Текст книги "Истинная за Завесой (СИ)"

Автор книги: Натали Карамель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Глава 31. Возвращение в логово змей

Карета со скрипом остановилась у знакомых ворот – высоких, чугунных, с выкованным фамильным гербом Вейлстоунов, изъеденным дождями до матового блеска. Вечерний воздух был густ от запаха мокрой листвы и дыма – где-то вдали жгли опавшие ветви, и горьковатый аромат смешивался с сыростью. Катя сжала кулаки, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, а в ушах стучит кровь.

«Ну что, леди Катарина», – Элис подмигнула ей, притворно весело, «добро пожаловать в родные пенаты!»

Ее голос прозвучал неестественно громко в тишине усадьбы – даже птицы не пели здесь, будто зная, что это место давно отравлено холодом.

Дверь открылась еще до того, как они успели подняться по ступеням, скрипнув на заржавевших петлях.

«А, наша несостоявшаяся герцогиня вернулась!» – Мать стояла в дверях, тонкие губы искривлены в ядовитой улыбке. От нее пахло дорогими духами – жасмином и миндалем, но под этой сладостью сквозило что-то резкое, как уксус. «Ну конечно, куда же еще тебе идти, пустышка?»

Катя не успела сделать и шага, как Себастьян, ее «любимый» брат, резко ущипнул ее за локоть, так что слезы брызнули в глазах. Его пальцы были липкими от вина, а дыхание пахло перегаром.

«Даже забеременеть не догадалась», – прошипел он, «хоть так бы привязала его. А теперь он ищет настоящую невесту. Тебя же просто выбросят, как мусор».

Отец молчал. Но его взгляд – холодный, презирающий – говорил сам за себя. Ты неудачница. Позор рода. Никому не нужна. В воздухе между ними висела тяжелая тишина, прерываемая лишь потрескиванием факелов у входа.

«Проходи», – махнула рукой мать, «комната твоя свободна. Хотя, может, стоило отдать ее горничным? Вряд ли ты теперь задержишься здесь надолго».

Катя стиснула зубы и прошла мимо них, чувствуя, как спина горит от их взглядов. Паркет под ногами скрипел всё громче, будто смеялся над ней.

Комната. Та самая, в которой настоящая Катарина провела столько одиноких, горьких лет. Те же обои с выцветшими розами, та же кровать с матрасом, тот же запах – пыль, лаванда из саше в шкафу и… что-то еще. Что-то кислое, как старые слезы, въевшиеся в дерево.

«Ну и семейка», – фыркнула Элис, швыряя вещи в шкаф. Дверца со стуком захлопнулась, и с полки свалился флакон духов – разбился, заполнив воздух терпким ароматом розмарина. «Прямо как в старых сказках: мачеха, злобный братец и отец-тень».

Луиза, бледная от ярости, тут же бросилась к Кате:

«Ты в порядке? Они даже не дали тебе переступить порог, как начали!»

Катя медленно выдохнула. В груди клокотало, но она сжала это чувство, как раскаленный уголь.

«Я ожидала хуже».

«А я предлагаю подсыпать им в чай слабительных трав», – весело сказала Элис. «Пусть знают, с кем связались».

Девушки рассмеялись, и Катя почувствовала, как напряжение немного отпускает. Но тут же за окном завыл ветер – резкий, злой, будто предупреждая.

В дверь постучали – три четких удара, как приговор.

«Леди Катарина, вас ждут к ужину в семь», – прозвучал голос служанки, плоский и безжизненный.

«Спасибо», – ответила Катя ровно.

Шаги за дверью затихли, но в воздухе остался запах лука и жира – кухня явно готовила что-то тяжелое, маслянистое.

Она подошла к зеркалу, поправила волосы. В отражении смотрела на нее уже не сломленная Катарина. Катя.

«Они думают, что я та же дурочка, которую можно затравливать», – тихо сказала она. «Но я не она. И сегодня же они это поймут».

Луиза улыбнулась.

«Месть?»

