Текст книги "(Не) люби меня (СИ)"
Автор книги: Ната Лакомка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Глава 26. Развод по-королевски
Заявление королевы было встречено сдержанным ропотом придворных. Что касается меня, моя рука дрогнула, и кусочек мяса с вилки упал на белоснежную скатерть. Я подняла взгляд на королеву – она улыбалась кроткой, чуть печальной улыбкой, и еле заметно кивнула мне в знак ободрения.
Я посмотрела на короля – он невозмутимо продолжал трапезу. Зато наследный принц вскочил, отшвырнув кресло.
– Что ты говоришь, мама?! – закричал он, нависая над ней и опираясь ладонью о столешницу.
– Тише, Дреймонд, не надо шума, – королева взяла ломтик поджаристого хлеба и намазала его маслом, как будто ничего не произошло. Она пыталась удержать улыбку, но уголки губ дергались. – Не надо кричать, все уже решено, – королева пыталась успокоить принца. – Все уже решено, прошение было направлено неделю назад. Скорее всего, оно уже поступило на рассмотрение к Верховному Понтифику.
Я написала, что хочу свободы, потому что меня выдали замуж молодой, против моей воли, я всегда мечтала о монастырской жизни.
– Мама! – завопил принц, багровея и брызгая слюной. – Какой монастырь?! Ты – единственная и великая королева!
– Прости, но этот вопрос решаем только я и твой отец, – сказала она твердо. – Он полностью поддержал мое решение.
– Поддержал? – принц посмотрел на отца. – Вы согласны упрятать мою мать в монастырь? Из-за чего? – он перевел взгляд на меня, и лицо его исказилось от ненависти.
– Это решение твоей матери, – сказал король совершенно спокойно. – Я поддержал его, и уже выбрал новую королеву. Скоро все – и ты в том числе, присягнут ей на верность, поцеловав руку и подол платья.
Я сидела, боясь шелохнуться. По скатерти расползалось пятно соуса от упавшего кусочка, но я не смела его поднять.
Принц побледнел так же мгновенно, как и покраснел до этого, а потом бросил вилку наотмашь, попав по блюду с бекасами, и выбежал из зала.
Придворные замерли, и в трапезной комнате повисла гробовая тишина.
Король положил себе на тарелку еще ветчины и спросил у меня:
– Почему не ешь? Может, хочешь чего-нибудь другого? Приказать принести рыбу или кашу?
Я отрицательно покачала головой и взялась за вилку, словно во сне. Королева предложила мне блюдце с крохотными тартинками, и я невнятно поблагодарив, взяла одну и даже положила ее в рот, но не почувствовала вкуса, пока жевала, а чтобы проглотить крохотный кусочек хлеба, намазанный нежнейшим паштетом, мне пришлось приложить усилие и запить все апельсиновой водой.
Завтрак закончился в молчании, после чего король удалился, а следом за ним потянулись придворные из его свиты.
– Наверное, хотите со мной поговорить? – шепнула мне королева, аккуратно складывая салфетку. – Приходите ко мне в комнату, через четверть часа.
Я поклонилась, предоставив ей выйти из комнаты первой, а потом пошла к выходу и сама. Взгляды придворных ползали по моему лицу, как жирные мухи, проходя мимо благородных дам, я слышала шепоток за спиной, но не оглянулась. То, что произошло сейчас, было чем-то невероятным, чем-то страшным. Развод в королевской семье?! Да это все равно, что землетрясение обрушит королевский замок! Это скандал, это настоящее бедствие, и едва ли королеве позволят тихо уйти в монастырь. Но ее ли это решение?.
Королева ждала меня, и едва я появилась на пороге ее комнаты, отправила служанок вон одним движением руки. Камеристки прошли мимо меня, не поклонившись и даже не взглянув в мою сторону.
– Не обращайте внимания, – сказала королева, указывая на стул рядом с собой.
Сама она сидела в кресле, возле жаровни, и ароматный дымок, поднимавшийся с углей, окутывал ее, подобно фимиаму, окутывающему статую богини. – Конечно, сейчас они злятся, но со временем успокоятся. Они все присягнут вам на верность и будут служить своей новой королеве с усердием.
