Текст книги "Владимир, сын Волка (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

А это современная хрущёвка в 3-ем Макрояне (так, на слух кабульцев, звучит слово «микрорайон»):

Глава тринадцатая

Коллективная бронезащита

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, квартира Жириновского, 11 декабря 1983 года*

– Неправильно делаешь! Галат аст! – закричал Жириновский из зеркала. – Надо нормально делать, а ты, остолоп и рожа дебильного воспитания, переводишь материал зря!

– Иди в жопу, Володя… – попросил его раздражённый Директор.

– Это ты мне говоришь⁈ – возмутился Владимир Вольфович. – Я говорю тебе, что ты неправильно делаешь – криво пришиваешь! А ты в жопу шлёшь, хамло⁈

– Сюда смотри! – показал Директор размеченную линию на ткани. – Прямо пришиваю!

– Эх, бесполезно! – отмахнулся Жириновский. – Говорю же, криво!

– Не лезь, пожалуйста! – раздражённо поморщился Директор. – Я пусть и не швея, но и ты далеко не кутюрье!

– Делай, что хочешь, дегенерат из будущего! – выкрикнул Жириновский и демонстративно отвернулся.

Директор слегка удивился тому, что видит в стоящем на столе зеркале свой затылок. Но морок быстро прошёл и он вновь увидел своё лицо.

Он поставил перед собой амбициозную задачу – сделать бронежилет 6Б2 пригодным для ношения в жаркий период. В исходном состоянии он начинал «варить» защищаемое тело практически сразу, поэтому за 10–15 минут ношения китель промокает насквозь.

Это ужасающая проблема, которую никто, как видно, не собирается решать. (1)

И он придумал почти идеальное решение – пришить к внутренней стороне бронежилета подкладку со шнурами из трёх сшитых вместе парашютных строп, чтобы уменьшить площадь соприкосновения бронежилета с телом.

Осколочное ранение заживёт до конца ещё нескоро, поэтому Директор, наученный болезненным опытом, был максимально мотивирован решить проблему и иметь возможность носить бронежилет часами.

Подкладка задумана им в виде двух слоёв хлопковой ткани, между которыми и будут находиться шнуры из парашютных строп.

Последние он купил на центральном рынке – там, похоже, есть всё, что только можно представить. Возможно, там и оружием торгуют…

– Не возможно, а точно! – заявил Жириновский. – Так, что ты там делаешь? Ладно, неплохо получается…

Мороки с подкладкой вышло гораздо больше, чем ожидал Директор – каждый шнур, размещаемый с интервалом ровно в 1 сантиметр, нужно прошить, чтобы не болтался, а это отнимает уйму времени и требует терпения.

Для того чтобы всё это не выглядело колхозно, он купил хлопковую ткань цвета, сильно похожего на хаки, как у капроновой ткани самого бронежилета, а также взял нить цвета на тон темнее. И шил он аккуратно, имитируя «почерк» швейной машинки.

«Всё-таки, мне это носить», – подумал он. – «Кто знает, как часто будут боевые выходы. Я тут от одного никак отмахаться не могу».

Вопрос с наградой до сих пор не решился – его вызывали в штаб, он написал рапорт, в котором изложил все подробности боя. Затем его вызывали на беседу к генерал-майору Миронову, Валерию Ивановичу, зампобою командующего 40-й армией.

Эта, в целом, рядовая боевая ситуация, из-за резонанса, поднятого КГБ, дошла до штаба армии, а особого колорита добавило то, что Директор «пиджак». Он не считал себя «пиджаком» – всё-таки, два года в ГСВГ, но это в прошлой жизни, а здесь он самый настоящий «пиджак»…

Орден точно будет, но нужно время на выработку решения – представление к награде уже начало движение по ступеням воинской иерархии.

Как по-свойски поделился с Директором полковник Гаськов, штаб хотел дать орден «Красной Звезды», но КГБ повлиял, потому что профессиональная солидарность – доказано, что он спас жизнь майора Орлова, из-за чего наградной лист ушёл на орден «Красное Знамя».

