Текст книги "Владимир, сын Волка (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Полагаю, у них сейчас тотальная паранойя? – предположил Директор.

– Вот! – ткнул в его сторону сигаретой Орлов. – Это то самое слово, чтобы точно описать, в каком состоянии они находятся! Тотальная паранойя…

– А в чём это выражается? – спросил Директор.

– Благодаря нескольким неявным действиям, был дан намёк на то, что это было сделано либо ISI, либо ЦРУ, – ответил Геннадий. – Естественно, в это никто не поверил, но зёрнышко сомнения было заложено. Посмотрим, что из этого вырастет. Ах, да, по данным агентуры, количество добровольцев, желающих участвовать в «афганском джихаде», сильно сократилось. В тренировочных лагерях пару недель назад было новое поступление – на триста-четыреста человек меньше, чем в прошлом месяце.

– Если такой богач пропал, то что говорить о простых работягах? – усмехнулся Директор.

– Да, – кивнул Орлов. – Но не только это – из-за временного сокращения финансирования со стороны шейхов, добровольцам сложнее покупать экипировку, оружие и просто жить в тренировочных лагерях. Оказывается, там ничего не бесплатно и всё это, в значительной степени, оплачивается спонсорами. Изменений на поле боя, пока что, не видно, но они проявятся, когда в Афганистан будут перебрасываться новые отряды арабских душманов – ожидается сильная просадка, связанная с Беней. И об этом Эдуардыч уже отрапортовал наверх.

Директор уже давно понял, что именно делает генерал-майор: он создаёт репутацию человека на своём месте. Так или иначе, но афганская командировка закончится, а репутация останется. И руководство может захотеть поставить компетентного человека, очень хорошо показавшего себя в нетипичных условиях, на какой-нибудь ответственный пост, где-то ещё. А может даже, ему дадут какой-нибудь отдел в Комитете…

Очевидно, что Гаськов ни за что не упустит предоставленный шанс и взлетит так высоко, как только сможет. И это отвечает планам Директора. Всё-таки, Гаськов – это не кабинетный шаркун, а полевой офицер, компетентный в своей сфере и обладающий чутьём на перспективные направления. Он доказал это, когда разглядел потенциал в методике Директора.

– А какие-нибудь сюрпризы будут? – спросил Владимир.

– Ты о внезапных вылетах в Кандагар? – уточнил улыбающийся Геннадий.

– Да, – кивнул он, прикуривая вторую сигарету от бычка.

– На то они и сюрпризы, знаешь ли, – ответил на это Орлов. – Но, думаю, в ближайшее время ничего не предвидится. А ты, я смотрю, поздоровел – больше стал, будто бы…

– Занимаюсь, – равнодушно пожал плечами Директор. – Полезно потягать железяки, чтобы не выглядеть доходягой.

Занятия начали давать ощутимые результаты – во многом благодаря Жириновскому, который разобрался, как правильно управлять гормональной системой и ничего не сломать. Увеличение секреции тестостерона позволяет заниматься эффективнее, пусть и некоторым образом влияет на поведение. Например, Директор всё чаще задумывается о том, чтобы взять отпуск и слетать в Москву, к Галине…

Границы между личностями стираются всё сильнее и сильнее. Жириновский испытывает психологический кризис, потому что иногда не может идентифицировать себя собой. У Директора точно такая же проблема. У них сейчас общих воспоминаний сильно больше, чем раздельных и это свидетельствует о том, что «синтез» близится к завершению.

И он не знал, повышенный тестостерон тому виной, или это влияние личности Жириновского, но он начал допускать импульсивные мысли – ещё не действия, но уже мысли. Это сбивает его и иногда мешает размышлять над сложными задачами.

Впрочем, на работе это не сказывается.

– И как часто ты тягаешь железяки? – поинтересовался Орлов.

– Каждый вечер, – пожал плечами Директор. – А на обеде, если нет выездов, тягаю мои кабинетные гантели.

