Текст книги "(Не) люби меня (СИ)"
Автор книги: Ната Лакомка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Я подождала, пока в коридоре затихнут шаги моих тюремщиц, а потом сказала негромко, но веско:
– Если вы человек чести, то не притронетесь к женщине, которая оказалась в этом ужасном месте не по своей воле. Помогите мне, и небеса щедро отблагодарят вас за благородный поступок.
Мужчина поднялся мне навстречу и снял шапку.
– Жозеф?! – ахнула я, отступая и прижимаясь к двери спиной. – Как ты здесь оказался?
– Узнал, что ты здесь – и приехал, – сказал он. – Печально, что ты оказалась здесь, Ди.
– И опять не по своей воле, – усмехнулась я, хотя мне стало по-настоящему страшно. – Имей в виду, если посмеешь дотронуться до меня, я выцарапаю тебе глаза. А когда король узнает о твоем поведении…
– Его величество под арестом, – перебил он меня. – И вряд ли окажется на свободе.
Сердце мое забилось, но я постаралась сохранять хладнокровие.
– Он здоров? – спросила я холодно. – Ты видел его? Ты ведь его камердинер.
– Нет, не видел, – Жозеф подошел к нише и загасил светильник. – К нему никого не пускают, а в столице торопятся с коронацией наследного принца.
– Значит, мятеж – дело рук его высочества? – сказала я презрительно. – Не дождался, когда отец передаст ему власть по закону, решил идти потайными дорожками. А зачем ты гасишь свет? Я же сказала, что не позволю тебе…
– Когда выйдешь из монастыря, – сказал Жозеф. подойдя ко мне вплотную и понизив голос, – свернешь вправо. Там будет ручей, пойдешь вниз по течению. Тебя ждут и проводят до границы.
– Что?.. – я потеряла дар речи, а Жозеф уже снимал камзол и штаны, жестом предлагая мне переодеться.
– Ты приехал, чтобы помочь мне бежать? – я все еще не могла осознать этого.
– Я виноват перед тобой, – сказал он, подтаскивая мне сапоги. – Вот, пытаюсь загладить вину. К тому же, хочу заслужить благодарность небес, как ты сама сказала. Переоденься, а потом надо разыграть маленькое представление.
– Представление? – я никак не могла поверить ему. Вдруг он решил избавиться от меня каким-то хитрым способом? Я выйду из монастыря (если выйду), а там меня поджидают головорезы. Хотя… что стоило ему прирезать меня прямо здесь? Когда мы одни?..
– Переодевайся, – он почти силой стащил с меня рубашку и втиснул в камзол.
– А ты? – только и спросила я.
– А что они со мной сделают? – он передернул плечами. – Наложат епитимью и отпустят.
Я не стала играть в благородство и быстро натянула штаны. Сапоги оказались мне велики пальца на четыре, но если не бежать, то вполне сойдет.
– Кто будет ждать меня? – спросила я, застегивая пуговицы камзола до самого горла.
– Сэр Стефан и его люди, – Жозеф достал нож и проколол в ремне дырку, чтобы с меня не сваливались штаны, слишком широкие в поясе.
– Их послал король? – я не смогла справиться с волнением, и голос дрогнул.
Даже в полумраке, при свете луны, заглядывавшей в окно, я заметила, что Жозеф внимательно на меня посмотрел.
– Давай убежим вместе? – вдруг предложил он. – Бросим все Я выкуплю тебя отсюда, у меня кое-что есть в запасе. И убежим, Ди. Только ты и я.
Он осторожно положил руки мне на плечи, но я так же осторожно освободилась.
– Я хочу убежать, Жозеф. Но не с тобой. С тобой – никогда. Забудь про меня, а я про тебя уже забыла.
– Ты жестока, – сказал он, словно через силу. – Ты назвала меня своим мужем перед небесами, а потом предала. И меня, и свою честь.
– Сначала ты предал меня, – отрезала я, заплетая волосы в косу, чтобы спрятать их под шапку. – Так что не тебе читать нотации. Лучше скажи, что с королем? Почему мятежники не убили его сразу? Почему его рыцари разбежались?
