Текст книги "Владимир, сын Волка (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Технически, разделение уже условно – они почти едины.

«С каждым днём всё хуже и лучше», – подумал Директор с усмешкой. – «Но Горбачёв, сукин сын…»

Наконец, он доехал на ведомственной Волге до Дворца авиаторов, часть которого выделили под экспериментальный Дом воинов-интернационалистов.

Утром у Директора была беседа с Шукуруллой Мирсаидовым, председателем горисполкома Ташкента – он получил от КГБ задачу и решительно настроен выбить строительство отдельного Дома воинов-интернационалистов, чтобы подчеркнуть особую значимость афганских ветеранов для республики и компартии Узбекистана.

– И снова здравствуйте, товарищи! – приветствовал Директор выделенный ему персонал.

Тут и психиатры, и терапевты, и психологи, и обычные комсомольцы из актива – с ними ему и нужно организовать работу этой организации, перед которой будет стоять очень амбициозная задача.

«А потом они продолжат работать, а я отправлюсь обратно в Афган…» – подумал Директор. – «Как же всё надоело – наверное, надо было соглашаться и взять отпуск».

– Здравствуйте, товарищ майор, – улыбнулась Елена Мироновна Макарчук, психиатр. – Чем порадуете?

– Жена прилетит на днях, будет сношать мне мозг, – сообщил ей Владимир.

– А за что? – улыбка на лице психиатра слегка померкла.

– Утверждает, что я очень опрометчиво решил остаться в Афганистане ещё на год, – пожал плечами Владимир.

– А зачем вы решили остаться там ещё на год? – заинтересовалась Марина Геннадьевна Галкина, психолог.

– Вы хотите поговорить об этом? – усмехнулся Директор.

– Если вас не затруднит… – начала психолог.

– А я не хочу, – отрезал Владимир. – Итак, переходим к работе. Нам предстоит решить тяжёлую задачу. Вопрос к врачам и психологам: все ознакомились с переданной вам документацией?

Некоторые из них утвердительно кивнули, а остальные тоже кивнули, но не очень уверенно.

– Понятно, – произнёс Директор. – Значит, сегодняшние планы придётся скорректировать. Найдите себе стулья и рассаживайтесь. И мы начнём.

– Что мы начнём? – поинтересовалась психолог Галкина.

– Как что? – сделал вид, что удивился Директор. – Лекцию о том, что на загнивающем западе называют посттравматическим стрессовым расстройством, конечно же! Видно же, что большинство из вас переданные документы хорошо, если пролистало, в поисках картинок! Но картинок я там не рисовал, поэтому дальше пролистывания дело не продвинулось! Поторопитесь, товарищи – времени очень мало!

* СССР, Узбекская ССР, Ташкент, аэропорт, 9 октября 198 5 года*

– Володя, что с тобою стало⁈ – удивилась Галина, разомкнувшая объятия и рассмотревшая его.

– Горный воздух… – улыбнулся Владимир.

– Нет, ты посмотри на себя… – пощупала его Галина за грудь. – Мы не виделись два года…

– Идём, – улыбнулся ей Владимир.

Чёрная Волга со всё тем же шофёром, ожидала их на парковке – горисполком выделил машину на весь срок пребывания Директора в Ташкенте.

– В гостиницу, Булат, будь добр, – попросил он шофёра.

– Хорошо, товарищ майор, – кивнул тот.

Галина посмотрела на Директора удивлёнными глазами.

Квартировали его в гостинице «Москва», новейшей и роскошнейшей гостинице Ташкента. С этим тоже подсуетился горисполком.

– Сколько ты будешь со мной? – спросил Владимир, положив руку на колено Галины.

– Я на неделю взяла отгул… – прошептала она.

– Сразу должен предупредить, что я здесь не в отпуске, а по служебной надобности, – сообщил ей Директор. – Могу уделять тебе только вечера – в остальное время у меня организационная работа.

– А какая работа? – спросила Галина.

– Очень ответственная, – улыбнулся Директор. – Успеем поговорить.

В гостинице они поднялись на восьмой этаж, на котором располагается его двухместный номер.

