Текст книги "(Не) люби меня (СИ)"
Автор книги: Ната Лакомка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава 27. Смерть у порога
Король уехал, а через три дня пришло письмо от архиепископа Ланвара – он подтверждал развод между мною и Жозефом.
Мне принесли пергаментный свиток, на котором краснела свежая печать, и я смогла лично убедиться, что мой брак был, расторгнут Дианы Верей больше не было, а появилась свободная женщина – метресса дю Рой.
Королева пришла поздравить меня, и мы долго просидели в моей комнате, почти не разговаривая. Ланвен подливала нам чай и подавала сладости, и вела себя. как тень – тихо и незаметно. В конце концов, королева снова заплакала, а я неловко попыталась ее утешить.
– Надеюсь, вы будете счастливы, – сказала она на прощание. – И вы, ион.
Оставшись одна, я продолжала сидеть за столом, глядя в окно. Ланвен убрала чашки, занялась вышиванием, но через полчаса не выдержала:
– Пойдемте, лучше прогуляемся, метресса. Что толку изображать статую?
Я молчала, и она снова позвала меня на прогулку.
– Нет, – сказала я медленно, – нет, так нельзя.
– Что нельзя? – переспросила Ланвен.
– Нельзя, чтобы это продолжалось, – я вскочила и подошла к шкатулке, в которой лежали королевские подарки – кольца, браслеты, серьги. Открыв крышку, я посмотрела на переливы драгоценных камней, а потом сказала, обращаясь к Ланвен: – Хотите эти драгоценности? Все? Помогите мне бежать, и я отдам их вам без сожаления.
– И что я буду делать с ними, когда король прикажет содрать с меня кожу живьем? – спросила она с вежливой насмешкой, откладывая шитье. – Покойнице ожерелья ни к чему, метресса.
– Тогда отправляйтесь со мной, – попыталась я ее убедить. – Вы получите все эти драгоценности в моей стране, и никто не посмеет наказать вас.
– В вашей стране? Метресса, но кем я буду в вашей стране? Просто женщиной с несколькими драгоценными камешками. Они могут потеряться, их могут украсть или вы, попросту, меня обманете. А здесь я – ваше доверенное лицо. Когда вы станете королевой…
– Не хочу быть королевой! – со стуком захлопнув крышку шкатулки, я заходила по комнате.
Ланвен следила за мной со все возрастающим изумлением.
– Не хотите быть королевой? Да вы меня дурачите, – сказала она, наконец. – У вас будет власть, новые земли, ваши дети могут стать королями…
– Если все это получено за счет горя других – то и я, и мои возможные дети не получим главного – счастья, – ответила я.
Ланвен только покачала головой и вернулась к вышиванию.
С отъездом короля уже восемь рыцарей, приставленных для моей охраны, находились возле меня неотлучно. Главенствовал среди них – сэр Стефан, и теперь я втайне удивлялась, почему раньше рыцари казались мне на одно лицо.
Сэр Стефан не был самым красивым, крепким и речистым, но когда появлялся он, остальные стражники казались сущими подростками. Они слушались его во всем, а он задавал тон и в манере поведения, и в несении службы.
Несколько раз они крепко повздорили с Ланвен. Той хотелось прогуливаться со мной по саду, посещать церковь и уличные представления, но сэр Стефан вежливо, но твердо, пресекал все подобные развлечения.
– Вернется его величество, – говорил он, – и тогда отправляйтесь хоть на рыбный рынок. А пока я отвечаю за безопасность метрессы.
Впервые я видела, что Ланвен взбешена, и что ее постоянная выдержка и невозмутимость дали брешь. Между нами она называла сэра Стефана «мужланом» и «деревенщиной», и делала вид, что не замечает его, когда нам приходилось проходить мимо.
Меня забавляли их стычки, но я тоже тяжело переносила заточение. А это было именно заточение – ни верховых прогулок, ни даже прогулок по саду наедине с собой. Гремя мечами и топая, как толпа огров, рыцари следовали за мной всюду.
Только в спальне я могла отдохнуть от их усиленной охраны. Чтение и вышивание никогда не были моими любимыми занятиями, но сейчас лишь они вносили в мою жизнь разнообразие. Я ловила себя на мысли, что жду скорейшего возвращения короля – тогда, хотя бы, он позволит приоткрыть дверцу клетки, чтобы пташка могла расправить крылья и полетать.
