Текст книги "Не жди моих слез"
Автор книги: Наталья Калинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
– Нравится? – спросил он, оторвавшись на секунду от моего затвердевшего от его ласк соска и заглядывая мне в глаза.
Мне очень нравилось, но я прикинулась почти равнодушной.
– Нравится, нравится. Тебе очень нравится…
Он снова взял в рот мой сосок, нежно кусал его, чмокал губами.
Мы заснули под утро. Я проснулась первой. Было уже светло. Никита безмятежно спал на моей груди.
Я ласково потрепала его по волосам.
– Иди к себе. Слышишь? Тебя хватятся.
– Ни фига, – сонно пробормотал он. – Сегодня воскресенье. Можно спать до обеда.
– Но вдруг кому-нибудь взбредет в голову зайти к тебе в комнату?
– Я ее запер. Ключ у меня в кармане.
– Ты знал, что я тебя оставлю.
Он улыбнулся и приоткрыл один глаз.
– Тебе тоже скучно. Я давно за тобой наблюдаю.
– Ты придумал про крючок? – спросила я, перебирая пальцами его по-детски шелковистые волосы.
– Сам не знаю. – Он притворно вздохнул. – Я часто на него смотрю.
– Лгунишка. Иди-ка лучше к себе.
– Но ведь тебе не хочется, чтоб я ушел.
– Ты угадал. – Я вздохнула отнюдь не притворно. – Я, наверное, испорченная.
– Нет. – Он вдруг больно стиснул своими горячими руками мою грудь. – Просто ты без комплексов. Как и я. Нам с тобой повезло. Почти у всех сплошные комплексы.
– Ты уже пробовал так с кем-то?
Я почувствовала нечто похожее на ревность.
– С одной девчонкой из нашего класса. Но у нее такая маленькая грудь. И она хотела, чтоб я все время целовал ее в губы.
– Ты не любишь целоваться?
– Не знаю. Я брезгую слюнями. У той девчонки столько слюней.
– Хочешь поцеловать меня?
Он приподнялся на локтях и внимательно посмотрел мне в глаза. У него оказались очень чуткие и податливые губы.
Мы целовались часа полтора, изобретая все новые и новые способы наслаждения.
– Как здорово! – Никита в изнеможении упал на подушку. – У тебя так горячо во рту. И почти совсем сухо.
По дому уже кто-то ходил.
– Сматывайся немедленно. Иначе…
Он проворно выскользнул из кровати и спросил, возвышаясь надо мной во весь свой отнюдь не детский рост:
– Что иначе?
– Нам больше не позволят делать то, что мы хотим, – сказала я, отдавая себе отчет в том, что с этим парнем притворяться нельзя.
– Ура! – вполголоса воскликнул он. – Ты еще лучше, чем я себе представлял.
После позднего завтрака мы с Наташкой отправились на прогулку. Никита к столу не вышел, что в выходные случалось с ним часто.
– Послушай, ты не могла бы дать мне на время ключи от твоей квартиры? – смущенно спросила Наташка, уже когда мы очутились в лесу.
Я глянула на нее удивленно.
– О чем разговор.
– Понимаешь, дома все время эта Валентина болтается, да и предки могут в любой момент нагрянуть. А я… я с одним парнем познакомилась.
То-то последние две ночи Наташка не приставала ко мне с душевными излияниями.
– Влюбилась?
– Да! – выпалила Наташка, прижимая к щекам руки в толстых варежках. – Но он… он в общаге живет, и вообще…
– Что вообще?
– В облаках витает. Потому он мне и нравится. Мы просто посидим у тебя на кухне. Я куплю бутылку коньяка. Думаю, ничего у нас не будет. Представляешь, я не хочу, чтоб что-то было.
– Почему? Ведь ты его любишь.
– Ну… Понимаешь, я боюсь: а вдруг у него какая-нибудь болезнь? Да и подзалететь страшно. Что тогда делать? Послушай, а ты как предохраняешься? Это я так, на всякий случай.
Наташка схватила меня за рукав дубленки и остановилась, нетерпеливо ожидая ответа.
Я рассмеялась.
– Я сама подзалетела чуть ли не в первую же ночь. Тоже мне, нашла у кого спрашивать.
– Да, но ведь потом… у тебя наверняка был кто-то потом и все… все обошлось.