Как только дверь была закрыта, Галина попыталась наброситься на него, но он вежливо остановил её.

– Сначала я хочу поужинать с тобой, – сказал он.

– Хорошо… – улыбнулась она.

– Разложи свои вещи по шкафам и надень что-нибудь яркое, – попросил он её. – Мы выходим в свет.

Через полчаса они уже сидели за столиком в гостиничном ресторане «Боги Шамол».

Директор заказал манты, самсу, шашлык, салат «оливье», а также графин гранатового сока. Алкоголя здесь больше нет, потому что…

«Горбачёв, сука!!!» – одолела Владимира мысль. – «Гомосексуалист, предатель, подонок, сволочь пятнистая!!! Расстрелять!!! Двадцать лет, без права переписки!!!»

Они ели молча, но Галина то и дело постреливала в его сторону глазами.

– Что у тебя за «служебная надобность» здесь? – спросила она, утолив первый голод.

– Да так, – махнул рукой Директор. – Организовать работу Дома воинов-интернационалистов.

– Ты так себе отпуск выбил? – тихо спросила Галина.

– Какой ещё отпуск⁈ – возмутился Владимир. – С такими отпусками никакой работы не надо – и так сдохнешь! Мне потому за речкой комфортнее и проще, что там, хотя бы, работают адекватные люди! А здесь кто⁈ Психиатры, психологи, КОМСОМОЛЬЦЫ, мать их за ногу! Слушать ничего не хотят, думают, что сами лучше знают, как мы должны работать… Тьфу на них…

– А зачем ты тогда на это согласился? – удивилась Галина.

– Потому что так надо, – ответил Директор. – А раз так надо, то так и сделаем.

Повисла пауза.

– Хочешь узнать, чем именно я тут занимаюсь, да, Галочка? – улыбнулся Владимир.

Галина лишь кивнула и отпила из бокала гранатовый сок.

– Нужно наладить работу временно вверенного мне учреждения в кратчайшие сроки, – ответил Директор. – Сделать так, чтобы Дом воинов-интернационалистов начал работать и показывать результаты – поэтому-то я и варюсь во Дворце авиастроителей, как грешник в котле. То этого не завезли, то этого нет, а вот это не предусмотрели, то потеряли, это забыли – бардак! Но, постепенно, всё налаживается и уже я читаю лекции для ветеранов, которых начали потихоньку собирать.

– А в чём суть работы? – нахмурилась Галина.

– Да в том, чтобы ветераны Афгана не чувствовали себя одинокими, – ответил Директор. – Я же знаю, каково это – когда вроде вернулся, пусть ненадолго, а не вернулся ты никуда… Я вижу это в их глазах. И моя ответственность – доказать им, что их понимают и они не одни. И это очень важно.

– Я понимаю… – кивнула Галина. – Но, может, ты останешься здесь? Зачем тебе обратно в Афганистан?

– Надо, – ответил Директор. – Там ответственность не меньше – нужно довести до конца сразу несколько дел. Как доведу, как удостоверюсь, что мои дела никто не развалит – тогда вернусь, со спокойной совестью.

– А что это за дела? – спросила Галина.

– А вот это уже секретная информация, дорогуша, – улыбнулся Директор. – Когда-нибудь, когда станет можно, расскажу. А может, даже напишу мемуары об этих временах…

Галина улыбнулась и кивнула.

– Давай-ка побыстрее доедаем и идём дальше, – сказал Владимир. – Ты бы только знала, как я соскучился…

* СССР, Узбекская ССР, Ташкент, аэропорт, 24 октября 198 5 года*

– … и это уже вы сами решайте! – продолжил вещать Директор. – Если уверены, что надо, если есть показания – отправляйте!

– Хорошо, товарищ майор, – кивнула Лариса Леопольдовна Щукина, штатный психолог.

– И ко мне с такими вопросами больше не надо! – попросил он. – Если боитесь брать ответственность, то собирайте консилиум или я не знаю! У меня тут столько неотложных дел, что аж волосы стынут в жилах! А ещё вы все под руку лезете, со своими «архиважными вопросами»! Я исчерпывающе ответил на ваш вопрос? Свободны.