Однажды Ланвен принесла мне подарок от короля. Я отнеслась к нему равнодушно, но она развязала пухлый сверток и ахнула с таким восхищением, что я не удержалась и подошла посмотреть.
Это было покрывало из шерсти южных коз. Такие покрывала ткали на родине моей матери – легкие, как пух, но удивительно теплые. Я не удержалась и прижала коричневую ткань с темно красными узорами к лицу, вдыхая знакомый запах. Слезы сами закапали из глаз, и я не смогла расстаться с подарком. К нему не было приложено ни записки, ни даже устного приветствия, и я посчитала, что это уже признак охлаждения Может, мне и не надо думать о побеге? Пройдет время, король наиграется и сам отпустит меня? Или прогонит…
Я уснула, завернувшись в покрывало, и теперь спала только под ним. Мне снились далекие края, где прошло мое детство, и когда я просыпалась по утрам, вся моя подушка была мокрой от слез – я плакала во сне.
Прошло еще три дня, и однажды во время умывания Ланвен пригляделась ко мне.
– А что это у вас на щеке, метресса? – спросила она тревожно.
Она подала зеркало, и я разглядела на коже несколько красноватых пятнышек.
– Муха укусила? – предположила Ланвен, и тут же отправилась к придворному лекарю за лечебной мазью. Забота о моей красоте была ее первостепенным делом.
Но мазь не помогла, и к вечеру мое лицо и руки покрыла красноватая сыпь. Это уже не могли быть мушиные укусы, и Ланвен снова помчалась к лекарю. Он пришел, несмотря на поздний час, осмотрел меня, и лицо его вытянулось.
– Не хочу вас пугать, метресса, – проблеял он, – но похоже на черную оспу.
Он ушел, оставив распоряжения, как за мной ухаживать, и пообещав привести других врачей, чтобы точно определить болезнь, но я уже знала, что он прав.
Оспа!..
Вот и нет необходимости думать, как сбежать или избавиться от любви короля. Те, кто переживает черную оспу (если переживают) обезображены навсегда. Противная кожа в глубоких розоватых рытвинах… Вот как сейчас будет выглядеть Диана – Хозяйка короля!
Я лежала в постели, чувствуя, что руки и ноги холодны, как лед. Может, это уже смерть? Кто сказал, что я смогу пережить эту болезнь?
– Не будем отчаиваться, – сказала вдруг Ланвен, тряхнув меня за плечо. – Не смейте сдаваться. Слышите?
Она стояла возле моей кровати, завязав рот и нос платком, но взгляд был решительный.
– Лучше бы вам уйти, – сказала я, – вы тоже можете заразиться.
– На все воля небес, – ответила она сердито. – Бывает, что и в монастыре от смерти не спрячешься. А бывает, что вокруг погибнут тысячи, а ты останешься жив.
Весть о том, что я больна страшной болезнью мгновенно облетел замок и город.
Теперь мне не разрешалось выходить из комнаты, спальное крыло полностью освободили, а окно в сад заколотили толстым дубовым ставнем. При мне осталась лишь Ланвен, да четыре рыцаря во главе с сэром Стафаном несли охрану в коридоре, возле моих дверей. Лекари посетили меня два раза, но их диагноз был единодушным – оспа.
Меня полагалось лечить, заворачивая в красное покрывало или прикладывая к язвам и прыщам разрезанных мышей, но Ланвен сразу отмела подобное лечение.
– На все воля небес, – сказала она, успокаивая меня. – Ни о чем не думайте и сберегайте силы, они вам понадобятся.
Несколько дней меня лихорадило, и воспаление пошло уже по всему тел. Ланвен кормила меня с ложечки куриными бульонами и обтирала уксусной водой с вином.
ЕЙ тоже не позволялось выйти, но она разговаривала с рыцарями, когда брала еду или выносила грязное ведро. Всякий раз лицо ее принимало все более угрюмое выражение, но на мои расспросы она отвечала, что все хорошо, и мне не о чем волноваться.
Через неделю, рано утром, я проснулась от шума в коридоре. Я слышала чьи-то громкие голоса, а один раз раздался звон стали.