Я не стала ничего объяснять Наташке – какая мне разница, что она про меня думает? Почему-то последнее время меня совсем перестало волновать ее мнение. Да и не только ее.
– Надень ему на х… презерватив, – сказала я серьезным всесведущим тоном.
– А как это делается? Вдруг он не позволит? А если презерватив слетит? – посыпался на меня град тревожных вопросов.
– Тогда не позволяй ему…
– Но вдруг он захочет? Ведь все другие позволяют… Я так боюсь потерять его.
Я сделала вывод, что Наташка влюбилась не на шутку.
– Он поэт из Ростова, – поведала она. – Учится в литинституте. Посвятил мне замечательные стихи. Хочешь почитаю?
Я кивнула. Какая разница: слушать Наташкин бессвязный лепет или стихи какого-то графомана?
Наташка читала вдохновенно. С той же ненатуральной интонацией внутренней сосредоточенности, с какой обычно читали свои стихи подвыпившие гости ее родителей. Я ничего не понимаю в стихах. Наверное, это здорово, когда тебе посвящают стихи. Но, пардон, что дальше?
– Нравятся? Папа говорит, Сережка гений. Собирается рекомендовать его в Союз писателей. Обещал помочь издать его сборник.
– Постой, постой, это тот с… – Я вовремя прикусила язык. Я вспомнила Сережу – он был горбат, как Квазимодо, но у него были длинные ноги и очень красивые глаза. Но я с таким все равно ни за что бы… – Это тот, что был позавчера? – выкрутилась я.
– Да-а, – мечтательно протянула Наташка. – Я проводила его на электричку. Едва поспели на последнюю. Он постеснялся остаться у нас. Думаю, потому, что влюблен в меня. Он такой чистый…
За ужином Никита все время протягивал под столом свои ноги и пытался прижать мои. Сам при этом нес какую-то чепуху про учительницу математики и ее роман с физкультурником. Его никто не слушал, хоть все и делали вид, что им интересно. Я обратила внимание, как один из гостей, известный драматург, порывается найти брешь в потоке Никитиной болтовни и хлынуть туда со своим словоблудием.
Я встала из-за стола, громко отодвинув стул.
– Пошли заниматься английским, – сказала я Никите. – А то уже скоро спать.
Меня все больше и больше мучили мысли о будущем. Особенно по ночам. Особенно после ласк Никиты.
Мне уже девятнадцать. Я живу на стипендию и на полторы сотни, которые присылают мне не шибко богатые родители. Еще учиться и учиться. Можно, конечно, перевестись на вечернее и пойти работать. Куда? Гидом-переводчиком? Бесперспективно во всех отношениях. К тому же я не собиралась попадаться на крючок органам. (Об этом меня предостерегал еще покойный муж.) Можно, конечно, снова выйти замуж…
Что-то в этом раскладе меня не устраивало. Дело было даже не в сексе, хотя и в нем тоже. Семейная жизнь представлялась мне сплошной рутиной. Одно и то же изо дня в день. Во имя чего, спрашивается? Во имя того, чтоб не просыпаться по ночам от страха за собственное будущее, убеждала себя я. Что может быть хуже бедности? Для женщины – ничего. Для мужчины, думаю, тоже.
Словом, мне нужен по-настоящему богатый муж.
Меня вдруг осенило поступить на курсы международных стюардесс.
Я переехала в Москву и на даче у Кудимовых появлялась все реже и реже. Никиту это приводило в ярость. Однажды он появился у меня поздно вечером – подвыпивший и очень возбужденный.
Я лежала в ванне и не сразу открыла ему дверь.
– У тебя кто-то есть! – ворвавшись, заявил он с порога. – Я так и знал.
Он хотел ударить меня по щеке, но я вовремя увернулась.
Никита кинулся обыскивать квартиру. Потом повалил меня на кровать.
– Я сейчас тебя изнасилую. – Он сорвал с себя одежду, оставшись в одних узеньких плавках. – Ты удрала от меня, чтоб спать с другими мужчинами. Я надоел тебе – ты думаешь, я еще мальчишка. Но я докажу тебе, что это не так.
Он стащил плавки и стоял теперь надо мной голый и слегка смущенный. Я обратила внимание на его разбухший фаллос.