– Хорошо, товарищ майор, – кивнула Щукина и покинула его кабинет.

«Да какой это кабинет⁈» – окинул он недовольным взглядом помещение. – «Конура, будка Бобика! Уже тысячу раз пожалел, что поддался приступу аскетизма и выделил ту роскошь на сорок квадратов под зал для коллективных сеансов психотерапии!»

Несмотря на кажущийся бесконечным ворох проблем, навалившихся на него и его персонал, вчерне, работа выполнена: сто восемьдесят ветеранов Афганистана, из категории проблемных, еженедельно посещают Дом воинов-интернационалистов и получают необходимую им помощь.

Кому-то надо просто поговорить хоть с кем-то, кто-то имеет семейные проблемы, на почве полного взаимного непонимания, кто-то на работу не может устроиться, а кому-то требуется полноценная психиатрическая терапия.

А с некоторыми вообще, на первый взгляд, всё в полном порядке, но им хочется посещать общие собрания, чтобы побыть со своими.

Несколько раз в их организацию пытались проникнуть шарлатаны, экстрасенсы и ясновидцы, но Директор приказал гнать таких с порога, даже не слушая. Подобных паразитов он и в прошлой жизни на дух не переносил, а теперь это неприятие лишь обострилось.

«Может, расстрелять Чумака и Кашпировского⁈» – пришла ему в голову мысль. – «Эта сволочь нанесла ущерба не меньше, чем нанесёт Мавроди! И Мавроди, паршивца… Но нет, не они так другие – кто-то займёт нишу и будет учинять этот коллективный бардак! Тут нужно что-то другое…»

Но он отбросил эти мысли и вернулся к делу – нужно продумать открытие спортивной секции.

О результатах говорить рано, работа только началась, но психиатры и психологи говорят, что многие из ветеранов, действительно, находятся в тяжёлом психическом состоянии, причём хуже всего с теми, которые выглядят и ведут себя абсолютно нормально.

Директор и раньше знал о том, что ПТСР нередко проявляет себя лишь спустя несколько лет, но в западных исследованиях эта тема освещается очень подробно, поэтому вносить изменения в разработанные методики не пришлось.

Компетентных психиатров очень сложно обмануть, особенно когда не ставишь целью их обманывать – имеющиеся расстройства им хорошо видны, но они, пока что, не до конца понимают, что с ними делать.

– Разрешите войти! – постучали в дверь кабинета.

Это точно кто-то военный, потому что гражданские в его кабинет заходят иногда даже без стука, что очень раздражает Директора.

– Разрешаю, – ответил он.

В кабинет вошёл подтянутый парень лет двадцати пяти, светловолосый и бледноватый. Одет в синюю рубашку с белыми полосами, и серые брюки. На ногах истоптанные чёрные кеды.

– Здравия желаю, товарищ майор, – вытянулся он по стойке смирно.

– Вольно, – поморщился Директор. – Не на службе, поэтому не надо это самое… Эй, а я тебя где-то видел!

– Так точно, – улыбнулся парень. – Мы же с вами отражали нападение на колонну. В ущелье недалеко от Чашмадара.

– Да! – заулыбался Директор в ответ. – Рядовой Овсеев! Егор?

– Так точно, – кивнул парень.

– Ты, значит, уже дембельнулся? – спросил Директор.

– Как видите, – ещё шире заулыбался парень.

– Надо же, – произнёс Директор. – Не ожидал тебя здесь увидеть, честно говоря, но рад, очень рад! Как устроился? И ты дверь закрой, а то там всякие личности уши развесили и сидят, не работают. А время, между прочим, четвёртый час! Продолжить работу! Утроить темпы!

Овсеев закрыл дверь.

– Садись! – указал Директор на стул перед собой. – Чай будешь?

– Да нет, я… – начал Егор.

– Катерина Георгиевна! – позвал Директор. – Чаю, будьте добры, пожалуйста! А ты рассказывай, как устроился, где работаешь…

Егор запомнился ему тем, что его, почти бессознательного, вытаскивали из горящей БМП. Потом они несколько раз виделись в госпитале.

