Текст книги "Мой прекрасный монстр (СИ)"

Автор книги: Натали Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Вторую ночь я тоже провела в своей постели, но сон был беспокойным. Мне снился он – тёмная фигура в тенях, глаза, которые, казалось, светились в темноте, голос, произносящий моё имя. Я просыпалась в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и ощущением, что мне чего-то не хватает, что я потеряла что-то важное.

К утру третьего дня мне стало хуже. Тело ломило, словно после тяжёлой болезни. Меня то бросалась в жар, то я дрожала от холода. Голова раскалывалась, а метка на руке пульсировала, как открытая рана. Мама заметила моё состояние и встревожилась.

– Лира, ты совсем бледная, – она приложила ладонь к моему лбу. – И горячая. Думаю, ты заболела.

Она уложила меня в постель, принесла куриный суп и тёплый чай с мёдом, заботливо подоткнула одеяло.

– Отдыхай, дорогая, – сказала она, поглаживая меня по волосам. – Тебе нужно поспать, и завтра ты почувствуешь себя лучше.

Но я знала, что это не обычная болезнь. Это была реакция на разлуку с истинным. Моё тело, моя сущность требовали его присутствия, и чем дольше я сопротивлялась, тем хуже мне становилось.

День тянулся бесконечно. Я металась в постели, не находя себе места от боли и жара. Метка пылала огнём, и я кусала подушку, чтобы не кричать. С наступлением сумерек стало ещё хуже. Перед глазами всплывали образы – Райт, скрытый в тенях, его силуэт, его голос, его имя. Я представляла, как его руки касаются моей кожи, как его дыхание согревает мою шею, как его губы…

Нет! Я не должна так думать! Он искажённый, он враг, он высокомерный, безразличный… Но эти мысли не помогали. Моё тело предавало меня, требуя его присутствия, его прикосновений.

Когда ночь окончательно опустилась на мир, я не выдержала. Дождавшись, пока дом затихнет, я выбралась из постели, морщась от боли при каждом движении. Одеваться было мучительно, но я стиснула зубы и продолжала. Мне нужно было к нему. Сейчас. Немедленно.

Выскользнув из дома, я побрела в сторону церкви, чувствуя, как с каждым шагом метка пульсирует всё сильнее, словно указывая путь. Будет ли он там? Ждёт ли он меня? Или, может быть, он тоже страдает от нашей разлуки где-то в своём мире искажённых?

Я ненавидела эту зависимость, эту потребность. Но не могла сопротивляться.

Ноги сами несли меня знакомой дорогой к старой церкви на границе между мирами. Я не сопротивлялась больше – это было бессмысленно. Что-то более сильное, чем моя воля, чем моя гордость, чем мой страх, вело меня к нему. И впервые за все эти дни я не чувствовала гнева – только усталость и странное смирение.

Церковь возникла передо мной, тёмная и молчаливая в свете луны. Я остановилась у входа, глубоко вдохнула и толкнула тяжёлую дверь. Она открылась с привычным скрипом, и я шагнула внутрь.

Глава 18

Холодный воздух внутри заброшенного здания обнял меня своими невидимыми руками, заставляя поежиться.

– Райт? – тихо позвала я, вглядываясь в темноту.

Тишина была мне ответом. Я сделала несколько неуверенных шагов вперед, прислушиваясь к малейшему шороху, который мог бы выдать его присутствие. Ничего.

Странное беспокойство заползло под кожу, затопило грудь. Почему его нет? Может, он вообще сейчас в своем мире? Эта мысль вызвала во мне неожиданно острую боль, которую я тут же попыталась подавить. Я не должна была скучать по нему. Не должна была желать его присутствия. Но мое тело предавало меня. Метка на запястье пульсировала, словно живое существо, требуя воссоединения со своей второй половиной.

