Текст книги "(Не) люби меня (СИ)"
Автор книги: Ната Лакомка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)
Королевский ужин был вкусным, обильным и веселым. Менестрели бренчали на лютнях, и собачка королевы звонко лаяла на них. Постепенно гости стали вальяжнее и развязнее, то и дело слышался смех, музыканты снова начали наигрывать песенки, и молодежь продолжила танцы.
Я бы тоже с удовольствием продолжила танцевать, но леди Бригитта заявила, что пляски до упаду приличествуют лишь незамужним девицам. а жене ее сына полагается вести себя спокойнее.
Элиша посмотрела на меня со злорадством, покидая стол, а я решила скоротать время в компании долек апельсина, политых медовым соусом, но тут Жозеф незаметно толкнул меня коленом. Я покосилась на мужа, и он взглядом указал на выход из зала. Чуть не фыркнув, я сделала страшные глаза, потому что без слов поняла, о чем он просит. Но муж так жалобно приподнял брови, а его рука под столом легла на мое бедро, нежно сдавила и погладила, что я не смогла отказать.
Чинно промокнув салфеткой губы, я вышла из-за стола и направилась вместе с другими дамами в дамскую комнату, сопровождаемая одобрительным взглядом свекрови, но едва мы вышли из главного зала, я отстала от благородных леди и спряталась за колонну. Ждать мне пришлось недолго, и вскоре показался Жозеф – он шел крадучись и оглядывался, отыскивая меня. Чтобы немного его помучить, я не сразу вышла из своего укрытия. а дождалась. когда он пройдет мимо.
Проследовав за ним на цыпочках, я закрыла ему ладонями глаза, и тут же оказалась прижатой к каменной стене, а моя маска улетела в угол с оборванными вязками.
– Какой быстрый, – упрекнула я мужа с нарочитой суровостью. – А я просидела над ней два часа, к твоему сведению. Все пальцы исколола.
– К черту маски… я уже не могу, Ди… – шептал муж, покрывая поцелуями мои щеки, глаза, губы, – я думал, что умру, когда смотрел на тебя!..
– Но мы же в королевском замке, – ответила я, закрывая глаза и растворяясь в его объятиях. – Это неприлично…
– Наплевать на приличия! – почти прорычал он, жадно лаская меня. – Ты принадлежишь мне! И будешь принадлежать там, где я захочу!
– Какой у меня пылкий муж! – восхитилась я.
– Скорей бы вернуться, – простонал он, прижимаясь ко мне напряженными бедрами.
– Здесь даже обниматься приходиться тайком!
– Бедный, ты уж потерпи, – пожалела я его и поцеловала так, как ему нравилось – коснувшись языком языка.
После этого Жозеф перестал шептать и без лишних слов оттянул ворот моего платья вниз. Мы страстно целовались в темноте, и муж ласкал мои груди, высвободив их из пены кружев. Я запрокинула голову, позволяя ему целовать меня в шею, и закрыла глаза, блаженно отдаваясь теплу его рук и губ.
– Я сейчас возьму тебя прямо здесь, – Жозеф уже пытался задрать подол моего платья.
– Но это так неприлично!.. – поддразнила я его.
Видела бы сейчас моя свекровь своего правильного сына!
– Кчерту приличия… – взмолился он.
– Ты испортишь мне прическу, – сказала я, целуя мужа. – Потерпи до дома…
– Это долго!.. Ди, пожалуйста!..
Я откинула с лица выбившуюся прядку и едва не вскрикнула, потому что за спиной Жозефа маячил чей-то силуэт.
Мой муж резко обернулся, но вместо грозных слов из его горла вырвалось нечто нечленораздельное, и я прекрасно понимала, почему он потерял дар речи – перед нами стоял король. Стоял и смотрел на нас, приподняв волчью маску. Глаза его ничего не выражали, и свет, падавший сзади и косо, придавал его величеству, поистине, дьявольский вид.
