Текст книги "(Не) люби меня (СИ)"
Автор книги: Ната Лакомка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Он наклонился ко мне совсем близко и сказал на ухо, обдав горячим дыханием:
– Отсосешь у меня пару раз, чтобы со вкусом, как отцу… И будешь свободна.
Кровь отхлынула от моего лица, но я даже не пошевелилась, только сказала тихо и сквозь зубы:
– Пошел вон, сопляк.
– Какая гордость… – принц медленно отстранился от меня, – странно для шлюхи.
– Пошел вон, – повторила я. С огромным удовольствием я влепила бы ему пощечину, но поодаль стояли служанки, и благоразумие подсказало мне соблюдать хотя бы видимость спокойствия, пусть в груди все полыхало от гнева.
– Набиваешь себе цену? – принц ущипнул меня за подбородок, а когда я резко отвернулась, засмеялся. – Хорошо, я еще и приплачу. – Десяти золотых хватит?
Плачу дорого, ты ведь королевская шлюха, будешь повыше мастерством, чем гулящие девки из Сохо.[3]3
Здесь отсылка к району Сохо в Лондоне, где с 15-го века проживали низшие слои населения, в том числе и женщины, торговавшие телом.
[Закрыть] Ну же, – он схватил меня за руку, притягивая к себе. – Всего два раза – у тебя язык от этого не отвалится, – и положил мою ладонь себе пониже живота, не стесняясь возможных свидетелей, – а я уже готов выстрелить ядом…
Это оказалось последней каплей, и я тоже позабыла, что нас могли увидеть.
Вырвавшись, я ударила его наотмашь, отчего голова у него мотнулась, как будто шея была тряпичная.
Служанки, вроде бы смотревшие в сторону, подобрали подолы и помчались прочь со всей скоростью, на которую были способны.
– Ты что себе позволяешь? – принц держался за щеку и зло сверкал глазами, а я начала медленно отступать в сторону зарослей бузины, готовясь обратиться в бегство следом за служанками. – Куда?! – разгадал мои намерения принц и прыгнул вперед, хватая меня за плечо. – А ну стой!..
Мы боролись, налетая на кусты и ломая ветки, и принцу, потерявшему в пылу битвы свой берет, никак не удавалось со мной справиться, потому что я оборонялась с яростью дикого зверя, молотя его кулаками, куда попало. Он пытался перехватить меня за запястья, но я пнула его по колену (правда, отбив все пальцы), а потом вцепилась ему в волосы, отчего он взвыл и рванулся прочь.
Воспользовавшись этим, я бросилась бежать по направлению к замку. Свернув за бузиновую рощицу, я с размаху налетела на мужчину, преградившего мне путь.
Наверное, я бы упала, но он поддержал меня, успев поймать за плечи, а потом обняв за талию. Это был король, и он внимательно смотрел на мои растрепавшиеся волосы, и сбившийся плащ. Раздался топот, а потом из-за кустов вылетел злой и запыхавшийся принц, и остановился, как вкопанный, увидев отца.
– Дреймонд? – хмуро спросил король, не отпуская меня, хотя пыталась освободиться, пусть и не так настойчиво, как отбивалась от принца.
– Как ты неожиданно вернулся, отец, – сказал принц, отряхивая о колено берет, что держал в руке, и водружая себе на голову. Два пера сломались и теперь жалко висели. – Рад тебя видеть. Поездка была удачной?
– Более чем, – король перевел взгляд на меня. – Что произошло?
– Ничего, – ответил принц, улыбаясь. – Просто прогуливались с твоей шлюхой по саду. Она милая.
Я оказалась свободной быстрее, чем успела моргнуть, а король уже стоял рядом с сыном, придерживая его за отворот камзола.
– Ты сейчас же извинишься перед метрессой дю Рой, – сказал король буднично, а принц рванулся из-под его руки, как совсем недавно рвалась я.
– С чего это мне извиняться перед ней? – сказал Дреймонд с вызовом.
– Поклонишься, попросишь прощения и поцелуешь ей руку, – король потянул принца за собой, но тот дернулся так, что ткань камзола затрещала.
– Я целую руку только ее величеству королеве! – Дреймонд смотрел на отца с ненавистью. – И не стану унижаться перед королевской шлюхой!