«Месть», – подтвердила Катя. «Но не грубой силой. Ядовитыми порциями. Начиная с этого ужина».

Элис засмеялась.

«О, мне это нравится».

Катя глубоко вдохнула и поправила платье. Где-то внизу уже звенели ложки о тарелки, и запах жареного мяса пробивался сквозь щели в полу.

«Пора. Пусть видят, кого на самом деле впустили в свой дом».

И в тот же момент ледяной сквозняк рванул по комнате, заставив дрожать пламя свечей.

Катя спустилась в столовую по широкой, холодной лестнице. Каждый шаг отдавался гулким эхом в пустых коридорах, словно дом был огромным, безжизненным колоколом. Двери в столовую были распахнуты, выпуская волну теплого, насыщенного воздуха, густо замешанного на ароматах ужина: дымное жаркое из незнакомого мяса с нотками дикого чеснока и можжевельника, сладковатый пар от запеченных корнеплодов Этерии и терпкий запах красного вина, которое уже разливали в тяжелые хрустальные бокалы.

Естественно, ей не обрадовались. Мать, восседая во главе стола, как хищная птица на насесте, лишь бросила на нее ледяной взгляд, едва Катя переступила порог.

«Явилась. Как мило, что ты почтила нас своим присутствием», – ее голос был гладким, как лезвие, покрытое маслом. «Садись. Не заставляй нас ждать вечность».

Стул Кати скрипнул против паркета, когда она отодвинула его. Ткань сиденья была жесткой и холодной даже сквозь платье. Она заняла свое место – самое неудобное, у самого края стола, спиной к сквозняку от приоткрытого окна.

Ужин начался в гробовой тишине, прерываемой только звоном приборов о фарфор. Блюда Этерии, как всегда, были необычными и восхитительно вкусными. Катя почти физически ощутила, как теплая волна удовольствия от нежного мяса и сочных овощей разливается по ее телу, невольная улыбка тронула губы. Хоть какая-то радость в этом змеином гнезде.

Мать отпила глоток вина, поставив бокал с таким звоном, что все вздрогнули.

«Каникулы у тебя заканчиваются, Катарина», – заявила она, не глядя на дочь, а разглядывая свой маникюр. «Через три дня тебе пора возвращаться в «Солнечный Шпиль». Надеюсь, в этот раз ты хоть попытаешься не позорить нашу фамилию окончательно? Хотя...» – она ядовито усмехнулась, «с твоими-то данными...»

Катя почувствовала, как слова протеста – «Я не поеду! У меня нет магии!» – подкатили комом к горлу. Но тут же ее осенило. Школа! Это же не просто тюрьма для «пустышки». Это возможность! Шанс научиться большему. Не просто сдерживать свои разбушевавшиеся каналы, а понять их, овладеть стихиями, подчинить ту самую неуправляемую молнию, что дремала внутри! Котик в ее груди, почувствовав сдвиг в мыслях, согласно замурлыкал, теплой волной успокоения окутывая ее сердце.

«Хорошо», – ответила Катя, опустив глаза в свою тарелку с супом. Голос ее прозвучал тихо, но четко, без привычных для старой Катарины ноток истерики или каприза. «Как скажете».

Звон упавшей ложки Себастьяна о блюдце прозвучал как выстрел в внезапно наступившей тишине. Отец замер с ложкой супа на полпути ко рту, бульон капал обратно в тарелку. Мать уставилась на Катю с таким выражением лица, будто та внезапно заговорила на языке демонов. Даже служанка, подносившая блюдо, застыла как статуя, широко раскрыв глаза. Вид у них всех был настолько глупо-ошеломленным, что Катя едва сдержала смешок. Котик внутри тихо хихикнул.

Минута шока прошла. Ложки снова зашевелились, но атмосфера стала еще более натянутой. Себастьян, видимо, решил, что тишина – не его стихия, и избрал для развлечения проверенный метод: вывести сестру из себя. Он откинулся на спинку стула, пренебрежительно облизнув ложку.