– О чем вы? – выговорила я с трудом, не спеша садиться. – Какой развод? Какой монастырь?
– Как я уже сказала, все решено, – королева даже засмеялась. – Не волнуйтесь, я не собираюсь принимать постриг Просто буду жить где-нибудь на природе, в келье с видом на горы или реку… Возможно, мы даже еще увидимся, если вы пригласите меня в замок на новогодние праздники или турнир, – она помолчала, разглядывая свои руки, лежащие на коленях, и добавила другим голосом – чуть усталым, будничным, без ложной радости. – Не грустите обо мне, метресса. Я была одной из тех, кто склонил вас ко греху. Теперь мне надлежит исправить мое преступление, и будет справедливо, если я уступлю вам место рядом с Дидье и корону. Вам больше подходит роль королевы. Если родятся дети, я надеюсь, что ваш сын примет на себя бремя королевской власти, а не Дреймонд.
– Вряд ли он будет этому рад, – сказала я коротко.
– Он поймет и смирится, – ответила она. – Я все решила. Я обязана загладить свою вину перед вами.
– Начнем с того, что это не ваша вина, – я отошла к окну, повернувшись к ней спиной и глядя на беседку и заросли жимолости. – Главный виновник того, что случилось – ваш муж. Но он, по-моему, не собирается уходить в монастырь.
– У него обязательства перед страной, – сказала королева. – Он не волен распоряжаться своей жизнью.
– Значит, вопрос о разводе был решен неделю назад? – спросила я.
– Да, – подтвердила она. – Вчера он сообщил мне, что пришло письмо от Понтифика, что прошение поступило в Священный Совет и будет рассмотрено в ближайшее время. Я не сомневаюсь, что оно будет удовлетворено.
– Великий Понтифик согласится развести королевскую чету без веских оснований?
Она встала и подошла ко мне, положив руку мне на плечо.
– Поверьте мне, прошение будет удовлетворено. Королю нужны законные сыновья – много сыновей, чтобы поддержать династию. Один принц – это опасно. Никто не знает, что может случиться завтра. Дидье и так был слишком добр ко мне, а ведь я не смогла родить хотя бы еще одного ребенка, хотя бы девочку. Поэтому все к лучшему. Не терзайтесь и не вините себя.
– Он невероятно добр! – сказала я с горькой насмешкой. – Просто решил поменять одну женщину на другую! Но я-то не давала ему согласия!
– Дадите, – сказала она, пожав плечами. – Дитя мое, королям не отказывают. Мне казалось, вы это уже поняли. Но все складывается для вас к лучшему. Теперь вы станете законной женой, будете находиться под защитой мужчины, который любит вас, боготворит. К тому же, этот мужчина еще и король. Разве не об этом мечтает каждая девушка?
– Вы забыли, что я не девушка, – я вежливо, но непреклонно освободилась из-под ее руки. – И я замужем.
– Устроить ваш развод гораздо легче, чем мой, – тихо рассмеялась она. – Всё, не терзайтесь… Прошу вас. Все к лучшему, все к лучшему… – в голосе ее прозвучали странные нотки, и я испугано оглянулась.
Так и есть!
Королева плакала.
Плакала тихо, бесшумно, стараясь сдержать слезы, но они лились из глаз, и она смахивала их платочком.
– Ваше величество! – воскликнула я, бросаясь к ней.
– Всё хорошо, – повторяла она, как заклинание, пока я усадила ее в кресло и поднесла воды. – Ах, какая неловкость, – извинялась она передо мной, пытаясь улыбнуться. – Глаза защипало, только и всего…
– Я не соглашусь на ваш развод, – сказала я твердо. – И сейчас же скажу об этом королю!
– Нет, – она поймала мою руку и сжала ее. – Пока я – ваша королева, я запрещаю вам мятеж. Это мое решение, я пошла на него осознанно, по доброй воле. Дидье не пытался меня отговорить, но вы знаете, почему. Он тоже чувствует вину перед вами, и он хочет, чтобы вы получили то, что вам причитается.