– Неплохо устроился, – сказал Егор. – Работаю на машиностроительном заводе, женился…

– И это правильно, – кивнул Директор. – Жизнь продолжается.

– А вы, я слышал, всё ещё там? – спросил Овсеев.

– Да, всё так же, – ответил Директор. – Сюда приехал на месяц, но через неделю-полторы уеду обратно за речку. Как только настрою тут всё…

Екатерина Георгиевна, временно прикомандированная к нему на роль секретаря, принесла поднос с чаем и печеньем.

– Спасибо большое, Катерина Георгиевна, – улыбнулся ей Директор, приняв чашку.

– А зачем это всё организовывается? – поинтересовался Егор, сделавший глоток чаю.

– Ну, знаешь, командование решило, что нехорошо это, когда вы не собираетесь, не общаетесь между собой, – сказал Директор, сжевав печеньку. – И это решение вылилось в такой вот дом воинов-интернационалистов. Приходить сюда можно и нужно, поэтому не пренебрегай – тут собираются те, кто тебя понимает. Свои.

– Я буду приходить, – пообещал Егор. – Спасибо, что делаете это, товарищ майор.

– Да это не я, – улыбнулся ему Директор. – Командование благодари – оно со всем пониманием…

– А в других городах такие будут открывать? – спросил Егор. – Я созванивался с однополчанами – спрашивают.

– Посмотрим, как здесь получится, – ответил Директор. – Если получится хорошо, то будут открываться такие же в других городах. Время покажет. Ты пей чай, печеньки кушай! Чего сидишь? И рассказывай дальше – как работается, как жену зовут?

* Демократическая Республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, улица Вазир Акбар Хан, дом 65, 9 ноября 198 5 года*

– Ну, добро пожаловать домой! – с усмешкой приветствовал Директора Орлов.

– Здоров, – пожал он руку Геннадию.

– Как съездил? – спросил тот.

Директор лишь похлопал по толстой папке.

– О-о-о, у тебя всё, как обычно – приехал не с устным рапортом, а с документальной базой! – оценил толщину папки Орлов.

– Никаких уст не хватит, чтобы отрапортовать о том, с чем я столкнулся, – сказал Директор и тяжело вздохнул. – Материалов набралось много, поэтому пришлось задержаться почти на трое суток, чтобы всё обобщить и систематизировать. И картина, скажу я тебе, пугающая. Очень многие подходят под критерии ПТСР…

– Это подтверждает исследования американцев? – уточнил Орлов.

– А ты как думаешь? – нахмурился Директор. – Ещё как подтверждает… И это очень грустно.

– Из этого следует, что ты начал суетиться очень вовремя, – улыбнулся Геннадий. – Курить будешь?

– Буду, – кивнул Директор. – Идём на улицу.

Они вышли из здания и сели в курилку.

– Тебя тут, кстати, искали, – сообщил Орлов, протягивая ему начатую пачку «Marlboro».

– Кто и зачем? – поинтересовался он, беря сигарету и закуривая.

– Твой старый и сердечный друг – Файзулла, – ответил Геннадий.

– Да? – слегка удивился Директор.

– Не лично он, но человек был от него, – продолжил Орлов. – Его послали, чтобы он нашёл и убил тебя. Но он засыпался на том, что пытался выяснить о тебе что-нибудь, но контрразведка не спит, поэтому он быстро оказался в тёмных застенках ХАД и, в конце концов, всё выложил.

– Как низко пал Файзулла… – покачал головой Директор. – Надо было выяснить, а здесь ли я вообще – совсем нюх потерял…

– Больше похоже, что это была его личная инициатива, – улыбнулся Геннадий. – Их там всех так пропесочили. Мнится мне, что до сих пор задницы скрипят. Потерять практически всю сеть – это же надо…

– Зато бесценный опыт, – сказал Директор. – Второй раз они такой ошибки не допустят.

– Да и за первый раз большое им спасибо! – приложил Орлов правую руку к сердцу и изобразил поклон.

– А где Эдуардыч? – спросил Директор.