«Ну что, «сестричка»», – начал он с фальшивой сладостью в голосе, «дом родной тебе нравится? Или уже соскучилась по своей каморке в Шпиле? Там тебе самое место. Среди мусора». Он сделал паузу, ожидая реакции. Катя методично ела суп. «Хотя... даже мусор иногда бывает симпатичным. Ты же даже внешне не вышла. Тощая, как жердь. Груди, вон, нет совсем». Он грубо засмеялся. «Неудивительно, что герцог Далин даже не попытался на тебя... польститься. Дура несчастная. Даже в постели бесполезна».

Каждый его ударный слог был как пощечина. Катя чувствовала, как жар стыда и ярости поднимается от живота к горлу. Кулон на ее шее внезапно стал горячим, почти обжигающим кожу. По телу пробежали мурашки, а в ушах зазвенело. Опасненько! Котик внутри заурчал громче, уже не успокаивающе, а тревожно. Его сила и защита кулона работали на пределе, но волна гнева Кати была слишком мощной. «Успокойся! Сейчас сорвешься!» – мчалась мысль котика, сливаясь с его настойчивым мурлыканьем.

«Успокоюсь», – мысленно пообещала Катя котенку, сжимая под столом кулаки так, что ногти впились в ладони. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула запах дымного мяса и ладана (мать любила его жечь во время ужина) и мысленно посчитала: Раз... два... три... На счете десять она открыла глаза, стараясь дышать ровно.

И увидела застывшую картину. Все снова смотрели не на нее, а в свои тарелки. Но теперь с выражением не шока, а... недоумения? Катя бросила взгляд на суп Себастьяна. Там, где должен был быть ароматный бульон с овощами, лежала ровная, матовая корка льда, из которой торчала ложка брата, вмерзшая, как в айсберг.

«О-о-о!» – воскликнул Себастьян, неожиданно для всех, в том числе и для себя. Его лицо расплылось в самодовольной ухмылке. «Видали?! Это я! Третья стихия проснулась! Вода! Нет, Лед!» Он гордо выдернул ложку из ледяного плена, с грохотом поставив тарелку. «Не то что у этой бестолочи! Ха! Маг трех стихий! Вот это да!»

Отец откашлялся, и на его обычно каменном лице появилось нечто, отдаленно напоминающее гордость. Мать аж всплеснула руками (редчайшая для нее демонстрация эмоций).

«Себастьян! Дорогой мой!» – воскликнула она. «Это же чудесно! Три стихии! Настоящий гений рода Вейлстоун! Какая радость!»

Поздравления, восторженные возгласы, звон бокалов – все смешалось вокруг «новоявленного гения». О Кате моментально забыли. Она опустила глаза, чтобы скрыть блеск в них, и спокойно, с аппетитом, доедала свой теплый суп, наслаждаясь вкусом и... тишиной в свой адрес.

Весь оставшийся ужин Себастьян, окрыленный «успехом», пытался продемонстрировать свою новую «силу». Он строил рожи, сосредоточенно хмурил лоб, шептал что-то под нос, тыча пальцем то в Катину тарелку (где суп упорно оставался горячим), то в ее бокал с водой (вода лишь слегка колыхалась), то пытался дунуть холодом ей в лицо (получился лишь жалкий сквознячок). Катя делала вид, что не замечает его усилий, методично пережевывая куски нежного мяса. С каждым провалившимся фокусом лицо Себастьяна становилось все краснее, он начинал пыхтеть и ворчать себе под нос.

А внутри Кати... Котенок уже не просто смеялся. Он буквально катался от беззвучного хохота, сотрясая ее изнутри. «Ох, ай! Ха-ха-ха! Смотри на него! Надулся, как индюк! Ха-ха! Ой, икнул! Прости! Ха-ха-х-ик! Он думает, это он! Ха-ик! Ох, животик!» – его мысленный смех прерывался икотой. Катя едва сдерживала улыбку, притворяясь, что давится крошкой хлеба.