– Пусть тогда даст мне денег и отпустит на все четыре стороны, – сказала я резко. – Я уеду из этого королевства…
– Он никогда не отпустит вас, – королева печально усмехнулась и отпустила меня. – Он хочет, чтобы вы были счастливы рядом с ним. И у меня только одна просьба к вам…
– Какая? – спросила я. ощущая неимоверную тяжесть на сердце. Плачущая женщина, ненависть принца – и я всему этому причиной. Я и проклятая королевская страсть.
– Сделайте счастливым и его, – попросила королева. – Вы сможете, я знаю.
Разговор с королевой меня саму чуть не довел до слез. Масла в огонь подлила Ланвен, которой не терпелось передать мне последние новости. Она поплотнее закрыла дверь соей спальни и рассказала, что на совете лордов король подтвердил, что развод с королевой – окончательное решение, и через месяц-два трон займет другая королева.
– Имени он не назвал, – сказала Ланвен, усмехаясь, – но все и так понятно. Каков его величество? Можно сказать, бросил вызов небесам, затребовав развод. Вам надо быть осторожнее, родственники королевы вовсе не в восторге, а принц заперся в своих покоях, и не желает никого видеть. Не сомневаюсь, что сейчас начнет строить козни против вас. Хотела бы я посмотреть на леди Сибиллу и леди Эсилт, когда они обо всем узнают. Теперь-то они прикусят язычки насчет того, кто имеет право носить лиловый цвет!
– Вы поступили тогда очень жестоко, – сказала я ей. – И как вы можете радоваться сейчас, когда такое происходит? Ведь королева – ваша сестра!
– А почему я не должна радоваться? – удивилась Ланвен совершенно искренне. – Вы многого о ней не знаете, метресса.
Наша королева – не святая, могу вас уверить. Решила идти в монастырь – пусть идет. Теперь ваш черед возвыситься и надеть корону. Неужели вы не мечтаете стать королевой?
– Не мечтаю, – отрезала я. – А с вашей стороны – подло говорить о королеве такие вещи. Она позволила вам находиться при дворе, проявила участие в вашей жизни, и вы так платите за ее доверие.
– Простите, метресса, но я не предавала доверие ее величества, – возразила Ланвен. – Когда меня отправляли к вам, я должна была оберегать вас, защищать от Вереев, развлекать и помогать всячески. Именно это я и делаю. И еще дам вам совет: прекратите жалеть тех, кому не нужна ваша жалость. Наша королева – умная и сильная женщина, если она решила развестись с его величеством, значит, ей это выгодно. Думайте о себе. Думайте о том, как изменится ваша жизнь, когда вы займете место на троне…
– Она плакала, – сказала я. – Она любит короля.
– Но он любит вас. И со временем вы полюбите его. А потом могут родиться сыновья, и кто знает, что произойдет с принцем Дреймондом… Он никому особо не нравится. Кроме Кадарнов.
– Замолчите, – произнесла я, потрясенная еще сильнее, чем когда увидела слезы королевы. – И передайте королю, что я хочу поговорить с ним. Как можно быстрее!
Она посмотрела на меня, как на умалишенную, а потом поклонилась:
– Как прикажете, метресса. Но не наделайте глупостей себе во вред.
Моя просьба дошла до короля очень быстро, и уже после обеда примчался запыхавшийся мажордом и пригласил меня пройти за ним – у короля выдалось свободное время, и он пожелал со мной встретиться.
Его величество переодевался, собираясь ехать куда-то верхом. Он торопился, а Жозеф, как нарочно, не мог найти королевскую куртку. При моем появлении его так и перекосило, но он еще ниже склонился над сундуком, перебирая одежду.
– Что случилось? – спросил король, пытаясь одной рукой завязать тесемки на рукаве.
Я не сделала попытки помочь, и встала у кровати. сцепив руки за спиной.
– Вы можете уделить мне четверть часа? – спросила я. – Для разговора. Наедине.
– Верей, выйди, – тут же приказал король.
Жозеф поднялся и убрался вон, следом за ним вышел сэр Лиммерик.
– Так что? – король обнял меня, целуя в щеку и добираясь до губ, но я отстранилась, и он вздохнул, но не настаивал на продолжении.
