Текст книги "Мой прекрасный монстр (СИ)"

Автор книги: Натали Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Мой прекрасный монстр
Натали Грант

Глава 1

Солнечные лучи танцевали на страницах моего блокнота, пока я, сидя на широком подоконнике, в сотый раз перепроверяла список подготовки к церемонии. Воздух вокруг меня словно звенел от напряжения и предвкушения. Каждая клеточка моего тела ощущала, что сегодня – тот самый день, о котором я мечтала с тех пор, как впервые осознала, что значит любить.

– Лира, ты меня слышишь?

Мамин голос выдернул меня из глубин собственных мыслей. Я повернула голову и увидела её – стоящую рядом, с тревожной нежностью во взгляде. В её глазах отражалось то же волнение, что разливалось по моим венам последние дни. Она выглядела такой красивой – в светло-голубом платье, которое делало её глаза почти прозрачными, с аккуратно уложенными волосами и этой особенной, материнской улыбкой.

– Я спрашиваю, во сколько придёт Ванда? – мама бережно заправила выбившуюся прядь моих волос за ухо, всматриваясь в моё лицо с такой пронзительной любовью, что к горлу подкатил комок.

Её пальцы были тёплыми, и этот простой жест вдруг напомнил мне тысячи моментов из детства, когда она точно так же поправляла мои волосы. Сейчас, в день моего двадцатилетия, в день, когда я должна была стать женой, эта привычная ласка казалась особенно значимой – мостиком между прошлым и будущим.

– Прости, мам, я задумалась, – мой голос прозвучал тише, чем обычно. – Ванда обещала быть к десяти вечера. Она привезёт свои волшебные кисточки и поможет мне не выглядеть так, будто я не спала всю ночь.

А я действительно почти не сомкнула глаз. Как можно спать, когда каждая минута приближает тебя к самому счастливому дню твоей жизни? Когда все мечты, все надежды, все тайные желания вот-вот должны воплотиться?

Мама присела рядом со мной на подоконник, и деревянная рама тихонько скрипнула под нашим весом.

– Знаешь, – начала она, взяв мои руки в свои. – Когда я выходила замуж за твоего отца, я так сильно нервничала, что уронила обручальное кольцо прямо во время церемонии.

Её глаза засветились от воспоминаний, а губы изогнулись в улыбке.

– Все гости ахнули, а я была готова провалиться сквозь землю. Но твой отец… – она на мгновение прикрыла глаза. – Он рассмеялся, опустился на колени и нашёл кольцо. А потом посмотрел на меня так, что все мои страхи просто растаяли.

Я почувствовала, как напряжение, сковывавшее мои плечи, немного ослабло. Мама всегда знала, что сказать и когда.

– Вы с Ноланом – потрясающая пара, милая, – продолжила она, и её голос стал глубже, насыщеннее эмоциями. – Я вижу, как вы смотрите друг на друга. Как будто весь мир исчезает, когда вы вместе. Знаешь, не все находят такую любовь.

По моей щеке скатилась одинокая слеза, но это была слеза радости, переполняющей меня до краёв.

– Я так горжусь тобой, моя девочка, – мамины глаза тоже заблестели. – И люблю тебя бесконечно. Всё будет хорошо, даже лучше, чем хорошо. Это будет идеальный день, потому что вы созданы друг для друга.

Я обняла её, вдыхая родной запах, запоминая этот момент – последнее утро, когда я просыпаюсь как дочь в родительском доме, прежде чем стать женой.

– Спасибо, мам, – прошептала я, чувствуя, как благодарность наполняет моё сердце. – За всё.

Она мягко отстранилась, провела ладонью по моей щеке и улыбнулась.

– Пойду проверю пирог. А ты не забудь позавтракать, день предстоит долгий.

Когда за мамой закрылась дверь, я спрыгнула с подоконника, ощущая под босыми ногами прохладу деревянного пола. Мой блокнот с тщательно выписанными пунктами подготовки лёг на прикроватную тумбочку.

Я подошла к большому овальному зеркалу в резной раме. Отражение показало девушку, в глазах которой читалось целое созвездие эмоций: волнение, предвкушение, нетерпение, счастье. Моя светлая кожа приобрела персиковый оттенок от летнего солнца, большие карие глаза, обрамлённые густыми ресницами, блестели, как будто в них отражались все звёзды вселенной. Длинные каштановые волосы волнами спускались ниже лопаток.

