Текст книги "Польские народные легенды и сказки"

Автор книги: Народные сказки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

114. Глупому сыну и урок не впрок

Один хозяин снаряжал на ярмарку сына с волами. Было это в воскресенье, а идти на ярмарку собирался он в понедельник. Сын молодой, мало еще бывал на ярмарках, вот отец и учит его, как нужно продавать, как остерегаться, чтоб деньги у него не украли:

– Спрячь хорошенько, а как выйдешь из города, не пересчитывай, а то случится с тобой, как с тем человеком, что у шлагбаума деньги считал.

– Батюшка, а как это было?

– Как? Да вот как. Продал он волов в Рыманове и уселся на бревнах у шлагбаума, деньги пересчитывает, все одно серебро. А вор-то его приметил еще как он волов продавал. Как бы это у него деньги выудить? Купил вор гвоздей, молоток да каленых орехов. Сел позади мужика и будто орехи колет, а сам как стукнет молотком, так и прибьет гвоздем рубаху мужику. Незаметно со всех сторон прибил рубаху к бревну.

Мужик пересчитал деньги, сунул в мешок и собирается домой. А вор-то хвать мешок да удирать. Мужик – за ним, а тут – стоп, рубаха не пускает. Он – в крик, народ собрался: «Что такое, что случилось?» Пока мужик гвозди из рубахи повытаскивал, вора и след простыл. Так и пропали денежки.

– Ну, уж теперь я буду знать, – говорит парень.

И пошел в понедельник с волами. Продал, деньги тут же пересчитал, да и спрятал за пазуху. А вор-то уже сбоку подстерегает, как бы у него эти деньги стащить. Ходит, ходит вокруг – да что толку? Видит: за пазухой у парня целый бугор выпячивается; это были еще австрийские серебряные цванцигеры, – да как до них добраться?

Вдруг видит он другого вора. Тот говорит ему:

– Браток, что у тебя?

– Да вон у того денег уйма за пазухой, да черта с два у него достанешь.

– Знаешь что, продай его мне.

Договорились они, и один другому продал этого парня. Первый вор отступился, теперь второй с него глаз не спускает.

Подходит он к парню и говорит:

– Хозяин, хочу я вас попросить – надо мне купить ризу для нашего ксендза, а вы ростом как раз с него: пойдемте со мной; если вам будет впору, то и нашему ксендзу будет впору.

Парень обрадовался, что наденет на себя ризу, и пошел с вором в лавку. Вор на него ризу примеряет, натягивает, да и говорит:

– Тут у вас какой-то бугор под мышкой, риза плохо лежит.

Парень вынул кошель и положил на прилавок, а вор знай вертит его во все стороны, и как парень повернулся спиной к прилавку, вор говорит:

– Ну-ка, постойте вот так, а я посмотрю издали.

А сам тем временем хвать кошель, да и драла. Парень постоял минутку, оглянулся – а вор уже на улице. Парень как был в ризе – за ним. А лавочник – за парнем. Собрался народ, диву дается, что человек в ризе бежит. Позвали жандармов и хотели его арестовать, да свидетели нашлись, что он волов продал, поручились за него, и парня отпустили.

Пришел он домой с плачем. Отец еще ни о чем не знает.

– Эх, батюшка! Видно, состарились вы: говорили вчера о ворах – почему же мне ничего о ризе не сказали?

– О какой ризе?

Тут сыночек рассказал отцу, что с ним приключилось.

А отец:

– Ах ты дурень, дурень, ну слыханное ли это дело – таким ослом быть! Посмотрите-ка на него! Настоящий теленок, – рассказывай ему такие глупости, каких еще никто не слыхивал! Где ж ты видел, чтобы ксендз батрака за ризой посылал? Полюбуйтесь на него, добрые люди! Ведь я не к тому рассказывал, что воры везде такие, как тот, что рубаху мужику приколотил. Я рассказывал для того, чтобы ты не зевал, потому что воры только и смотрят, как бы что-нибудь стянуть, и на всякие хитрости пускаются!