– Что это? – спросила я, пытаясь сесть в постели.
К этому времени я была обмотана бинтами от лба до кончиков пальцев – Ланвен боялась, что я расчешу язвы и останутся шрамы. Пытаясь сдвинуть бинты, чтобы было лучше видно, я заметила, как в полумраке комнаты мечется Ланвен.
– Что случилось? – спросила я испуганно.
– Не волнуйтесь, метресса, – сказала она, тут же останавливаясь. – Главное, не волнуйтесь.
В дверь ударил чей-то крепкий кулак, и Ланвен тут же открыла. В спальню ввалились мои охранники – сэр Стефан тащил на плече сэра Криспина, который был ранен в шею. Сэр Ролф тащил свой и его мечи и сразу запер дверь, заложив ее изнутри деревянной балкой.
Ланвен захлопотала вокруг раненого – к счастью. удар пришелся вскользь, и кровотоки не были задеты.
– Что происходит, сэр Стефан! – закричала я. – Не смейте от меня скрывать!
– Успокойтесь, метресса, – ответил он мне так же, как Ланвен. – Нет ничего, с чем бы мы ни справились, по воле его величества.
– Они сейчас вернутся, – произнес сэр Ролф сквозь зубы.
– Пусть попробуют сюда залезть, – ответил сэр Стефан.
– А если они подожгут нас? – спросила Ланвен, и голос ее дрогнул_ Пожалуй, я впервые видела свою камеристку испуганной.
– Не беспокойтесь, леди, я не позволю вам умереть мучительной смертью, – съязвил сэр Стефан. – Прирежу вас легко. даже почувствовать не успеете.
– Грубиян! – зашипела она, как кошка.
В двери снова застучали – на тот раз одним кулаком не обошлось. Кто-то требовал открыть и немедленно, и сэр Стефан чуть сдвинул деревянный ставень на крохотном дверном окошке.
– Убирайтесь, – велел он, благоразумно не выглядывая. – Мы выполняем приказ его величества.
– Во время отсутствия отца, наместник Ланвара – принц Дреймонд! – услышала я напыщенный голос лорда Кадарна. – Немедленно откройте! Нам надо привести приговор в действие!
– Какой приговор? – воскликнула я. – Если вы не расскажете мне обо всем…
Ланвен подбежала ко мне и обняла, не боясь заразиться. Пока сэр Стефан вел переговоры с лордами, осаждавшими нас, она шепотом рассказала последние новости. Когда стало известно, что я заболела черной оспой, в городе поползли слухи, что это кара небес за прелюбодеяние и оскорбление королевы. Начались волнения среди горожан, многие требовали убить любовницу короля, чтобы из-за нее не погибли все.
– Все это не просто так началось, – рассказывала Ланвен. – Наверняка, не обошлось без поддержки сверху. Сэр Стефан думает, что все это начал принц и его родичи со стороны матери. Сегодня… сегодня лорд Кадарн пришел и потребовал, чтобы вы выпили яд…
– Что?! – пролепетала я, чувствуя, как в груди все заледенело.
– Не беспокойтесь, мы не позволим, чтобы с вами что-то случилось, – Ланвен сжала мою руку, обмотанную бинтами, но я чувствовала, что девушка дрожит.
– Проваливайте, милорд, – говорил тем временем сэр Стефан, беседуя с Кадарном через дверь. – Пока не вернется его величество, мы будем охранять эту женщину.
– Она прелюбодейка! – раздался крик из коридора. – Из-за нее небеса прокляли Ланвар!
– То, к чему вы хотите ее принудить – пострашнее прелюбодейства! – не остался в долгу сэр Стефан. – Решать. кто умрет или останется жить, могут только бог и король. Король вернется – и решит судьбу метрессы.
– Вы слышали? – раздался голос наследного принца. – В отсутствие отца, я – наместник Ланвара! Поэтому я решаю судьбу этой женщины! Пусть она выпьет яд, это будет казнью, а не самоубийством. Мы спасем город, и ее душа будет спасена!
– Какое милосердие, – восхитился сэр Стефан. – Но лучше бы вы побереглись, ваше высочество. Ведь можете и вы заразиться.
В коридоре произошло замешательство, потом какая-то возня и быстрые шаги туда-сюда.