– Ты беспокоишься о нем? – спросил Жозеф, помолчав.
– Да, – ответила я резко. – И не понимаю, почему его люди вместо того, чтобы спасать своего господина, притащились сюда вместе с тобой.
– Говоришь так, как будто его полюбила.
Слова Жозефа совершенно неожиданно поразили меня в самое сердце. Только что я готовилась к бегству, пылая огнем, и готовая промчаться без остановки до самой границы, и вот – пустота, и ледяной холод в груди. И страх. И этот страх вовсе не за собственную жизнь.
Я молчала долго, а потом произнесла, как зачитала приговор самой себе:
– Да, полюбила. И полюбила по-настоящему, не так, как тебя.
Жозеф горько усмехнулся и потер лицо ладонями:
– Конечно, он же король!
– Боюсь, я полюбила бы его, будь он даже дровосеком, – сказала я. – Тебе не понять. Ты так же далек от любви, как от небесных звезд. Мне жаль. что мы встретились. Хотя, нет. Не жаль. Если бы ты не привез меня сюда, я бы не узнала, что такое настоящая любовь.
Он опустил голову, стискивая зубы до скрипа, но возражать и доказывать ничего не стал.
Я попыталась спрятать волосы под шляпу, но моя шевелюра никак не желала помещаться под войлочный верх, коса была слишком толстой. Жозеф оторвал манжет, чтобы я могла подвязать волосы, но и это не помогло.
– Дай нож, – приказала я, и он послушно протянул мне нож – рукояткой вперед.
Он не успел меня остановить, и я смахнула косу одним движением, подрезав волосы почти под затылок.
– Ты что сделала?! – воскликнул Жозеф, но я приказала ему молчать.
– Нашел о чем жалеть, – сказала я равнодушно и бросила косу на постель. – Я готова. Что дальше?
А дальше последовало «представление». Мы разыграли его с Жозефом, как по нотам – постонали в унисон, попрыгали на постели, оставив окно открытым. Так, чтобы ни у кого в монастыре не оставалось сомнений, что строптивая Силента очень быстро смирилась и выполнила послушание со смирением и старанием.
Я едва смогла выждать час, а потом Жозеф стукнул в двери, требуя открыть. Судя по тому, что засов снаружи открыли через полминуты, нас и вправду караулили.
Надвинув на лицо шапку, я сунула в руку послушнице, сторожившей нас, монетку, и зашагала к выходу из монастыря.
Хитрость удалась – меня и в самом деле никто не узнал, и мне удалось выйти из монастыря беспрепятственно. Я прошла немного по ночной дороге, а услышав журчание воды, свернула к ручью. Луна уже наполовину спряталась за верхушки деревьев, и мне приходилось продираться через заросли почти вслепую, раздвигая ракитник и спотыкаясь о коряги.
Но вот мне навстречу подалась тень, и кто-то схватил меня за руку, увлекая за собой. Я узнала Ланвен – она едва дышала, запыхавшись от быстрой ходьбы, и все время оглядывалась, словно не верила глазам, что видит меня. Мы вышли на поляну, где стояла повозка, крытая тканым пологом, и возчик, сидевший на облучке, спрятал меч в ножны, увидев нас. Из фургона выскочили двое, и я разглядела сэра Ролфа и сэра Криспина.
– Забирайтесь внутрь, – приказала Ланвен, и сэр Ролф подсадил меня, а сэр Криспин помог залезть под полог Ланвен.
Она задернула занавески и повозка тут же тронулась, а моя камеристка обняла меня с таким пылом, что чуть не задушила.
– Все ли с вами в порядке? – прошептала она, прижимая ладони к сердцу. – Я боялась опоздать.
– Все хорошо, не беспокойтесь, – заверила я ее. – Но Жозеф… Это вы уговорили его прийти спасти меня?
– Уговорила? – Ланвен фыркнула. – Сэр Стефан сказал, что кастрирует его, если он не выполнит свой долг.
– Куда мы сейчас? – спросила я. – И нет кусочка хлеба? Я ужасно голодна.