Я прошла дальше, в сторону алтаря, где мы обычно встречались. Сердце стучало все быстрее, а ладони стали влажными от волнения. Каждый нерв, каждая клеточка моего тела кричала о его отсутствии, жаждала его близости. Это было похоже на физическую потребность, такую же естественную, как дыхание.

Я остановилась посреди помещения, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от собственных чувств. Перед глазами всплыло воспоминание о нашей последней встрече, о его голосе, произносящем свое имя. Райт. Имя, которое теперь жило во мне, пульсировало в такт сердцебиению.

Внезапно воздух вокруг меня изменился. Неуловимое движение, шорох, которого не могло быть. Я замерла, не смея обернуться, но каждый мускул моего тела напрягся в ожидании. Тихие шаги за спиной были едва различимы, но я чувствовала их всем своим существом.

Он был здесь. Близко. Так близко, что мне казалось, я могла ощутить его присутствие кожей.

А потом я почувствовала его дыхание на своей шее – теплое, живое, посылающее волны дрожи по всему телу. Он вдохнул, глубоко и медленно, и я знала, что он впитывает мой запах, словно хищник, наслаждающийся ароматом добычи. Я почувствовала, как он наклонился к моим волосам, вдыхая их аромат, и эта интимность момента заставила меня задрожать.

Мы не соприкасались, но я ощущала жар его тела каждой клеточкой своей спины. Между нами оставались лишь миллиметры воздуха, наполненного напряжением и невысказанным желанием. Мое сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

А потом его рука легла на мою талию – твердая, уверенная, собственническая. Одним резким движением он притянул меня к себе, прижимая спиной к своей груди, и все мое тело словно пронзило электрическим разрядом. Искры желания разлетелись по венам, и я невольно выдохнула от неожиданности и силы ощущений.

Низкий, почти животный рык раздался над моим ухом:

– Мне нравится, когда ты приходишь по своей воле, – его голос, хриплый и глубокий, проникал под кожу, заставляя сердце биться еще быстрее.

Слышать его голос так близко, чувствовать его дыхание на своей коже было странно и волнующе. В низу живота зародилось новое ощущение – теплое, трепетное, похожее на порхание крыльев бабочек. Это чувство разливалось по всему телу, заставляя меня таять в его руках.

Не осознавая, что делаю, я откинула голову назад, на его плечо, позволяя своим волосам рассыпаться по его груди. Мои руки, словно обретя собственную волю, поднялись и потянулись назад, находя его волосы – удивительно мягкие, шелковистые. Я зарылась в них пальцами, закрыв глаза, полностью отдаваясь этому моменту, этим ощущениям.

Разум отступил перед натиском чувств. Я больше не думала о том, что делаю, не анализировала свои поступки. Мое тело жило своей жизнью, требуя его – его прикосновений, его близости, его тепла. Я хотела отбросить все запреты, все сомнения, и просто отдаться этому головокружительному вихрю ощущений.

Его вторая рука скользнула вверх по моей руке, к плечу, а затем обхватила меня за талию, крепче прижимая к себе. Я чувствовала, как наши тела идеально подходят друг другу, как будто созданные из двух половин одного целого.

Внезапным, решительным движением он развернул меня к себе, прижимая вплотную к своему телу. Я по привычке закрыла глаза, не готовая встретиться с его взглядом, но каждой частичкой кожи ощущала, как он изучает меня. Его взгляд, почти физически осязаемый, скользил по моему лицу, задерживаясь на каждой черточке, словно он пытался запомнить, запечатлеть в памяти каждую деталь. Я чувствовала его дыхание на своих щеках, на своих губах, на своей шее – неровное, прерывистое, выдающее его волнение.

И запах… Его запах окутывал меня, проникал в легкие с каждым вдохом – терпкий, мужской, с нотами чего-то экзотического, неземного. Запах, который мог принадлежать только ему.