– А-а… 3–9… – заикался Жозеф, а я, отвернувшись, приводила в порядок платье.
Щеки мои так и пылали – какая глупая ситуация! Оказаться перед королем в таком виде! Поправив ворот. я обернулась и поклонилась, кусая губы. Ситуация глупая, просто дурацкая, и мне так некстати захотелось посмеяться.
– Приносим извинения, ваше величество, – сказала я. – Мы с мужем очень скучаем друг по другу, но у нас мало времени и возможностей, чтобы побыть вместе.
– А, да, – подхватил Жозеф. – Простите мой порыв, сир… Нам приходится жить в гостинице с матерью и сестрой, а это, сами понимаете, не располагает к любви…
– Ну что вы, – сказал король, и его неожиданно хриплый голос гулко прозвучал под сводами замка. – Это мне надо извиниться, что потревожил вас так некстати.
– Сир! Ваше величество! – забормотал Жозеф. – Уверяю вас, я случайно увидел жену в полутьме и потерял голову…
– Прекрасно тебя понимаю, Верей, – король опустил маску, опять превращаясь из человека в оборотня. – Я бы тоже потерял голову.
Он повернулся и пошел в сторону главного зала, а я не сдержалась и прыснула, уткнувшись мужу в плечо.
– Господи, мы с тобой – двое помешанных, – сказала я, отсмеявшись. – Нам лучше вернуться, иначе точно не избежать недельного покаяния. Твоя матушка об этом позаботится.
Мне было смешно, а Жозеф только натянуто улыбнулся и уныло кивнул.
Глава 7. Спальня в подарок
Остаток вечера прошел не менее весело – представляли пьесу, а потом выступали жонглеры и акробаты. Я с восторгом хлопала в ладоши и притворялась, что из-за грохота барабанов, которым сопровождалось выступление артистов, не слышу ворчания свекрови.
Праздник подходил к концу, по знаку распорядителя бала все сорвали маски, и слуги вынесли на огромном блюде гору фруктового мороженого – самое желанное лакомство, когда ты разгорячен весельем.
Жозеф принес нам фарфоровое блюдечко, на котором лежали шарики ванильного мороженого и ломтики апельсинов. Пока мы лакомилась, пользуясь вместо ложек палочками песочного печенья, к нам подошел мажордом. Поклонившись, он в витиеватых выражениях сообщил, что его величество надеется, что праздник пришелся нам по душе, и предложил воспользоваться королевским гостеприимством и переночевать в замке.
Стоявшие вокруг гости замолчали, позабыв о мороженом. Жозеф поклонился, бормоча благодарности, а леди Бригитта невозмутимо кивнула:
– Передайте его величеству, что мы с удовольствием принимаем его приглашение.
Это честь для рода Верей.
– Для вас апартаменты приготовлены рядом с покоями королевы, – поклонился мажордом леди Бригитте и Элише, а лорд и леди Верей могут расположиться в Голубой спальне, ваши вещи привезут в течение часа, если изволите.
– Я сама съезжу за вещами, – тут же решила свекровь.
– Как вам будет угодно, – сказал мажордом и добавил, посмотрев на нас. – Его величество выражает надежду, что вам понравится комната, и заверяет, что там вас никто не побеспокоит.
Намек был более чем прозрачен, и мы с Жозефом переглянулись.
На наше счастье леди Бригитта этого не заметила – мыслями она уже устраивалась в комнате, рядом с королевой. Ей хотелось бы, чтобы мой муж сопровождал ее и Элишу, но Жозеф отказался – перевезти вещи достанет и двух слуг. Ему, как и мне, не терпелось оказаться в королевской спальне.
Реальность превзошла все ожидания – я никогда не видела таких красивых и удобных покоев. Восточные ковры, бархатный балдахин, простыни из самого тонкого шелка, изящная мебель и смежная комната, в которой стояла огромная ванна…
– Твой король – замечательный, – сказала я, распуская шнуровку на корсаже, чтобы поскорее избавиться от платья и окунуться в горячую воду. – Я так ему благодарна!