– Улетел в Москву, – ответил Геннадий. – Будет в течение двух-трёх дней. Он частенько сейчас летает.

– Ну, видимо, есть ради чего, – улыбнулся Директор. – А здесь как обстановка?

– Да как обычно, – пожал плечами Орлов. – В Панджшере дела всё лучше – грядёт новая операция. Снова будут выжимать Шах Масуда, но уже с опорой на лояльные кишлаки и подведённую материальную базу. И, похоже, что он догадывался о неизбежности этой операции, потому что разведка обнаружила новые укрепления.

– Решили, что пробовать помириться с ним больше не нужно? – усмехнулся Директор.

– Решили, что больше не нужно, – кивнул Орлов. – «Фронт» ушёл дальше в ущелье, поэтому из Панджшера в Кабул попасть почти невозможно – Ахмад больше не представляет серьёзной угрозы и армейские уверены, что эта операция станет последней, но что-то я сомневаюсь.

– Но она может стать последней, – не согласился с ним Директор. – Если он снова потерпит поражение, это окончательно разрушит его репутацию в глазах старейшин. Они ведь всё видят – с шурави взаимодействовать выгодно, а ещё за ними военная сила. А что есть у Масуда? Череда поражений, вынужденные отступления и сокращение снабжения. Это значит, что колеблющихся родов станет гораздо больше. Но всё зависит от того, как сработает армия. Масуд не дурак – он понимает, что на кону, поэтому будет биться до последнего.

– Ну и хрен с ним, – махнул рукой Геннадий. – Он уже не так важен, как год или два года назад. Уже заходят осторожные разговоры о провинциях Парван и Баглан – путь к этим узлам сопротивления почти открыт, а сами они уже ослаблены прерыванием цепей поставок.

– Рановато они… – покачал головой Директор.

– Так или иначе, но как пройдёт операция, снова начнётся наша работа, – сказал Орлов. – Будем ездить по колеблющимся кишлакам и привозить щедрые дары.

– Как обычно, – пожал плечами Директор. – А с лояльными кишлаками всё по-прежнему?

– Конечно! – кивнул Геннадий. – Схема до сих пор работает! Правда, теперь этим полностью занимается Саид…

– И это правильно, – улыбнулся Директор. – У него есть подробные инструкции, что и как делать, чтобы старейшины оставались лояльными. Это маленький, но важный шажок в сторону «афганизации» этой войны…

– Прямо так и хочешь, чтобы мы отсюда ушли? – спросил Орлов.

– Это мероприятие обходится казне слишком дорого, – ответил Директор и тяжело вздохнул. – Вместо того чтобы вкладывать все эти деньги во что-то полезное, мы вливаем их в войну. Кому-то от этого, может и хорошо, например, американцам, но нам всем очень плохо.

– Кстати, насчёт «плохо», – вспомнил что-то Геннадий. – Я вступил в переписку с Митрохиным – начинаю аккуратно обхаживать его, под предлогом написания исторической работы о нашей организации. Через пару месяцев, если удастся наладить с ним контакт, запрошу отпуск.

– А ты, действительно, что-то пишешь? – поинтересовался Директор.

– Ещё как! – улыбнулся Орлов. – Всё серьёзно – к легенде я подошёл с полной ответственностью. Да и на Митрохина я вышел через своего учителя, который с ним знаком – он-то и дал мне его адрес. С этой стороны не подкопаться.

– Надо действовать очень осторожно, – предупредил его Директор. – Если сможешь попасть к нему на дачу – считай, всё, попался, голубчик. Что, кстати, с контрразведкой?

– Да всё с ней нормально, – кивнул Геннадий. – Перевод будет, хотя Гаськов недоволен и не хочет. Придётся где-то полгода поработать и меня переведут в Москву. И если то, что ты сказал о Митрохине, не галлюцинации, то всё может случиться даже раньше.

Возможно, это выглядит понижением – перевод в Следственный отдел КГБ, но не с теми сведениями, которыми он владеет. Это может послужить трамплином, если у него получится правильно реализовать переданные Директором данные…

– Идём обратно, а то перекур затянулся и холодно, – сказал Директор.