– Вы не должны оставлять королеву, сир, – сказала я, волнуясь. Я все еще находилась в крепком кольце его рук, но волновалась не из-за этого, хотя все в нем – прямой взгляд, улыбка, запах – все напоминало мне о прошедшей ночи, о страсти, о дикой любви. – Вам не следует разводиться, – продолжала я торопливо.
– Это неправильно, Понтифик не допустит развода! Королева написала прошение, потому что считает, что для вас так будет лучше. Но она не хочет в монастырь, она любит вас…
Король молчал, а я убеждала его, что королева желает поступиться своим счастьем ради него, потому что чувствует вину передо мной.
– Но ведь это вы виноваты! – закончила я в сердцах, потому что лицо короля стало непроницаемым, как маска. – Вы заставили страдать и ее, и меня. Она не должна расплачиваться за ваш грех. Вы же понимаете, что подвигло ее на такое решение…
– Это я попросил ее подать прошение Понтифику – сказал он, и красноречие мгновенно мне изменило.
– Ч-что?! – воскликнула я, заикаясь. – Но зачем? Разве вы не видите, к чему это приведет? Ваш сын узнает, что это из-за вас его мать потеряла все, и будет ненавидеть…
– Меня? – он хмыкнул. – Побоится.
– Меня! – отрезала я. – И так сплетничают, что вы сошли с ума из-за страсти, а тут скажут, что это я расчистила себе путь к короне – прогнала леди Тегвин, чтобы самой стать королевой.
– Пусть болтают, что хотят, – сказал он равнодушно. – Ты будешь моей королевой.
– А вы спросили, хочу ли этого я?
– Ты этого хочешь? – тут же спросил он.
– Нем
– Ну вот, спросил.
– Но вы слышали – нет!
– Спросил, но все будет так, как решу я, – сказал он. – Неделю назад Верей отправил письмо архиепископу с прошением о разводе.
– Вот как? – голос мой невольно дрогнул. – И… какова причина развода? Измена жены?
– Причина – неспособность Верея выполнить семейный долг, – ответил он, по-прежнему обнимая меня. – По-моему, это справедливо. После того, как он… слишком много болтал.
Слово «справедливо» живо напомнило мне разговор с королевой. Они оба защищали меня, но что-то в моей душе противилось этой защите.
– Вы жестоки, – только и произнесла я, вспоминая, что эту самую фразу говорила девице Ланвен, в ответ на ее откровения.
Король не мог об этом знать, но ответил так же, как она:
– Совсем нет. Но этот дурак причинил тебе слишком много горя, так что сам виноват.
– Он всего лишь выполнял ваш приказ! – я вырвалась из его объятий.
– Ты его жалеешь? – король бросил на меня взгляд исподлобья.
– Нет… да… нет!.. Но это не отменяет вашей жестокости!
– Если все сказала, давай встретимся позже, – он отошел к сундуку и безошибочно достал куртку для верховой езды. – И еще, милая…
Подобное ласковое обращение почему-то испугало меня. Я смотрела на короля, не зная, что сейчас услышу. Что еще он задумал, потакая своей страсти?
– Прости, но камердинер из Верея никакой, – повинился король. – Я понимаю – месть и всё прочее, но держать рядом такого дурака – это слишком даже для ангельского терпения. Мне бы хотелось вернуть прежнего слугу, от него было больше толку.
– Поступайте, как вам угодно, – сказала я медленно. – Но вашей женой я не стану никогда. Не таким способом.
– Надеюсь, когда придет разрешение Понтифика, ты успокоишься и поймешь, что я хочу тебе только добра. Я люблю тебя, Диана. Когда уже ты мне поверишь?
– Ваша любовь – пострашнее черной чумы. Но мой ответ вы услышали, – я выскочила за дверь, налетев на Лиммерика который болтался за порогом, и бросилась бегом по коридору, не разбирая дороги.
Последующие несколько дней мне казалось, что мир сошел с ума и никогда не станет прежним. При встрече со мной придворные почтительно кланялись, но за спиной я слышала шепоток, полный ненависти и ужаса. Ланвен знала больше и с удовольствием пересказывала мне дворцовые сплетни. Она рассказала, как молодые лорды потешаются над Жозефом, при его появлении указывая большими пальцами в пол и покатываясь со смеху, и рассказывала, что представители высших лордов ходили к королеве, умоляя ее не совершать ошибки и не соглашаться на развод, но она в который раз повторила, что тверда в своем решении.