В следующий миг мир взорвался вокруг нас. Его губы нашли мои в неистовом, голодном поцелуе, который поглотил все мысли, все сомнения, все страхи. Он целовал меня так, словно от этого зависела его жизнь, словно он умирал от жажды, а я была живительным источником. Его руки скользили по моему телу – по спине, по бедрам, по талии – оставляя за собой следы огня, который разгорался внутри меня с каждым прикосновением.

Агония желания захлестнула меня с головой, но это была сладкая, упоительная агония. Я запустила пальцы в его волосы, притягивая его ближе, отвечая на поцелуй с неожиданной для себя страстью. Я не узнавала себя в этот момент – такую жадную, такую нетерпеливую, такую открытую для его ласк.

Все мое тело отзывалось на его прикосновения, словно настроенный инструмент в руках виртуоза. Метка на запястье перестала болеть – впервые с момента своего появления. Вместо боли я чувствовала лишь полноту, завершенность, словно наконец-то нашла свое место в мире. Это чувство заполнило меня целиком, вытеснив все сомнения, все страхи, всю осторожность.

Не разрывая поцелуя, он начал двигаться вперед, заставляя меня отступать. Шаг за шагом мы двигались в глубь церкви, пока моя спина не встретилась с холодной каменной стеной. Контраст между прохладой камня и жаром его тела был головокружительным. Его губы оставили мои, но лишь для того, чтобы проложить дорожку поцелуев по моей шее, по линии челюсти, по ключице.

Одним быстрым, уверенным движением он стянул с меня тонкую кофту через голову, и я осталась перед ним в одном лифчике, чувствуя, как прохладный воздух церкви касается разгоряченной кожи. Все это время мои глаза оставались закрытыми – я не смела их открыть, боясь разрушить магию момента. Это стало почти рефлексом, защитным механизмом. Частью меня, где-то глубоко внутри, жил страх – страх увидеть его, страх осознать, что все это реально, что я действительно позволяю искаженному ласкать себя.

Но главным был страх проснуться. Страх, что все это лишь сон, мираж, наваждение, которое рассеется, как только я открою глаза. А я не хотела просыпаться. Не сейчас, когда его губы снова нашли мои в еще одном обжигающем поцелуе, когда его руки обхватили мою грудь сквозь тонкую ткань лифчика, сжимая и лаская.

Я не могла сдержать стон, который вырвался из моих губ и растворился в его поцелуе. Мое тело выгнулось навстречу его рукам, требуя большего, желая большего. Я чувствовала, как одна из его рук оставила мою грудь и медленно скользнула вниз, по животу, к поясу моих брюк. Его пальцы легко расстегнули пуговицу, затем молнию, и скользнули под ткань, находя самое чувствительное, самое уязвимое место.

Когда его пальцы коснулись пульсирующей точки, волна наслаждения, столь сильная, что граничила с болью, прокатилась по моему телу. Я не выдержала и распахнула глаза, выдыхая его имя в момент наивысшего удовольствия.

– Райт!

И в тот же миг застыла, парализованная шоком. Моё тело, только что пылавшее от желания, внезапно окаменело. Время остановилось. Воздух застрял в лёгких. Сердце, казалось, пропустило несколько ударов, а затем забилось с новой силой, болезненно колотясь о рёбра.

Я смотрела в его лицо, освещенное лунным светом, проникающим сквозь разбитые витражи, и не могла поверить своим глазам. Магическое наваждение рассеялось, словно его никогда и не было. Не сразу я осознала, что именно вижу перед собой, настолько это было странно и… завораживающе.

Его лицо с резкими, угловатыми чертами казалось высеченным из камня искусным скульптором – безупречные скулы, прямой нос, твёрдая линия подбородка. Тёмные, густые волосы, теперь небрежно взлохмаченные после моих рук, падали на лоб, придавая ему почти хищный вид.

Его взгляд исподлобья – пронзительный, оценивающий, пробирающий до самых костей – казалось, видел меня насквозь, обнажая все мои слабости и желания. Полные губы, которые только что целовали меня с такой страстью, теперь были плотно сжаты в напряжённую линию. Он возвышался надо мной почти на голову, широкоплечий и статный. Сквозь рубашку проступали очертания мускулистого торса, идеально сложенного, словно его тело было создано для битв и страсти в равной мере.