Нашлась пшеничная лепешка и ломти вяленого мяса, которые я уплела тут же, позабыв о достоинстве и изяществе. Пока я ела, Ланвен рассказывала мне, куда мы направляемся. Мы должны были обогнуть столицу и свернуть к южным границам, чтобы доставить меня как можно ближе к семье.
– Я забрала сундучок с вашими драгоценностями, – Ланвен похлопала ладонью по шкатулке, стоявшей рядом с ней, – все цело, можете не сомневаться. Только аквамариновую брошь пришлось продать. На нее купили повозку и лошадей, и я дала денег Верею, чтобы он смог попасть к вам.
– Благодарю, – я доела последний кусочек и задумалась.
– Что-то не так? – спросила Ланвен. – Вы как будто не рады своему освобождению.
– Что с его величеством? – спросила я. – Почему сэр Стефан бросил его?
– Он сказал, что люди лорда Кадарна напали неожиданно, – рассказала Ланвен. – Рыцари короля не ждали предательства, подпустили их слишком близко, а те выстрелили в упор из арбалетов. Многие погибли на месте.
– А остальные бежали, – сказала я презрительно.
– Умри они там же, разве это спасло бы короля?
– Могли бы спасти свою честь.
– Сэр Стефан и сэр Криспин хотят вернуться, – сказала Ланвен, – а нас будет сопровождать сэр Ролф. Они так решили.
– Хотят вернуться, чтобы спасти короля?
– Чтобы собрать верных ему людей, – Ланвен со вздохом погладила меня по руке. – В столице только и говорят. что король сошел с ума, что вы околдовали его и лишили разума. Никто не желает вам добра. поверьте. Вам надо немедленно уехать.
– Странные речи я слышу от вас, девица Кадарн, – сказала я сухо. – Когда-то я умоляла вас помочь мне бежать, но вы говорили о том, что служите королю и королеве, и мечтаете подняться на вершину, будучи камеристкой любовницы короля. Что же изменилось теперь?
– Я ошиблась, – сказала она глухо и вдруг разрыдалась, уткнувшись мне в колени.
Ее слезы и причитания испугали и озадачили меня. Я гладила ее по голове, а она бормотала, цепляясь за меня:
– Эта жизнь не для вас… Не для вас. Вы созданы для любви… но она вас погубит…
– Глупая, – сказала я, невесело усмехнувшись. – Разве любовь может погубить?
Любовь спасает. Надо только быть верной и идти до конца, идти прямо, никуда не сворачивая.
– Вам надо бежать, – повторила Ланвен.
– Нам надо попытаться спасти короля, – ответила я, усаживая ее рядом и вытирая ей щеки ладонью. – Пока еще не поздно.
Она только удрученно покачала головой.
Повозка мерно покачивалась, унося меня, прочь от монастыря святой Магдалины, и вскоре мы с Ланвен заснули, прижимаясь, друг к другу, чтобы было теплее.
Утром следующего дня, когда мы остановились на короткий привал, мне пришлось выдержать две непростые битвы. Во-первых, Ланвен пришла в ужас, когда увидела, что я обрезала волосы, и я долго утешала ее, убеждая, что волосы – это не честь, и потеряв их, вполне можно разжиться ими снова. Во-вторых, сэру Стефану не понравилась моя идея отправляться на спасение его величества.
– Это невозможно, – говорил он хмурясь. – Нас всего трое, а короля охраняют в доме на озере около десяти человек.
– Он ранен, они ранили его, – сказала я. – Но почему-то не убили сразу…
– Наверное, ждут, как пройдет коронация, – сказал сэр Стефан. – Опасаются, что начнутся новые волнения. У его величества много врагов, но и много сторонников.
Вдруг потребуют, чтобы им показали живого короля? Или не захотят короновать принца? Пока король жив, многие побоятся начинать смуту против его сына. Только мертвый лев никому не страшен.
– Надо его освободить, – сказала я твердо. – Вы не имеете права бросать своего короля в беде.
– Нам было приказано защищать вас, – возразил мне рыцарь. – За безопасность его величества были ответственны другие.