Так он изругал сына – да что толку? Денежки за волов пропали, как в воду канули.

115. Хозяин и батрак

Один батрак нанялся работать, а хозяин-то был очень скупой. Когда они договаривались, хозяин сказал:

– Полгода я буду каждый день ходить в костел, а другие полгода – ты.

– Хорошо, – говорит батрак.

Вот ходит хозяин в костел, а как придет из костела, батрак его спрашивает:

– Ну, хозяин, что в костеле-то было?

– Сегодня пост и завтра пост, – отвечает хозяин, и так было каждую неделю, редкий день был без поста. А хозяину та выгода от поста была, что он тогда батраку меньше есть давал. Батрак как мог, так терпел, и полгода прошли.

Наступила очередь батрака ходить в костел. Приходит он из костела и говорит:

– Ой, хозяин, в костеле-то говорили, что завтра праздник и послезавтра праздник.

Вот батрак и работал едва один день в неделю, потому что все другие дни были праздничные, и целых полгода он почти ничего не делал.

116. Про пьяного мужика, которому примерещилось, будто он стал ксендзом

У одного мужика были быки. Погнал он их в Скалу и продал. Выручил много денег, на радостях напился в кабаке, а потом свалился в канаву.

Вечером шел по дороге парень, видит – в канаве человек лежит. Перевернул он мужика, сунул руку ему за пазуху, а там – деньги. Парень снял с него кожух, надел на себя, а на мужика напялил свой наряд – ксендзову рясу, потому что парень учился на ксендза.

Утром проснулся мужик, смотрит – на нем ксендзово облачение.

«Каспер я или не Каспер? – думает мужик. – Пойду-ка домой; если меня узнает мой пес – значит, я Каспер».

Только подошел к дому, а пес на него как накинется!

Призадумался мужик:

«Выходит, я не Каспер?.. Зайду-ка еще в хату. Если и жена не узнает – ну, тогда я и вправду не Каспер».

Зашел в хату, а жена ему говорит:

– Как вы сюда попали, пан ксендз? Уж коли пришли, так освятите мне, пан ксендз, хату!

Стала она жарить ему яичницу, а он вынул из рясы книжку, повертел – читать-то не умеет, – покропил немного в хате и ушел.

Пришел в город на церковный праздник. Много ксендзов туда понаехало проповеди читать. Спрашивают они у мужика:

– А вы, пан ксендз, с чем приехали?

– С чем вы, с тем и я, – отвечает мужик.

Велели они ему прочесть проповедь. Вышел мужик на амвон, да так прямо и брякнул:

– Помните, хлопы: если не исправитесь – мы с вас три шкуры снимем!

Слез с амвона, ксендзы накинулись на него, задрали облачение, видят – а там холщовые портки! Избили мужика до полусмерти.

Пошел он домой. Увидела его жена, схватила метлу и давай лупить, приговаривать:

– Где деньги за быков, а? Где?..

А он говорит:

– Небось когда я тебе хату кропил, о деньгах забыла, яичницу жарила? А теперь метлой охаживаешь?..

Что с дураком поделаешь? Оставила его баба в покое.

117. Вздорные супруги

В Незабышеве, около Бытова, жили супруги, которые поженились не по любви, а из расчета.

Он, Рацлав, был старым холостяком. Долгие годы вместе с матерью вел небольшое хозяйство, главным богатством которого была корова. Мать, хотя и старушка, еще прибирала комнаты, доила корову, кормила поросенка, занималась всем по дому и особенно заботливо ухаживала за сыном. Под такой опекой Рацлав чувствовал себя отлично, не обращал внимания на женщин и не помышлял о женитьбе.

Но вот однажды мать не пробудилась от сна. Навалились на сына заботы. Не мог он управиться со всей работой, и хочешь не хочешь пришлось ему подыскивать хозяйку в дом.

Нашлась такая. Была это Дорота, старая дева, которая до того времени напрасно высматривала сватов. Когда Рацлав спросил ее, не хочет ли она стать его женой, старая дева зарумянилась, как шестнадцатилетняя девка, и ответила поспешно:

– Да, да, очень!