Но начиная от шеи и до самого лица, на скулах, на подбородке, на висках я видела странные чёрные полосы. Не сразу поняв, что это такое, я присмотрелась внимательнее и с ужасом осознала, что это были его вены. Но они выглядели совсем не так, как у обычных людей – не как у нас, чистых. Они были чёрными, как самая тёмная ночь, и эта чернота просвечивала сквозь кожу, будто под ней текла не кровь, а нечто инородное, зловещее.

Зрелище было одновременно пугающим и странно притягательным. Эти чёрные линии, извивающиеся как змеи под его кожей, придавали ему нечеловеческий, почти демонический вид. И всё же я не могла отвести взгляд – в этом ужасающем совершенстве было что-то гипнотическое.

Я инстинктивно протянула руку, желая прикоснуться к этим странным отметинам, словно не веря своим глазам, нуждаясь в подтверждении их реальности. Но он резко отшатнулся, повернув голову в сторону, пряча от меня поражённую половину лица.

– Представляю твоё разочарование. Ожидала увидеть принца из сказки, а получила это, – он сделал небрежный жест в сторону своего лица. – Жизнь полна неприятных сюрпризов, не так ли?

– Что с твоим лицом? – спросила я, делая маленький шаг вперёд, но остановилась, когда он напрягся.

Он отошёл от меня, отступил на несколько шагов и обернулся, тяжело облокотившись на одну из полуразрушенных скамей. Его поза казалась расслабленной, но я чувствовала напряжение, исходящее от него волнами. Я всё ещё ощущала его жгучий взгляд на своём теле, особенно когда его чёрные как смола глаза опустились на мою грудь, полуприкрытую расстёгнутой блузкой.

Я опустила взгляд и только теперь осознала свою полуобнажённость. Мои щёки запылали от стыда и странного, непрошеного возбуждения, которое всё ещё пульсировало где-то внутри меня. Я торопливо застегнула брюки, подняла с пола свою кофту и накинула на себя, неловко пытаясь просунуть руки в рукава. Мои пальцы дрожали, и простое действие казалось невероятно сложным. Наконец справившись с одеждой, я поправила растрепанные волосы и сделала несколько неуверенных шагов к нему, не зная, чего ожидать.

Он уже не смотрел на меня, его взгляд был устремлён куда-то в темноту заброшенной церкви, словно там он видел что-то, недоступное моим глазам. Лунный свет очерчивал его профиль, и даже с чёрными венами, змеящимися по коже, он был ошеломляюще красив – опасной, запретной красотой, от которой перехватывало дыхание.

– Это какая-то болезнь? – спросила я, обхватывая себя руками, чувствуя внезапную прохладу, которая, впрочем, не имела ничего общего с температурой воздуха.

Он усмехнулся, но в его смехе не было веселья – только горечь и что-то ещё, что я не могла определить.

– Болезнь? – повторил он, поворачиваясь ко мне. – Какая занятная формулировка. Скажем так – это побочный эффект моих визитов в ваш безупречный мирок.

– Не понимаю, – нахмурилась я, чувствуя нарастающее беспокойство.

– Конечно, не понимаешь, – он оттолкнулся от скамьи и выпрямился во весь рост, возвышаясь надо мной. – Откуда тебе знать, что происходит, когда нарушаешь законы, разделяющие наши миры? Вас учат бояться нас, но не учат понимать.

– Тогда объясни мне, – твёрдо сказала я, не позволяя себе отступить под его напором. – Вместо того, чтобы язвить, просто скажи, что с тобой происходит.

Он посмотрел на меня с удивлением, словно не ожидал такой прямоты, а затем его губы изогнулись в лёгкой улыбке – не насмешливой, а почти уважительной.