Я поправила длинный сарафан в мелкий цветочек. Ещё несколько часов, и я сменю его на свадебное платье, над которым мы с мамой и портнихой колдовали несколько месяцев. Но сейчас мне хотелось увидеть Нолана – не как будущего мужа, а как любимого, с которым мы прошли такой долгий путь к сегодняшнему дню.

Сердце забилось чаще от одной мысли о нём. Ноги сами понесли меня к задней двери через кухню, где никто не заметил бы моего ухода. Я знала, что мама будет волноваться, если узнает о моей спонтанной вылазке, но не могла противиться зову сердца. Нам с Ноланом нужно было это – последний момент наедине до того, как мы станем мужем и женой.

Утренний воздух обнял меня прохладой, когда я выскользнула из дома. Роса на траве оставляла серебристые следы на моих сандалиях, пока я быстро шла, а затем и бежала к нашему тайному месту. Лёгкие наполнялись ароматом полевых цветов и предстоящего счастья.

Наше место – так мы его называли – находилось недалеко от моего дома, у небольшой реки, чьё журчание всегда казалось мне самой прекрасной музыкой. Там, на поляне, окружённой дикими яблонями, росла огромная ива, похожая на хранительницу тайн из старых сказок. Я не знала, сколько лет этому дереву, но его раскидистые ветви, ниспадавшие до самой земли, создавали укромный шатёр, в котором мир казался волшебным и безопасным.

Именно под этой ивой Нолан впервые поцеловал меня, когда летний дождь застал нас врасплох во время прогулки. Мы прятались от ливня, смеялись, отряхивая капли с волос, а потом вдруг замолчали, глядя друг другу в глаза. Тот поцелуй изменил всё. С того дня эта ива стала свидетельницей наших встреч, разговоров, признаний и обещаний.

Замедлив шаг у подножия холма, я увидела его силуэт, и моё сердце пропустило удар. Нолан стоял, прислонившись к стволу нашего дерева, его фигура чётко вырисовывалась на фоне утреннего неба. Белая рубашка с закатанными рукавами, коричневые брюки, руки небрежно засунуты в карманы – он выглядел как ожившая мечта.

Солнечные лучи пробивались сквозь листву ивы, создавая вокруг него сияющий ореол и высвечивая его светлые, слегка взъерошенные волосы. Даже издалека я могла представить его пронзительные голубые глаза – те самые, что смотрели на меня с такой любовью, что перехватывало дыхание. Его прямой нос, выразительные скулы, чётко очерченная линия челюсти и лёгкая небритость придавали его лицу какую-то особенную, неотразимую мужественность.

Я замерла, не добежав до него. Хотелось запечатлеть этот момент, сохранить его в памяти навсегда – последнее утро, когда он был просто моим женихом, моим Ноланом, прежде чем стать моим мужем.

Он почувствовал моё присутствие, повернулся, и его лицо озарилось улыбкой – той самой, от которой на щеках появлялись обворожительные ямочки, а у меня подкашивались колени. В его глазах отразилось то же счастье, которое переполняло меня.

– Нолан, – выдохнула я его имя, словно самую сокровенную молитву, и бросилась к нему.

Он раскрыл объятия, и я влетела в них, как птица в родное гнездо. Его руки сомкнулись вокруг моей талии, приподнимая меня над землёй. Я обвила руками его шею, зарылась лицом в изгиб его плеча, вдыхая знакомый запах – смесь сандала, мяты и чего-то неуловимо его, Нолана.

– Любимая, – прошептал он, и его голос, низкий и бархатный, прошёл сквозь меня тёплой волной.

Мы стояли так, просто держа друг друга, сливаясь в единое целое. Его сердце билось под моей ладонью – сильно, ровно, надёжно. Я чувствовала, как его дыхание щекочет мои волосы, как его пальцы нежно поглаживают мою спину.

Наконец, он чуть отстранился, не размыкая объятий, и посмотрел на меня сверху вниз. Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с его взглядом. Голубые глаза, которые я так любила, сейчас казались глубокими, как океан, и такими же полными тайн и обещаний.

Нолан осторожно заправил за моё ухо непослушную прядь волос – жест, полный такой нежности, что моё сердце затрепетало. А потом он наклонился и поцеловал меня.

Этот поцелуй был не похож на все предыдущие. В нём была нежность первого прикосновения губ и страсть многих разделённых поцелуев. Он целовал меня так, будто мы стояли на пороге вечности – и так оно и было.