– Будут ломать двери, – сказал сэр Стефан, закрывая ставень на окошке. – Ролф, помоги передвинуть стол и сундуки.
Они забаррикадировали двери и стояли с мечами наголо, а мы с Ланвен молились, прижавшись друг к другу.
Я пыталась вспомнить слова хотя бы одной молитвы, но мне упорно думалось совсем о другом. Наверное, небеса и в самом деле против меня. Если я не погибла от болезни, решили поторопить божий суд, послав Дреймонда и верных ему лордов. И меня некому защитить, кроме трех рыцарей, один из которых ранен, и служанки, корой только и останется, что погибнуть рядом со мной, если будет слишком упорствовать.
В дверь ударили чем-то тяжелым, и доски сразу же выскочили из пазов. Рыцари навалились на стол, пытаясь сдержать натиск, и некоторое время им это удавалось, но потом дубовые доски с треском сломались посредине. Их зацепили багром и выломали, а в образовавшееся отверстие заглянули стражники. Увидев сэра Стефана и сэра Ролфа во всеоружии, они задумались. Лезть на мечи никому не хотелось. Принц и лорд Кадарн подгоняли их, требуя, чтобы с мятежниками и ведьмой было покончено.
Кто-то выстрелил из арбалета, и сэр Стефан чудом успел увернуться от болта. Я смотрела на дрожащее древко, воткнувшееся в противоположную стену, и поняла, что могу лишь стать причиной гибели этих отчаянно храбрых людей. Вряд ли моя жизнь стоила этого. И, скорее всего, именно я и являюсь проклятьем Ланвара. Не лучше ли и в самом деле покончить со всем этим сразу?
– Не стреляйте! – крикнула я, и голос мой прозвучал слабо и жалобно. – Пригласите священника, я согласна…
Ланвен зажала мне рот ладонью, а сэр Ролф досадливо дернул головой.
– Не глупите! – Ланвен придавила меня к постели, потому что я пыталась встать. – Не смейте!
Я заплакала от бессилья, но в это время в коридоре раздался еще один голос – и мы все сразу узнали королеву.
– Что это вы задумали?! – услышала я ее гневный крик. – Уходите немедленно! Что за побоище вы устроили в королевском замке?
– Я наместник в отсутствие отца… – визгливо начал принц, но королева перебила его.
– В отсутствие короля – я наместник! – сказала она веско и властно. – А вы. принц, всего лишь мой сын, и обязаны подчиняться. Великий Понтифик еще не подтвердил моего развода, и корона пока на моей голове! Поэтому извольте покинуть это место!
Вам должно быть совестно за то, что вы делаете – испугали бедную больную женщину! Король узнает о вашем постыдном поведении! А ты, Ирвин… Как ты мог?
Ответом ей было невнятное ворчание и даже извинения, а потом в коридоре стало тихо.
– Они ушли, – сказала королева, приподнимаясь на цыпочки и пытаясь заглянуть через разбитую дверь в спальню. – Вы целы, леди Диана?
Рыцари мигом растащили столы и сундуки, пропуская королеву, и она вошла, прикрывая рот и нос платком. Она сразу заметила раненного сэра Криспина и сказала, что отправит к нему врача немедленно.
– Ну вот, – подходя к кровати, она благожелательно кивнула Ланвен и хотела погладить меня по голове, но я отшатнулась.
– Прошу вас, уходите, – сказала я глухо. – Вы можете заразиться.
– Все в руках Божьих, – ответила она просто. – Не думайте об этом, и ничего не бойтесь.
– Вашими молитвами с нами ничего не случилось, – Ланвен смотрела на королеву в упор. – Только дверь пострадала.
– Я пришлю плотников, – сказала королева успокаивающе. – Мне жаль, что вам пришлось такое пережить. Но мой муж умеет ценить верность, и вы все будете щедро вознаграждены. А вам надо отдохнуть, мое дитя, – она наклонилась надо мной и благословила, коснувшись ладонью моей макушки, – Вы обязательно поправитесь. Думайте о том, что не пройдет и месяца, как Дидье вернется.
Не знаю, была ли это усталость от болезни или страха, или ее добрые слова подействовали, но я уснула под перестук молотков плотников, и крепко проспала весь день и до следующего утра, а когда проснулась и открыла глаза, то увидела короля.
