – в точности копируя его самодовольный тон, произнесла я.
– Брось трепаться. – Джордан сделал еще шаг в мою сторону. – Никогда не поверю, что у этого пугала может быть такая красивая сестра.
– Тебя никто и не просит в это верить.
– Миссис Энн Макаллен? Да ладно тебе.
– Ты, вижу, не читаешь газет.
– Я только вчера прилетел из Йоханнесбурга. И как давно имела место эта хохма?
– Сегодня ровно три недели.
Джордан сделал свой последний шаг и, крепко схватив меня за плечи, самым натуральным образом впился мне в губы.
Мы медленно опустились на ковер. Он умело расстегнул молнию моего платья, и обнаружив, что под ним совсем ничего нет, издал дикий рык.
У меня все поплыло перед глазами. Джордан оказался на редкость сильным и выносливым мужчиной.
– А где этот старый козел? – поинтересовался он, вдруг с силой отпихивая меня от себя. – Я совершенно обо всем забыл.
– Его нет дома. Думаю, до завтра.
– Замечательно. – Он уже стоял перед зеркалом, приводя себя в порядок. – Я буду трахать тебя беспрестанно. Не возражаешь?
…На следующее утро я силой выпихнула его из своей постели. За завтраком он разорвал на мне платье, и мы занялись любовью на стуле. Мы так увлеклись, что едва не попались. К счастью, прислуга, хоть у нее и был ключ, имела обыкновение звонить в дверь.
– Останусь здесь, пока мне не надоест, – заявил Джордан, увидев в окно, что подъехал Патрик. – Мы будем делать все что захотим у него под носом. Это возбуждает, верно?
Патрик обрадовался Джордану. Дело в том, что мистер Хэрлоу, помимо всех прочих его достоинств, выступал время от времени по телевидению, представляя книжные новинки, а также интервьюируя знаменитостей. Патрику нужна была реклама. Ради нее, я знала, он был готов продать душу черту.
За обедом мужчины беседовали на литературные темы. Джордан прилично выпил и все время бросал на меня откровенно похотливые взгляды. Патрик тем временем излагал сюжет своего нового романа. Разумеется, я не слушала мужа. Джордан, кажется, тоже.
– Он вот-вот отрубится, – сказал он мне, когда Патрик отлучился к телефону, и кинул в его стакан таблетку, которая растворилась мгновенно и бесследно.
– Что это?
– Не вреднее, чем аспирин. Бедняге нужно выспаться с дороги.
…Мы занимались любовью в третий раз, когда раздался настойчивый стук в дверь.
– Ты же сказала, что у вас нет постели, – удивленным шепотом сказал Джордан.
– Спрячься за портьеру. – Я схватила ночную рубашку, быстро привела в порядок растерзанную постель.
Патрик был в трикотажной пижаме, плотно обтягивающей его уродливые мощи. Он сел на край моей кровати и широко зевнул.
– Ты спишь при свете?
– Боюсь привидений.
Я лежала под одеялом, изображая саму невинность.
– Извини, что я тебя разбудил. – Он положил руку на одеяло в том месте, где было мое бедро. Я невольно вздрогнула. – У тебя так давно не было мужчины. Тебе хочется… секса?
– Мне хочется отдохнуть.
Я подтянула коленки к подбородку, его рука съехала с моего бедра и скользнула по моей заднице.
– Может, нам стоит попробовать? – Он наклонился надо мной, вглядываясь в мое лицо. – Мне кажется, я смогу сегодня. Знаешь, я вдруг почувствовал за обедом, что хочу тебя. Мой доктор говорит, я не должен бояться. У меня получится, получится… Подвинься немножко. Нам нужно спать вместе. Муж и жена должны спать вместе – так говорит мой доктор. Он сделал мне стимулирующий укол. – Патрик уже лежал рядом со мной под одеялом. Его рука неуклюже шевелилась на моем животе, прикрытом тонкой рубашкой.
– Я не могу сегодня. – Я напрягла мышцы, чтобы выдержать все эти мерзости. – У меня менструация.