– Это последствия нашей связи, – сказал он наконец, его голос стал глубже, серьёзнее. – Цена, которую я плачу за возможность видеть тебя.

– Какие последствия? – удивилась я, инстинктивно прикасаясь к метке на запястье. – У меня ничего подобного нет.

– Потому что не ты пересекаешь барьер, – ответил он просто. – Счастливица.

Я нахмурилась, чувствуя, как растёт моё замешательство и… вина?

– Наши миры разделены барьером, который должен быть непроницаемым. Как чистые не могут попасть к искажённым, так и искажённые не могут пройти к вам. Это не просто правило – это закон природы, если хочешь.

– Но ты как-то проходишь, – заметила я, ощущая, как по спине пробегает холодок предчувствия чего-то опасного.

– Разумеется, прохожу, – он ухмыльнулся, и на мгновение в его глазах блеснуло что-то тёмное, почти зловещее. – Я не из тех, кто подчиняется запретам. Особенно когда они стоят между мной и тем, чего я хочу.

От его слов у меня перехватило дыхание. В его голосе была такая непоколебимая уверенность, такая сила, что я почти физически ощутила их.

– Некоторые особенно изобретательные личности прибегают к запретной, тёмной магии, – продолжил он, начиная неспешно прохаживаться по заброшенному нефу церкви. – Даже ваши безупречные чистые иногда настолько отчаиваются, что заключают сделки с нами, искажёнными, чтобы пройти сквозь барьер. Я давно не слышал, чтобы кто-то был настолько безрассуден, но… традиция не умирает.

– Так как же ты проходишь? – спросила я, наблюдая за его грациозными, почти хищными движениями. Он напоминал мне пантеру, запертую в слишком тесной клетке – прекрасную и смертельно опасную.

Он остановился и посмотрел на меня с выражением, которое можно было описать только как гордость, смешанную с вызовом.

– Я использую осколки разлома, – ответил он, и в его голосе появилась странная интонация.

– Осколки разлома? – я наклонила голову, пытаясь понять, о чём он говорит. – Что это?

Он глубоко вздохнул, словно собираясь с мыслями, и на мгновение его лицо стало серьёзным, почти торжественным.

– Это древняя реликвия, передаваемая в моей семье из поколения в поколение, – начал он, и его обычно насмешливый тон сменился почти благоговейным. – Она позволяет создавать временный проход через барьер. Но, – он сделал паузу, и его взгляд стал жёстче. – Каждый раз, когда я использую её, настоящая тьма проникает в моё тело и… скажем так, оставляет свой след.

– След? – переспросила я, чувствуя, как холодок пробежал по спине. – Ты имеешь в виду эти… линии?

– Именно, – он провёл пальцем по одной из чёрных вен на своей шее, и я не могла отвести глаз от этого жеста. – Очаровательно, не правда ли? – В его голосе снова появился сарказм.

– Это… больно? – спросила я, делая шаг к нему, не в силах сдержать сострадание, поднимающееся во мне.

Он усмехнулся, но его глаза оставались серьёзными, почти мрачными.

– Представь, что твои вены наполняются раскалённым стеклом, – сказал он небрежно, словно обсуждал погоду. – Каждый раз, когда я прохожу через барьер, я чувствую, как тьма вливается в меня, растекается по телу, пробирается к сердцу… – он замолчал, заметив выражение ужаса на моём лице. – Но не волнуйся, я привык. Почти.

– И как же ты возвращаешься обратно? – спросила я, пытаясь осмыслить всю жестокость того, что он описывал. – Если даже искажённым запрещено переходить через барьер, то эти… следы могут выдать тебя. Разве другие не заметят?

– Моя наивная чистая, – он покачал головой с деланным сожалением. – В нашем мире такие отметины – почти как значок отличия. Они исчезают через несколько дней, а до тех пор… скажем так, они вызывают определённое уважение.

– Уважение? – я не могла скрыть удивления.