Таким-то образом Рацлав и Дорота сделались супругами. Но оказалось вскоре, что брак их был ошибкой. Не подошли они друг другу. Старохолостяцкие и стародевичьи привычки слишком укоренились в них, и они не могли их теперь преодолеть. Начались взаимные укоры да свары.

Рацлав упрекал жену, что она не умеет готовить и кормит его куда хуже, чем кормила мать. Дорота обвиняла мужа в том, что он не заботится о ней, что постоянно ею помыкает. В минуты гнева бросались они обидными словами, попрекали друг друга.

– Недотепа!

– Бессердечный!

– И зачем я только на тебе женился!

– Убегу из этого пекла!

Привыкли уже говорить только слова горькие и злые, смотреть друг на друга с отвращением. Сердца их ожесточались все больше. Ругались супруги промеж себя даже на людях. А потом и того больше: озлобившись, стали и на других смотреть неприязненно. Люди не хотели заходить в их дом. Не заглядывали сюда даже нищие за подаянием – знали, что ничего не получат.

Один раз работали Рацлав и Дорота в поле, вскапывали лопатами землю, чтобы посадить овощи. И опять вспыхнул между ними бурный спор. Он хотел конец поля засеять брюквой, она – морковью.

– Тут будет брюква, – сказал он. – На корм для коровы.

– Нет, тут будет морковь, – ответила она. – Мне нужна она для кухни.

– Корове нужен корм. Мне корова милее, чем все твое бабье хозяйство.

– Если тебе корова милее, чем я, то пусть тебе корова готовит и стирает, а я ухожу!

– Ну и иди себе, я тебя не держу!

Дорота затряслась от злости.

– А чтоб тебе камнем стать! – крикнула она.

Перестали копать, топчутся друг против друга, злоязычат и размахивают кулаками.

И вдруг случилось так, что тут же эта сварливая пара окаменела. Так и стоят они по сей день на том поле как устрашающий пример вздорных супругов.

118. Беда с одним глазом

Жили на свете три брата: скорняк, портной и кузнец. Поселилась в деревне беда – совсем изголодались люди, А у братьев всегда есть что в рот положить и во что одеться.

– Эй, говорят люди про беду. Хо-хо! А какая она, беда? Мы не знаем, что за беда. – И отправились братья искать беду.

Идут, идут, пришли в лес и очутились у какой-то избушки. Зашли внутрь; сидит бабища одноглазая и печет картошку. А в избе и в хлеву полно баранов.

– Вы зачем сюда явились?

– А мы идем беду искать.

– Ну, так и нашли – я ваша беда!

Тут братья струхнули. Вот скорняк и говорит:

– Беда моя, беда, только не удави меня! Я тебе сделаю кожух.

А беда отвечает:

– На что мне твой кожух? – Хвать мужика за шею, только братья его и видели.

Портной тоже давай просить, пообещал рубаху полотняную сделать, но и его беда задушила. Остался кузнец, здоровый мужик. Запел он:

 
Эй, беда моя, беда,
Не тебе меня давить,
А удавишь – так сама
В землю будешь хоронить.
 

Беда рассмеялась и говорит:

– А ну, спой еще!

Но кузнецу не до песен. Хоть и сильный был, а все равно испугался – видел, как старуха братьев душила. Он и говорит:

– Эй, беда! Хочешь, я тебе глаза сделаю? Так-то, с одним, не больно красиво. А то будет два, как у меня.

– А сделаешь?

– Отчего бы нет?

– Ну, сделай.

Кузнец схватил кочергу, которой старуха угли шевелила, накалил, выжег ей последний глаз, и делу конец! С тех пор стала приставать беда к таким людям, которые работают как лошади. А иной мерзавец и лежебока, случается, что и хорошо живет. А все оттого, что беда слепая, не знает, к кому идет.