Ему пришлось подписать несколько документов и передать комплект гантелей во владение ХАД, чтобы они были пронесены в здание. Это, как он понял, было перенесено в ХАД напрямую из КГБ, потому что в Представительстве действуют точно такие же порядки.

– Уважаю, – покивал Геннадий. – И бегаешь много, как слышал…

– И это тоже, – улыбнулся Директор. – В здоровом теле – здоровый дух. Да и надо как-то компенсировать вред от курения.

– Думаешь, это что-то компенсирует? – спросил Орлов.

– Лучше курить и бегать, чем не курить и не бегать, – резонно возразил Директор. – Но гораздо лучше бегать и не курить.

– Да уж… – вздохнул задумавшийся Геннадий.

Директор несколько раз подробно рассматривал себя в зеркале и сравнивал нынешнюю комплекцию с той, которая у него была на фотографиях времён первого года службы в Афганистане. Разница очень существенна – объём мышц возрос, он стал шире в плечах, лицо стало грубее, ну и, в целом, он стал выглядеть гораздо более грозно и весомо. Его вид производит на офицеров и сержантов, слушающих его лекции, куда больший эффект – эта особенность дополняет врождённую харизму Жириновского. Да и сам Владимир Вольфович очень доволен тем, как неуклонно совершенствует своё тело.

– Но ты, если что, предупреждай меня о сюрпризах заранее, – попросил Директор Орлова. – Терпеть не могу сюрпризы.

– Конечно, – кивнул тот. – Я и сам их не очень люблю.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 16 мая 198 5 года*

– Поздравляю, товарищ майор, – улыбнулся Мансур и протянул руку.

– Спасибо, – кивнул ему Директор и ответил на рукопожатие. – Итак, что у нас запланировано на сегодня?

– Интерпретация результатов тестирования Управления экономики, – ответил Мансур. – И вы сказали вчера, что это самая важная часть.

– Хорошо, – кивнул Директор. – Что ж, тогда за дело – генерал-полковник Ватанджар очень хочет увидеть результаты.

Управление экономики – это подразделение, занимающееся борьбой с экономическими преступлениями и коррупцией. И очень иронично, что именно об этом Управлении ходит молва, что оно коррумпировано практически насквозь.

Вчера был завершён комплекс тестирования и даже беглое изучение результатов первоначальных тестов показало, что в этом Управлении особенно сильно кумовство – по косвенному признаку в виде низкого уровня когнитивных способностей целого ряда испытуемых.

Директор уже установил некую связь между масштабом распространения кумовства и падением уровня когнитивных способностей служащих в подразделении. Родственников ведь назначают не только по критерию кровного родства, но и по критерию личной преданности.

А чем умнее человек, тем менее он предан, потому что ум, зачастую, предполагает какие-то амбиции. Следовательно, выгоднее назначить менее умного родственника, который пусть и некомпетентен, но зато верен. И нередко оказывается, что родственник не только некомпетентен, но ещё и неверен.

«Отрицательный отбор в действии», – подумал Директор, сев за стол. – «Интернациональное заблуждение – слишком умный подчинённый будет опасен лично для начальника, поэтому надо стараться брать тупых, потому что они безопаснее, а качество работы можно „взять числом“. Но нет, нельзя».

Ему нужно набрать в Управление экономики «заведомо неверных», то есть, очень умных офицеров. Интеллект – это универсальный ключ к успеху практически в любой деятельности, кроме работы с людьми.

Ватанджар настроен решительно – если потребуется, он будет понижать и увольнять нужное количество сотрудников. Его решимость подкреплена стоящим за его спиной КГБ, бездействием Кармаля и частичной поддержкой Политбюро НДПА. Естественно, поддерживает его та часть НДПА, которая относит себя к фракции Хальк.

«Великая Жатва уже идёт…» – подумал Директор.