– Диана – княжна древнего рода, – сказал король все так же, без выражения.
Было видно, что принцу страшно, но он продолжал храбриться и сказал, как выплюнул:
– Княжна? Может, такая княжна, что меняет княжества – постели?
В следующее мгновение король схватил его за шею сзади и легко согнул крепкого парня головой вниз, заставляя поклониться мне. Дреймонд зашипел от боли, но не мог одолеть отца. Бархатный берет опять оказался на земле, и принц, пытаясь выпрямиться, затоптался на нем, окончательно поломав фазаньи перья.
Я наблюдала за этой сценой, и меня трясло от обиды, от ярости, от ненависти ко всей этой семье! И мне вовсе не нужны были их извинения и поцелуи!
Король посильнее сдавил пальцами, и Дреймонд рухнул на одно колено, прохрипев:
– Прошу прощения… метресса…
– Хорошо, – сухо похвалил его отец. – Продолжай.
– Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне! – сказала я срывающимся от злости голосом.
– Он поцелует тебе руку, как своей госпоже, – перебил меня король. – Потому что я так хочу, – он отпустил сына. – Я жду.
Дреймонд выпрямился, потирая шею, а потом выкрикнул:
– Никогда не стану целовать руку шлюхе! – и побежал, ломая кусты.
На земле остался валяться его берет. Бархат превратился в грязную тряпку, а перья хрустнули под сапогом короля, когда он подошел ко мне.
– Это я виноват, что сын вырос таким, – сказал король, положив руку мне на плечо.
Меня словно придавило каменной плитой, и я дернулась, показывая, что мне неприятно, но король сжал мое плечо и продолжал:
– Я был все время в походах, а Дреймонд постоянно болел, я не мог возить его с собой. Мать испортила его любовью, придворные – лестью.
Что-то новое было в его голосе, и я удивленно вскинула голову.
– Никто больше не посмеет унизить тебя, даже Дреймонд. Клянусь. В этот раз он перешел все границы, и я накажу его.
– Накажете? – сказала я сквозь зубы, распаляясь все больше. – За что? За то, что он назвал меня шлюхой и вел себя со мной, как со шлюхой? Но разве он не прав?
Разве не вы наградили меня этим титулом? Таким почетным, что любой посчитает своим долгом залезть мне под юбку! – я уже почти кричала, давая выход переполнявшей меня ярости.
– Прости, я тоже виноват перед тобой, – сказал он спокойно. И взгляд у него был такой же – спокойный, прямой, так может смотреть только человек, уверенный в своей правоте. – Но я ни о чем не жалею, и готов за все ответить перед небесами.
– С небесами будете разбираться позже, – отрезала я.
– Готов ответить перед тобой, – он сказал это очень серьезно, без улыбки. – Чего ты хочешь? Я сделаю для тебя все, что попросишь.
Глава 24. Смелая в любви
Глаза Дианы гневно горели, и Дидье снова подумал, что красивее ее нет никого на свете, даже когда она злится, даже когда готова убить его и остолопа Дреймонда.
Сам он тоже был взбешен нахальством сына, и вскоре принца ждал неприятный разговор – по-мужски, без изысканных слов. Но сейчас он должен был остаться с ней, с Дианой. Он ждал этой встречи, думал о ней все время, пока отсутствовал. И надеялся, что встретит ее хотя бы в добром расположении духа, если не счастливую, но всё сложилось иначе.
– Что мне сделать для тебя? – повторил он.
Попроси она сейчас золота с нее весом или меру драгоценных камней, он открыл бы королевскую казну, не раздумывая. Но она медлила, молчала, кусая губы и метая молнии глазами.
Но вот в темных глазах ему почудилась насмешка – словно огненные искорки промелькнули под ресницами.
– Встаньте к дереву, – приказала она, стаскивая перчатки и бросая их в траву. – Нет. спиной. Прислонитесь к дереву спиной, – и, не дожидаясь, пока он исполнит. толкнула его к буковому дереву в зарослях бузины.
Дидье выполнил ее пожелание, не понимая, чего она от него хочет. Решила поколотить его и примеряется, как ударить получше? Это показалось ему смешным, но Диана и в самом деле смотрела на него, прищуривая глаза, оценивающе окидывая взглядом. Вот она стремительно шагнула к нему и вдруг провела по его члену рукой – вверх-вниз, и еще раз, скользя пальцами по всей длине.