* Демократическая Республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 6 декабря 198 5 года*

– Что ж, это неплохо… – произнёс Владимир. – Но вот мерзавцы…

– Люди без чести, – пожал плечами Саид. – И им осталось жить очень недолго.

Была выявлена ещё одна группа нездоровых людей, трудившихся в 7-м управлении.

«Маньяки – Чикатило нервно покурит в сторонке», – подумал Владимир. – «Да их стрелять надо, как собак!»

За этими людьми начали наблюдать после Великой Жатвы – были замечены ключевые признаки, интересовавшие Директора.

Выбраковка слабых в 7-м управлении затянулась, потому что кадровый состав там оказался очень непростым, а задача очень сложной.

«Как понять, кто больной, а кто придуривается⁈» – спросил себя Директор.

Работа, пусть и медленно, но идёт – время от времени некоторые бывшие сотрудники 7-го управления, в конце концов, срываются и решаются на что-то противоправное, их заблаговременно ловят, потому что за каждым из них негласно, но внимательно следят, а потом они оказываются в тюрьме. А дальше следствие, суд, поднятие былых дел во время службы в 7-м управлении, и суровый, но справедливый приговор.

Директор настоял на том, чтобы судебные процессы шли публично, с подробным освещением – народ должен увидеть, что ошибка, пусть и официально не признана, но исправляется, и палачи сами становятся жертвами.

– Теперь к Паси-Шахи-Мардану, – произнёс он, закрывая папку.

Этот кишлак находится в глубине Панджшерского ущелья и является стратегически важным, потому что разместился в месте, где в Панджшер врезается ущелье, ведущее в долину Зарие и в долину Макани.

В этих долинах массово выращивают опиумный мак, являющийся немаловажным источником средств для душманов, поэтому Шах Масуд просто не мог позволить, чтобы и этот кишлак был безбожно и безблагодатно куплен шайтанами-шурави.

В связи с этим обстоятельством, он был вынужден разместить около кишлака свои войска – решение так себе, потому что являет собой демонстрацию слабости и неуверенности, но иначе он не может.

Он не может бурить скважины, не может обеспечить кишлак электричеством, не может обеспечить «товарное изобилие», которое легко обеспечивают торговцы из Кабула и Баграма…

«Товарное изобилие» – это просто небольшие дотации торговцам, чтобы они продавали в кишлаках товары народного потребления по существенной скидке, делая их доступнее племенным жителям.

Зачем им теперь поддерживать Ахмада, раз он не может дать им уровень жизни, уже предлагаемый шурави? В конце концов, они не лезут в дела родов и дают всё это будто бы безвозмездно или почти бесплатно…

Это перевело противостояние в Панджшере на инфраструктурный уровень, на котором Ахмад Шах Масуд победить просто не в состоянии. И единственное, что он может предложить – это страх.

Старейшин и мулл колеблющихся кишлаков запугивают, берут у них заложников, держат рядом с кишлаками отряды душманов – это тоже стратегия, но работать она может очень недолго.

«Шах Масуд, решая эту проблему тактически, подготавливает для себя стратегическое поражение», – подумал Директор. – «Скоро он превратится в настоящего басмача – лишится народной поддержки и, в конце концов, будет вынужден бежать в соседние провинции, тщетно надеясь на скорый реванш».

– Мы, пока что, не можем туда добраться, – сказал Саид. – Идут вялотекущие бои – Масуд теряет много людей в стычках с Царандоем и от систематических бомбардировок, но мы не можем взять кишлак под полный контроль и обеспечить там безопасность. Нужно дожидаться начала операции. Как только Масуд будет вынужден отступить, мы в тот же день поедем в кишлак и, как вы любите говорить, «сделаем предложения, от которых просто невозможно отказаться».

Потери душманов, из-за выбранной стратегии, начали расти. Раньше их было тяжело найти, но легко уничтожить, а сейчас они вынуждены укрываться в известных советскому командованию локациях, потому что иначе им не обеспечить контроль территории. А если не контролируешь территорию, то она обязательно будет потеряна, потому что шурави приходят с дарами и оказывают должное уважение старейшинам и муллам…

Предчувствуя грядущий успех, командование 40-й армии протягивает снабжение дальше в ущелье, чтобы качественнее «обрабатывать» душманов артиллерией, а для усиления эффекта интенсифицирует авианалёты и вертолётные рейды.