– Не верю, что вы сразу бросились спасать меня, даже не попытавшись спасти его.
– Мы хотели взять дом штурмом, – нехотя признался сэр Стефан. – но опасаемся, что тогда они могут убить короля. Они все время сидят в доме, а дом там – почище крепости. Как заставить их выйти оттуда?
– Надо хотя бы попытаться, – я не могла признать, что мы проиграли заведомо. – Я попробую выманить их к озеру, а вы держите наготове арбалеты.
– Мне уже не нравится, – признался сэр Стефан.
– А вам всегда все не нравится, – сказала Ланвен, колдуя над котелком, в котором кипела похлебка. – И разговаривать с вами… как грызть перечный сухарь!
Выпад был лишен деликатности, но, несмотря на вовсе не веселую ситуацию, я поднесла руку к лицу, пряча улыбку. Сэр Стефан изумленно посмотрел на Ланвен и не сразу нашелся с ответом.
– Вам бы лучше помолчать, женщина! – сказал он, наконец.
– Я честная девушка, к вашему сведению, – огрызнулась она. – И всегда говорю только то, что думаю. Миледи хочет спасти его величество, а вы упираетесь.
– Я забочусь о ее безопасности, – сдержанно возразил рыцарь.
– Конечно, – ядовито ответила Ланвен, воинственно перехватив ложку. – Заботиться
© безопасности женщин – это так безопасно! Не то, что идти мечам навстречу!
– Не будем ссориться, – остановила я их, уже готовых начать драку. – Я постараюсь выманить людей Кадарна из дома к озеру. Не надо бояться за меня. Мне столько пришлось пережить за последнее время, что я уже разучилась бояться. А если у меня нет страха, то и вам надо про него позабыть.
Сэр Стефан мрачно промолчал, а потом попросту ушел в кусты, чтобы не видеть нас. Но вскоре нам надо было отправляться дальше, и я приложила весь свой талант красноречия, чтобы убедить рыцарей, что надо рискнуть.
– И каков план? – угрюмо спросил он, в конце концов. – Что вам понадобится, леди?
– Что понадобится? – я встала, разминая мышцы, и подошла к гнедой паре, запряженной в повозку. Кони были хороши – не чета моей Морере, конечно, но молодые и резвые. Оглаживая их по холкам, я снова улыбнулась. – Понадобится только конь, добрый сэр, и ничего больше.
Глава 30. Король возвращается
Кто бы мог подумать, что его дом на озере превратится в тюрьму?
Дидье проснулся, разбуженный голосами своих тюремщиков – они что-то возбужденно обсуждали, а потом загрохотали сапоги по деревянному полу и хлопнула дважды входная дверь.
Король пошевелился, разгоняя кровь, и цепи гулко звякнули. Мятежники побоялись оставлять его сводным, пусть даже он был ранен, и притащили кандалы, нацепив их свергнутому королю на руки и на ноги. Они караулили его денно и нощно, сменяя друг друга, и опасались оставаться с ним наедине, предпочитая заходить в его комнату не иначе, как втроем и с арбалетами и кинжалами наголо.
То, что за всем этим стоял Ирвин Кадарн было ясно, как день. Мятежники даже не слишком это скрывали, переговариваясь между собой. Это означало только одно – после коронации наследного принца прежнего короля не собирались оставлять в живых. Но больше, чем ожидание смерти, тяготила неизвестность. Переступив гордость, Дидье несколько раз заговаривал с охранявшими его рыцарями, пытаясь вызнать судьбу Дианы. Что с ней? Жива ли? Не надругались ли над ней ублюдки-предатели?
Одна мысль о том, что ей грозило, сводила с ума. Но никто не говорил о Диане, попросту не отвечал на его вопросы.
Рана от стрелы саднила, но лихорадка уже прошла. Пробитое плечо отзывалось болью при каждом движении, но кости не были повреждены. Королю бросили чистую тряпку, но никто не позаботился перевязать его. Дидье справился сам, перетянув рану и завязав узел, помогая себе зубами. Как бы ни повернулась судьба, он намерен выжить. А там – посмотрим.