15-е управление, занимающееся прессой и образовательными учреждениями, то есть, цензурой, выбраковано почти в полном составе – оно было превращено в синекуру, где ставленники разных влиятельных личностей нарабатывали себе стаж и занимались всякой ерундой, а хоть какую-то эффективность обеспечивали немногочисленные трудяги, нёсшие на себе всю тяжесть работы управления.

Также это затронуло двух советников из КГБ, курировавших это управление – к ним появились вопросы из разряда «чем там занимались всё это время?» и тому подобные.

Возвращающиеся из СССР офицеры, прошедшие курсы в высшей школе, срочно назначаются в практически опустошённое управление, чтобы немедленно приступить к восстановлению его работы.

Получилась очень громкая история, поднявшая суматоху, но генерал-полковник Ватанджар твёрдо стоит на своём, как и генерал-майор Гаськов.

В Москве её восприняли положительно – по слова Константина Эдуардовича, это дошло до самого Горбачёва, который прочитал оперативно запрошенный рапорт, содержащий в себе все подробности и обстоятельства, и одобрил действия генерал-майора.

«Как бы это не вдохновило этого дебила на какие-нибудь поспешные действия…» – с беспокойством подумал Директор, ставя пометки в шкале лжи опросника.

Великая Жатва перешла в следующее управление, выбранное лично Ватанджаром – он настоял, чтобы были прищучены самые ярые коррупционеры, с которых, по его мнению, следовало начать.

Изначально под Жатву было запланировано 11-е управление, отвечающее за слежку за иностранными гражданами и местными жителями, но план пришлось изменить. В конце концов, Директор доберётся до каждого…

Напоследок он решил оставить 7-е управление, отвечающее за допросы подозреваемых и душманов. Там, как он понял, работают нездоровые люди, под которых нужно разработать новый тест.

Но в 7-м управлении работают с подозреваемыми и душманами, присылаемыми 11-м управлением, поэтому Директор хотел минимизировать ущерб пораньше – известно, что они хватают людей по малейшему подозрению, а уже в 7-м управлении добиваются признательных показаний различными неэтичными и аморальными методами.

Оба этих управления наносят наибольший репутационный ущерб ХАД – именно из-за них это ведомство ненавидят всё больше и больше людей. Это следует немедленно прекратить, потому что каждый схваченный мирный житель, после пыток, будет более склонен примкнуть к моджахедам, которые будут очень этому рады. А если его убьют в ходе этих пыток, то это может создать ещё шесть-семь новых моджахедов, как минимум. Но вероятнее всего, если это мирный житель из крупного кишлака, новых моджахедов станет тридцать-сорок.

И то, что устроил Наджибулла, то есть, массовые репрессии, наносит колоссальный ущерб, масштаб которого множится каждый день. Население насильственно отворачивают от правительства, а это значит, что официальная власть теряет легитимность. (1) Но легитимность не может просто исчезнуть, она, как правило, передаётся кому-то. В случае Афганской войны – к моджахедам.

Усугубляющим фактором служит то, что идут боевые действия и душманов убивают, что множит мстителей из числа их родственников.

Ещё не поздно смягчить последствия, но ущерб уже нанесён, поддержка моджахедов в народе высока и будет увеличиваться по инерции.

И единственное, что Директор может противопоставить этому – рост эффективности ХАД, а в дальнейшем – Царандоя и армии ДРА. Душманов может быть хоть в пять раз больше, чем сейчас, но они не смогут победить, если им даст отпор боеспособная армия, с авиацией, бронетехникой и передовым оружием.

ОКСВА слишком мало – всего 90–100 тысяч человек, чего решительно недостаточно для ведения полномасштабной войны против душманов, что все уже давно понимают. Но советское руководство не желает расширять контингент, поэтому надежда только на народную армию и Царандой, а также ХАД. Но они воевать не стремятся.

И последнее можно исправить. Строгим отбором кандидатов, выбраковкой слабых и идеологической работой.

Даже в случае блестящего исполнения плана, это не гарантирует практически ничего, кроме существенной экономии ресурсов СССР. ОКСВА обходится очень дорого, а вот финансирование и снабжение армии ДРА – это сравнительно дёшево.