Ланвен говорила, что после этого лорды смирились. Они и в самом деле больше не досаждали королеве, но зато свое недовольство начали выражать простолюдины.
Однажды во время верховой прогулки, когда три рыцаря, по обыкновению, сопровождали меня, держась на почтительном расстоянии, несколько голодранцев в шапках, натянутых до глаз, выскочили из кустов и забросали меня камнями. Я успела прикрыться, и получила только удары в плечо и по локтю. Рыцари тут же помчали коней на нападавших, но те разбежались по кустам, как зайцы. Опасаясь оставлять меня, мои сопровождающие прекратили погоню и вернули меня в замок, обнажив мечи и теперь не отъезжая ни на шаг.
Узнав о происшествии, король запретил мне конные прогулки и приставил еще трех рыцарей в охрану.
Это событие удручило меня еще больше, а масла в огонь добавили похабные памфлеты, которые кто-то разбросал по замку и городу. Ланвен прятала их от меня, но я успела увидеть – на листах грубой бумаги помимо стишков были изображены две фигуры – мужская и женская. Женщина стояла на коленях и облизывала возбужденный член, а мужчина, закрыв глаза, запрокинув голову и разинув от наслаждения рот, держал над женщиной корону.
Не знаю, видел ли эти памфлеты и рисунки король, но я догадывалась, чьих это рук дело – наследный принц появился после нескольких дней затворничества, злой, осунувшийся, но с неизменно мерзкой усмешкой, когда встречал меня. Он и его друзья почти всегда держали листки с рисунками, и делали вид, что прячут их, когда я проходила мимо, а потом разражались смехом. При короле принц вел себя холодно, сдержанно, и никогда не допускал никаких намеков и завуалированных оскорблений по отношению ко мне, так что невозможно было упрекнуть его в неуважении.
В один из дней меня подстерег муж. Я возвращалась после ужина в спальню, в сопровождении Ланвен, и тут появился Жозеф – бледный растрепанный. Ланвен заколебалась, но я попросила ее оставить нас. Она зашла в спальню, а я скрестила на груди руки и спросила равнодушно:
– Что тебе надо?
– Смотрю, ты далеко мостишь, – сказал Жозеф, подходя ближе. – На это и рассчитывала? Я сразу догадался, зачем ты надела лиловое. Хочешь убрать законную королеву и забраться на трон. Только лорды не позволят этого! Они уже подготовили прошение его величеству, чтобы не сажал шлюху на трон!
– Какой же ты лицемер, – сказала я презрительно. – Прекрасно знаешь, что королевской шлюхой я стала благодаря лишь твоим стараниям. В мои планы это не входило. И становиться королевой вашей гнилой страны я тоже не хочу. Я мечтаю лишь уехать отсюда.
– Врешь! Еще и опозорила меня! Как мне с этим жить?!
– Можешь продолжать себя жалеть, – ответила я ему словами Ланвен. – Мне безразлично, что будет с тобой.
– Лгунья! – не унимался он. – А когда я тебя драл, тебе нравилось!
Я не выдержала и влепила ему пощечину – крепко, с размахом.
– Лживая гадина! – зашипел он, яростно потирая щеку. – Как же я тебя сразу не разглядел – хорошо притворялась. Ты женщина или ведьма?
– А на кого больше похожа? – сказала я тоже сквозь зубы.
Жозефа так и трясло от злости. Глядя на него, я подумала, что совсем не знала этого человека. Или раньше он был другим, а теперь переменился, словно по проклятию злой феи. Лицо его больше не казалось мне красивым, и сам он стал противен мне до омерзения. Настолько противен, что я поняла, что больше не испытываю к нему ненависти – только презрение и брезгливость:
– Мне страшно подумать, что когда-то я молилась, чтобы у меня был ребенок от тебя. Какое счастье, что небеса не дали тебе детей. Иначе я была бы навсегда привязана к такому ничтожеству.