Генерал-майор Воскобойников, руководитель Представительства КГБ в Афганистане, посчитал, что такое поведение армейских офицеров нужно поощрять, а командование 40-й армии не стало вступать с ним в контры.

Это дополнительно свидетельствует о том, что положение полковника Гаськова в Представительстве очень сильное, раз он может влиять на такое – в обычной ситуации, генерал-майору в такое вмешиваться не с руки.

На первый взгляд кажется, что Гаськов лишь помощник руководителя Представительства КГБ по кадрам, что ниже, чем заместитель и менее значимо, но, видимо, либо играют свою роль хорошие отношения, либо какой-то неизвестный Директору фактор.

Фактически, полковнику Гаськову и подчинённому ему майору Орлову нечего делать, потому что кадров в Представительстве должно быть сравнительно мало, что и объясняет статус не заместителя, а помощника, поэтому их и направили заниматься кадрами ХАД и какими-то эпизодическими делами.

– Вот, другое дело! – прокомментировал Жириновский действия Директора. – Учитель из тебя – говно, а вот зато швея – мастер!

– Сам ты говно… – пробурчал Директор, заканчивая с четвёртым шнуром.

Получалось, действительно, красиво – изделие выглядит, как нечто заводское, если не приглядываться внимательно.

Ближе к 23:00 работа была завершена.

– Ну-ка, примерь! – потребовал довольный Жириновский.

Доволен он так, будто сам корпел над этим бронежилетом последние два вечера.

Директор накинул бронежилет, застегнул фастексы и затянул ремни. Фастексы, к слову, не «родные», а позаимствованные с импортного туристического рюкзака, купленного на рынке за 44 рубля и 13 копеек. В оригинале на 6Б2 применяются чехословацкие липучки, сочтённые Директором неудобными и не отвечающими актуальным задачам.

Ему пришлось серьёзно поторговаться, так как местный торговец одеждой, Ахмед, изначально затребовал аж 75 рублей. Ахмед бился за каждую копейку, как лев – в итоге «продал почти по себестоимости».

Всего на рюкзаке было шесть фастексов, четыре из которых пошли на корпус, а два пошли на плечи – идея в том, чтобы обеспечить быстросъёмность, как на современных Директору бронежилетах.

Точных причин, зачем современным ему бронежилетам нужна быстросъёмность, он не знал, но здраво рассудил, что это нужно, как минимум, для более лёгкого доступа к месту проникающего ранения за бронёй. Всё-таки, в таких случаях, счёт идёт на минуты…

«Денег жаль, но жизнь дороже», – решил для себя Директор.

Посмотрев в зеркало на очень довольного Жириновского, красующегося в хорошо смотрящемся бронежилете, он тоже остался доволен результатом кропотливой работы и снял с себя этот модернизированный образец средства индивидуальной защиты.

«Будь он на мне в тот день, не было бы никакого ранения», – подумал он. – «Осколок бы просто застрял в кевларе или в титане».

Закончив на сегодня с работой на себя, Директор принял душ и лёг спать.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, ангар 762-го отдельного ремонтно-восстановительного батальона , 14 декабря 1983 года*

– … идея в том, чтобы повысить вероятность несрабатывания противотанковой гранаты, – продолжил объяснять Директор.

Есть ещё одна вещь, которая ему крайне не понравилась в ходе боя, помимо душманов, стреляющих по нему – то, как легко они вывели из строя обе БМП-2Д.

А ведь говорят, что их специально доработали для условий Афганистана, но это касалось в основном повышения устойчивости к огню из китайских ДШК.

– Если граната попадёт между двумя рейками, то легко может не сдетонировать – это существенно повысит шансы экипажа и десанта на выживание, – продемонстрировал Директор иллюстрацию.

На ней он, как смог, изобразил, что именно должно произойти, если ПГ-7В попадёт между стальными рейками.

– Звучит и выглядит красиво, – произнёс задумчивый капитан Аржаков, Иван Иванович. – Но зачем оно тебе, товарищ старший лейтенант?

– Мне нужно, чтобы вы изготовили три типа противогранатомётных решёток для испытаний, по три экземпляра каждой, – улыбнулся Директор. – Разрешение от вашего непосредственного командира есть, а испытывать их я буду в другом месте и с другими людьми.