– Я женюсь на тебе! – Никита вдруг бросился на меня и с ходу проник глубоко внутрь своим крепким молодым орудием. – Женюсь, женюсь, женюсь, – шептал он в такт своим резким нетерпеливым движениям. – Господи, как же я люблю тебя…
Разумеется, он выпустил все в меня, и мне пришлось срочно бежать в ванную, чтоб хоть как-то обезопасить себя от последствий. Мне понравилось то, что он со мной сделал. Очень понравилось. Я поняла, что я – его первая женщина.
Мы занимались любовью несколько раз. Никита все больше и больше входил во вкус.
– Я остаюсь у тебя, – заявил он мне утром.
– Ты несовершеннолетний, – возразила я. – Меня выгонят из института и могут даже посадить в тюрьму.
Он задумался.
– Ты, кажется, права. Тогда я буду приезжать к тебе когда захочу. Дай ключи.
– Тебя выследят.
– Нет. Давай ключи. – Он больно сжал мои запястья. – Если не дашь добром, возьму силой.
Я дала ему ключи.
Весь день я была не в своей тарелке. Меня мучил самый настоящий страх – я не хотела оказаться пленницей собственных страстей. Дело в том, что мне очень понравилось заниматься любовью с Никитой. Я была влюблена в его молодое красивое и сильное тело.
Он нагрянул вечером того же дня. Мне казалось, я схожу с ума – я весь следующий день думала только о том, чем буду заниматься ночью.
Ловушка захлопнулась.
Через два дня Наташка сообщила мне, что Никита исчез и родители заявили в милицию.
– Боюсь, связался с нехорошей компанией, – сказала она. – Он так изменился за последний месяц. Все из-за матери. Никита ее очень любил.
Этого еще мне не хватало – менты, взламывающие мою дверь и застающие нас… С Никитой говорить на эту тему бесполезно – парень явно собой не управляет. Что же делать?
– Послушай, я сегодня вечером еду к своим. Ленька приболел, – на ходу изобрела я. – Но только никому ни слова, ладно?
– Почему? – изумилась Наташка.
– Тут меня один тип преследует. Боюсь, он… Словом, мне нужно на несколько дней исчезнуть.
– Счастливая. – Наташка тяжело вздохнула. – Наверное, он настоящий мужчина.
Ее поэт оказался педиком. Она все еще переживала этот момент.
– Я не люблю его. Даже боюсь. Понимаешь, я…
– Ты какая-то странная. Если бы меня кто-то преследовал… Может, укроешься у нас на даче? – предложила Наташка.
– Он знает про дачу.
– А кто он такой? Из какого института? И почему ты, собственно говоря, бегаешь от него? – приставала Наташка.
– Он мне не нравится.
– В постели или как?
О, эти бабские беседы – я их и раньше ненавидела, теперь же они меня просто раздражали.
– Я не собираюсь за него замуж, понимаешь? А так я не могу.
– Глупая. Настоящий секс можно иметь где угодно, кроме супружеской постели, – изрекла сильно поумневшая за последнее время Наташка. – Я теперь и маму стала понимать. Думаю, у папочки вся мужская сила перекочевала в мозги…
Я отбыла вечерним поездом, не заезжая домой. Если бы я туда заехала, я бы там осталась. Этого нельзя было делать.
Дверь мне открыл Леня – загорелый, красивый, улыбающийся. Я утонула в его объятьях.
– Инфанта вернулась! – объявил он всему дому. Впрочем, в сей ранний час в наличии оказались лишь бабушка с Ленькой. – У тебя озабоченный вид, – сказал Леня, когда бабушка понесла его тезку умываться. – От кого-то сделала ноги?
– Все-то ты знаешь. – Я протянула руку и крепко стиснула его запястье. – Мне так нужна твоя энергия. Я совсем растерялась.
– Зря. – Он смотрел на меня и загадочно улыбался. Загадочно и радостно. Хотя глаза были печальными. А может, серьезными – трудно сказать. – Что-нибудь придумаем. Инфанте все еще нужен шут?
Я рассмеялась почти весело. Он подхватил меня на руки и понес в мансарду. Мы упали на ковер и стали бороться как маленькие дети. Вдруг Леня сел на меня верхом, наклонился, взял в обе ладони мое лицо и сказал властно:
– Выкладывай. Все как на духу.
Я выложила. Хотя еще минуту назад даже не представляла, как смогу рассказать о случившемся Лене. Он внимательно меня выслушал.
– Понравилось? – спросил он, когда я закончила рассказ.