Посмотри, какая широкая кровать, какое зеркало! И ковер! Сегодня я буду танцевать для тебя.
– Я бы согласился на все прямо сейчас и без танцев, – сказал Жозеф, обнимая меня за талию. – Наконец-то мы одни. Только ты и я – чудно, правда?
– В королевской спальне и ночь должна быть королевской, – ответила я, уклоняясь от его поцелуев. – Имейте терпение, лорд Верей! Вашей супруге хочется предстать перед вами чистой и благоухающей.
– Для меня ты – самый душистый цветок, – заверил он, подталкивая меня к постели.
После недолгой шутливой борьбы я одержала победу и удалилась в ванную, прихватив кое-что из своего дорожного сундука.
Выкупавшись и расчесав волосы, я не стала одеваться. В княжестве, где родилась моя мать, танцовщицы не кутались в ткани. Танец – это движение тела, а не колыхание одежд. Однажды я уже танцевала перед мужем – в нашу первую брачную ночь, и оказалась в постели быстрее, чем смогла бы досчитать до тридцати. Больше у меня не было возможности развлечь его эротическим зрелищем, но сегодня у меня появился шанс полностью раскрыть мужу мои таланты.
Умение танцевать было одним из главных женских умений по трактату любви, и у родственников матери я с удовольствием училась искусству танца. Только это были совсем другие танцы, даже не те, что любили на родине моего отца. Нет, восточные танцы были мистерией, таинством, которое нельзя было показывать сторонним.
Только небесам, только любимому мужчине. Подарком из Лаллапура я привезла сагаты – медные тарелочки, которые полагалось надевать на пальцы и вызванивать ими мелодию, аккомпанируя танцу.
Это настоящее мастерство – танцевать и играть одновременно, это называлось гармонией движения души и тела, а сегодня я чувствовала, что гармония движений переполняет меня.
Повязав на бедра газовый шарф, я распустила волосы и надела на пальцы сагаты, а потом вошла в спальню, чтобы одарить мужа красотой и любовью.
Глава 8. Чужая и желанная
– Ты их устроил? – спросил его величество Дидье Ланвар у мажордома сэра Лимерика, когда шел по коридорам своего замка к покоям королевы.
Сняв надоевшую волчью маску, король перебросил ее сэру Лимерику.
– Как вы и приказали, – ответил мажордом, – вдову с дочерью – в комнате рядом с ее величеством, а лорда и леди Верей – в Голубой спальне.
– В Голубой? – король резко остановился. – Я же сказал тебе – в Желтой.
– Но Голубая ничуть не хуже, – ответил слуга, вполне невинно вскидывая брови.
Сэр Лимерик служил у нынешнего короля уже давно, и знал своего хозяина лучше, чем кто-либо. Он никогда не лгал и ничего не скрывал. Но сейчас Дидье смотрел на верного слугу с подозрением, а тот, как ни в чем не бывало, пояснил:
– В Голубой им будет удобнее. Спальня расположена в стороне от основных комнат, там их никто не потревожит. Вы же хотели именно этого?
В простом вопросе королю послышался подвох, но мажордом даже глазом не моргнул:
– К тому же, в Желтой спальне сейчас меняют кладку в камине.
– Первый раз слышу, – буркнул Дидье и пошел дальше.
– Начали только сегодня, – невозмутимо сказал сэр Лимерик. – Я счел событие слишком незначительным, чтобы докладывать. Желаете, чтобы я сопровождал вас?
И в этом простом вопросе все было не так просто. Но верный слуга оставался верным до конца – в лице его ничто не изменилось, и Дидье готов был поклясться, что Голубая гостиная и в самом деле стала пристанищем для молодоженов лишь по случайному стечению обстоятельств.