Это подхлестнуло его сильнее, чем унижения в присутствии короля.
– Ты еще моя жена! – почти прорычал он. – Можно все исправить!
– Только посмей прикоснуться ко мне, – сказала я тихо и с угрозой. – И все, что было до этого, покажется тебе раем!
Он поднял руку со скрюченными, как когти, пальцами, но потом сжал в кулак и заскрипел зубами, отступая.
– Вот и молодец, – похвалила я его насмешливо. – Хороший мальчик, матушка будет тобой довольна. Это все, что ты хотел мне сказать?
Он открыл рот говорить, но осекся и попятился в темноту. Я оглянулась, не понимая, что его так напугало, и увидела короля. Неизвестно, сколько он уже наблюдал за нами. Жозеф благоразумно спасся бегством, а я посмотрела на короля с вызовом.
– Занимательная беседа, – сказал он, медленно подходя ко мне.
Я промолчала, потому что мне не известно было, сколько он успел услышать.
– Ты все еще думаешь о Верее? – спросил он, снимая перчатки.
Он был в костюме для верховой езды. Наверное, только что приехал и сразу отправился меня навестить.
– От вас разит конским потом, – сказала я. – И ваша куртка вся в пыли. Вам надо принять ванну и переодеться.
– Ты думаешь о нем? – он вдруг схватил меня за плечо с такой силой, что я ахнула.
Король тут же отпустил меня, и пробормотал сквозь зубы что-то не слишком приличное, касающееся Жозефа.
– Вы ведете себя так, как будто ревнуете, сир, – сказала я.
– А у меня есть основания? – он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Какая вам разница, о ком я думаю? – спросила я в ответ. – Вы получили мое тело, оставьте мне мои мысли и сердце. Они вас точно не заинтересуют.
– Заинтересуют, – произнес он сквозь зубы. – Верей.
– Он мне противен еще более чем вы, – успокоила я его.
Король замер, а потом отшвырнул перчатки в сторону и приблизился ко мне вплотную.
– Все еще пытаешься меня уязвить? – спросил он. – Ты до сих пор считаешь, что я только вожделею к тебе? Почему ты не веришь, что мои чувства искренни?
– Потому что если бы вы любили по-настоящему, то не разрушили бы мою жизнь, – я вскинула голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он возвышался надо мной, как скала, и был такой же непробиваемый. И это злило меня, злило до дрожи.
– Это была не твоя жизнь, – возразил король. – Твоя жизнь – рядом со мной, скоро ты поймешь это.
– Никто не вправе распоряжаться моей жизнью!
– Слова женщины, – он усмехнулся углом рта. – Ты и раньше пыталась сопротивляться, но я тебя получил.
– Не льстите себе, – саркастически засмеялась я. – Это я вас получила. Потому что сама так решила.
– Вот как? – спросил он вежливо, наклоняясь ко мне. – Значит, ты решила?
– А вы думали, что я отдалась вам от отчаяния? От безысходности? Оттого, что вы со своими подпевалами загнали меня, как оленя? Нет, я сделала этот шаг осознанно, чтобы избавиться от мужа и его семейки, – мне доставляло несказанно удовольствие говорить ему это в лицо. Наверное, в другое время я бы остереглась, но после разговора с королевой и встречи с Жозефом все во мне кипело, и теперь гнев и злость вырвались наружу. – И вы, сир – не мед с патокой, но они – это нечто омерзительное. Так что мною двигали ненависть, расчет и жажда мести.
– Я думал, ты отдаешься мне по любви, – сказал он.
– У вас слишком большое самомнение, – отрезала я. – Беда всех королей.
– Можно подумать, ты знала многих королей, – произнес он и вдруг схватил меня в охапку, прижимая в себе. – Хватит с тебя и одного, Диана. Меня.
– Положа руку на сердце, я бы прекрасно обошлась и без вас. – сказала я, даже не пытаясь освободиться, потому что по собственному опыту знала, что это бесполезно. Я получу свободу, только когда король захочет меня отпустить.
– Ты уверена, что твое сердце говорит именно это? – спросил он и положил ладонь мне на грудь – чуть повыше корсажа.