Рассвет был близко, потому что небо посветлело и порозовело. Дидье встал и прошелся от кровати до окна, позванивая цепями, как призрак, явившийся Афинодору[4]4
Здесь речь о философе Афинодоре Кананите, который увидел призрака, опутанного цепями.
[Закрыть] Отсюда было видно озеро, наполовину скрытое наползающим туманом. По глади воды шла невесомая рябь, и стебли камыша, торчавшие у берега, чуть покачивались под дуновением ветра. Умиротворяющая картина. Вот только она не добавляла умиротворения и спокойствия в королевскую душу, а когда по ту сторону озера из тумана появился гнедой жеребец, сердце Дидье остановилось, а потом подпрыгнуло зайцем.
Уперевшись лбом в оконную раму, он не верил собственным глазам – держа коня за гриву, его вела к воде цыганка. Голову ее обматывал тюрбан из красной ткани, а пестрая укороченная юбка сидела так низко на бедрах, что позволяя любоваться не только крепкими лодыжками, но и тонкой талией и крутым изгибом ягодиц, которые при каждом шаге обнажались чуть не до половины.
Но удивительным было не это, а то, что в цыганке Дидье безошибочно узнал Диану.
Это была она – слишком хорошо он знал ее золотистое, смуглое тело. Гибкое, как ивовый прут, манящее, желанное…
Конь ступил копытами в воду, и Диана подхватила подол юбки, задрав его чуть не до плеча. Теперь ноги были видны до самых… до самых…
Дидье закусил губу, переживая самый яростный приступ ревности, который только можно было вообразить. Он сразу понял, что затеяла безрассудная женщина. Его тюремщики тоже не смогли остаться равнодушными к такому зрелищу, и трое уже вышли из дома, чтобы получше разглядеть то, что происходит на озере. Прочие остались в доме, но слыша их хохот и голоса, Дидье готов был поклясться, что все они таращатся в окно точно так же, как он сам.
А Диана продолжала искушать мужчин. Похлопав коня по крупу, она развязала пеструю кофту и бросила ее на берег, бесстыдно показав груди и не стесняясь наготы.
Рыцари засвистели и замахали руками. и еще двое выскочили из дома, желая получше разглядеть бесстыдницу. Диана лениво посмотрела на них через плечо, махнула рукой и принялась чистить коня. орудуя скребком с такой грацией, словно танцевала под перезвон серебряных колокольчиков.
– Иди сюда, красотка! – крикнул один из рыцарей, уже сам пританцовывая на месте.
– Мы не дадим тебе заскучать!
Она снова посмотрела через плечо и вернулась к своему занятию, не обращая внимания на изнывающих мужчин.
– Хочешь серебряную монету? А две? – надсажались рыцари. – Подойди к нам! Не обидим, не бойся!
Они ее не узнали. Дидье вцепился в подоконник, скрипя зубами. Если у нее все получится… Если рядом верные ему люди… Если все закончится хорошо, то эту безумицу не спасет никто и ничто, и неделю ей будет больно сидеть. Что выдумала!
Бегать полуголой перед солдатами!
Словно в насмешку, Диана бросила на берег скребок и взялась за вязки на юбке, распуская их. Рыцари заулюлюкали и самые молодые бросились к самой воде, чтобы ничего не пропустить.
– Только попробуй! – процедил Дидье сквозь зубы, как будто Диана могла его услышать.
Она и не услышала, и избавилась от юбки, представ перед всеми во всем великолепии своей наготы. Но этого было мало – присев на корточки, она начала плескать воду на грудь и шею, доводя до экстаза одним видом.
Обезумевшие мужчины потянулись к озеру, как заколдованные. Будто и, правда, фея озера, жившая здесь в незапамятные времена, решила вернуться в мир смертных подарив им надежду на исполнение самых сокровенных желаний.
Из дома вышли восемь человек, и, судя по всему напрочь позабыли об осторожности. Дидье с трудом оторвался от возмутительного и сладостного зрелища, отходя ко входу в комнату. Если небесам будет угодно, с «феей» он разберется потом. Ему не пришлось долго ждать.