«Стингеры» американцы ещё не завозят, поэтому у душманов есть только китайские ДШК, которые они вынуждены постоянно перемещать с места на место, ведь их сравнительно легко обнаружить, а также не очень эффективные ПЗРК вроде китайских «Хунъин-5», а также американских «Редай».

– Ха-ха-ха… – посмеялся Директор. – Тогда мы подождём. Когда армейцы расчистят нам путь, нужно будет действовать быстро, но бережно.

– Поговаривают, будто эта операция похоронит Шах Масуда, – сказал Саид. – Насколько этому можно верить?

– Не знаю, – признался Директор. – В некоторой степени, это зависит от нас. Армия оттеснит его далеко в горы, но основная работа за нами. Это от нас зависит, сможет ли он вернуться в кишлаки. Если не сможет, то ему, как политической фигуре, действительно, конец. С сельским хозяйством есть какие-нибудь успехи?

Афганистан – это практически идеальное место для выращивания хлопка и… мака. Выгоднее выращивать, конечно же, мак, поэтому им тут, в основном, и занимаются, но советские советники рассчитывают «пересадить» местных селян на другие культуры, менее рискованные.

Директору хорошо известно, что душманы иногда воюют между собой, за право обладать плодородной почвой, пригодной для выращивания мака, поэтому мирные жители более склонны выращивать что-то другое, более безопасное. Но их, как обычно, никто не спрашивает.

В подконтрольных душманам провинциях тех, кто не хочет растить мак, запугивают или убивают, потому что ради таких денег можно вырезать целыми кишлаками, не говоря уже о конкретных людях…

Правительственные представители уже думают о том, чем бы могла заняться провинция Панджшер, после того, как её полностью освободят от душманов.

Очевидные варианты: виноград, абрикосы, гранат, грецкие орехи и миндаль. Но также рассматривается шелководство, которое может принести неплохие деньги, если его правильно организовать. Не такие неплохие, как мак, конечно же, но за счёт шёлка провинция может стать процветающей. Всё-таки, за производство и сбыт шёлка не сажают и не расстреливают.

Директор общался с несколькими гражданскими специалистами насчёт шёлка, и они сказали ему, что это долгосрочный проект, требующий большого объёма работ. Нужно провести оросительные каналы во все долины, потому что шелковице нужна вода, а ещё ей нужно время, чтобы вырасти. По самым смелым прогнозам, если сделать всё правильно, то Панджшер сможет поставлять шёлк примерно через десять лет с завершения всех подготовительных работ.

Поэтому-то о шёлке только думают – скорее всего, им начнут заниматься, потому что шёлк считается престижным товаром, который усиливает репутацию провинции значительнее, чем какие-то там деньги, которые не надеть и не съесть, как шёлковый халат и пирог с ягодами тутовника…

– Улаживаем разногласия между родами, – сказал Саид. – Мне или вам, а лучше мне и вам, в ближайшие месяцы, придётся поучаствовать в джирге, на которой предстоит разрешить большую часть давних споров о земле и воде.

Джирга – это совет старейшин, созываемый нерегулярно, по особым случаям. На памяти Директора, афганцы не звали на джиргу никаких шурави. Приглашение означает, что шурави начали признавать как одну из сторон. И это очень хороший знак.

– Это хорошо, – улыбнулся Директор. – Съездим – не сломаемся. А у нас есть какие-нибудь решения?

– Придётся задабривать старейшин… – тяжело вздохнул Саид. – Нужны будут очень щедрые дары, способные перевесить старые обиды.

– Я обращусь к генерал-майору, – кивнул Директор. – Он скажет, сколько мы можем потратить из нашего бюджета. Это важнейшее мероприятие, которое мы должны использовать для укрепления наших позиций в Панджшере…

Панджшер, по его мнению – это важнейшая провинция Афганистана. В первую очередь, Панджшер важен, как символ – ОКСВА, до недавнего времени, был неспособен что-либо поделать с этой провинцией и Масудом. Потеря Панджшера способна надломить всё движение моджахедов – это не положит конец войне, но сильно облегчит жизнь ОКСВА и афганскому правительству.