– Не трогайте меня! Сегодня я не обязана отвечать на вашу страсть, – воспротивилась я.
– Так не отвечай, – сказал он и улыбнулся углом рта.
– Наш договор…
– Наш договор не запрещает, чтобы я прикасался к тебе.
Я не успела опомниться, как он высвободил из корсажа мои груди и принялся ласкать их, уже прерывисто дыша и потираясь о меня отвердевшим членом. Я оказалась притиснутой спиной к стене, а король покрывал поцелуями мои шею и плечи.
Его страсть захлестнула и меня, но я старалась удержаться на грани человеческого разума, не превращаясь в животное. Прислонившись затылком к холодным камням, я закрыла глаза, стараясь думать о чем угодно, но только не о мужчине, который сейчас, в эту минуту, так властно потребовал моего тела.
– Помнишь, когда я увидел тебя с мужем во время маскарада? – горячо зашептал король мне на ухо. – Вы прятались в темноте, и он ласкал тебя. Тогда ты не противилась. Диана…
– Я и теперь не сопротивляюсь, – ответила я холодно, хотя мне стоило огромных трудов, чтобы голос не дрогнул.
– Неужели, я для тебя хуже, чем он? – последовал новый вопрос. – Это ведь не так, ответь.
– Зачем вы спрашиваете? – я открыла глаза.
– Хочу знать.
Взгляд его был безумным, и я подумала, что для него и в самом деле страсть ко мне – настоящее проклятье. Гибельная сила, от которой не следует ждать ничего хорошего.
– Нет, он не лучше вас, – сказала я. – Но с ним, хотя бы, я была по доброй воле, без принуждения.
– Второе – неважно, – сказал он и припал к моим губам в бешеном поцелуе.
Я не стала сопротивляться, и не только потому, что не справилась бы с ним, даже если бы сражалась насмерть. Он знал, как распалить женщину. И я в который раз удивилась, как могли быть нежны его руки. Эти руки умели играть на лютне и умели ласкать женщину так, что это было слаще, чем музыка. Да, в его объятиях я ощущала себя, как в клетке, но где еще птица будет чувствовать себя безопасно?
На воле ее поджидает гибель и от хищника, и от голода, и от холода и непогоды, а в клетке…
Он целовал меня, и я теряла способность рассуждать, как свободное существо. Вот уже и задумалась, что лучше жить в тюрьме, а не на воле. Мысли мои полетели вразброс, и я застонала от отчаяния и злости, что проигрываю. Проигрывало не только мое тело, но и моя душа. Но надо ли женщине выигрывать эту войну?.. Не будет ли победа в ней моим проигрышем?._
– Ни о чем не думай, – услышала я прерывистый шепот короля, – я люблю тебя, и так будет всегда. Это не пройдет, а если пройдет – только с моей смертью.
– Кто же в такие минуты говорит о смерти? – спросила я и не узнала своего голоса – он звучал хрипло, с бархатистыми низкими нотками.
– Вот это уже моя Диана, – король набросился на меня с поцелуями, и я не могла не ответить ему, обняв за шею и лаская его плечи, подстрекая завоевывать меня дальше.
Он схватил меня за талию, одновременно приподнимая подол моего платья. Я почувствовала горячую мозолистую ладонь на обнаженной коже, повыше чулка, а потом он подхватил меня под колено, заставляя раскрыться ему навстречу.
Я нашарила на стене металлическое кольцо, в которое полагалось вставлять факел, и вцепилась в него, держась другой рукой за плечо короля, а он уже упирался членом, раздвинув разрез на моем белье.
– Ты же хочешь меня, Диана?
Закусив губу, я старалась не смотреть на него. Гордость и желание боролись в моей душе. Он чувствовал, что я хочу его, достаточно было прикоснуться, чтобы удостовериться, что я пылаю так же, как и он. Только ему было мало, он желал, чтобы я сама признала свое поражение. Я признаю?.. А разве уже – не признала?..
– Не мучай меня, Дезире, – произнесла я сквозь зубы.