Возбуждение, покинувшее его, когда он увидел Дреймонда, преследующего Диану. вернулось в ту же секунду. Под нежной женской рукой член отвердел, и внизу живота мучительно заныло, требуя немедленного удовлетворения.
– Что ты делаешь? – спросил Дидье хрипло, взяв Диану за плечи и пытаясь притянуть к себе, но она оттолкнула его руки, мрачно горя глазами. – Нас могут увидеть. – сказал он, чувствуя дрожь во всем теле.
Будь они сейчас в спальне, Диана бы уже лежала на постели голая.
– А что нового узнают? Всем и так известно, что я королевская шлюха! А шлюхи именно так себя и ведут – бесстыдно, дерзко!
Словно завороженный, он смотрел ей в лицо, помимо воли повторяя ее слова – бесстыдно, дерзко…
Она тоже смотрела ему в глаза, и от этого насмешливого и чуть презрительного взгляда в упор желание охватило короля с особенной силой. Только она могла глядеть так, что разум замолкал сразу и надолго, отступая перед звериной страстью. Она имела над ним огромную власть, и понимала это. И сейчас воспользовалась этим.
– Я желаю, чтобы вы стояли смирно, – сказала она, как приказала. – Смирно, как ягненочек на привязи. Вам понятно, сир?
– Да… – еле выдохнул он, потому что она начала ласкать его – умело, огненно. лишая способности думать и владеть собой.
Дидье запрокинул голову, уперевшись затылком в ствол бука. Что из того, что их увидят? Сейчас ему не было Дела, даже если бы все королевства мира объявили ему воину.
Диана убрала руку, и он дернулся, чтобы остановить ее.
– Не двигаться, – последовал новый приказ, и король подчинился.
Она опустилась перед ним на колени и расстегнула его поясной ремень, а потом дернула тесемки на нижних штанах.
– Всегда на полдень, – сказала она со смешком, высвобождая его член, уже готовый ринуться в бой.
Она держала его так же изящно, как грушу на королевском завтраке. И смотрела прямо в глаза. Это взгляд околдовывал, и Дидье полностью отдался ее воле, позволив делать с собой всё, что было угодно этой южной колдунье. А она терзала его медленной, мучительной лаской, словно не замечая, что он пытался двигать бедрами, подсказывая ей ритм побыстрее.
– Ты мучаешь меня, – сказал Дидье, касаясь ладонью ее шелковистых волос. Пряди выбились из прически и падали на грудь.
Диана перебросила их на спину, а потом отпустила его и распахнула приталенную куртку, что была под плащом. Ловко приспустив корсаж, она обнажила груди и покачала их в ладонях, а потом ущипнула себя за соски. Это было слишком сильное зрелище, и Дидье, позабыв об обещании стоять неподвижно, потянул обольстительницу вверх, чтобы самому ощутить шелковистую гладкость ее грудей и твердость темных сосков.
– Стоять! – прикрикнула она на него, и снова занялась его членом.
Оттянув крайнюю плоть, она быстро облизнула налитую кровью головку, отстранилась, а потом набросилась на него – совсем как в их первый раз.
Она ласкала его ритмично, без остановки, и король сначала судорожно втягивал воздух при каждом ее движении, а потом стал подстанывать в такт, и она сразу принялась за дело с удвоенным усердием.
– Даже не думай… заставить меня… кончить так, – с трудом проговорил Дидье, поглаживая ее волосы. – Я хочу… чтобы ты тоже…А-а!.. – он не сдержал вскрика, когда она подалась вперед, позволив ему проникнуть ей в горло до конца.
Один раз он уже испытал подобную атаку, но тогда смог ей противостоять, сможет и сейчас… Сможет…
Но эта бесстыдница словно тоже сошла с ума, набрасываясь на него, как изголодавшаяся форель на наживку. Она не выпускала его из своего горячего рта ни на секунду, всё убыстряя движения. Дидье хватал ртом воздух и смотрел вниз, где алые губы скользили по его плоти, и когда Диана отстранялась, были видны золотистые груди, подпрыгивающие в такт Удивительно, как его член не воспламенился от такого бешеного трения, но сам он горел, сгорал в том огне, в который повергла его прекрасная мучительница. И стало понятно, что он не сможет ей противиться, не успеет ее остановить… А она все стремительнее и стремительнее уносила его в страну наслаждения. Руки ее легли на его бедра, а он сжимал в кулаках ее волосы, уже проигрывая ей, сдаваясь на ее милость.