Его «вес» в штабе 40-й армии пусть и увеличился, благодаря разнёсшемуся на весь Кабул слуху о том, что он уверенно идёт на орден «Боевого Красного Знамени», но ненамного – потребуется время, прежде чем с него окончательно слетит этот ореол «пиджака». Поэтому, для проверки одной непроверенной инновации ему пришлось задействовать КГБ.

«Константин Эдуардович, наверное, скоро начнёт жалеть о том, что пообещал мне всестороннюю поддержку», – подумал Директор и улыбнулся.

Решётку он «подсмотрел» на современных ему танках, которые, последние три года жизни, попадались ему на глаза очень часто.

«Пожалуй, слишком часто».

С вопросом он знаком поверхностно, но ему запомнилось, что такие решётки, сконструированные особым образом из высокопрочной стали, вызывают, с вероятностью около 60%, несрабатывание противотанковой гранаты или срабатывание её под невыгодным для гранатомётчика углом.

И если вопрос, будут ли стрелять по БМП из гранатомёта, даже не стоит на повестке, то Директор, как командир БМП, хотел бы иметь 60% шанс, что граната не сработает или сработает не так эффективно, как задумывалось конструкторами.

Те танки, которые он видел по телевизору или в интернете, наверное, уже сошли с конвейеров, но в боях им доведётся участвовать гораздо позже, после глубокой модернизации, в другой стране…

И одну, самую очевидную, модернизацию он и хочет проверить – у него есть робкая надежда, что если эффективность стальных решёток подтвердится, то командование воспримет идею и начнёт оснащать БМП и БТР ими, чтобы повысить шансы экипажей и десанта на выживание.

«Будь такая решётка на БМП – может, не получил бы я свой осколок», – подумал Директор, неосознанно коснувшись раны. – «Но если бы да кабы…»

– Так зачем изобретать что-то, если такие есть? – спросил капитан Аржаков.

– Когда в БМП, на котором я сидел, влетела граната, на нём не было никаких решетчатых экранов, – произнёс Директор. – Тогда механик-водитель получил ранение – ему указательный палец на правой руке отрезало осколком. И это не говоря об ожогах.

– Такие решётки на танки ставят, (2) – объяснил капитан. – Но на БМП и БТР, думаю, вешать эти аккордеоны бессмысленно. Они тяжёлые, а коробочки и так носят на себе дополнительную броню. Командование не позволит жертвовать моторесурсом.

«Моторесурс, получается, дороже жизней, ага…» – заключил Директор.

– Мы сварим твои решётки – испытывай, на здоровье, – сказал Аржаков. – Но я бы не надеялся, что этой самодеятельности дадут какой-то ход.

– Благодарю, – ответил на это Директор. – Разрешите идти, товарищ капитан?

– Иди, – махнул рукой Аржаков. – Дня через три приходи – заберёшь решётки.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, учебный полигон, 19 декабря 1983 года*

– Может, не сработает, – пожал плечами Директор. – Тут 50/50 – заранее не угадаешь.

Рембатовцы изготовили решётки точно по его чертежам, по три экземпляра каждого образца.

Просто так, впятером, на полигон выезжать, как оказалось, нельзя – обязательно надо брать бойцов, чтобы из чего-нибудь постреляли и чему-нибудь поучились. Во всяком случае, именно так всё объяснил Гаськов. Поэтому с ними прибыл 1-й взвод 2-й роты 1357-го отдельного батальона охраны, которым командует хороший друг полковника Гаськова, подполковник Базарский.

Он же достал где-то два десятка трофейных выстрелов для РПГ-7, которыми можно невозбранно пострелять по решёткам.

Тестируемые решётки установлены на списанные и десятки раз обстрелянные остовы от БМП-1 и БТР-60 – это было необязательно, но так нагляднее.

– Что-то сомневаюсь я, что эти решётки хоть что-то остановят… – скептическим тоном произнёс полковник Гаськов.

Для всех вокруг выгода от решёток совершенно неочевидна, потому что это контринтуитивно.