Пусть радуются своему «гению». Пусть Себастьян купается в ложной славе. Пусть ему потом будет стыдно до копчика, когда поедут в столицу устанавливать его "новую магию" и выяснится правда. А пока... пока Катя наслаждалась вкусным ужином и зрелищем фальшивого торжества. Она подняла бокал с водой, делая вид, что пьет за успех брата, и встретилась глазами с Луизой, стоявшей у буфета. В глазах служанки-ведьмочки светилось понимание и едва сдерживаемое веселье. Катя едва заметно подмигнула ей. Первая маленькая порция «яда» была подана. И принята.

Когда она наконец поднялась из-за стола, ее платье на спине, где дул сквозняк, было прохладным, но внутри горел приятный жар от сытости и... предвкушения. Себастьян все еще пыхтел, пытаясь заморозить салфетку. Отец с матерью обсуждали, к каким учителям его пристроить. Никто не обратил внимания на то, как легко и уверенно она вышла из столовой, как будто покидая не поле боя, а просто скучный прием. И уж точно никто не заметил, как легкий морозец побежал по ее пальцам, когда она взялась за холодную ручку двери, и тут же растаял.

«Пусть празднуют», – подумала Катя, поднимаясь по лестнице в свою комнату. Котик внутри, наконец успокоившись от смеха, мурлыкал теперь удовлетворенно и тепло. «Неплохо для начала, королева?» – донеслось до нее. Катя улыбнулась в темноту коридора. Да. Очень даже неплохо. Королева без короны только начала свою игру.

Глава 32. Снежинки, Шпионы и Пустой Кошелек

Утро в комнате Кати было наполнено не просто светом, а каким-то особым, хрустальным сиянием. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь пыльные шторы, играли на миллионах мельчайших ледяных кристаллов, парящих в воздухе. Катя, стоя посреди комнаты с закрытыми глазами и сосредоточенным выражением лица, не снимая кулона «Серенада Тумана», водила пальцами по воздуху. На кончиках ее пальцев рождались из ничего крошечные, невероятно сложные снежинки – каждая уникальная, как в природе. Они кружились, переливаясь всеми оттенками голубого и белого, а потом мягко опускались ей на ладони, холодные и невесомые.

Она собрала целую горсть этого волшебного снега, улыбнулась своим мыслям и легонько подбросила его вверх. Над ее головой разыгрался миниатюрный, совершенно произвольный снегопад. Снежинки таяли, едва касаясь теплого воздуха, но чувство контроля, радость от этой почти детской игры с силой, которая могла бы снести стены, переполняли ее. Магия становилась сильнее, послушнее, словно дикий зверь, начинающий признавать руку хозяйки. Котик внутри мурлыкал довольное басовитое урчание, словно грелся у этого внутреннего ледяного очага.

Дверь тихо приоткрылась, и в проеме появилась Элис. Ее острые, всегда все подмечающие глаза мгновенно оценили картину: девушку в лучах солнца, окруженную тающим волшебством. На обычно строгих губах Элис мелькнула теплая, почти материнская улыбка. В эти мгновения Катя выглядела такой... беззащитной и чистой, как ребенок, нашедший самую чудесную игрушку.

«Утро, леди», – произнесла Элис, шагнув внутрь и закрыв дверь. Ее голос был тихим, но деловым. Веселье мгновенно схлынуло с лица Кати, уступив место вниманию и легкому напряжению. Она сжала кулаки, и оставшиеся снежинки испарились с легким шипением.

«Элис? Что-то узнала?»

Лучший телохранитель (и по совместительству – гениальный шпион в обличье служанки) кивнула, подойдя ближе.