Она тоже застонала, и это решило всё.
– Ди… Диана!.. – выкрикнул он, когда она довела его до конца, и попытался ее оттолкнуть, но она приникла к нему, вцепившись в него намертво, заставляя кончить ей в рот.
Содрогаясь всем телом, Дидье шептал ее имя, лаская ее затылок, сжимая ее плечи. Он гладил точеную женскую шею, высокие скулы, и чувствовал счастливое опустошение и в теле, и в мыслях. Диана приняла его всего, до последней капли, и только потом отстранилась, все еще стоя на коленях. Губы ее дрожали, грудь порывисто вздымалась и опускалась.
Тяжело дыша, Дидье сполз спиной по дереву и сел на землю, даже не находя сил, чтобы прикрыться. Диана привела в порядок корсаж, и встала, теперь глядя на короля сверху вниз. Она уже пришла в себя и выглядела так, что впору было предстать перед Великим Понтификом для благословения.
– Жалкое зрелище, – сказала она.
– Где ты этому научилась? – спросил он, пропустив мимо ушей ее оскорбление.
– Прочла в известном вам трактате, – последовал холодный ответ. – И немного потренировалась.
Дидье словно обдало удушливой волной. На ком она тренировалась? На Верее, конечно же. И ему об этом было прекрасно известно, он сам видел их любовные забавы, и считал, что ему нет до этого дела. С кем была Диана до него – не имеет значения. Но вот она сказала об этом прямо, и ему совсем не понравилось. А ведь его привлекло именно то, что она была такая открытая, смелая, свободная в любви.
– Значит, тренировалась, – он не смог сдержать ревности, и испытал огромное желание еще раз придушить Верея.
– Да, – ответила она резко. – На огурцах. В наших краях они вырастают как раз такими, – и она пальцами отмерила в воздухе две пяди. – У нас их называют королевскими. Теперь понятно, почему.
Дидье потерял дар речи, не зная, что ответить, а она пригладила волосы, поправила плащ и пошла к замку, но через несколько шагов оглянулась через плечо и сказала:
– Считайте, что по нашему соглашению это был второй раз за неделю. И не беспокойте меня сегодня ночью, я хочу отдохнуть.
Он смотрел ей вслед, а потом усмехнулся, потерев ладонью лоб и закрыв глаза.
Глава 25. Большие перемены
Король выполнил мою просьбу и не позвал меня этой ночью. Лежа в постели, я видела, как луна крадется по небу – от края моего окна до края, и вспоминала безумство, что устроила днем в саду.
Я была в ярости, я горела от обиды и ненависти… И я захотела это сделать.
Перевернувшись на бок, я уткнулась пылающим лицом в подушку. Захотела – и сделала. К чему теперь думать об этом? Ты стала королевской шлюхой, Диана, так просто выполняй свои обязанности и не придавай этому большого значения.
Но легко было говорить, а мыслями я постоянно возвращалась к буковому дереву. где так бесстыдно предавалась плотской любви.
Хотя… почему – любви? Это не любовь. Это грех, который я совершила сознательно, чтобы выжить.
«Ты мучаешь меня…» – вспомнила я слова короля, и от одного воспоминания меня охватило жгучее желание.
Луна то пряталась в тучи, то выглядывала, а я металась в постели, воскрешая в памяти вздохи и стоны, и гортанный вскрик, когда все закончилось. Я хотела унизить его своей властью над ним, хотела увидеть его слабым передо мной, привязать к себе быстрым и острым удовольствием, чтобы потом ему всё казалось пресным. «Жалкое зрелище», – так я сказала. Хотела распалить его, оставаясь холодной сама, но… у меня не получилось.
«Я хочу…. чтобы ты тоже…», – тут я не выдержала и застонала, и перевернулась на живот, сбросив одеяло.