«Подсознательно это воспринимается людьми, как переноска воды в решете», – подумал Директор. – «Ну как может какая-то решётка остановить противотанковую гранату? А она может, пусть и не со 100% вероятностью».

– А вот сейчас увидим, – улыбнулся полковник Кикоть, командир ОСпН «Омега».

Гаськов общается с Валентином Ивановичем довольно-таки неплохо, поэтому он согласился посмотреть на испытание решёток.

Вместе с полковником Кикотем прибыл один спецназовец, лейтенант Олег Бухтояров. Он-то и будет стрелять по мишеням.

А бойцы Базарского находятся в западной части полигона – стреляют по мишеням. Сам подполковник Базарский не поехал, хотя обещал Гаськову.

– Итак, лейтенант Бухтояров, – сказал полковник Кикоть. – Задача – поразить двигательный отсек БМП-1. Исполнять.

Остов бронемашины стоит левым бортом к огневому рубежу, что должно имитировать типичное поражение бронетехники стреляющими из засады душманами.

Спецназовец прицелился из РПГ-7 и выстрелил.

Противотанковая граната преодолела сотню метров и попала ровно в центр решётчатого экрана, в оптимальное для поражения двигателя БМП-1 место. Но, к удивлению почти всех присутствующих, взрыва не произошло.

«Повезло», – подумал Директор и подкинул монету номиналом в 2 афгани. – «Орёл».

Ширина зазора между рейками решётки у этой модели составляет 55 миллиметров – такая частота увеличивает шанс попадания в саму рейку, что вызовет штатное срабатывание взрывателя и поражение цели, но зато полностью исключает пролёт гранаты в пространство между рейками.

Видно, что противотанковая граната торчит в решётке – это было очень удачное попадание.

У Директора есть ещё две модели – на 60 и на 70 миллиметров зазора. По три экземпляра для испытания каждой модели – это ненаучно, но ему и не нужны научные результаты. Ему нужен эффект, чтобы присутствующие сами захотели проверить всё тщательнее…

– Случайность, – сказал полковник Гаськов.

– Давай ещё! – приказал своему подчинённому полковник Кикоть.

Спецназовец зарядил в гранатомёт новую гранату, прицелился и произвёл выстрел. На этот раз произошла детонация, но без вторичной. Скорее всего, застрявшая граната просто разрушилась.

– 50/50, – напомнил Директор и снова подкинул монету. – «Орёл».

Когда дым развеялся, стало видно, что решётчатый экран сильно деформирован. В бинокль пробитое отверстие не разглядеть – нужно приближаться и изучать внимательно.

– Давай в следующий экран! – приказал Валентин Иванович.

Его подчинённый перезарядил гранатомёт, вскинул его на плечо, прицелился и сделал очередной выстрел.

Снова детонация.

– Ещё один экран! – приказал командир «Омеги».

А в этот раз граната разрушилась и упала на песок.

– Ещё раз! – приказал полковник Кикоть.

И снова разрушение гранаты. Она не застряла, как предыдущая, а отвалилась и рухнула в пыль, носом вперёд, но не взорвалась, что свидетельствует о выводе из строя пьезоэлектрического взрывателя.

– Это не похоже на случайность, – произнёс Валентин Иванович. – Лейтенант Бухтояров, это похоже на случайность?

– Никак нет, товарищ полковник! – ответил спецназовец. – Больше похоже, что эта решётка, действительно, работает!

– Нужно больше статистики, товарищ полковник, – предупредил Директор. – Если провести и задокументировать обстрел нескольких десятков решёток, то будет получено убедительное доказательство эффективности, с твёрдыми процентами.

– Как ты догадался до такого? – спросил озадаченный Гаськов.

– Честно, товарищ полковник? – уточнил Директор.

– Конечно, – кивнул Константин Эдуардович.

– Мне не понравилось находиться рядом с подбитым БМП, – ответил Директор. – И тогда я вспомнил, что наши, в Великую Отечественную, ставили решетчатые экраны на Т-34–85 – видел когда-то давно несколько фотографий. Вот и сложилась идея. А потом капитан Аржаков, из 762 рембата, сказал, что решётки уже начали ставить на танки.