«Общалась. Со слугами, с конюхами, с кухаркой... даже с садовником, который вечно ворчит. Картина... интересная». Элис сложила руки за спиной, приняв свою «докладную» позу. «Многим тебя искренне жаль, Катя. Говорят, старая Катарина... ну, та, что была до тебя... стала такой колючей и несчастной именно из-за родителей. Из-за их вечного презрения, холодности, сравнения с братом. Видели, как ее буквально ломали с детства. Но...» – Элис вздохнула, и в ее глазах мелькнуло разочарование. «О том вечере, когда на тебя – на настоящую Катарину – напали... тишина. Ни слухов, ни сплетен. Никто ничего не видел, не слышал. Как будто это был не человек, а призрак. Или очень, очень профессиональный убийца, знающий все ходы и выходы в этом доме, и умеющий замести следы».

Катя сжала губы. Горечь разочарования, острее утреннего холода, сжала ей горло. Она так надеялась... Хотя бы на ниточку.

«Значит... убийца останется безнаказанным?» – прошептала она, глядя в окно на солнечный двор, который вдруг показался ей враждебным и полным теней.

Элис положила теплую руку ей на плечо.

«Пока – да. Но «пока» не значит «никогда». Расследование только начинается. Тихие убийцы оставляют следы. Просто их нужно искать в других местах. Не в слухах кухни».

Катя кивнула, стараясь вобрать в себя эту уверенность. Элис была права. Сдаваться рано.

«Арден», – вдруг сказала Элис, доставая из складок своего простенького платья небольшой, гладкий черный камень, похожий на отполированный обсидиан. Это был коммуникационный артефакт. Она прикоснулась к нему пальцем, вложив в прикосновение каплю магии. Камень замерцал тусклым фиолетовым светом.

Через мгновение в воздухе над камнем возникло небольшое, слегка мерцающее изображение головы и плеч мужчины.

«Элис», – его голос звучал четко, без помех, но отстраненно-деловито. «Доклад».

Элис кратко, без лишних эмоций, изложила суть: сочувствие слуг к Катарине, полное отсутствие зацепок о нападении. Арден выслушал, не перебивая. Его янтарные глаза на мгновение скользнули в сторону Кати, стоявшей чуть поодаль. В них мелькнуло что-то быстрое, аналитическое.

«Понял», – произнес он, когда Элис закончила. «Тупик по нападению – ожидаемо, если это был профессионал. Продолжайте наблюдение за основными подозреваемыми в семье. Особенно за братом. Я углублюсь в архивы Академии, поищу аналогичные случаи «бесследных» устранений магов. Свяжусь, когда будет что-то существенное. Держим связь». Изображение погасло, камень в руке Элис снова стал просто черным камнем.

Элис спрятала артефакт.

«Ну что, леди?» – спросила она, снова обращаясь к Кате. «Какие планы, пока мы ждем прорывов в расследовании?»

Катя вздохнула, оглядывая свою скромную комнату.

«Видимо... готовиться к школе. Каникулы-то заканчиваются. «Солнечный Шпиль» ждет свою позорную «пустышку», – в ее голосе прозвучала легкая самоирония.

Элис улыбнулась во всю ширь своего обычно сдержанного лица.

«Отличный план! Значит, нам нужно в город! Закупить все необходимое: новые мантии, книги, может, какие-нибудь полезные артефакты для учебы... или просто красивые безделушки для души! Первый настоящий выход в город Этерии!» Энтузиазм Элис был заразителен.

Катя почувствовала, как в груди забилось что-то легкое и тревожное одновременно. Первый выход в город! Настоящий, живой, магический город этого мира! Не замок Далина, не мрачное поместье родителей... Волнение, смешанное с детским любопытством, подкатило к горлу. Она уже представляла шумные улицы, невиданные лавки, лица людей...

Но радость длилась ровно до момента, когда в ее голове щелкнул холодный, жесткий факт. Ее лицо вытянулось.

«Элис...» – Катя произнесла медленно, с внезапным ужасом в глазах. «У меня... нет денег».

В комнате повисла тишина. Даже котенок внутри перестал мурлыкать, прислушиваясь.

«Как нет?» – удивилась Элис. «А содержание от жениха? Далин же должен высылать средства на твое содержание, пока ты официально его невеста!»