Тут беда разъярилась и – на кузнеца. Кузнец бежать, да в хлеву и укрылся. Беда завопила, ищет его среди баранов, но кузнец все от нее прячется. Тогда беда села у порога, стала подзывать баранов по одному, проведет рукой по спине и пропускает. Коваль видит – дело плохо, схватил баранью шкуру, что была там, завернулся в нее, а свою рубашку снял и натянул на барана. Сам идет на карачках, блеет. Беда ощупала его и пропустила, а барана того в рубашке, которого кузнец все назад отпихивал, беда потрогала:

– Ого, вот кузнец! – И хрясть его об землю, убила, а кузнец на дворе:

– Ха-ха-ха!

Беда совсем рассвирепела от злости – да что поделаешь?

– Кузнец!

– Ну?

– Знаешь что? Я уж с тобой ничего не могу поделать. Но есть там в лесу золотой ключ. Пойди по этой дороге и найдешь его. Возьми себе – пригодится, раз ты кузнец. Не жаль мне его для такого удальца!

Кузнец идет, идет, глядь – висит ключ. Ага! Взбирается, берет ключ, как вдруг рука приросла. Смотрит с дерева, а беда уже летит к нему. Что тут делать? Был у него здоровенный нож, раз – и отхватил руку по локоть. Беда подходит, берет ключ, а на нем рука висит.

– Вот видишь, кузнец? Искал беду, теперь получил ее – без руки не заработаешь!

И так все трое нашли беду.

119. О пане и его поваре

Один пан получил от отца большое хозяйство и управлял им, как хотел. Бог знает, чего он только не выдумывал!

Однажды отгородил этот пан большой участок за конюшней и велел всей деревне ходить туда оправляться, а кто нарушал его приказ – того наказывал. Виноватого приводили к пану, раскладывали на лавке и пороли нещадно по заднице.

Крестьяне до того боялись пана, что каждый бегал только на этот участок, да еще и за другими следил.

Так продолжалось год. Потом участок вспахали и посеяли на нем пшеницу.

Пшеница уродилась на славу. Убрали ее, смолотили. И вышло у пана той пшеницы сто мер. Зерно свезли на мельницу. Смолол его мельник. Привезли муку пану, а тот велел сразу приготовить галушки. Взялся повар за дело, а сам думает:

«Погоди же, я тебя проучу, раз ты такой умный».

Отсыпал он муки, сходил в нее за большой нуждой, замесил тесто, состряпал галушки и подал их своим господам на стол.

Едят господа галушки, а от них так и несет. Пан к повару:

– Что ты сделал с галушками, ведь от них воняет!

– Я-то ничего не делал, – сказал повар. – Это от земли, она пропиталась дерьмом, и дух от него по соломе достиг колоса. Оттого и мука такая нехорошая.

Подумал пан и решил:

– Правду говорит повар.

И велел он всю муку раздать крестьянам. Участок же приказал разгородить.

Так повар проучил своего пана.

120. Конь с трутом в ухе

Пошел однажды разбойник в город за продовольствием, да еще дали ему наказ горшков и котелков накупить. Вот приходит он на ярмарку и начинает выбирать горшки, а сам думает, как бы его не узнали, что он разбойник. Вот он и прикинься дурачком – возьмет горшок и не выстукивает его, чтоб проверить, целый ли он, а схватит за края и тянет, так что у самого глаза на лоб лезут. Но он это, дорогие мои, только в шутку так делал, горшок-то он разорвать не собирался.

А тут прибегает баба. У нее ум короткий; видела, как мужик горшок растягивал – пробовал, крепкий ли. Вот и она стала так же выбирать, да тянула-то изо всех сил и разорвала два горшка.

А сама-то бедная, в кармане у нее пусто, за горшки и заплатить нечем.

Разбойник и говорит горшечнику:

– Она не должна платить: горшок был слабый.

А горшечник ничего слушать не хочет, побежал за полицейскими. Те пришли и забрали у бабы последнюю юбку. Вот как!

А разбойник купил два крепких горшка, заплатил за них, как полагается, и пошел себе. Да чувствует сам, что он виноват. Жалко ему стало бабу.