В то же мгновение, он ворвался в меня с приглушенным рыком. Я вскрикнула, вцепившись в кольцо до боли в пальцах, и обняла короля ногами за поясницу, а он словно сошел с ума. Он брал меня так, словно у него полгода не было женщины, а я и в самом деле позабыла обо всем, подчиняясь его страсти. Я стонала всякий раз. когда он мощно подавал бедрами мне навстречу, но это были не стоны боли или отчаяния. И каждый мой стон словно прибавлял любовных сил королю.
– Еще, Диана!.. – молил он, нападая на меня снова и снова. – Еще раз… назови по имени!..
И я повторяла его имя на южный манер: Дезире… Дезире…
И понимала, что стала такой же безумной, как он, такой же преступницей, такой же воровкой чужого счастья… Только это не имело никакого значения… Не сейчас, не здесь…
Я первая потеряла ощущение реальности, уткнувшись лицом в плечо королю. Рука моя соскользнула с металлического кольца, и я блаженно повисла на мужчине, держащем меня у стены на весу. Потом было еще несколько яростных толчков, которые я почувствовала как во сне, и король тяжело застонал, приникнув ко мне так тесно, что я задохнулась. Тело его содрогалось, а сам он шептал мое имя, целуя меня в грудь.
Когда он поставил меня на ноги, я едва не упала, но он поддержал меня, убирая с моего лица, выбившиеся из прически пряди. Я стояла, закрыв глаза, все еще переживая волшебное чувство плотского удовлетворения. Нет, плотского единения.
Потому что то, что происходило между нами, я не могла назвать таким низменным простым словом. Пусть мой разум был против этой связи, но тело и душа желали ее. И с каждым разом это было все сильнее. Я вспомнила строки из трактата о любви – с каждой любовной схваткой женщина все больше прикипает к мужчине, он же все больше охладевает.
Это было несправедливо и больно, и после ошеломляющего счастья мне захотелось заплакать. Я закусила губу, отворачиваясь, но король взял меня за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
– Значит, ненависть и расчет, Диана?
Я даже не поняла, о чем он спрашивает. Но в это время он поцеловал меня в щеку, и я назло ему вытерла лицо ладонью. Мне хотелось разозлить его, чтобы он почувствовал разочарование, обиду, как я только что. Но король почему-то засмеялся, а потом взял меня за руку, поднимая к свету. Мои ладонь и пальцы были перепачканы сажей.
– Ты похожа на трубочиста, – сказал он. – Но так ты еще милее. И ты не обманешь меня. Тебе приятны мои поцелуи. И все остальное тоже приятно.
– Это всего лишь расчет, – повторила я упрямо.
– Тебе надо умыться, моя расчетливая леди, – он повел меня в спальню, обнимая за талию, потому что я сама шла достаточно нетвердо.
У самого порога он задержался – вспомнил, что надо привести в порядок свою одежду. Прислонившись плечом к косяку, я смотрела, как он затягивает поясной ремень, и мне хотелось захихикать, как девчонке, которая подглядывает за купающимися мальчишками.
– Разве это достойно вашего величества? – спросила я.
– Разве в любви может быть что-то недостойное? – ответил он вопросом на вопрос.
Мне не хотелось не то что спорить, но даже говорить, поэтому я лишь повела бровями, а он толкнул двери.
Ланвен сидела у окна, делая вид, что занята вышиванием, но судя по ее пылающим щекам, для нее не было секретом, чем мы с королем только что были заняты в коридоре. Но я была слишком усталой, чтобы испытывать стыд или хотя бы смущение. Король сам полил мне воды из кувшина, и я смыла следы сажи с руки и лица. Ланвен поклонилась и вышла, оставив нас наедине. Взяв полотенце, король вытер мне лицо, а потом уложил в постель, сев на край кровати.
– Завтра я опять должен уехать, – сказал он, лаская мою руку – поглаживая пальцы, выписывая пальцем какие-то знаки на моей ладони. – Взял бы тебя с собой, но поездка будет не из легких. Я усилю твою охрану, и прошу тебя проявлять благоразумие.
– Зачем? – спросила я необдуманно. – Разве мне что-то угрожает?
– Ничего, – сказал он, целуя меня в ладонь. – Но ты удивишься, сколько найдется тех, кто захочет поразить короля в самое сердце.