– Как жаль. Но мы можем поласкать друг друга. Доктор говорит, ласки очень эффективны при…
– У меня болит живот, и я приняла снотворную таблетку. – Я отодвинулась. – У меня в первый день всегда болит живот.
– Тогда я просто полежу с тобой рядом, – хныкал он, мостясь головой поближе к моей. – Мне так одиноко.
– Здесь тесно.
Моя кровать на самом деле была неширокой.
– Пошли ко мне – у меня много места.
– У меня болит…
– Я отнесу тебя на руках. – Патрик уже засунул мне под бок свои корявые руки. – Я сильный. Помню, я носил на руках Элинор…
– Мог бы не вспоминать о ней в такой момент.
Я в мгновение ока очутилась на свободе.
– Ревнуешь? О, прости меня. Это хорошо, что ты меня ревнуешь. Это значит, ты…
– Ты… оскорбил меня. А если я сейчас начну вспоминать, чем мы занимались с моим покойным мужем? – Я давилась от смеха. – Убирайся. Я не хочу тебя видеть!
… – Ну ты и штучка. – Джордан нетерпеливо стаскивал с меня рубашку. – А я уже настроился посмотреть сеанс супружеской любви. Похоже, я угостил его не той таблеткой.
– Ты пьешь стимуляторы? – догадалась я.
– А ты как думала? Зато потом буду отдыхать. Я люблю жить рывками.
Он вошел в меня резким толчком. Я сжала бедра, расслабила, снова сжала.
– У тебя очень сильные мышцы. – Джордан изнемогал от восторга. – Еще не встречал белую женщину с такими сильными мышцами…
Он исчез так же внезапно, как и появился. Это случилось к вечеру следующего дня. Я, помню, поехала в косметический салон и, вернувшись оттуда во всей красе, застала у камина Патрика со стаканом виски в одной руке и только что вышедшей его книжкой в другой.
– Он просил передать тебе привет.
Как обычно, Патрик встал с кресла, завидев меня.
– Кто? – не сразу дошло до меня.
– Мистер Хэрлоу. Дельный молодой человек. Обещал пригласить меня в свою программу.
Я не слушала Патрика. Я была на грани истерики.
На улице разыгралась настоящая буря. Мы с Патриком сидели в гостиной у телевизора – передавали какой-то бесконечно тягомотный сериал про сексуального маньяка. Мне не хотелось к себе – мне вдруг стало одиноко, и я даже пожалела в какой-то момент, что сотворила эту глупость с замужеством.
– Выпей, – сказал вдруг Патрик, протягивая мне стакан с виски. – И прости, пожалуйста, за вчерашнее. Я вел себя как настоящее животное.
– Все в порядке, – сказала я, глотая слезы обиды на Джордана. – Я тоже не проявила деликатности. Ведь Элинор твоя первая любовь.
– Знаешь, я теперь понял, что никогда не любил эту женщину. Я выдумал ее. Такой Элинор в природе не существует. Но ты реальность. Прекрасная реальность. Ты можешь спасти меня от медленного угасания. Ты не представляешь, каково быть импотентом. Можно сойти с ума или в один прекрасный момент пустить пулю в лоб. – Он вскочил и поцеловал меня в затылок. – Пошли ко мне. Обещаю быть очень нежным и думать в первую очередь о тебе.
Хоть я и напилась в стельку перед тем, как лечь с Патриком в постель, я помню некоторые омерзительные подробности нашего так называемого коитуса. Как он тыкался мне в живот своим намазанным какой-то вонючей мазью гнилым бананом, потом ожесточенно тер его, заставляя затвердеть на полсекунды, снова тыкался, тер и так далее. Время от времени я пила неразбавленное виски прямо из горлышка большой квадратной бутылки. И наконец забылась алкогольным сном. Не знаю, что он делал над моим бесчувственным телом, но я проснулась вся в засохшей сперме.
Меня вывернуло на пороге ванной. Голова раскалывалась от боли. По крайней мере это отвлекло на несколько часов от страданий.