Вернулся он, снял шляпу и спрашивает горшечника, не позволит ли он своей кобыле, что горшки привезла, прийти к нему завтра ненадолго.

Говорит:

– Сын ее у меня зимовал, такой ладный жеребец. Завтра он женится, я хочу ему свадьбу справить, уж больно хорош он удался. Так он велел, чтоб я его мать позвал. Вот я и хочу позвать.

А горшечник ему:

– Ты, парень, дурак настоящий. Ни на какую свадьбу я кобылу не пущу, она мне нужна.

А разбойник снова просит, чтоб хозяин позволил ему перемолвиться с кобылой. Что она, мол, не заяц – не убежит, и не соль – он ее не слизнет.

Горшечник наконец согласился. Разбойник пошептал, пошептал что-то кобыле, а потом поблагодарил хозяина.

– Ну, что ж ты ей сказал? А она тебе что ответила?

– «Мой хозяин, говорит, ни за что на свете не пустит меня на свадьбу, он меня очень мучает. Ну, нет так нет, горевать не буду. Я здесь эту свадьбу справлю».

Рассказал разбойник и пошел, куда ему нужно.

Минуты не прошло, как вдруг кобыла начала фыркать, крутить хвостом и взбрыкивать, а потом как начнет выплясывать по горшкам. Переколотила все горшки до единого.

Разбойник-то был парень хитрый и, когда с кобылой говорил, зажег трут и вложил ей в ухо. Как стало со припекать, она давай головой крутить и все горшки вдребезги перебила.

Так-то, мои дорогие, разбойник отомстил горшечнику за бедную бабу. Вот оно что!

121. «Улюлю…»

Не раз мужик мужику дает совет в трудную минуту пустить всю свою силу в ход. И гурали при этом частенько говорят так:

– Словами горю не поможешь. Чай, сами знаете – от одного «улюлю» больше пользы, чем от ста молитв.

Теперь уже мало кому понятно, что означает эта поговорка. Если хотите знать, откуда она взялась, послушайте гуральскую побасенку.

У одного зажиточного хозяина служил пастух. Хоть в горы он хозяйских овец не гонял и пас их на лугу неподалеку от дома, но и сюда раз подобрались волки. Известно, эти звери на баранье мясо падки и рыщут повсюду. Увидел их пастух, встревожился и спрашивает у хозяина, как быть, если волк на овец нападет.

А хозяин ему:

– Ну, что ж тут делать? Богу помолись, тогда волк ни одной овцы не унесет.

Вот волк подкрался к стаду и кинулся на овец. Он их душит, а пастух, помня наказ хозяина, твердит одну молитву за другой. Наконец видит парень – дело плохо, от стада уже только несколько ягнят осталось. Тут он как заорет изо всей мочи на разбойника волка:

– Улюлю! Улюлю!

Потому что охотники, когда гонят зверя, всегда так кричат.

И это улюлюканье, помогло лучше всякой молитвы. Волк испугался и убежал в лес.

Воротился пастух домой и говорит:

– Эх, хозяин, хозяин, вы мне наказывали богу молиться, а волк молитв не испугался. Только когда я заулюлюкал, он бросил овец – и в лес… Видно, от одного «улюлю» больше пользы, чем от ста молитв.

122. Жадный органист

Одна старуха, очень богатая и скупая, но набожная, боялась смерти и все думала, как бы ее избежать. Органист узнал об этом, стал чаще к ней захаживать и распинаться на божественные темы.

– Уж вы мне верьте, кума, – говорил он, – тот человек не умирает, на ком почиет божья благодать.

– Не умирает! – воскликнула баба, слушавшая внимательно.

– Да, – изрек органист. – Кто сподобится божьей благодати, тому бог под конец жизни дает бессмертие: присылает ангелов, которые берут его живым на небо, как пресвятую деву. И живет он в раю новой жизнью, еще лучше, чем на земле.

– А что нужно сделать, чтобы получить эту божью благодать? – спросила старуха.