Глава 28. Вопреки всему
Почтовый голубь примчался ночью, но Дидье еще не спал. Проклятые лорды не желали жить мирно, и все время норовили взбунтоваться. Он планировал решить дело миром и быстро, а завяз в тайной войне, что они вели, на недели.
Благожелательные днем, северные лорды превращались в настоящих демонов ночью. Они нападали исподтишка не только друг на друга, пытаясь захватить золото и скот, но и на королевские дозоры, встречавшиеся на пути.
Когда из Ланвара принесли письмо, Дидье не думал возвращаться. но прочитав несколько строк, написанных легким угловатым почерком жены, вскочил, не в силах усидеть. Диана больна!.. Черная оспа!..
– Назначаю сэра Вулфа эмиссаром, – распоряжался он на ходу, натягивая дорожные сапоги и набрасывая меховой плащ. – Со мной поедут пять человек, остальные будут здесь. Пресекайте попытки разбоев, ведите переговоры о примирении кланов. Пережените их всех, к чертям! Чтобы забыли делить коров и овец!
– Вы уезжаете, сир? – спросил новоявленный эмиссар, потрясенный до глубины души.
– В Ланваре оспа, – коротко бросил король. – Я должен быть там.
– Но тогда вам разумнее остаться здесь!
– Остаешься ты, – король снял с пальца перстень с печатью и перебросил его сэру Вулфу. – Решаешь все от моего имени, за исключением казней и телесных наказаний. Приказ ясен?
– Да, ваше величество.
Бешеная скачка в столицу промелькнула как один серый день. Дидье не мог вспомнить, сколько было привалов, и были ли они вообще, мысли его находились неотступно с Дианой. Тегвин не написала о себе и сыне, значит, с ними все хорошо.
И его разум отметал тревогу о них, зато при воспоминании о Диане сердце тоскливо сжималось. Неужели, небеса заберут ее, едва подарив ему?
Как наяву ему грезилось ее смуглое лицо – такое выразительное, то смеющееся, то гневное, то преображенное страстью. Она назвала его по имени – и он едва не умер от счастья. Он был уверен, знал, что она полюбит его. Для женщины оковы любви куются быстрее, чем для мужчины.
Оспа!..
К чертям оспу. Он не позволит никому вырвать эту женщину из его объятий. Надо будет – бросит вызов и небесам.
Они приехали в Ланвар утром, и кони промчались по мощеным улицам, пугая редких прохожих. Тегвин встретила его на крыльце, невероятным образом угадав, что он приедет именно сейчас.
– Где Диана? – крикнул Дидье, спрыгивая на землю и перебрасывая поводья подбежавшему груму. – Жива?
– Жива, хвала небесам, – Тегвин молитвенно сложила руки.
Король хотел бежать наверх, но королева остановила его.
– Вы не пойдете вот так, – сказала она строго, указывая на его пропыленную и заляпанную грязью одежду, – прежде вымоетесь, переоденьтесь в чистое, протрите руки лавандовым маслом.
Дидье покорно выполнил все, что она говорила, и, наконец-то вошел в спальню. Он мельком заметил, что дверь в его прежний кабинет теперь стояла новая – из светлого клена, а не дубовая, как раньше. Надо будет спросить Диану, зачем ей вздумалось менять дверь… Но потом он увидел свою метрессу, и забыл обо всем.
Она спала, и показалась королю совсем маленькой, худой и беззащитной, сплошь обмотанной тканевыми бинтами. Сквозь разошедшиеся полоски ткани виднелись острые косточки на запястьях и скулы, покрытые язвочками. Пахло серой и лавандой, а черные волосы, заплетенные в косу, потеряли свой шелковистый блеск.
Девица Кадарн, дремавшая в кресле в изножье кровати, встрепенулась, сонно хлопая глазами, а увидев короля, вскочила, ахнув.
Дидье приложил палец к губам, приказывая ей не шуметь. и придвинул кресло к изголовью, сев рядом с Дианой и вглядываясь в ее лицо.
– Ваше величество! – зашептала Ланвен. – Вам нельзя здесь находиться! Это опасно!
– Чем ее лечат? – спросил он, словно не слыша ее причитаний.