Я, кажется, не на шутку влюбилась в этого Джордана.
Вечером я снова напилась, и все повторилось под копирку. Я проспала отбытие Патрика на работу. Он оставил мне на тумбочке трогательную любовную записку.
Я откисла в ванной и привела себя в порядок. В голове созрела идея.
Мне не пришлось долго искать визитную карточку Джордана Хэрлоу – она лежала на столе у Патрика в серебряной коробочке с карточками других его знакомых. Если верить ей, мистер Хэрлоу проживал в Керколде, городе на берегу залива Ферт-оф-Форт. От нас порядка двухсот миль. Но здешние поезда не то что подмосковные электрички – часа два, не больше того. Я надела парик, темные очки и джинсы в обтяжку. Я действовала как автомат. Я сама не знала, для чего нужен этот маскарад.
– Входи, крошка. – Джордан стоял на пороге в баскетбольных трусиках, в майке без рукавов. – Не заблудилась?
Я прошла в гостиную и огляделась по сторонам. Букеты роз. Пестрые обои, в тон им обивка мебели. На диване две смазливые девицы в мини – блондинка и брюнетка.
– Джин? Виски? Шампанское? – спросил меня Джордан. – Прости, но я забыл, как тебя зовут. Там была такая сутолока…
– Элинор, – назвала я первое пришедшее на память имя.
– А это Джейн и Линда, – представил Джордан девиц. – Вы незнакомы между собой? – Он протягивал мне бокал с шампанским и улыбался. – Может, снимешь очки, хоть они и очень тебе идут? Здесь все свои.
– Потом. Я смущаюсь.
– Ладно. Пей. – Он похлопал меня по плечу. – Ты в первый раз?
– Да, – кивнула я, не представляя, что он имеет в виду. Просто мне показалось, что он ждет от меня утвердительного ответа.
– Девушки тебя мигом обучат. Кстати, а тебе есть восемнадцать? – озабоченно поинтересовался он.
– Почти девятнадцать.
Джордан сел на диван между Линдой и Джейн, и они, как по команде, положили ладони на его голые коленки, медленно скользя все выше и выше. Он откинулся на спинку и блаженно закрыл глаза. Пальцы девиц уже проникли под трусы Джордана, все ближе и ближе подбираясь к его гениталиям. Я словно завороженная смотрела на это необычное для меня зрелище.
– Ну что же ты? Присоединяйся. – Джордан на секунду приподнял веки и глянул на меня из-под своих длинных ресниц. – Ты, наверное, девственница?
– Да, – прошептала я, уже кое-что скумекав. – Я… Я, наверное, не сумею.
Девицы стаскивали с Джордана трусы. Одна из них быстро наклонилась и взяла в рот его пенис, почмокивая им как леденцом.
Джордан сладострастно простонал.
– Пошли в спальню, – прошептал он. – Элинор, ты пойдешь с нами. Меня возбуждает твое присутствие.
Я подчинилась. Я была словно загипнотизирована.
Кровать была большая, круглая и без спинок. Девицы ловко сняли с Джордана майку и, быстро раздевшись, легли по обе стороны от него.
– И ты разденься, – велел мне Джордан. – Будь умницей, Элинор. Иди сюда.
Я сняла джинсы и рубашку. На мне были узкие белые трусики и такой же лифчик.
– Так еще сексуальнее. Поди сюда, моя девочка, – бормотал он. – Положи мне руку на живот… Вот так. Теперь ниже, ниже… Девочки, я ваш. Делайте со мной все, что хотите.
Он отдавался, как женщина, и это меня очень возбуждало. Я так хотела его. Я едва сдерживала себя.
И во мне закипал гнев.
Девицы облизывали Джордана с ног до головы, терлись о его тело своими грудями, по очереди брали в рот его член, который почему-то оставался совсем безжизненным. Внезапно я протянула руку и крепко сжала его.
– Не надо, Элинор. – Он открыл глаза и даже приподнял голову. – Иначе я лишу тебя невинности. Может, ты хочешь, чтоб я лишил тебя невинности?