Его губы двигались на моих медленно, бережно, словно я была самым драгоценным сокровищем в мире. Мои руки скользнули вверх, пальцы запутались в его мягких волосах, притягивая его ближе. Когда его язык коснулся моего, по телу пробежала электрическая искра, заставляя каждый нерв вибрировать от желания.

Поцелуй становился глубже, жарче, превращаясь из нежного приветствия в страстное обещание всего, что ждало нас впереди. Мы оба знали, что сегодня ночью, после церемонии и празднования, мы наконец станем одним целым во всех смыслах.

Когда мы оторвались друг от друга, тяжело дыша, его глаза потемнели от желания, а на губах играла та особенная полуулыбка, которую он приберегал только для меня.

– Через несколько часов ты станешь моей женой, – сказал он, и его голос звучал глубже, чем обычно, наполненный эмоциями. – Ты не представляешь, как долго я ждал этого дня.

– Я представляю, – прошептала я, проводя пальцами по его щеке, наслаждаясь ощущением лёгкой щетины под кожей. – Я мечтала об этом с того самого дня, как впервые увидела тебя.

И это была правда. С того момента, как наши взгляды впервые встретились на школьном дворе, я знала, что он – тот самый, единственный. Нолан Эйкер, мальчик с небесными глазами и улыбкой, от которой таяло сердце, стал центром моей вселенной. И сегодня я наконец станцую свадебный вальс в его объятиях, скажу “да” перед алтарём и буду засыпать и просыпаться рядом с ним – каждый день, до конца наших дней.

Глава 2

– Знаешь, – его голос звучал мягко, как бархат. – Завтра не только наш первый день в статусе мужа и жены.

Я непонимающе приподняла брови, и он тихо рассмеялся, касаясь кончиками пальцев моей щеки.

– Завтра моя невеста отмечает свое двадцатилетие, – прошептал он, наклоняясь ближе. – Или ты думала, что я забыл?

Краска стыда и смущения залила мои щеки. Я действительно забыла о собственном дне рождения, настолько поглощенная подготовкой к свадьбе и мыслями о нашей будущей жизни.

– Я… я даже не думала об этом, – призналась я, опуская взгляд на наши переплетенные пальцы. – Этот день кажется таким незначительным по сравнению с…

– По сравнению с днем, когда ты станешь моей женой? – закончил он за меня, и в его глазах плясали искорки солнечного света. – Ничто не может быть незначительным, если это касается тебя.

Нолан отпустил мои руки, и я почувствовала мгновенную пустоту от потери контакта. Но затем он потянулся к заднему карману своих джинсов, и на его лице появилось выражение, которое я знала слишком хорошо – смесь волнения и гордости, когда он готовился преподнести сюрприз.

– У меня кое-что есть для тебя, – произнес он, и его голос дрогнул от едва сдерживаемого волнения. – Я хотел дождаться завтрашнего дня, но, может быть, это будет первым подарком в нашей совместной жизни.

В его руке появилась маленькая бархатная коробочка цвета полуночного неба. Мое сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Нолан протянул мне коробочку, и я взяла ее дрожащими пальцами.

– Нолан, ты меня смущаешь, – прошептала я, чувствуя, как жар приливает к щекам.

– Открой ее, – мягко попросил он, и его взгляд не отрывался от моего лица, словно желая запечатлеть каждую эмоцию, каждое мимолетное выражение.

Я медленно подняла крышку. Время, казалось, замедлилось, когда я увидела содержимое. На темно-синем бархате лежала тонкая золотая цепочка с кулоном. Но не обычным, стилизованным сердечком, каких много в ювелирных витринах. Это было анатомически точное сердце, выполненное с такой тщательностью и изяществом, что оно казалось произведением искусства.

– Это… потрясающе, – выдохнула я, не в силах оторвать взгляд от кулона.

Нолан осторожно взял украшение из коробочки, и золото заиграло в лучах закатного солнца.

– Это моё сердце, – сказал он с такой уверенностью, что у меня перехватило дыхание. – В каждом его ударе – твоё имя, в каждом шепоте – моя любовь к тебе. Теперь оно там, где должно быть – с тобой.

Слезы, которые я так старательно сдерживала, готовы были пролиться. Но Нолан не дал им шанса. Он наклонился и поцеловал меня. Этот поцелуй был не похож на другие – он был обещанием, клятвой, которая не нуждалась в словах. Я чувствовала, как растворяюсь в нем, как наши сердца бьются в унисон, создавая собственную мелодию любви.