В Голубой гостиной обычно располагали представителей дипломатических миссий, потому что за стеной имелась потайная комната, а в стене – глазок, через который можно было видеть и слышать все, что происходит в спальне. Дьявольское искушение для того, кто уже несколько дней мучается от страсти. И вот теперь так легко можно посмотреть на нее – на леди Верей, на Диану…
Сэр Лимерик ждал ответа, а Дидье боролся с демонами в своей душе.
Посмотреть, только посмотреть, какая она – когда вокруг нет посторонних, когда распускает волосы, когда снимает платье…
– Тогда я пойду, сир, – поклонился мажордом. – Мне еще предстоит проводить гостей. С вашего позволения.
И он преспокойно направился в другую сторону, оставив короля один на один в борьбе со страстями. Дидье провожал его взглядом, понимая, что правильнее будет окликнуть слугу, приказать ему вернуться, чтобы вечер прошел, как обычно – в компании супруги, в разговоре с сыном. Но язык словно онемел, и произнести несколько коротких слов оказалось невозможным.
Мажордом скрылся за поворотом коридора, и Дидье выругался сквозь зубы.
Эта девчонка и в самом деле колдунья, как болтают о людях ее страны. Разве можно объяснить иначе, почему он все время думает о ней, почему хочет на нее смотреть, почему хочет… хочет ее…
Оглянувшись по сторонам, король быстрым шагом пересек несколько лестниц и арочных пролетов и остановился перед статуей горгульи, закрывавшей вход в потайные коридоры замка, а потом потянул горгулью за высунутый из клыкастой пасти язык.
Дверь, неотличимая от стены, открылась бесшумно, и король нырнул в темноту, даже не взяв факел. Он знал местные тайники наизусть, но никогда еще не пользовался ими с такой дрожью и с таким нетерпением. И снова он подумал, что не зря слуга распорядился заселить гостей именно в эту спальню. Он уже разгадал тайные желания своего господина – такие же черные, как потайные ходы замка Ланвар. И если разгадал – то поступил так умышленно? Получается, Лимерик предвидел и одобрял, поступок своего короля. Что ж, старый черт мог бы собой гордиться.
Дидье подошел к стене, отделявшей его от спальни, и услышал приглушенные голоса, женский смех, от которого кровь закипала в жилах, а потом – странный мелодичный звон, будто кто-то встряхивал колокольчиками, создавая музыку…
Дидье в последний раз призвал себя к благоразумию, но уже знал, что нарушит все мыслимые нормы – человеческие и божественные. Уже нарушил, потому что возжелал чужую жену. Глубоко вздохнув, он нащупал на стене край створки, закрывавшей сквозное отверстие, сдвинул ее и приник к «глазку».
Глазок располагался так, чтобы можно было без труда осмотреть всю комнату. И Дидье сразу увидел леди Верей – Диану Она стояла перед зеркалом, полуобнаженная, прикрытая лишь на бедрах газовой тканью. Черные волосы струились водопадом до пояса – в них так и хотелось зарыться лицом, вдохнуть их запах – незнакомый, сладкий, манящий. Король не сразу понял, что делает женщина – она медленно и волнующе поводила бедрами, вскинув руки над головой, а звенящая музыка сопровождала каждое движение.
Она танцевала! Дидье отстранился от «глазка», пытаясь унять, бешено забившееся сердце, а потом снова посмотрел.
Да, чужая жена танцевала – чувственно, странно. Он никогда раньше не видел подобных танцев. На пальцах красавицы были надеты небольшие медные диски, и она ловко выстукивала ими, создавая музыку для танца. Дидье следил за ней, не отрываясь, а она, как нарочно, распаляла каждым движением, извиваясь с таким исступлением, словно умирала от желания.
Вот она повернулась, блеснув улыбкой, и изогнулась назад, так что распущенные волосы коснулись ковра, а высокие груди указали сосками строго вверх.