В комнату ворвался рыцарь с длинными кинжалами в каждой руке. Действуя кандалами, как цепом, Дидье встретил предателя ударом в лицо. Раздался хруст, и рыцарь упал, не издав ни звука. В дверной проем немедленно влетела арбалетная стрела, и король прижался к стене спиной. От боли в потревоженной ране потемнело в глазах, но он затаил дыхание, слушая, что происходит в соседней комнате и на берегу.
Несколько секунд томительно тишины, а потом скрипнула дверь и раздался голос сэра Стефана:
– Сдавайся Гилберт, твои люди мертвы.
Сдавленные проклятья и грохот брошенного арбалета подтвердили, что умирать в бою Гилберт Кадарн был не намерен.
– Ваше величество? – крикнул сэр Стефан.
– Со мной все в порядке, – отозвался король. – Как Диана?
Он услышал шум и новые проклятья из уст Кадарна, а потом в спальню заглянул сэр Стефан.
– Миледи купается, – сказал он, едва сдерживая ухмылку.
– Найди ключи, – сказал Дидье, встряхнув цепями. – Похоже, надо пойти и потереть кому-то спинку.
Освобожденный от кандалов, он вышел из дома и прищурился. глядя против света восходящего солнца. Это было немыслимо. но негодница Диана и в самом деле преспокойно купалась, плавая по ту сторону и не обращая внимания на бойню, что произошла на берегу.
Сэр Стефан вместе с сэром Криспином и сэром Ролфом забирали оружие у убитых и связывали раненых. Из десяти мятежников в живых остались четверо, вместе с плененным Гилбертом Кадарном. Связанный, он мигом растерял прыть и отвагу, и прятал глаза, как побитая собака.
– Мы взяли шесть арбалетов, – рассказывал сэр Стефан, хотя Дидье слушал его краем уха, не отрываясь взглядом от красного цыганского тюрбана. – Троих сняли сразу, потом еще троих – они даже не поняли, что происходит. Миледи умеет привлечь внимание… – он благоразумно замолчал, потому что заметил, как стиснул челюсти король. – Двоих зарубили, а Гилберт и Брук сразу бросились в дом. Мы решили рискнуть, сир, прошу меня простить.
– Правильно сделал. Я приведу ее, – король, кивнув в сторону Дианы. – А вы даже не смейте смотреть в ее сторону.
Сэр Стефан философски пожал плечами и перевернул еще одного убитого, чтобы забрать кинжал.
Обогнув озеро, Дидье успел как раз, когда Диана выходила на берег, стряхивая ладонями с тела капли.
– Доброе утро, сир, – поприветствовала она короля, словно они расстались накануне перед сном, отправившись каждый в свою кровать. – Хорошо выглядите.
– Да и ты неплохо, – ответил Дидье, едва сдерживая ярость.
Он схватил юбку, валявшуюся на берегу и набросил женщине на плечи, пытаясь хоть как-то скрыть наготу.
– Это юбка, – подсказала Диана, – на голову не надевается.
Дидье не ответил на шутку и, позабыв про боль в ране, стиснул Диану в объятиях так, что она застонала и заскребла ногтями по его бедру, умоляя отпустить.
– Я столько пережила. – возмутилась она, когда король ослабил хватку, – чудом осталась жива, а вы решили меня задушить?! И это вместо благодарности!
– Не знаю, чего я хочу больше, – признался Дидье, жадно глядя ей в лицо и упиваясь ее красотой, как вином, – придушить тебя или зацеловать.
– Мне больше по душе второе, – сказала она. – Но прежде хочу одеться. Купаться на рассвете – это еще то испытание! Я замерзла до костей.
Они вернулись к дому, держась за руки, и Дидье не переставал укорять ее за глупое бесстрашие.
– Воевать – не женское дело, – горячился он. – Ты могла погибнуть, они могли поймать тебя! Для того чтобы геройствовать, есть мужчины.
– Хотела бы я посмотреть, смог бы сэр Стефан выманить их из дома, бегая по берегу голышом, – фыркнула Диана.