Когда наши губы разъединились, он тихо сказал:

– Повернись.

Я подчинилась, ощущая, как его пальцы отодвигают мои волосы, обнажая шею. Прикосновение холодного металла к коже заставило меня вздрогнуть, но это ощущение быстро сменилось теплом, когда кулон опустился на грудь. Нолан застегнул замочек, и его губы нежно коснулись моей шеи в месте, где встречаются плечо и ключица.

***

Время летело незаметно, и вот уже стрелки часов приближались к полуночи. Я стояла перед зеркалом в своей комнате, и отражение казалось мне незнакомым, словно я смотрела на другую девушку – сказочную принцессу, случайно оказавшуюся в моей спальне. Платье из струящегося белого атласа обнимало мою фигуру, словно было создано специально для меня водами самого океана. Прямой лиф поддерживался тонкими бретелями, подчеркивая изящество плеч. От них спадали широкие рукава-крылья из полупрозрачной ткани. Юбка свободно обтекала бедра, расширяясь книзу, придавая силуэту грациозность. В этом платье я чувствовала себя одновременно сильной и хрупкой, земной и неземной.

Моя прическа была произведением искусства. Ванда, два часа колдовала над моими волосами, создавая волнистые локоны, частично уложенные наверх и зафиксированные на затылке. Легкий макияж подчеркивал естественную красоту, делая глаза более выразительными, а губы – более пухлыми.

В руках я держала букет, составленный из белоснежных тюльпанов и нежных ландышей, источающих тонкий, едва уловимый аромат. Их стебли были перевязаны шелковой лентой того же оттенка, что и мое платье. Я поднесла букет к лицу, вдыхая сладковатый запах, успокаивая нервы.

Я заметила, что правая рука немного чешется. Предплечье покалывало, словно по нему бегали крошечные электрические разряды. Это ощущение преследовало меня с самого утра, но я решила не придавать ему значения. Сегодня ничто не могло омрачить мой день, даже такая мелочь.

Дверь в комнату тихо скрипнула, и я увидела в зеркале отражение мамы. Она замерла на пороге, прижав руку к груди, и в ее глазах читалось такое изумление, такая материнская гордость, что у меня защемило сердце.

– О, милая, – прошептала она, и ее голос дрогнул. – Ты выглядишь как настоящая принцесса. Нет, даже лучше.

Я повернулась к ней, чувствуя, как внутри растекается тепло от ее слов.

– Спасибо, мама, – сказала я, и голос предательски дрогнул. – За всё.

В этих двух словах была целая вселенная благодарности – за жизнь, за любовь, за каждый момент поддержки и понимания.

Она подошла ко мне и обняла, осторожно, боясь смять платье или испортить прическу.

– Я так счастлива за тебя, доченька, – прошептала она мне на ухо. – Ты заслуживаешь всего этого и даже больше.

Ее слова проникали прямо в сердце, и я почувствовала, как собственные глаза наполняются слезами. В этот момент дверь снова открылась, и на пороге появилась Ванда, сияющая, как маленькое солнце, в своем золотистом платье подружки невесты.

– Так, никаких слез, пожалуйста! – шутливо-строго сказала она, входя в комнату с видом полководца, осматривающего поле битвы. – Я два часа работала над этим макияжем, и я не позволю вам его испортить!

Мы рассмеялись, и напряжение немного спало. Ванда мягко взяла маму под локоть.

– Миссис Харви, думаю, вам нужно проверить, все ли готово снаружи, – сказала она дипломатично, но твердо, и моя мама, улыбнувшись, позволила себя увести.

Когда дверь за ними закрылась, я выдохнула с облегчением. Еще немного, и я бы разрыдалась от переполняющих меня чувств.

– Спасибо, – сказала я Ванде, когда она вернулась через несколько минут. – Ты спасла не только мой макияж, но и мои нервы.

– Для этого и нужны лучшие подруги, – подмигнула она, поправляя выбившуюся прядь моих волос. – Ты готова стать миссис Эйкер?

От этих слов внутри все затрепетало. Миссис Эйкер. Скоро это станет реальностью.

Ванда вышла, оставив меня одну с моими мыслями и отражением в зеркале. Я глубоко дышала, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Кулон, подаренный Ноланом, покоился на моей груди, напоминая о его любви и обещаниях.

Стук в дверь вырвал меня из задумчивости. Это был отец. Когда он вошел, я увидела в его глазах то же изумление, что и у мамы, но с примесью чего-то еще – гордости и легкой грусти, которую испытывает каждый отец, провожающий дочь к алтарю.