Он хотел доставить удовольствие и мне. Думал обо мне, когда его член был у меня во рту. Жозеф в такие минуты точно был не способен думать. Тем более, о моем удовольствии. Вспомнив мужа, я разгорелась ненавистью и злостью. Только теперь я поняла, сколько у меня было украдено любви. Да ладно! Была ли она, эта любовь?! Как унизительно понимать, что меня не любили. а лишь пользовались моей любовью. Жозеф пользовался мною, ничего не давая взамен. И если бы я так и оставалась замужем, то считала это правильным, я бы считала это настоящей любовью!..
Стоп. Я села в постели и взъерошила волосы, а потом со вздохом рухнула в подушки. Что ты творишь, Диана? Давай еще проникнись благодарностью к королю, за то, что он осчастливил тебя, сделав своей шлюхой. Ты забыла, что обещала себе? Ненависть и расчет.
«Хочу, чтобы ты тоже…» – этот голос звучал в моей голове с пугающей ясностью, и снова мне припомнились страстные стоны, и тело опять властно потребовало удовлетворения. Промучившись еще, я сдалась и пошла по проторенному пути.
Зажав между ног ладонь, я закрыла глаза и начала двигаться, лаская себя. Обычно в такие минуты я вспоминала, как Жозеф набрасывается на меня с поцелуями, как тяжело дышит, укладывая меня в постель, но сегодня воображение рисовало мне совсем другие картины, и мечты о Жозефе не шли с ними ни в какое сравнение.
Король ласкает меня, привязанную к кровати… Целует в грудь, играет сосками, спускается все ниже… Вот он ласкает меня языком – там, в самом потаенном месте… Жадно, жарко… А вот он стонет, когда я отвечаю ему теми же откровенными ласками. Я задвигалась быстрее и тоже застонала, выгибаясь всем телом, а потом погрузилась в блаженную дрему. Конечно, это нельзя было сравнить с тем волшебным полетом, когда король брал меня – неистово, теряя голову, и заставляя терять голову меня, но это было успокоение, и уже засыпая, я подумала, что вполне обойдусь этим полуудовольствием, чтобы не попасть в зависимость от страсти короля.
Ведь я из тех, кто не сдается…
Только память тут же услужливо повторила слова короля: я из тех, кто не отступает…
Утром я проснулась с головной болью, и, впустив Ланвен, снова легла в постель.
– Погода изменилась, – сказала Ланвен, наполовину приспуская штору, чтобы меня не беспокоил свет. – Полнеба затянуло. У многих леди болит голова перед дождем.
Я принесу вам завтрак сюда.
– Будьте так добры, – ответила я, закрывая лицо сгибом локтя.
Она ушла и вскоре вернулась. Я слышала, как хлопнула дверь, и зазвенели чашки и ложки, когда поднос поставили на стол.
– Как ты? – раздался совсем рядом голос короля, и я испуганно вскинулась.
Король сидел на краю постели и смотрел на меня ласково и с тревогой.
– Все хорошо, – ответила я сухо. – Всего лишь немного болит голова. А у нас с вами был договор, что вы не приходите в мою комнату.
– Мой врач сказал, что тебе надо съесть что-то легкое и сытное, – пропустив мое недовольство, король поднял руку, подманивая кого-то пальцем. – Миндальный суп – то, что нужно. Давай помогу тебе сесть.
– Я прекрасно справлюсь сама. Я вовсе не больна, – сев в подушках, я почти сердито отбросила на спину распущенные волосы и увидела Жозефа. Он стоял рядом с кроватью, в услужливом поклоне предлагая на подносе тарелку с супом, закрытую фарфоровой крышкой.
Несколько секунд я смотрела на него, не отрываясь, а потом спросила у короля:
– Ваш новый камердинер?
– Да, решил назначить его камердинером, – король улыбнулся углом рта.
Жозеф опустил глаза в пол, не меняя позы. На лице его еще были видны следы синяков, но в целом выглядел он очень бодро.
– Наверное, он счастлив? – спросила я, жестом приказывая поставить поднос на постель.
– Для меня это честь, – ответил Жозеф замогильным голосом и поставил поднос рядом со мной.
– Благодарить за эту честь вам следует меня, – сказала я, взяв ложку и зачерпнув ароматного густого кушанья, пахнущего мускатным орехом и гвоздикой. – Это я попросила его величество устроить вас на эту почетную должность.
Появившаяся с другой стороны кровати Ланвен быстро положила салфетку мне на колени, а Жозеф, не поднимая глаз, отступил на два шага, как и положено хорошо вышколенному слуге.