«Но это не единственная задача на ближайшие годы», – подумал Директор и продолжил написание рапорта.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак, здание ХАД, 30 июля 198 5 года*

– Но как же?.. – растерялся генерал-полковник Ватанджар.

– Нам всегда было известно, что в рядах ХАД очень много предателей, – произнёс Директор. – Но этот случай, действительно, вопиющий…

– Его следует казнить, – взял себя в руки директор ХАД. – Но перед этим нужно узнать, что он успел передать душманам.

– Эти вопросы не относятся к сфере моей компетенции, – сказал на это Директор. – Им займутся контрразведчики.

Предатель был выявлен в главном архиве ХАД – это оказался его начальник, полковник Рахим Шарифзода. И он из категории умных предателей – за неплохие, по местным меркам, деньги, он сливал душманам сведения о внедрённых агентах, но делал это очень осторожно.

Раньше это списывалось на обычные неудачи, ведь системы в разоблачении агентов не наблюдалось, но затем этим вопросом занялся капитан Хуссаини.

Он получил доступ к архивам, а также к личному кабинету полковника Шарифзоды, что позволило ему найти несколько косвенных улик, указывающих на нечистоплотность начальника главного архива.

Далее за полковником следили в течение месяца и взяли с поличным, когда он пришёл на очередную передачу сведений. Там были и деньги, и список с секретного документа, и даже агент душманов. Этого с избытком хватает на высшую меру, поэтому Рахим Шарифзода уже нежилец.

Директор уже подобрал кандидата из своего виртуального кадрового резерва – майор Навруз Юсуф. Тестирование он сдал на «хорошо», выдающегося потенциала в нём нет, зато выявлена болезненная педантичность, которая будет очень полезна в работе с архивами.

Великая Жатва продолжается и она беспощадна – средний уровень когнитивных способностей в большей части управлений ХАД существенно возрос, но имеет место сумбур, возникший из-за резкой сменой кадров. Впрочем, как и ожидал Директор, ничего от этого не рухнуло – компетентные люди быстро адаптировались к новой для себя работе и уже начали показывать более высокий качественный уровень.

Это очередное доказательство того, что выбранная им стратегия работает, но не для Директора, а для генерал-майора Гаськова и генерал-полковника Ватанджара. Всё-таки, имела место доля сомнений, но её больше нет.

– Осталось лишь несколько управлений, – произнёс Директор. – 7-е я оставил напоследок, как самое тяжёлое. Но есть ещё 9-е и 13-е управления – тут следует подходить к делу осторожнее.

9-е управление – это охрана высокопоставленных лиц и правительства. Оно выглядит неплохо и справляется со своими задачами, но его нужно проверить, несмотря на политические риски.

13-е управление – это работа с информаторами и агентами, что тоже требует деликатного подхода, потому что речь о работе с людьми. Вероятно, с этим управлением придётся работать дольше, потому что просто так передать информаторов новым людям не получится.

Но главное уже сделано – сотни офицеров, не удовлетворяющих высоким стандартам Директора, уже переведены в провинциальные подразделения, чтобы разорвать их связи и минимизировать ущерб от них. Впрочем, сильно надолго они там не задержатся, потому что Кабулом Великая Жатва не ограничится.

– Вы дали мне ровно то, что обещали, товарищ майор, – произнёс Ватанджар.

– Работа ещё не завершена, товарищ генерал-полковник, – покачал головой Директор. – Просто увеличением качества кадров мы не ограничимся. Далее нам предстоит совершенствовать организацию работы – это потребует куда больших усилий.

– Я понимаю, – улыбнулся Мохаммад Ватанджар. – И мы их приложим.

У него много причин для радости: каждый выявленный в ХАД предатель – это удар по фракции Парчам. Если предатель оказывался из фракции Парчам – это свидетельство того, что Наджибулла работал плохо, а если из Хальк – это подтверждение беспристрастности генерал-полковника, который придерживается интересов Афганистана, а не своей фракции.