Рука сама собой легла на отвердевший член, потому что смотреть на это и оставаться безучастным смог бы только мертвый. Дидье жадным взглядом ласкал женские груди – он видел их мельком, в темноте, выглядывавшими из приспущенных кружев, а теперь ими можно было любоваться открыто – упруго подрагивающими при каждом движении, жаждущими мужского прикосновения.
Хотелось погладить их, сжать, поцеловать каждую, легко прикусывая соски, чтобы женщина в его руках изогнулась точно так же, предлагая ему себя, и застонала от страсти…
Он и сам застонал, все теснее вжимаясь в ладонь напряженным членом. Это была самая настоящая мука – видеть эту женщину так близко и не иметь возможности к ней прикоснуться. А почему не иметь возможности?.. Разве он не король?.. И разве всё в этой стране не принадлежит ему? А она показала, что он ей не противен.
Впрочем, она не сказала и обратного, когда он напрямую намекнул ей о любви. Не поняла намека или отказала?..
Как во сне, Дидье потянул поясной ремень, расстегивая пряжку.
– Милая, если ты сейчас не подойдешь… – услышал он прерывающийся голос Верея, и с неудовольствием заметил и его самого.
Счастливый муж лежал на постели – голый, готовый к любовным подвигам, и смотрел на танцующую Диану, пожирая ее глазами. Дидье поморщился – как глупо выглядит этот молокосос. Но и сам он, наверное, выглядит не умнее – прячась в темноте и рукоблудствуя. Он почувствовал стыд и злобу. Хотелось грохнуть кулаком в стену, заорать, чтобы парочка в спальне испуганно подскочила, как это было вечером, когда он застал их за поцелуями. С трудом сдержавшись, Дидье закрыл «глазок». Безумие… настоящее безумие… и ни к чему хорошему это не приведет, надо остановиться, пока не поздно…
Но разум был посрамлен, потому что король снова потянул задвижку, не в силах отказаться от зрелища, сводящего с ума.
Медные тарелочки зазвенели быстрее, теперь Диана повернула их ребром, отчего звук изменился – стал приглушенным и четким, без звона. Завертев бедрами, она поводила грудью, как голубка, призывающая самца, и черные волосы летели шелковым покрывалом с одного плеча на другое, то скрывая гибкое женское тело, то открывая его.
– Ди!.. – умолял Верей, но она засмеялась.
Этот хрустальный смехе..
Дидье машинально отер пот со лба.
– Подождите немного, мой господин! – промолвила Диана, кланяясь на восточный манер – сложив руки ладонями перед грудью, а потом опять начала танцевать, покачивая бедрами и играя волосами. – Терпение, мой повелитель, любовь слаще, когда путь к наслаждению долог…
Она звала этим танцем. Звала, обещая наслаждение, обещая любовь и страсть – чистую, без дурацких правил и условностей… Это была женщина совсем иной породы чем те, которых он знал – настоящая женщина. Радостная, открытая, искренняя, прекрасная в проявлении своей любви.
И чужая.
Король прикусил нижнюю губу, когда Диана скользнула на постель, раскрывая объятия мужу. Верей тут же облапил ее, хватая за груди, срывая газовую ткань и кладя руку на треугольный холмик – гладкий, без единого волоска, бесстыдный в своей наготе, нежный, как лепестки розы.
Диана всхлипнула и запрокинула голову, опуская ресницы. Верей бросил ее на подушки и торопливо склонился к ней, разводя стройные женские ноги и нацеливаясь уже торчащим членом.
Это было невыносимо – видеть эту женщину с другим, пусть она и принадлежала другому. Дидье прижался щекой к стене, отворачиваясь. Но слышать он не перестал, и сдавленный вскрик Дианы отозвался в его душе болью и восторгом.