– Хм… – задумчиво хмыкнул Гаськов. – Значит, адаптация старых идей…

– А может, его в Панджшерское ущелье закинуть на вертолёте? – усмехнулся полковник Кикоть. – Если ему там не понравится, то он точно выработает для нас решение, как выкурить оттуда Масуда, ха-ха-ха!

– Нет, такой человек нужен нам здесь, – с улыбкой покачал головой Константин Эдуардович. – Что ж, продолжим обстрел?

– А почему нет? – спросил Валентин Иванович. – Лейтенант Бухтояров – огонь по команде.

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, квартал Шашдарак , квартира Орлова, 25 декабря 1983 года*

– … еле трусами отмахался – хотели в Алма-Ату отправить, – продолжил рассказ Геннадий. – Ну, сам понимаешь – перестраховщики. Но кое-как уговорил.

– Повезло, – кивнул Директор.

Он посещал Орлова в госпитале лишь два раза, чтобы удостовериться, что с его «ценным активом» всё в порядке.

«Интересная ситуация», – подумал он. – «Орлов и Гаськов считают „ценным активом“ меня, а я их – это не win-win, а кто-то просто серьёзно заблуждается. И сегодня мне нужно попробовать узнать, кто именно».

Налив минералки в стакан, Директор отпил из него и довольно кхекнул – Ессентуки-17 тут, на его субъективный взгляд, как-то вкуснее. Но, скорее всего, виноваты рецепторы Жириновского, которые воспринимают многие вкусы как-то иначе, чем оригинальные рецепторы Анатолия Орехова.

– О тебе уже слухи всякие ходят, слышал? – спросил Орлов. – Ко мне приходил однокашник – рассказывал о тебе всякое интересное. Сказал, что ты где-то бронежилет экспериментальный раздобыл…

– Да какой экспериментальный? – усмехнулся Директор. – Получил разрешение и чуть-чуть модернизировал штатный.

– Надо будет посмотреть на него, – сказал Геннадий. – Ещё он сказал, что ты три дня рембатовцев мучил, а потом ездил на полигон с Эдуардычем – что за решетчатый экран?

– Тебе сжато или развёрнуто? – уточнил Директор.

– Развёрнуто, конечно – у меня отпуск по болезни три недели, – усмехнулся Орлов. – Торопиться некуда.

– Тогда слушай… – начал Директор.

Он в подробностях рассказал о концепции и принципах работы решетчатого экрана, способного повысить шансы на выживание БМП и БТРов. Также он сказал, что ОСпН «Омега» уже полностью переоснащает свои бронемашины – полковник Кикоть приказал сделать всё строго по переданным лекалам и любой экипаж, выехавший на боевое задание без экранов, будет сурово наказан.

А причина в том, что из двух десятков выстрелов ПГ-7В восемь были остановлены без детонации, а ещё один, после детонации, не смог нанести броне БТР-60 существенного урона. То есть, просто взорвался, пустив кумулятивную струю куда-то в песок.

Спецназовцы крепко дружат с математикой, а ещё прекрасно знают, что прямое попадание ПГ-7В в БМП или БТР, как правило, означает безусловное пробитие и поражение экипажа. А тут восемь гранат не взорвались, а одна взорвалась сугубо для формальности – статистика была сочтена весьма жизнеутверждающей.

Кто-то, несомненно, будет «наглеть» и действовать более агрессивно, но общую смертность экипажей и десанта бронемашин это должно понизить существенно.

Вопреки опасениям рембатовцев, «обвес» уложился в массу 350–400 килограмм, что терпимо для БМП-2, а вот для БТР-70 пришлось ограничиться «обвесом» массой в 300 килограмм.

Директор специально старался выполнить работу пораньше, чтобы приходить в рембат, за которым закреплена техника «Омеги» и контролировать процесс изготовления и установки решётчатых экранов.

Экраны отдаляются от брони на 25 сантиметров, но даже так кое-кто беспокоится, что эти полметра могут сыграть с машиной злую шутку в узких ущельях. Директор вообще хотел, чтобы дистанция между экраном и бронёй была хотя бы 35 сантиметров, потому что чем дальше от брони сдетонирует кумулятивная граната, тем меньше бронепробитие. Но он посчитал, что 25 сантиметров – это лучше, чем ничего.