– Очень. Но парню еще нет пятнадцати. Это… да, это какой-то бред. Меня осудят за растление малолетних.
– Громко сказано. Ты сама еще малолетка, инфанта.
Он откинул с моего лба растрепавшиеся волосы и потерся носом о мой нос.
– Этот мальчишка способен на все.
– А ты попала в притяжение его магнитного поля, – подхватил Леня. – Но мое сильнее. Ты чувствуешь это?
– Да. – Я на самом деле это чувствовала. – Как странно. Ведь я всю ночь…
– …Страдала об этом парне. – Он усмехнулся. – Я летел через Москву и хотел тебя навестить. Раздумал в самый последний момент.
– Когда это было?
– Позавчера ночью. Ты была с ним?
Я молча опустила глаза.
Леня быстро вскочил, подсунул под меня обе руки, и я в мгновение ока очутилась у него на руках. Он сидел на ковре, скрестив по-турецки ноги, и качал меня как младенца. И все время смотрел на мои губы.
– Хочешь поцеловать меня, но боишься. Нет, ревнуешь, – поправилась я.
Он усмехнулся.
– Шут не может ревновать инфанту. И наоборот. Верно?
Я промолчала. Я подумала, что не хотела бы услышать от Лени то, что только что услыхал от меня он. Очень не хотела бы.
– Тебя уже пора произвести…
Он прижал палец к своим губам.
– Еще не пришло время, инфанта. Зачем торопить события?
Мы совсем не говорили о маленьком Леньке, но я видела, как смотрел на него Леня-большой. По-моему, они были похожи. Правда, мне очень этого хотелось, и я вполне могла ошибиться. Мы целый день втроем играли на ковре. Мне казалось, с моей души свалился камень. Время от времени я ловила на себе любопытные Лёнины взгляды. Мне казалось, он все время порывается мне что-то сказать.
– Говори же наконец, – приказала я.
– Инфанта, я не смогу заниматься с тобой тем, чем вы занимались с тем парнем. Я боюсь тебя заразить.
– Я и не прошу. А врать мне не надо.
– Не буду, – серьезно сказал он.
За ужином мы выпили шампанского. Я почувствовала себя так, как чувствовала два года назад. Родители, мне кажется, еще лучше – ведь у них теперь был Ленька.
Я первая встала из-за стола и пожелала всем спокойной ночи.
Я курила и смотрела в усыпанное звездами небо. Я прозевала его появление. Его лицо внезапно оказалось на уровне моего. Но между нами было оконное стекло.
Я открыла рот, чтоб закричать, но тут же инстинктивно зажала его обеими руками. Он расплющил о стекло нос, пытаясь заглянуть в глубь моей комнаты.
Я рванула на себя балконную дверь и очутилась в его объятиях-тисках.
– От меня не убежишь, – сказал Никита, втаскивая меня в комнату. – Чего ты испугалась, дурочка? Нам так хорошо вдвоем.
У меня закружилась голова. Мы упали на кровать. Я не помню, что было дальше, потому что мы набросились друг на друга как два голодных дикаря на кусок мяса. Мы с Никитой очень подходили друг другу в плане секса, хотя ни ему, ни мне недоставало опыта.
– И что дальше? – спросила я, тяжело дыша на его плече. – Милиция отыщет тебя и здесь.
– Черта с два. Разве ты не заметила? Я выкрасил волосы и приклеил усы.
Я только сейчас обратила внимание, что Никита превратился в брюнета. Усы он, разумеется, успел снять.
– Но… ты ведь не сможешь… жить у меня.
– Почему? Ты можешь сказать им, что я твой муж или жених. Если и не поверят, все равно проглотят. Предки есть предки.
– Не могу я им так сказать, – пробормотала я.
– Из-за того типа, с которым курила в саду? Он твой любовник?
– Тише. Он мой… брат.
– Расскажи эту байку кому-то еще. Он смотрел на тебя как… как будто все время хотел тебя поцеловать.
– Мы давно не виделись. – Я вздохнула. – Я очень люблю своего брата.
В тот момент я на самом деле думала о Лене как о брате.
– Говори правду: ты с ним спала?
Этот Никита был настоящий Отелло, и я знала, что завтра на моей шее непременно проступят синяки от его железных пальцев.
– Нет. – Я ловила ртом воздух. – Он что-то вроде педика.