– Конечно, – он пожал плечами с небрежной элегантностью. – Использование тёмной магии такой силы – это демонстрация могущества. В нашем мире сила уважаема, какой бы ценой она ни давалась. Не все могут выдержать такое… проникновение тьмы.

Я обдумывала его слова, пытаясь представить мир, в котором подобные вещи считаются нормальными, даже достойными восхищения. Мир, настолько отличный от моего, что казался почти непостижимым.

– А эта реликвия… – начала я, неожиданно для себя заинтересовавшись. – Любой может ею воспользоваться?

Он рассмеялся – неожиданно открыто и искренне, и этот смех преобразил его лицо, на мгновение стирая все следы горечи и напряжения.

– Думаешь, их можно купить в любой лавке? – спросил он с усмешкой. – “Ведьмины безделушки” или “Всё для межмирового путешествия”? Эта реликвия уникальна и связана с моей кровью. Только я могу активировать её.

Я почувствовала странное облегчение от этой мысли, хотя не могла объяснить почему. Но затем другая мысль пришла мне в голову – мысль, которая заставила меня похолодеть.

– Ты предлагал мне пройти через барьер, – медленно произнесла я, чувствуя, как пересыхает во рту. – Со мной… со мной будет то же самое?

Он долго смотрел на меня, и выражение его лица стало непроницаемым, будто маска опустилась на него. Когда он наконец заговорил, его голос был тише, почти задумчив.

– Я не знаю, – сказал он, и эта редкая честность поразила меня больше, чем любая его колкость. – Но, скорее всего, да. Тьма не избирательна в своём голоде.

Я представила, как эти чёрные линии змеятся по моей коже, как тьма проникает в моё тело, выжигая изнутри, и содрогнулась. Страх холодной рукой сжал моё сердце.

– У меня ещё меньше желания идти туда теперь, – твёрдо сказала я, обхватывая себя руками, словно защищаясь от невидимой угрозы.

Он замолчал, а затем, сузив глаза, резко сменил тему. В его взгляде появился хищный блеск, напоминая мне о том, что произошло, между нами, всего несколько минут назад.

– Ну что, не хочешь продолжить на том, на чём мы остановились? – его голос стал ниже, приобретая бархатистые нотки, от которых по моей коже побежали мурашки. – Или я тебя больше не привлекаю?

Эти слова словно окатили меня ледяной водой. Осознание нахлынуло на меня сокрушительной волной – я, девушка, которая всегда гордилась своей безупречной репутацией, буквально пару минут назад чуть не отдалась искаженному, которого обещала себе избегать любой ценой. Человеку, к которому никогда не испытывала ничего подобного до этой ночи.

Мысли путались, сердце колотилось как безумное. Я чувствовала себя растерянной, словно земля ушла из-под ног. Внутренний голос кричал, что всё это неправильно, что я должна немедленно уйти, но что-то держало меня на месте, словно невидимый якорь.

– Это всё метка, – выпалила я, стараясь придать голосу уверенность, которой совершенно не ощущала. – Ты же это понимаешь?

На его лице промелькнуло что-то неуловимое – не то удивление, не то раздражение, – но он быстро совладал с собой.

– У тебя, вроде бы, невеста есть, да? – резко спросила я, пытаясь напомнить нам обоим о реальности за пределами этой заброшенной церкви.

– Да, – ответил он коротко, но затем его губы изогнулись в ехидной улыбке. – Ты так часто в последнее время стала интересоваться моей свадьбой. Если я так уж сильно тебя заинтриговал, могу раздобыть для тебя приглашение. Будешь почётной гостьей.

Его слова жалили, и я почувствовала, как внутри поднимается гнев, смешанный с каким-то ещё чувством, которое я отказывалась признавать. Он снова бесил меня, и это было почти облегчением – вернуться к привычной злости после того странного состояния, в котором я находилась.