Так или иначе, но на омеговских БМП-2 решётчатые экраны теперь защищают оба борта целиком, кормовые люки, а также корму башни полусферой. Подобную компоновку он видел на танке Т-80БВМ, поэтому рассудил, что не дураки делали, а раз не дураки, то исходили из каких-то рациональных соображений. Правда, на Т-80БВМ экраны защищали лишь заднюю часть бортов, но остальная часть бортов покрывалась динамической защитой, которой сейчас нет.

Подобным же образом рембатовцы обвесили одну БМП-1, уже списанную по причине неустранимой неисправности, но ещё не обстрелянную. На ней-то спецназ и проводил практические испытания точной копии утверждённого обвеса – из 50 выстрелов 14 не сдетонировали, а ещё 7 нанесли лишь незначительные повреждения. А все остальные, сработавшие штатно, поразили бронемашину менее эффективно, чем должны были – тут играла роль дистанция срабатывания.

– 42%, говоришь? – почесал затылок Орлов. – И это просто сваренные железяки?

– Не просто сваренные железяки, – покачал головой Директор. – А правильно нарезанные и правильно сваренные железяки. Было замечено, кстати, что рейки из более качественной стали показывают себя лучше. Но это всё надо дополнительно подтверждать, чтобы исключить фактор случайности. Тем не менее, 42% попаданий без существенных повреждений…

Когда-нибудь в будущем, если он до него доживёт, он запланировал найти статистику потерь бронетехники с 1979 по 1983 и с 1983 по 1989, чтобы посмотреть, насколько существенно снизился процент поражения БМП-2 и БТР-70 из различных РПГ.

Но это будет возможно только при условии, что ОКСВА всерьёз воспримет эту дешёвую и простую модернизацию.

– Да, это очень весомо, – согласился Геннадий. – И как назвали твоё детище?

– Решётчатое экранирование, – ответил Директор, пожав плечами.

На самом деле, рембатовцы уже окрестили их ЖиР – «Железяки имени Решёткина», с недвусмысленной аллюзией на фамилию Владимира Вольфовича. От рембатовцев неформальное название ушло в «Омегу», поэтому спецназовцы теперь между собой называют свои БМП-2Д не иначе, как БМП-2ДЖ, где последняя литера означает «ЖиРная». Учитывая, что ширина машины увеличилась на полметра, в этой аббревиатуре есть дополнительный подсмысл…

– Ты обещал, что мы поговорим о том, чего это вы в меня вцепились и больше не отпускаете, – решил Директор сменить тему.

– Ах, это… – произнёс Орлов. – Да, помню, обещал.

– Итак? – спросил Директор.

– Я соврал тебе тогда – это не долгая история, а, скорее, история средней длины, – улыбнулся Геннадий. – Ладно, слушай…

Примечания:

1 – О бронежилете 6Б2 в Афганистане – на самом деле, Директор просто не знает, что о проблеме знали и даже пытались решить её. Как раз, в 1983 году был разработан КАП, конвекционно-амортизационный подпор, прослойка, создающая пространство между телом и бронежилетом, чтобы воздух циркулировал и шло охлаждение. Ну и, как ясно из названия, помимо конвекции, КАП исполнял функцию амортизации, что существенно снижало заброневое действие осколков и пуль.

2 – Об «обрешечивании» танков в Афганистане – есть сведения, что НИИ Стали разработало решётчатые экраны, в ответ на возросшую частоту подбития танков из РПГ, но в серию они, судя по всему, не пошли. Также есть фотография Т-62М, облепленного решётчатыми экранами, практически как современные танки. Есть также непроверенные сведения, что экраны устанавливались на БМП и БТР, но фотодоказательств я, к сожалению, не обнаружил. Возможно, кто-то что-то колхозил из подручного металлолома в рембатах, но о серийных моделях решётчатых экранов я никаких сведений не нашёл. А статистику выживаемости бронетехники с решётчатыми экранами начали собирать уже в 00-е годы, когда Вторая Чеченская война полностью перешла в партизанскую фазу – выяснилось, что коэффициент несрабатывания кумулятивных гранат составляет, по разным данным, 0,5–0,66. Вероятно, в Чеченскую войну прямотоком перекочевал афганский опыт, от некоторых тогда ещё действующих офицеров. В виду того, что тогда преимущественно колхозили экраны, высшее командование факт существования таких экранов упорно игнорировало, иначе не объяснить, как так получилось, что всё это вдруг «открылось» вооружённым силам только в конце 10-х годов, когда на последние модификации Т-80 и Т-90 начали штатно устанавливаться решётчатые экраны.