– Серная мазь и притирания из душистых масел, – ответила она и начала совать ему платок. – Хотя бы завяжите лицо!
– Кто-то еще заболел? – спросил он, взяв платок и бросив на постель, презрев любые меры предосторожности.
Ланвен лишь закатила глаза, наблюдая такое безрассудство, но покорно сказала:
– Слава всевышнему, больше ни одного случая. Мы вовремя заметили болезнь и выселили всех из этого крыла.
– Как она? – продолжал допрашивать король.
– Сейчас уже лучше. Лихорадка прошла, но язвы не подживают. Я слежу, чтобы она не расчесывала их во сне…
– Будешь щедро вознаграждена, – бросил он через плечо.
– Благодарю, ваше величество, вы очень добры. Но лучше бы вам уйти…
В это время Диана глубоко вздохнула и пошевелилась. Она повернула голову в их сторону, и через обмотки бинтов на Дидье посмотрели темные глаза – самые прекрасные глаза в мире. Под ними залегли тени, но он все равно не мог на них налюбоваться.
– С добрым утром, метресса, – сказал он, улыбаясь. – Это новая мода в Ланваре?
Ты привезла ее из южных земель? – он коснулся пальцем бинтов на ее лице.
– Что вы здесь делаете?: уходите, немедленно: – прошептала она потрясенно и попыталась сесть, но Дидье и Ланвен в четыре руки уложили ее обратно на простыни.
– Прогоняешь меня из собственного замка? – пошутил король.
– Вы рискуете, – сказала она горячо. – Если умру я. ничего не изменится. Умрете вы – наступит хаос!
– Я говорю его величеству о том же, – вставила Ланвен ледяным тоном.
– Вы приписываете мне небесное могущество, – Дидье поцокал языком. – Как будто лишь от меня зависит, будут здесь порядок или война. Но не противьтесь, – он взял руку Дианы в свои, нащупав незабинтованные кончики пальцев и ласково поглаживая их. – Если что – умирать вдвоем веселее, моя красавица.
Она не выдержала и рассмеялась, но смех получился горьким.
– Какая я красавица? – спросила она, покачав головой. – Сбылась мечта моей свекрови – теперь я стану страшной, как смертный грех, и нож не понадобился.
– Откуда такое отчаяние? – Дидье коснулся ее лба. – Всего-то несколько красных пятнышек. Они даже добавляют тебе очарования – ведь и луна не была бы луной без пятен на своем сверкающем лике.
– Вы сумасшедший, – сказала она, глядя на него широко распахнутыми глазами.
– Совсем чуть-чуть, – заверил ее Дидье. – И даже не буйный.
Новые протесты и ужас вызвали его желание остаться.
– Вы не можете… – лепетала Диана, когда он поднял ее и поддерживал, чтобы она сходила по нужде, а потом держал на руках, пока Ланвен перестилала мокрые от пота и сукровицы простыни.
Но Дидье не слушал лепета Дианы, как и ворчания ее камеристки, и сам менял бинты, смазывая язвочки и коросты серной мазью и маслом. Он же взялся дежурить у постели больной в самые тяжелые предутренние часы, чтобы Ланвен, уже падавшая с ног от недосыпа, могла отдохнуть, и он сам купал Диану, посмеиваясь над ее попытками прикрыть выступающие ребра и кудрявый мысок внизу живота.
– Я ужасна, – простонала она как-то, – когда он помогал мыть ей голову, держа над тазом с водой ее тяжелые волосы.
– Для меня ты красивее всех на свете, – сказал Дидье, целуя ее в лоб, а потом пригляделся внимательнее. – Смотри-ка! Пустулы засыхают, кожа шелушится, но шрамов не остается. Это не оспа.
– Не оспа? – хором переспросили Диана и Ланвен.
– Я видел больных оспой. Обычно болячки подживают не так. Это какое-то кожное раздражение. Может, ты ела что-нибудь редкое? Или использовала особые притирания? Бывают мази, вызывающие нарывы на коже.
– Нет, ничего такого, – Диана потребовала зеркало и долго рассматривала свое отражение, а потом медленно произнесла: – Козье покрывало…
Ланвен замерла, держа зеркало.
– Козье покрывало, – повторила Диана. – Вы прислали мне козье покрывало, и я заболела после того, как укрывалась им.