Король казался невозмутимым, но я то и дело чувствовала его взгляд. Пока я ела, мужчины и Ланвен молчали. Поставив чашку на поднос и положив ложку, я откинулась на подушки, заложив за голову руки.
– Очень любезно с вашей стороны, сир, что вы пришли навестить меня, – сказала я, наблюдая за Жозефом, лицо его было непроницаемым. – Могу я спросить, какие у вас планы на это утро?
– Как обычно, – ответил король. – Через полчаса меня ждут лорды, но в обед я могу прийти, или прогуляться с тобой в саду.
– Нет, я не хочу сегодня прогулок, – сказала я тоном, не терпящим возражений. – Если у вас есть полчаса свободного времени, могу я пригласить вас провести его со мной? – тут я посмотрела на короля и добавила: – Провести со мной, в этой постели?
Ноздри его затрепетали, губы чуть заметно дрогнули, но он спокойно ответил:
– Я с удовольствием принимаю твое приглашение, – и указал на поднос.
Жозеф тут же бросился вперед и убрал его, переставив на стол.
Король хотел прилечь рядом со мной, но я его остановила:
– Возможно, вам захочется сначала раздеться, сир?
– Не откажусь, – проговорил он медленно и встал, снимая камзол.
Ланвен быстро и тихо, как мышка, выскользнула из спальни.
– Зачем вам раздеваться самому? – спросила я. – Пусть камердинер вам поможет, – и кивнула Жозефу: – Поскорее, пожалуйста. Вы же слышали, что у его величества всего полчаса.
Краска сбежала со щек моего мужа, но он, стиснув зубы, принялся помогать королю снимать камзол, а затем и рубашку. Король не препятствовал ему, и вскоре стоял передо мной обнаженный до пояса. Жозеф заметно заколебался, судорожно комкая королевскую рубашку, что еще держал, и не знал, что делать дальше.
– Раздевайте до конца, – подсказала я ему. – Побыстрее. Нижние штаны тоже снимайте, и потрудитесь помочь снять сапоги.
Жозеф встал на колени, помогая королю разуться, а потом долго возился с пряжкой ремня, постепенно краснея, как вареный рак.
– Благодарю, с этим я справлюсь сам, – сказал ему король, когда остались только нижние штаны. Он распустил тесьму и штаны соскользнули на пол, а сам король остался совершенно голым.
– Прошу вас, – пригласила я его, откинув край одеяла. – А ваш камердинер пусть выйдет и проследит, чтобы нас не побеспокоили.
Жозеф вылетел из комнаты, не оглядываясь, а мы с королем остались наедине.
Выдержка тут же мне изменила, и я скрестила руки на груди, опустив голову. Король стоял возле кровати и не торопился присоединяться ко мне.
– Наверное, мне лучше одеться, – сказал он и наклонился, чтобы поднять нижние штаны.
Я мотнула головой, проглотила комок в горле и сказала:
– Нет, лягте, пожалуйста.
– Ты этого хочешь?
– Хочу, – сказала я с вызовом.
Он сел на постель, а потом лег рядом со мной, на бок, повернувшись лицом ко мне, и прикрывшись одеялом до пояса. Я хотела поцеловать его в губы, но не смогла заставить себя и поцеловала в плечо, запустив руку под одеяло и нашарив мужской член. Я начала ласкать его извечным движением – вверх-вниз, но король перехватил меня за запястье и опрокинул на подушку, нависнув надо мной.
– И это будет третий раз за неделю? – спросил он приглушенным голосом. – Нет, так не пойдет. Я хочу тебя этой ночью. Я хочу тебя на всю ночь. Ты поняла?
– Поняла, – ответила я так же тихо, не делая попытки освободиться.
– Если будешь чувствовать себя хорошо, – он погладил меня по щеке, провел большим пальцем вокруг моего рта. – Не хочу спешки. К тому же, я кое-что задолжал тебе после вчерашнего.
– Задолжали? – переспросила я, растерявшись.
– Теперь моя очередь доставить тебе удовольствие, – сказал он, пропуская мои пряди через пальцы – Помнишь? В любви должен быть возвращен поцелуй за поцелуй, удар за удар.