Никита медленно разжал пальцы, положил мне голову на живот и свернулся калачиком.
– Я люблю тебя, – прошептал он и заснул сном младенца.
Я не могла сомкнуть глаз. Страшно хотелось курить. Я осторожно переложила голову Никиты на маленькую подушечку. Он даже не шевельнулся. Я набросила халат и, тихо приоткрыв ляду, спустилась босиком вниз.
Леня спал в комнате под лестницей, в которую можно было попасть еще и с балкона, опоясывающего дом с трех сторон. Я выскользнула в сад, перелезла через невысокие перила. Его дверь была приоткрыта – у нас в доме всегда духотища.
Он лежал лицом к стенке. Я сбросила халат на пол и забралась к нему под одеяло. Он не спал – я точно знала это, – но никак не прореагировал на мое появление.
– Что мне делать? – спросила я, стуча зубами от холода и нервного напряжения.
Он хранил молчание.
– Скажи хоть что-нибудь. Только не молчи.
Я принялась тормошить Леню за плечи.
Он наконец перевернулся на спину. Я видела, как поблескивают в темноте его глаза.
– Инфанта, тебе хорошо с этим мальчишкой. В этом нет ничего дурного. У тебя здоровый организм. Все нормально.
У него был сонный голос.
– Я сказала, ты мой брат. Иначе он вполне может тебя убить.
– Зачем? Было бы смешно, если б я претендовал на тебя, инфанта. Так и скажи ему.
– Но что мне делать? Как от него избавиться?
– Сейчас ты сыта и в безопасности, потому и хочешь избавиться от этого мальчишки. Потом тебе снова захочется заниматься с ним сексом.
– Это очень опасно. Во всех отношениях опасно.
Я вдруг вспомнила, что вполне могу подзалететь. Если уже не подзалетела.
– У Леньки появится братик или сестричка. Все очень обрадуются.
Я стукнула его кулаком по груди.
– Не каркай. Только этого мне и не хватало. Какой же ты жестокий.
– Я всего лишь шут, инфанта.
– Стань на время серьезным и дай мне совет.
– Какой, инфанта?
Мне захотелось съездить ему по морде, но я вовремя поняла, что злюсь не на Леню, а на себя.
– Увези меня отсюда.
– Ты хочешь этого? – удивленно спросил он.
– К счастью, у меня еще не совсем отказали мозги.
– Думаешь, такое может случиться?
Он приподнялся на локтях и внимательно на меня посмотрел. Его взгляд скользнул вниз и задержался на моих губах.
Я вспомнила, как он божественно целует.
Это оказалось так здорово, что я не удержалась от стона. Меня буквально обволакивала его нежность, и я почувствовала себя в теплом уютном коконе. Это был большой контраст с тем, что я только что испытала наверху. Обожаю контрасты.
– Инфанта, ты превратилась в роскошную женщину, – сказал Леня, с неохотой отрываясь от моих губ. – Этот мальчишка сотворил с тобой настоящее чудо. Или это сделали еще до него?
– Почему ты не захотел заниматься со мной любовью? – обиженно спросила я.
– А ты уверена, что тебе со мной понравится?
Он снова раскрыл свои губы, и я отдалась ему вся без остатка. Он творил со мной черт знает что. А ведь это был всего лишь поцелуй.
Я провела ладонями по его голому телу. Сплошные мускулы. Откуда же такая нежность?
– Послушай, я хочу…
– Ты ошибаешься, инфанта, – сказал он, глядя мне в глаза.
– Нет, хочу. Тебя хочу.
– Из любопытства, да?
– Может быть. Тебе какая разница?
Он вошел в меня, но совсем чуть-чуть. Я чувствовала, как он напрягся вдруг и весь покрылся потом.
– Не могу, – шепнул он мне в самое ухо.
Я вильнула бедрами, и его фаллос продвинулся глубже.
– Это нечестно. – Я почувствовала, что его фаллос продвинулся еще сантиметра на два. Я затрепетала.
– Не бойся. Сейчас совсем не опасно.
Я тут же поняла, что он ничего не боится. Просто каждый мужчина делает это по-своему.