Дидье не выдержал и засмеялся. Диана посмотрела на него исподлобья и тоже улыбнулась. Коротковатая верхняя губа изогнулась, открывая ряд жемчужных зубов.
– Не сердись, – сказала она мягко. – Это грешно – сердиться, когда все хорошо закончилось. Хоть немного благодарности небесам, Дезире… За то, что произошло чудо, и мы живы и целы…
То, что она обратилась к нему на «ты» и назвала по имени, уже было чудом.
Позабыв, что опасность еще не миновала, что на них смотрят, Дидье взял Диану за подбородок, заставляя поднять голову, и поцеловал – крепко, жадно, вовсе не нежно. Она вздрогнула, а потом ответила на поцелуй, даже привстав на цыпочки, чтобы быть ближе к нему.
Сэр Стефан покашлял в кулак, чтобы привести в чувство сумасшедшую пару.
– Сир, – позвал он, когда король и его любовница продолжили путь к дому, – лучше бы нам поскорее решить, что будем делать дальше.
– У нас только два пути, – ответил Дидье, не выпуская руку Дианы из своей ладони, – бежать или бороться. Я не бегал ни разу.
Решено было отправляться в Ланвар. Коней впрягли в повозку, коней мятежников расстреножили, половину забрали, а остальных пугнули, чтобы умчались подальше. Гилберт Кадарн ждал казни, но король сам перерезал его путы.
– Только совет лордов выносит приговор по преступлениям против короны, – сказал он. – К тому же, столько лет я считал тебя родственником, не мне лишать жизни тебя и твоих людей без суда. Но на суде я буду свидетельствовать против тебя.
Стэфан настоял, чтобы Дидье ехал в повозке. Сам он вместе с сэром Криспином пересели в седла, сэр Ролф правил гнедой парой, а Ланвен. которая поджидала их в лесу неподалеку, устроилась рядом с ним на облучке.
– Вы еще не поблагодарили меня, сир, – сказала Диана, устраивая короля поудобнее, чтобы не слишком шевелил левой рукой и не тревожил плечо. – Только ворчали, – она накинула плащ и на себя, и на него, и прижалась с правой стороны, держась за поясной ремень Дидье.
Он чувствовал ее, как продолжение своего собственного тела, женщина, которая отправилась его спасать. Которая тоже не пожелала бежать, хотя теперь могла стать свободной. Получается, она выбрала его, а не свободу. Он обнимал Диану за плечи и думал, что такой удивительной женщины больше нет на свете.
– Не стану тебя благодарить, – сказал он, нежно целуя ее в щеку и в висок. – То, что ты сотворила – это было безрассудно, бесстыдно и…
– Но произвело впечатление, – сказала она, довольно усмехнувшись. – Наконец-то я поняла, что не такие уж мужчины и умные – все становятся идиотами из-за женских коленей.
– Я чуть не умер, когда увидел это, – признался Дидье. – Но если ты еще раз выкинешь что-то подобное… пусть даже ради моего спасения…
– То, что будет? – полюбопытствовала она, кладя ладонь ему на грудь и спускаясь все ниже.
– Отлюблю тебя так, что неделю ходить не сможешь, – сказал Дидье ей на ухо и перехватил ее руку, потому что любовным утехам сейчас было не время и не место, – а потом запру.
– Даже не знаю… – Диана посмотрела на него задумчиво. – Звучит заманчиво.
– Может ты и правда колдунья? – спросил он. – Что ты делаешь со мной?
– Просто хочу, чтобы вы поцеловали меня, в качестве благодарности. ваше величество, – она подставила губы. – Здесь темно, все равно никто ничего не увидит.
Король не смог противостоять такому искушению, хотя поцелуи с Дианой не добавляли ни душевного, ни телесного спокойствия, разжигая огонь и в душе, и пониже живота. Дидье нетерпеливо потянул за край цыганский тюрбан, чтобы нырнуть пальцами в шелк волос, и красная ткань стекла змейкой на дно повозки.
– Что это? – он оторвался от Дианы, ощупывая ее затылок. – Кто это сделал?!