Генерал-майор Гаськов, прекрасно осознающий это, выбивает финансирование для интеграции ущелья в сельское хозяйство, потому что знает, что пристроенный к благодарной работе род с оружием по горам не бегает.

«Когда мы закрепимся в Панджшере, нас из него будет уже не выковырять», – подумал Директор. – «Мы пустим здесь свои корни и вцепимся ими в горные гряды, как неистребимый сорняк. А со временем Панджшер превратится в крепкий сельскохозяйственный регион, участвующий в снабжении Кабула и Баграма. А если ты кого-то кормишь, то ты зависишь от него не меньше, чем он от тебя».

* Демократическая Республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 13 января 198 6 года*

«Времени осталось мало», – подумал Директор. – «Нужно лететь в Ташкент и связываться с Орловым».

Орлов уже улетел в Москву, насовсем. В Представительстве КГБ в Афганистане он больше не числится, потому что перевёлся в Следственный отдел.

Гаськов до сих пор осуждает его за это, а также подозревает, вполне небезосновательно, что это Директор его убедил.

Только вот Орлов уже вплотную подобрался к Митрохину, проводящему много времени у себя на даче.

В последнем письме Геннадий написал несколько заранее условленных выражений, которые означают, что закопанные на даче бидоны уже найдены и теперь осталось лишь грамотно их «обнаружить».

Василий Митрохин – это главный человек, из-за которого Директор и решился рискнуть с Орловым. Все остальные предатели не особо важны, потому что не владеют всей полнотой картины.

Были предатели, наносившие сопоставимый урон СССР, такие как Пеньковский или Гордиевский, но урон, нанесённый Митрохиным, будет иметь системный характер.

Он двенадцать лет тайно конспектировал данные из архива КГБ, переписывая их в школьные тетради у себя на даче. В итоге, до своей отставки, он собрал материала на шесть чемоданов.

Там материалы о внешних операциях Первого главного управления КГБ, имена и фамилии офицеров, агентов и информаторов, а также отчёты и планы. Материалы охватывают деятельность госбезопасности СССР с 1930-х годов по 1984-й год, то есть, по ним можно получить довольно-таки точное представление, как именно работало и работает КГБ.

«Не говоря уже о сотне агентов и информаторов разной степени ценности, выявленной ЦРУ и MI6», – подумал Директор. – «Это выродок и подонок, которого лучше стрелять на месте!»

Но хуже всего то, что Служба Внешней Разведки, в которую потом будет преобразовано Первое главное управление КГБ, не будет знать, что именно слито – все старые сети скомпрометируются, что обесценит работу тысяч людей.

«Лишь одна прилежная и усидчивая сука, а столько последствий…» – подумал Директор. – «Ничего, в этот раз он не дойдёт со своими бидонами до посольства Великобритании…»

Он помнил, что кто-то из британских деятелей высказывался, будто даже если бы к ним перебежал председатель КГБ, они бы не смогли узнать от него столько же, сколько узнали из переданных Митрохиным тетрадок.

Директор считал это катастрофой для российской госбезопасности, которая подорвала внешнюю разведывательную деятельность на годы.

И пусть Митрохин, как очень трусливый человек, должен передать свои бидоны только в 1992 году, Директору будет спокойнее, если этот предатель умрёт с пользой для дела – Орлов существенно попиарится на этом, что укрепит его позиции в Следственном отделе КГБ.

Также Директор передал ему данные о грядущей аварии на ЧАЭС.

По известным ему данным, Афганская война обошлась СССР в 30 миллиардов рублей за десять лет, а ликвидация последствий аварии на ЧАЭС – примерно в те же деньги, но за один год.

Аварию нужно предотвратить, любой ценой, и Орлов думает об этом. После того, как он удостоверился в достоверности данных о Митрохине, ставить под сомнение возможность аварии на ЧАЭС у него нет.