В этот момент дверь снова приоткрылась, и появилась Луиза с подносом, на котором дымился ароматный чай. Она услышала последние слова.

«Высылает», – подтвердила Луиза, ставя поднос на стол. Ее лицо стало серьезным. «И весьма щедро. Но... все эти деньги поступают прямиком в кабинет к герцогу Вейлстоуну. Отцу. Он «распоряжается средствами на благо семьи». А тебе...» – Луиза сделала красноречивую паузу, «выдают лишь крохи «на булавки», как он выражается». Она кивнула в сторону, где предположительно находился кабинет герцога.

Катя закрыла глаза. Волна возмущения и горечи накатила на нее. Даже здесь, в этом, они нашли способ ее унижать и контролировать. Лишать самого необходимого. Деньги Далина шли на поддержание их статуса, на прихоти Себастьяна, а ей – жалкие гроши.

Она открыла глаза. В них не было слез. Там горел холодный, стальной огонь. Котик внутри зашипел предупреждающе, почувствовав нарастающую бурю, но Катя мысленно погладила его, успокаивая. «Не волнуйся. Я знаю, что делать» .

«Видимо», – сказала Катя, и ее голос звучал ровно, но с такой ледяной твердостью, что Элис невольно выпрямилась, а Луиза замерла, «придется еще раз повоевать».

Она не стала ждать ответа. Резко развернулась, ее платье легким шелестящим вихрем взметнулось вокруг ног. Она прошла мимо удивленной Луизы и решительной Элис, распахнула дверь своей комнаты и вышла в коридор. Ее шаги по старому паркету звучали не как скрип, а как четкие, мерные удары маленького молота. Она знала куда идти. Прямо в кабинет герцога Вейлстоуна. Ее отца.

«Деньги, папочка, – пронеслось у нее в голове, пока она шла по пустынному утреннему коридору. – Мои деньги. Заплаченные Далином за мое «содержание». И я их получу. Сегодня же. Хочешь мира в своем змеином гнезде? Тогда плати». Котик внутри одобрительно мурлыкнул, готовясь к бою. Эта битва обещала быть куда интереснее игры в снежинки.

Глава 33. Золото, Угрозы и Планы Котика

Дверь кабинета герцога Вейлстоуна была массивной, из темного дерева, инкрустированной бледным металлом, похожим на серебро. Она показалась Кате воротами в логово холодного, расчетливого хищника. Она не постучала. Резко нажала на ручку и вошла.

Герцог сидел за гигантским письменным столом, заваленным бумагами и дорогими безделушками. Свет от высокого окна падал на его строгое, преждевременно состаренное презрением лицо. Он поднял взгляд, и в его глазах – тех же серых, что и у Кати, но лишенных всякого тепла – мгновенно отразилась брезгливость, как при виде чего-то неприятно липкого.

«Катарина». Его голос был ровным, как лезвие гильотины. «Ты нарушаешь мой покой. Говори быстро».

Катя остановилась перед столом, держа спину прямо. Она чувствовала, как котенок внутри напрягся, готовясь к буре.

«Я уезжаю в «Солнечный Шпиль» через два дня», – начала она, стараясь говорить так же спокойно и деловито, как он. «Мне необходимы средства на экипировку. Книги, мантии, учебные материалы. Стандартное содержание для ученицы моего статуса».

Герцог усмехнулся. Сухо, беззвучно.

«Твой «статус»»? – Он откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком. «Ты забываешь, кто ты есть, дочь. Пустышка. Позор. Твоё место – тихо сидеть в углу и не отсвечивать. Зачем тебе книги? Чтобы украшать полки?» – Он потянулся к небольшой шкатулке на столе, щелкнул замком и достал оттуда… один-единственный золотой. Бросил его с легким звоном на край стола перед Катей. «На булавки. И выметайся. Не отвлекай меня от дел, которые действительно важны для семьи».