– Ты выглядишь прекрасно, Лира, – сказал он, и его обычно твердый голос смягчился. – Просто потрясающе.

– Спасибо, папа, – улыбнулась я, чувствуя, как дрожат колени от волнения.

– Ты готова? – спросил он, протягивая мне руку.

– Да, – ответила я, и в этом коротком слове было все мое желание, все мое нетерпение начать новую главу жизни.

Отец взял меня под руку, и мы вышли из комнаты. Каждый шаг по лестнице, ведущей в холл, приближал меня к моменту, которого я ждала всю жизнь. За закрытыми дверями ждал Нолан, наши друзья и родственники, наше будущее. Я чувствовала, как сердце бьется где-то в горле, как дрожат руки от волнения и нетерпения. Мне так хотелось увидеть Нолана, обменяться с ним кольцами, произнести клятвы, которые свяжут нас навсегда.

И вот наступил момент истины. Двери распахнулись, и передо мной открылась сказочная картина. Наш задний двор превратился в волшебный сад. Под открытым вечерним небом, где первые звезды уже начинали мерцать, раскинулась церемония нашей свадьбы. Деревья были украшены гирляндами с мягко светящимися огоньками, каждая веточка, каждый листик, казалось, излучали свет, делая пространство похожим на зачарованный лес из сказки.

Арка, под которой должна была состояться церемония, была увита цветами нежных оттенков. Проход между рядами деревянных стульев, на которых сидели наши гости, был усыпан лепестками роз и освещен маленькими свечами в стеклянных подсвечниках, создающими дорожку из света.

И там, в конце этой дорожки, стоял он. Нолан. Мой Нолан. В черном костюме, который идеально подчеркивал его высокую фигуру, с белой розой в петлице. Его глаза, цвета летнего неба, были устремлены на меня, и в них читалось такое обожание, такая любовь, что сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Музыка зазвучала громче, сигнализируя о начале церемонии. Отец сжал мою руку, и мы сделали первый шаг навстречу моей судьбе.

Глава 3

С волнением, расцветающим в груди, я ступала по белой дорожке, усыпанной лепестками роз. Отцовская рука, теплая и надежная, поддерживала меня, но я едва ощущала его присутствие. Весь мой мир сузился до единственной точки впереди – Нолана, ожидающего меня под аркой.

Когда отец передал мою руку Нолану, между нашими пальцами словно пробежала электрическая искра. Он принял меня с такой бережностью, будто я была сделана из тончайшего фарфора. Старейшина, стоявший под аркой, начал свою речь, но его слова превращались в отдаленное эхо. Реальным было только лицо Нолана передо мной – каждая черточка, каждая тень, каждое микровыражение, читаемое только мной.

– Мы собрались сегодня здесь, чтобы соединить судьбы двух любящих сердец, – голос старейшины звучал глубоко и торжественно, но я едва слышала его.

Весь мир за пределами наших соединенных рук перестал существовать. Больше не было гостей, сидящих рядами на белых стульях, не было шелеста листвы, не было даже птичьего пения. Только Нолан и я, застывшие в хрупком мгновении предвкушения нашего общего будущего.

И тогда я почувствовала это. Легкое покалывание в правой руке, словно кто-то водил по коже кончиком иглы. Сначала едва заметное, оно постепенно усиливалось, становясь все более настойчивым. Я попыталась игнорировать это ощущение, сосредоточившись на словах старейшины, на лице Нолана, но покалывание превращалось в жжение, расползаясь от запястья вверх по руке.

Я заметила, как взгляд Нолана изменился – между бровями появилась тревожная складка. Он чувствовал мое напряжение, видел, как я пытаюсь скрыть внезапный дискомфорт.

– Нолан Эйкер, – торжественно произнес старейшина. – Берете ли вы в жены Лиру Харви, клянетесь ли любить и оберегать ее в богатстве и бедности, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – ответил Нолан.

В тот же момент боль в руке стала невыносимой. Она пульсировала, словно раскаленное железо прижигало кожу. Я почувствовала, как начинаю дрожать, как краска отливает от моего лица. Губы Нолана беззвучно произнесли мое имя, глаза наполнились тревогой.

– Лира Харви, – продолжал старейшина, не замечая моего состояния. – готовы ли вы взять в мужья Нолана Эйкера, клянетесь ли любить и оберегать его в богатстве и бедности, в здравии и болезни, пока смерть не разлучит вас?