– Да, – прошептала я. – Я люблю тебя, Джордан.
– Ты нарушаешь правила, – возникла одна из девиц.
– Как интересно. – Джордан приподнялся на локтях и внимательно на меня посмотрел. – У тебя замечательная фигура, крошка. Как тебе до сих пор удалось сохранить невинность? Или ты обманула меня и тебе еще нет восемнадцати? Вы продолжайте, девочки, – сказал он Линде и Джейн, которые теперь тоже смотрели на меня. – А ну-ка сними очки, слышишь? Я приказываю тебе. – Он взвился в воздух как отпущенная пружина и одним движением руки сорвал с меня очки и парик. – Я так и знал. – Он улыбался во весь рот. – Ты не можешь без меня, верно?
Я влепила ему звонкую пощечину.
– Еще.
Он подставил вторую щеку.
Я ударила его коленкой в пах и бросилась к двери.
– Не забудь надеть джинсы и рубашку! – крикнул он вдогонку. – Ты опозоришь меня в таком виде.
Я бы с удовольствием его опозорила. Но я знала, что первый попавшийся полисмен потащит меня в участок за появление на улице в непристойном виде. Британская провинция еще ужасно консервативна. Поэтому мне пришлось вернуться в спальню за своими джинсами и рубашкой.
– Не уходи. – Джордан схватил меня за руку. – Ты меня возбуждаешь.
Я попыталась вырваться.
– Девочки, держите ее!
В мгновение ока я очутилась на кровати. Линда и Джейн крепко держали меня за руки. Джордан сел мне на ноги.
– Разве ты меня не хочешь? Не поверю ни за что. Ты хочешь меня. У тебя даже трусы намокли.
Я плюнула ему в лицо.
Он вскочил и схватил меня за лодыжки, пытаясь раздвинуть ноги, но я крепко сжала их. Назло ему. Назло всему миру.
– Девочки, помогите! – Он вошел в настоящий раж. Втроем они совладали со мной за полминуты.
Перед моими глазами промелькнула картина из прошлого. Ночь, пляж, страшные мужики…
Я заорала как резаная. Мне накрыли голову подушкой. Задыхаясь, я испытала такой оргазм, что чуть не переселилась в иной мир. Кто-то убрал подушку. По моим щекам текли слезы. Слезы восторга.
– Убирайся. – Джордан подталкивал меня к выходу. – Я теряю силы с тобой. Ты ведьма.
Я вернулась домой и проспала целые сутки.
Патрик больше не домогался сексуальной близости со мной, и я безболезненно перебралась к себе. Его чаще не было дома, когда же он присутствовал, наши отношения могли показаться со стороны взаимным уважением двух супругов с солидным стажем семейной жизни.
Я пристрастилась к пиву. Вернее, начинала с него день. Это была довольно легкая балда, но она надежно блокировала самые болезненные участки моей памяти. После обеда я переходила на виски с содовой.
В тот вечер по телевизору выступал Джордан. Он развалился в кресле, окруженный сытыми молодыми потаскушками, и вел светскую болтовню, изредка касаясь литературных тем. Я взяла стакан с чистым виски и забралась с ногами на диван. Джордан был обворожительно прекрасен, и я, чтобы выдержать испытание его чарами, выдула залпом полстакана виски.
– Я не скрываю, что люблю женщин, – распинался Джордан, улыбаясь телевизионным красоткам. – Они меня вдохновляют… Вы спрашиваете, что такое страсть? Ей-Богу не знаю. Полагаю, это что-то вроде болезни. Я – здоровый человек.
Потом на экране появился Патрик – это был живой эфир. К тому времени меня уже так развезло, что я, слыша отдельные слова, не могла ухватить смысл сказанного. Как вдруг я заставила себя встряхнуться.
– …молодая жена. Ну и как ты себя чувствуешь в роли молодожена? – спрашивал Джордан панибратски-насмешливым тоном. – Она настоящая красавица. Почему ты не взял ее с собой?