– Покрывало? Я ничего не присылал, – ответил Дидье.
– Ланвен принесла его мне.
Зеркало задрожало в руках камеристки, и она испуганно захлопала ресницами:
– Мне сказали, что это подарок его величества, – забормотала она.
– Где покрывало? – спросил Дидье, не обращая внимания на ее страх.
– На сундуке, – Ланвен указала в угол комнаты. – Ваше величество…
Дидье сорвал с постели простынь и завернул в него покрывало, стараясь не касаться его, а потом пошел к двери.
– Кто его тебе дал? – спросил он уже на ходу.
– Ее величество… – прошептала Ланвен.
Дидье вернулся лишь через пару часов. Диана лежала в постели и приподнялась ему навстречу.
– Что вы узнали? – воскликнула она.
– Ничего, чтобы тебе пришлось волноваться, – сказал король, поправляя подушку, чтобы женщине удобно было сидеть. – Главное, что это не оспа, а с остальным мы справимся.
– Но неужели королева?..
– Тегвин клянется, что получила подарок для тебя с посыльным, – Дидье потер подбородок. – Ей тоже прислали подарок, но он не опасен, к счастью.
– Кто-то хотел моей смерти, – сказала Диана, откидываясь на подушки.
– Впредь не принимай никаких подарков, что будут передавать. – сказал король. – Если даже скажут, что это от твоих родителей.
– Ваше величество… – Ланвен прижала к груди руки, всем своим видом выказывая раскаяние.
– Ты наказана не будешь, – Дидье посмотрел на нее тяжелым взглядом. – В этот раз.
Я подумаю, кем заменить тебя.
– Ваше величество! – девица Кадарн опустила глаза и закусила губу.
– Оставьте ее при мне, – попросила Диана. – Если бы не она, я бы точно умерла.
Ланвен осталась со мной, когда думала, что я больна оспой. И ваши рыцари тоже…
– Я подумаю над этим, но ничего не обещаю, – сказал король бесстрастно.
Когда стало ясно, что язвы – не последствия черной оспы, лекари принялись за лечение Дианы с утроенным усердием и разрешили открыть окно, а потом и совершать недолгие прогулки под солнцем. Спустя неделю сняли бинты, потому что пустулы зажили, и Диана впервые с аппетитом поела супа из утки и кореньев.
Дидье не отходил от нее ни на шаг и вскоре она начала выражать беспокойство такой заботой.
– Вы все время здесь, – сказала она однажды, – но как же государственные дела?
Вы всё позабыли… Разве это хорошо?
– Обойдутся пока, – заверил он ее. – Есть совет лордов, есть Тегвин и наследный принц. Не думай, что только из-за меня сохраняется мир в этой стране. Успех короля не в том, чтобы всё делать самому, а в том, чтобы поручить дела тем, кто разбирается в налогах, переговорах и войнах. Такие люди у меня есть, так что забудь обо всем и просто выздоравливай.
Щеки ее постепенно округлились, и губы приобрели прежний, алый оттенок. Теперь она походила на прежнюю Диану, и иногда радовала Дидье улыбками и даже смехом, когда он рассказывал ей какие-нибудь безобидные новости. Она еще стеснялась его, пряча шелушащееся лицо, и тайком пыталась выщипывать волосы на теле, пока он не взял бритву и побрил ей подмышки и венерин холмик, а заодно и ноги, после чего она благодарно расплакалась, уткнувшись ему в плечо, а он утешал ее, шепча нежности.
Лекарь велел каждый день втирать в кожу масло, настоянное на травах, и Дидье после купания массировал тело своей женщины. В такие минуты они не разговаривали, но он чувствовал единение намного сильнее, чем во время люоби задушевной беседы.
– Ваша любовь погубила не только мою честь, – сказала Диана во время одного из массажей, – но угрожает и моей жизни. Что же это за любовь, за которую надо так дорого платить?
– Тебе придется смириться и принять ее, – сказал Дидье, целуя ее между лопатками, потом в плечо, а потом в щеку.
– Не надо, – попросила Диана, пряча лицо в ладонях. – Я похожа на ящерицу…
– Даже превратись ты в змею, мне все равно. Я люблю свою луну и тогда, когда она ущербна. Наверное, люблю такую еще больше, чем полную. Потому что вижу ее слабость и понимаю, что передо мной смертная женщина, а не богиня.