Я хотела сказать “да”. Это слово жило на кончике моего языка, готовое сорваться. Но боль взорвалась с новой силой, словно невидимый художник вырезал на моей коже узор раскаленным лезвием. Крик вырвался из моего горла прежде, чем я смогла его сдержать.

Колени подогнулись, и я начала падать. Последнее, что я почувствовала перед тем, как мир покачнулся, – это сильные руки Нолана, подхватившие меня. Он опустился вместе со мной на колени, прижимая к себе, его лицо исказилось от страха и непонимания.

– Лира! – его голос звучал откуда-то издалека, сквозь пелену боли.

Я опустила взгляд на свою руку и увидела, как по коже разливается золотистое сияние, складываясь в сложный узор, подобный древним рунам. Линии проступали одна за другой, переплетаясь в замысловатый символ, пульсирующий внутренним светом.

– Господи Лира! – воскликнула моя мать, подбегая к нам. Ее лицо побледнело до такой степени, что казалось прозрачным.

Отец встал рядом с ней, его глаза расширились от шока. Вокруг нас образовался круг из гостей, перешептывающихся с нарастающим волнением. Я скорчилась от боли, которая, казалось, проникала до самых костей.

Нолан держал меня в своих объятиях, но я видела, как менялось его лицо – от страха к непониманию, затем к чему-то, что заставило мое сердце сжаться. Его челюсти напряглись, желваки заходили под кожей, а в глазах вспыхнул яростный огонь.

– Мама, – прошептала я сквозь боль, – что происходит?

Старейшина опустился рядом с нами на колени, его лицо было серьезным и торжественным, как будто он стал свидетелем чуда и кошмара одновременно.

– Метка истинности, – произнес он таким голосом, словно объявлял о конце света.

– Что это? – спросила я, чувствуя, как боль начинает постепенно отступать, оставляя после себя странное тепло и покалывание. – Что такое метка истинности?

Старейшина поднял взгляд, обводя им всех собравшихся, и заговорил голосом, который, казалось, доносился из глубины веков:

– Метка истинности – это священный знак, дарованный судьбой. Она появляется раз в столетие у тех, кому предназначено изменить ход истории. Метка указывает на то, что носителю предназначен истинный партнер, единственный во всем мире, с кем возможен настоящий союз душ.

Слова старейшины звучали как бред, как старая сказка, которой пугают непослушных детей. Я перевела взгляд на Нолана, ища в его глазах поддержку, уверенность, что все это – просто недоразумение, которое скоро разрешится.

Но старейшина безжалостно продолжал:

– Свадьба невозможна. Судьба уже сделала свой выбор.

– Нет! – выкрикнула я, пытаясь подняться на ноги. Боль почти исчезла, оставив после себя странное ощущение завершенности. – Это какая-то ошибка! Мы любим друг друга!

Нолан помог мне встать, но его движения были механическими, словно он действовал на автопилоте. В его глазах я увидела пустоту, которая испугала меня больше, чем вся предыдущая боль.

Старейшина закрыл свою книгу с тихим, но окончательным стуком.

– Это невозможно, – повторил он с сочувствием в голосе. – Нолан не твой истинный. Если бы это было так, такая же метка появилась бы и у него.

Отчаяние охватило меня, как волна ледяной воды. Я схватила руку Нолана, дрожащими пальцами задирая рукав его безупречного костюма. Кожа была чистой – ни намека на золотистые линии, ни малейшего признака метки.

– Она появится позже, – настаивала я, слыша истерические нотки в собственном голосе. – Должна появиться!

Старейшина покачал головой, его глаза были полны древней мудрости и сострадания.

– Метки истинности проявляются одновременно, Лира. Такова их природа, таков закон, установленный задолго до нас.

Нолан стоял рядом со мной, его лицо застыло маской, не выражающей ничего. Я искала в его глазах прежнюю любовь, прежнюю страсть, но видела лишь оцепенение, словно часть его умерла прямо здесь, под свадебной аркой.

Я повернулась к матери, чей взгляд был полон ужаса и непонятного мне благоговения, к отцу, растерянно сжимающему кулаки, к гостям, перешептывающимся все громче. И в этот момент я поняла, что все мои мечты, все планы, все надежды на будущее рассыпались, как карточный домик под порывом безжалостного ветра судьбы.

Золотая метка на моей руке пульсировала, словно насмехаясь надо мной, обещая мне судьбу, которой я никогда не желала.