Тот самый Т-62М, экранированный и со знаменитыми «бровями Брежнева» на башне, в Афганистане:

А вот Т-80БВМ, с уникальными и совсем-совсем ни на что не похожими решетчатыми экранами в задней полусфере:

Глава четырнадцатая

Иррациональная номенклатура

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак , квартира Орлова, 25 декабря 1983 года*

– Ты же умный человек, ты всё верно понял – наш интерес возник не просто так, – произнёс Орлов. – Изначально, как только ответственные люди узнали, что ты собрался в Афганистан, тебя было решено взять под колпак, то есть, проследить, чтобы ты не крутился, где не надо. Связано это было с твоим «грешком».

– Я так и подумал, – кивнул Директор.

– Именно поэтому мы и взяли тебя к себе, чтобы ты был поближе и не лез, куда не следует, – продолжил Геннадий.

– А моя методика… – начал Директор.

– Это уже мы сами, – улыбнулся Орлов. – Эдуардыч очень заинтересовался этим ещё тогда, когда ты проболтался о ней в учебке. А дальше мы просто ждали и не прогадали – ты сам рассказал мне о ней.

– А почему ты выкладываешь мне всё это? – спросил Директор, нахмурившись.

– Ты мне жизнь спас, – ответил Геннадий. – Будь ты таким неблагонадёжным, как о тебе думали, ты бы не стал. Может, обоссался бы и спрятался, чтобы выжить, но точно не вёл себя так, как повёл.

– Ну, страшно мне было, – улыбнулся Директор.

– Ещё бы не было! – усмехнулся Орлов. – Всем было страшно…

– Всё обошлось, для большинства, – сказал Директор. – Но не для душманов…

– Ха-ха-ха! – посмеялся Геннадий.

Директор улыбнулся.

– Может, выпьем, Вольфыч? – предложил Орлов. – Есть один пузырь.

– Ты же знаешь, что я не пью, – покачал головой Директор. – И тебе не советую – это не поможет с ранением.

– Эх, да… – поморщился Геннадий. – Ладно, в другой раз.

Он взял со стола пачку «Lucky Strike», достал из неё сигарету и закурил.

– Ты мне жизнь спас, Вольфыч, – сказал он, выпустив дым из лёгких. – И я тебе за это очень признателен. Я этого никогда не забуду.

– Сочтёмся ещё, – улыбнулся Директор. – Жизнь у нас непредсказуемая, но зато интересная.

– Нет, всё-таки, – подобрался Орлов. – Как же так – ты впервые в бою, а всё равно уложил девятерых душманов?

– Сумел взять себя в руки и мыслить трезво, – пожал плечами Директор. – Страх ушёл на третий план, а как правильно убивать меня учили.

– Учили… – произнёс Геннадий. – Меня тоже учили, но в бою я не додумался ни до чего, кроме глупого стояния за коробочкой! Я сам дурак – подставился.

– Никакого осуждения, – сказал Директор. – Я около полуминуты справлялся со страхом – наверное, у всех это время разное.

«… ыкло!… стойное зва… ера……зопасности!» – услышал он чей-то голос на краю сознания.

Это уже не впервые – Директор решил для себя, что это Жириновский «пробивается» из подсознательной области его разума.

Возможно, это свидетельство того, что «синтез» достиг какого-то этапа. Едва ли финального, потому что Директор до сих пор отлично идентифицирует себя собой, а Жириновский всё так же желчен и экспрессивен.