Благодаря произошедшим изменениям, Ватанджар, наконец-то, стартовал свою политическую карьеру – раньше его держали в Политбюро НДПА только потому, что нельзя было не держать, а теперь у него появился политический вес и амплуа решительного реформатора.

– Надеюсь на это, – улыбнулся Директор в ответ. – Теперь по поводу попыток внедрения.

Большая часть утечек информации из ХАД была пресечена, даже не эффективностью Аналитического отдела, а просто самим фактом, что кто-то интенсивно ищет кротов. Душманы, в связи с этим, вряд ли располагают надёжными сведениями о том, какие именно изменения произошли и насколько всё стало плохо для их механизма внедрения агентуры.

Качество агентов стало выше, поэтому работа кадровой службы осложнилась, но, до сих пор, душманы испытывают серьёзные проблемы с внедрением. Возможно, ЦРУ сейчас вырабатывает решение проблемы, но неизвестно, как долго это продлится.

– Я слушаю, – кивнул Ватанджар.

– Необходимо расширить штат и полномочия Аналитического отдела, – произнёс Директор. – Требуются более сложные методы проверки, чтобы минимизировать шанс засылания вражеской агентуры. Нынешние методики, к сожалению, несовершенны, поэтому нужно предпринять меры, пока вражеское руководство не адаптировалось.

– Если генерал-майор Гаськов считает нужным – так тому и быть, – легко согласился Ватанджар. – Делайте всё, что считаете необходимым.

– Прекрасно, – удовлетворённо улыбнулся Директор. – Ещё нам необходимо усилить подготовку ваших спецподразделений. Нам нужны лучшие ваши спецназовцы для их переподготовки в учебных центрах СпН. Специалисты из «Вымпела» готовы провести необходимые экзаменации и отобрать лучших из лучших.

– А разве качество наших спецподразделений неудовлетворительно? – нахмурился генерал-полковник.

– Удовлетворительно, – улыбнулся Директор. – Но нам всем будет лучше, если оно будет соответствовать оценке «хорошо» или «отлично». Мы ожидаем, что качество и скорость планирования операций непременно возрастёт, в скором времени, но для их успешного выполнения нужны высококачественные кадры. В перспективе ваш спецназ должен стать не хуже советского – вы должны понимать, насколько значимы будут самостоятельные операции ХАД в глазах советского руководства.

– Хм… – задумчиво погладил подбородок Мохаммад Ватанджар. – Да, это будет иметь положительные политические последствия…

– Поэтому я и предлагаю провести отбор высококлассных спецназовцев для прохождения ими углубленной подготовки, – сказал Директор. – Успешный опыт применения ваших спецподразделений, в операциях, спланированных без участия КГБ, но с его одобрения – это политическое заявление. И стоять за ним будете именно вы.

– Можете сказать откровенно – зачем это лично вам? – спросил генерал-полковник.

– Откровенно? – переспросил задумавшийся Директор. – Я сторонник права народа на самоопределение. Демократическая Республика Афганистан должна сама вести эту войну и победить в ней. И вести её к победе должен конкретный человек, один… вы, товарищ генерал-полковник.

– Но почему я? – недоуменно спросил он.

– Вас назначили директором ХАД, – улыбнулся Директор. – Ваша биография показывает, что вы честный офицер, которому, давайте смотреть правде в глаза, не дают ходу. Не только потому, что вы во фракции Хальк, но и потому, что вы не вписываетесь в общество политических закулисных прощелыг. Афганистан может быть спасён только компетентным военным, товарищ генерал-полковник. И я вижу в роли спасителя только вас, потому что вы соответствуете всем критериям этого спасителя. Вы же понимаете, от чего нужно спасать Афганистан?

– И от чего же? – серьёзно спросил Ватанджар.