– Не стоит принимать на веру все, что написано в старой книге, – возразила я. – И заранее прощаю вам все долги.
– Какая щедрая, – сказал он и лег на спину, заложив руки за голову. – Щедрая и жестокая. С каким хладнокровием ты уничтожаешь своих врагов.
– Если вы про Вереев – они не враги, – возразила я, опять усаживаясь в постели.
Лежать рядом с королем вот так, почти по-дружески, мне было неловко.
– Но мстишь ты им, как заклятым врагам.
– Почему вас это удивляет? – я упрямо вскинула подбородок. – Вы прирезали ни в чем не повинного коня за то, что он не дал вам обладать мной, а я всего лишь поступила справедливо с людьми, которые сознательно содействовали моей гибели.
– С конем немного другие причины, – поправил он меня, но я лишь передернула плечами. – Только я не удивлен. Я знал, что ты такая же, как я. Я понял это с того самого момента, как ты улыбнулись мне у ворот замка Верей. Я увидел не жену вассального лорда, я увидел королеву. Женщину, в чьих глазах отвага и гордость.
– И поторопились отнять первое и растоптать второе, – произнесла я угрюмо.
– Поторопился забрать тебя, пока Верей не причинил вреда такому сокровищу.
– Пока не вмешались вы, в моей жизни все было прекрасно.
– Причина не во мне, – он тоже сел, и наши плечи соприкоснулись. – Он все равно предал бы тебя – рано или поздно. И пусть лучше ты увидела его истинное лицо раньше. Потом это было бы особенно горько.
Я промолчала, потому что в душе была с ним согласна, но не желала признавать это вслух.
– Я никому не позволю причинить тебе вред, – сказал король и поцеловал меня в плечо.
Этот поцелуй обжег меня до самого сердца, и я едва не заплакала от злости, потому что мое тело отозвалось на этот поцелуй. Он сказал, что хочет меня этой ночью, и я поняла, что совсем не хочу отказывать ему в этом. Еще раз испытать полет, наслаждение и… проснуться для этого мира, вернувшись из мира грез. Это стало моей слабостью, и я ненавидела себя за эту слабость.
– Мой сын больше не побеспокоит тебя, – король встал и начал одеваться. – Если что-то понадобится – скажи Ланвен, она передаст мне. Я велел, чтобы служанки королевы больше не прислуживали тебе…
Против воли я взглянула на него почти с благодарностью. Три служанки – как три злых гения – были противны мне не меньше, чем Вереи.
– Никого не бойся и сразу говори, если кто-то хотя бы косо на тебя посмотрит, – король уже надел камзол и ласково кивнул мне на прощание. – Дай знать, как будешь себя чувствовать. Я жду этой ночи.
Он ушел, и тут же впорхнула Ланвен, доставая лавандовую воду, чтобы смочить мне виски, и облегчить головную боль, а потом разожгла жаровню. бросив на угли душистые веточки.
Я оставалась в постели, глядя в пасмурное небо и привычно раздумывая над переменами в моей жизни.
«Никого не бойся…» – так сказал король. А Жозеф, раздевая его, чтобы отправить в постель к жене, бормотал, что это великая честь.
Все происходящее казалось мне злой насмешкой судьбы. Как я мечтала, чтобы рядом со мной находился сильный мужчина, за которым я чувствовала бы себя, как за каменной стеной – защищенной не только от ветра, но и от бури. Как я хотела, чтобы Жозеф был такой стеной, но он оказался всего лишь ширмой. Раскрашенной тряпкой, натянутой на подрамник.
– Прекратите себя жалеть, – сказала Ланвен, словно подслушала мои мысли. – Если не хотите вставать, то поспите. Не хотите спать – лучше вставайте. Когда долго лежишь без сна в постели, портится цвет лица. А вам надо выглядеть как нельзя лучше.
– К чему? – не сдержалась я от язвительного замечания.
Ланвен как раз перебирала драгоценности и, услышав меня, выпрямилась, вскидывая брови.
– Только что вы были с Вереем, как львица, – сказала она. – Видели бы вы, с каким лицом он вылетел из этой комнаты! Это еще похлеще, чем лишить всех богатств за один день. И поделом этому выскочке, он вас предал. А теперь вы решили перебраться из львиной шкуры в заячью? Тогда Ланварский волк сожрет вас и ушей не оставит. Вы привлекли его своей смелостью, так оставайтесь такой, если не хотите потерять его, как леди Сибилла.