Да и отношения у них, мягко говоря, натянутые – Директор видел много неприглядных воспоминаний Жириновского, а тот видел много его неприглядных воспоминаний…

У каждого есть такие отчётливые и яркие воспоминания с не очень хорошим содержанием, запомнившиеся именно потому, что человек сожалеет о том, что совершил. Это обеспечивает крепкие нейронные связи, формирующие эти воспоминания – Директор никогда не страдал от подобного, но вот Жириновского они часто мучают, возвращаясь перед сном или в минуты покоя.

– Так я не в первый раз в бою! – взмахнул тлеющей сигаретой Орлов. – Эх… Наверное, кому-то дано, а кому-то нет…

– Я не рождён быть солдатом, – покачал головой Директор. – Мне это всё не нравится, и я немного жалею о том, что вообще подался сюда добровольцем. Но назад дороги уже нет, поэтому я должен достойно пережить всё это и вернуться домой.

Геннадий посмотрел на него слегка недоуменным взглядом.

– Что не так? – спросил Директор.

– Да всё так, просто… – Орлов замялся. – Это было откровенно.

– Мы же друзья, – улыбнулся ему Директор. – И я смею надеяться, что теперь не просто друзья, а лучшие друзья.

– Конечно! – заулыбался тот в ответ, а затем посерьёзнел. – Но теперь без шуток.

– Какие уж теперь шутки? – задал Директор риторический вопрос.

– Нет, всё-таки, как выздоровею, отмечу второй день рождения, – решил Орлов.

– Да, это дело хорошее, – кивнул Директор. – Ладно, мне пора – надо доделать одну штуку.

– Ещё одна штука? – нахмурил брови Геннадий.

– Ну, мне не понравилось носить подсумок с патронами – есть идея, как облегчить ношу, – ответил Директор.

– Разгрузку шьёшь? – предположил Орлов.

Разгрузки – явление широко известное, потому что некоторые зажиточные моджахеды часто носят что-то американское. Также есть Чи-комы, (1) которые китайские, в данный момент, не товарищи поставляют им через Пакистан. Такие часто можно увидеть на бойцах, потому что Чи-ком является желанным трофеем.

– Да, – кивнул Директор. – Есть одна идея, которую я сейчас реализую у себя дома.

– Покажешь? – спросил заинтересовавшийся Орлов.

– Тебе ходить можно? – уточнил Директор.

– Конечно! – заверил его Геннадий. – Идём!

До дома Директора пришлось пройти около двух километров, потому что КГБшников расселяют в районе Шашдарак, а он живёт в 1-м микрорайоне.

В квартире его пахнет палёным пластиком – с балкона. Там он проводил эксперименты с плавлением пластика, с целью улучшить покупную фурнитуру. Эксперименты показали, что лучше не связываться и дождаться доставки заводской фурнитуры, заказанной у торговца Ахмеда.

На обеденном столе стоит швейная машина класса 2-М, Серпуховского электромеханического завода – эта покупка была неизбежна и он купил машину в день выдачи денежного довольствия.

Это кратно ускорило все процессы, поэтому сложность теперь не с изготовлением, а с разработкой модели разгрузки.

– Ого, – произнёс Орлов, обведя взглядом гостиную-спальню. – У тебя тут целая фабрика!

– Да, пришлось закупиться всяким, – кивнул Директор и прошёл к столу. – Вот прототип.

Он продемонстрировал нечто, спроектированное по мотивам всего, что Директор когда-либо видел по теме разгрузочных жилетов.

Эта система может напомнить кому-то Чи-ком, но сходство лишь отдалённое, потому что детище Директора является чем-то более передовым, возможно, новым словом в сфере…

Сшил он её из толстой нейлоновой ткани, названной Ахмедом кордурой – из-за прочности ткани машинка иногда заедает, что отнимает дополнительное время, но Директор, наоборот, доволен, что ткань прочная, потому что это обещает долговечность изделия. Ткань имеет оливковый цвет, что не сочетается с цветом хаки армейской «х/б», но это он счёл малозначимым фактором.

Основой этой разгрузки является ременная система: есть широкие наплечные лямки, которые должны перенести часть веса на плечи, пояс, оборудованный основой, на которую крепится восемь подсумков, а также есть наспинный рюкзак с двумя подсумками.