Золотой лежал на полированной поверхности, жалкий и оскорбительный. Это был плевок. Окончательное подтверждение её ничтожности в его глазах. Но именно этот плевок стал искрой. Катя почувствовала, как холодная ярость, острее льда, которую она создавала утром, поднялась из глубин. Кулон на шее тревожно нагрелся. Котик внутри зашипел, но не от страха, а от ярости, сливаясь с её эмоцией.

Она не схватила монету. Она медленно подняла на отца взгляд. И в её глазах не было ни страха, ни покорности. Там горел холодный, расчетливый огонь, заставивший герцога на мгновение отвести взгляд.

«Важны для семьи?» – её голос прозвучал тихо, но с такой режущей ясностью, что каждое слово падало, как капля ледяной воды. «Интересно, папа. Как вы думаете, что будет важно для семьи, когда лорд Далин узнает, что его невесту, женщину, связанную с ним клятвой крови, содержат впроголодь? Что ей выдают ЖАЛКИЕ ГРОШИ, в то время как его щедрое содержание оседает в ваших карманах? Вы считаете, он оценит вашу «заботу» о его имуществе?»

Она сделала шаг вперед, опираясь ладонями на край стола. Стол слегка дрогнул, и на его поверхности тонкой паутинкой побежал иней, тут же растаявший от её гнева. Уставившийся на нее отец даже не заметил этого.

«Я – его НЕВЕСТА. ПОКА ЧТО». – Она подчеркнула эти слова. «И пока это «пока что» длится, я требую того, что мне причитается по праву и по договору. ВСЕ! Каждый медяк, который он присылает на МОЁ содержание. На книги. На платья, достойные будущей герцогини. На всё, что нужно ученице магической академии, пусть даже «пустышке». Потому что», – её голос стал шепотом, но от этого только опаснее, – «представьте, как оскорбится лорд Далин, узнав, что его избранница выглядит нищенкой. Как он воспримет то, что его деньги идут не на её нужды, а на…» – её взгляд презрительно скользнул по дорогим безделушкам на столе, – «на безделушки и прихоти вашего драгоценного наследника. Драконы, папа, очень ревнивы. И к своему имуществу. И к своей чести. И они НЕНАВИДЯТ, когда их обманывают».

Кабинет погрузился в гробовую тишину. Герцог Вейлстоун сидел, не шевелясь. Его лицо было бледным под легкой смуглой кожей. Брезгливость сменилась сначала гневом, потом – холодным страхом. Он прекрасно знал характер Далина. Знал его месть. Мысли о возможных последствиях – скандал, разрыв выгодного (пусть и ненавистного) союза, гнев могущественного дракона – явно проносились у него в голове.

Он молчал так долго, что Катя уже подумала, придется ли ей кинуть его любимую чернильницу для пущего эффекта. Но потом он резко дернул шнур колокольчика. В дверь тут же заглянул старший слуга.

«Джарвис», – голос герцога звучал хрипло. «Принеси… кошелек леди Катарины. Полный».

Слуга, удивленно подняв брови, исчез и вернулся через минуту с небольшим, но явно увесистым бархатным мешочком, туго затянутым золотым шнурком. Герцог кивнул в сторону Кати. Джарвис с легким поклоном протянул мешочек ей.

Катя взяла его. Он был приятно тяжелым в руке. Она не сказала «спасибо». Она просто посмотрела на отца еще раз – взглядом, полным ледяного презрения и обещания, что это не последнее их столкновение. Затем развернулась и вышла из кабинета, не закрывая за собой дверь.

Победа была сладкой. Тяжесть монет в руке – осязаемым доказательством её первой серьезной победы над системой Вейлстоунов. Она поднималась по широкой лестнице, почти порхая, когда наверху показалась фигура Себастьяна. Он явно поджидал её, прислонившись к балюстраде с нарочито небрежным видом.

«Ну что, нищенка?» – он сплюнул себе под ноги, недалеко от её ступни. «Выклянчила у папочки подачку? Надеюсь, тебе хватит на пару тряпок, чтобы прикрыть твою тощую задницу в Шпиле. Радуйся, пока можешь. Скоро Далин от тебя откажется. И тогда…» – он злорадно осклабился, – «о тебе больше никто и никогда не вспомнит. Ты сгниешь где-нибудь в забытой богом дыре, и даже черви не захотят твоего костлявого тела».