– Мне не нужен ваш волк, – ответила я, оскорбленная ее словами. – Можете забирать его себе… вместе с ушами! А леди Сибилла, насколько я поняла, получила отставку вовсе не за скромность и боязливость. Наоборот, она проявила излишнюю смелость!
Ланвен усмехнулась и достала из шкатулки ожерелье из фиолетовых аметистов. Я еще не видела такого ожерелья. Наверное, его принесли совсем недавно. Любуясь на отшлифованные до бархатистого перелива камешки, девица Кадарн сказала:
– Вам сказали правду, леди Сибилла проиграла партию из-за того, что слишком возомнила о себе, посмев гавкнуть на ее величество при короле. Что бы там ни было, госпожа Тегвин – истинная королева. Мудрая, проницательная, сильная. благородная. И король это видит и ценит. А Сибилла – всего лишь дешевка. Она и привлекла короля только… пылкой любовью. Как и вы.
– Вы забываетесь – воскликнула я, и гнев сразу излечил от головной боли.
– Но вы – совсем другое дело, – словно не услышав меня. Ланвен положила ожерелье на серебряное блюдо и достала пару колец – одно с таким же фиолетовым аметистом, а другое – подходящее по цвету, с кабошоном из густо-красного граната. – Простите мне мою дерзость, но я никогда не видела женщины. которая была бы настолько… – она задумалась, подбирая нужное слово, – живой.
Жизнь так и бурлит в вас. Жизнь, свобода, солнце, ветер, блеск драгоценного камня, твердость стали, нежность розы – все это вы. Вы привлекли не только пылкой любовью. Я понимаю его величество. Смотреть на вас – это как глотнуть свежего весеннего ветра. Какой мужчина устоит перед таким искушением?
Получить вас – все равно, что взнуздать ветер, – она покрутила в руке браслет из чеканного золота, но вернула его в шкатулку. – Надеюсь, вы правильно поймете меня. Вы – не леди Сибилла. И если сделаете ставку на короля, то точно не проиграете. А я помогу вам.
– Даже не знаю, что ответить, – ответила я, стараясь говорить спокойно, что давалось мне с огромным трудом. – Вы произнесли речь, достойную пылкого любовника. Только вам-то какая от всего этого выгода, девица Кадарн? Королева – ваша родственница, вам было бы разумнее избавиться от меня, чтобы ее величество не страдала, видя соперницу. Тем более, соперницу, которая, как вы пытаетесь меня убедить, имеет шансов больше, чем прежняя любовница короля.
– Королева в родственницах – не залог счастливой жизни, – она достала из сундука платье из лиловой ткани, с тонким поясом, затканным золотом. – Вот, это платье чудесно подойдет к аметистам, – прежде, чем снова поговорить, она полюбовалась сочетанием ткани и камней. – Тегвин была ко мне добра – забрала ко двору, платит содержание, но я всего лишь приблудная дочь, от простолюдинки. К тому же, некрасивая. А для женщины красота, порой, важнее родовитости и богатства. Что ждет меня в жизни? Я останусь старой девой, а если Тегвин согласится дать хотя бы небольшое приданое – может, какой-нибудь вдовец женится на мне из милости.
Но рядом с вами меня ждет совсем другое…
– Рядом со мной? – я слушала ее внимательно и настороженно, пытаясь понять ее замыслы и намерения.
– Если вы возвыситесь, – она расправила золотые кисточки на пояске лилового платья, – а вы уже взлетели невероятно высоко – вместе с вами взлечу и я. И из незаконнорожденной Ланвен из Кадарнов я стану компаньонкой метрессы дю Рой. возлюбленной короля. Ко мне будут приходить с просьбами передать вам прошение, чтобы выпросить королевских милостей. Те леди и лорды, что вчера смотрели на меня, как на пустое место, будут поджидать у дверей и заискивающе заглядывать в глаза, умолять… И я буду испытывать такое же удовлетворение, что испытывали сегодня вы, когда заставили Верея раздевать короля перед вашей постелью. Это было чудесно, – тут она улыбнулась, и улыбка была хищной, а не радостной. – Продолжайте так же, метресса. Но с королем будьте ласковы… время от времени.