Мне казалось, что и все мои внутренние органы очутились в теплом коконе. Я все время куда-то проваливалась, но Леня каждый раз приводил меня в сознание поцелуем. Он ласкал кончиком языка мое нёбо, его фаллос делал подобные движения в моей вагине. Потом он взял меня за ягодицы, и я очутилась сверху. Ею фаллос ни на секунду не прекращал свое восхитительно нежное замедленное движение в глубь меня. Внезапно Леня схватил меня за талию и заставил сесть. Я вскрикнула от восторга. Но это было далеко не все из того, что мне довелось испытать в ту ночь.
– Что мы с тобой наделали, инфанта. – Леня прижался щекой к моей щеке. – Было так хорошо.
– Будет еще лучше.
– Нет, инфанта, не будет.
Он горестно вздохнул и, приподняв меня за бедра, посадил к себе на колени.
– Ты стал таким серьезным.
Я улыбнулась, обняла его за шею и поцеловала так, как он только что целовал меня. Он отпихнул меня в самом конце поцелуя. Это вышло почти грубо.
– В чем дело?
– Надоело.
Он приподнял меня и опустил рядом с собой.
– Тебе надоело заниматься со мной любовью?
Я готова была разреветься.
– Будем считать, что это так, если нам с тобой от этого полегчает. Возвращайся к своему мальчишке. Он проснется, поднимет шум.
– Черт с ним, – хорохорилась я. – Неужели ты не сможешь меня защитить?
– Не смогу, инфанта.
– Какой же ты… предатель, – зло выпалила я.
– Дело не во мне. Предположим, я прикрою тебя собственной грудью. И что дальше?
– Ладно, справлюсь сама.
Я подняла с пола халат и, замотавшись им, решительно направилась к балконной двери, глотая слезы обиды.
– Желаю успехов, инфанта, – услышала я его громкий шепот. – Только не будь слишком жестокой к себе.
Мне удалось уговорить Никиту не высовываться. Платой за это было мое постоянное присутствие возле него. К сожалению, спал он очень мало. Отдаваясь ему телом, душой я уносилась вниз – там звучали знакомые шаги, голоса, оттуда доносились родные запахи.
Ночами мне удавалось ускользнуть к Лене.
Однажды я обнаружила, что его балконная дверь на задвижке.
Я вернулась в дом. Дверь под лестницей была приоткрыта.
Лени в комнате не оказалось.
И тут я услыхала у себя над головой легкий скрип половиц. Я метнулась к лестнице и в мгновение ока оказалась в своей комнате, где буквально столкнулась с Леней.
– Что тебе здесь нужно? Почему не дождался меня? Я так замерзла.
– Красивый бамбино, – сказал Леня, пялясь во все глаза на спящего в своей излюбленной позе – калачиком – Никиту. – У тебя замечательный вкус, инфанта.
– Зачем ты сюда поднялся? – не унималась я.
– Шуты всегда отличались повышенным любопытством. Чаще всего это выходило им боком. – Он наконец повернул голову в мою сторону. – Он такой беззащитный. Не оставляй его одного. – Он обернулся еще раз, уже возле лестницы. – Спасибо, инфанта, – сказал он и стал спускаться.
– Я с тобой. Я соскучилась по тебе.
– Это тебе так кажется. Ты прекрасно без меня обходишься. Я уезжаю через час.
Мне показалось, я упаду. Но я устояла на ногах.
– Куда? – машинально спросила я.
– Какая тебе разница? Туда, где не будет тебя.
Последнюю фразу он произнес едва слышно.
– Ты бросаешь меня со всеми моими проблемами. Возьми меня с собой.
Он уже был внизу. Я съехала по ступенькам на заднице. Он успел подхватить меня, иначе бы я наделала грохота.
– Пошли выпьем шампанского, – предложил Леня, увлекая меня в столовую. – При свечах и из хрустальных бокалов, моя королева.
Утром меня разбудила Наташка. Я не сразу узнала ее голос – она была явно не в себе.
– Представляешь, его до сих пор не нашли. – Она всхлипнула. – Думаю, уже и не найдут. По телевизору показали его фотографию. У папы предынфарктное состояние, мама…
– Погоди, погоди: кого не нашли?
Я была сонная и врубилась не сразу.
– Никиту. Его нет уже целую неделю. Я подумала грешным делом, не слинял ли он…
В трубке щелкнуло. Связь прервалась.
Наташка тут же набрала меня снова, но я за эти полминуты успела покрыться липким потом страха. Я едва не выронила телефонную трубку, снова услышав в ней ее голос.