– Пустые слова, – прошептала она, но уже плакала, уткнувшись в подушку.
Обняв Диану, Дидье чувствовал, как колотится ее сердце и думал, что вполне можно умереть от нежности, и это странно – ведь раньше он умирал от страсти.
– Все хорошо, – повторял он Диане, пока она не перестала плакать. – Никто не посмеет тебя обидеть.
– Я очень испугалась, – призналась она. – Смерть – это страшно. Я ведь сама готова была умереть…
– Я знаю, мои люди рассказали мне, – он гладил ее по голове, утешая. – Все виновные уже наказаны. Это брат Тегвин все затеял. Я отослал его. Не в горную деревню, но далеко. Но ты не должна была геройствовать. Женщине не нужно совершать подвигов. Обещай, что никогда не уйдешь раньше меня.
– Кто же может такое пообещать? – фыркнула она и оттолкнула его притворно-сердито.
Дидье хотел поцеловать ее, но она отвернулась и приказала:
– Заприте дверь! Не хочу, чтобы Ланвен вошла в самый неподходящий момент.
– Я верно тебя понял? – спросил Дидье, вмиг позабыв о нежности.
Диана села на пятки, спиной к нему, подняв волосы и закалывая их шпильками.
Изящный изгиб спины, ягодицы – как две половинки яблока, тонкая талия – гибкая, как ивовая ветка – всё в этой женщине говорило о радости плоти. Она манила, обольщала одним своим видом.
Острое желание ударило под дых и пониже живота.
Закрыв дверную задвижку, Дидье потер занывший член, но не спешил приближаться к постели.
– Ты еще не совсем оправилась от болезни, – попробовал он вразумить соблазнительницу, которая даже не подозревала, какой опасности сейчас подвергается. Он был готов не просто взять ее, а взять ее всеми возможными способами по нескольку раз. Вынужденное воздержание далось ему с трудом, ведь в отличие от Дианы он не был болен, а рядом с ее обнаженным телом и вовсе чувствовал себя живее всех живых.
– Вы отказываетесь от меня? – спросила она. взглянув на него через плечо и сверкнув темными глазами.
– Нет, – ответил Дидье и прокашлялся, чтобы вернуть голос.
– Тогда чего ждете? – она медленно встала на колени, скользя ладонями по простыням вперед, и выгнула поясницу, показав во всей бесстыдной красе ягодицы и алую, гладко выбритую щель.
Королю пришлось еще раз прокашляться.
– Может, повернешься ко мне? – спросил он, подходя к кровати и терзая поясной ремень.
– Нет, – ответила Диана резко. – Не хочу, чтобы вы смотрели мне в лицо, – и она расставила колени, поводя бедрами, как самка в ожидании случки.
– Церковь говорит, что такая поза не подходит людям, – сказал Дидье, сбрасывая штаны и рубашку, и швыряя всё на пол. – Так человек превращается в животное…
– Что за бред! – хмыкнула она презрительно. – Мужчина остается мужчиной не из-за того, в какой позе любит женщину. Вы боитесь превратиться со мной в животное?
Но разве вы не превратились в него, когда решили забрать жену у мужа? – она говорила обидные слова, но сопровождала их развратными движениями бедер и слышались влажные звуки, которые невозможно было спутать ни с чем – она хотела его. Уже хотела.
– Диана… – король на мгновение прикрыл глаза, пытаясь обуздать дикую страсть. – Я не хочу навредить тебе, но то, что сейчас… это слишком…
– Слишком? – она снова соблазнительно вильнула из стороны в сторону. – Слишком предосудительно? А ваши церковники разве не уговаривали меня совершить грех прелюбодеяния? Так что не вам заботиться о морали, и не вашим священникам упрекать нас! И, в конце концов, кем вы хотите быть со мной? Королем, проповедником или любящим мужчиной? – она бросила на него быстрый, гневный и насмешливый взгляд, и это и в самом деле было уже слишком.
– Чего ты добиваешься? – спросил он, уже чувствуя, что готов взять эту дерзкую девчонку, встань она хоть на голову. – Чтобы я тебя изнасиловал?