– Вон вы что хотите знать, кума! Это большая тайна, не каждому можно ее доверить. Но вам я скажу, потому что вы меня угощали и привечали. Но только, ради бога, никому не проговоритесь.

– Будьте спокойны, – заверила баба.

– Если уж вы обязательно хотите, так слушайте. Тот, кто желает сподобиться божьей благодати и жить вечно, должен свое состояние: талеры, дукаты, кораллы, кольца – все, что у него есть, тайно принести в костел и возложить на алтарь какого-нибудь святого, которому он отдаст себя под защиту. Но этого мало: несколько ночей подряд нужно стоять на коленях пред алтарем; и вот зашумит в воздухе, спустятся ангелы и на крыльях унесут на небо.

Поверила баба органисту и все свои драгоценности принесла на алтарь. Органист каждую ночь впускал ее в костел, чтобы в горячей молитве дожидалась она чуда.

Про себя же думал: «Стой, стой на коленях, глупая баба, натруждай свои старые кости, а я обдеру тебя как липку».

Баба одну ночь молится в костеле и другую ночь стоит на коленях, не отрывая глаз от денег на алтаре, а чуда нет как нет. На третью ночь, когда баба на коленях призывала чудо, она вдруг заметила, что кто-то спускается из окна. Видит – пустая корзина привязана на шнуре. Эту корзину спускали в костел два вора для третьего, который тайком от всех спрятался там раньше, чтобы забрать драгоценности, а органист об этом тоже ничего не знал.

Увидела баба человека, который вышел из-за алтаря, и подумала, что это ангел. А вор решил избавиться от старухи, взял ее на руки, как ребенка, посадил в корзину и крикнул:

– Готово!

Воры подняли бабу наверх, а она радовалась, что дождалась-таки чуда и вознеслась наконец на небо.

Прежде чем баба пришла в себя, они обчистили костел и с добычей убежали. А органисту достался шиш.

123. Прозорливец

Жил на селе один парень, которому непременно хотелось стать ксендзом, хотя все знали, что из такого растяпы и неряхи ксендза не выйдет. Но он так надоел домашним, что мать наконец отправилась с ним к приходскому священнику. Пусть, мол, отец духовный проверит – может ли ее сын стать ксендзом?

Посмотрел священник на сопляка, неумытого и нечесаного, и решил про себя: «Подожди же, дурень! Я так тебя проэкзаменую, что больше никогда не захочешь быть ксендзом!»

И спросил парня:

– Коли ты, мой дорогой, такой умный и хочешь стать ксендзом, то поведай мне: что такое быстрота?

– Гм!.. Быстрота, – бойко начал парень, – это вроде горы, такой крутой и высокой, что на нее одним духом и не заберешься.

Священник усмехнулся.

– Глупенек ты, мой дорогой, как, с позволения сказать, лопоухий щенок. Быстрота – это огонь; когда что-нибудь загорится, то пламя сразу взметнется вверх, вспыхнет зарево – огонь отовсюду видно! Вот что такое быстрота, сын мой, а никакая не гора. А теперь ответь мне: что такое радость?

– Гм!.. Радость, – отвечает парень все еще решительно, – это утеха да веселье. Когда сердцу весело – это и есть радость.

– Ох, несмышленыш ты, несмышленыш! – сказал в ответ священник. – И тебе быть ксендзом? Тебе?! Да ведь ты ровным счетом ничего не смыслишь.

Мать хлопца стоит и только головой кивает, а священник втолковывает:

– Чтобы сердце развеселилось, должна быть причина. Когда в полях урожай хороший, а на деревьях не видно листьев от множества яблок, слив, груш, когда на гумне полно снопов, а в сусеках – зерна, – вот это и есть радость, это и есть утеха, тогда-то сердце и веселится. Ничего ты еще не знаешь, парень. Но раз уж ты пришел экзаменоваться, я еще спрошу тебя: что такое изобилие?