– От радикальных исламистов, – ответил Директор. – Если республика падёт, то душманы возьмут власть. Они восстановят старые порядки, отдадут земли феодалам, установят порядки по шариату – вы знаете всё это не хуже меня. И Афганистан вновь погрузится в то Средневековье, в котором находился сотни лет до этого. Эта земля страдала слишком долго – пора прекратить этот порочный цикл. Её нужно спасать.

– То есть, вы придерживаетесь позиций фракции Хальк? – с подозрением спросил генерал-полковник. – Парчам хочет договариваться, робко пытается примириться, а Хальк на заседаниях не дают открыть рта, при молчаливом одобрении советских представителей. А вы, выходит, имеете другие взгляды?

– Мне не нравится радикализм позиции Хальк, – покачал головой Директор. – Но некоторые ваши позиции я поддерживаю. Договориться с душманами не получится – их финансируют США и страны Аравии. Даже если кто-то из них захочет договариваться, его заткнут или физически устранят. Переговоров не будет, как бы нам этого ни хотелось…

– Тогда каково ваше решение? – спросил Ватанджар.

– Нужно сражаться против душманов сразу на нескольких полях, – ответил Директор. – Сначала разбить их и не позволить им восстановиться, а затем работать с мирными жителями. Вы же свои для них – вам должны быть понятны их проблемы и надежды. И большую часть их потребностей можно удовлетворить даже имеющимися ресурсами. Опыт в Панджшере показывает, что договориться можно, но не с душманами, а с кланами и родами.

– За деньги, – сказал генерал-полковник. – Вы же понимаете, что коррупция и кумовство всё очень сильно осложнят. Сколько бы денег мы ни выделили, а мы можем выделить не так много, почти всё будет разворовано или растрачено бездарно.

– Поэтому мы и начали изнутри, – ответил на это Директор. – Вы видите, как меняется ХАД под вашим управлением – новые офицеры ощущают в себе способность изменить ведомство к лучшему и чувствуют, что их, наконец-то, оценили по достоинству. Нужно поддержать этот моральный порыв и использовать его. Сегодня будет реформирован ХАД, а завтра мы возьмёмся за Царандой и армию. Как только закончим с ними, у нас появится возможность действовать дальше.

– Допустим, у нас получится, – кивнул Ватанджар. – Но что дальше? Эту войну не выиграть военным путём, вы, как вижу, понимаете это не хуже меня. Как нам убедить Политбюро следовать вашему видению?

– Ходят слухи, что Кармалю осталось недолго, – тихо сообщил ему Директор. – Он начал сильно выпивать, практически не участвует в заседаниях и не принимает никаких решений. Скоро его решат снимать с поста, и нужен будет кто-то, кто займёт его место. Очевидным кандидатом, до сравнительно недавнего времени, был Мохаммад Наджибулла. Теперь очевидного кандидата у Политбюро нет, но менять Кармаля нужно обязательно.

– Как скоро его сместят? – спросил напрягшийся Ватанджар.

– Я говорю лишь о слухах, – улыбнулся Директор. – Он уже не устраивает советское руководство, поэтому кто-то должен заменить его. И я вижу этим кем-то вас, товарищ генерал-полковник. Одно точно – это небыстрое дело, поэтому вам надо заручиться поддержкой в Политбюро НДПА. А с советской стороны поддержка у вас точно будет, потому что в среде советников устоялось мнение, что кто угодно справится лучше, чем Кармаль. И этим «кем угодно» можете стать вы, потому что вы один из немногих, кто начал показывать результаты.

В прочих ведомствах дела идут ни шатко ни валко, без каких-либо выдающихся результатов, но с уже всё более явной тенденцией к ухудшению, ввиду усиливающейся пассивности Кармаля.

Директору даже не нужно лично встречаться с Бабраком Кармалем, чтобы знать, насколько часто он начал уходить в запои – генерал-полковник Гаськов очень сильно недоволен происходящим, потому что встречи либо срываются, либо проходят с «поправляющимся» собеседником.