Ревность и трепет, муки совести и вожделения – раньше он и подумать не мог, что можно испытывать столько чувств разом. Если бы это он был там, на шелковых простынях, рядом с ней, он ласкал бы ее с большим пылом, и дал бы ей больше страсти. Верей дурак, он не достоин такой женщины…
Молодой муж уже достигал пика наслаждения, судя по сопению и убыстрившимся ударам плоти о плоть, а Диана, наоборот, затаилась. Женщина, которой хорошо, не молчит. Ее вздохи опаляют, иногда она всхлипывает, что-то шепчет…
«Простите, сир, я потерял голову…» – услышал Дидье, как наяву, голос Верея.
Нет, это он потерял голову.
Презрев все законы морали, король посмотрел в «глазок». Как раз в этот момент Верей вскрикнул и замер, а потом скатился с жены.
– Любимая… милая… Ди… – бормотал он, тяжело дыша. – Я счастлив… я безмерно счастлив…
Она поцеловала его в плечо и вытянулась рядом с мужем, рука ее легко порхала по его торсу, но Верей уже сонно прикрыл глаза.
А Диана не была удовлетворена. Дидье видел это, чувствовал. Вот она чуть сжала колени и подвигала бедрами, а на губах появилась грустная улыбка. Потом женщина повернулась на бок, спиной к мужу, который уже сладко посапывал, разметавшись. Теперь король мог видеть ее лицо – смуглое, темноглазое, с гордым разлетом бровей. Верхняя губа немного коротковата, и поэтому кажется, что леди Верей всегда чуть улыбается. Вот и сейчас видна была белоснежная полоска ровных зубов, особенно ярких по сравнению с золотистой кожей. Но женщина не улыбалась, она даже вздохнула – коротко. удрученно, как будто резанула по сердцу ножом.
Зажав ладони между коленями, Диана смотрела на огонек оплывшей свечи, а Дидье казалось, что она смотрит на него.
Она не была удовлетворена, и, промучившись сколько-то, приласкала себя. Одна рука ее осталась между стиснутыми бедрами, а вторая легла на грудь – сжала, ущипнула сосок…
Дидье обезумел по эту сторону стены. Если бы сейчас он был рядом. Он, а не этот молодой осёл. Разве можно допустить, чтобы такая женщина ласкала саму себя?
Это противно природе, это…
Бедра Дианы двигались теперь так же, как в танце – чувственно, ритмично. Тонкие пальцы играли то одной грудью, то другой, и королю представлялось, что это он ласкает податливое золотистое тело.
Может, в это время она мечтала о нем. Так же представляла, что это он берет ее.
Уперевшись лбом в стену, Дидье сжал член, лаская его в такт движениям Дианы, не отрывая от женщины взгляда. Он бы любил ее медленно, смаковал, как хорошее вино. Разглядывал, как редкое произведение искусства, гладил бы нежно, как породистую лошадь.
Диана задвигалась быстрее, губы ее приоткрылись, из них вырвался полувздох или полустон, а потом рука, сжимавшая грудь, поникла, а золотистое тело вздрогнуло, и колени разжались… В исступлении терзая член, Дидье тоже чувствовал развязку – еще немного, и он взорвется… Еще чуть…
Но Диана воровато оглянулась на мужа, коротко вздохнула и осторожно подтянула покрывало, лежавшее в изножье кровати. Глядя, как она заботливо укрывает спящего Верея, Дидье ощутил разочарование. Разочарование и злость – чужая жена думала вовсе не о нем, не о короле. Она мечтала о своем муже. И это напрочь уничтожило всё желание.
Возбуждение спало, и король застегнул поясной ремень, чувствуя себя отвратительно. Больше всего хотелось ударить кого-нибудь – просто так, чтобы выпустить ярость. А еще лучше – придушить. Например, Верея.
Закрыв «глазок», Дидье пошел к выходу, едва не скрипя зубами. Пожалуй, сейчас он не смог бы с уверенностью сказать, кого ненавидел больше – себя за слабость, Верея – за беспросветную тупость, или эту черноволосую девчонку, которая взглядами и улыбками лишила его покоя…