Его слова, такие жестокие и полные ненависти, вдруг не задели её. Напротив. В них она услышала что-то… слишком личное. Слишком заинтересованное в её исчезновении. Мысль, промелькнувшая в глазах, пронзила и её: Он. Это он убил Катарину.

Холодная ярость снова кольнула в груди. Но теперь она была под контролем. Катя остановилась на ступеньке выше него и посмотрела на него свысока. В её глазах светилось нечто странное – не гнев, а… насмешливое предвкушение.

«Себастьян, милый братец», – её голос звучал сладко, как отравленный мед. «Не злись так. Посмотри, вся лестница в снегу от твоей магической мощи. Кто потом убирать будет?»

Себастьян нахмурился, автоматически оглянулся. И замер. Прямо позади него, у подножия балюстрады, лежала аккуратная, почти круглая кучка пушистого снега. Совсем свежего. Его лицо озарилось восторгом глупца, принявшего удачу за заслуги.

«Это я!» – воскликнул он, забыв про Катю. «Видишь?! Моя сила растет! Лед подчиняется мне даже неосознанно! Папа! Мама! Идите сюда! Посмотрите!»

Он бросился вниз, снося с ног ошеломленного слугу, несущего поднос. В доме снова поднялся переполох. Слышались восторженные крики матери, сдержанное, но довольное бормотание отца. Себастьяна снова поздравляли, восхищались его «невероятным талантом». Решили, что завтра же, не откладывая, едут в столицу, в Гильдию Магов, чтобы официально зарегистрировать его третью стихию и подобрать учителя.

Катя стояла на лестнице, наблюдая за этим фарсом. На её губах играла едва заметная улыбка. Она мысленно потирала руки. « Пусть празднуют. Завтра будет пир... на их же похоронах репутации».

Но, поднимаясь выше к своей комнате, её внезапно пронзила мысль. Острая, как игла. Когда завтра выяснится, что у Себастьяна НЕТ магии льда... первое подозрение падет на неё. На «пустышку», которая была рядом, которая знает о его хвастовстве, которая… имеет к нему все основания для мести. Страх, холодный и липкий, сковал её на мгновение.

«Не беспокойся, королева,» – пророкотал в её груди котенок, его мурлыканье вдруг стало глубоким и успокаивающим, как шум океана. «На тебя не подумают. У меня есть план. Идеальный. Но осуществить его нужно... ночью. Доверься.»

В его «голосе» звучала такая непоколебимая уверенность, такой хитрющий блеск, что Катя невольно расслабилась. Она доверилась этому теплому, мурлыкающему комочку силы и хитрости внутри себя. Кто знает драконов и магию лучше, чем он?

Она вошла в свою комнату, где её ждали Элис и Луиза. Девочки смотрели на неё с вопросом. Катя звонко потрясла увесистым бархатным мешочком. Золото весело зазвенело внутри.

«Собираемся, девочки!» – объявила она, и её лицо озарилось настоящей, беззаботной радостью. «Мы едем за покупками! В город! И потратим ВСЁ!»

Элис вскинула кулак в победном жесте. Луиза захлопала в ладоши, подпрыгивая от восторга. Комната наполнилась смехом и предвкушением приключения.

Катя сжала мешочек. Деньги. Свобода. Город. И хитрый план котика на ночь. Этот день, несмотря на утренние битвы, обещал быть невероятно, ослепительно ярким. А завтра... завтра будет новый день. И новые сюрпризы. Для всех.

📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨📚✨

Любимые читатели! 💖 Спасибо за компанию в этом путешествии! ☀️

Чтобы наши книжные тропинки не терялись, подпишитесь на мой профиль! ✨

Так вы точно не пропустите новые главы! 📖

Ваши оценки и отзывы – мой лучший компас! ★✍️