В мае, как раз, была начата антиалкогольная кампания Горбачёва, поэтому выпивать, во всяком случае, в кругах высших лиц, резко стало немодно и осуждаемо, но Кармаль уже не может остановиться…

Естественно, факт его алкоголизма отрицается, за такое в Афганистане можно и в тюрьму загреметь, но это не отменяет того, что Бабрак – алкаш, уделяющий своему «увлечению» слишком много времени.

Директор помнил, что Наджибулла должен был стать генсеком ЦК НДПА и председателем Революционного Совета примерно в 1986 году, но точных дат у него нет.

– Значит, вы делаете ставку на меня, товарищ майор? – усмехнулся генерал-полковник Ватанджар.

– Не совсем так, – покачал головой Директор. – Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы вы стали следующим руководителем страны, товарищ генерал-полковник. Но вы должны мне помочь.

– Я помогу всем, чем смогу, – пообещал Ватанджар. – С чего мне начать?

– Начать нужно с самого простого, – по-отечески улыбнулся Директор. – Вы должны освоить грамоту, сначала на пушту, а затем на дари. У меня есть некоторые педагогические навыки, поэтому я предлагаю вам начать занятия.

– Но зачем? – удивился генерал-полковник.

– Будущий лидер должен быть не только талантлив, но и образован, – ответил Директор. – Также мы должны поработать над ораторскими навыками. Важно ведь не то, что вы будете говорить, но и то, как вы будете это делать.

Вообще-то, прежде чем ступить на очень короткую карьерную лестницу школьной администрации, он был учителем русского языка и литературы, причём, по мнению его учителей, довольно-таки хорошим.

– Вы готовы пойти на жертвы, чтобы спасти Афганистан, товарищ генерал-полковник? – спросил он.

* СССР, Узбекская ССР, Ташкент, улица Лахути, Главпочтамт, 7 октября 198 5 года*

– … на меня! – потребовал Владимир. – Развела тут истерику, понимаешь! Я так решил! Так надо! Точка!

– Ты и так там уже два года! – уже чуть более тихо, но всё же закричала Галина. – Сколько можно⁈ Мало тебе два года жизнью рисковать⁈

– Сколько надо – столько и можно! – ответил ей Владимир.

– Мужчина, можно потише? – после стука, попросила какая-то женщина из соседней кабинки.

– Нет, нельзя! – выкрикнул Владимир. – Не мешайте мне разговаривать с женой, американская провокаторша!

– Я прилечу к тебе! – пригрозила ему Галина.

– А прилетай! – ответил ей Владимир. – Я в Ташкенте на месяц – прилетай! Я тебе такое устрою – на всю жизнь запомнишь, женщина!

– Обещаешь⁈ – с вызовом спросила Галина.

– Слово офицера! – ответил ей Владимир. – Ух, я тебе покажу!

– Если будет рейс, прилечу в ближайшее время, – пообещала Галина.

– Вот и хорошо! – ответил Владимир, чуть успокоившись. – Ладно, время кончается – вызовешь меня, как узнаешь время вылета.

– Да, вызову, – довольным тоном сказала Галина. – Я тебя люблю…

– Я тебя тоже, – ответил Владимир. – Жду встречи.

Он положил трубку и вышел из кабинки переговорной.

Сегодня он в повседневной форме, которая всё это время пылилась в шкафу. На плечах майорские погоны, на груди два ордена «Красного Знамени», советский и афганский, взгляд суров и величав, а настрой решителен.

Самое сложное на сегодня он уже сделал – поговорил с Галиной.

В письмах она уже несколько раз иносказательно обложила его матом за майора, но чувствовалась, что, в то же время, довольна им.

Он уже знает, что она часто собирается на посиделки с жёнами офицеров, служащих в Афганистане, поэтому ей есть, чем похвастаться – Директор рассказывает ей очень мало, без подробностей, но в общих чертах она осведомлена, какого рода деятельностью он занимается.