– Алле, алле! – кричала Наташка. – Может, вы с ним на самом деле разыграли комедию? – Она хихикнула как последняя истеричка. – У тебя в квартире такой бардак. Там валяется его шарф…
– Чей? – слишком невозмутимым голосом спросила я.
– Моего братика, чей же еще. Откуда бы это, а?
– Может, ты дала ему мои ключи?
На другом конце провода наступила тишина.
– Нет, но… их кто-то брал, а потом положил на место, – медленно произнесла Наташка. – Но это уже после того, как ты уехала. Слушай, а может, он, правда…
Я разбудила Никиту и сказала, что вечером мы уезжаем.
– Никуда я не поеду. И тебя не отпущу. Здесь ты только моя, а там…
– Заткнись. У тебя на хвосте сидит милиция. Стоит им узнать, как мы проводим время, и…
– Но ведь мы никому не делаем зла! Почему они не могут оставить нас в покое?
Я тут же отправилась на вокзал. В кассе работала мама моей школьной подруги, и мне удалось взять два «СВ».
В нашем городе знают друг про друга все и даже больше. Поэтому я сказала Валерии Даниловне, что на выходные ко мне приехала подруга из Москвы, родители которой работают в ЦК. Разумеется, она, эта подруга, с детства привыкла путешествовать только в «СВ».
– Не надену его ни за что, – сказал Никита, отшвырнув парик в угол. – Пускай они меня арестуют. Я скажу им, что люблю тебя и хочу на тебе жениться.
– А дальше что?
– Как что? Можно будет свободно заниматься любовью. Вот что.
– Ну да, устроить сеанс любви для всех желающих. Приходите посмотреть, как школьник трахает студентку.
– Зачем ты так. – Никита обиженно поджал губы. – Нам ведь хорошо вместе. Тебе больше ни с кем не будет так хорошо.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Ты – моя женщина. А я твой мужчина.
– Похоже, последнее время ты часами торчал у видика.
– Предположим. Разве это плохо?
– Это просто замечательно. Только ты забыл, что у тебя есть родители.
– Я сам с ними поговорю. У меня сейчас очень трудный возраст. Они поймут, что ты помогаешь мне пережить его.
– Я не собираюсь быть твоей нянькой. Послушай…
Я имела неосторожность сесть на край кровати. Никита тут же этим воспользовался. Мы катались клубком по кровати, царапали друг друга ногтями, я даже укусила Никиту до крови за плечо.
Я первая пришла в себя.
– Все равно нам нужно ехать в Москву, – сказала я, доставая из угла парик. – Можно обойтись и без милиции. Ты был в Риге или в Ленинграде. Или же захотел взглянуть на Тихий океан. Потом что-нибудь придумаем.
– Правда? – В его глазах блеснула надежда. – Ты на самом деле что-нибудь придумаешь? Ты меня не бросишь?
– Если будешь меня слушаться.
– Буду. Как ручная болонка.
…Мы вполне благополучно добрались до столицы. С вокзала я направилась к себе. Я запретила Никите звонить, тем более появляться у меня дома.
Он пообещал быть послушным.
С Чезаре я познакомилась в ресторане гостиницы «Советская», где наша группа гуляла на свадьбе Лильки Манукян. Он говорил по-английски и даже немного по-русски. К концу вечера я уже много о нем знала. Живет в Парме. Торгует предметами сантехники, мраморной плиткой и так далее. Жаждет завязать контакты с русскими бизнесменами. Верит в перестройку и Горбачева. Ну и прочая чепуховина.
Он был симпатичным малым и выгодно отличался от наших мужчин не только своим костюмом и обувью, но еще и манерами. Он пригласил меня покататься по ночной Москве. Я согласилась.
Потом мы заехали к нему в гостиницу и часа два проболтали за коктейлями в ночном баре. Я упилась в стельку, но мозги соображали без помех. Я поняла, что очень нравлюсь Чезаре.
Похоже, мои горизонты расширялись.
Он пригласил меня в Большой на «Спящую красавицу», и я, ясное дело, приняла приглашение.
– Заедем днем в «Березку», и я куплю тебе нарядное платье и туфли, – сказал Чезаре, стараясь тактично не смотреть на мои изрядно поношенные замшевые сапоги и бархатную юбку, которую привез мне из Парижа покойный Баруздин.
– Но у меня есть что надеть, – сказала я, испытав приступ стыда за свою совковость. – Просто сегодня я пришла в ресторан прямо из института.