Но мои мысли предательски возвращались к нашей недавней страсти. К его рукам на моём теле, к его губам на моих губах. Неужели это действительно было из-за метки? Неужели она настолько могла управлять мной? Но я ведь чувствовала – каждое прикосновение было как электрический разряд, каждый поцелуй зажигал огонь внутри. И сейчас я находилась в полном замешательстве – я не понимала, были ли эти чувства действительно моими или они принадлежали истинности?

– Ну а ты? – его голос прервал мои мучительные размышления. – Может, наконец назовёшь своё имя?

Я подняла на него взгляд, удивлённая этим простым вопросом после всего, что произошло.

– Лира, – ответила я после короткой паузы. – Меня зовут Лира.

– Лира, – повторил он, словно пробуя моё имя на вкус, и странным образом мне понравилось, как оно звучит из его уст. – У тебя же тоже вроде был жених?

Этот вопрос застал меня врасплох.

– Да. Нолан. Мой бывший жених, – я сделала паузу, собираясь с мыслями. – Я должна была построить семью с этим человеком, но истинность всё испортила.

Что-то промелькнуло в его глазах – быстро, как тень облака в ветреный день. Его челюсть напряглась, а чёрные линии на шее будто стали темнее. Мне не показалось – ему действительно не понравилось то, что я сказала.

Честно говоря, мне уже было не по себе находиться с ним рядом после всего, что произошло. Но я также заметила, что мне физически стало легче. Я больше не чувствовала той мучительной боли, той агонии тела. Мысли больше не путались, ясность сознания вернулась, словно плотный туман рассеялся после бури.

– Ты тоже чувствовал все те… симптомы, что и я? – спросила я, пытаясь вернуться к более безопасной теме. – Поэтому ты пришёл сюда?

– Да, – он отвернулся, его взгляд блуждал по разрушенным витражам. – Хотя мне, возможно, было проще. Мы, искажённые, привыкли к боли.

В его словах было что-то такое, что заставило меня почувствовать неожиданный укол сострадания. Я поспешила подавить это чувство, напомнив себе, кто он такой.

– Ты не использовал заклинание призыва, – произнесла я медленно. – Спасибо…

Он фыркнул, возвращаясь к своей привычной надменности.

– Не благодари меня слишком сильно, – его голос сочился сарказмом. – Я просто не успел. Если бы ты задержалась ещё немного, возможно, я бы пересмотрел свою позицию.

Я почувствовала, как мои губы невольно складываются в слабую улыбку. В каком-то извращённом смысле его честность была почти… освежающей.

– Не вижу смысла сидеть здесь до утра, – сказала я наконец, собирая остатки самообладания. – Думаю, нам лучше разойтись.

– Опять пропадёшь на три дня? – в его вопросе слышался вызов, и что-то ещё… беспокойство?

– Нет, – я покачала головой. – Желания мучить себя у меня больше нет. Но я хочу всё же управлять своим телом и разумом, – я сделала паузу, подчёркивая свои слова. – То, что было между нами… это не было моим сознательным выбором.

Он долго смотрел на меня, и в его глазах читалось явное недоверие. Затем уголок его рта приподнялся в полуухмылке.

– Продолжай убеждать себя в этом, Лира, – произнёс он моё имя с какой-то особенной интонацией, от которой по телу пробежала дрожь.

Он сделал шаг ко мне, и на мгновение я подумала, что он собирается меня поцеловать. Моё сердце предательски забилось быстрее, и я с ужасом осознала, что часть меня этого хотела. Но вместо этого он просто наклонился и прошептал мне на ухо, так близко, что его дыхание защекотало мою кожу:

– До встречи, моя истинная. Завтра я буду ждать тебя здесь в то же время. И мы продолжим наш… разговор.

Прежде чем я успела ответить, он отступил в тень, и в следующий момент его уже не было – словно он растворился в темноте, оставив меня одну с бешено колотящимся сердцем и чувством, что земля уходит из-под ног. Его последние слова звенели в моих ушах, обещая что-то, чего я одновременно боялась и… желала?