– Не кричи, – она смущенно и раздраженно пригладила волосы, подстриженные, как у пажа. – Я сама обрезала волосы. Иначе не сбежала бы из монастыря святой Магдалины.
Дидье ответил не сразу, пока смысл сказанного дошел до его сознания.
– Я зря пощадил Гилберта, – сказал он, наконец.
– Только не надо никого казнить за меня, – сказала Диана тихо, приникая к нему. – Суди их, как мятежников, как предателей, по закону.
– Я сам решу, кого и за что казнить.
Она вскинулась, как будто это ее он собирался наказывать.
– Ты меня не слышишь – воскликнула она. – Добавь еще сплетен! Чтобы говорили, что ты убиваешь людей ни за что! Если так хочется отомстить, то лучше разнеси по камням этот бордель, что по недоразумению называется монастырем! А ты… – тут она зло прищурилась, – а ты знаешь об этом монастыре… И позволил, чтобы подобное непотребство было в твоем государстве? Небеса святые! – она схватилась за голову. – Что еще можно было ожидать от сюзерена, который отбивает жену у мужа!
– Этот монастырь существует для исправления блудниц, – сказал Дидье, стараясь не показать, как больно его задели ее слова. – Богоугодное дело, чтобы не дать погибнуть грешницам…
– Там они погибнут вернее! – отрезала она.
Она рассказала обо всем, что пережила, стараясь говорить без волнения, но не смогла сдержаться, и голос ее зазвенел от гнева:
– Я попала туда. Да, я – грешница. Прелюбодейка. Но такое наказание спишком жестоко даже для прелюбодеев! Вместо исправления там вынуждают грешить еще больше!
– Когда я верну корону, то сделаю так, как ты хочешь, – сказал Дидье, прижимая ее к себе и укачивая. – Не оставлю камня на камне. Только продолжай говорить мне «ТЫ».
– Нет, – она опомнилась и вывернулась из его объятий, – иначе тебя еще объявят пособником сатаны за разрушение монастыря. Лучше отмени эти жестокие правила, поставь во главе монастыря богобоязненных людей, а не тюремщиков.
Пусть прекратится блуд, и те женщины, что хотят там остаться – останутся и живут набожно, а те, кто захотят уйти – уйдут. Пусть им дадут денег на приданое. Кто захочет – выйдет замуж, кто не захочет, пусть распоряжается деньгами на свое усмотрение.
– Многие опять начнут грешить, – заметил король.
– Но в этом не будет ни твоей, ни моей вины, – сказала она пылко.
Стен Ланвара они достигли в сумерках, когда мост еще не был поднят, но решетку уже опустили. Дидье вышел из повозки и стукнул ладонью по решетке, подзывая стражу.
Сэр Стефан хотел прикрыть короля щитом, но Дидье отказался.
– Я приехал в свой город, – сказал он, мрачно усмехаясь. – И не буду прятаться.
Им ответили не сразу, и, судя по ропоту на башне, стражники не могли решить, что делать. После долгого ожидания, в бойницу выглянул старший и грубо приказал путешественникам уезжать прочь.
– Через три дня коронация принца! – крикнул он. – Бродяг и проходимцев велено не пускать! Если не хотите, чтобы я позвал гвардейцев – убирайтесь!
– Настоящий король здесь – сказал Дидье веско. – И тебе, Томас, это прекрасно известно. Ты же узнал меня.
– Нет, – ответил стражник, но по дрогнувшему голосу я поняла, что он узнал, не мог не узнать. – Уезжайте отсюда, я не пропущу вас, – а потом он протянул почти просительно: – Уезжайте, здесь для вас опасно.
– Просто открой ворота, и завтра все будет, как прежде, – сказал король. – Поверь мне так, как ты верил мне на поле Морвен, когда мы укрывались одним щитом. И Стефан был с нами. Он и сейчас со мной, а с кем будешь ты?
Над воротами повисла тягостная тишина. Мы ждали минуту, две… А потом решетка заскрипела, поднимаясь. Дидье запрыгнул на облучок, велев Ланвен спрятаться в повозке, вместе с Дианой, и сам взял вожжи, подхлестнув лошадей и направляя повозку в город.