– О, я знаю. – Чезаре широко улыбнулся и похлопал меня по плечу. – Но я люблю делать подарки. Я очень люблю делать подарки.
Это был восхитительный день. Мы посетили несколько «Березок», где на меня с завистью пялились размалеванные под валютных проституток продавщицы. Платье, костюм, сапога, две пары легких туфель, белье… Он оказался щедрым парнем, этот Чезаре.
Он сам напросился ко мне домой на чашку кофе.
– Очень уютно. Такой я и представлял твою квартирку. Ты не замужем?
Пока мы пили кофе с пирожными, я рассказывала Чезаре недолгую историю своего замужества, разумеется, сглаживая все острые углы и замазывая щели.
– Юная вдова, – сказал он и погладил меня по руке. – Очень, очень сожалею. Хотел бы увидеть твоего сына. Я так люблю маленьких детей. Особенно мальчишек.
Я случайно взглянула на часы и чуть не выронила чашку с кофе. Полтора часа назад я должна была быть на даче у Кудимовых, то есть в постели с Никитой. Я уже несколько раз откладывала наше свидание из соображений безопасности – родители не спускали с Никиты глаз. Сегодня был день его рождения. Господи, что же делать?
– Что случилось? – Чезаре, заметив мое волнение, ободряюще пожал мне руку. Это был жест мужчины, привыкшего по мере возможности ограждать знакомых женщин от всевозможных неприятностей.
– У меня… была назначена деловая встреча, а я про нее совсем забыла. Мне было так хорошо с тобой, Чезаре.
Он встал, обнял меня за плечи. Потом я почувствовала на своей шее прикосновение его мягких пальцев.
– Говоришь, важная встреча, малышка? – спросил он томным голосом. Я поняла, что Чезаре заводится.
– Да. Этот человек… он решит, я его обманула и… Он может сделать мне много неприятностей.
– Позвони ему, – посоветовал Чезаре. – Скажи, что приболела. Врать, конечно, нехорошо, но иногда Бог может нас простить.
Он уже протягивал мне телефонный аппарат.
Мой голос дрожал и срывался на хрип, когда я поздравляла мать Никиты с именинником. Потом трубку взяла Наташка.
– Где же ты? – с места в карьер спросила она. – Мой братик уже налакался коньяка и поцапался с предками. Знаешь, последнее время он так ругается матом. Мама считает, он связался с какой-то проституткой. Она хочет затащить его к врачу.
– Аня, прошу вас, приезжайте как можно скорее, – услышала я в трубке голос Наташкиного отца. – Хотите, я пришлю за вами машину. Ему очень плохо.
– Я заболела, Максим Кириллович. У меня высокая температура. Наверное, это вирусный грипп.
– Очень жаль. Она заболела гриппом, – сказал он кому-то, очевидно, Никите. – У нее высокая температура.
– Я к тебе приеду. Я сейчас к тебе приеду. – У Никиты заплетался язык. – Мы… отметим мой день рождения вдвоем. Так будет еще лучше.
– Нет, прошу тебя, не приезжай. Я сама завтра приеду. Обещаю тебе.
– Я не доживу до завтра.
В трубке запищали короткие гудки.
– Это твой парень, да?
Чезаре крепко сжал мои плечи.
– Да. То есть это не совсем так. Ему всего пятнадцать лет, и он вбил себе в голову, будто влюблен в меня. Он брат моей подруги.
– Я тоже был влюблен в пятнадцать лет. Еще как влюблен, – мечтательно сказал Чезаре. – Она была старше меня всего на два года, но вертела мной как хотела. Один раз я застал ее с другим парнем. Если бы не мой отец, я бы вскрыл себе вены. В пятнадцать смотришь на мир слишком серьезно.
– Боюсь, он отмочит что-нибудь, – сказала я, со страхом думая о том, что Никита вполне способен рассказать своим родителям о наших с ним отношениях. И, что самое страшное, они ему поверят. Наташка говорит, они не поверили его трепне про то, будто он болтался на киносъемках в Одессе.
– Поезжай к нему, – сказал Чезаре, еще сильней стискивая мне плечи. – Бог любит добрые дела. Поход в Большой театр можно перенести на завтра.
Мы вышли из моего подъезда за пять минут до появления машины, которую все-таки прислал за мной Кудимов.