«Взвалил на себя гору работы, как стахановец», – подумал он с недовольством. – «А разгребать кто будет⁈ Как успеть всё⁈»

С ХАД всё продвигается просто отлично. Саид Сафар уже вернулся, и ему сразу же было присвоено звание майора – за выдающиеся отличия в учёбе, а также по личной просьбе Директора. Генерал-полковник Ватанджар пошёл навстречу, поэтому Саид стал одним из самых молодых майоров в истории ХАД.

Капитан Мансур Хуссаини же «сменил его на московском посту», то есть, направился в высшую школу КГБ, на ускоренные курсы. Его тоже, по возвращении, ожидает повышение в звании, возможно, через ступень, но не больше.

Аналитический отдел продолжил свою работу и Саид сообщил, что Мансур закончил все начатые им дела и начал десятки новых – это лишь усилило убеждённость Директора в том, что его методика работает блестяще.

Эти двое должны были пропасть в безвестности, неспособные раскрыть свой выдающийся потенциал, но он вытащил их из навозной кучи, промыл в чистой воде, а затем начал бережно гранить в бесценные бриллианты…

Это его люди, обязанные ему всем, а также связывающие с ним своё будущее – не потому, что он так сказал, а потому что их умственных способностей достаточно, чтобы приблизительно вообразить масштаб его замысла.

Но будут новые кандидаты в его афганскую команду.

«Где-то ходят эти 2–3%…» – подумал Директор, неспешно идущий к ожидающей его чёрной Волге. – «По ущельям, вдоль рек, по пескам…»

Его опыт подсказывал, что самостоятельно искать их практически бессмысленно, ведь они как иголки в огромном сарае, доверху набитом сеном, поэтому ему нужен, если продолжить метафору, магнит.

И он занимается его, фигурально выражаясь, изготовлением – в школах Кабула учится множество детей, а в ХАД существует 15-е управление, занимающееся всеми образовательными учреждениями.

Стандартные тесты по методике Орехова, не военно-ориентированные, а обычные, для детей, помогут выявить тех, с кем можно работать дальше. Это будет ценный источник кадров для ХАД, армии и Царандоя – специально подготавливаемые кандидаты, с хорошими или отличными когнитивными способностями.

В перспективе, это плохо для Афганистана, ведь он будет выметать все таланты и направлять их в силовые структуры, но если он не будет этого делать, то республика падёт, и к власти придут религиозные фундаменталисты, которые похоронят потенциал вообще всех афганских детей…

Никого силой забривать он не будет, потому что силовые структуры – это исторически единственный устойчивый социальный лифт в Афганистане. Родители сами захотят, чтобы дети шли служить в ХАД, Царандой и армию.

Не будут желать ввязываться в это – Директор позаботится о том, чтобы эти дети были направлены в лучшие вузы СССР.

Но отбор будут проходить все дети, до которых он только доберётся.

– Поехали во Дворец авиастроителей, – сказал Директор шофёру.

Ташкент встретил его несколько иначе, чем в первый его визит – горисполком, настропалённый КГБ, проявляет максимальное участие и готовность выполнить любые его прихоти.

Дело в том, что они ничего не понимают, но очень сильно не хотят проблем с КГБ, после той хлопковой истории во времена Андропова.

В остальном СССР, из-за бурной деятельности Горбачёва, уже начали забывать хлопковое дело, (2), но в Ташкенте его до сих пор помнят очень хорошо…

Оно, к слову, до сих пор не завершено – расследования продолжаются, хотя уже давно не было резонансных посадок.

«Горбачёв, сука, гомосексуалист и предатель, до сих пор пиарится на этом!» – вспомнил Владимир. – «Только бы мои руки добрались до его горла!!! Подонок, мразь, ненавижу!!!»

Проделав серию глубоких вдохов и выдохов, он вернул контроль над собой.

Это прямые последствия «синтеза» – Директор, пока что, сохраняет способность разделять свои мысли от мыслей Жириновского, но с каждым днём это становится сложнее и сложнее.