Парень подумал, что надо, пожалуй, быть похитрее. Ежели ксендз задает такие коварные вопросы, то и ответ должен быть хитрым. Иначе совсем уж священник опорочит его перед матушкой! Задумался парень на минуту и не торопясь ответил:

– Значит, изобилие… Я думаю, что это урожай на все: в огородах полно овощей, в садах – плодов, на полях – жита, в лесах – ягод, а в хозяйстве большой приплод и жеребятами и телятами…

– Ох, был у твоей матери приплод теленком, – прервал его священник, – когда ты на свет появился! Так ты думаешь, что гладко повторять за пани матушкой молитву – этого уже достаточно, чтобы быть ксендзом?! Твое счастье, что я еще не дочитал требник, а то бы вымолотил я тебя палкой, чтобы тебе раз и навсегда расхотелось экзаменоваться! Слушай же ты, глупец! Изобилие – это вода, потому что ее больше всего на свете: в реках, морях и колодцах. Видишь, до чего ты глуп! Ни дать ни взять кот, что съел свечку, а потом сидит в потемках! Ну, а чтобы твоя дурная башка не думала, что я завидую и не хочу допустить тебя учиться на ксендза, задам тебе еще один вопрос. Только подумай хорошенько, а то опять попадешь пальцем в небо. Итак, поведай мне: что такое прозорливец?

Парень думал, что напоследок священник его бог знает о чем спросит, а тут вдруг такой легкий вопрос. Задумался парень и стал прикидывать – в чем же здесь заковыка?.. Долго и так и этак прикидывал и наконец ответил:

– Кажется мне, что тут нечего долго канителиться. Прозорливец – это тот, что видит все сразу, как мой татусь. Он только выйдет за хату – и сразу видит, не пасет ли кто скотину на нашем участке около молодых елочек…

Тут священник как подскочит к хлопцу да как даст ему по загривку!

– Прозорливец – это кот, потому что он видит ночью, понимаешь ты, урод ты этакий! Ты что, осел, хочешь отца своего к коту приравнять?! А четвертая заповедь?! Ах ты дурак! Так-то ты почитаешь своего родителя?!

Накинулся священник на парня, и мать тоже грохнула сына по спине, аж эхо отозвалось:

– Тебе пальцем в носу ковырять, а не ксендзом быть, осел ты безголовый!

У бедняги в глазах потемнело. Поцеловал он священнику руку и побрел домой, а позади шла мать и всю дорогу подгоняла его тумаками. Когда узнал об экзамене отец, тоже рук не пожалел.

Вот так и остался парень ни с чем. Но в сердце его глубоко запала обида на священника. Только о том и думал, как бы отомстить ему за такой экзамен.

Однажды, когда священник читал требник на крыльце своего дома, подходит к нему этот самый парень, низко кланяется и говорит:

– Прошу прощения, пан ксендз, прозорливец с быстротой полетел к радости, а если не будет изобилия, то и радости не будет.

– Что? Что? Что ты мелешь, бродяга?! – закричал священник.

– Видно, батюшка забыл об экзамене, раз меня не понимает. А я ведь правду говорю: ежели мигом не придет изобилие, то уйдет и радость.

– Иди-ка ты, дурак, со своими загадками туда, откуда пришел! А не то вот пройдусь по тебе палкой!

– Вот как! Ну, если у батюшки такая короткая память, я напомню. Ведь прозорливец, по-вашему, – это кот. Так вот он с быстротой, то есть с пучком горящей соломы, привязанной к хвосту, пустился к радости, то есть на гумно вашей милости. Вот я и говорю: если не будет изобилия, воды, – гумно загорится, и тогда прощай вся ваша радость!

– О боже милостивый! – закричал священник, увидев, что уже занялась крыша риги.

Прошло с того времени несколько дней. Однажды увидел священник мать того парня, подозвал ее к себе и сказал:

– Можете отдать вашего хлопца в учение, если уж ему так не терпится стать ксендзом. Кажется мне, что на экзамене я в нем не разобрался…

Ну, вот и все. Отдали парня в учение. Тут и делу венец, и нашей сказке конец.